CC BY
238
Упоров Иван Владимирович Яблонский Иван Владимирович
Признаки публичной власти
Выделяются и систематизируются основные признаки публичной власти. Анализируются нормы Конституции России и других законодательных актов, регулирующих публично-властные отношения, научные труды по заявленной теме. Поскольку публичная власть может рассматриваться различными науками, в статье предмет исследования ограничивается государственно-правовым срезом.
Ключевые слова: публичная власть, закон, государство, право, цель, легитимность, принуждение.
Signs of public power
The article presents an attempt to identify and systematize the main features of public power. The article analyzes the norms of the Constitution of the Russian Federation and other legislative acts regulating public-power relations, scientific works on the stated topic. In view of the fact that public authority can be considered by various sciences, the subject of research in the article is limited to the state-legal cross-section.
Keywords: public authority, law, state, law, purpose, legitimacy, coercion.
Публичная власть в современном мире формируется на основе народного волеизъявления в виде системы государственных структур (должностных лиц, органов и др.), законодательно наделяемых полномочиями издавать обязательные предписания для неопределенного круга лиц, обеспечивать их исполнение и соблюдение, в том числе мерами принуждения, с целью реализации интересов общества, перед которым указанные структуры несут ответственность. Разумеется, это самая общая формулировка, вмещающая в себя большое количество признаков, в совокупности позволяющих отграничить публичную власть от других смежных категорий (здесь прежде всего имеется в виду соотношение понятий «власть» и «управление»). Представляется целесообразным выделить и дать трактовку следующим основным признакам публичной власти в государственно-правовом контексте.
Цель и функция публичной власти. По этому поводу еще в 1881 г. Р Иеринг писал о том, что основная идея государства заключается в обеспечении общих интересов его жителей, соответственно, власть должна ограждать общие интересы от интересов частных в случае угрозы последних [1, с. 221]. Советские ученые А.И. Ким и А.М. Барнашов, раскрывая понятие общих интересов, указывали, в частности, что таковые состоят в «упорядочении экономических отношений, координации различных областей общественной жизни, поддержании общепринятых норм взаимоотношений между людьми» и коренятся в социальной природе самого общества [2, с. 42]. В целом в литературе нет
принципиальных расхождений по поводу выраженной таким образом общей цели публичной власти, и в работах по данной проблематике в основном лишь уточняются формулировки, конкретизируются и характеризуются отдельные общие интересы во взаимосвязи с целями публичной власти. В числе общих интересов называют поддержание внутреннего порядка, защиту государственного суверенитета, обеспечение социальных гарантий жителям страны и др. В последние десятилетия некоторые авторы считают нужным отграничивать «общие» интересы от «публичных». В частности, свое определение публичного интереса дает Ю.А. Тихомиров: это «признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит условием и гарантией ее существования и развития» [3, с. 52]. С таким подходом следует согласиться, учитывая, что ранее считавшееся обычным тождество «общественного» и «публичного» уже не может адекватно отражать непрерывно усложняющиеся социальные отношения (так, демократические принципы устройства государств после буржуазных революций Нового времени предполагают необходимым при формировании и реализации внутренней и внешней политики учитывать мнения всех слоев общества). Вместе с тем в любом обществе помимо публичных всегда есть множество частных интересов. Должна ли власть их обеспечивать? Мы полагаем, что в прямом виде - нет, для этого носители частных интересов (физические и юридические лица) используют свои ресурсы, но власть должна
122
создать механизм (соответствующие органы и учреждения, правила и т.д.) для реализации таких интересов, и создание такого механизма представляет собой самостоятельный публичный интерес. А для баланса всех интересов в обществе, как считает В.Е. Чиркин, публичная власть имеет, среди прочих, «арбитражную цель» в широком понимании арбитража (как совокупности всех судебных органов), который является верховным «рассудителем» спорных ситуаций и должен быть беспристрастным, хотя в реальности это не всегда получается [4, с. 31]. Что касается функциональной составляющей публичной власти, то в литературе нет строгой терминологической определенности, и, например, «функции» публичной власти нередко перемешиваются с «задачами», «полномочиями», «предметами ведения» и даже с теми же «целями» публичной власти с одинаковым смысловым наполнением (работы Г.Н. Манова, Е.И. Фарбера, В.М. Хвостова и др.). В литературе нередко функции власти (равно как и цели) представляются расширительно, однако в подобных случаях они, как правило, отождествляются с функциями (целями) государства. На наш взгляд, публичная власть имеет несколько функций, которые связываются с целью публичной власти следующим образом: цель публичной власти - интегрирование, обеспечение, охрана и защита публичных интересов; функции публичной власти - нормативно-правовое регулирование социальных отношений, управление основными сферами жизни общества, координация инициативы, усилий и деятельности граждан и организаций, направленных на более эффективную реализацию публичных интересов.
Законность и легитимность публичной власти. Законность публичной власти как ее признак не вызывает дискуссий в силу очевидности. Что касается легитимности власти, то типичные ее толкования находят отражение, в частности, в суждениях ряда российских исследователей: по мнению К.С. Гаджиева, легитимность означает признание по меньшей мере большинством членов общества правомерности господства политического режима, действующего в данный конкретный момент [5, с. 151]; Н.А. Баранов считает, что власть легитимна в том случае, если управляемые признают за ней право управлять [6, с. 51]; согласно позиции А.И. Калиниченко власть считается легитимной, когда большинство народа признает ее справедливой и законной и добровольно соглашается с тем, что она будет принимать общеобязательные решения для всего населения страны [7, с. 39] (заметим, что значительная часть авторов ссылаются на извест-
ные работы по данной проблематике М. Вебе-ра, Д. Истона, Ж. Шабо и других выдающихся мыслителей, но мы не имеем в виду подробный анализ). В соответствии с еще одной точкой зрения легитимность государственной власти представляет собой «осознание общественным мнением ее законности, признание правомерности и справедливости ее властно-политических решений» [8, с. 35]. Однако здесь нужно иметь в виду, что общественное мнение не является мнением всех граждан, поэтому, как отмечает Б.А. Стародубский, «то, что является легитимным для одних слоев населения, может быть нелегитимным для других» [9, с. 45]. Решать такого рода проблемы в современном мире принято посредством выборов, по результатам которых набравшие большинство голосов избирателей субъекты политической деятельности получают от общества право (мандат) на публично-властные полномочия. Само собой разумеется, избирательное право должно быть свободным, всеобщим, равным, при тайном голосовании - эти принципы уже более ста лет провозглашаются как главный способ формирования публично-властных структур и закрепляются в конституциях абсолютного большинства стран мира. И тем самым публичная власть, сформированная таким образом, не может быть незаконной -даже сама постановка вопроса о возможности незаконной власти, на наш взгляд, уже давно в прошлом, ибо любая власть при любых обстоятельствах оформляет свой статус-кво на соответствующих законодательных нормах. С легитимностью ситуация сложнее. Как отмечает А.А. Керимов, важнейшая проблема легитимности публичной власти заключается в проблеме участия граждан в управлении государством, поскольку вовлечение их в этот процесс создает ощущение причастности к принимаемым решениям, позволяет проникнуться личной ответственностью за дела в обществе, поэтому там, где это делается, там властные режимы обладают максимальной легитимностью, и наоборот, «неспособность и нежелание системы привлечь людей и обеспечить их широкое участие в социально-политической жизни общества подрывают ее легитимность» [10, с. 82]. И в этом контексте нельзя не отметить низкую явку россиян на выборы. Так, в 2016 г. явка на выборы в Государственную Думу РФ составила 47,88%, что на 12% меньше по сравнению с предыдущими выборами, и стала самой низкой за последние 20 лет [11, с. 23] (на таких же выборах в 2021 г. явка оказалась ненамного выше). Выборы в 2020 г. на региональном и муниципальном уровнях также показали низкую явку, несмотря на введение 3-дневно-
123
го голосования. Так, в выборах главы региона Иркутской области участвовали только 15,94% избирателей. На выборах в законодательные органы самая высокая явка отмечена в Белгородской области - она составила 40,31% (однако в самом Белгороде на избирательные участки пришли только 20%), в Костромской области явка составила 15,11% [12]. Формально властные структуры даже при указанных цифрах избраны законно. В связи с этим ряд авторов предлагают, в частности, обратить внимание на опыт других стран, где за неучастие в выборах могут последовать негативные санкции (Австрия, Бельгия, Болгария, Египет, Бразилия, Люксембург, Греция, Пакистан, Турция и др.) [13, с. 69]. В любом случае в России следует добиваться более высокой явки на выборах, совершенствовать электоральные процедуры, ибо в противном случае публичная власть будет терять авторитет у населения с вытекающими из этого негативными последствиями, что уже было в истории России.
Виды публичной власти. В литературе публичная власть классифицируется по разным основаниям. Наиболее важным является функциональный критерий, закрепленный конституционно: согласно ст. 10 «государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную» [14]. Однако в той же Конституции России имеются нормы, вызывающие неоднозначные оценки. Так, трем ветвям власти, сформулированным исчерпывающим образом, на федеральном уровне соответствуют четыре властные структуры - Президент, Федеральное Собрание, Правительство и суды (ст. 11 Конституции России). Президент поставлен на первое место, и тут возникает вопрос о его месте в системе властеотношений, на который пока нет однозначного ответа, хотя трудов по этому поводу написано немало. В частности, С.А. Авакьян считает, что Президент, с учетом специфики и объема его огромных полномочий, вполне может представлять отдельную ветвь власти [15, с. 50]. Следует назвать также другие федеральные государственные структуры, которые формально, согласно Конституции России, не отнесены к публичной власти, но наделяются некоторыми публично-властными полномочиями. Например, в ч. 2 ст. 75 Конституции России указывается, что Центральный банк России свою функцию «осуществляет независимо от других органов государственной власти». По этому поводу также имеется много публикаций, и, хотя ЦБ РФ функционирует в довольно узкой сфере, ряд авторов полагают возможным считать банковскую власть отдельной ветвью
власти (А.Ю. Викулин, Г.А. Тосунян и др.). С таким подходом нельзя не согласиться, поскольку он отражает реальное положение дел, тем более что сам порядок формирования Совета директоров ЦБ РФ, порядок назначения его председателя едва ли не такой же, как порядок назначения премьер-министра. Помимо этого, можно указать на Счетную палату, Центральную избирательную комиссию, Генеральную прокуратуру, которые, также не относясь формально к органам публичной власти, по некоторым вопросам своей компетенции могут принимать обязательные для исполнения решения.
Очевидно, что функциональный критерий классификации публичной власти нуждается в более четком правовом регулировании, поскольку общество должно четко представлять виды и полномочия властных структур. И в этом же контексте с государственно-правовой точки зрения мы не можем согласиться с выделением таких видов публичной власти, как власть общественных объединений, над-государственная власть, частная власть и т.д., поскольку такого рода структуры не формируются на основе волеизъявления народа, соответственно, не могут адекватно отражать публичные интересы и не обладают властно-принуждающими полномочиями. Публичная власть классифицируется также по территориальному критерию: в России в соответствии с административно-территориальным делением предусматриваются органы публичной власти федерального, регионального (субъектов РФ) и муниципального уровней.
Некоторые авторы выделяют формы публичной власти. Так, по мнению П.А. Минакова, публичная власть осуществляется в следующих формах: «непосредственное народовластие, народное представительство, непредставительское народовластие (профессиональное управление)» [16, с. 12]. В литературе в политологическом контексте традиционно выделяются также типы публичной власти: авторитарная, тоталитарная, демократическая. Подобные теоретические конструкции дополнительно характеризуют указанные выше виды публичной власти.
Иерархичность, целостность, незаменимость публичной власти. Прошедшие тысячелетия развития человеческого сообщества выработали вполне определенную и всеобщую политико-правовую конструкцию: публичная власть формируется и функционирует только в пределах одного государства, за границами которого властные полномочия данного государства исчезают, при этом могут соседствовать государства с существенно различным публично-властным устройством (например, КНДР и Республика Корея, Иран и Турция). Внутри же са-
124
мого государства публичная власть имеет иерархическую структуру, которая определяется спецификой исторического развития страны, особенностями ее географического положения и обусловливается необходимостью более эффективного управления социальными процессами в стране. И, поскольку размеры государств, начиная от самых небольших, как минимум состоят из десятков городов и других населенных пунктов, то, соответственно, общий, совокупный объем властных полномочий распределяется от общегосударственного до местного уровней, причем таким образом, что общегосударственная власть, оставляя за собой ключевые полномочия, часть иных полномочий передает (путем конституционного и законодательного закрепления) на более низкие уровни публично-властных отношений.
В соответствии с Конституцией России органы публичной власти формируются на федеральном, региональном и муниципальном уровнях. При этом важно отметить, что устанавливается компетенция каждого уровня публичной власти, вторгаться в которую вышестоящая власть в порядке административного соподчинения не может. Например, устав муниципального образования может принять только муниципальный депутатский корпус (представительный орган местного самоуправления), и здесь вмешательство федеральных или региональных органов недопустимо. Однако это ничуть не меняет принципа иерархичности публичной власти, так как отмеченное полномочие муниципалитета установлено не самим муниципалитетом, а федеральной (законодательной) властью, соответственно, как отмечает В.Е. Чиркин, федеральная власть «вправе ограничивать власть других публично-правовых образований, которые, в свою очередь, не могут ее ограничить» [17, с. 61]. Другое дело, что в современном мире в демократических обществах принято, что центральная (государственная) власть, предоставляя определенные полномочия местной власти, не вмешивается в деятельность по их осуществлению.
В каждой стране определяются особенности властной иерархии в поиске наиболее оптимального распределения властных полномочий. Так, в России в начале 1990-х гг. была задана очень высокая планка для местного самоуправления с предоставлением широких полномочий, однако со временем выяснилось, что местное самоуправление в силу разных причин не в состоянии полноценно решать вопросы местного значения, поэтому конституционными поправками 2020 г. федеральная власть изменила подходы в сфере публично-властных отношений, и теперь согласно новой ч. 1.1 ст. 130
Конституции России «органы государственной власти могут участвовать в формировании органов местного самоуправления, назначении на должность и освобождении от должности должностных лиц местного самоуправления в порядке и случаях, установленных федеральным законом» [14]. И в целом федеральная публичная власть решила усилить централизацию публично-властных отношений, указав в обновленной Конституции России, что организация всей публичной власти, согласованное функционирование и взаимодействие органов, входящих в единую систему публичной власти, относится к компетенции федерального центра (п. «г» ст. 71, ч. 2 ст. 80). Такой подход, на наш взгляд, отражает реальное положение дел в сфере управления обществом, где многие насущные проблемы уже длительное время не находят своего разрешения.
Далее заметим, что иерархичность публичной власти не отменяет ее целостности (единства). Как отмечает А.И. Хорошильцев, целостность власти «не означает непременности ее монополизации одним органом или лицом» [18, с. 49]. По поводу сущности этого признака публичной власти мы полагаем достаточным привести суждение отечественного мыслителя И.А. Ильина, который в своей известной работе «Общее учение о праве и государстве» (1910 г.), указывая на единство власти в одном государстве, отмечал, что «власть государства делится и распределяется между всеми его органами; целиком она не принадлежит ни одному органу ... власть государства равна сумме властных полномочий всех его органов» [19, с. 126].
Публичная власть в ее иерархической структуре и целостности является уникальным явлением в обществе и государстве - она не может быть заменена никакой другой структурой. И в этом смысле в рамках каждой публичной-правовой территории (применительно к России: государство, субъект Федерации, муниципальное образование) формируется и функционирует только одна публичная власть общей компетенции, при этом органы федеральной власти размещают на территории субъектов Федерации свои территориальные специализированные органы соответствующих ведомств (например, МВД России, ФНС России, ФСИН России и др.); в свою очередь, органы региональной власти могут размещать на территории муниципальных образований соответствующие территориальные подразделения, тем самым дополнительно закрепляется единство публичной власти.
Механизм и профессионализм публичной власти. Для реализации функций публичной власти выстраивается соответствующий орга-
125
низационно-правовой механизм, включающий в себя систему конкретных органов власти и выборных должностных лиц, закрепление на конституционно-законодательном уровне их правового статуса, создание обеспечивающего аппарата (институт государственной и муниципальной службы), наличие необходимой материально-технической базы. Процесс формирования механизма публичной власти довольно сложный и длительный, и он уже давно не создается «с чистого листа», поскольку, как бы ни менялись государственные устои, а с ними и публичная власть, всегда есть ранее созданные органы власти и управления, которые некоторое время продолжают функционировать, не допускают хаоса. Так, даже в годы революционного кризиса 1917 г., когда большевики отвергли как власть Временного правительства, так и государственно-правовые институты Российской империи, многие структуры (очевидно, большинство) прежнего госаппарата выполняли свои функции до передачи полномочий новой (советской) власти.
В России после распада СССР в 1991 г. некоторое время продолжал действовать прежний госаппарат РСФСР, а механизм новой публичной власти уже в постсоветской России создавался после принятия Конституции России 1993 г., которая, среди прочего, носила и учредительный характер. На основании конституционных норм были проведены выборы в Государственную Думу, сформирован Совет Федерации, избран Президент России, назначены судьи.
Для каждого из видов власти (законодательная, исполнительная, судебная) были определены соответствующие государственные аппараты, которые должны обеспечивать деятельность органов власти, в том числе принимать меры по реализации принимаемых решений. Например, деятельность Государственной Думы Федерального Собрания РФ обеспечивает Аппарат Государственной Думы Федерального Собрания РФ, который осуществляет «правовое, организационное, докумен-тационное, аналитическое, информационное, финансовое, материально-техническое, социально-бытовое обеспечение деятельности депутатов Государственной Думы, фракций, Совета Государственной Думы, комитетов и комиссий Государственной Думы, Председателя Государственной Думы, заместителей Председателя Государственной Думы» [20] (ст. 78 Регламента ГД ФС РФ). Аппарат работает на основе Положения об Аппарате, в котором определяется его статус, функции, полномочия и т.д. Аналогичным образом создавались аппараты всех органов публичной власти.
В 1995 г. появился первый федеральный закон о государственной службе, и с того момента формирование механизма федеральной, а затем региональной и муниципальной власти постсоветской России приобрело более или менее системный характер. И такое развитие публичной (государственной и муниципальной) службы вполне очевидно: без вспомогательного аппарата ни один орган публичной власти не может осуществлять свои полномочия.
Важно также отметить, что механизм публичной власти предполагает деятельность соответствующих выборных и назначаемых лиц на постоянной профессиональной основе (исключение составляют региональные и муниципальные депутаты и ряд других должностных лиц этого уровня). Касаясь данной проблематики, Н.И. Грачев отмечает, что ввиду физической невозможности управлять из одного центра всеми делами «развивается система подчиненной, передаточной власти, ее производных, вторичных структур, уполномочиваемых верховной властью на отправление вполне определенных задач и функций в рамках своей компетенции. Но наиболее важные вопросы ... должны оставаться в ведении органов верховной власти. Круг этих вопросов определяется самой верховной властью на каждом историческом этапе развития того или иного конкретного государства» [21, с. 26]. С таким подходом по сути следует согласиться.
Применение мер государственного принуждения. Рассмотренный выше механизм публичной власти предусматривает возможность применять меры принуждения к физическим лицам. Такого рода меры существенным образом ограничивают права человека (например, водворение в следственный изолятор или исправительную колонию, применение физической силы, спецсредств и тем более огнестрельного оружия), поэтому данное полномочие в России имеют только государственные органы власти и надлежащим образом подготовленные соответствующие должностные лица (прежде всего это сотрудники силовых структур). Применение мер государственного принуждения подробно регламентируется в законодательных и ведомственных нормативных правовых актах (в частности, в Федеральном законе «О полиции» и др.). Такие меры применяются в исключительных случаях, когда иным способом не удается пресечь неправомерное поведение лиц, угрожающее общественной безопасности и иным значимым социальным ценностям. Вопросы применения мер государственного принуждения (виды, пределы и т.д.), будучи актуальными для российских реалий, активно обсуждаются в литературе (им посвятили свои работы Н.И. Варламова,
126
А.В. Мирошник, М.Н. Петренко, В.Ю. Стельмах, Н.В. Ткачева, О.В. Химичева и др.), при этом преобладают предложения о том, чтобы данные вопросы регулировались на законодательном уровне. Следует отметить также, что в некоторых работах встречается неоправданная нестрогость терминологии, когда, например, говорится о государственном «насилии». Мы полагаем, что в столь чувствительной сфере должна быть четкость: «принуждение» имеет правомерный характер, тогда как «насилие» - неправомерный.
Помимо рассмотренных, имеются и другие признаки публичной власти, в том числе речь
1. Иеринг Р. Цель в праве. СПб., 1881.
2. Ким А.И., Барнашов A.M. Государственная власть в СССР Томск, 1980.
3. Тихомиров Ю.А. Публичное право. М.,
1995.
4. Чиркин В.Е. Основы государственной власти. М., 1996.
5. Гаджиев К. С. Введение в политическую науку. М., 1997.
6. Баранов Н.А. Эволюция современной российской демократии: тенденции и перспективы. СПб., 2008.
7. Калиниченко А.А. Легитимность и де-лигимитация власти // Закон и право. 2019. № 1. С. 38-42.
8. Драма российского закона / Ю.А. Тихомиров, Н.П. Медведев, В. П. Казимирчук и др. М.,
1996.
9. Стародубский Б.А. Политические режимы европейских буржуазных стран. Свердловск, 1989.
10. Керимов А.А. Легитимность политической власти: проблемы дефиниции и основные теоретические модели // Известия УФУ. Серия «Общественные науки». 2015. № 1(137). С. 81-91.
11. Берш Т.А., Якимова Е.М. Право на неучастие в выборах (абсентеизм) через призму свободного формирования политического поведения гражданина // Избирательное право. 2020. № 1. С. 22-26.
12. Названы регионы России с самой высокой и низкой явкой на выборы [Electronic resource]. URL: https://lenta.ru/news/2020/09/13/ yavka/(дата обращения: 20.09.2021).
13. Максименко А.В., Зейналбдыева А.В. Добровольность участия в выборах как один из основополагающих принципов реализации конституционного права на протест // Вестник Сибирского юридического института МВД России. 2021. № 1(42). С. 67-71.
14. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 дек.
идет о методах публичной власти, непрерывности функционирования публичной власти, универсальности публичной власти, ответственности публичной власти и др. В совокупности они характеризуют публичную власть как непременный институт государства, необходимый для обеспечения публичных интересов общества. Нужно также иметь в виду, что признаки публичной власти с точки зрения их толкования, законодательного закрепления, реализации со временем изменяются вместе с изменениями, которые происходят в процессе жизнедеятельности общества.
1. lering, R. Purpose in law. St. Petersburg, 1881.
2. Kim, A.I., Barnashov, A.M. State power in the USSR. Tomsk, 1980.
3. Tikhomirov, Yu.A. Public law. Moscow, 1995.
4. Chirkin, V.E. Foundations of state power. Moscow, 1996.
5. Gadzhiev, K.S. Introduction to political science. Moscow, 1997.
6. Baranov, N.A. Evolution of modern Russian democracy: trends and prospects. St. Petersburg, 2008.
7. Kalinichenko, A.A. Legitimacy and delegimitation of power // Law and right. 2019. No. 1. P. 38-42.
8. Drama of Russian law / Yu.A. Tikhomirov, N.P. Medvedev, V.P. Kazimirchuk et al. Moscow, 1996.
9. Starodubsky, B.A. Political regimes of European bourgeois countries. Sverdlovsk, 1989.
10. Kerimov, A.A. Legitimacy of political powerproblems of definition and basic theoretical models // Izvestiya UFU. Series "Social Sciences". 2015. No. 1(137). P. 81-91.
11. Bersh, T.A., Yakimova, E.M. The right to not participate in elections (absenteeism) through the prism of the free formation of the political behavior of a citizen // Electoral law. 2020. No. 1. P. 22-26.
12. The regions of Russia with the highest and lowest voter turnout are named [Electronic resource]. URL: https://lenta.ru/news/2020/09/13/ yavka/ (date of access: 20.09.2021).
13. Maksimenko, A.V., Zeynalbdyeva, A.V. Voluntary participation in elections as one of the fundamental principles of the implementation of the constitutional right to protest // Bulletin of the Siberian Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021. No. 1(42). P. 67-71.
14. The Constitution of the Russian Federation: adopted by popular vote on Dec. 12, 1993 (with amendments approved during the all-Russian vote on July 1, 2020). Access from the legal reference system "ConsultantPlus" (date of access: 30.09.2021).
127
1993 г. (с изм., одобренными в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 г.). Доступ из справ. правовой системы «Консультант-Плюс» (дата обращения: 30.09.2021).
15. Авакьян С. А. Политические отношения и конституционное регулирование в современной России: проблемы и перспективы // Журнал российского права. 2003. № 11. С. 43-54.
16. Минаков П.А. Публичная власть: политологический аспект: дис. ... канд. полит. наук. Уфа, 2007.
17. Чиркин В.Е. Современные модели публичной власти // Труды Института государства и права Российской академии наук. 2013. № 3. С. 42-63.
18. Хорошильцев А. И. Государственная власть и принципы ее организации в демократическом обществе (теоретико-правовое исследование): дис. . канд. юрид. наук. М., 2002.
19. Ильин И.А. Собр. соч.: в 10 т. / сост. Ю.Т. Лисица. М, 1993. Т. 4.
20. Регламент Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации: утв. постановлением Гос. Думы Федер. Собрания РФ от 22 янв. 1998 г. № 2134-ГД (в ред. от 15 дек. 2020 г.). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 30.09.2021).
21. Грачев Н.И. Функции государства, верховной власти и государственного аппарата // Вестник СГЮА. 2019. № 3(128). С. 15-27.
15. Avakyan, S.A. Political relations and constitutional regulation in modern Russia: problems and prospects // Journal of Russian law. 2003. No. 11. P. 43-54.
16. Minakov, P.A. Public power: political science aspect: diss. ... Candidate of Political Sciences. Ufa, 2007.
17. Chirkin, V.E. Modern models of public authority // Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences. 2013. No. 3. P. 42-63.
18. Khoroshiltsev, A.I. State power and the principles of its organization in a democratic society (theoretical and legal research): diss. ... Candidate of Law. Moscow, 2002.
19. Ilyin, I.A. Coll. works: in 10 vol. / comp. Yu.T. Lisitsa. Moscow, 1993. Vol. 4.
20. Regulations of the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation: appr. by the Decree of the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation d.d. Jan. 22, 1998 No. 2134-GD (as amended on Dec. 15, 2020). Access from the legal reference system "ConsultantPlus" (date of access: 30.09.2021).
21. Grachev N.I. Functions of the state, the supreme power and the state apparatus // Bulletin of the SSLA. 2019. No. 3(128). P. 15-27.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Упоров Иван Владимирович, доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России; тел.: +78612581426;
Яблонский Иван Владимирович, кандидат исторических наук, доцент, начальник кафедры конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России; e-mail: viy.kmr.kr-r@inbox.ru
INFORMATION ABOUT AUTHORS
I.V. Uporov, Doctor of History, Professor, Professor of the Department of Constitutional and Administrative Law, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; ph.: +78612581426;
I.V. Yablonsky, Candidate of History, Associate Professor, Chief of the Department of Constitutional and Administrative Law, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: viy.kmr.kr-r@inbox.ru
128
