CC BY
122
УДК 81.00 Д18 ББК Ш 141.01.2973
В.П. Даниленко
ПРОБЛЕМА ГЛОТТОГЕНЕЗА В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФИИ УНИВЕРСАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ
Статья посвящена анализу взглядов универсальных эволюционистов на проблему происхождения языка - Демокрита, Лукреция, Ж. де Ламетри, В. фон Гумбольдта, Г. Спенсера и Г. Фоллмера.
Ключевые слова: универсальная эволюция; эволюционная лингвистика; глоттогенез; Демокрит; Лукреций; Ж. де Ламетри; И. Гердер; В. Гумбольдт, Г. Спенсер; Г. Фоллмер
V.P. Danilenko
THE PROBLEME OF GLOTTOGENESIS IN THE CONTEXT OF UNIVERSAL EVOLUTION PHILOSOPHY
The article is dedicated to the analysis of views of universal evolutionists such as Democritus, Lucretius, J. de Lamettri, W. Humboldt, G.Spenser and G.Vollmer on the problem of glottogenesis.
Key words: universal evolution; evolutionary linguistics; glottogenesis; Democritus; Lucretius; J. de Lamettri; W. Humboldt; G. Spenser; G. Vollmer
Что такое эволюция - теорема, система, гипотеза?.. Нет, нечто гораздо большее, чем все это: она - основное условие, которому должны отныне подчиняться и удовлетворять все теории, гипотезы, системы, если они хотят быть разумными и истинными. Свет, озаряющий факты, кривая, в которой
должны сомкнуться все линии, - вот что такое эволюция.
П.Тейяр де Шарден.
Поразительные коммуникативные успехи шимпанзе Уошо, бонобо Канзи, гориллы Коко, орангутана Чантека, собаки Софии, попугая Алекса и многих других «говорящих» животных произвели сенсацию в современной эволюционной лингвистике. А.Д. Коше-лев написал в связи с этим: «По-видимому, не будет преувеличением сказать, что на Земле возникла новая гуманоидная "цивилизация" - Говорящие обезьяны» [Зорина, 2006, с. 28]. Однако теоретическое осмысление этой «цивилизации», как и других фактов, проливающих новый свет на проблему глоттогенеза, проводится, как правило, под эгидой эволюционной биологии, сердцевину которой составляет дарвинизм [Томассело, 2011; Бурлак, 2011; Бикертон, 2012]. Одним из заслуженных защитников дарвинизма является Бернар Би-чакджан.
По мнению Б. Бичакджана, над современной лингвистикой по-прежнему витают «антиэволюционные демоны». Эти демоны смущают души некоторых представителей этой науки до такой степени, что эволюционизм они не просто отвергают, а открыто выступают как его враги. Приведу здесь лишь два высказывания Б. Бичакджана на этот счет:
1. «Есть ли у тех, кто открыто критикует
Вестник ИГЛУ, 2014
эволюционистские объяснения перехода от эргативного строя к номинативному или от конечного положения вершины к начальному, данные, показывающие, что эти изменения в нормальном случае не однонаправлены или что их результат не имеет адаптивных преимуществ перед исходным состоянием? Нет, они просто отвергают эволюционистские объяснения, потому что они против эволюции (см., например, [Newmeyer, 2000])» [Бичак-джан, 2006, с. 61].
2. «За этими поверхностными суждениями стоит глубинная потребность изгнать эволюционный подход из лингвистики. Добро бы еще, если бы она бы выражалась в достойных усилиях продемонстрировать большее знание релевантных языковых данных или расширяла возможности анализировать и оценивать эти данные, но этого нет (см., например, [Guy, 2001]). Это заключается либо в злонамеренном введении насмешки в серьезную полемику, либо в ханжеских попытках выступить в роли бесстрашного рыцаря в блистающих доспехах, неустанно сражающегося с мнимым злом социального дарвинизма Г. Спенсера или, более близкий пример, предложенного Е.О. Уилсоном биологического подхода к социальному поведению» [Guy, 2001, р. 64].
© Даниленко В.П., 2014
Написано с болью сердца! Иначе и не могло быть: Бернар Бичакджан - президент Международного общества происхождения языка. Как ему не бичевать антиэволюционистов, если речь идет об эволюционной лингвистике? Как эволюционной лингвистике обойтись без эволюционизма? Но тут есть одна немаловажная деталь: Б. Бичакджан - не универсальный эволюционист, а лишь биологический. Он автор книги «Язык с точки зрения дарвинизма» (2002). Однако более широкий взгляд на задачи эволюционной лингвистики предполагает соединение лингвистики с философией универсальной эволюции.
Происхождение языка и его эволюция -фрагмент эволюции всего универсума. Как же в таком случае эволюционная (филогенетическая) лингвистика, предметом которой является языковая эволюция, может обойтись без того направления в философии, которое получило название универсального эволюционизма или философии универсальной эволюции (the universal evolution philosophy)?
Универсальный эволюционизм держится на двух постулатах - универсализме и эволюционизме. Первый из них состоит в исследовательском охвате всего универсума, второй - в применении эволюционного подхода к его изучению. Выдающимися представителями универсального эволюционизма стали Демокрит, Лукреций, Ж. де Ламетри, И. Гердер, В. Гумбольдт, Г. Спенсер, Г. Фоллмер. Цель настоящей статьи - анализ их взглядов на происхождение языка.
Демокрит. У Демокрита (460-370 до н.э.) мы обнаруживаем первый в Европе завершенный эскиз философской картины мира, поскольку он охватил своим взором весь мир. В начало этой картины мира он поместил атомы и пустоту. Но в ней нашлось место и языку.
Вот как великий греческий философ объяснял его происхождение у первых людей: «Так как на них нападали звери, то они стали научаться взаимно помогать друг другу благодаря пользе, приносимой совместными действиями. Собираясь же вместе вследствие страха, они мало-помалу стали познавать знаки, подаваемые друг другу... Вначале голос их был бессмысленным и нечленораздельным, постепенно они стали говорить членораздельно и в общении друг с другом стали устанавливать символы относительно каждой из вещей, и
таким образом они создали самим себе привычную речь обо всем существующем» [Антология мировой философии, 1969 (1), с. 344].
Лукреций. В поэме Тита Лукреция Кара (99-55 до н.э.) «О природе вещей» [Лукреций, 1958] обрисовано каждое из звеньев эволюции - физиогенез, биогенез, психогенез и культурогенез. Внутри последнего расположен глоттогенез.
Говоря современным языком, можно сказать, что Лукреций вывел три фактора глот-тогенеза - биотический, психический и культурный.
Биотический фактор глоттогенеза состоит в том, что природа одарила людей органами тела, способными к речевой деятельности. Вот почему Лукреций не видел ничего странного в возникновении у них языка:
Что же тут странного в том, наконец, если род человеков
Голосом и языком одаренный, означил предметы
Разными звуками все, по различным своим ощущеньям?
Психический фактор глоттогенеза состоит в том, что природа одарила людей разумом. Он позволил им превратить непроизвольные выкрики, которые дикари издавали при переживании сильных чувств, в осмысленные слова. Чтобы не быть голословным, Лукреций подтвержадает это предположение наблюдениями за начатками коммуникативых способностей у животных - собак, лошадей и птиц. Так, по поводу последних он пишет:
Ястреб, гагара, скопа - когда они по морю ищут,
В волнах соленых себе пропитанье и корм добывая,
То по-иному совсем кричат в эту пору обычно,
Чем если спорят за корм или борются с самой добычей.
Отсюда вывод:
Стало быть, коль заставляют различные чувства животных
Даже при их немоте испускать разнородные звуки,
Сколь же естественней то, что могли первобытные люди
Каждую вещь означать при помощи звуков различных.
Культурный фактор глоттогенеза состоит в
том, что язык - один из продуктов культуры. Лукреций вписал язык в культуросозидатель-ную деятельность первобытных людей. Язык, с его точки зрения, способствовал этой деятельности. Он появился не от праздности, а от нужды:
Что же до звуков, какие язык производит,
- природа
Вызвала их, а нужда подсказала названья предметов.
Лукреций представил в своей поэме самую передовую для античности теорию происхождения языка. Она вполне согласуется с современными представлениями о глоттогенезе. Так, опыты, проводимые во второй половине ХХ в. с обезьянами, показали, что они способны к усвоению зрительной формы языка, но не способны научиться его устной форме. Этому препятствует строение их ротовой полости. Не приходится сомневаться в актуальности психического фактора глоттогенеза: без успешной психической эволюции возникновение языка у людей не представляется возможным. Что касается культурного фактора глоттогенеза, то именно ему следует отдавать приоритет: язык появился и развивался в рамках преобразующей, творческой, культуросо-зидательной деятельности наших предков.
Ж. де Ламетри. Жульен Офрэ де Ламетри (1709-1751) возродил в философии первой половины XVIII в. линию Демокрита - Эпикура
- Лукреция - линию универсального эволюционизма. В центре его внимания стоял вопрос о происхождении человека. Он писал: «.. .когда мы видим, что часто умный человек обязан жизнью прихоти и определенным действиям дурака, то нисколько не нелепой и не странной кажется мысль о происхождении человека от животных» [Ламетри, 1983, с. 367].
В переходе человекообразной обезьяны в человека французский просветитель первейшую роль отводил языку: «Переход от животных к человеку не очень резок. Чем, в самом деле, был человек до изобретения слов и знания языков? Животным особого вида. Он отличался от обезьяны и других животных тем, чем обезьяна отличается и в настоящее время, т.е. физиономией» [Там же. С. 190].
И. Гердер. Почти два с половиной столетия прошло с тех пор, как появился «Трактат о происхождении языка» Иоганна Гердера (1744-1803). Но только теперь мы начинаем
понимать его эволюционную суть. Его автор не использовал термина предъязык, но именно у него эволюционная цепочка «предъязык ^ язык» лежит в основе его размышлений о происхождении языка. Первый - язык наших животных предков, а второй - язык наших человеческих предков. К первому он применял междометную гипотезу о происхождении языка, а ко второму - звукоподражательную.
Предъязык. В предъязыке И. Гердер видел лишь сырой материал для языка. Имея в виду первый, в начале своего трактата он писал: «Я не могу пока еще ничего сказать о работе человека над формированием языка и рассматриваю всего лишь сырой материал» [Гердер, 2007, с. 136].
Что же он собой представлял, этот «сырой материал» для будущего человеческого языка? «Для меня пока еще существуют (в нем. -В.Д.) не слова, а звуки для выражающих чувства (будущих. - В.Д.) слов» [Там же].
Слова - принадлежность языка, который нашему животному предку еще предстояло создать, а какие же звуки вырывались из его уст, когда он испытывал те или иные чувства? Об этом мы можем лишь догадываться. Во-первых, мы можем о них судить по тем возгласам, которые вырываются из уст животных, а во-вторых, по тем следам, которые были унаследованы языками из их предъязыка. Условно их можно назвать животными междометиями. В большей мере они сохранились в древнейших языках.
«Как много следов этих звуков, - читаем у И. Гердера, - можно увидеть в названных языках, в их междометиях, в корнях их имен и глаголов! Древнейшие восточные языки изобилуют восклицаниями, которые у нас, более поздних народов, либо совсем отсутствуют, либо встречают лишь глухое, бесчувственное непонимание. В их элегиях слышатся звуки, напоминающие надгробные рыдания и вопли диких народов, как бы продолжающие междометия природного языка, а в их хвалебных псалмах - крики радости и повторяющиеся возгласы... Корни их простейших, самых исконных и действующих глаголов уходят в конце концов в те первые, природные возгласы, которые лишь позднее (в языке. - В.Д.) подверглись обработке» [Гердер, 2007].
Предъязык не свалился нашим животным предкам с неба. Он - их собственное достоя-
ние. На его основе стал формироваться язык у первых людей. Вот почему «мы приходим не к божественному, а как раз наоборот - к животному происхождению языка» [Там же. С. 137].
По поводу божественного происхождения языка священнослужитель Иоганн Гердер выразился вполне еретически: «Божественное происхождение языка не объясняет ничего и не оставляет никаких возможностей для объяснения; это, как Бэкон сказал в другом случае, - священная весталка: она посвящена богу, но бесплодна, набожна, но бесполезна!» [Там же. С. 146].
Предъязык - еще не язык. Это доязык. Он -предшественник языка. Предъязык можно назвать языком лишь в метафорическом смысле. В подобном, метафорическом, смысле пред-психику у растений можно назвать психикой, предкультуру у животных - культурой. Этот список можно продолжить и новыми метафорами: назвать преднравственность у животных, например, нравственностью, а предъ-
*
язык наших животных предков - языком.
Об естественном происхождении предъ-языка у наших животных предков у И. Гер-дера читаем: «Итак, если мы назовем эти непосредственные звуки чувств языком (в метафорическом смысле. - В.Д.), то я считаю его происхождение совершенно естественным. Оно носит не только не сверхчеловеческий, но, напротив, явно животный характер» [Гердер, 2007, с. 139].
Язык. Отграничение предъязыка от языка имеет принципиальный характер. Мы только что видели, что междометную гипотезу И. Гердер принимал в отношении к предъязы-ку, в котором он видел материал для будущего языка. Но он был решительным противником применения этой гипотезы по отношению к языку. Это и понятно: предъязык - зародыш языка, но до языка как такового ему как до солнца. Ему так же далеко до языка, как предкультуре в целом - до культуры. Предкультура (в нее входит и предъязык) - некоторое достояние животных, а культура (в нее входит и язык) - грандиозное творение людей.
Критикуя применение междометной ги-
* Мимоходом следует заметить, что термин предъязык применим лишь к животным предкам человека. «Языки» же других животных нельзя называть предъязыками по той простой причине, что они не перешли в языки, по-добные человеческому языку «Язык», появившийся у наших непосредственных животных предков - наш ближайший предъязык.
потезы по отношению к языку (а не к предъ-языку!), И. Гердер даже сгущает краски: «Не скрою, однако, своего удивления по поводу того, что философам, т.е. людям, ищущим отчетливых понятий, могла вообще прийти в голову мысль выводить происхождение языка из этих вызванных ощущениями криков. Разве не ясно, что язык является чем-то совсем иным? Ведь все животные, за исключением немой рыбы, выражают свои ощущения в звуках, но никакое животное, будь то даже самое совершенное, не имеет ни малейшего (? - В.Д.) начала человеческого языка в собственном смысле» [Там же. С. 139].
В чем состоит разница между животными языками и человеческими? В том, что первые держатся на инстинктах, а вторые - на разуме. Первые вырываются из уст животных непроизвольно, а вторые - произвольно, сознательно, целенаправленно. Эта разница возводит между ними дистанцию огромного размера. И. Гердер указывает: «Можно придавать этим крикам любую форму, организовывать и облагораживать их как угодно, но если к ним не присоединится разум, который пожелает использовать эти звуки в определенных целях, то я не вижу, каким образом на основе описанного выше закона природы может возникнуть наш произвольный, человеческий язык» [Гердер, 2007, с. 139].
Своим происхождением язык обязан человеческому разуму. Сам же этот разум - плод долгой эволюции наших животных предков. Благодаря высокой степени его развития, они становятся на путь очеловечения. С самого начала этот путь стала сопровождать рождающаяся речь. Почему они стали на нее способны? Потому что они стали способны на осознание знаковой природы звуков, которые производят окружающие предметы.
С того самого момента, как первые люди начинают воспринимать звучание окружающих предметов как знаки этих предметов (блеяние овцы - как знак овцы, лай собаки - как знак собаки и т.д.), они начинают воспроизводить эти звучания с помощью своих органов произношения и тем самым создавать первые слова. Поскольку они копировали с их помощью звучание окружающих предметов, эти первые слова были звукоподражаниями.
И. Гердер писал: «Звук блеяния, воспринятый душой человека как характерный при-
знак овцы, стал благодаря осознанию, именем овцы, даже если язык еще никогда ранее не пытался пролепетать это имя. Человек узнал овцу по блеянию: оно стало схваченным признаком, заставлявшим душу отчетливо вспоминать об определенном понятии. Так что же это, как не слово?.. Так был изобретен язык! Это произошло столь же естественным и необходимым для человека образом, сколь естественно то, что человек является человеком» [Там же. С. 142-143].
Мы видим, что И. Гердер придал звукоподражательной гипотезе происхождения языка вполне реалистический характер. К сожалению, в развитии этой гипотезы он зашел чересчур далеко. Он стремился быть в ней чересчур последовательным. О чем идет речь? О том, что он заставил звучать даже и незвучащие предметы. Последние воспринимаются не органами слуха, а другими органами чувств - органами зрения и осязания. Чтобы не отступать от звукоподражательной гипотезы о происхождении языка, он стал сводить зрительные и осязательные восприятия к слуховым. В этом случае звучать начинают и незвучащие предметы, а следовательно, и их обозначения трактуются как звукоподражания.
И. Гердер полагал, что первые люди были способны превращать зримое и осязаемое в слышимое. Так, он писал: «Большинство зримых предметов движется; многие из них звучат при движении, а если этого не происходит, то они в своем первоначальном состоянии находятся как будто ближе к глазу и, следовательно, будучи расположены в непосредственной близости от него, могут быть осязаемы. Освязание же очень близко к слуху, и его обозначения, например, «твердый», «грубый», «мягкий», «пушистый», «бархатистый», «волосатый», «жесткий», «гладкий», «ровный», «щетинстый» и т.п., которые, как мы видим, не проникают в глубину и относятся лишь к поверхности предметов, издают как бы осязаемые звуки» [Гердер, 2007, с. 152].
И. Гердер был умнейшим человеком, но согласиться с «озвучиванием» всего мира, чтобы не изменить звукоподражательной гипотезе о происхождении языка, не представляется возможным. Отсюда не следует, что от преувеличения роли слуховых ощущений его теория глоттогенеза в целом утрачивает
свою ценность. Эта теория не утратила своего значения до сих пор. Ее главное достоинство
- эволюционный подход к решению вопроса о происхождении языка, который стал возможен, с одной стороны, благодаря универсально-эволюционному мировоззрению ее автора, а с другой, благодаря эволюционному истолкованию перехода предъязыка в язык.
В. Гумбольдт. Язык для Вильгельма фон Гумбольдта (1767-1835) был не просто одним из продуктов духовной культуры. Он выделил его среди других как главный и исторически первичный. Именно с глоттогенеза он начинал генезиз духовной культуры. «Язык,
- писал он, - тесно переплетается с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его локального прогресса или регресса, отражая в себе каждую стадию культуры. Но есть такая древность, в которой мы не видим на месте культуры ничего, кроме языка, и вместо того, чтобы просто сопутствовать духовному развитию, он замещает его» [Гумбольдт, 1984, с. 48-49]. Выходит, «в начале было Слово»?
Во времена В. Гумбольдта было в ходу несколько гипотез о происхождении языка - звукоподражательная (Г. Лейбниц), междометная (Й. Гердер) и др. Но В. Гумбольдт решительно отмел эти гипотезы. Все они исходили из предположения о том, что язык создавался постепенно - от слова к слову. Эта точка зрения на зарождение языка выглядит вполне естественно. Она согласуется с эволюционистской аксиомой о том, что развитие любого объекта осуществляется в направлении от его более простых форм существования ко все более сложным. В. Гумбольдт в вопросе о происхождении языка пренебрег этой аксиомой, хотя идея развития языков от их менее совершенных форм к более совершенным пронизывает все его лингвистическое наследие.
В. Гумбольдт считал, что язык возник сразу и целиком - как Афина из головы Зевса. Он писал: «Язык не может возникнуть иначе как сразу и вдруг, или, точнее говоря, языку в каждый момент его бытия должно быть свойственно все, благодаря чему он становится единым целым» [Там же. С. 308]. В другом месте читаем: «.первое слово уже предполагает существование всего языка» [Там же. С. 314]. Чудодейственная интерпретация возникновения языка здесь налицо. Ее та-
инственность еще больше возрастает, когда мы вспомним о таких словах В. Гумбольдта: «Язык не является произвольным творением отдельного человека, а принадлежит всегда целому народу» [Там же. С. 318]. Выходит, язык возник сразу и целиком в сознании целого народа.
Как ни странно, но подобная интерпретация чудодейственного происхождения языка возродилась в современной эволюционной лингвистике. Под нее подвели теорию мутаций. Но мутационное (генетическое) объяснение глоттогенеза сродни божественному. Бер-нар Бичакджан писал в связи с этим: «То, что в наш научный век божественное вмешательство заменяется генетическим процессом, разумеется, понятно, но как насчет природы языка? Откуда в современной лингвистике и в соседних областях науки взялись авторы, исповедующие креационистские взгляды на язык как на нечто неделимое, существующее по принципу "все или ничего"? Почему язык оказывается родившимся, подобно Афине, в полном вооружении в результате одной генетической мутации? Почему бы им не представить вместо этого язык как инструмент, развивающийся под воздействием эволюционного процесса?» [Бичакджан, 2006, с. 60-61].
Эволюционистское мировоззрение во времена В. Гумбольдта еще лишь пробивало себе дорогу. Универсальный эволюционизм Жульена де Ламетри и биологический эволюционизм Жана Батиста Ламарка еще не стали достоянием научной общественности. Вот почему нет ничего удивительного в том, что в осмыслении универсального эволюционизма и в его приложении к глоттогенезу В. Гумбольдт еще не был последовательным. В вопросе о происхождении языка мы обнаруживаем у немецкого ученого его явный недостаток.
Герберт Спенсер (1820-1903) обладал поистине «мирообъемлющим умом» (выражение В.Г. Белинского о В. Шекспире). Ему удалось построить эволюционную модель по существу всего мироздания, состоящего из четырех этажей - физиосферы, биосферы, психики и культуры.
Описывая физиогенез, биогенез, психогенез и культурогенез, Г. Спенсер опирался на выработанное им общее понимание хода эволюции: «Вещество, входящее в состав
нашей Солнечной системы, принимая более плотную форму, вместе с тем изменялось путем перехода от единства распределения к его многообразию. Затвердевание Земли сопровождалось переходом от сравнительного однообразия к чрезвычайному разнообразию. Развиваясь из зародыша в тело сравнительно большого объема, каждое животное или растение также переходит от простого к сложному. Возрастание общества, как в отношении его численности, так и прочности, сопровождается возрастанием разнородности его политической и экономический организации. То же самое относится ко всем надорганическим продуктам - языку, науке, искусству и литературе» [Антология мировой философии, 1971 (3), с. 613].
Размышления о классифицирующей деятельности у первобытных людей, Г. Спенсер писал: «Заметим здесь, что познание сходства и несходства, которое лежит в основании классификации и из которого беспрерывное классифицирование развивает идею совершенного сходства, лежит также и в основании процесса наименования, а следовательно, и языка. Всякий язык состоит вначале из символов, которые подобны означаемым ими вещам настолько, насколько это возможно. Язык знаков есть средство сообщения идей путем подражания действиям и особенностям вещей, о которых идет дело. Язык слов является вначале также средством напоминать предметы или действия путем подражания звукам, которые производятся предметами или которыми сопровождаются действия. Первоначально эти два языка (жестово-мимический и звукоопо-дражательный. - В.П.) употреблялись одновременно. Достаточно только заметить телодвижения, которыми дикарь сопровождает свою речь, видеть бушмена или кафра, драматизирующего перед слушателями свой способ охоты за дичью, или обратить внимание на крайнюю бедность словаря во всех первобытных языках, - чтобы понять, что вначале положения, телодвижения и звуки одинаково сочетались для произведения возможно лучшего подобия вещей, животных или событий и что по мере того, как звуки стали пониматься сами по себе, телодвижения вышли из употребления, оставляя, однако, следы в манерах более впечатлительных цивилизованных рас» [Спенсер, 1998, с. 510].
Как видим, оба первобытных языка - же-стово-мимический и звукоподражательный, Г. Спенсер основывал на способности диких людей к подражанию предметам - либо их физическим свойствам с помощью телодвижений, либо звукам, которые от них исходят, с помощью артикулируемых слов. Вот почему мы можем определить его взгляд на глоттоге-нез одним словом - подражательный. Однако большее значение он придавал звукоподражательной точке зрения.
Таким образом, Г. Спенсер рассматривал эволюцию языка (глоттогенез) как продолжение эволюции познания (когногенеза). За развитием классифицирующей деятельности у первобытных людей шел процесс семиотиза-ции ее объектов - подражания обозначаемым предметам с помощью телодвижений и звукоподражаний.
Герхард Фоллмер - современный универсальный эволюционист. Г. Фоллмер выводит человеческий язык из «языка» животных. «Для эволюционной теории познания - писал он - языковая способность людей также является результатом эволюции» [Фоллмер, 1998, с. 185].
Чтобы объяснить эволюцию языка, немецкий философ использовал дарвиновскую терминологию: «Языковая способность является важным средством приспособления в ходе естественного отбора» [Там же. С. 185].
Язык стал ярким признаком человека. Чем он отличается от средств коммуникации, используемых у животных? По Г. Фоллмеру, во-первых, тем, что он стал опорой мышления, а во-вторых, он позволил передавать знания от одного поколения к другому. Таким образом, он выделил две главные функции у языка -когнитивную и коммуникативную. Прагматическая же функция осталась в стороне.
Какой же урок преподал Г. Фоллмер в своем главном труде своим коллегам, для которых слова эволюция и эволюционизм не имеют мировоззренческого значения? Он показал им универсальность эволюционного подхода. Он указывал: «Принцип эволюции является универсальным. Он применим к космосу как целому, к спиралевидным туманностям, звездам с их планетами, к земной мантии, растениям, животным и людям, к поведению и высшим способностям животных; он применим также к языку и историческим формам челове-
ческой жизни и деятельности, к обществам и культурам, к системам веры и науки» [Там же. С. 110].
В другом месте читаем: «Эволюционное мышление универсально» [Там же. С. 216]. Это главная мировоззренческая идея немецкого универсального эволюциониста в его книге. Только с глубоким осмыслением этой идеи наука в состоянии прийти к объективной картине мира. Логика Г. Фоллмера в его книге была такой: если в физике, биологии, психологии и других науках универсальный эволюционизм уже завоевал себе прочное место, то почему он до сих пор не стал повсеместным.
Почему, добавлю я от себя, при решении вопроса о происхождении языка универсальный эволюционизм в современной эволюционной лингвистике остается в стороне?
Между тем философия универсальной эволюции наметила для решения проблемы глот-тогенеза следующие установки:
1. Как и человек, язык имеет четыре стороны - физическую, биотическую, психическую и культурную. Как и человек, язык вобрал в себя всю предшествующую эволюцию
- физическую, биотическую, психическую и культурную. Как и человек, язык обязан своим происхождением в первую очередь культуро-генезу. Каждая сторона языка, как и человека в целом, эволюционировала, но приоритетную роль в его развитии играла эволюция его культурной стороны.
2. Как только наши предки - хабилисы
- приблизительно 2,5 млн лет назад сумели взглянуть на себя и окружающий мир творческими, преобразующими глазами, они вступили на путь очеловечивания (антропогенеза, гоминизации). Они стали творить культуру -в том числе и языковую, которая становилась тем выше, чем дальше человеческий язык отрывался от своего животного эмбриона.
3. Главное отличие между языком у животных и языком у людей состоит в том, что первый - продукт в первую очередь биопсихогенеза, что делает его явлением по преимуществу врожденным, передаваемым генетическим путем, что не исключает элементов коммуникативного научения у животных, а второй - продукт не только биопсихогенеза, но и - главным образом - культурогенеза, что делает его явлением, приобретаемым по преимуществу в процессе культурной эволюции и
одним из ведущих факторов очеловечения (наряду с наукой, искусством, нравственностью и т.д.).
4. Зачаточный язык - предъязык - был представлен уже у наших животных предков - автралопитеков. Как только успешная биопсихическая эволюция позволила им творчески подойти к своему языковому эмбриону, они вступили на путь очеловечения, а следовательно, стали превращать предъязык в язык. Подобным образом обстояло дело и с другими продуктами культуры - благодаря творческому, преобразующему, культуросозидающему отношению к миру наши предки превращали грубые камни в удобные орудия труда, естественные деревья в обработанный материал для искусственных жилищ и т. д.
5. Своею эволюцией язык в первую очередь обязан культурной эволюции. Последняя состоит в освоении и преобразовании мира, за которыми следует расширение картины мира. По мере вербализации унисферы, физиосфе-ры, биосферы, психики и культуры эта картина мира у каждого народа входит в его язык. Степень разработанности и своеобразие картины мира, заключенной в том или ином языке, проистекает из уровня культуры его носителей, а также из особенностей их национального мировидения.
6. Языковая эволюция, как и культурная в целом, вознесла современных людей по отношению к животным на небывалую высоту, однако по отношению к далекому будущему она все еще находится в начале своего пути. Только редкие гении (У Шекспир, А.С. Пушкин и т.п.) сумели оторваться в своем языковом развитии от большинства людей на такое расстоя-
УДК 811.1 ББК 81.0
С.А. Актуганова
ЭВОЛЮЦИЯ ОБРАЩЕНИЙ В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ НОВОАНГЛИЙСКОГО
ПЕРИОДА
Статья посвящена эволюции обращений в английском языке с XVI по XXI в. В статье приводится сопоставление форм обращений на основе произведений эпохи Возрождения, Авгу-стинской эпохи, эпохи реализма, позднейшего и современного периода. Эволюция обращений английского языка показывает их развитие от официальных форм к фамильярным.
Ключевые слова: эволюция; обращение; эпоха; социальный статус; норма; художественное произведение; коммуникация; участник коммуникации
ние, для преодоления которого ему понадобятся многие и многие тысячелетия.
Библиографический список:
1. Антология мировой философии [Текст] / под ред. В.В. Соколова. - М.: Мысль, 1969. - Т. 1, ч. 1. - 576 с.
2. Антология мировой философии [Текст] / под ред. И.С. Нарского. - М.: Мысль, 1971. - Т. 3. - 760 с.
3. Бикертон, Д. Язык Адама. Как люди создали язык, как язык создал людей [Текст] / Д. Бикертон. -М.: Языки славянских культур, 2012. - 336 с.
4. Бичакджан, Б. Эволюция языка: демоны, опасности и тщательная оценка [Текст] / Б. Бичакджан // Разумное поведение и язык / сост. А.Д. Кошелев, Т.В. Черниговская. - М. Языки славянских культур, 2008. -Вып. 1. Коммуникативные системы животных и язык человека. Проблема происхождения языка. - 416 с.
5. Бурлак, С.А. Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы [Текст] / С.А. Бурлак. - М.: Астрель, 2011. - 480 с.
6. Гердер, И. Трактат о происхождении языка [Текст] / И. Гердер. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 88 с.
7. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию [Текст] / В.Гумбольдт. - М.: Прогресс, 1984. - 398 с.
8. Зорина, З.А. О чем рассказали «говорящие» обезьяны: способны ли высшие животные оперировать символами? [Текст] / З.А. Зорина, А.А. Смирнова. - М.: Языки славянских культур, 2006. - 424 с.
9. Ламетри, Ж.О. Сочинения [Текст] / Ж.О. Ламетри. - 2-е изд. - М.: Мысль, 1983. - 509 с.
10. Лукреций О природе вещей [Текст] / Лукреций.
- М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 259 с.
11. Спенсер, Г. Опыты научные, политические и философские [Текст] / Г. Спенсер. - Минск: Современный литератор, 1998. - 1408 с.
12. Томассело, М. Истоки человеческого общения [Текст] / М. Томассело. - М.: Языки славянских культур, 2011. - 328 с.
13. Фоллмер, Г. Эволюционная теория познания: врожденные структуры познания в контексте биологии, психологии, лингвистики, философии и теории науки [Текст] / Г. Фоллмер. - М.: Русский двор, 1998.
- 256 с.
S.A. Aktuganova
ON EVOLUTION OF THE VERBAL ADDRESS IN MODERN ENGLISH
The focus of this article is the development of English address formula in XVI-XXI c. We compare
© Актуганова С.А., 2014
