CC BY
433
ББК Ю51
И.В. Вишев
ПРОБЛЕМА БЕССМЕРТИЯ ЧЕЛОВЕКА: ФИЛОСОФСКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ И РЕЛИГИОВЕДЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ
Проблема бессмертия человека всегда рассматривается в неразрывной связи с проблемой его жизни и смерти, образуя органичное триединство. Это триединая проблема искони привлекала внимание людей и волновала их, занимая сердцевину каждого мировоззрения, особенно философского и религиозного, которые изначально оппонировали друг другу, предлагая свои версии её решения. Их противостояние сохраняется и теперь, хотя критерии демаркации между ними становятся — на мой взгляд, совершенно неоправданно — все более размытыми и неопределёнными. Современная литература и происходящие дискуссии по данному вопросу дают немало примеров этому. Особенно наглядно подобная тенденция проявляется в контексте философской антропологии и религиоведения.
Различение рассматриваемых аспектов триединой проблемы жизни, смерти и бессмертия человека с преварирующим акцентом на последней её составляющей имеет достаточно прозрачное основание: в первом случае речь идёт о наиболее общих вопросах, не имеющих прямого отношения к религии; во втором —■ непосредственно связанных с нею. Разумеется, грань между философско-антропологическим и религиоведческим аспектами рассматриваемой проблемы относительна, но она всё же позволяет сориентироваться в соответствующей проблематике.
Первый подход в его идеалистической интерпретации («линия Платона») убедительно иллюстрируется на примере диалога Сократа с Кебетом в «Фе-доне» [1, с. 335—364]. В сложившихся во времена Сократа классово-антагонистических условиях человеческого бытия этот знаменитый древнегреческий мыслитель пытался обосновать тогда ещё только зарождающийся оптимистический (точнее — псевдооптимистический) взгляд на природу смерти как «отрешение души от тела», т. е. представление о бессмертии души. Такой взгляд, в конечном счёте и по существу, был призван придать некий смысл нараставшей бессмыслице бедствий и страданий людей как своего рода подготовка к их посмертному воздаянию в трансцендентном мире. Сократ, по сути дела, переносил на западно-европейскую почву представления восточных религий о метемпсихозе, или реинкарнации. Кебет, напротив, отстаивал традиционные взгляды, согласно которым душа смертна и разрушается вместе с гибелью тела (так считали, например, саддукеи, да и вообще подобного рода представления были характерны для мифологического мировоззрения), хотя сам Кебет выражает явное желание принять имен-
но сократовскую точку зрения. Таково было веление времени. Между тем до возникновения христианского вероучения, принципиально неприемлюще-го представления о переселении душ, оставалось ещё четыре столетия.
Материалистическое направление в философии («линия Демокрита») наиболее значимо выражена по рассматриваемому вопросу в античности Эпикуром в его учении о принципах прекрасной жизни. Во-первых, этот древнегреческий мыслитель-атомист считал необходимым, чтобы человек был свободным от страха перед богами. Он считал, что боги существуют как бессмертные и блаженные существа, но они обитают в межмирьях и в дела своих миров не вмешиваются, а значит и в дела людей, так что бояться их нет никаких оснований. Во-вторых, разъясняя суть своего нравственного учения, Эпикур писал: «Итак, когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствие распутников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые, не знающие или не соглашающиеся, или неправильно понимающие, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог» [2, с. 211]. Вместе с тем он утверждал, что «нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно» [2, с. 212]. В-третьих, человек, по убеждению Эпикура, должен быть свободен, и это главное в данном случае, от страха перед смертью.
Неоправданность подобных переживаний он обосновывал тем соображением, что человек лично со своей собственной смертью, по существу, не встречается, ибо все наши радости и огорчения воспринимаются через ощущения, а смерть есть их отсутствие, так что пока человек есть, т.е. ощущает, живёт, смерти ещё нет, а когда смерть его настигает, человека уже нет, он не воспринимает происходящего. В этом есть несомненный резон, который люди далёкие от религии, разделяли всегда, разделяют и сегодня.
В то же время Эпикур полагал, что человек жаждет бессмертия именно вследствие страха перед смертью, т. е. если бы человек перестал бояться смерти, то и бессмертие стало бы для него чем-то внешним, необязательным, излишним. С такого рода доводами, разумеется, трудно согласиться. Во-первых, человек, пусть и не со своей, но со смертью всё же встречается — родных, близких и дальних, и она, как правило, приносит ему горе и страдания чего в случае достижения личного бессмертия просто не было бы. Во-вторых, смерть разрушает пла-
Философия
ны, делает цели недостижимыми, отнимает радость жизни и её удовольствия. Одних перечисленных её «издержек», как представляется, вполне достаточно, чтобы люди, и без страха перед смертью, возжелали бы реального личного бессмертия.
Начиная с древнекитайского философа-матери-алиста Ян Чжу (ок. 440—360 до н. э.), приверженцы этого философского направления были непоколебимо убеждены в том, что старение и смерть являются неотвратимым следствием действия непреложных законов природы.
Так, П. Гольбах, французский материалист XVIII в., исходя из представления о том, что всё в природе необходимо, делал, в частности, такой вывод: «Если жизнь благо, если необходимо любить её, то столь же необходимо покинуть её; и разум должен приучить нас принимать с покорностью веления рока» [3, с. 154]. Столь же фаталистическое мировоззрение, по существу, разделял и немецкий философ-материалист Л. Фейербах. Он считал, что естественная смерть, т. е. «та смерть, которая есть результат законченного развития жизни» [4, с. 298], не является бедой. Злом, с его точки зрения, является только преждевременная смерть. А другой немецкий философ-материалист Л. Бюхнет, как бы подводя такого рода убеждения к общему знаменателю, утверждал: «Не размышление, а лишь упрямство, не наука, а лишь вера могут поддерживать идею личного бессмертия» [5, с. 46]. В подобных суждениях в то время также был немалый резон, ибо наука, действительно, не открывала ещё никаких перспектив в данной области, а фантазиям на сей счёт они были чужды. И всё-таки эти представители материалистического направления в философии серьёзно ошиблись, проявив чрезмерную категоричность. Впрочем, у приверженцев такого мировоззрения речь о бессмертии человека тоже заходила, но лишь в аллегорическом смысле этого понятия, как увековечивания себя в делах, потомках и их памяти. Однако это уже другая тема.
Таких же убеждений, по существу, придерживались и основоположники диалектико-материалис-тической философии. Ф. Энегельс, например, считал банальностью, что каждый человек должен умереть. Он же рассматривал жизнь как самоотрицание, а смерть — как её необходимый результат [6, с. 610]. Однако вместе с тем ими был высказан ряд важнейших и ценнейших положений прежде всего методологического характера, которые впоследствии сыграли несомненно позитивную роль в разработке современной концепции практического бессмертия человека и его реального воскрешения, которая осуществляется преимущественного как раз с позиций диалектико-материалистической философии (противоречивость процесса жизни, историчность законов природы и общества, возможность на основании их знания планомерно заставлять действовать эти законы для достижения человеческих целей и т. п.).
Материалистическая традиция в отношении решения триединой проблемы жизни, смерти и бессмертия человека укоренилась и на российской почве. В.Г. Белинский, например, утверждал: «Человек смертен, подвержен болезни, голоду, должен отстаивать с бою жизнь свою — это его несовершенство, но им-то и велик он, им-то и мила, и дорога ему жизнь его» [7, с. 614]. Он же высказал «дежурное» для прежних материалистов (впрочем, и для большинства сегодняшних тоже) следующее утешительное суждение о никчемности бессмертия. «Застрахуй его от смерти, — считал Белинский, — болезни, случая, горя, — и он — турецкий паша, скучающий в ленивом блаженстве, хуже — он превратится в скот» [7, с. 164].
Такого же рода философско-пессимистическое убеждение разделял и Н.Г. Чернышевский. «Это горько, — писал он. — Но что делать? Лета берут свое. Дважды молод не будешь» [8, с. 440].
А.И. Герцен, высказавшись в том смысле, что людям не дано достигнуть возраста Симеона Бого-приимца, который будто бы прожил триста лет, дожидаясь пришествия Иисуса Христа, посетовал в связи с этим: «Как ни тяжела эта истина, надобно с ней примириться, сладить, потому что изменить её невозможно» [9, с. 387]. Он был бы вполне прав, если бы добавил — «в наше время». Но вместе с тем Герцен высказал и такое показательное признание. «Старчество и болезнь, — писал он, — протестуют своими страданиями против смерти, а не зовут её, и, найди они в себе силы или вне себя средства, они победили бы смерть» [9, с. 3 87]. Так что, в конечном счете и по существу, неприятие бессмертия не было принципиальным, а лишь обусловленным уровнем научного познания, и не более того.
Неудивительно поэтому, что последующее развитие материализма в России привело к возникновению философско-оптимистического подхода к решению рассматриваемой проблемы, к эволюции смерт-нического материализма в материализм бессмертни-ческий. Наглядным и убедительным свидетельством этому может служить космическая философия К.Э. Циолковского, в контексте которой, исходя из представлений материализма и панпсихизма, он пришёл к выводу, что субъективно смерти нет, что в мире торжествует жизнь [10, с. 140,205].
Ещё более последовательной в своём философском оптимизме стала «новая идеология» анархис-тов-биокосмистов. Они считали назревшей задачей, исходя из достижений науки и техники, преодолеть временной локализм человеческой жизни, достигнув личного бессмертия (иммортализм), а также пространственный локализм, освоив космическое пространство и установив межпланетные сообщения (интерпланетаризм) [11].
Был глубоко убежден в решаемости проблемы бессмертия человека и А.М. Горький. Его «внутреннее убеждение», по словам самого писателя и мыс-
И.В. Вишев
Проблема бессмертия человека: философско-антропологический
___ и религиоведческий аспекты
лителя, как раз состояло в том, что «человек достигнет действительно бессмертия», «междупланет-ные пространства победит, победит и смерть» [12, с. 107,111]. С целью практической реализации этих идей по его инициативе был организован Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ). Однако, к сожалению, политические перипетии 20-х и 30-х годов в стране и мире не позволили добиться на этом пути сколько-нибудь значимых позитивных результатов.
Достойной воспреемницей идей философского оптимизма в решении рассматриваемой проблемы стала как раз современная концепция практического бессмертия человека и его реального воскрешения. Опираясь на такие достижения прежде всего научно-технического прогресса, как клонирование человека, расшифровка его генома, регенерацию стволовых клеток, успехи нанотехнологии, так называемой «загрузки» и многие другие, её разработчики убедительно обосновывают реализуемость перспективы победы над смертью при сохранении оптимальных характеристик телесной и духовной жизнедеятельности человека [13 и др.].
В то же время всё более актуальным становится и религиоведческий аспект рассматриваемой проблемы. Действительно, за последние три года, согласно социологическим исследованиям, «доля молодых челябинцев, считающих себя верующими, остается постоянной чуть более 80 % от общего числа молодых жителей города в возрасте до 30 лет» [14, с. 22]. Цифра, конечно же, впечатляющая! Правда, из этих исследований остается не ясным, в чём и насколько проявляется такого рода религиозность: частота посещения храмов, исповеди, воцерквлён-ность и т. п. При этом делается и такой вывод: «Анализ результатов опроса показывает, что влияние религии на восприятие жизни молодыми людьми уменьшается» [14, с. 25].
Как бы то ни было, рассмотрение различных теологических версий происхождения души, её природы и посмертной участи людей, человека, основываемых на «священных писаниях и самых благочестивых намерениях, но тем не менее сплошь и рядом исключающих друг друга; превращение религии в апологию смерти как вожделенной возможности соединения с божеством и т. п.; философии общего дела
Н.Ф. Фёдорова, бросившему вызов даже уже свершившейся смерти [15] и концепций других русских религиозных философов [16, с. 12—218] остаётся насущной задачей.
Особенно острой становится полемика в связи с упомянутыми выше новейшими достижениями науки и техники, прежде всего, с открывшейся возможностью клонирования человека. Эти успехи вызвали далеко не однозначное отношение к ним. Религия, по существу, их решительно осудила. Так, в США, например, клонирование человека безоговорочно запрещено, что отнюдь не явилось случайностью. Показа-
тельно, что на вопрос известному учёному профессору Д. Медоузу: «Пытался ли он довести свои соображения по необходимости объединения усилий разных стран в решении проблемы устойчивого развития современного общества до слуха президента США», — последовал такой ответ: «Говорить что-либо Бушу— бессмысленно. Он верит в то, что все наши попытки что-то предотвратить—это суета. Когда наступит конец света, Господь спустится на облаке и заберёт праведников в рай, а остальные сгорят, так что особенно беспокоиться не стоит» [17, с. 45].
С ещё большей определённостью высказался патриарх Московский и всея Руси Алексий II. «Клонирование человека, — заявил он, — аморальный, безумный акт, ведущий к разрушению человеческой личности, бросающий вызов своему Создателю» [18]. В подавляющем большинстве такую же позицию занимают и другие религиозные конфессии.
Неудивительно, что под их влиянием, а также консервативно настроенных учёных и политиков, в марте 2005 года Генеральная ассамблея ООН приняла Декларацию, запрещающую клонирование человека [19]. Среди стран, поддерживающих её, значится, понятно, и Россия. Декларация носит рекомендательный характер, но она вместе с тем настоятельно рекомендует принять национальные запретительные законы. Сегодня в нашей стране продолжается мораторий на исследования в этой данной области, что отбрасывает отечественную науку всё дальше вспять. Он заканчивается в начале апреля 2007 года, и если на смену придут запретительные законы, россиянам придется обращаться за здоровьем, молодостью и бессмертием в другие страны, которые не поддержали эту Декларацию и продолжают успешные исследования на важнейших направлениях решения и этой триединой задачи. Создания такой ситуации допустить нельзя, ибо вопрос стоит—жить или не жить, иначе говоря, умирать, как это происходит до сих пор, с прежней фатальностью. Клонирование человека—проект отнюдь не принудительный. Запрещение его осуществления по сугубо идеологическим мотивам недопустимо, ибо это означало бы непозволительное ограничение человеческой свободы. Современный уровень развития цивилизации настоятельно требует принципиально иных подходов и решений проблем такого рода.
Литература
1. Платон. Избранные диалоги /Платон. — М., 1965, —442 с.
2. Материалисты Древней Греции: Собрание текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. — М., 1955, —239 с.
3. Гольбах, П. Система природы / П. Гольбах. — М., 1940. —456 с.
4. Фейербах, Л. Вопрос о бессмертии с точки зрения антропологии / Л. Фейербах Н Избранные философские произведения в двух томах. Т. 1. — М., 1955, —676 с.
Философия
5. Бюхнер, JI. Сила и материя / Л. Бюхнер. — СПб., 1907, —292 с.
6. Энгельс, Ф. Диалектика природы / Ф. Энгельс // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 20. — 827 с.
7. Белинский, В.Г. Собрание соч.: В 9 т. / В.Г. Белинский. — М., 1982. — Т. 9. — 863 с.
8. Чернышевский, М.Н. Последние дни жизни Н.Г. Чернышевского / М.Н. Чернышевский // Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников. — М., 1982, —591 с.
9. Герцен, А.И. Концы и начала / А.И. Герцен // Соч. В 2 т. — М., 1986. — Т. 2. — 652 с.
10. Циолковский К.Э. Научная этика / К.Э. Циолковский // Очерки о Вселенной. — М., 1992; его же: Радость смерти. // Очерки о Вселенной. — М., 1992,— 255 с.
11. Бессмертие. 1922, № 1; Биокосмист. 1922. № 1—4.
12. Горький, А.М. О знании / А.М. Горький // Архив А.М. Горького.—Т. 12: Художественные произведения. Статьи. Заметки. —М., 1969. — 639 с.
13. Балашов, Л.Е. Практическая философия / Л.Е. Балашов. — М., 2001. —320 с.;Вишев, И.В. На пути к практическому бессмертию / И.В. Вишев. — М., 2002, — 324 с.
14. Гуревич, М.А. Отношение молодёжи Челябинска к вопросам религии / М.А. Гуревич // Челябинский гуманитарий: сб. научных трудов членов Челябинского отделения Академии гуманитарных наук. — 2006. —№1._Ю2 с.
15. Фёдоров, Н.Ф. Соч. в 4-х т. / Н.Ф. Фёдоров. — М., 1995—1999.
16. Вишев, И.В. Проблема жизни, смерти и бессмертия человека в истории русской философской мысли / И.В. Вишев. — М., 2005. — 432 с.
17. Режабек, Б.Г. Встреча с корифеем / Б.Г. Ре-жабек // Вестник Российского философского общества. — 2005. — № 1. — С. 141—145.
18. http://www.wco.ru/Biblio/books/kaftl/Hl-ИШп
19. http://www.un.org/russian/documen/declarat/ declclon.htm
