CC BY
44
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 1
С.И. Королев
ПРОБЛЕМА АВТОРА В ЛИТЕРАТУРЕ О Л. ДОБЫЧИНЕ
Проблема автора оказалась в определенном смысле судьбоносной для писателя Л. Добычина: его произведения были как бы непрочитанными, непонятыми и потому отвергнутыми современной ему критикой, которая обвиняла его в формализме, в «формалистском пустословии», «безразличии», «равнодушии», «объективизме», «фотографичности», «натурализме» и т.д. Вот типичный для критики того времени отзыв о его романе «Город Эн»: «Неприятный, надуманный стиль расцветает на благодатной для этого почве - натуралистически безразлично поданной семейной хронике рассказчика. Мать, знакомые, прислуга, товарищи «героя»: кто что сказал, кто и как по этому поводу был растроган, и так без конца повторяясь, без всякого отбора, без акцента, без всякого авторского отношения к людям, героям романа. Сатирическое разоблачение символического города Эн бесконтрольно передоверено герою, который годен лишь на то, чтобы самому быть объектом сатиры»1. Даже доброжелательный к Л. Добычину критик Н. Степанов писал о том, что добычин-ские рассказы «утверждают иллюзию объективности "случайных записей"»2, а в «Городе Эн» он видел «своеобразие Добычина в "авторском невмешательстве"»3.
Логика восприятия отдельных произведений и творчества Л. До-бычина в целом - как враждебной ему критикой, так и почитателями его таланта - прослеживается достаточно ясно: «объективизм» -«формализм» или «тупик узкого эстетизма» (К. Федин) - «формалистское пустословие» (Е. Поволоцкая). А затем появились и политические обвинения - в «реакционности», в «черносотенстве», в «идейной чуждости» и «антисоветизме»4. Однако очевидно, что не Л. Добычин боролся с советской властью, а власть боролась с ним.
Интересно проследить, как у некоторых современников Л. До-бычина с годами изменяется восприятие его произведений и как развеивается миф о некоем «объективизме» его творчества. Напри-
1 Поволоцкая Е. Формалистское пустословие // Литературное обозрение. 1936. № 5. С. 9. Везде в цитатах курсив мой. - С. К.
2 СтепановН. Леонид Добычин. «Встречи с Лиз» // Звезда. 1927. № 11. С. 170.
3 Степанов Н. Л. Добычин. «Город Эн» // Литературный современник. 1936. № 2. С. 215.
4 Подробнее см.: Последние дни Леонида Добычина / Публ. А.В. Блюма; Пре-дисл. и коммент. А.Ф. Белоусова // Писатель Леонид Добычин. Воспоминания. Статьи. Письма. СПб., 1996. С. 25-27.
мер, в воспоминаниях В. Каверина: «Принцип "отсутствия автора" доведен в произведениях Добычина до предела: к такому итогу пришли участники семинара. Это тот антипсихологизм, который как бы превращает писателя в простого регистратора фактов. Жизнь начинает говорить за себя - автор превращается в человека-невидимку.
Теперь, через много лет, перелистывая школьную тетрадь, содержащую заметки о работе моего семинара, я понял, что, усердно стремясь "разобрать" Добычина, мы его, в сущности, так и не прочитали. Мы не поняли, что обыкновенность и даже ничтожность его героев - это не "остранение", не "смещение", не "принцип рапорта" и не "поиски фабулы", а выражение человечности, ответственности всех за всех, идущее, может быть, от гоголевской "Шинели". И не "отсутствие автора", да еще доведенное до предела, характерно для Добычина. Автор - негодующий, иронизирующий, страдающий от пошлости одних, от бессознательной жестокости других - отчетливо виден на каждой странице»5.
Тем не менее и в современном литературоведении порой можно встретить высказывания об объективизме стиля Добычина, о «психологической закрытости Добычина-прозаика и эпистолографа, выразившейся в отсутствии в прозе образа автора и создании духовно "полого" героя, лишенного той психологической глубины, которую скрывает внутри себя сам автор»6. Исследователи также утверждают, что «подобного типа структура восходит к теории объективного метода, созданной и утвержденной на практике Флобером; исключение из повествования непосредственной точки зрения повествователя неизбежно ведет к изменению структуры повествования; изображаемый мир как бы выводится из сознания повествователя, как бы освобождается от субъективности и остается в своем объективном, величественном облике, предстает как зримый, извне, дистантно воспринятый, сфотографированный мир»1.
Часто, говоря об авторе в творчестве Л. Добычина, ставят в один ряд такие понятия и категории, как повествователь, автор и писатель. Ср., например: «Точка зрения его (Л. Добычина. - С.К.) повествователя - это точка зрения жителя захолустья, его коренного обитателя. Писатель "не знает", "не чувствует" ничего сверх того, что доступно "маленькому человеку"»8. Порой к тексту подходят с
5 Каверин В.А. Город Эн // Каверин В.А. Избр. произв: В 2 т. М., 1991. Т. 2. С. 486.
6 Золотоносов М. Книга «Л. Добычин»: романтический финал // Писатель Леонид Добычин. Воспоминания... С. 62.
1 Федоров Ф.П. Добычин и кинематограф // Писатель Леонид Добычин. Воспоминания... С. 10-11.
8 Агеев А. Скепсис и надежда Леонида Добычина // Новый мир. 1990. № 1. С. 241.
точки зрения наивного биографизма: «Итак - город Эн. Динабург -Двинск - ныне Даугавпилс. Повествует автор о своем детстве и гимназических годах, проведенных в этом городе»9. Или: «Добычин написал автобиографическое произведение («Город Эн». - С.К), в котором довел до определенной чистоты (с точки зрения поэтики) идею "нейтрального письма"»10.
Впрочем, Виктор Ерофеев, автор последнго суждения, отмечает, что «позиция Добычина может сойти за изображение гримас нэпа, примелькавшееся в литературе "попутчиков" той поры. Но в этом маскараде автор видит нечто большее, чем гримасы. Его нарастающий конфликт со временем связан с "невозмутимостью" повествователя-наблюдателя, который, однако, с внутренним напряжением, завуалированным иронией, следит за процессом перерождения обывателя в "нового человека"»11. Вместе с тем В. Ерофеев, на наш взгляд, точно уловил основной принцип повествования в прозе Л. Добычина: «Сам же голос лирического героя не только отражает другие голоса, но и внутренне не стабилен. Он пронизан потаенной иронией автора <...> и эта ирония как бы убивает саму лирическую суть героя, но в то же время это очень "деликатное" убийство: в отличие от сказа, где герой саморазоблачается в языке, здесь создан эффект мерцающей иронии.
И как бы в ритме мерцающей иронии возникает образ мерцающего повествования. То автор делает шаг в сторону своего героя, и тот вдруг оживает в роли его автобиографического двойника, то отступает, не предупредив, порой превращается в механическую фигурку. Эти стилистические колебания отражают некую подспудную динамику самой жизни. При этом важно отметить, что ирония не находит своего разрешения. Возникает ощущение достаточно ироничной прозы, позволяющей понять отношение автора к описываемому миру, и достаточно нейтрального повествования, позволяющего этому миру самораскрыться. Если взять внетекстовую позицию Добычина, то видно, что автор и судит, и не судит эту жизнь: его метапозиция двойственна, поскольку он видит в этой жизни и некую норму, и ее отсутствие»12. Добавим, что этот принцип «мерцающего» повествования проявляется не только в романе «Город Эн», но и в рассказах и даже в письмах Л. Добычина.
Очевидно, что в текстах с подобного рода субъектной организацией особенно остро встает вопрос об авторском отношении к изоб-
9Жилко А.Н. Проводник атеизма // Писатель Леонид Добычин. Воспоминания... С. 89.
10 Ерофеев В.В. Поэтика Добычина, или Анализ забытого творчества // Ерофеев В.В. В лабиринтах проклятых вопросов. М., 1996. С. 195.
11 Там же. С. 190.
12 Там же. С. 198.
ражаемому, об авторской позиции. Однако исследований проблемы автора в прозе Л. Добычина крайне мало. Только в последние годы стали появляться работы, посвященные различным аспектам нар-ратологической проблематики13. Заслуга создателей этих исследований в том, что они дают скрупулезный анализ повествовательной структуры добычинских текстов, однако системный характер такой анализ приобретает лишь в диссертации З.А. Поповой «Поэтика прозы Л. Добычина. Нарратологический аспект»14. Тем не менее нельзя не отметить, что автор диссертации, используя теоретический и методологический аппарат зарубежной нарратологии, чересчур формализует и «высушивает» добычинскую прозу: «... проза ЛД (Л. Добычина. - С.К) представляет собой не осмысление реальности, но осмысление литературных моделей этой реальности. В частности, в творчестве ЛД осуществляется рефлексия по поводу способов письма и собственно по поводу возможностей создания литературного произведения на основе классических повествовательных схем»15. Следуя этой логике, З.А. Попова как цель своей диссертации обозначает «не выявление особенностей персонажного/нарраторского сознания», но установление того, «какие принципы определяют функционирование и взаимодействие повествовательных инстанций». Автор диссертации ведет отчаянную борьбу с любыми «психологическими категориями, то есть категориями ненарратологической природы»16. Однако, убирая «психологическую составляющую» анализа, на наш взгляд, исследователь нарушает его целостность, так как, чтобы правильно и полно проанализировать и описать субъектно-речевую организацию текста, необходимо учитывать и психологическую точку зрения персонажей или повествователя, своеобразие психологии субъектов речи, а особенно - субъектов сознания. Кроме того, по верному замечанию другого исследовате-
13 См.: Абанкина О.И. Внутренняя индивидуальная модель мира в романе Л. Добычина «Город Эн» // Писатель Леонид Добычин. Воспоминания... С. 235-240; Она же. Повествовательная структура в тексте Л. Добычина // Добычинский сборник. Даугавпилс, 1998. Вып. 3. С. 65-71; Каргашин И.А. Антиутопия Леонида Добычина (поэтика рассказов) // Русская речь. 1996. № 5. С. 18-23; Он же. Тынянов и Добычин (к истории одной пародии) // Тыняновский сборник. Вып. 10. Шестые -Седьмые - Восьмые Тыняновские чтения. М., 1998. С. 376-386; МасловБ. Oratio recta как модернистский прием (поэтика повествования Л. Добычина с позиций метапрагматики) // Добычинский сборник. Даугавпилс, 2004. Вып. 4. С. 101-125; Он же. О двух типах письма в рассказах Л. Добычина // Добычинский сборник. Даугавпилс, 2007. Вып. 5. С. 5-23; Петрова Г.В. Принцип «антисюжета» в поэтике рассказа Л. Добычина «Встречи с Лиз» // Добычинский сборник. Даугавпилс, 2001. Вып. 3. С. 84-90; и др.
14 См.: Попова З.А. Поэтика прозы Л. Добычина. Нарратологический аспект: Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2005.
15 Попова З.А. Поэтика прозы Л. Добычина. Нарратологический аспект: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2005. С. 4.
16 Там же. С. 5.
ля добычинской прозы, «нарратология как область теоретической рефлексии, развивавшаяся в рамках французского структурализма и продолженная учеными, работающими на пересечении лингвистики и литературоведения, ориентирована прежде всего на осмысление достижений западных модернистов». Поэтому «специфика добы-чинской повествовательной поэтики, которая видится нам именно в минимизации речевой интерференции, оказывается как бы вне компетенции традиционной нарратологии»17. Но, отрицая возможность применения нарратологической методологии к прозе Л. Добычина, Б. Маслов считает недопустимым и бахтинский подход: «... наиболее продуктивным для понимания добычинской поэтики повествования представляется не концепция речевой интерференции Волошинова/ Бахтина, а гипотеза непересечения сфер речевого присутствия»18. Однако Б. Маслов, на наш взгляд, не смог вскрыть сложность и многогранность прозы Л. Добычина. Исследователь то утверждает, что «добычинское повествование построено так, как если бы этого повествователя-посредника, выбирающего и упорядочивающего чужие высказывания, не существовало»; то вдруг приходит к выводу, что «функции авторской речи оказываются переложены на дискурс героя, но сам повествователь сохраняет за собой положение распорядителя этого дискурса»19. А почему происходят эти и другие явления у Л. Добычина - неясно.
В свете рассматриваемой проблемы заслуживают особого внимания работы И.А. Каргашина, в которых последовательно развивается мысль о том, что повествование у Л. Добычина обычно бывает не безличным авторским словом, но выражает точку зрения конкретного человека - одного из персонажей рассказа. По словам исследователя, «в целом повествовательная система оказывается у Добычина неоднородной (совмещающей разнообразные типы повествования), причем не "безличное повествование" является ее стилевой основой»20. Анализ субъектной организации рассказов Л. Добычина обнаруживает, что повествователь в них то выполняет функцию наблюдателя, то выступает в роли субъекта дейксиса, то обнаруживает себя благодаря наличию в тексте элементов субъективной модальности. Особо рассматривается повествователь как субъект речи. Повествовательная речь «не удерживается» на уровне «нейтрального письма» и нередко включает в себя слово героя (экспрессивное, просторечное или - реже - диалектное). Кроме того, в некоторых случаях сознание героя «проникает» в повество-
17 Маслов Б. Oratio recta как модернистский прием... С. 107.
18 Там же. С. 116.
19 Там же. С. 110, 117.
20 КаргашинИ.А. Тынянов и Добычин... С. 377.
11 ВМУ, филология, № 1
вательный текст (иначе: сам повествователь проникает в сознание героев, т.е. возникают случаи «психологической интроспекции») в виде сравнений, ассоциаций, «апелляции к своим». «Действительность, изображенная в прозе Л. Добычина, как правило, подана автором как уже известная, как мир хорошо знакомый, то есть как "мир своих"»; «подобный прием... рассчитан на запечатление событий как бы с точки зрения одного из героев - своего человека в изображаемом мире». Исходя из этого делается вывод, что общий принцип добычинского письма - стремление воссоздать «картину мира» изнутри изображаемого. И более того, объектом исследования самого Л. Добычина является «индивидуальное человеческое сознание», которое в его рассказах предстает как «неразвитое сознание современного - "нового" человека»21. На наш взгляд, эти и другие формы размытого повествования, смешения голосов следует рассматривать как «гибридные конструкции» (М.М. Бахтин) и разного рода «психологические интроспекции» (Ю.В. Манн).
Таким образом, снятие с текстов Л. Добычина «проклятия объективизма» и открытие их сложной субъектной организации создает возможность адекватного понимания творчества писателя.
21 Там же. С. 382.
