CC BY
77
УДК 616.12-008.318-092(075.8) DOI 10.21685/2072-3032-2020-3-11
А. М. Чаулин, Ю. В. Григорьева
ПРОАРИТМИЧЕСКИЕ ЭФФЕКТЫ ДОКСОРУБИЦИНА (ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ)
Аннотация.
Для терапии онкологических заболеваний используется довольно обширный арсенал эффективных химиотерапевтических препаратов. Одним из наиболее широко используемых препаратов является доксорубицин - антибиотик антрациклинового ряда, обладающий выраженной противоопухолевой активностью. Противоопухолевые свойства доксорубицина основаны на нескольких основных механизмах: интеркаляции (встраивания) в состав ДНК и ингибирование топоизомеразы II, что приводит к нарушению синтеза и репарации ДНК. Доксорубицин также содержит хиноновый фрагмент, который участвует в окислительно-восстановительных реакциях с некоторыми внутриклеточными молекулами, что приводит к образованию активных форм кислорода. Окислительный стресс, возникающий при введении доксорубицина, также вызывает развитие неблагоприятных кардиотоксических эффектов, нарушающих сократительную функцию миокарда, что в итоге приводит к хронической сердечной недостаточности. К настоящему времени существует значительное количество обзорных статей, описывающих доксорубицин-индуцированную сердечную недостаточность, однако недостаточно информации о связи между доксорубицином и сердечными аритмиями. В настоящем обзоре обсуждаются проаритмические эффекты доксорубицина и патофизиологические механизмы, лежащие в их основе: влияние доксорубицина на сердечный потенциал действия, динамику внутриклеточной концентрации кальция, сердечные ионные токи.
Ключевые слова: доксорубицин, антрациклины, кардиотоксичность, сердечные аритмии, патофизиология, активные формы кислорода.
A. M. Chaulin, Yu. V. Grigor'eva
PROARHYTHMIC EFFECTS OF DOXORUBICIN (LITERATURE REVIEW)
Abstract.
For the treatment of oncological diseases, a fairly extensive Arsenal of effective chemotherapeutic drugs is used. One of the most widely used drugs is doxorubicin-an anthracycline antibiotic with pronounced antitumor activity. The antitumor properties of doxorubicin are based on several main mechanisms: intercalation (insertion) into the DNA and inhibition of topoisomerase II, which leads to a violation of DNA synthesis and repair. Doxorubicin also contains a quinone fragment that participates in redox reactions with certain intracellular molecules, which leads to the formation of reactive oxygen species. The oxidative stress that occurs when doxoru-
© Чаулин А. М., Григорьева Ю. В., 2020. Данная статья доступна по условиям всемирной лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License (http://creativecommons.Org/licenses/by/4.0/), которая дает разрешение на неограниченное использование, копирование на любые носители при условии указания авторства, источника и ссылки на лицензию Creative Commons, а также изменений, если таковые имеют место.
bicin is administered also causes the development of adverse cardiotoxic effects that disrupt the contractile function of the myocardium, which ultimately leads to chronic heart failure. To date, there are a significant number of review articles describing doxorubicin-induced heart failure, but there is not enough information about the relationship between doxorubicin and cardiac arrhythmias. This review discusses the proarrhythmic effects of doxorubicin and the pathophysiological mechanisms underlying them: the effect of doxorubicin on cardiac action potential, dynamics of intra-cellular calcium concentration, and cardiac ion currents.
Keywords: doxorubicin, anthracyclines, cardiotoxicity, cardiac arrhythmias, pathophysiology, reactive oxygen species.
Введение
Доксорубицин является одним из основных представителей сильнодействующего класса химиотерапевтических препаратов, известных как антра-циклины, и используется для лечения различных онкологических заболеваний: злокачественных опухолей печени, желудка, поджелудочной железы, легких, молочной железы, шейки матки, яичников и гематологических новообразований (острые лимфобластный и миелобластный лейкозы, миеломная болезнь) и др. [1, 2]. Противоопухолевые свойства доксорубицина, позволяющие эффективно уничтожать опухолевые клетки, основаны на нескольких механизмах: нарушение синтеза дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) путем интеркалирования (встраивания) между парами азотистых оснований, ин-гибирования топоизомеразы II, образования свободных радикалов (активных форм кислорода), что ведет к повреждению ДНК и клеточных мембран и, в итоге, к гибели атипичной клетки [3]. Тем не менее использование доксору-бицина сопряжено не только с эффективным воздействием на опухолевые клетки, но и с неблагоприятными эффектами на сердечно-сосудистую систему и с развитием ишемии миокарда, эндомиокардиального фиброза, антра-циклиновой кардиомиопатии, сердечной недостаточности и различных видов аритмий. Во многих работах сообщается, что выжившие пациенты с онкологическими заболеваниями имеют высокую смертность от сердечно-сосудистых осложнений, вызванных химиотерапевтическим лечением. Так, например, в крупном когортном ретроспективном исследовании Childhood Cancer Survivor Study, посвященном изучению выживаемости пациентов с раком, было выявлено, что поздняя смертность от рака снижается, тогда как смертность, связанная с лечением, увеличивается: доксорубицин ассоциировался с более высокой частотой сердечно-сосудистой смерти (относительный риск 3,1 %; 95 % доверительный интервал 1,6-5,8) [4]. При использовании кумулятивных доз 400 и 550 мг частота развития доксорубицин-индицированной хронической сердечной недостаточности составила 5 и 26 % соответственно. Неблагоприятные сердечно-сосудистые события могут также возникать и при более низких кумулятивных дозах [5]. Выраженная токсичность антрацикли-новых препаратов по отношению к сердечно-сосудистой системе является одним из факторов, лимитирующих их использование для терапии онкологических заболеваний [6, 7].
О негативном влиянии химиотерапевтических агентов на сердечную мышечную ткань свидетельствуют как функциональные (изменения электрокардиограммы и эхокардиографические нарушения), так и лабораторные
данные (повышение концентрации кардиоспецифических биомаркеров - тро-понинов и натрийуретических пептидов в сыворотке крови), однако и те и другие имеют недостатки [8, 9]. Функциональные методы диагностики имеют слабую чувствительность, что выражается в позднем установлении факта кардиотоксичности, а использование лабораторных биомаркеров для диагностики доксорубицин-индуцированной кардиотоксичности лимитировано недостаточной специфичностью. Так, например, повышение лабораторных биомаркеров альтерации миокарда (тропонинов) наблюдается при целом ряде других патологических состояний (острый инфаркт миокарда, тромбоэмболия легочной артерии, сепсис, миокардиты, эндокардиты и др.), неблагоприятно воздействующих на миокард, поэтому их нельзя считать специфичными показателями для какой-либо конкретной патологии [10-12].
На сегодня существует значительное количество обзоров, посвященных таким кардиотоксическим эффектам доксорубицина, как развитие антрацик-линовой кардиомиопатии и сердечной недостаточности [13-15]. В то же самое время отсутствуют обзорные работы, посвященные обсуждению про-аритмических эффектов доксорубицина и патофизиологических механизмов, лежащих в его основе, что и стало основной целью нашей статьи.
Сердце сокращается в ответ на потенциалы действия, генерируемые синоатриальным узлом - нормальным кардиостимулятором (пейсмекером, англ. pacemaker - водитель ритма) [16]. Эти потенциалы действия распространяются по всему предсердию и желудочкам вдоль специализированных проводящих путей. Электрическая активность сердца состоит из пяти фаз: деполяризация (фаза 0), начальная реполяризация (фаза 1), плато (фаза 2), окончательная реполяризация (фаза 3) и мембранный потенциал покоя (фаза 4). Основным ионным током, который определяет мембранный потенциал покоя, является ток калия через калиевые каналы внутреннего выпрямления (/K1). Нарастание деполяризации опосредовано током ионов натрия через потенциал-зависимые натриевые каналы (INa). За этим следует начальная фаза реполяризации, опосредованная транзиторным выходящим калиевым током (Ito). Вскоре после этого ток ионов кальция через каналы L-типа (Ic»,l) кратковременно прерывает процесс реполяризации, вызывая фазу плато. Впоследствии выходящие быстро и медленно задержанные выпрямляющие токи калия (IKr и IKs соответственно) доминируют в конечной фазе реполяризации и возвращают клетку в состояние покоя. Нормальное электрическое возбуждение сердца зависит от тонкого баланса между этими ионными токами [16, 17]. Аномальные сердечные ритмы могут возникать в результате аномального автоматизма синоатриального узла или эктопических водителей ритма, аномальных деполяризационных процессов во время фазы реполяризации или состояния покоя (называемые постдеполяризациями) и нарушения электрической проводимости (дополнительные проводящие пути, re-entry - «повторный вход» и блокады сердца) [16].
Основными электрокардиографическими изменениями при введении доксорубицина являются: удлинение интервала QT [18-21], расширение комплекса QRS [18, 21] и отрицательное хронотропное действие [18-22]. Дозоза-висимое изменение интервала QT при воздействии доксорубицина является наиболее ранним признаком его кардиотоксичности. Расширение комплекса QRS при введении доксорубицина свидетельствует о нарушениях внутриже-
лудочковой проводимости. Гистологическими изменениями при этом были разделение вставочного диска, миофибриллярные нарушения, гибель кар-диомиоцитов путем апоптоза, вакуолизация и интерстициальный отек, которые потенциально могут привести к аномальной рефрактерности и предрасположенности к аритмиям [18, 21]. По данным другого исследования, введение доксорубицина привело к заметному снижению экспрессии и функции коннексина-43 [23], основной молекулярной составляющей щелевых соединений, которые отвечают за быструю электрическую синхронизацию по всему миокарду. Это также может замедлять электрическую проводимость и в итоге привести к аритмиям [24].
В клинических исследованиях у онкологических пациентов, принимающих доксорубицин, наиболее часто выявляемыми аритмиями были супра-вентрикулярная и желудочковая экстрасистолы [25-27]. Кроме того, были обнаружены другие виды аритмии, например: атриовентрикулярная блокада типа Мобитц I [25] и мерцательная аритмия [28]. В нескольких работах было описано возникновение жизнеугрожающих нарушений ритма, обусловленных введением доксорубицина. В одном случае у 36-летнего пациента с метастатической лейомиосаркомой развился синкопальный эпизод из-за атрио-вентрикулярной блокады типа Мобитц II и транзиторный эпизод полной ат-риовентрикулярной блокады после инфузии доксорубицина [29]. В другом случае описана внезапная остановка сердца после желудочковой тахикардии у 48-летней пациентки с раком молочной железы из-за введения доксорубицина [30].
Конкретные патофизиологические механизмы, лежащие в основе про-аритмического действия доксорубицина, окончательно не установлены. На основании проведенных исследований на различных экспериментальных моделях основные патофизиологические эффекты, провоцирующие развитие доксорубицин-индуцированных аритмий, можно объяснить его влиянием на следующие процессы: потенциал действия сердца, динамику внутриклеточной концентрации кальция и сердечные ионные токи. Дальнейшая часть статьи посвящена последовательному описанию этих механизмов.
Влияние доксорубицина на потенциал действия сердца
В соответствии с данными о том, что доксорубицин удлиняет интервал QT [18-21], в ряде исследований также показано, что доксорубицин увеличивает длительность сердечного потенциала действия [18, 21, 31-34]. В других исследованиях изучалось влияние доксорубицина на максимальную скорость нарастания потенциала действия (dV/dtmax) и амплитуду потенциала действия. Однако результаты этих исследований являются противоречивыми. Так, по одним данным, доксорубицин вызывает значительное снижение dV/dtmax [18, 33, 35] и амплитуды потенциала действия [35], а по другим данным - не оказывает значимого влияния на эти показатели [34-37].
Параметр dV/dtmax в первую очередь определяется величиной и кинетикой потенциал-зависимого натриевого тока (INa). Конкретный механизм, посредством которого доксорубицин может снижать dV/dtmax, не известен. Предполагается, что доксорубицин косвенно ингибирует INa посредством повреждения митохондрий и увеличения продукции активных форм кислорода (АФК), тем самым замедляя распространение потенциала действия и внутри-желудочковую проводимость [38].
Влияние доксорубицина на динамику внутриклеточной концентрации кальция
Сочетание возбуждения-сокращения - физиологический процесс превращения электрической активности в сократительную силу. Для сопряжения возбуждения и сокращения решающую роль играет эндоплазматический (саркоплазматический) ретикулум - внутриклеточная мембранная органелла, ответственная за хранение и регуляцию уровня кальция в клетке посредством белковых каналов - рианодиновые рецепторы и кальциевая аденозинтрифос-фатаза саркоплазматического ретикулума (SERCA). Также важную роль в регуляции уровня внутриклеточного кальция играют кальциевые каналы L-типа и натрий-кальциевые обменники, встроенные в плазматическую мембрану кардиомиоцита. Притока кальция через кальциевые каналы L-типа недостаточно для стимулирования сокращения сердечной мышцы. Явление, известное как «кальций-индуцированное высвобождение кальция», представляет собой амплификацию внутриклеточного кальция путем его массивного высвобождения из саркоплазматического ретикулума через рианодиновые рецепторы, запускаемого /са,ь что приводит к активации сокращения миокарда. Затем следует удаление ионов кальция из цитозоля, что необходимо для расслабления миокарда. Этот процесс не только обеспечивает адекватное наполнение желудочков, но и предотвращает перегрузку ионами кальция внутриклеточного пространства кардиомиоцитов, предотвращая тем самым последующее развитие аритмий. SERCA и, в меньшей степени, натрий-кальциевые обменники являются транспортерами, ответственными за удаление ионов кальция из цитозоля. Транспорт ионов кальция из цитозоля в саркоплазмати-ческий ретикулум через SERCA ингибируется белком фосфоламбаном. Фос-форилирование фосфоламбана ферментами протеинкиназой А и кальций-кальмодулин зависимой протеинкиназой II (СаМК II) предотвращают инги-бирование SERCA, как следствие, усиливается транспорт ионов кальция из цитоплазмы в саркоплазматический ретикулум [39].
В экспериментальных исследованиях на моделях крыс и мышей было показано, что доксорубицин вызывает заметное увеличение концентрации Са2+ в фазу диастолы [23, 40, 41]. Кроме этого, при длительном использовании доксорубицина отмечалось истощение запасов ионов кальция в сарко-плазматическом ретикулуме и нарушение поглощения ионов кальция сарко-плазматическим ретикулумом [23, 40, 42]. Это может объяснятся тем, что доксорубицин снижает экспрессию SERCA на уровне матричной РНК [23, 42], при этом данные эффекты зависят от дозы препарата. Так, при введении дозы доксорубицина из расчета 2 мг на 1 кг веса животного экспрессия SERCA не изменялась. А исследования влияния доксорубицина на экспрессию белка фосфоламбана показали противоречивые результаты [23, 43-45]. По данным двух исследований, доксорубицин не оказывает влияния на экспрессию сарколеммальных кальциевые каналов (натрий-кальциевого обмен-ника и кальциевых каналов L типа) [44, 45].
Другим механизмом, который может объяснять неблагоприятное влияние доксорубицина на динамику внутриклеточной концентрации кальция, является активация CaMK II [40, 46]. CaMK II может быть активирована как Са2/кальмодулином, так и АФК, что приводит к образованию фосфорилиро-
ванной CaMK II (p-CaMK II) и окисленной CaMK II (Ox-CaMK II) соответственно [47]. Кроме того, было показано, что окисление CaMK II индуцирует конформационные изменения, приводящие к аутофосфорилированию CaMK II с последующим повышением активности, независимо от присутствия ионов Ca2+ [48]. Доксорубицин-индуцированная сердечная недостаточность и сердечная недостаточность, развивающаяся при других заболеваниях, имеют ряд сходных патогенетических механизмов. Так, было обнаружено, что увеличение образования ^-CaMK II и Ox-CaMK II происходит при многих сердечных патологиях, включая сердечную гипертрофию, хроническую нейрогормо-нальную активацию, индуцированную структурным и электрическим ремо-делированием, и аритмии [40, 48]. Например, Ox-CaMK II вовлечен в патофизиологию пациентов с фибрилляцией предсердий, поскольку кардиомиоциты предсердий этих пациентов имеют повышенную активность Ox-CaMK II, что приводит к перегрузке цитоплазмы ионами Са2+ и задержанным постдеполяризациям [49]. Согласно исследованию Sag et al. в кардиомиоцитах крысы, обработанных доксорубицином, повышается уровень АФК и ^-CaMK II, что способствовало нарушению регуляции внутриклеточного уровня Са2+: перегрузка цитозоля ионами Са2+ в диастолу и истощение запасов Ca2+ в сарко-плазматическом ретикулуме [23, 40, 42]. Перегрузка цитозоля Са2+ является проаритмическим состоянием и приводит к развитию задержанных постдеполяризаций, триггерных активностей и аритмиям [17].
Влияние доксорубицина на сердечные ионные токи
В ряде исследований было изучено влияние доксорубицина на сердечные ионные токи. Как IKr, так и IKs были заметно снижены, в то время как IK1 не был существенно затронут доксорубицином [20, 36]. Эти данные объясняют продление продолжительности потенциала действия. Ток натриево-кальциевого обменника непосредственно не ингибируется доксорубицином [50], однако было обнаружено, что метаболит доксорубицина - доксорубици-нол - уменьшает ток Na/Ca-обменника [51].
В нескольких исследованиях изучалось влияние доксорубицина на ICa,L, который является основным фактором, определяющим продолжительность реполяризации и продолжительность потенциала действия. В двух работах было показано, что доксорубицин увеличивает амплитуду ICa,L [50, 52]. Кроме киназных сигнальных путей, регулируемых доксорубицином, многие сердечные ионные каналы и регуляторные белки содержат реактивные сульфгид-рильные группы, склонные к оксидоредуктации [38, 53]. Из этого предполагается еще один молекулярный механизм влияния доксорубицина посредством тиоловой модификации ионных каналов в результате окислительно-восстановительных реакций с хиноновой частью данного химиопрепарата [54, 55]. Доксорубицин снижает Ik и Iks как за счет тиоловой модификации (непосредственного воздействия на ионные каналы), так и опосредованно через тирозинкиназный путь, что приводит к пролонгированию длительности потенциала действия [20, 36]. Подтверждением данных механизмов могут служить результаты исследования, в котором после введение диамида (тиол-специфического окислителя) пик общего IK значительно снижался. В обработанных диамидом кардиомиоцитах также была увеличена продолжительность потенциала действия и чаще обнаруживались ранние постдеполяризации.
Данные неблагоприятные эффекты подавлялись ингибиторами тирозинкина-зы [53]. J. Ducroq показал, что доксорубицин значительно сильнее ингибирует IKr по сравнению с IKs [20]. Комбинация доксорубицина и блокатора IKr приводила к значительно более длительной продолжительности потенциала действия и более высокой вероятности развития аритмий. Данное исследование подтверждает, что доксорубицин-опосредованное ингибирование IKs лежит в основе сниженного резерва реполяризации, наблюдавшегося в других исследованиях. Ингибиторное действие доксорубицина на IKr и IKs ослаблялось дексразоксаном, который снижает образование АФК [19, 20].
Доксорубицин увеличивает ICa,L, предположительно, за счет активации некоторых киназ, в том числе протеинкиназы А и CaMK II [36, 47, 50, 51]. О влиянии доксорубицина на другие ионные каналы известно мало. Есть мнение, что доксорубицин увеличивает INa опосредованно через активацию CaMK II. Это подтверждается данными о том, что CaMK II увеличивает поздний INa после введения перекиси водорода [56, 57]. Это усиление способствовало пролонгации длительности потенциала действия, развитию ранних постдеполяризаций и перегрузке кардиомиоцита ионами натрия и кальция. Данные эффекты были в значительной степени предотвращены введением ранолазина, который является ингибитором позднего INa [56, 57]. Интересно, что применение блокатора кальциевых каналов - нифедипина - предотвращало только развитие ранних постдеполяризаций в обработанных перекисью водорода миоцитах желудочков без ослабления пролонгации длительности потенциала действия; однако применение ингибитора CaMK II и ранолазина устраняло оба данных нежелательных механизма. Эти результаты свидетельствуют о важной роли позднего INa и CaMK II в патофизиологии аритмий в периоды доксорубицин-индуцированного окислительного стресса [58].
Заключение
Хотя доказано, что доксорубицин является одним из наиболее эффективных химиотерапевтических средств, он вызывает ряд неблагоприятных сердечно-сосудистых эффектов, которые приводят к росту заболеваемости и смертности у выживших после рака пациентов. Доксорубицин может приводить к различным видам аритмий, среди которых чаще всего встречались суправентрикулярные и желудочковые экстрасистолы, мерцательная аритмия, атриовентрикулярная блокада. В основе данных аритмий лежит влияние доксорубицина на сердечный потенциал действия, динамику внутриклеточной концентрации кальция и сердечные ионные токи за счет модуляции сигнальных (киназных) путей и экспрессии генов, окислительных модификаций важнейших ионных каналов и белков, регулирующих электрическую активность миокарда. Дальнейшее изучение и понимание данных механизмов необходимо для улучшения профилактических и лечебно-диагностических мероприятий.
Библиографический список
1. Tacar, O. Doxorubicin: an update on anticancer molecular action, toxicity and novel drug delivery systems / O. Tacar, P. Sriamornsak, C.R. Dass // The Journal Pharmacy and Pharmacology. - 2013. - Vol. 65 (2). - P. 157-170. - DOI 10.1111/j.2042-7158.2012.01567.x.
2. Рукавицын, О. А. Современные возможности применения пегилированного липосомального доксорубицина (келикс) в онкогематологии / О. А. Рукавицын,
B. П. Поп // Онкогематология. - 2008. - Т. 3 (1-2). - С. 75-84. - URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=15101153
3. Geisberg, C. A. Mechanisms of anthracycline cardiotoxicity and strategies to decrease cardiac damage / C. A. Geisberg, D. B. Sawyer // Curr Hypertens Rep. - 2010. -Vol. 12. - P. 404-410. - DOI 10.1007/s11906-010-0146-y.
4. Late mortality among 5-year survivors of childhood cancer: a summary from the Childhood Cancer Survivor Study / G. T. Armstrong, Q. Liu, Y. Yasui, J. P. Neglia, W. Lei-senring, L. L. Robison, A. C. Mertens // Journal of Clinical Oncology. - 2009. -Vol. 27 (14). - P. 2328-2338. - DOI 10.1200/jco.2008.21.1425.
5. Swain, S. M. Congestive heart failure in patients treated with doxorubicin: a retrospective analysis of three trials / S. M. Swain, F. S. Whaley, M. S. Ewer // Cancer. -2003. - Vol. 97 (11). - P. 2869-2879. - DOI 10.1002/cncr.11407.
6. Cardinale, D. Cardiotoxicity of Anthracyclines / D. Cardinale, F. Iacopo,
C. M. Cipolla // Front Cardiovasc Med. - 2020. - Vol. 7. - P. 26. -DOI 10.3389/fcvm.2020.00026.
7. Селиверстова, Д. В. Кардиотоксичность химиотерапии / Д. В. Селиверстова, О. В. Евсина // Сердце: журнал для практикующих врачей. - 2016. - Т. 15 (1). -С. 50-57. - DOI 10.18087/rhj.2016.1.2115.
8. Troponin as a marker of myocardiac damage in drug-induced cardiotoxicity / M. Adamcova, M. Sterba, T. Simunek, A. Potacova, O. Popelova, Y. Mazurova, V. Gersl // Expert Opin Drug Saf. - 2005. - Vol. 4 (3). - P. 457-472. - DOI 10.1517/14740338.4.3.457.
9. High-sensitive cardiac troponin-I facilitates timely detection of subclinical anthracy-cline-mediated cardiac injury / M. Jones, P. O'Gorman, C. Kelly, N. Mahon, M. C. Fitzgibbon // Annals of Clinical Biochemistry. - 2017. - Vol. 54 (1). -P. 149-157. - DOI 10.1177/0004563216650464.
10. Клинико-диагностическая ценность кардиомаркеров в биологических жидкостях человека / А. М. Чаулин, Л. С. Карслян, Е. В. Григорьева, Д. А. Нурбалтаева, Д. В. Дупляков // Кардиология. - 2019. - Т. 59 (11). - С. 66-75. DOI 10.18087/cardio.2019.11.n414.
11. Чаулин, А. М. Повышение кардиальных тропонинов, не ассоциированное с острым коронарным синдромом. Часть 1 / А. М. Чаулин, Д. В. Дупляков // Кардиология: новости, мнения, обучение. - 2019. - Т. 7 (2). - С. 13-23. - DOI 10.24411/2309-1908-2019-12002.
12. Чаулин, А. М. Повышение кардиальных тропонинов, не ассоциированное с острым коронарным синдромом. Часть 2 / А. М. Чаулин, Д. В. Дупляков // Кардиология: новости, мнения, обучение. - 2019. - Т. 7 (2). - С. 24-35. - DOI 10.24411/2309-1908-2019-12003.
13. Индуцированная антрациклинами кардиотоксичность: механизмы развития и клинические проявления / М. Г. Матяш, Т. Л. Кравчук, В. В. Высоцкая, В. И. Чернов, В. Е. Гольдберг // Сибирский онкологический журнал. - 2008. - № 6 (30). -С. 66-75.
14. Кардиоваскулярные осложнения противоопухолевой терапии: определение, этиология, эпидемиология, патогенез и классификация (часть I) / Н. Т. Ватутин, Е. В. Склянная, М. А. Эль-Хатиб, Г. Г. Тарадин // Российский онкологический журнал. - 2017. - Т. 22 (6). - С. 345-350. - DOI http://dx.doi.org/10.18821/1028-9984-2017-22-6-345-350.
15. Фейсханова, Л. И. Поражение сердца, обусловленное химиотерапией при онкологических заболеваниях / Л. И. Фейсханова, А. А. Малов, Э. Х. Харисова //
Журнал Сердечная Недостаточность. - 2015. - Т. 16 (5). - С. 296-302. - DOI 10.18087/rhfj.2015.5.2109.
16. Amin, A. S. Cardiac ion channels in health and disease / A. S. Amin, H. L. Tan, A. A. Wilde // Heart Rhythm. - 2010. - Vol. 7 (1). - P. 117-126. - DOI 10.1016/j.hrthm.2009.08.005.
17. Antzelevitch, C. Overview of Basic Mechanisms of Cardiac Arrhythmia / C. Ant-zelevitch, A. Burashnikov // Cardiac Electrophysiology Clinics. - 2011. - Vol. 3 (1). -P. 23-45. - DOI 10.1016/j.ccep.2010.10.012.
18. Jensen, R. A. Doxorubicin cardiotoxicity in the rat: comparison of electrocardiogram, transmembrane potential, and structural effects / R. A. Jensen, E. M. Acton, J. H. Peters // Journal of Cardiovascular Pharmacology. - 1984. - Vol. 6 (1). - P. 186-200. - URL: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/6199603.
19. Reduced repolarization reserve due to anthracycline therapy facilitates torsade de pointes induced by IKr blockers / P. Milberg, D. Fleischer, J. Stypmann, N. Osada, G. Monnig, M. A. Engelen, C. Bruch, G. Breithardt, W. Haverkamp, L. Eckardt // Basic Research in Cardiology. - 2007. - Vol. 102 (1). - P. 42-51. - DOI 10.1007/s00395-006-0609-0.
20. Dexrazoxane protects the heart from acute doxorubicin-induced QT prolongation: a key role for I(Ks) / J. Ducroq, H. Moha ou Maati, S. Guilbot, S. Dilly, E. Laemmel, C. Pons-Himbert, J. F. Faivre, P. Bois, O. Stucker, M. Le Grand // British Journal of Pharmacology. - 2010. - Vol. 159 (1). - P. 93-101. - DOI 10.1111/j.1476-5381.2009.00371.x.
21. Reducing doxorubicin cardiotoxicity in the rat using deferred treatment with ADR-529 / C. Agen, N. Bernardini, R. Danesi, P. Della Torre, M. Costa, M. Del Tacca // Cancer Chemotherapy and Pharmacology. - 1992. - Vol. 30 (2). - P. 95-99. - DOI 10.1007/bf00686399.
22. Electrocardiographic and biochemical evidence for the cardioprotective effect of antioxidants in acute doxorubicin-induced cardiotoxicity in the beagle dogs / Y. Xin, S. Zhang, L. Gu, S. Liu, H. Gao, Z. You, G. Zhou, L. Wen, J. Yu, Y. Xuan // Biological & Pharmaceutical Bulletin. - 2011. - Vol. 34 (10). - P. 1523-1526. - DOI 10.1248/bpb.34.1523.
23. Cardiotoxic Effects of Short-Term Doxorubicin Administration: Involvement of Con-nexin 43 in Calcium Impairment / M. Pecoraro, A. Rodriguez-Sinovas, S. Marzocco, M. Ciccarelli, G. Iaccarino, A. Pinto, A. Popolo // International Journal of Molecular Sciences. - 2017. - Vol. 18 (10). - P. E2121. - DOI 10.3390/ijms18102121.
24. Poelzing, S. Altered connexin43 expression produces arrhythmia substrate in heart failure / S. Poelzing, D. S. Rosenbaum // American Journal of Physiology. Heart and Circulatory Physiology. - 2004. - Vol. 287 (4). - Р. 1762-1770. - DOI 10.1152/ajpheart.00346.2004.
25. Electrocardiographic changes and arrhythmias after cancer therapy in children and young adults / R. L. Larsen, R. I. Jakacki, V. L. Vetter, A. T. Meadows, J. H. Silber, G. Barber // The American Journal of Cardiology. - 1992. - Vol. 70 (1). - P. 73-77. -DOI 10.1016/0002-9149(92)91393-i.
26. Early and late arrhythmogenic effects of doxorubicin / S. Kilickap, I. Barista, E. Akgul, K. Aytemir, S. Aksoy, G. Tekuzman // Southern Medical Journal. - 2007. - Vol. 100 (3). - P. 262-265. - DOI 10.1097/01.smj.0000257382.89910.fe.
27. Raabe, N. K. Cardiac arrhythmias in patients with small cell lung cancer and cardiac disease before, during and after doxorubicin administration. An evaluation of acute car-diotoxicity by continuous 24-hour Holter monitoring / N. K. Raabe, L. Storstein // Acta Oncol. - 1991. - Vol. 30 (7). - P. 843-846. - DOI 10.3109/02841869109091832.
28. Prognostic Significance of New-Onset Atrial Fibrillation in Patients With Non-Hodgkin's Lymphoma Treated With Anthracyclines / M. Amioka, A. Sairaku, T. Ochi,
T. Okada, H. Asaoku, T. Kyo, Y. Kihara // The American Journal of Cardiology. -2016. - Vol. 118 (9). - P. 1386-1389. - DOI 10.1016/j.amjcard.2016.07.049.
29. Doxorubicin-induced second degree and complete atrioventricular block / S. Kilickap, E. Akgul, S. Aksoy, K. Aytemir, I. Barista // Europace. - 2005. - Vol. 7 (3). -P. 227-230. - DOI 10.1016/j.eupc.2004.12.012.
30. Doxorubicin-induced ventricular arrhythmia treated by implantation of an automatic cardioverter-defibrillator / T. Rudzinski, M. Ciesielczyk, W. Religa, Z. Bednarkiewicz, M. Krzeminska-Pakula // Europace. - 2007. - Vol. 9 (5). - P. 278-280. - DOI 10.1093/europace/eum033.
31. Pye, M. P. Arrhythmogenesis in experimental models of heart failure: the role of increased load / M. P. Pye, S. M. Cobbe // Cardiovascular Research. - 1996. - Vol. 32 (2). - P. 248-257. - DOI 10.1016/0008-6363(96)00080-6.
32. Effect of oxidative stress on ventricular arrhythmia in rabbits with adriamycin-induced cardiomyopathy / L. He, J. Xiao, H. Fu, G. Du, X. Xiao, C. Zhang, Y. Gu, Y. Ma // Journal of Huazhong University of Science and Technology. Medical Sciences. - 2012. -Vol. 32 (3). - P. 334-339. - DOI 10.1007/s11596-012-0058-y.
33. Free radical involvement in doxorubicin-induced electrophysiological alterations in rat papillary muscle fibres / P. Venditti, M. Balestrieri, T. De Leo, S. Di Meo // Cardiovascular Research. - 1998. - Vol. 38 (3). - P. 695-702. - DOI 10.1016/s0008-6363(98)00034-0.
34. Lazarus, M. L. Adriamycin-induced alterations of the action potential in rat papillary muscle / M. L. Lazarus, K. L. Rossner, K. M. Anderson // Cardiovascular Research. - 1980. - Vol. 14 (8). - P. 446-450. - DOI 10.1093/cvr/14.8.446.
35. Binah, O. The effects of adriamycin on normal and ouabain-toxic canine Purkinje and ventricular muscle fibers / O. Binah, I. S. Cohen, M. R. Rosen // Circulation Research. - 1983. - Vol. 53 (5). - P. 555-562. - DOI 10.1161/01.res.53.5.655.
36. Wang, Y. X. Effects of doxorubicin on excitation-contraction coupling in guinea pig ventricular myocardium / Y. X. Wang, M. Korth // Circulation Research. - 1995. -Vol. 76 (4). - P. 645-653. - DOI 10.1161/01.res.76.4.645.
37. Chronic doxorubicin induced cardiomyopathy in rabbits: mechanical, intracellular action potential, and beta adrenergic characteristics of the failing myocardium / H. Shenasa, A. Calderone, M. Vermeulen, P. Paradis, H. Stephens, R. Cardinal, J. de Champlain, J. L. Rouleau // Cardiovascular Research. - 1990. - Vol. 24 (7). -P. 591-604. - DOI 10.1093/cvr/24.7.591.
38. Redox regulation of sodium and calcium handling / S. Wagner, A .G. Rokita, M. E. Anderson, L. S. Maier // Antioxid Redox Signal. - 2013. - Vol. 18 (9). -P. 1063-1077. - DOI 10.1089/ars.2012.4818.
39. Bers, D. M. Cardiac excitation-contraction coupling / D. M. Bers // Nature. -2002. - Vol. 415 (6868). - P. 198-205. - DOI 10.1038/415198a.
40. CaMKII-dependent SR Ca leak contributes to doxorubicin-induced impaired Ca handling in isolated cardiac myocytes / C. M. Sag, A. C. Kohler, M. E. Anderson, J. Backs, L. S. Maier // Journal of Molecular and Cellular Cardiology. - 2011. - Vol. 51 (5). -P. 749-759. - DOI 10.1016/j.yjmcc.2011.07.016.
41. Doxorubicin-induced reactive oxygen species generation and intracellular Ca2+ increase are reciprocally modulated in rat cardiomyocytes / S. Y. Kim, S. J. Kim, B. J. Kim, S. Y. Rah, S. M. Chung, M. J. Im, U. H. Kim // Experimental & Molecular Medicine. - 2006. - Vol. 38 (5). - P. 535-545. - DOI 10.1038/emm.2006.63.
42. Progression of excitation-contraction coupling defects in doxorubicin cardiotoxicity / A. Llach, M. Mazevet, P. Mateo, O. Villejouvert, A. Ridoux, C. Rucker-Martin, M. Ri-beiro, R. Fischmeister, B. Crozatier, J. P. Benitah, E. Morel, A. M. Gómez // Journal of Molecular and Cellular Cardiology. - 2019. - Vol. 126. - P. 129-139. - DOI 10.1016/j.yjmcc.2018.11.019.
43. Persistent effects of doxorubicin on cardiac gene expression / R. J. Jr. Boucek, A. Miracle, M. Anderson, R. Engelman, J. Atkinson, D. A. Dodd // Journal of Molecular and Cellular Cardiology. - 1999. - Vol. 31 (8). - P. 1435-1446. - DOI 10.1006/jmcc.1999.0972.
44. Doxorubicin cardiac dysfunction: effects on calcium regulatory proteins, sarcoplasmic reticulum, and triiodothyronine / R. D. Olson, H. A. Gambliel, R. E. Vestal, S. E. Shadle, H. A. Jr. Charlier, B. J. Cusack // Cardiovascular Toxicology. - 2005. -Vol. 5 (3). - P. 269-283. - DOI 10.1385/ct:5:3:269.
45. Sarcoplasmic reticulum genes are selectively down-regulated in cardiomyopathy produced by doxorubicin in rabbits / M. Arai, K. Tomaru, T. Takizawa, K. Sekiguchi, T. Yokoyama, T. Suzuki, R. Nagai // Journal of Molecular and Cellular Cardiology. -1998. - Vol. 30 (2). - P. 243-254. - DOI 10.1006/jmcc.1997.0588.
46. CaMKII activation participates in doxorubicin cardiotoxicity and is attenuated by moderate GRP78 overexpression / H. Tscheschner, E. Meinhardt, P. Schlegel, A. Jungmann, L. H. Lehmann, O. J. Müller, P. Most, H. A. Katus, P. W. Raake // PLoS One. - 2019. -Vol. 14 (4). - Р. e0215992. - DOI 10.1371/journal.pone.0215992.
47. Dolphin, A. C. Voltage-gated calcium channels and their auxiliary subunits: physiology and pathophysiology and pharmacology / A. C. Dolphin // The Journal of Physiology. - 2016. - Vol. 594 (19). - P. 5369-5390. - DOI 10.1113/jp272262.
48. Wagner, S. Role of sodium and calcium dysregulation in tachyarrhythmias in sudden cardiac death / S. Wagner, L. S. Maier, D. M. Bers // Circulation Research. - 2015. -Vol. 116 (12). - P. 1956-1970. - DOI 10.1161/circresaha.116.304678.
49. Oxidized Ca(2+)/calmodulin-dependent protein kinase II triggers atrial fibrillation /
A. Purohit, A. G. Rokita, X. Guan, B. Chen, O. M. Koval, N. Voigt, S. Neef, T. Sowa, Z. Gao, E. D. Luczak, H. Stefansdottir, A. C. Behunin, N. Li, R. N. El-Accaoui,
B. Yang, P. D. Swaminathan, R. M. Weiss, X. H. Wehrens, L. S. Song, D. Dobrev, L. S. Maier, M. E. Anderson // Circulation. - 2013. - Vol. 128 (16). - P. 1748-1757. -DOI 10.1161/circulationaha.113.003313.
50. Earm, Y. E. Effects of adriamycin on ionic currents in single cardiac myocytes of the rabbit / Y. E. Earm, W. K. Ho, I. So // Journal of Molecular and Cellular Cardiology. - 1994. - Vol. 26 (2). - P. 163-172. - DOI 10.1006/jmcc.1994.1019.
51. The major metabolite of doxorubicin is a potent inhibitor of membrane-associated ion pumps. A correlative study of cardiac muscle with isolated membrane fractions / R. J. Jr. Boucek, R. D. Olson, D. E. Brenner, E. M. Ogunbunmi, M. Inui, S. Fleischer // The Journal of Biological Chemistry. - 1987. - Vol. 262 (33). - Р. 15851-15856. -URL: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/2890636.
52. L-type cardiac calcium channels in doxorubicin cardiomyopathy in rats morphological, biochemical, and functional correlations / E. C. Keung, L. Toll, M. Ellis, R. A. Jensen // The Journal of Clinical Investigation. - 1991. - Vol. 87 (6). - P. 2108-2113. - DOI 10.1172/JCI115241.
53. Oxidoreductase regulation of Kv currents in rat ventricle / H. Liang, X. Li, S. Li, M. Q. Zheng, G. J. Rozanski // Journal of Molecular and Cellular Cardiology. - 2008. -Vol. 44 (6). - P. 1062-1071. - DOI 10.1016/j.yjmcc.2008.03.011.
54. Functional consequences of sulfhydryl modification in the pore-forming subunits of cardiovascular Ca2+ and Na+ channels / N. Chiamvimonvat, B. O'Rourke, T. J. Kamp, R. G. Kallen, F. Hofmann, V. Flockerzi, E. Marban // Circulation Research. - 1995. -Vol. 76 (3). - P. 325-334. - DOI 10.1161/01.res.76.3.325.
55. Adverse effects of doxorubicin and its metabolic product on cardiac RyR2 and SER-CA2A / A. D. Hanna, A. Lam, S. Tham, A. F. Dulhunty, N. A. Beard // Molecular Pharmacology. - 2014. - Vol. 86 (4). - P. 438-449. - DOI 10.1124/mol. 114.093849.
56. Blocking late sodium current reduces hydrogen peroxide-induced arrhythmogenic activity and contractile dysfunction / Y. Song, J. C. Shryock, S. Wagner, L. S. Maier,
L. Belardinelli // The Journal of Pharmacology and Experimental Therapeutics. -2006. - Vol. 318 (1). - P. 214-222. - DOI 10.1124/jpet.106.101832.
57. Reactive oxygen species-activated Ca/calmodulin kinase IIS is required for late I(Na) augmentation leading to cellular Na and Ca overload / S. Wagner, H. M. Ruff, S. L. Weber, S. Bellmann, T. Sowa, T. Schulte, M. E. Anderson, E. Grandi, D. M. Bers, J. Backs, L. Belardinelli, L. S. Maier // Circulation Research. - 2011. - Vol. 108 (5). -P. 555-565. - DOI 10.1161/CIRCRESAHA.110.221911.
58. Oxidative-stress-induced afterdepolarizations and calmodulin kinase II signaling / L. H. Xie, F. Chen, H. S. Karagueuzian, J. N. Weiss // Circulation Research. - 2009. -Vol. 104 (1). - P. 79-86. - DOI 10.1161/CIRCRESAHA.108.183475.
References
1. Tacar O., Sriamornsak P., Dass C. R. The Journal Pharmacy and Pharmacology. 2013, vol. 65 (2), pp. 157-170. DOI 10.1111/j.2042-7158.2012.01567.x.
2. Rukavitsyn O. A., Pop V. P. Onkogematologiya [Oncohematology]. 2008, vol. 3 (1-2), pp. 75-84. Available at: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=15101153 [In Russian]
3. Geisberg C. A., Sawyer D. B. Curr Hypertens Rep. 2010, vol. 12, pp. 404-410. DOI 10.1007/s11906-010-0146-y.
4. Armstrong G. T., Liu Q., Yasui Y., Neglia J. P., Leisenring W., Robison L. L., Mertens A. C. Journal of Clinical Oncology. 2009, vol. 27 (14), pp. 2328-2338. DOI 10.1200/jco.2008.21.1425.
5. Swain S. M., Whaley F. S., Ewer M. S. Cancer. 2003, vol. 97 (11), pp. 2869-2879. DOI 10.1002/cncr.11407.
6. Cardinale D., Iacopo F., Cipolla C. M. Front Cardiovasc Med. 2020, vol. 7, p. 26. DOI 10.3389/fcvm.2020.00026.
7. Seliverstova D. V., Evsina O. V. Serdtse: zhurnal dlya praktikuyushchikh vrachey [Heart: journal for medical practitioners]. 2016, vol. 15 (1), pp. 50-57. DOI 10.18087/rhj.2016.1.2115. [In Russian]
8. Adamcova M., Sterba M., Simunek T., Potacova A., Popelova O., Mazurova Y., Gersl V. Expert Opin Drug Saf. 2005, vol. 4 (3), pp. 457-472. DOI 10.1517/14740338.4.3.457.
9. Jones M., O'Gorman P., Kelly C., Mahon N., Fitzgibbon M. C. Annals of Clinical Biochemistry. 2017, vol. 54 (1), pp. 149-157. DOI 10.1177/0004563216650464.
10. Chaulin A. M., Karslyan L. S., Grigor'eva E. V., Nurbaltaeva D. A., Duplyakov D. V. Kardiologiya [Cardiology]. 2019, vol. 59 (11), pp. 66-75. DOI 10.18087/cardio.2019. 11.n414. [In Russian]
11. Chaulin A. M., Duplyakov D. V. Kardiologiya: novosti, mneniya, obuchenie [Cardiology: news, opinions, training]. 2019, vol. 7 (2), pp. 13-23. DOI 10.24411/2309-19082019-12002. [In Russian]
12. Chaulin A. M., Duplyakov D. V. Kardiologiya: novosti, mneniya, obuchenie [Cardiology: news, opinions, training]. 2019, vol. 7 (2), pp. 24-35. DOI 10.24411/2309-19082019-12003. [In Russian]
13. Matyash M. G., Kravchuk T. L., Vysotskaya V. V., Chernov V. I., Gol'dberg V. E. Sibirskiy onkologicheskiy zhurnal [Siberian oncological journal]. 2008, no. 6 (30), pp. 66-75. [In Russian]
14. Vatutin N. T., Sklyannaya E. V., El'-Khatib M. A., Taradin G. G. Rossiyskiy onkologicheskiy zhurnal [Russian oncological journal]. 2017, vol 22 (6), pp. 345-350. DOI http://dx.doi.org/10.18821/1028-9984-2017-22-6-345-350. [In Russian]
15. Feyskhanova L. I., Malov A. A., Kharisova E. Kh. Zhurnal Serdechnaya Nedostato-chnost' [Heart Failure Journal]. 2015, vol. 16 (5), pp. 296-302. DOI 10.18087/ rhfj.2015.5.2109. [In Russian]
16. Amin A. S., Tan H. L., Wilde A. A. Heart Rhythm. 2010, vol. 7 (1), pp. 117-126. DOI 10.1016/j.hrthm.2009.08.005.
17. Antzelevitch C., Burashnikov A. Cardiac Electrophysiology Clinics. 2011, vol. 3 (1), pp. 23-45. DOI 10.1016/j.ccep.2010.10.012.
18. Jensen R. A., Acton E. M., Peters J. H. Journal of Cardiovascular Pharmacology. 1984, vol. 6 (1), pp. 186-200. Available at: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/ 6199603.
19. Milberg P., Fleischer D., Stypmann J., Osada N., Monnig G., Engelen M. A., Bruch C., Breithardt G., Haverkamp W., Eckardt L. Basic Research in Cardiology. 2007, vol. 102 (1), pp. 42-51. DOI 10.1007/s00395-006-0609-0.
20. Ducroq J., Moha ou Maati H., Guilbot S., Dilly S., Laemmel E., Pons-Himbert C., Faivre J. F., Bois P., Stücker O., Le Grand M. British Journal of Pharmacology. 2010, vol. 159 (1), pp. 93-101. DOI 10.1111/j.1476-538L2009.00371.x.
21. Agen C., Bernardini N., Danesi R., Della Torre P., Costa M., Del Tacca M. Cancer Chemotherapy and Pharmacology. 1992, vol. 30 (2), pp. 95-99. DOI 10.1007/bf00686399.
22. Xin Y., Zhang S., Gu L., Liu S., Gao H., You Z., Zhou G., Wen L., Yu J., Xuan Y. Biological & Pharmaceutical Bulletin. 2011, vol. 34 (10), pp. 1523-1526. DOI 10.1248/bpb.34.1523.
23. Pecoraro M., Rodriguez-Sinovas A., Marzocco S., Ciccarelli M., Iaccarino G., Pinto A., Popolo A. International Journal of Molecular Sciences. 2017, vol. 18 (10), p. E2121. DOI 10.3390/ijms18102121.
24. Poelzing S., Rosenbaum D. S. American Journal of Physiology. Heart and Circulatory Physiology. 2004, vol. 287 (4), pp. 1762-1770. DOI 10.1152/ajpheart.00346.2004.
25. Larsen R. L., Jakacki R. I., Vetter V. L., Meadows A. T., Silber J. H., Barber G. The American Journal of Cardiology. 1992, vol. 70 (1), pp. 73-77. DOI 10.1016/0002-9149(92)91393-i.
26. Kilickap S., Barista I., Akgul E., Aytemir K., Aksoy S., Tekuzman G. Southern Medical Journal. 2007, vol. 100 (3), pp. 262-265. DOI 10.1097/01.smj.0000257382. 89910.fe.
27. Raabe N. K., Storstein L. Acta Oncol. 1991, vol. 30 (7), pp. 843-846. DOI 10.3109/02841869109091832.
28. Amioka M., Sairaku A., Ochi T., Okada T., Asaoku H., Kyo T., Kihara Y. The American Journal of Cardiology. 2016, vol. 118 (9), pp. 1386-1389. DOI 10.1016/j.amjcard.2016.07.049.
29. Kilickap S., Akgul E., Aksoy S., Aytemir K., Barista I. Europace. 2005, vol. 7 (3), pp. 227-230. DOI 10.1016/j.eupc.2004.12.012.
30. Rudzinski T., Ciesielczyk M., Religa W., Bednarkiewicz Z., Krzeminska-Pakula M. Europace. 2007, vol. 9 (5), pp. 278-280. DOI 10.1093/europace/eum033.
31. Pye M. P., Cobbe S. M. Cardiovascular Research. 1996, vol. 32 (2), pp. 248-257. DOI 10.1016/0008-6363(96)00080-6.
32. He L., Xiao J., Fu H., Du G., Xiao X., Zhang C., Gu Y., Ma Y. Journal of Huazhong University of Science and Technology. Medical Sciences. 2012, vol. 32 (3), pp. 334-339. DOI 10.1007/s11596-012-0058-y.
33. Venditti P., Balestrieri M., De Leo T., Di Meo S. Cardiovascular Research. 1998, vol. 38 (3), pp. 695-702. DOI 10.1016/s0008-6363(98)00034-0.
34. Lazarus M. L., Rossner K. L., Anderson K. M. Cardiovascular Research. 1980, vol. 14 (8), pp. 446-450. DOI 10.1093/cvr/14.8.446.
35. Binah O., Cohen I. S., Rosen M. R. Circulation Research. 1983, vol. 53 (5), pp. 555-562. DOI 10.1161/01.res.53.5.655.
36. Wang Y. X., Korth M. Circulation Research. 1995, vol. 76 (4), pp. 645-653. DOI 10.1161/01.res.76.4.645.
37. Shenasa H., Calderone A., Vermeulen M., Paradis P., Stephens H., Cardinal R., de Champlain J., Rouleau J. L. Cardiovascular Research. 1990, vol. 24 (7), pp. 591-604. DOI 10.1093/cvr/24.7.591.
38. Wagner S., Rokita A. G., Anderson M. E., Maier L. S. Antioxid Redox Signal. 2013, vol. 18 (9), pp. 1063-1077. DOI 10.1089/ars.2012.4818.
39. Bers D. M. Nature. 2002, vol. 415 (6868), pp. 198-205. DOI 10.1038/415198a.
40. Sag C. M., Kohler A. C., Anderson M. E., Backs J., Maier L. S. Journal of Molecular and Cellular Cardiology. 2011, vol. 51 (5), pp. 749-759. DOI 10.1016/j.yjmcc.2011.07.016.
41. Kim S. Y, Kim S. J., Kim B. J., Rah S. Y., Chung S. M., Im M. J., Kim U. H. Experimental & Molecular Medicine. 2006, vol. 38 (5), pp. 535-545. DOI 10.1038/emm.2006.63.
42. Llach A., Mazevet M., Mateo P., Villejouvert O., Ridoux A., Rucker-Martin C., Ribeiro M., Fischmeister R., Crozatier B., Benitah J. P., Morel E., Gómez A. M. Journal of Molecular and Cellular Cardiology. 2019, vol. 126, pp. 129-139. DOI 10.1016/j.yjmcc.2018.11.019.
43. Boucek R. J. Jr., Miracle A., Anderson M., Engelman R., Atkinson J., Dodd D. A. Journal of Molecular and Cellular Cardiology. 1999, vol. 31 (8), pp. 1435-1446. DOI 10.1006/jmcc.1999.0972.
44. Olson R. D., Gambliel H. A., Vestal R. E., Shadle S. E., Charlier H. A. Jr., Cusack B. J. Cardiovascular Toxicology. 2005, vol. 5 (3), pp. 269-283. DOI 10.1385/ct:5:3:269.
45. Arai M., Tomaru K., Takizawa T., Sekiguchi K., Yokoyama T., Suzuki T., Nagai R. Journal of Molecular and Cellular Cardiology. 1998, vol. 30 (2), pp. 243-254. DOI 10.1006/jmcc.1997.0588.
46. Tscheschner H., Meinhardt E., Schlegel P., Jungmann A., Lehmann L. H., Müller O. J., Most P., Katus H. A., Raake P. W. PLoS One. 2019, vol. 14 (4), p. e0215992. DOI 10.1371/journal.pone.0215992.
47. Dolphin A. C. The Journal of Physiology. 2016, vol. 594 (19), pp. 5369-5390. DOI 10.1113/jp272262.
48. Wagner S., Maier L. S., Bers D. M. Circulation Research. 2015, vol. 116 (12), pp. 1956-1970. DOI 10.1161/circresaha.116.304678.
49. Purohit A., Rokita A. G., Guan X., Chen B., Koval O. M., Voigt N., Neef S., Sowa T., Gao Z., Luczak E. D., Stefansdottir H., Behunin A. C., Li N., El-Accaoui R. N., Yang B., Swaminathan P. D., Weiss R. M., Wehrens X. H., Song L. S., Dobrev D., Maier L. S., Anderson M. E. Circulation. 2013, vol. 128 (16), pp. 1748-1757. DOI 10.1161/circulationaha.113.003313.
50. Earm Y. E., Ho W. K., So I. Journal of Molecular and Cellular Cardiology. 1994, vol. 26 (2), pp. 163-172. DOI 10.1006/jmcc.1994.1019.
51. Boucek R. J. Jr., Olson R. D., Brenner D. E., Ogunbunmi E. M., Inui M., Fleischer S. The Journal of Biological Chemistry. 1987, vol. 262 (33), pp. 15851-15856. Available at: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/2890636.
52. Keung E. C., Toll L., Ellis M., Jensen R. A. The Journal of Clinical Investigation. 1991, vol. 87 (6), pp. 2108-2113. DOI 10.1172/JCI115241.
53. Liang H., Li X., Li S., Zheng M. Q., Rozanski G. J. Journal of Molecular and Cellular Cardiology. 2008, vol. 44 (6), pp. 1062-1071. DOI 10.1016/j.yjmcc.2008.03.011.
54. Chiamvimonvat N., O'Rourke B., Kamp T. J., Kallen R. G., Hofmann F., Flockerzi V., Marban E. Circulation Research. 1995, vol. 76 (3), pp. 325-334. DOI 10.1161/01.res.76.3.325.
55. Hanna A. D., Lam A., Tham S., Dulhunty A. F., Beard N. A. Molecular Pharmacology. 2014, vol. 86 (4), pp. 438-449. DOI 10.1124/mol.114.093849.
56. Song Y., Shryock J. C., Wagner S., Maier L. S., Belardinelli L. The Journal of Pharmacology and Experimental Therapeutics. 2006, vol. 318 (1), pp. 214-222. DOI 10.1124/jpet.106.101832.
57. Wagner S., Ruff H. M., Weber S. L., Bellmann S., Sowa T., Schulte T., Anderson M. E., Grandi E., Bers D. M., Backs J., Belardinelli L., Maier L. S. Circulation Research. 2011, vol. 108 (5), pp. 555-565. DOI 10.1161/CIRCRESAHA.110.221911.
58. Xie L. H., Chen F., Karagueuzian H. S., Weiss J. N. Circulation Research. 2009, vol. 104 (1), pp. 79-86. DOI 10.1161/CIRCRESAHA.108.183475.
Чаулин Алексей Михайлович ассистент, кафедра гистологии и эмбриологии, Самарский государственный медицинский университет (Россия, г. Самара, ул. Чапаевская, 89); врач, Самарский областной клинический кардиологический диспансер (Россия, г. Самара, ул. Аэродромная, 43)
Chaulin Aleksey Mikhaylovich Assistant, sub-department of histology and embryology, Samara State Medical University (89 Chapayevskaya street, Samara, Russia); doctor, Samara Regional Clinical Cardiology Dispensary (43 Aerodromnaya street, Samara, Russia)
E-mail: [email protected]
Григорьева Юлия Владимировна
доктор медицинских наук, доцент, кафедра гистологии и эмбриологии, Самарский государственный медицинский университет (Россия, г. Самара, ул. Чапаевская, 89)
E-mail: [email protected]
Grigor'eva Yuliya Vladimirovna Doctor of medical sciences, associate professor, sub-department of histology and embryology, Samara State Medical University (89 Chapaevskaya street, Samara, Russia)
Образец цитирования:
Чаулин, А. М. Проаритмические эффекты доксорубицина (обзор литературы) / А. М. Чаулин, Ю. В. Григорьева // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Медицинские науки. - 2020. - № 3 (55). - С. 118— 132. - DOI 10.21685/2072-3032-2020-3-11.
