CC BY
52
Вестник ПСТГУ. Серия I: Богословие. Философия. Религиоведение
2016. Вып. 5 (67). С. 33-44
Бакулин Иван Ильич, препод. Богословского факультета ПСТГУ, аспирант кафедры Богословия; аспирант Общецерковной аспирантуры и докторантуры свв. равноап. Кирилла и Мефодия) [email protected]
Присутствие Христа в Евхаристии,
согласно взглядам И. де Моншёйа
И. И. Бакулин
В статье анализируются взгляды известного французского богослова-иезуита Ива де Моншёйа на реальное присутствие Христа в таинстве Евхаристии. Несмотря на то что он одним из первых католических богословов XX в. предложил альтернативу тридентскому богословию реального присутствия Христа в Евхаристии, в силу того что его статья на эту тему так и не была опубликована им при жизни, его концепция оставалась малоизвестной вплоть до конца минувшего столетия. Кратко охарактеризованы причины, по которым традиционный для Католической Церкви взгляд на реальное присутствие Христа в Евхаристии оказался проблемным к первой половине XX в. В статье отмечается, какие из указанных проблем тридентского богословия Евхаристии, возникшие в XX в., концепция де Моншёйа позволяет нивелировать. Также указано, какие богословские сложности эта концепция порождает при соотнесении ее с иными аспектами догматики Католической Церкви. Рассмотрено соотношение взглядов де Моншёйа на реальное присутствие Христа в таинстве Евхаристии с ординарным учительством Католической Церкви XX в. (в частности с энцикликой папы Павла VI Mysterium Fidei, защищающей тридентский подход к проблеме реального присутствия Христа в таинстве) и с традицией тридентского богословия Евхаристии. Также отмечается созвучие некоторых идей де Моншёйа со взглядами протоиерея Сергия Булгакова, которые последний высказывал за несколько лет до де Моншёйа. Отмечается несовместимость взглядов де Моншёйа не только с томистским богословием пресуществления (транссубстанциации), но и с восточно-христианской святоотеческой традицией богословия реального присутствия.
К XX в. католическое богословие Евхаристии столкнулось с целым рядом вызовов. Общая для ортодоксии христианского Востока и Запада вера в реальное присутствие Христа в этом таинстве, одновременно с эмпирически фиксируемой неизменностью хлеба и вина после их благословения священником на мессе, требовала объяснения. При этом в западной части христианского мира разработка таких объяснений велась одновременно с последовательным появлением, и в значительной степени под влиянием альтернативных богословских концепций, в рамках которых реальность присутствия Христа в Св. дарах так или иначе ограничивалась1. В результате этого длительного процесса, занявшего
1 Подробнее см.: Малицкий Н. Евхаристический спор на Западе в IX в. // Ученые труды Петроградской духовной академии. Сергиев Посад, 1917. Вып. 8. Ч. 1—2; Владимир, 1917. Ч. 3;
около семи веков, в Католической Церкви было разработано богословие Евхаристии, являющееся составной частью всеобъемлющей мировоззренческой системы — томистской философии. Эта система появилась в результате длительного процесса переработки античного философского наследия, прежде всего аристотелевской философии, сделавшего ее пригодной для выражения истин христианского Откровения.
К XX в. онтологические и гносеологические аспекты этой системы в целом утратили свои позиции: за рамками Католической Церкви их или не замечали, или прямо критиковали. В то же время указанная система была в рамках ординарного церковного учительства объявлена «вечной философией», а ее преподавание вменялось в обязанность всем преподавателям католических учебных заведений2. Кроме того, ряду богословских положений учения о реальном присутствии Христа в таинстве Евхаристии был в рамках так называемого непогрешимого3 учительства Католической Церкви4 предан догматический характер.
В этих условиях часть католических богословов пошла путем переосмысления базовой томистской онтологии и гносеологии с целью согласования последних с данными естественных наук, которые к началу XX в. сделали стремительный рывок в познании материи5. Эти богословы, однако, старались не входить в конфликт с теми положениями католической доктрины, которые были прямо догматизированы в рамках непогрешимого учительства: они лишь уточняли те или иные аспекты томистской онтологии, но не ставили под сомнение авторитет Тридентского собора.
Другие богословы исходили из посылки, согласно которой буквальное следование в богословии реального присутствия Христа в Евхаристии формулам Тридента в современных условиях невозможно в принципе. Они считали, что необходима разработка новых богословских концепций, объяснявших реальное присутствие Христа в таинстве Евхаристии, а неизбежный при таком подходе
McCord A. M. Some later medieval theories of the Eucharist: Thomas Aquinas, Gilles of Rome, Duns Scotus, and William Ockham. Oxford 2010; Kilmartin Е. J. The Eœharist in the West, Histoiy and ^otog^ Collegeville, 1998.
2 См.: Папа Пий XII: 24 томистских тезиса 1914 г. (Acta Apostolicae Sedis. Vol. 6. P. 336—341).
3 В Католической традиции различают ординарное и непогрешимое учительство Церкви. Если положения, провозглашаемые Церковью в рамках ординарного учительства, в принципе не являются окончательными и допускают в будущем изменения, то положения непогрешимого учительства являются вечными истинами, не подлежащими в дальнейшем изменению и критике: «Следует также твердо принимать и придерживаться всего того (вместе и по отдельности), что окончательным образом предлагается Учительством Церкви относительно учения о вере и нравах... Следует выказывать если и не согласие веры, то, во всяком случае, благоговейное послушание воли и разума тому учению о вере и нравах, которое Римский Понтифик или Коллегия епископов возвещают, осуществляя аутентичное учительство, даже если они не намереваются провозгласить его окончательным образом» (Кодекс канонического права. Канон 750, § 2, канон 752. М., 2007. С. 312).
4 В первую очередь, хотя и не исключительно, речь идет о декретах Тридентского собора: Denzinger H; Schönmetzer A. Enchiridion Symbolorum, definitionum et declarationum de rebus fidei et morum. Barcione; Fribourgi Brisgoviae; Romae; Neo-Eboraci, 1965 (далее — DzS: 1635-1661; 1738-1759; 1725-1734).
5 Vollert С. The Eucharist: Controversy on Transubstantiation // Theological Studies. Baltimore, 1961. Vol. 22. P. 391-425.
конфликт с тридентским богословием можно нивелировать через апелляцию к исторической обусловленности конкретной формы выражения церковной веры.
К числу последних богословов принадлежал французский иезуит Ив де Мон-шёй (Yves de Montcheuil: 1900—1944), профессор Католического университета в Париже, который в годы войны поддерживал антифашистское сопротивление, а в ночь на 11 августа 1944 г. он вместе с несколькими товарищами был расстрелян в Гренобле6.
Свои взгляды на реальное присутствие Христа в таинстве Евхаристии де Моншёй изложил в статье7, написанной в 1936 г. При жизни автора эта статья не публиковалась, её обнаружили в архиве после его казни. Впервые эта статья была опубликована в Париже в 2006 г.8
В начале указанной статьи де Моншёй утверждает, что в ходе исторического развития некоторые аспекты католического богословия Евхаристии вышли на первый план, несколько оттеснив иные аспекты этого учения, что в дальнейшем и привело к дурным последствиям: к числу таких неоправданно затемненных аспектов богословия Евхаристии относится понимание этого таинства как истинной Жертвы. С точки зрения де Моншёйа именно такое понимание таинства Евхаристии позволит поставить учение о реальном присутствии Христа в таинстве в верный контекст.
При этом де Моншёй считает сам термин «реальное присутствие» не вполне удачным: с его точки зрения, употребляя этот термин, «мы легко переходим от идеи реального присутствия к идее физического присутствия, поскольку первое не противопоставляется второму сколь-либо ясным образом»9. И хотя «физическое присутствие может быть рассмотрено как один из видов реального присутствия»10, тем не менее применительно к тайне присутствия Христа в Евхаристии выражение «реальное присутствие», понятое как присутствие физическое, неприменимо. Де Моншёй приводит ряд традиционных вопросов, показывающих, по его мнению, справедливость выдвинутого им тезиса. Во-первых,
6 О нем подробнее см.: FoulliouxE. Yves de Montcheuil, philosophe et théologien jésuite (19001944). P., 1995; SesbouéB. Yves de Montcheuil (1900-1944) Précurseur en théologie. P., 2006. Краткий обзор его жизни в связи с его богословскими идеями о связи любви с волей и действием: Grumett D. Yves de Montcheuil: action, justice, and the kingdom in spiritual resistance to nazism // Theological Studies. 2007. Vol. 68. P 618-640.
7 У де Моншёйа есть иные работы, посвященные таинству Евхаристии: Montcheuil Y. de. L'eucharistie dans le Nouveau Testament // Mélanges théologiques. P., 1951. P. 23-48; Idem. Signification eschatologique du Repas eucharistique // Recherches de Science Religieuse. 1946. T. 33. P. 10-43; Idem. La Raison de la Permanence du Christ sous les Espèces eucharistiques d'après saint Bonaventure et saint Thomas // Recherche de Science Religieuse. 1939. P. 29. P. 352-364. Однако указанные работы или не касаются вопроса реального присутствия Христа в Евхаристии, или, как последняя, представляют собой историко-богословское исследование, не содержащее собственных авторских взглядов по разбираемому нами вопросу.
8 Montcheuil Y. de. La présence réelle. 1936 // Sesboûé B. Yves de Montcheuil (1900-1944) Précurseur en théologie. P., 2006. P. 400-411. Здесь и далее все цитаты из данной статьи приводятся в переводе И. С. Дубровина (ПСТГУ) и нашей редакции.
9 Montcheuil. La presence... P. 400-401.
10 Ibid. P. 401.
признание физического присутствия Христа в таинстве Евхаристии неизбежно приводит к вопросу о том, как осуществляется указанное присутствие. По какой причине «присутствие Христа в Евхаристии не проявляет себя так же, как и присутствие других материальных объектов в каком-либо месте»11? Проще говоря, почему евхаристическое Тело Христово не выглядит и не воспринимается нашими чувствами так же, как Его физическое тело, коль скоро утверждается их тождественность? Де Моншёй, разумеется, прекрасно знает традиционные ответы на этот вопрос: Христос пребывает в освященной гостии «под видом хлеба». Но такой ответ его не устраивает, так как это утверждение не несет в себе какого-либо конкретного мысленного содержания, оставаясь чистой абстракцией. Кроме того, с точки зрения де Моншёйа, категория физического присутствия, связанная с присутствием в некотором месте пространства и с взаимным расположением физических объектов в этом пространстве, неприменима к таинству Евхаристии, в силу того что в этом таинстве мы имеем дело с Воскресшим Телом Христовым, к которому, в свою очередь, нельзя применить указанные пространственные категории: «Воскресшее Тело Христово не соотносится в пространстве с совокупностью тел, которые мы видим и осязаем. Иначе оно было бы частью нашего мира и не было бы телом небесным»12. Нельзя считать, таким образом, что физическое небо или земной алтарь суть места локализации Тела Христова. Считая так, мы подчиняем небеса и Воскресшее тело Христово категориям нашего мира. Указание на то, что в таинстве Евхаристии Тело Христово присутствует «по образу субстанции»13 также не удовлетворяет де Моншёйа. По его мнению, хотя такое объяснение и позволяет снять вопросы о физической локализации Тела Христова, равно как и обойти стороной вопросы, связанные с количественным несоответствием между конкретной облаткой и Телом Господа, но при этом «остается тем не менее совершенно непонятным, как субстанция может быть отделена от своих акциденций»14. Де Моншёй, естественно, знает, что этот акт в католичестве почитается актом чудесным. Однако, по его мнению, такое чудо, поскольку оно в принципе может произойти с любым физическим телом, упраздняет религиозную тайну, опять-таки вводя ее в изначально чуждый ей физический контекст.
Сам де Моншёй предлагает при описании образа присутствия Христа в Евхаристии остановиться на термине «сакраментальное присутствие», считая последний в достаточной степени отличным как от присутствия физического, так и от присутствия «морального» (présence morale) — под последним де Моншёй, как мы полагаем, понимает присутствие исключительно духовно-символическое.
11 Montcheuil. La presence... P. 401.
12 Ibid. P. 402.
13 Согласно традиционному томистскому объяснению, как количественные характеристики, так и пространственная протяженность материального объекта относятся к акциден-циальному уровню. Таким образом, присутствие Тела Христова на алтаре «по образу субстанции» означает, что после освящения на алтаре появляется субстанция Тела Христова, однако эта субстанция подлежит акциденциям хлеба и вина, что позволяет не обращать внимание на различие количественных характеристик и протяженности Тела Христа и освященной гостии (McCord. Op. cit.).
14 Montcheuil. La presence. P. 402.
Далее де Моншёй рассматривает физическое присутствие в качестве лишь одного, притом низшего вида присутствия: «Например, когда один человек думает о другом (прежде всего, когда он думает с любовью), духовное присутствие в этом случае превосходит простую физическую близость. Следовательно, если присутствие Христа в Евхаристии понималось бы как прямо или опосредованно относящееся к некоторому месту, то такое присутствие было бы менее реальным (совершенным), чем присутствие Христа в душе, которая думает о Нем и Его любит. Оно ничем бы нас не обогатило, и любой протестант сказал бы, что он не видит тут ничего существенного для себя, ибо сам имеет значительно больше, чем мы. И пусть не возражают, что присутствие в некотором месте есть условие общения, позволяющее углубить духовное присутствие. В случае с таинством Евхаристии физическое присутствие было бы лишено этого преимущества, поскольку Господь здесь ни говорит, ни творит знамений, ни позволяет Себя увидеть: такое присутствие было бы лишено духовного смысла»15.
Порок тридентского богословия Евхаристии видится де Моншёйю в том, что в рамках этой традиции «богословы произвольно разделяют описание Евхаристии на две части — принесение Жертвы и таинство, — которые кажутся связанными только фактически, но не по смыслу. Реальное присутствие, в частности, рассматривается безотносительно к Жертвоприношению»16. Однако, по мнению де Моншёйа, подлинный смысл таинства Евхаристии состоит в том, что она представляет собой единое литургическое действие, в ходе которого гостия освящается посредством Жертвоприношения и в виду будущего причастия. Рассматривать акт освящения гостии независимо от той цели, ради которой она освящается, было бы, по его мнению, ошибочным. Де Моншёй считает, что понимание Евхаристии как истинной Жертвы должно выйти на первый план в понимании этого таинства: именно намерение принести хлеб и вино в качестве истинной Крестной Жертвы Тела и Крови Христа в виду будущего причастия верных осуществляет истинное присутствие Христа в таинстве Евхаристии: «Реальное присутствие Христа не обуславливает жертву и причащение, а, наоборот, обуславливается ими»17. Неверно говорить: имеет место реальная Жертва, поскольку прежде в силу освящения осуществилось реальное присутствие Христа в Евхаристии. Верным будет сказать: имеет место реальное присутствие, потому что была принесена Жертва, которая в силу божественной воли стала действенным символом (le symbole efficace) той Жертвы, которая соделала Христа Животворящим Духом искупленного человечества.
При этом акт телесного вкушения верными освященной гостии оказывается действенным символом духовного вкушения духовной же пищи. Опору для такого взгляда де Моншёй, как и многие его предшественники, находит в текстах блж. Августина, хотя и не приводит конкретных ссылок18, вероятно в силу широкой известности указанных текстов.
15 Montcheuil. La presence. P. 403.
16 Ibid. P. 404.
17 Ibid. P. 405.
18 См., например: «Духовно понимайте то, что Я вам сказал, — как бы так говорит Господь, — не то Тело, которое вы видите, вы будете есть, и не ту Кровь будете пить, которую прольют те, кто Меня распнет. Я преподал вам некое таинство (sacramentum), — духовно понятое, оно оживотворит вас» (AureliusAugustinus Hipponensis. In Psalmos 98. 9).
Таким образом, согласно взглядам де Моншёйа, реальное присутствие Христа в таинстве Евхаристии не может пониматься как физическое присутствие Его Тела и Крови под видами хлеба и вина после их освящения. Освященная гостия оказывается действенным знамением (le signe efficace) духовного присутствия Христа в таинстве, а последнее, по мнению де Моншёйа, оказывается более реальным, чем присутствие физическое. Физическое присутствие Христа на Земле в этой перспективе оказывается лишь приуготовлением присутствия духовного: «Духовное присутствие, или актуальное присутствие Христа в человечестве более реально и ближе к нам, чем Его присутствие рядом с апостолами. То было телесным, это же духовно. Первое со всеми сопутствующими ему болезненными и унизительными состояниями было условием второго»19.
Рассуждая таким образом, де Моншёй вынужден разъяснить еще два аспекта: во-первых, приведенные выше рассуждения могут, как кажется, привести к отрицанию телесного присутствия Христа в таинстве Евхаристии, оставив лишь присутствие по духу и силе, а во-вторых, значительное количество святых отцов и учителей Церкви прямо свидетельствуют о физическом присутствии Христа в этом таинстве.
С первой из указанных сложностей де Моншёй полагает возможным справиться, ссылаясь на сформулированную выше идею, что к Воскресшему и Прославленному Телу Христову неприменимы пространственный и количественные категории. С одной стороны, и по Воскресении и Вознесении Христос остается человеком, состоящим из тела и души, но с другой стороны, качества этой преображенной телесности оказываются таковыми, что о ней невозможно сказать: «...тело Христа присутствует на алтаре как в некоторой точке пространства под видом гостии». Святоотеческие же рассуждения в рамках традиции крайнего евхаристического реализма, а равным образом и осуждение отцами Тридентского собора учения о «метафорическом», т. е. символическом присутствии Христа в таинстве Евхаристии разъясняются де Моншёйем посредствам указания на то, что сама дилемма между метафорическим присутствием, с одной стороны, и физическим — с другой есть дилемма ложная. Как святые отцы, писавшие о физическом присутствии Христа в Евхаристии, так и отцы Тридента, осуждавшие учение о метафорическом присутствии Христа в этом таинстве, на деле лишь настаивали на истинном, объективном характере этого присутствия. А так как сам де Моншёй признает, что присутствие Христа в Евхаристии «не есть присутствие чистого духа, но и присутствие прославленного тела»20, то, по его мнению, такая концепция не входит в противоречие с богословием отцов и с церковным учительством: «Мы ни в коем случае не должны отходить от реализма отцов Церкви, особенно греческих отцов, лишь бы только понимать его в смысле реализма духовного. Плоть Христова не призрачна и не представляет собой нечто менее субстанциональное, нежели наша материальная плоть. Напротив, следует сказать, что в ней больше бытия, даже несмотря на то, что это плоть»21.
19 Montcheuil. La presence. P. 407.
20 Ibid. P. 408.
21 Ibid.
Концепция де Моншёйа действительно позволяла избежать тех проблем, о которых позднее писали Сельваджи, Коломбо и многие другие богословы: проблемы соотнесения томистской онтологии, представляющей собой философский фундамент католического богословия Евхаристии с данными о строении материи, полученными современной физикой22. Так как понятие «реальное присутствие» или даже «телесное присутствие» применительно к Воскресшему Телу Христову принципиально выводится де Моншёйем из-под действия количественных и пространственных категорий, с которыми работает современная физика, то у физики и теологии попросту исчезает общее поле для потенциального конфликта. Таким образом, де Моншёй успешно избегает той дилеммы, с которой в итоге столкнулись указанные выше авторы: если современные методы физических исследований не верифицируют каких-либо изменений в гостии после ее освящения, то в таком случае или субстанция, изменение которой при освящении гостии постулируется в католическом богословии, есть нечто всецело идеальное, не имеющее никакого отношения к материи, структуру которой исследуют физики, или же сама современная физика есть лишь феноменология, и все ее претензии на познание структуры материи неосновательны. Если принимать последнюю точку зрения, тогда независимо от экспериментальных данных физикам следует принять на веру томистскую онтологию, а свои исследования свести к уточнению этой онтологии на «акциденциальном» уровне. В рамках концепции де Моншёйа четко проведена демаркация между теологией и естествознанием, реалии, с которыми имеет дело первая и к числу которых относится истинное телесное присутствие Воскресшего Христа в таинстве Евхаристии, никак не затрагивают те реалии, с которыми имеет дело физика. Однако при этом де Моншёй сталкивается с целым рядом сложностей уже собственно богословского порядка. Прежде всего возникает вопрос, до какой степени возможно выводить Воскресшее Тело Христа из-под действия количественных и пространственных категорий без того, чтобы утверждать фактическое разво-площение Христа?23 С одной стороны, евангельское повествование о многочис-
22 Понятие «субстанция», ключевое для томистской онтологии вообще и для тридентско-го богословия реального присутствия Христа в Евхаристии в частности, совершенно чуждо современным физическим исследованиям структуры материи. Ученые оперируют иными категориями: атомы, молекулы, электроны, протоны, нейтроны и прочие подобные термины, за каждым из которых стоят измеримые и инструментально зафиксированные физические параметры. О том, как «вписать» в эти данные естественных наук томистскую онтологию субстанции, много писали итальянские богословы в конце 50-х гг. XX в.: Colombo C. Theologia, filisofia e fisica nella doctrina della transustanziazione // Scullo cattolica. 1955. Vol. 83. P. 89-124; Masi R. Teologia eucaristia e fisica contemporanea // Doctor communis. 1955. Vol. 8. P. 31-51; Selvaggy F. Realtá fisica e sostanza sensibile nella dottrina eucaristica // Gregorianum. 1956. Vol. 37. P. 16-33; Colombo C. Ancora sulla dottrina della transustanziazione e la fisica moderna // Scuola cattolica. 1956. Vol. 84. P. 263-288.
23 Похожие взгляды независимо от де Моншёйа развивал в своих работах о. Сергий Булгаков: Булгаков С., прот. Евхаристический догмат // Он же. Евхаристия. М., 2005. С. 188-205. Указанная статья отца Сергия была впервые опубликована в 1930 г. в парижском журнале «Путь», так что нельзя исключать знакомство де Моншёйа с идеями отца Сергия, однако положительно утверждать, что такое знакомство действительно имело место, не представляется возможным, во всяком случае прямых ссылок на статью отца Сергия де Моншёй не приводит.
ленных явлениях Воскресшего Христа Своим ученикам не оставляет сомнений в том, что качества Воскресшего Тела Христова, тела духовного, говоря языком ап. Павла24, радикальным образом отличны от качеств, присущих нашей плоти. С другой стороны, те же повествования не позволяют, во всяком случае без существенных оговорок, принять взгляды де Моншёйа в качестве догматически допустимых: например, из предложения Христа осязать Его, дабы убедиться в истинности Его Воскресения, с трудом можно вывести провозглашаемую де Моншёйем идею, что Воскресшее Тело Христово присутствует в таинстве Евхаристии объективно, истинно, но при этом не физически.
Одновременно с этим невозможно не констатировать, что де Моншёй сознательно порывает с традицией радикального евхаристического реализма, характерной для целого ряда отцов Церкви, среди которых достаточно упомянуть хотя бы свт. Иоанна Златоуста25. Также нельзя не отметить, что концепция де Мон-шёйа с трудом может быть согласована с четкой формулировкой Тридентского собора: «Через освящение хлеба и вина совершается изменение всей субстанции хлеба в субстанцию Тела Христа Господа нашего и всей субстанции вина — в субстанцию Его Крови; это изменение Католическая Церковь справедливо и точно назвала пресуществлением (транссубстанциацией)»26. Фактическое же отрицание де Моншёйем томистской онтологии входит в прямое противоречие с текстами ординарного учительства Католической Церкви первой половины и середины XX в., прямо предписывающими томизм к качестве обязательной для католиков философской системы.
Несмотря на то что при жизни де Моншёй так и не опубликовал разбираемую нами статью, сам подход к богословию реального присутствия Христа в таинстве Евхаристии, выраженный им в данной статье, нашел весьма широкий отклик в католическом богословском сообществе27. На основании его взглядов в дальнейшем формулировались концепции транссигнификации и трансфинали-зации, в рамках которых зачастую отрицалось истинное присутствие Тела Христа в таинстве Евхаристии, на котором, как мы видели выше, сам де Моншёй всё же настаивал. Естественно, что в таких условиях со стороны Ватикана не могла не последовать официальная реакция.
3 сентября 1965 г. папа Павел VI издал энциклику Mysterium Fidei28, в которой дается резко негативная оценка концепциям, ставящим под сомнение томистский подход к богословию реального присутствия Христа в Евхаристии.
Посылка, исходя из которой ведутся дальнейшие рассуждения, сформулирована в тексте энциклики следующим образом: «Прежде всего мы хотим напомнить вам нечто хорошо вам известное, но тем не менее крайне необходимое,
24 1 Кор 15. 44.
25 «Вводя нас в большее содружество с Собою и показывая Свою любовь к нам, Он представил желающим не только видеть Его, но и осязать, и есть, и вонзать зубы в Плоть, и соединяться, и исполнять всякое желание» (Ioannes Chrysostomus. In Ioannem 46. 3).
26 ХВ 739; DzS 1642.
27 Подробный обзор см.: Schillebeeckx E. The Eucharist. L., 1968. P. 109—111. Усматривать здесь непосредственное влияние, однако, не представляется возможным. Так, в указанном обзоре Схилебекс даже не упоминает о де Моншёйе.
28 Acta Apostolicae Sedis 57. R., 1965. P. 753-774.
дабы отвергнуть всякую заразу рационализма, нечто, что множество замечательных мучеников засвидетельствовали своею кровью, что почитаемые отцы и учителя Церкви постоянно утверждали и чему учили: Евхаристия есть величайшая тайна». Тайна веры не может быть рационально до конца исследована и должна приниматься в простоте сердца29. Для желающих постичь суть таинства Евхаристии необходимым является послушание в этом вопросе Церковному Учительству: «Логично, что нам следует в наших исследованиях этого таинства идти как за путеводной звездой за Учительством Церкви, Которой Божественный Искупитель доверил через Писание или традицию откровение для защиты и изъяснения»30.
Церковное же учительство, конкретно учительство Вселенских соборов, обладает непогрешимым авторитетом, следовательно вероучительные формулы Вселенских Соборов есть не просто продукт определенной исторической эпохи и философской культуры, но нечто большее: результат действия Св. Духа, к которому надлежит относиться с религиозным почитанием. Далее в тексте энциклики энергично защищается доктрина транссубстанциации.
В частности, о вероучительных формулах Тридентского собора в этом документе говорится следующее: «Эти формулы... выражают концепции, которые не привязаны ни к конкретным формам или фазам человеческой культуры, ни к той или иной богословской школе. Нет, эти формулы выражают собою аспект реальности, которую необходимый и всеобщий опыт позволяет человеческому разуму выразить и сформулировать в подходящих и соответствующих терминах, взятых как из обыденного, так и из специального языка. Потому эти формулы предназначены для людей во все времена и во всяком месте».
Соответственно отказаться от этих формул невозможно. Допускается лишь, что «эти формулы могут быть более ясно и точно объяснены», но так, чтобы они «не приобрели иного значения, в сравнении с исходным».
Уже по этим формальным основаниям концепции транссигнификации и трансфинализации должны быть отвергнуты: «Не дозволяется рассматривать тайну пресуществления, не говоря о чудесном превращении всей субстанции хлеба в Тело и всей субстанции вина в Кровь Христа, превращении, о котором говорит Тридентский Собор, — и остановиться просто на том, что называется «транссигнификация» или «трансфинализация».
Богословски доктрина транссубстанциации подтверждается ссылками на св. отцов, Фому Аквинского, соборы (прежде всего Тридент), и предшествующие энциклики (Пия XII). Признавая наличие у отцов «символических» мест, говорящих о таинстве Евхаристии, в энциклике разъясняется, что символический аспект несомненно присутствует в Евхаристии, однако Евхаристия не исчерпывается этим своим аспектом. Многочисленные же тексты, говорящие о реальном присутствии Христа в Евхаристии, с точки зрения автора энциклики могут быть адекватно изъяснены лишь посредством учения о транссубстанциации.
Логически же вне транссубстанциации невозможно говорить и о трансфи-нализации или транссигнификации: «После пресуществления хлеб и вино как
29 В тексте ссылки на М1гае СапШ1в Льва XIII, свт. Иоанна Златоуста, Фому Аквинского.
30 В тексте ссылка на блж. Августина.
"виды» (species), вне всякого сомнения, обретают новое предназначение, поскольку это уже не обычный хлеб и обычное питие, а знаки священной реальности и духовной пищи; но они приобретают новое предназначение и новое значение, поскольку заключают в себе новую реальность, которую мы верно называем "онтологической"». Следовательно, применительно к Евхаристии, при самом широком из допустимых подходов, говорить о знаке возможно лишь при таком понимании знака, которое полагает этот знак онтологически, а не просто субъективистски-символически причастным обозначаемой им реальности.
В тексте энциклики прямо не назван ни сам де Моншёй, ни какой-либо иной конкретный автор, разрабатывавший богословие реального присутствия Христа в Евхаристии в осуждаемом энцикликой направлении. Кроме того, как видно из вышесказанного, к взглядам де Моншёйа данное осуждение применимо лишь отчасти: несомненно, что де Моншёй отказывается от томистского понимания реального присутствия Христа в таинстве Евхаристии. При этом возможно свести концепцию де Моншёйа к допустимому, согласно тексту энциклики, цитированному выше, более ясному и точному объяснению тридентских формул, что в любом случае предполагает, как это было указано выше, внесение известных дополнений даже в томистское объяснение этих формул: хотя бы на уровне разъяснения того, как согласуются данные современной физики о структуре материи с гилеморфизмом. Очевидно, что любое подобное разъяснение будет не чем иным, как авторской интерпретацией томистского учения. Собственную концепцию де Моншёйа возможно воспринимать как альтернативную томистской интерпретацию тех же тридентских формул, но с учетом новых данных «всеобщего человеческого опыта». Нельзя однозначно сказать, что де Моншёй сводит присутствие Христа в Евхаристии лишь к символическому аспекту, против чего и направлена папская энциклика: такое понимание им прямо отрицается. Что же касается конфликта с томизмом, то с момента издания папой Иоанном-Павлом II энциклики Fides et ratio31, фактически провозглашающей философский плюрализм, подобный конфликт более не может рассматриваться в качестве противоречия ординарному учительству Католической Церкви. Однако открытым остается вопрос, насколько допустимо в рамках католической ортодоксии абстрагировать тридентские формулы от их естественного томистского контекста, давая им такую интерпретацию, которая в корне противоречит этому контексту. Сам де Моншёй не ставит перед собой такого вопроса, однако уже следующее поколение богословов вынуждено было его разрешать32. Указанный вопрос, на наш взгляд, является ключевым для признания допустимости или, напротив, неприемлемости концепций, подобных той, которую разрабатывал де Моншёй с точки зрения католической догматики. Если же рассматривать вопрос в более широком контексте, в частности оценивать концепцию де Моншёйа из православной перспективы, то можно констатировать следующее: подавляющее боль-
31 Энциклика издана 14 сентября 1998 г. (Acta Apostolicae Sedis 91. R., 1965. P. 5-88.)
32 Вплоть до попыток доказать, что участники Тридентского собора не связывали вырабатываемые ими вероучительные формулы с аристотелевской философской парадигмой. Подробнее об этом, а также о несостоятельности таких попыток см.: Schillebeeckx. Op. cit. P. 54-76.
шинство восточных отцов настаивали на реальном изменении сущности хлеба и вина при их освящении в таинстве Евхаристии33: им была совершенно чужда отстаиваемая де Моншёйем демаркация между телесным и физическим присутствием Христа в этом таинстве.
Ключевые слова: католичество, догматическое богословие, реальное присутствие, сакраментология, Евхаристия, пресуществление, транссубстанциация, транссигнификация, трансфинализация, Ив де Моншёй.
De Montcheuil's Teaching of the Presence of Christ in the Eucharist
I. Bakulin
In the article we analyse the concept of the real presence of Christ in the Eucharist of French theologian Y. de Montcheuil. He did not published his article about the problem of the real presence of Christ in the Eucharist till his death, that's why his view on this problem stayed nearly unknown till the end of the 20th century. But in his article he formulated the crucial points of the new way of thinking about the real presence, which gave birth to the various alternative non-thomistic concepts of the real presence: ideas of transignification and transfinalization. We highlight the main problems of the traditional Catholic doctrine of the real presence in the 20th century and examine de Montcheuil's concept in the context of the the official teaching of Catholic Church in the 20th century. We explain why de Montcheuil's concept could hardly be adopted in the context of the traditional Catholic doctrine of the real presence. Also we note, that some ideas of de Montcheuil are very close to the concept of the real presence of famous Russian theologian father Sergiy Bulgakov, who wrote his works about the Eucharist before de Montcheuil. We analyze de Montcheuil's concept of the real presence from the Orthodox point of view and conclude that it is incompatible with the mainstream of patristic thought.
Keywords: Catholicism, systematic theology, real presence, Eucharist, transubstan-tiation, transignification, transfinalization, Yves de Montcheuil.
33 Хотя в патристической письменности иногда и встречаются иные точки зрения: «Ведь и после освящения таинственные символы не выходят из собственной природы, так как остаются в первоначальной сущности и пребывают и образом, и видом, и осязанием такими же, какими были; но То, чем они стали, познается умом и созерцается верой и получает поклонение — так как и есть Само То, что созерцается верой» (Theodorites Cyrrhi. Eranistes // PG. 83. Col. 168); Христос «таинственно заклал Самого Себя, когда после вечери Собственными руками взявши хлеб, благодарив, показал и преломил, соединив Самого Себя с этим вместообразом» (Свт. Евтихий Константинопольский. Слово о Пасхе и святой Евхаристии // Собрание древних литургий, восточных и западных в переводе на русский язык. Москва, 1999. Вып. 4. С. 60).
Список литературы
1. Булгаков С., прот. Евхаристический догмат // Он же. Евхаристия. М., 2005. С. 188-205.
2. Малицкий Н. Евхаристический спор на Западе в IX в. // Ученые труды Петроградской духовной академии. Сергиев Посад, 1917. Вып. 8. Ч. 1-2; Владимир, 1917. Ч. 3.
3. Colombo C. Ancora sulla dottrina della transustanziazione e la fisica moderna // Scuola cattolica. 1956. Vol. 84. P. 263-288.
4. Colombo C. Theologia, filisofia e fisica nella doctrina della transustanziazione // Scullo cattolica. 1955. Vol. 83. P. 89-124.
5. Denzinger H; Schonmetzer A. Enchiridion Symbolorum, definitionum et declarationum de rebus fidei et morum. Barcione; Fribourgi Brisgoviae; Romae; Neo-Eboraci, 1965.
6. Foullioux E. Yves de Montcheuil, philosophe et théologien jésuite (1900-1944). P., 1995.
7. Grumett D. Yves de Montcheuil: action, justice, and the kingdom in spiritual resistance to nazism // Theological Studies. 2007. Vol. 68. P. 618-640.
8. Kilmartin Е. J. The Eœharist in the Wеst, Histoty and Thеologу. Collegeville, 1998.
9. Masi R. Teologia eucaristia e fisica contemporanea // Doctor communis. 1955. Vol. 8. P. 3151.
10. McCord A. M. Some later medieval theories of the Eucharist: Thomas Aquinas, Gilles of Rome, Duns Scotus, and William Ockham. Oxford, 2010.
11. Montcheuil Y. de. L'eucharistie dans le Nouveau Testament // Mélanges théologiques. P., 1951. P. 23-48.
12. Montcheuil Y. de. La Raison de la Permanence du Christ sous les Espèces eucharistiques d'après saint Bonaventure et saint Thomas // Recherche de Science Religieuse. 1939. P. 29. P. 352-364.
13. Montcheuil Y. de. Signification eschatologique du Repas eucharistique // Recherches de Science Religieuse. 1946. T. 33. P. 10-43.
14. Schillebeeckx E. The Eucharist. L., 1968.
15. Selvaggy F. Realtà fisica e sostanza sensibile nella dottrina eucaristica // Gregorianum. 1956. Vol. 37. P. 16-33.
16. SesbouéB. Yves de Montcheuil (1900-1944) Précurseur en théologie. P., 2006.
17. Vollert С. The Eucharist: Controversy on Transubstantiation // Theological Studies. Baltimore, 1961. Vol. 22. P. 391-425.
