Проблема генезиса региональных элит России в конце XX века Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

УДК 321.9

М.С. Лысцев

ПРОБЛЕМА ГЕНЕЗИСА РЕГИОНАЛЬНЫХ ЭЛИТ РОССИИ

В КОНЦЕ XX ВЕКА

Нижегородский государственный технический университет им. Р.Е. Алексеева

Анализируются проблемы становления, самоорганизации и трансформации элит территорий в 90-е годы прошлого столетия. Региональный политический режим на рубеже веков являлся сочетанием противоположных политических форм и практик, и результатом изменения их положения как агентов формирующейся государственности явилось признание их новой роли в интеграционной парадигме российской политики начала XXI века. Выбранный этап интересен тем, что региональные элиты не только переживают период своей инсти-туционализации, позиционируясь на разных уровнях власти, но и возвращение из собственно федеральной политики в русло региональной сферы управления.

Ключевые слова: региональная элита, региональный политический процесс, политический транзит, региональные политические режимы, взаимоотношения между Центром и регионами, контр-элиты, рыночные реформы, концепции развития.

Проблемы генезиса региональных элит России в конце XX века актуальны до сих пор. Так как, во-первых, модернизационные процессы, которые происходят в России в настоящее время, проводятся людьми, которые стали частью политической элиты регионов ещё в 80-90-е года прошлого века. Во-вторых, трансформационные процессы, которые формируют новую нынешнюю Россию, зависят от роли не только федеральной политической элиты, но и от региональной её составляющей. В-третьих, в условиях формирования и становления новой системы властных отношений политическая элита всех уровней может выполнять не свойственные ей функции. Например, в условиях увеличивающейся роли бюрократического аппарата (которое происходит в настоящее время) возникает опасность подмены некоторых целей только формирующегося нового государства, которым является современная Россия.

Цель данной статьи - провести краткий политический анализ основных событий, которые происходили в 90-е годы XX века, связанных со становлением региональных элит России. Перестройка и последовавший за ней распад СССР дали толчок к развитию множества кризисных явлений. К концу 80-х годов прошлого века КПСС всё ещё оставалась единственной центростремительной силой в обществе, в котором все более увеличивались центробежные силы. Она более или менее успешно исполняла инструментальные политические функции выражения требований в советском обществе. Всё это поддерживалось вертикальной интеграцией и кооптацией элит территорий в систему управления через систему региональных парткомов. В Советском Союзе все первые секретари обкомов и респкомов одновременно являлись субъектами центральной власти, получая статус членов ЦК КПСС или Политбюро ЦК и депутатов Верховного Совета. На эту властную вертикаль опиралось все здание государства. Коллапс системы привёл к окончательному разбалансированию партийных комитетов, включая ключевой региональный мезоуровень - обкомы и горкомы, которые вместе с номенклатурной системой назначений составляли систему, на которую опиралась монополия КПСС. Становление России после разрушения СССР не остановило дальнейшую фрагментацию общества. Более того, начало рыночных реформ в 1992 г. стало новым этапом в процессе регионализации государства. Судьба почти всего постсоветского пространства во многом определялась реакцией «Большой России» на события в Москве. Регионы в начале 90-х годов ХХ века представляли собой настоящий «бурлящий котёл». Все участники тех событий желали и ждали быстрых перемен, а отдельные группы хотели оказаться у власти. Процесс смены правящих элит в регионах обрел новые дыхание под флагом «десоветизации»

© Лысцев М.С., 2012.

режимов. Всё чаще представителями Президента РФ становились «защитники» Белого Дома в Москве. Например, так у руля Нижегородской области стал кандидат физико-математических наук Б. Немцов. В результате демократы заняли ключевые властные должности, практически полностью вытеснив представителей номенклатуры. Однако это не помещало образовать союз представителей двух элит - прежней (в лице хозяйственной номенклатуры) и новой (демократической). За демократической элитой остались органы исполнительной власти, за старой - места в экономических структурах и частично в Советах. Все это создавало предпосылки для нового жесткого противостояния, что в дальнейшем и произошло. Другой силой, претендующей на власть в регионах, преимущественно в местных органах самоуправления, выступили региональные представительства федеральных политических партий патриотической направленности (ЛДПР, Русский национальный собор и т.д.).

Центральная власть в лице Правительства РФ и Президента РФ, в свою очередь, пытались оформить свои интересы в виде федерализации, что не имело до поры ни последовательной политики в отношении регионов, ни институтов федеративного государства. Первым шагом на этом пути стало подписание Федеративного договора 31 марта 1992 года. Он включал в себя три близких по содержанию договора о разграничении полномочий между федеральной властью и органами власти на местах всех трех типов (республик; краев, областей и городов Москва и Санкт-Петербург; автономных округов и областей). Договор помог региональной элите снизить внутриполитическое напряжение, однако далеко не все её представители оказались вовлечены в системообразующий политический процесс. Кроме этого, республиканскую элиту тревожило, что республики получили меньше прав, чем остальные субъекты.

В это же время «демократы», за которыми была исполнительная власть, начинают разделяться на две диаметрально противоположные группы, - которые поддерживали и не поддерживали курс Президента РФ на ликвидацию Советов.

В апреле 1993 года был объявлен референдум, на который вынесли вопросы - на каких основаниях строить властные структуры в новой России. Большинство его участников поддержали курс Президента РФ Б. Ельцина. Верховный Совет, напротив, выступал против президентско-парламентской республики. Как и в Москве, так и в провинции продолжало усиливаться напряжение, которые закончилось событиями 3 -4 октября 1993 года.

Одним из результатов трагического противостояния федеральных и местных политических элит стало формирование на местах контрэлит. Почти сразу же они оказались втянуты в процесс «старо-новых» клиентельных связей. Возникновение контрэлит территорий, как групп лиц, стремящихся во власть и проясняющих свои интересы и приоритеты в рамках «команд» отдельных лидеров, - это результат глубоких расколов и конфликтов, внутри некогда целостных правящих региональных элит и поэтому они не стали продолжением гражданского общества, как это было в Восточной Европе.

Однако в силу своей организованности и востребованной образованности и работоспособности, представителям контрэлит удалось закрепиться во властных кругах. Таким образом, в начале 90-х годов ХХ века в структуре региональных элит некоторых регионов России образовался активный, состоящий из нескольких элементов и претендующий на власть центристский сегмент. До 1996 года в нем преобладали умеренно-либеральные ориентации. Постепенно выдавив «демократических реформаторов», с середины 90-х годов прошлого века и до сих пор он является одним из главных каналов поставки кадров в правящую элиту страны и регионов.

Противостояние между представителями региональных элит вылилось в движение от полицентризма региональных властей (когда существовала определенная система сдержек и противовесов) к моноцентризму. Поэтому модель власти, где главенствующая роль главы субъекта федерации и неформальный консенсус ветвей властей, устраивала и «реформаторов», и «центристов». Кроме этого их объединяло еще то, что все они боролись за власть и привилегии для представителей своих групп, но почти никто за демонополизацию и институциональное ограничение власти как таковой.

Политический кризис из-за событий октября 1993 года нанес непоправимый удар по надеждам и иллюзиям населения, которые ждали формирования правового гражданского общества в России. Экономический спад производства в купе с политическим расколом страны интенсифицировали развитие кризиса идеологии и образование ценностного вакуума в сознании простого населения. Отсутствие единства в правящей элите не только страны, но и регионов обусловило усиление тенденций моноцентризма власти, которые вылились в противостояние федеральных и региональных политических институтов во второй половине 90-х годов ХХ века. Нарастание конфронтационных тенденций между элитами территорий и руководством страны, при наличии у обеих сторон разных программ выхода страны из всеобщего кризиса [1, с. 77], стало причиной возрастания противостояния между правящими классами и контрэлитой. Жесткая борьба в «верхах» стала одним из главных двигателей дез-организационных процессов в регионах и обнажила ряд зависимостей. Стала явью зависимость механизмов и каналов рекрутации элит от социокультурных реалий; параллельное распространение противоположных типов рекрутирования - номенклатурного и гласно-состязательного с его прогрессией в развитых регионах. Политический процесс под влиянием понимания «демократических верхов» развивался по сценарию «сообщества элит».

Стали проявляться следующие тенденции - изменение иерархии внутри региональных элит, апробация новых источников, механизмов и процедур рекрутирования, институциональная по отношению к режимам роль выборов и т.д. Приходящие к власти «центристы» изменили не только тип и характер активности правящих региональных элит, а также политический процесс. На местах региональные правящие группы санкционировали переход местных политических партий, общественных движений, негосударственных СМИ из партнерской роли к позиции, зависимой от власти, что привело к росту роли «личной преданности» по отношению к власти.

Таким образом, положение региональных элит территорий к середине 90-х годов прошлого века характеризовалось следующим образом. Во-первых, у них уже имелись определенные коммуникационные возможности, способности для взаимодействия не только между собой, но и с федеральными институтами. Во-вторых, в 1993-94 гг. был сформирован Совет Федерации ФС РФ, который в определенной мере оформил корпоративные интересы региональных элит и средства их защиты. В-третьих, эволюционное развитие региональных элит зависело от масштаба общественных преобразований и степенью конфликтности на местах.

Об этом процессе в своем первом послании Федеральному Собранию РФ говорил Президент РФ В. Путин. Проблема корпоративизма местных правящих групп, которая зазвучала и в выступлениях главы государства, во многом обнажила те проблемы и процессы, которые происходили во второй половине 90-х годов ХХ века.

Процесс складывания и выдвижения элит территорий можно рассматривать как часть более широкого процесса приспособления. Новаторская деятельность ответственных провинциальных руководителей развёртывалась перед лицом подстерегающего общество хаоса. Местные лидеры пытались оградить свои регионы от беспорядочной борьбы за власть в центре. Подобные усилия провинциальных лидеров на местах в определенной мере могли погасить влияние, оказываемое процессами, происходившими в Центре, а заодно сформировать некоторые особенности регионального развития России.

Одной из причин политизации провинций и увеличения региональной оппозиции центру было поведение сторонников «Демократической России», сторонников президентского курса реформ. Они интерпретировали феномен регионализма как тактический ответ представителей бывшей региональной номенклатуры на вызов, брошенный правительством Ельцина. Например, по их мнению, таким вызовом являлась региональная ассоциация «Сибирское Соглашение», где доминировала «партократия». С началом рыночных реформ стала чётко проявляться картина разделения России по принципу «Север - Юг» (промышленно развитые и богатые сырьем области севера европейской части России и Сибири и бедные аг-

рарные регионы юга России). Это стало следствием унаследованной структуры экономики, а также возрастающей тенденции превращения сырьевого сектора в основу российской экономики. В результате произошло географическое смещение оси в Западную и Восточную Сибирь и на север европейской части России.

В условиях системного политического и экономического кризиса процессы региональной дифференциации привели к тому, что существенно обострились межрегиональные противоречия. Например, в это время можно выделить тенденцию стать независимыми в экономическом плане регионы, которые производили экспортные товары и получали большие финансовые ресурсы. Усиливается разрыв между либеральными регионами - Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Екатеринбург, Самара, Пермь, и регионами, где доминирует «российский традиционализм» (коммунистическими) - Краснодар, Волгоград, Пенза, Тамбов, Иваново, Владимир, Ульяновск. В условиях всё более усиливающегося регионализма главной задачей региональных элит стала легитимация своего статуса. Для наиболее дальновидных руководителей регионов актуальной задачей оказалась не ориентация на рыночные модели, создаваемые столицей, а выработка собственной реформаторской стратегии. Одним из вариантов самоутверждения региональных лидеров, происходило в рамках провозглашения своей концепции развития. Например, в это время появились следующие концепции - «нижегородская», «ульяновская», «татарстанская» и другие.

Всё это приводило к тому, что Центр соглашался с определенным усилением элит территорий, так как это было основой пакта между федеральной и региональной элитами. Его целью было строительство нового социального и политического уклада. В рамках этого пакта элиты выполнили чрезвычайно важные задачи. Центр организовывал политическое и юридическое сопровождение приватизации государственной собственности, освобождал региональные элиты от коммунистической идеологии и от социальных обязательств перед массами.

Главным результатом деятельности Центра стало формирование региональных групп элит различного уровня и характера, из которого возник новый политический класс. Региональные элиты сложились как самостоятельные группы со своими корпоративными интересами, отличающимися от интересов Центра. Но в условиях генезиса они выполнили одну очень важную функцию: они спасли страну в условиях жесточайшего кризиса от глобального социального взрыва, который мог разразиться в условиях распада многих институтов советского общества и острых противоречий между социальными группами. Элиты территорий нашли уникальные специфические формы и методы приспособления населения регионов к новой ситуации в стране и в экономике, с помощью чего сохранили не только социальный мир, но и защитили свою собственность и политическую власть.

После начала политики жестких реформ в 1992 году в стране и в экономике воцарился «стихийный рынок», в политических отношениях на уровне регионов сложился адекватный тип политических отношений - торг регионов во взаимоотношениях с Центром. Для местных элит основой существования стало выстраивание рыночных отношений (в большинстве регионов) на основе местных правил, хотя и отягощенных государственным вмешательством.

В экономической сфере стихийно сформировались новые группы собственников, а также стали появляться различные группы лоббистов (хотя до сих пор у нас не существует официального закона о лоббизме), отстаивающих интересы новых собственников. Вместо поэтапного формирования единого рынка и укрепляющегося на его основе единства России начался процесс политической децентрализации, из-за которого возникла угроза сепаратизма отдельных регионов и распада всей страны [2]. Экономическим базисом децентрализации стало стремление элит территорий защитить местные рынки от конкурентов из других регионов, консолидировать местные активы и получать сверхприбыль за счет монопольных позиций. До конца 90-х годов прошлого века, это удавалось, так как власть глав регионов базировалась на мощи «удельных князей» (хозяев местных промышленных и банковских активов), которые вели «войну» на два фронта: с Центром, выбивая преференции и отстаивая свои интересы и с населением региона, сдерживая его социальное недовольство минимально

необходимыми средствами. Вместе с тем не все региональные власти могли проводить собственную независимую политику, некоторые главы регионов были вынуждены обращаться к Центру за поддержкой во время обострения противостояния враждующих в регионе группировок или накануне выборов [3, с. 170-171].

Однако децентрализация государства не перешла опасную грань. К концу 90-х годов ХХ века в обществе созрело ожидание укрепления государства. Например, Н. Петров в своей статье «Федерализм по-российски» пишет следующее: «К началу 1999-го процесс децентрализации зашел так далеко, что возникла угроза, как бы система не вышла из колебательного режима и не перешла в новое качество ... » [4, с. 27]. Такую же позицию занимают Н. Лапина и А. Чирикова - «... укрепление позиций регионов ... заставляют федеральные власти демонстрировать политическую волю и принимать решения, которые ограничивали бы произвол «удельных князей»» [3, с. 166]. Причем у Центра, всегда в запасе были мощные политико-административные и экономические ресурсы, которые он мог использовать в случае необходимости [5, с. 182].

С политической точки зрения Центр в 90-е годы прошлого столетия нуждался в свободе маневров на уровне регионов, в расширении возможностей по использованию ресурсов в рамках всей страны и в обеспечении политической лояльности губернаторов. Под этим понимается следующее - наличие гарантий от политических рисков, связанных с непредсказуемостью поведения глав регионов и меньшая трудоемкость в формировании общей позиции по значимым для Центра проблемам.

В свою очередь, элиты территорий тоже получали определенные преференции. Они становились важной частью «общероссийской властной корпорации», имея «свою долю» административной ренты. Но был еще один очень важный политический эффект - ответственность за неэффективное управление в подведомственном регионе перекладывалась с его главы на Центр и поэтому элиты территорий могли в определенной степени сохранить лицо перед региональным электоратом.

С экономической точки зрения Центр видел в реформах один из инструментов для решения экономических проблем у крупного бизнеса. По мнению Н. Зубаревич, регионы в 90-е годы ХХ века оказались «закрытыми», что означало доминирование элиты над ключевыми объектами собственности в регионе и возникновение института административного предпринимательства. Данная стратегия оказывалась вполне эффективной для получения административной ренты [6, с. 74].

В условиях ослабления связки «Центр - регионы», утраты властями ряда распорядительных полномочий и появления в процессе приватизации крупных центров влияния всё это вынуждало региональные политические элиты поступаться определенной частью своих прерогатив и ставило на повестку дня вопрос об их объединении. В результате в регионах складывались режимы, где шла жестокая борьба за власть нескольких групп, но ни одна из них не могла навязать свою точку зрения другой. Одновременно происходил процесс сращивания отдельных групп. По уровню развития такие политические режимы называются традиционными (Г. Алмонд, Д. Пауэлл). В них преобладают дифференцированные государственные структуры, которые продуцируют доминирование культа подчинения и санкционированное участие людей в акциях власти. Неудивительно, что общим итогом генезиса региональных элит в конце XX века явилось «качество» государства как «дефективного политического субъекта», который не имеет постоянного и устойчивого стратегического курса развития. В 90-е годы прошлого столетия губернаторы являлись действительно главными фигурами в региональной политике. Главы регионов и представители других элит региона образовывали устойчивые общности и формировали региональные режимы того времени. Их устройство определялось положением правящих групп и характером взаимоотношений с другими статусными образованиями. Взаимоотношения региональных политических элит со статусными группами строились в диапазоне от авторитарно-патерналистских до партнерских и зависимых [7, с. 80]. И от сепаратистских до протекционистских во взаимоотношени-

ях с Центром. Их отражением явилась самоорганизация некоторых типов элит территорий в зависимости от характера их политического поведения и взаимоотношений с верховной властью. Одни хотели максимальной независимости (стремились к конфедерации), другие пытались мобилизовать местные общности, чтобы построить «светлое будущее в отдельно взятом регионе». Третьи, которые опережали Центр в проведении реформ, искали зарубежных партнеров, а четвертые, прагматично сотрудничали с федеральной властью с целью «политического крышевания» и получения финансовой помощи в виде дополнительных траншей. Но, в конечном итоге, все лидеры использовали свое политическое искусство и ресурсы для укрепления своих позиций на местах и получения определенных выгод от политического торга с Кремлем. Таким образом, трансформация местных политических элит подчинялась центробежному фактору, а государство низводилось до совокупности определенных территорий.

Итак, в течение 90-х гг. ХХ века отношения федеральной и региональной элит в Российской Федерации претерпели глубокую трансформацию, в процессе которой существенным изменениям подверглись ключевые параметры взаимодействия - политико-правовые основы отношений, их содержание и механизмы. Если смена политико-правовых основ была определена отказом от унитарных отношений в пользу федералистских, то изменение содержания было определено динамикой двух тенденций. На первом этапе, вначале 90-х гг. прошлого века, произошел отказ от долгосрочной стратегии в пользу ситуативных установок и корпоративных интересов федеральной элиты, доминировавших в течение последнего десятилетия. Смена руководства страны на рубеже веков обусловила отказ от политической конъюнктуры в отношениях «Центр - регионы» в пользу стратегических целей восстановления единства Федерации. Что касается изменения механизмов, то в 90-х гг. ХХ века на смену всеобъемлющему контролю центра над регионами (характерному для советского периода и осуществлявшемуся в режиме силовых и директивных стратегий) пришли компромиссные стратегии политического торга.

В течение 90-х гг. ХХ века компромисс между слабым Центром и сильными элитами территорий предоставлял последним политическую автономию и статус политического актора общероссийского масштаба в обмен на политическую лояльность. Заключенный в рамках стартовавшей в 2000 г. административно-правовой реформы компромисс предполагал, что главным субъектом политического процесса станет федеральная власть, а региональные элиты, сохранив определенные ресурсы влияния, утратят роль независимых властных центров и статус самостоятельных политических акторов общероссийского масштаба. Регионы получили гарантии экономической помощи от Центра в обмен на поддержку политики Москвы в ходе выборов Президента РФ и Государственной Думы ФС РФ.

Таким образом, в 90-х гг. прошлого века, несмотря на существенное изменение территориально-государственного устройства России, механизмов формирования политических элит (на смену принципу назначения пришли выборы) и характера взаимодействия федеральной и региональной элит, Центр сохранил приоритет в отношениях с элитами территорий.

Библиографический список

1. Ершов, В.Н. Нижегородский патерик времен перестройки, гласности, реформ, выборов, путчей и иных событий / В.Н. Ершов. - Н. Новгород: Нижполиграф, 1996. - 192 с.

2. Иванов, В. Путин и регионы. Централизация России / В. Иванов. - М.: Европа, 2006. - 240 с.

3. Лапина, Н. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации / Н. Лапина, А. Чирикова. - М.: ИНИОН, 1999. - 221 с.

4. Петров, Н. Федерализм по-российски // Pro et Contra. 2000. Т. 5. № 1.- С. 7-33.

5. Лапина, Н. Стратегии региональных элит: экономика, модели власти, политический выбор / Н. Лапина, А. Чирикова. - М.: ИНИОН, 2000. - 200 с.

6. Зубаревич, Н.В. Изменение роли и стратегий крупного бизнеса в регионах России // Региональные процессы в современной России: экономика, политика, власть: сб. ст. - М., 2003. С.80-85.

7. Распопов, Н.П. Региональные политические элиты // Регионоведение: социально-политический аспект: учеб. пособие / Н.П. Распопов. - Н.Новгород: Изд-во ВВАГС, 2000. - 230 с.

Дата поступления в редакцию 03.02.2012

M.S. Lystcev

REGIONAL ELITE GENESIS PROBLEM: LATE XXth CENTURY RUSSIA

Nizhny Novgorod State Technical University n.a. R.Y. Alexeev

Purpose: The paper analyzes problem of origin, self-organization and transformation of regional elites during the last decade of the XXth century. As a result the author arrives to the conclusion that political and juridical balance of federal and regional elites has been realized.

Design/methodology/approach: The methodological approach chosen by the author combines elements of secondary sociological analysis and political science comparative analysis. Interdisciplinary way of thinking correlates with complex and multilevel social reality of modern Russia.

Findings: The application field of this research results is the great diapason of social and political projects of various power levels interactions in this country.

Research limitations/implications: The present study discovers new aspects of social function and political role of modern Russian elites as well as their institutionalization. Regional political regime within the last decade of XXth century had been the combination of different forms and practices, that's why integrative paradigm of Russian elites is necessary.

Originality/value: New aspects of regional Russian elite social positioning are revealed.

Key words: regional elite, federal elite, contra-elite, regional political process, Center and regions policy, internal policy.