CC BY
0ОРИГИНАЛЬНАЯ СТАТЬЯ
DOI: 10.34022/2658-3712-2024-55-2-54-61 УДК 331.5 ^ 017; ^6
ПРОБЛЕМА НЕФОРМАЛЬНОЙ ЗАНЯТОСТИ В РОССИИ И В ЕАЭС
Д.М. Камари
Вольное экономическое общество России, Москва, Россия
АННОТАЦИЯ
Объект исследования - вопросы регионализации и формирования неформальной занятости. Предмет исследования -государственный и частный сектор стран-участников ЕАЭС. Цель исследования - определение степени влияния регионализации на развитие неформальной занятости в ЕАЭС. Актуальность работы обусловлена развитием неформальной занятости в России и странах-участниках ЕАЭС. Научная новизна заключается в попытке объяснить влияние регионализации и гиг-экономики на развитие неформальной занятости. Для выяснения степени редукции отношений между работником и работодателем использованы данные по развитию профсоюзной деятельности и неформальной занятости. В качестве методов исследования применялся экономический и сравнительный анализ степени развития креативной экономики, особенностей развития профсоюзных организаций и др. В результате сделан вывод о том, что ускоренная регионализация при низких темпах роста реальных доходов занятого населения, без развития общественных институтов и профсоюзных организаций способствует росту неформальной занятости.
Ключевые слова: неформальная занятость; ЕАЭС; информационные технологии; регионы; труд; гиг-экономика; креативная экономика.
Для цитирования: Камари Д.М. Проблема неформальной занятости в России и в ЕАЭС. Социально-трудовые исследования. 2024;55(2):54-61. DOI: 10.34022/2658-3712-2024-55-2-54-61.
ORIGINAL PAPER
THE PROBLEM OF INFORMAL EMPLOYMENT IN RUSSIA AND THE EAEU
D.M. Kamari
Free Economic Society of Russia, Moscow, Russia
ABSTRACT
The object of the study is issues of regionalisation and the formation of informal employment. The subject of the study is the public and private sectors of the EAEU member countries. The purpose of the study is to determine the degree of influence of regionalisation on the development of informal employment in the EAEU. The relevance of the work is due to the development of informal employment in Russia and the EAEU member countries. The scientific novelty lies in the attempt to explain the impact of regionalisation and the gig economy on the development of informal employment. To determine the degree of reduction in the relationship between employee and employer, data on the development of trade union activity and informal employment were used. The research methods are economic and comparative analysis of the degree of development of the creative economy, features of the development of trade union organisations, etc. The author concludes that accelerated regionalisation with low growth rates of real incomes of the employed population, without the development of public institutions and trade union organisations, contributes to the growth of informal employment. Keywords: informal employment; EAEU, information technology; regions; labor; gig economy; creative economy.
For titation: Kamari D.M. The problem of informal employment in Russia and the EAEU. Social and labor research. 2024;55(2):54-61. DOI: 10.34022/2658-3712-2024-55-2-54-61.
ВВЕДЕНИЕ
Стремительный рост региональных интеграционных процессов сопровождается сменой инвестиционной модели и инвестиционных партнеров. Однако инновационную активность и конкурентоспособность стран ЕАЭС по-прежнему тормозят низкие доходы и практическое отсутствие трудовых гарантий, которые являются
© Камари Д. М., 2024
естественным препятствием к снижению скрытой занятости и выхода части населения из неформального состояния: теневая занятость в ряде стран ЕАЭС по-прежнему является инструментом покрытия недополученных доходов. На это указывает и резкое увеличение наличных средств у граждан. Если на январь 2021 г. на руках у населе-
ния и бизнеса было 13,4 трлн руб., то на октябрь 2022 г. наличная масса увеличилась до 15,15 трлн рублей. Кстати, с 2019 г. объем денежной массы планомерно увеличивается в Казахстане, Армении, Белоруссии и Киргизии. Означает ли это, что наметился рост теневой экономики? Мнения экспертов разделились. Например, по подсчетам специалистов, неформальная экономика России в 2018 г. составляла 44,7% ВВП [1], а по оценкам Всемирного банка она колебалась в 2010-2020 гг. между 39-40% ВВП страны.
Более того, в России с начала 2000-х гг. многое было сделано для противодействия теневой экономики, ускоренному развитию инновационных механизмов по взаимодействию между государством и обществом, что положительным образом сказалось на состоянии экономик некоторых стран. Например, на август 2022 г. число безработных во всех странах ЕАЭС (1050 тыс. чел.) уменьшилось на 22,6% по сравнению с 2021 г.1 Самая высокая безработица была в Армении - 13%, а самая низкая в Беларуси - 3,7%. Любопытно, что параллельно этому происходил рост поступлений в бюджетную систему стран ЕАЭС при несущественных изменениях в налоговой политике. Особенно это касается России, где в 2020 г. было собрано налогов на 28,2 трлн руб., а в 2021 - уже 36 трлн руб. Такая же ситуация в Беларуси и в Казахстане, где за 2021 г. было собрано на 27% больше налогов, чем в 2020 г.2.
К сожалению, развитие креативной экономики, предполагающей активную интеллектуальную деятельность населения за счет сбалансированной инвестиционной политики, направленную на укрепление науки, подготовку научных кадров, модернизацию экономики, развитие творчества, другие подобные инициативы на территории ЕАЭС не получает должной поддержки как со стороны государства, так и частного сектора. Это сказывается на общем отставании от развитых стран.
Несмотря на это, многие приведенные мною в данной работе цифры и факты не могут в полной мере отразить реальную ситуацию на рынке труда в странах-участниках ЕАЭС, тем не менее они являются одними из важных научных индикаторов происходящих процессов в социально-экономической сфере.
1 Безработица в ЕАЭС сократилась на 22,6% в августе 2022 года. [Электронный ресурс]. URL: https://eec.eaeunion.org/news/bezrabotitsa-v-eaes-sokratilas-bolee-chem-m-22-6-v-avguste-2022-goda/ (дата обращения: 22.11.23).
2 Поступления в бюджетную систему РФ. [Электронный ресурс]. URL: https://analytic.nalog.gov.ru/ (дата обращения: 11.11.23.
НЕФОРМАЛЬНАЯ ЗАНЯТОСТЬ
Росстат дает следующее определение неформальной занятости: «Неформальная экономическая деятельность осуществляется в основном на законном основании индивидуальными производителями или так называемыми некорпорированными предприятиями, т. е. предприятиями, принадлежащими отдельным лицам, домашним хозяйствам, которые часто не оформляются в установленном порядке, основаны на неформальных отношениях между участниками производства и могут (полностью или частично) производить продукты или услуги для собственного потребления». Характерной чертой неформальной занятости - официально незарегистрированной трудовой деятельности - является то, что она не облагается налогами и не контролируется государством и обществом. Зачастую неформальная занятость хорошо сочетается с формальной, поскольку параллельно одной деятельности можно осуществлять другую. Поэтому определить ее реальный уровень очень сложно. Более того, границы между неформальной и теневой занятостью очень тонкие. По данным Росстата, с 2008 г. неформальная занятость колебалась в пределах 14-14,5 млн человек. Скачок имел место только в 2016 г., когда число «неформалов» достигло 15,3 млн человек3. Однако, исследование (опрос) ВЦИОМ показывает, что в последние годы количество получающих зарплату неофициально заметно сокращается. Подавляющее большинство (86%) опрошенных получают зарплату согласно трудовому договору. Большинство неформалов проживает в Москве или Санкт-Петербурге4. Тем не менее, О.А. Цепелев и О.С. Колесникова, изучив уровень доходов населения ДФО (Дальневосточного федерального округа), пришли к резонному заключению о том, что именно доходы являются ключевым фактором развития неформальной или теневой занятости [2, с. 164-165]. Такого же мнения придерживаются А.Н. Покида и Н.В. Зыбуновская [3, с. 60-85]. Действительно, карантинные меры, вызванные вспышкой вируса COVID-19, сильно осложнили ситуацию вокруг неформального сектора не только в России, но и в странах-участниках ЕАЭС, да и в целом в мире. В то же время Д.Ю. Федотов опроверг гипотезу о том, что налоговая нагрузка является решающим фактором роста неформальной занятости и те-
3 Рабочая сила, занятость и безработица в России (по результатам выборочных обследований рабочей силы). 2022 Стат.сб./Росстат. M., 2022. с. 89.
4 Зарплата «в конверте»: исчезающая натура? ВЦИОМ. [Электронный ре-
сурс]. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/zarplata-v-konverte-ischezajushchaja-natura (дата обращения: 17.11.23)
невой экономики [4, с. 60]. Ф. Шнайдер считает, что проблема теневой экономики комплексная. Он утверждает, увеличение бремени косвенного налогообложения, безработицы и коррупции, уменьшение свободы бизнеса являются движущими силами теневой экономики в странах ЕАЭС [5, pp. 13-19]. Некоторые страны еще до пандемии имели серьезные проблемы на рынке труда, например, Кыргызстан, Узбекистан, Армения, где очень высокий уровень неформальной занятости среди молодёжи в возрасте до 25 лет и представителей среднего и старшего поколения (45+) в связи с подорожанием образования и ухудшением политической и социально-экономической обстановки в регионе.
Уровень неформальной занятости в Казахстане составлял до пандемии 40-45% ВВП. Однако затем, после разорения многих малых и средних предприятий произошел его значительный рост. В России в 2021 г. обанкротились 10 тыс. компаний и 193 тыс. граждан. Всего и от ограничений пострадали 67% предприятий. Число корпоративных банкротств и внесудебных банкротств продолжает расти5. Многие разорившиеся предприниматели в России выбрали самозанятость, которая растет быстрыми темпами. Если в 2021 г. число самозанятых составляло 3 млн человек, в 2022 г. - 5,5 млн, то в 2024 г. - около 10 млн человек. Рост происходит преимущественно за счет горожан. Сельские жители в России предпочитают неформальную занятость. Кстати, такая же ситуация в Казахстане, Узбекистане, Белоруссии и Армении. Самозанятость на территории ЕАЭС развивается по-разному. Если в России налоговая нагрузка на самозанятых составляет 4% для работы с физическими лицами и 6% - с юридическими лицами, то в Армении лица, заработавшие меньше 24 млн драм в год (5,6 млн. руб.), могут не платить налоги, в Казахстане самозанятые платят ежемесячный единый налог - 1459 тенге или 192 руб. Как утверждают самозанятые, да и все профильные эксперты: основная проблема самозанятости и неформальной занятости сводится к налоговой нагрузке, которая, по их мнению, крайне несправедлива [6, с. 1-5]. Есть другие нерешенные проблемы. Например, чтобы стать самозанятым в той или иной стране ЕАЭС, необходимо иметь гражданство этого государства. Помимо
5 Банкротства в России: итоги 1 квартала 2022 года. Статистический релиз Федресурса. [Электронный ресурс]. URL: https://download.fedresurs. ru/news/%D0%91%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%80%D0%BE%D1%82% D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0-%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%82%D 1%80%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%B7%20%D0%A4%D0%B5%D0%B4 %D1%80%D0%B5%D1%81%D1%83%D1%80%D1%81%D0%B0-1%20 %D0%BA%D0%B2%202022.pdf (дата обращения: 27.11.23)
законодательных и налоговых ограничений, развитие самозанятости, да и, в целом, частной инициативы на среднем, малом и микро уровнях в некоторых странах ЕАЭС сдерживают особенности культурной и научной политики, которые не позволяют развиваться частной инициативе на среднем, малом и микро уровнях.
УРОВЕНЬ ОБРАЗОВАНИЯ И ТВОРЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ НАСЕЛЕНИЯ В ЕАЭС
С беспрецедентным ростом глобализации в начале 2000-х гг. требования к квалификации стали только повышаться. Среди стран ОЭСР только в Канаде уровень образования достигает 59,9% всего населения. В Мексике этот показатель ниже на 40,5% (19,4%). В России число образованных людей составляет 34,9% (25 млн человек)6. В Казахстане этот показатель в 2022 г. составил 40%. В Республике Беларусь 33,6% людей имеет высшее образование. В Узбекистане доля населения с высшим образованием - 28%.
Уже давно установлена тесная взаимосвязь между образованием и неформальной занятостью. Поэтому неудивительно, что ее уровень на постсоветском пространстве выше, например, чем в Южной Корее, в которой ежегодно вкладываются большие средства на развитие образования, но неформальная занятость не превышает 20-25%. Это почти в два раза меньше, чем в странах-участниках ЕАЭС. Однако нельзя все ограничивать лишь высшим образованием. Неформальная занятость высока и среди высококвалифицированных кадров. Так что причин высокой неформальной занятости гораздо больше. На некоторых стоит остановиться.
Прежде всего, необходимо ответить на вопрос: почему молодые образованные, грамотные люди становятся банальными неформалами в сфере предоставления услуг, а не реализуют себя, свои знания, полученные в вузах, создавая, например, малые предприятия креативной экономики или творческих индустрий, где бы они с коллегами могли реализовывать свои идеи и разрабатывать новые инновационные продукты? Любопытно, что в США доля людей (в основном до 40 лет), занятых в креативной индустрии, составляет 14%. В России же в нее вовлечено всего 6,8% всех занятых в стране7, а в Казахстане еще меньше - 3,5%.
6 Доля российских работников с высшим образованием превысила треть. [Электронный ресурс].URL: https://finexpertiza.ru/press-service/ researches/2022/rab-vysh-obraz/ (дата обращения: 29.11.23).
7 Развитие креативных индустрий в России: ключевые индикаторы.
[Электронный ресурс].URL: https://issek.hse.ru/news/492962418.html
(дата обращения: 22.11.23).
Т.В. Абанкина считает, что причина двукратного отставания в развитии креативной индустрии кроется в неправильном управленческо-организационном подходе, т.е. в отраслевой модели, где основными субъектами являются заводы и фабрики. Эта модель не современна, не эффективна и поэтому она не годится. По ее мнению, более эффективной является кластерная модель [7, с. 227]. Кроме того, малые и средние предприятия, которые в основном и занимаются развитием креативной индустрии, в странах ЕАЭС не получают должной поддержки как со стороны государства, так и частного сектора. Это сказывается на общем развитии этого сегмента экономики.
Развитие творческого потенциала и креативной экономики предполагают большие вложения в научные исследования и разработки. Начнем с того, что в России и в других странах СНГ идут споры об оптимальном пути развития производства. В Китае, Японии и Германии за счет эффективного распоряжения средств, направленных на укрепление науки, в частности, на подготовку научных кадров, смогли добиться высоких результатов в модернизации экономики и достижении высоких показателей по развитию креативной индустрии. Об уровне заинтересованности государств в научных исследованиях и разработках свидетельствуют расходы государств на этот сектор. Исследование ИСИЭЗ НИУ ВШЭ относительно объемов внутренних затрат на исследования и разработки за 2016 г. показало, что вложения США в НИР составили 511,1 млрд долл., что в 12 раз больше, чем вложения России (39,9 млрд долл.). На второй и третьей позициях по объему расходов на научно-исследовательскую работу за этот год оказались Китай и Япония. В 2018 г. Россия среди поднялась с 10-го места на 8-е, а вложенные в НИР средства составили 61,94 млрд долл.8 Согласно глобальному докладу инновационной активности (Global Innovation index), страны - участники ЕАЭС занимают очень низкие, не соответствующие потенциалу этих стран, места: Россия - 47-е, Армения - 61-е, Беларусь - 64-е, Казахстан - 77-е, Киргизия - 94-е9. За последние несколько лет странам ЕАЭС удалось улучшить позиции, но они по-
8 Индикаторы науки: статистический сборник 2019 / Л.М. Гохберг, К.А. Дитковский, Е.Л. Дьяченко. М.: НИУ ВШЭ, 2019: [Электронный ресурс]. URL: https://www.hse.ru/data/2019/05/07/ 1502498137/in2019.pdf. (дата обращения: 29.11.22)
9 Global Innovation Index 2020. Who Will Finance Innovation? Soumitra Doutta, and Sacha Wunsch-Vincent (ed.): [Электронный ресурс]. URL: https://www.wipo.int/edocs/pubdocs/en/wipo_pub_gii_ 2020.pdf (дата обращения: 22.11.23)
прежнему серьезно отстают от Франции, Южной Кореи, Индии, не говоря уже о США, где в 2018 г. расходы на научно-исследовательскую работу достигли немыслимых 581 млрд долл.10
В 2021 г. Россия выделила на развитие гражданской науки 626 млрд руб.11, что не сильно повлияло на развитие креативной индустрии. Для сравнения: добавленная стоимость креативных индустрий в Германии составила 174 млрд евро., тогда как в России всего лишь 41 млрд евро12.
ОПЛАТА ЗА ТРУД В СТРАНАХ-УЧАСТНИКАХ ЕАЭС
В России и в странах ЕАЭС накопилось немало проблем, связанных с приватизацией. Доля государства в экономике стран ЕАЭС сильно колеблется. Согласно ФАС, в России с 1998 по 2022 гг. госсектор увеличился на 25% и составляет в настоящий момент около 50%. В Казахстане, наоборот, частный сектор, который занимает более 80% всей экономики страны, все быстрее вытесняет государство. В Беларуси доля нерыночного сектора экономики составляет 40-45% ВВП. Почему же сложилась такая ситуация? Проблема заключается в характере приватизации в каждой отдельной стране ЕАЭС. В России приватизационные волны имеют свои отличительные черты. С 2000 г. частный сектор стал постепенно переходить под государственное начало, в результате чего появились госкорпорации с частными вложениями, особенно в топливно-энергетическом секторе. В Казахстане пошли по пути стран ОЭСР, где доля государственного сектора составляет около 15%13. При этом ключевые предприятия независимы от государственного сектора. Дифференцированные подходы оказывают разное влияние на развитие теневой занятости. С одной стороны, большой частный сектор создает инвестиционную привлекательность, но, с другой стороны, ведет к росту оптимизации. В результате в развивающихся странах с низким участием госсектора в экономике происходит рост неформальной занятости, который сегодня составляет 71% (среднемировой показатель - 61%).
10 Leading countries by gross research and development (R&D) expenditure worldwide in 2019 // Statista: [Электронный ресурс]. URL: https://www. statista.com/statistics/732247/worldwide-research-and-development-gross-expenditure-top-countries/ (дата обращения: 22.11.23).
11 Финансирование гражданской науки в России и за рубежом. ИСИЭЗ. [Электронный ресурс].URL: https://issek.hse.ru/news/741477101.html (дата обращения: 30.11.23)
12 ФАС в СМИ: Доля государства в экономике РФ превысила 50% и препятствует развитию конкуренции.[Электронный ресурс].URL: https:// fas.gov.ru/publications/18306 (дата обращения: 21.11.23).
13 Приватизация в России и других странах СНГ: Сб. обзоров / РАН.
ИНИОН. Центр науч.-информ. исслед. глобал. и регион. пробл.; Отв.
ред. В.А.Виноградов - М., 2003. - с 154-165
В странах ЕАЭС идут два разных процесса - в одних идет национализация, а в других - приватизация. Такие разные подходы создают угрозу дальнейшей экономической интеграции стран-участников ЕАЭС. При этом развитие теневой экономики происходит параллельно приватизации, а не национализации. Общеизвестно, какую роль сыграла приватизация в развитии коррупции в 90-е годы на территории бывших стран СССР. Перевес в сторону частного сектора больше подходит для небольших стран, таких, например, как Швейцария. Однако такая большая страна как Россия может потерпеть существенные убытки от резкого роста частного сектора. Кстати, в Китае госсектор экономики составляет более 63% ВВП. Вместе с тем в Индии этот показатель равен 38%. В связи с данными обстоятельствами большое значение для стран-участников ЕАЭС имеет решение вопросов, связанных с интеграцией и здоровой экономикой. В то же время углубление интеграции и сокращение издержек возможно только при развитии корпоративного сотрудничества и сокращении теневой экономики.
Большое значение для положительного развития интеграционных экономических процессов имеет организация оплаты труда. В настоящее время разница в оплате труда между государственным и частным секторами в этих странах существенная. Особенно это касается работников интеллектуального труда. А в России увеличивается разрыв между регионами: если средняя зарплата в Москве составляет 95 тыс. руб., то в Дагестане или Ингушетии - 25 тыс. руб. В результате теневая занятость (основная доля которой приходится на торговлю и сферу сервиса) в этих регионах превышает 48%. В Белоруссии ситуация с зарплатами более стабильная. Разница между зарплатами в разных регионах не столь большая. Средняя заработная плата по стране составляет 2240 руб.14 Однако в Минске зарплата почти в два раза выше, чем в Гомеле или Могилеве.
Согласно данным Армстата, в Армении средняя зарплата в 2023 г. составила 269 тыс. драм (664 долл.)15. Минимальная заработная плата в стране - 75 тыс. драм (185 долл.). Размер МЗП в Армении уступает российскому и белорусскому, но очень близок к грузинскому и азербайджан-
14 Номинальная начисленная средняя заработная плата работников Республики Беларусь с 1991 по 2023 i^.URL: https://www.belstat.gov. by/ofitsialnaya-statistika/realny-sector-ekonomiki/stoimost-rabochey-sily/operativnye-dannye/o-nachislennoy-sredney-zarabotnoy-plate-rabotnikov/o-nachislennoy-sredney-zarabotnoy-plate-rabotnikov-respubliki-belarus-v-mae-2023-g/ (дата обращения: 22.11.23)
15 Среднемесячная номинальная заработная плата, драмов / 2023. URL: https://armstat.am/ru/?nid=12&id=08001
скому. Поэтому неудивительно, что 40% рабочей силы занято в теневом секторе16, составляющим 36% ВВП Армении.
В Казахстане медианная заработная плата в четвертом квартале 2023 г. составила 231 тыс. тенге или 515 долларов17. В то время как минимальная заработная плата достигла 190 долл. В Кыргызстане уровень зарплат значительно ниже, чем у остальных участников-членов ЕАЭС: средняя зарплата в 2023 г. составила около 32 тыс. сомов (350 долл.).
Если сравнивать заработные платы стран-участников ЕАЭС с зарплатными показателями в развитых странах, или даже со среднемировым уровнем зарплат (в 2013 г. он был равен 9,7 тыс. долл.), то разница получается не в нашу пользу. Да, с тех пор прошло более 10 лет и многое изменилось. Поэтому для того, чтобы определить ее средний уровень сегодня, мы положили в основу расчета данные из десяти стран, где зафиксирован наиболее высокий уровень зарплат, и, соответственно, данные из десяти стран, где самые низкие зарплаты. Расчет показал, что средняя зарплата по всему миру равняется около 4 тыс. долл. в месяц, т.е. более чем в два раза превысила уровень 2013 г. Средняя зарплата в России отстает от этого показателя в пять раз. Это еще без учета того, что в регионах зарплата сильно отличается от столичной (95 тыс. руб.) и санкт-петербургской (в 2022 г. - 63 тыс. руб.). Например, в Ставропольском крае зарплата оказалась ниже 28 тыс. руб.18.
Тем не менее реальные среднедушевые денежные доходы сильно отличаются от начисленной заработной платы. Так в 2022 г. в России средний доход составил 34 806 руб. Это почти в два раза меньше средней начисленной заработной платы по стране. Причина - низкий уровень зарплат в государственных (в отличие от частных) организациях образования, обрабатывающей промышленности, оптовой торговли, медицинских организаций и т.д. Впрочем, разница в оплате между частными и государственными организациями существует во многих странах, в том числе и в США. Разница в средней оплате за труд педагога в начальной и основной школе между государ-
16 Армения: изменения в сфере образования, обучения и занятости в 2021 году. European Training Foundation 2021. URL: https://www.etf. europa.eu/sites/default/files/document/CFI_Armenia_2021_RU.pdf (дата обращения: 22.11.23).
17 Численность и медианная заработная плата работников в Республике Казахстан (III квартал 2023). URL: https://stat.gov.kz/ra/industries/labor-and-income/stat-wags/publications/6125/ (дата обращения: 22.11.23).
18 Регионы России. Социально-экономические показатели. 2023: Стат. сб. / Росстат. М., 2023. С. 202-203
Таблица 1 / Table 1
Средняя номинальная начисленная заработная плата в местной валюте и в долларах в странах-участниках ЕАЭС* / Average nominal
gross wages in local currency and dollars in EAEU member states
год / year Страны ЕАЭС / EAEU countries
Россия / Russia Белоруссия / Belarus Армения / Armenia Казахстан / Kazakhstan Киргизия / Kyrgyzstan
2020 51344 руб. / 733 долл. 1250 бел. руб./ 500 долл. 189716 драм / 387 долл. 213000 тенге / 508 долл. 18940 сомов / 248 долл.
2021 56280 руб. / 770 долл. 1433 бел. руб./ 573 долл. 204048 драм / 420 долл. 250000 тенге / 588 долл. 19330 сомов / 230 долл.
2022 65338 руб. / 933 долл. 1629 бел. руб./ 626 долл. 235576 драм / 597 долл. 309000 тенге / 670 долл. 26540 сомов / 315 долл.
2023 70922 руб. / 788 долл. 1899 бел. руб. / 683 долл. 269994 драм / 699 долл. 350000 тенге / 772 долл. 33258 сомов / 395 долл.
* Финансирование гражданской науки в России и за рубежом. ИСИЭЗ. [Электронный pecypc].URL: https://issek.hse.ru/news/741477101.html (дата обращения: 30.11.23)
Источник/Source: составлено автором на основе данных национальных статистических агентств / compiled by the author on the basis of data from national statistical agencies.
ственными и частными школами США составила в 2022 г. 1151 долл. в месяц. Проблема России и стран-участников ЕАЭС заключается в очень медленных темпах роста минимальной оплаты труда. В России ускорение роста МРОТа произошло только в 2022 г. и этот процесс набирает обороты. Однако его может быть недостаточно в связи с высокими темпами роста инфляции. Чему будут приравниваться 1000 руб. в 2030 г.? Предположим, что ставка будущей инфляции составляет 5% в год. Получается, что 1000 руб. эквивалентны по покупательной способности примерно 1340,10 руб. в 2030 г., что на 340,10 руб. меньше, чем 6 лет назад. В период с 2024 по 2030 гг. средний уровень инфляции рубля составляет 5% в год, что приводит к совокупному росту цен на 34,01%. Таким образом, минимальный размер оплаты труда в России должен увеличиться вдвое до 2030 г., чтобы сохранить покупательную способность населения. И даже если это произойдет, разница будет несущественной.
Не приведет к кардинальным изменениям и ужесточение налогового мониторинга, поскольку до сих пор сохраняется противоречивая политика по отношению к коррупции, которая заключается в проблеме развития непотизма. Этот вид коррупции настолько вошел в систему отношений на постсоветском пространстве, что стал неотделимой частью общественных отношений. Такое явление встречается часто. Например, в частной транспортной компании, которая осуществляет перевозку людей из одного пункта в другой работают водители. Из-за низкой зарплаты водители просят, чтобы пассажиры отправляли им оплату за проезд на карту путем перевода денег. Чтобы получить как можно больше денег, транспортное средство на котором осуществляется перевозка, заполняется до отказа. Руководство транспортной компании таким способом решает вопрос о
дополнительной оплате за труд водителей. Местные органы власти в курсе ситуации, но ограничить это никак не могут.
Развитие непотизма в оплате за труд касается не только низкооплачиваемых, но и высокооплачиваемых кадров. Любопытно, что высокие темпы роста МРОТ в мире слабо воздействуют на динамику роста средней оплаты труда. По этой причине по всему миру сокращается разница между средней оплатой труда и низкой. Одновременно разница между высокой оплатой труда и средней увеличивается. Такое явление затронуло Россию и страны, входящие в ЕАЭС. Если в государственных компаниях предпринимались попытки ограничить зарплаты руководителей, то в частном секторе такое сделать практически невозможно. Между тем, разница в оплате труда руководителя департамента и руководителя предприятия может быть в среднем более чем в 10 раз. С проблемой оплаты за труд бороться исключительно процентным повышением зарплат неэффективно. Необходимы меры по развитию корпоративной культуры, которая, в свою очередь, должна базироваться на развитых институтах мониторинга трудовых отношений и общественной инициативы.
Однако активность трудовой общественности крайне невысокая. Причин много. Одна из них - слабое участие профсоюзных организаций в социально-экономической жизни компаний. Крупнейшим постсоветским профсоюзным образованием в России является Федерация независимых профсоюзов России, которая объединяет практически все профсоюзы страны и насчитывает 19 млн членов. Наиболее активно профсоюзная работа ведется во входящем в ФНПР Российском профсоюзе железнодорожников, в ряды которого входят 90% всех работников государственной компании РЖД. Вместе с
тем масштабы ФНПР (согласно ее официальным данным) постепенно сокращаются, особенно на Северо-западе (7%), на Северном Кавказе (6,4%) и на Дальнем Востоке (3,5%). Уменьшается и число активных членов ФНПР. Примечательно, что не вступают в профсоюз работники технологических компаний. По какой-то причине нет и сельскохозяйственных профсоюзов. Плохо обстоят дела с торговыми интернет-платформами. Созданные на их базе профсоюзы, к сожалению, страдают правовой безграмотностью, и, как правило, малочисленны, очень слабы и разрознены и поэтому не способны предотвращать нарушения со стороны работодателя, хотя согласно ТК РФ: «Профсоюзы имеют право на осуществление профсоюзного контроля за соблюдением работодателями, должностными лицами законодательства о труде, в том числе по вопросам трудового договора (контракта), рабочего времени и времени отдыха, оплаты труда, гарантий и компенсаций, льгот и преимуществ, а также по другим социально-трудовым вопросам в организациях, в которых работают члены данного профсоюза, и имеют право требовать устранения выявленных нарушений».
Кстати, против профсоюзов всегда активно выступали технологические гиганты США, персонал которых, как правило, молодой - до 40 лет. Да, во время пандемии в некоторых ИТ-компаниях были созданы профсоюзы (например, в Alphabet), но они небольшие и предпосылок для их роста нет. В ИТ-компаниях США сегодня занято около 7,5 млн человек, капитализация некоторых из них достигает 2,5 трлн долл. Это больше ВВП таких стран как Россия, Италия, Корея, Испания и т.д. Но ее работники никак не участвуют в социально-экономической жизни компаний, а их права нарушаются чаще, чем в какой-либо другой сфере. К сожалению, тренд в сфере трудовых отношений, который задан крупными технологическими гигантами и который противоречит трудовым интересам работников, становится все более доминирующим.
ВЫВОДЫ
Смена экономической модели, направленной на развитие региональных рынков, может привести к проблемам с теневой экономикой, в частности, теневой занятости. Особенно это касается развивающихся стран. В странах Евразийского экономического союза произошел скрытый рост неформальной занятости в связи с разорением малых и средних предприятий в 2020-2021 гг. Од-
нако в долгосрочной перспективе еще предстоит столкнуться с рядом других проблем. Большим вызовом для развивающихся стран является развитие креативной экономики. Проблема состоит в низком творческом потенциале населения, которое не имеет социально-экономических условий для творческого развития, должной культуры и интеллектуальных возможностей для создания уникальных товаров и услуг. Об этом свидетельствует количество выданных патентов в России и в других странах ЕАЭС, которые из года в год уменьшаются. К тому же эти процессы очень плохо регулируются на наднациональном уровне. Дальнейшая интеграция стран ЕАЭС требует снижения уровня теневой экономики, для этого потребуются совместные программные действия разных стран ЕАЭС по оптимизации приватизационных процессов, улучшению условий и оплаты труда, проведению мониторинга за работодателями и улучшению финансирования научно-исследовательской деятельности за счет частных и государственных фондов. Поскольку в странах ЕАЭС такая инвестиционная политика отсутствует, частный сектор возлагает большие надежды на государственный, который, к сожалению, не может финансировать все проекты из-за ограниченности бюджетных средств.
Дифференциальное развитие частного и государственного секторов в странах ЕАЭС противоречит процессам регионализации и приводит к возникновению разногласий, которые подталкивают к усилению влияния наднационального регулирования. Отсюда вытекает проблема стран ЕАЭС, которая заключается в медленных темпах роста средней заработной платы. Если минимальная заработная плата постепенно растет, то средняя фактически стоит на месте. Так, в России есть план по увеличению минимальной заработной платы. К 2030 г. она должна составить 35 тыс. руб. Но неизвестно, насколько увеличится средняя заработная плата. В том случае, если исходить от принципа, что средняя заработная плата соответствует шести МРОТам, то зарплата должна составить 210 тыс. руб. Вероятность такого исхода минимальна. Более реалистично выглядит сценарий увеличения средней заработной платы к 2030 г. до 110-120 тыс. руб. в месяц в России. Приблизительно такая же зарплата будет в остальных странах-участниках ЕАЭС - около 100 тыс. руб. или 1 тыс. долл. в месяц.
В настоящее время ЕАЭС развивается однобоко. За долгие годы существования этой организации увеличиваются высокими темпами лишь
торговые операции и меняются таможенные правила. Во всем остальном в ЕАЭС существует глубокая разница. Из-за этого не происходит дальнейшее ее развитие, в том числе в трудовой и кадровой политике, научно-исследовательской деятельности и производстве. Чтобы решить эти
проблемы необходимо создавать больше совместных программ по решению проблем оплаты труда, увеличению инвестиционного климата и мониторинга строительной отрасли, туризма и банковской сферы, где уровень теневой деятельности высок.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Sauka A. The Shadow Economy in Russia: New Estimates and Comparisions with Nearby Countries // Free Policy Briefs. [Электронный ресурс]. URL: https://freepolicybriefs.org/Wp-content/uploads/2020/03/freepolicybriefs20200316-2.pdf
2. Цепелев О.А., Колесникова О.С. Уровень доходов населения как фактор формирования теневой занятости: региональный аспект // Уровень жизни регионов России. 2017;2(204):163-168.
3. Покида А.Н., Зыбуновская Н.В. Регулирование деятельности самозанятых граждан // Вопросы государственного и муниципального управления. 2020;(1):60-85.
4. Федотов Д.Ю. Уровень теневой экономики в странах ЕАЭС в условиях налоговой гармонизации // Белорусский экономический журнал. 202l;(2):55-62.
5. Schneider F. The Size and Development of The Shadow Economies of Ukraine And Six Other Eastern Countries Over the Period of 1999-2015 // Economics of Development. 2016. Vol. 78. pp. 13-19.
6. Davis S.J., Henrekson M. Tax Effect on Work Activity, Industry Mix and Shadow Economy Size: Evidence from Rich-Country Comparisons // NBER. Working paper No 10509. [Электронный ресурс]. URL: https://www.nber.org/system/files/working_papers/ w10509/w10509.pdf
7. Абанкина Т.В. Креативная экономика в России: новые тренды // Журнал НЭА. 2022;2(54):222-229.
REFERENCES
1. Sauka A. The Shadow Economy in Russia: New Estimates and Comparisions with Nearby Countries. Free Policy Briefs. URL: https:// freepolicybriefs.org/wp-content/uploads/2020/03/freepolicybriefs20200316-2.pdf (accessed on 11.12.22).
2. Tsepelev O.A., Kolesnikova O.S. Income of the population as a factor of shadow employment: Regional aspect. Living Standards of the Population in Regions of Russia. 2017;2(204):163-168 (In Russ.).
3. Pokida A.N., Zybunovskaya N.V. Regulation of the activities of self-employed citizens. Issues of State and Municipal Management. 2020;(1):60-85. (In Russ.).
4. Fedotov D.Y. Level of shadow economy in the EAEU countries in the conditions of tax harmonization. Belarusian Economic Journal. 2021;(2):55-62.
5. Schneider F. The Size and Development of the Shadow Economies of Ukraine and Six Other Eastern Countries over the Period of 1999-2015. Economics of Development. 2016;78:13-19.
6. Davis S.J., Henrekson M. Tax Effect on Work Activity, Industry Mix and Shadow Economy Size: Evidence from Rich-Country Comparisons. NBER. Working paper No 10509. URL: https://www.nber.org/system/files/working_papers/ w10509/w10509.pdf
7. Abankina T.V. Creative Economy in Russia: New Trends. NEA Journal. 2022;2(54):222-229.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ / ABOUT THE AUTHOR
Даниэль Михайлович Камари - Эксперт Вольного экономического общества России, независимый исследователь, Москва, Россия
Daniel M. Kamaii - Expert of the Free Economic Society of Russia, Independent Researcher, Moscow, Russia
https://orcid.org/0000-0003-4422-4324
danikamari@mail.ru
Конфликт интересов: автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Conflicts of Interest Statement: The author have no conflicts of interest to declare.
Статья поступила в редакцию 05.02.2024; после рецензирования 18.03.2024, принята к публикации 20.03.2024. Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
The article was submitted on 05.02.2024; revised on 18.03.2024 and accepted for publication on 20.03.2024. The author read and approved the final version of the manuscript.
