ПРОБЛЕМА ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРАВА В РОССИЙСКОЙ ЮРИСПРУДЕНЦИИ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКОВ Текст научной статьи по специальности «Право»

Юридические ретроспективы

Juridical Retrospect

УДК 340.0 © Т. Е. Грязнова, 2020 001:10.24411/1999-625X-2020-13013

Проблема эффективности права в российской юриспруденции конца XIX — начала XX веков

т. Е. Грязнова, омская академия мВД россии И gte3812@yandex.ru

К решению проблемы эффективности права российские юристы подходят, руководствуясь типом правопонимания, теоретическими разработками в области общей теории права и юридической техники. Эффективность права рассматривается ими в двух аспектах — юридическом и социальном, что свидетельствует о широком подходе к цели правового регулирования не только как к достижению правомерного поведения участниками правоотношений, но и как к трансформации общественных отношений в заданном направлении. В статье раскрываются факторы и условия эффективности права согласно взглядам отечественных ученых.

Ключевые слова: эффективность права; правовое регулирование; Г. Ф. Шершеневич; С. А. муромцев; Н. м. Коркунов; Б. Н. Чичерин; С. А. Котляревский; Н. И. Лазаревский; Б. А. Кистяковский.

The Problem of Law Effectiveness in the Russian Jurisprudence of the late

19th — early 20th centuries

^ E. Gryaznova, the Omsk Academy of the Russian Ministry of Internal Affairs K gte3812@yandex.ru

In their attempt to solve the problem of law effectiveness Russian lawyers follow the type of comprehension of law, theoretical works in the general theory of law and juridical technique. They consider law effectiveness in two aspects — legal and social, which indicates the wide approach to the aim of legal regulation not only as reaching lawful behaviour from participants of legal relations but also as transformation of social relations in the prescribed direction. The paper explains the factors and conditions of law effectiveness according to national scientists' views.

Keywords: law effectiveness; legal regulation; G. F. Shershenevich; S. A. Muromtsev; N. M. Korkunov; B. N. Chicherin;

S. A. Kotlyarevsky; N. I. Lazarevsky; B. A. Kistyakovsky.

Проблема эффективности правового регулирования общественных отношений имеет более чем двух-тысячелетнюю историю, поскольку стабильное развитие того или иного государства, устойчивость социальной структуры и политической системы общества

напрямую обусловлены тем, насколько успешно и целесообразно применяются разного рода регуляторы, среди которых право, безусловно, играет ведущую роль.

Уже политико-правовая мысль Древнего мира демонстрирует наличие диаметрально противо-

положных подходов к решению данной проблемы. Так, в конфуцианстве приоритет отдается ненасильственным методам, основным регулятором выступают нормы морали и добродетели; легисты единственным условием эффективности законодательства считают жестокость наказаний, в том числе превентивных; сторонники моизма выступают за разумный баланс между убеждением и принуждением. Древнегреческая мысль, в первую очередь в лице Аристотеля, в рамках теории естественного права выдвигает важнейшую идею соответствия государственных законов праву и справедливости, а также требование в целях создания действенного законодательства учитывать географические особенности страны, нравы и обычаи ее народа.

Что касается российской политико-правовой мысли, то уже в первом политическом трактате Илариона мы сталкиваемся с постановкой вопроса о наиболее эффективных регуляторах общественной жизни, к числу которых автор относит принудительную силу закона. Впоследствии в той или иной мере рассматриваемой проблемы касались практически все отечественные мыслители, однако принципиальную значимость она приобретает в пореформенный период, когда прогрессивные юридические нормы начинают соседствовать с уже явно отжившими свой век.

Модернизация страны, формирование институтов гражданского общества, обострение социальных противоречий, распространение радикальных политических идеологий, появление нелегальных политических организаций, крайне низкая правовая культура подавляющего большинства населения, а также упорное сопротивление самодержавия основной тенденции эпохи — утверждению конституционализма — отнюдь не способствовали укреплению авторитета власти и закона. Очевидно, что в сложившейся ситуации интерес к проблеме эффективности права выходит за академические рамки научных дискуссий и приобретает по сути стратегическое значение для дальнейшего развития России.

Констатация факта падения авторитета права в российском обществе, и так не отличающимся особым «чувством законности», красной нитью проходит сквозь работы всех либеральных юристов. Не случайно Н. И. Лазаревский подчеркивает, что «вопрос об обеспечении того, чтобы законы вообще исполнялись, есть вопрос громадной практической важности» [1, с. 7].

Чрезвычайная сложность решения этой задачи, по мнению ученых, усугубляется субъективным характером права как явления, а также непрерывным поступательным развитием общественных отношений. Поскольку право выражает не объективно данное подчинение личности обществу, а ее субъек-

тивное представление о должном правопорядке, «действительный ход жизни общества никогда не совпадает вполне с действующим в нем правом» [2, с. 279], — отмечает Н. М. Коркунов. Непрерывное движение «правовой жизни» с неизбежностью приводит к тому, что даже весьма осмотрительно сформулированные законы не могут длительное время ей соответствовать. Поэтому, согласно позиции Б. А. Кистяковского, существующий «правопорядок... обыкновенно не тождественен правопорядку, выраженному в правовых нормах» [3, с. 351]. Мыслитель утверждает, что «над миром социальной действительности. нет суверенной власти ни у человека, ни у созданных им правовых норм» [4, с. 389]. Соответственно, любое столкновение «социальной природы» и «правовой оболочки государства» чревато неизбежными конфликтами, предотвращение которых служит важнейшей задачей правотворческих органов, чья деятельность, к сожалению, далеко не всегда может быть признана успешной.

Только путем непрерывной, кропотливой и целенаправленной работы правотворческих, правоприменительных и правоохранительных органов возможно добиться если не гармонии правосознания индивидов с правом, то хотя бы исполнения подавляющим большинством субъектов правоотношений установленных государством нормативных предписаний. Позитивный результат этой деятельности, по мнению авторов, может быть достигнут только в том случае, если она будет основана на последних достижениях современных общественных наук, где юриспруденции, бесспорно, должна принадлежать ведущая роль.

Несмотря на наличие оживленных дискуссий по поводу того, что такое право, его эффективность, с точки зрения отечественных юристов, должна определяться исходя из соответствия результатов действия правовых норм целям, ради которых они были приняты. По убеждению ученых, поскольку сущность и цель правопорядка заключаются в неукоснительном применении установленных норм, действие правового предписания можно признать эффективным, если оно в полной мере исполняется участниками правоотношений [3, с. 653, 656; 4, с. 335, 340; 5, с. 697; 6, с. 167].

Поскольку «осуществление права есть форма, а не содержание государственной деятельности» [4, с. 340], власть не должна довольствоваться лишь юридической стороной вопроса, считает С. А. Кот-ляревский. Мысль о необходимости более широкого взгляда на проблему эффективности права, помимо сторонников естественно-правовой и социологической теорий, разделяли и представители юридического позитивизма. Так, согласно взглядам Г. Ф. Шер-шеневича, цель норм права, как и нравственности,

заключается в «воздействии на поведение индивида с социальной точки зрения» [7, с. 287]. Поэтому «государство может достигнуть желательных результатов не столько усилением правовой репрессии, сколько изменением социальных условий, определяющих поведение граждан, не столько усилением мотивов, располагающих в пользу законного поведения, сколько ослаблением мотивов, отклоняющих от законного поведения» [7, с. 253].

Преодоление узких рамок формально-догматического подхода к интерпретации эффективности права позволило отечественным юристам более широко взглянуть на цели правового регулирования не только как на достижение требуемого государством правомерного поведения со стороны участников правоотношений, но и как на трансформацию общественных отношений в соответствии с потребностями эпохи. В России конца XIX в. таковыми являлись смягчение социальных противоречий, примирение социальных конфликтов и развитие конституционализма. Подчеркивая огромную значимость социально-научного исследования права, Б. А. Кистяковский, в частности, отмечает, что «только оно даст возможность законодателю работать не в слепую, не наугад, как это бывает по большей части теперь, а вполне ясно отдавая себе отчет в том, как должен быть издан тот или другой закон для того, чтобы он оказал желаемое воздействие на жизнь» [3, с. 352].

И юридическая, и социальная эффективность права, согласно взглядам отечественных юристов, может быть достигнута при наличии целого ряда факторов и условий. В первую очередь, законодатель должен ясно осознавать, что далеко не все общественные отношения могут быть подвергнуты правовому регулированию. Например, Б. Н. Чичерин считает, что «юридический закон не должен вторгаться в область внутренней свободы и определять то, что, по существу своему, не подлежит его действию» [8, с. 92]. Закон может касаться морально-нравственных побуждений человека лишь в том случае, если они, выражаясь в определенных действиях, нарушают установленные в государстве правовые предписания. «Когда государство распоряжается в собственно ему принадлежащей области общественных отношений, повиновение должно быть полное.». Но когда оно выходит за эти пределы, «безусловная обязанность повиновения прекращается» [9, с. 28].

На то, что далеко не всякое общественное отношение поддается правовому регулированию, указывает С. А. Муромцев. Признавая в качестве основного признака права наличие организованной юридической защиты, он относит к области правового регулирования те отношения, которые подлежат организованному принуждению. «Надо включать

каждое отношение в область права ровно настолько, насколько его существование обусловлено именно юридической защитой» [10, с. 152], — подчеркивает ученый.

Неэффективность принудительного воздействия государства на нравственность, духовную и материальную культуру общества отмечает Г. Ф. Шер-шеневич: «.общественные воззрения и правила вырабатываются и поддерживаются самим обществом, и никакая власть не в состоянии навязать обществу как нравственное то, что общество таковым не признает» [11, с. 245].

Не ограничиваясь субъективными пределами правового регулирования, российские ученые обращают внимание на объективную сторону этого процесса, обусловленную происходящими в стране существенными экономическими и социальными изменениями. В качестве примеров может служить появление в XIX в. фабричного и социального европейского законодательства, регулирующего тот спектр общественных отношений, который ранее находился вне поля зрения государства.

Помимо предмета правового регулирования значительное влияние на эффективность права оказывают методы, посредством которых государство предполагает добиться желаемых результатов. «Дело не в том, какое поведение требуется нормами права, а в том, как требуется поведение, указываемое в нормах права» [7, с. 247], — пишет по этому поводу Г. Ф. Шершеневич. Поскольку основным мотивом правомерного поведения, пишет мыслитель, служит «страх перед угрозой, сопровождающей норму права», самым действенным методом правового регулирования он считает принуждение. Однако психологический характер принуждения, заключающийся в возбуждении должной мотивации в пользу требуемого поведения, открывает возможность смягчения репрессивных методов воздействия по мере прогрессивного развития человечества. Ученый признает, что «чем культурнее государство, тем меньшими угрозами достигает оно наибольших результатов» [7, с. 253]. Указанная закономерность напрямую обусловлена неуклонным ростом жизненных благ (духовных и материальных), в связи с чем Г. Ф. Шер-шеневич отмечает: «Чем больше даст государство гражданину, тем легче обеспечивается повиновение последнего» [11, с. 274].

Представители социологической и психологической теорий права, разделяя взгляд сторонников юридического позитивизма на «императивный характер» юридических норм, не менее значимым их признаком считают добровольное признание индивидов, в связи с чем более действенным методом регулирования общественных отношений им представляется убеждение. Так, согласно взглядам Н. М. Коркунова,

обязанность подчинения поддерживается в первую очередь сознанием права, признанием авторитета закона, а лишь затем угрозой наказания. В этом ракурсе становится понятна идея С. А. Муромцева о необходимости в целях повышения эффективности права принимать в расчет не только содержание юридических норм, но и «юридическое настроение тех органов и лиц, через деятельность которых норма должна осуществиться» [10, с. 142].

Не менее значимым фактором действенности правовых предписаний, по мнению отечественных исследователей, является качество подготовки правовых актов. Несмотря на очевидную потребность самостоятельных научных исследований проблем юридической техники, в рассматриваемый период таковых в России так и не было произведено, что накануне событий 1917 г. с сожалением констатирует Б. А. Кистяковский. Подчеркивая непреходящее значение права и необходимость повышения его авторитета в российском обществе, он пишет: «Мы, юристы, не только должны вносить больше юридических критериев в обсуждение желательности и нежелательности издания тех или иных законов, но и стараться решать все вопросы, касающиеся новых законов, исключительно с точки зрения права. Как это ни трудно, особенно ввиду отсутствия теоретической разработки... вопросов... законодательной техники, это все-таки вполне достижимо» [3, с. 657-658].

Со своей стороны отметим, что попытки решения отдельных вопросов, касающихся юридической техники, в российском правоведении все-таки предпринимались. Так, в рамках социологической юриспруденции был поставлен вопрос о создании самостоятельной науки догмы права, призванной, в том числе, точно определять юридические термины и институты, систематизировать нормы и законы, выявлять и восполнять пробелы законодательства. «Как определение, так и формула, выражающая норму, служит юристу-практику руководством, а потому должна передавать ее согласно с ее истинной природой. Догматик должен передать норму так, чтобы юрист, которым он руководит, получил верное представление о функции, для выполнения которой норма предназначена» [10, с. 52], — отмечает С. А. Муромцев. Тем самым автор обозначил необходимость функционального подхода к разработке правовых норм, четкого определения законодателем направления правового воздействия на общественные отношения.

Идея вычленения в правоведении отдельной науки «догма права» была воспринята сторонниками других типов правопонимания, в частности Г. Ф. Шершеневичем, который считал необходимым возложить на догму права задачу систематического изложения норм права по отраслям.

Работам Н. М. Коркунова свойственен акцент на процедуре принятия законопроектов, основное назначение которой он усматривает в предупреждении опрометчивых решений. «С этой целью устанавливаются многократные чтения законопроектов, предварительное обсуждение их в комиссиях, повторное обсуждение в нескольких коллегиях и предоставляется правительственной власти налагать вето на принятые законопроекты...» [12, с. 45], — пишет автор.

Г. Ф. Шершеневич, руководствуясь идеей понятности законодательства для подавляющего большинства населения, был убежден, что «законы должны быть по возможности немногочисленны и изложены общедоступным языком, без специальной терминологии и без чрезмерных обобщений, доступных только получившему специальную подготовку» [13, с. 457].

К вопросам структурного построения норм права обращались Н. М. Коркунов и Ф. Ф. Кокош-кин. Внимание к проблемам опубликования и вступления нормативных правовых актов в силу можно встретить в трудах Б. Н. Чичерина, Н. М. Коркунова, Н. И. Лазаревского и Г. Ф. Шершеневича.

Что касается условий эффективности права, то одним из определяющих российские юристы считают его развитие в соответствии с общепризнанными юридическими принципами. В целом под принципами права они понимают закрепленные в нормативных правовых актах фундаментальные юридические идеи, выражающие общий смысл существующего правопорядка (законодательства) либо служащие для него пока лишь идеологическим ориентиром. Назначение принципов права отечественные исследователи усматривают в определении общей направленности правового регулирования общественных отношений, установлении и восполнении пробелов права и законодательства. К числу общепризнанных юридических принципов ученые относят принципы законности, господства права, справедливости, демократизма, неприкосновенности личности, приоритета прав и свобод человека и гражданина.

Аргументируя влияние на эффективность правовых предписаний принципа демократизма, С. А. Котляревский отмечает, что когда каждый гражданин через своих представителей оказывается участником создания закона, он не воспринимает его как чуждое явление [14, с. 9]. «Закон, вошедший в общее убеждение посредством всесторонних и гласных прений, приобретает несравненно большую силу и пользуется большим доверием» [15, с. 56], — утверждает Б. Н. Чичерин.

Не менее важным условием эффективности права российские юристы считают наличие высокого уровня правового сознания граждан. «Сочетание свободы и порядка, составляющих сущность консти-

туционных учреждений, требует, чтобы общество носило законы в собственном сознании. как известный порядок жизни, который следует уважать, изменяя его сообразно с развивающимися потребностями» [15, с. 599], — пишет по этому поводу Б. Н. Чичерин. Именно «субъективное правосознание» обусловливает «жизненное значение и дальнейшее развитие самого положительного права» [2, с. 336], — подчеркивает Н. М. Коркунов.

Крайне низкий уровень развития правосознания российского общества обусловлен слабо выраженной дифференциацией норм права и нравственности, пренебрежением законностью со стороны государственных органов и должностных лиц, неудовлетворительным состоянием отечественного законодательства, отсутствием качественной системы образования и воспитания народа. «Народ, воспитанный в постоянном нарушении законов. в требовании сообразовываться с переменчивыми видами правительства, а не с твердыми законами государства, — такой народ равнодушно относится к законности управления, не отличается устойчивостью в правовых представлениях и легко переходит от одного порядка к другому» [7, с. 257], — отмечает Г. Ф. Шершеневич.

К числу мер, направленных на формирование правосознания, отвечающего идеалу конституционного государства, российские мыслители относят повышение авторитета закона, обязательное изучение основ права в школах, распространение элементарных юридических знаний в обществе, целенаправленное развитие в людях «чувства законности»,

привлечение граждан к участию в работе органов местного самоуправления, повышение духовной культуры и материального благосостояния народа. «Чем выше развитие человека, тем яснее представляется ему значение правового порядка и его влияние на благополучие каждого члена общества в отдельности, тем сильнее укрепляется в нем сознание необходимости следовать предписаниям закона» [7, с. 259], — пишет Г. Ф. Шершеневич.

Помимо названных к условиям эффективности права российские юристы относят: соответствие юридических норм потребностям общества, экономическому, социальному и культурному развитию страны (Г. Ф. Шершеневич, С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов, Б. Н. Чичерин, С. А. Котлярев-ский); наличие эффективного административного и судебного механизма государства (С. А. Муромцев, Н. И. Лазаревский) и стабильность существующего правопорядка (Б. Н. Чичерин, Б. А. Кистяков-ский).

Как видим, на рубеже XIX-XX вв. проблема эффективности права занимала одно из центральных мест в творчестве либеральных представителей российской юриспруденции. Острая научная полемика по вопросам правопонимания и вполне понятное отсутствие общепризнанного категориального аппарата не помешали отечественным ученым осмыслить цели, пределы и методы правового регулирования общественных отношений, понятие, формы, факторы и условия эффективности права. К сожалению, эти идеи оказались невостребованными современным научным сообществом.

Список литературы

1. Лазаревский Н. И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1908. Т. I.

2. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права / предисл. И. Ю. Козлихина. СПб., 2003.

3. Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М., 1916.

4. Котляревский С. А. Власть и право. Проблема правового государства. СПб., 1915.

5. Шершеневич Г. Ф. Применение норм права // Избранное : в 6 т. / вступит. слово, сост. П. В. Крашенинников. М., 2016. Т. 4.

6. Муромцев С. А. Очерки общей теории гражданского права (часть первая) // Избранное / вступ. слово, сост. П. В. Крашенинников. М., 2015.

7. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права // Избранное : в 6 т. / вступит. слово, сост. П. В. Крашенинников. М., 2016. Т. 4.

8. Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900.

9. Чичерин Б. Н. Общее государственное право / под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. М., 2006.

10. Муромцев С. А. Определение и основное разделение права / вступит. ст., коммент. Ю. И. Гревцова. 2-е изд. СПб., 2004.

11. Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве : лекции // Избранное : в 6 т. / вступит. слово, сост. П. В. Крашенинников. М., 2016. Т. 4.

12. Коркунов Н. М. Сравнительный очерк государственного права иностранных держав. СПб., 1890.

Ч. I.

13. Шершеневич Г. Ф. О чувстве законности : публичная лекция, читанная 10 марта 1897 г. // Избранное : в 6 т. / вступит. слово, сост. П. В. Крашенинников. М., 2016. Т. 4

14. Котляревский С. А. Конституционное государство. Опыт политико-морфологического обзора. СПб.,

1907.

15. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М., 1899.