CC BY
110DOI 10.17805/ggz.2017.4.6
Природа как источник символической деятельности
Л. С. Именнова Российская м еждународная а кадемия т уризма
Автор рассматривает природу как источник символической деятельности. На протяжении всей истории человечества природа была источником символов, олицетворения, мета-форизации. Обусловленные наблюдениями за природой символы использовали поэты, писатели, художники. Они являются непременным атрибутом при создании музейной экспозиции и осмыслении музейного ландшафта.
Ключевые слова: символ; олицетворение; метафора; музей; экспозиция; ландшафт; пространство
Nature as a Source of Symbolic Activities
L. S. Imennova Russian International Academy of Tourism
The nature is considered by the author as a source of symbolic activity. Throughout the human history nature has been a source of symbols, impersonation and metaphors. Poets, writers and artists use different natural symbols taken from their nature observations. When people create a museum exhibition and conceptualize a museum landscape, they should take them into account as an essential attribute.
Keywords: symbol; personification; metaphor; museum; exhibition; landscape; space
Общепризнано, что природа являлась «кладовой», «мастерской», объектом приложения усилий человека в создании материальных культурных артефактов (орудия труда, оружие, одежда, жилище, домашняя утварь и т. д.), однако она выступала также объектом символизации (природным предметам и явлениям давалось символическое определение и объяснение), источником символов в мифотворчестве, художественных практиках и т. д. Природа — ресурс не только для практически материальной, но символической, культурной, духовной деятельности.
Для выживания первобытному человеку необходимо было чувство породненности с природными стихиями и явлениями. Они воспринимались им как родственные себе; физические предметы и явления природы маркировались как живые одушевленные существа, которые необходимо было умилостивить, заговорить, напугать. Такое мировосприятие нашло отражение в мифологии, анимизме, тотемизме, магии.
Природа выступала как фактор культуротворчества. Целые эпохи в развитии мировой культуры прошли под знаком подражания природе (классическая Античность, Раннее Возрождение). В античный период появился один из основных принципов эстетики мимесис, обозначающий подражание искусства природе, действительности. Мировоззренческий принцип природосообразности, основанный на убеждении в том, что существует единство человека с природой и необходимо учитывать природные за- детки человека, был принят в теории воспитания.
Такие категории, как олицетворение, метафоризация стали важными инструментами познания окружающего мира и себя в этом мире. Олицетворение, или персонификация (от лат. persona и facio), или прозопопея (от греч. прооюпопога) — это свойство мифопоэтического сознания переносить черты живых существ на неодушевленные вещи и явления, изображение неодушевленного предмета или абстрактного понятия как одушевленного (Большой..., 2007: 1887). Можно предположить, что твор-
ческий прием олицетворения первоначально возник при изображении (и осмыслении) явлений природы: Зевс — громовержец, Гея — земля, Нептун — море и т. п.
В первоначальных мифологических и религиозных представлениях на ранних этапах становления культуры религиозно-мифологические олицетворения выступали в сознании человека для обозначения особого рода природной реальности, а также для ее символического кодирования, как механизм ее объяснения и как канал взаимодействия с ней. Олицетворение как психологическая установка стало одной из предпосылок возникновения религиозных верований; оно является определяющим признаком мифологического повествования. Обращения к олицетворению обусловлены синкретизмом мировосприятия первобытного человека, составной частью которого была невы-деленность человека из окружающей природы: «Уподобляя свое реальное существование бытию природных объектов, культура становится формой бытия, приобретает онтологический статус и тем самым, подобно явлениям природы, становится доступной экспериментальному и теоретическому изучению» (Культурология, 2007: 222).
В процессе становления литературы в арсенале поэтов и писателей появляются поэтические олицетворения. Традиционно специфика создания художественных образов, запечатлевающих природные объекты, рассматривалась специализированными искусствоведческими и литературоведческими дисциплинами, однако необходимо обобщающее культурологическое осмысление, которое мы предполагаем сделать на материале жизни и творчества поэта Александра Блока и особенностей создания посвященного ему музея «Шахматово» в Подмосковье.
В жизни великого русского поэта Александра Александровича Блока (1880-1921) подмосковное сельцо Шахматово играло не менее важную роль, чем Петербург. Шах-матово было приобретено дедом поэта Андреем Николаевичем Бекетовым (18251902), ученым, ботаником, профессором и ректором Петербургского университета.
Впервые Блока привезли в Шахматово в возрасте полугода весной 1881 г. В детские и юношеские годы он проводил здесь каждое лето, приезжал зрелым поэтом. Около 300 произведений поэта имеют авторскую датировку, позволяющую считать их шах-матовскими. Во многих из них своеобразная и поэтичная природа этих мест определила образный строй и тональность стихотворений, узнаются конкретные реалии в окрестностях Шахматова. Сюда приезжали друзья поэта, в том числе летом 1904 и 1905 г. Андрей Белый.
Одним из ярких примеров использование символического ресурса природных объектов дает творчество А. А. Блока. Особое место занимает образ Неопалимой Купины — сложный многоуровневый и многозначный символ природного, библейского, а также биографического ряда. Его называют центральным образом и носителем идеала молодого Блока. Это один из тех узлов метафорической образности, который связывает не только отдельные стихотворения, но и циклы, книги поэта, обусловливает его самоопределение как в поэзии, так и в жизни.
Уже в самом библейском тексте оказались заложенными возможности существования этого образа в разных, хотя и взаимосвязанных понятийных рядах, что делало христианскую образность особенно привлекательной для символистов. В библейском сюжете пророк Моисей пас стадо в пустыне и у горы Хорив увидел Купину — терновый куст, горящий и не сгорающий. Из куста он услышал голос Божий — повеление идти к фараону и добиваться освобождения израильтян.
Одна из почитаемых икон Божией Матери имеет то же название, ее символика предопределена ветхозаветным преданием: пророк Моисей видел в Купине прообраз
Богоматери, которая горит и не сгорает. Пространство иконы организуют два наложенных друг на друга четырехугольника: красный символизирует огонь Купины, зеленый — природный цвет несгорающего куста. Изо всех образов Богоматери Неопалимая Купина наиболее «светоносный», воплощающий природные идеи света, огня, растения (куста).
Блоковский образ — своеобразная «сборная цитата», в которой можно отметить аллюзии, отсылающие к творчеству поэтов-современников (например, к стихотворению Вл. Соловьева «Неопалимая Купина», цитата из которого использована Блоком в качестве эпиграфа к одному из стихотворений). Наиболее полно символ реализуется в стихотворении периода страстного увлечения Л. Д. Менделеевой (1902 г.) «Странных и новых ищу на страницах...» (Блок, 1997: 102).
Многоплановость образа реализуется в двух смысловых пластах: Купина — священный неопалимый терновый куст («Терны венчают смиренных и мудрых / Белым огнем Купины») и Дева-Купина («Тайно тревожна и тайно любима / Дева, Заря, Купина»). Стихотворение как бы вневременное, действие происходит в «оторванный миг» вечности. Сопричастность огню — божественный дар, но белый огонь Купины венчает терном, это испытание, крест, но и высшая награда. Достаточно явны черты реальной девы — возлюбленной: «Белая Ты, в глубинах несмутима, / В жизни — строга и гневна. / Тайно тревожна и тайно любима». Одним именем Купины объединены — и этим соотнесены — Дева-Купина и Моисеев Куст — Купина как источник божественного дара. Появление «Девы, Зари, Купины» воспринимается лирическим героем как «божественный дар».
Образ, созданный с отсылкой на предмет природного ряда (растение, куст), наполняется многозначной библейско-религиозной символикой; затем в последующей интерпретации соотносится Блоком с образным рядом, характерным для поэтов-символистов, свойственным их мироощущению. Поскольку образ Купины сквозной, находящий воплощение в других стихах, в творческой лаборатории Блока он наполняется конкретикой природных реалий лета 1902 г. (красные зори и шахматовские пейзажи), тем самым возвращается к природным истокам, окрашивается любовным чувством поэта к Л. Д. Менеделеевой.
Семантическое поле образной системы стихотворения строится по принципу со-противопоставления, на одновременном проецировании и взаимодействии нескольких взаимообусловленных общекультурных и индивидуально стилистических полей: Неопалимая Купина — образ «природного» ряда, христианский (библейский) код, код иконы Богоматери Неопалимая Купина, код символизма, индивидуальный поэтический код А. Блока: «Отрицающее не уничтожает отрицаемого, а вступает с ним в отношение сопротивопоставления» (Лотман, 1998: 237).
Шахматово, может быть, как никакое другое место, давало возможность ощутить себя в неразрывной связи с зорями, огнями, лесами, полями. В смысловом наполнении символа Купины выходят на первый план «природные» черты, она становится знаком, метафорой природы.
В «мистическом ключе» сквозь призму поэзии А. А. Блока воспринял Шахматово один из первых паломников в эти поэтические места, тоже поэт Андрей Белый: «Мистическое настроение окрестностей Шахматова таково, что здесь чувствуется как бы борьба, исключительность, напряженность, чувствуется, что зори здесь вырисовываются иные среди зубчатых вершин лесных гор, чувствуется, что и сами леса, полные болот и болотных окон, куда можно провалиться и погибнуть безвозвратно, населе-
ны всякой нечистью... В Блоке чувствовалась связанность с землею, с пенатами здешних мест. Сразу было видно, что в этом поле, саду, лесу он рос и что природный пейзаж — лишь продолжение его комнаты, что шахматовские поля и закаты — вот подлинные стены его рабочего кабинета, а великолепные кусты никогда мною не виданного ярко-пунцового шиповника с золотой сердцевиной — вот подлинная стилистическая рама его благоухающих строчек» (Белый, 1980: 271, 275).
Шахматовский дом сгорел летом 1921 г. В это же лето скончался поэт Александр Блок. В 1960-е годы в блоковские места потянулись почитатели поэта. 9 августа 1970 г., в год, когда отмечалось 90-летие со дня рождения поэта, на шахматовской поляне состоялся первый Блоковский праздник поэзии. Отреставрированный шахматовский дом открылся для посетителей лишь 5 августа 2001 г. В течение нескольких десятилетий шах-матовская природа была единственным источником притяжения почитателей поэта.
Соотнесенность творчества поэта, писателя с местами, в которых они жили, несомненна. По мнению И. В. Зорина, природные ландшафты и культурные объекты, в которых характер освоения имеет вторичное значение, а на первый план выходит связь с историей, событиями, личностями, художественными произведениями, можно назвать ассоциативными дестинациями: «Здесь культурная составляющая часто представлена не в материальной, а в ментальной форме, по ассоциации с каким-либо феноменом культуры» (Зорин, 2005: 15). Такие комплексы воспринимаются как культурное пространство — как памятные, сакральные места. Обычно они обозначены музейным учреждением. Музейные работники основывают проекты освоения памятных мест в соответствии с образным строем, художественной символикой поэта, писателя.
С особым интересом Д. С. Лихачев анализировал идейно-эстетические представления, связанные с созданием и бытованием парков и садов в их причастности поэзии и литературе в целом. Силу и эмоциональное воздействие садов и парков он выводил из их специфической способности «окружать», эмоционально «захватывать» посетителя; в парке, как в особом «интерьере», человек отдается во власть идейно-эстетического воздействия; в них искусство соединено с природой: «Благодаря своей "идеоло-гичности" и эмоциональности сады и парки занимали исключительное место в поэзии Ломоносова, Державина, Жуковского, Пушкина, Тютчева, Анненского, Блока, Ахматовой и многих других русских поэтов. Но и обратное: их поэзия обогащала и развивала в свою очередь идеологическое и эмоциональное содержание этих садов и парков, создавая в них и вокруг них целый строй поэтических ассоциаций и эмоциональных наслоений. Мемориальное значение садов и парков, следовательно, не только в том, что они "объясняют" и "комментируют" литературу, но и в том, что они особым образом настраивают посетителей на определенное восприятие: восприятие самого садово-паркового искусства в свете тех поэтических наслоений, которыми они окружены. Ассоциации, возбуждаемые природой, садово-парковым искусством и поэтическими воспоминаниями, сливаются в единый комплекс и создают у посетителя особое поэтическое "возвышение души"» (Лихачев, 1991: 97-98).
Эти проблемы решаются в процессе музеефикации памятников — направления «музейной деятельности и охраны памятников, сущность которого — преобразование недвижимых памятников истории и культуры или природных объектов в объекты музейного показа с целью максимального сохранения, выявления их историко-культурной, научной, эстетической ценности и активного включения в современную культуру. Музеефикация памятников предполагает исследование памятника, его консервацию и реставрацию, сохранение или воссоздание художественно-архитектурных
или историко-бытовых интерьеров, а также природной и культурно-исторической среды, интерпретацию памятника (через музейные экспозиции, выставки, объяснительные тексты, мемориальные доски), организацию условий для его обзора (путем разработки маршрутов осмотра, определения "видовых точек" и смотровых площадок, установки маршрутных указателей)» (Каменецкий, Каулен, 2001: 390).
В 1970-1980-е годы результаты практической деятельности по музеефикации памятников получили теоретическое обобщение. Сформулированы и введены в практику определенные требования, среди которых можно назвать:
— проведение научных исследований по выявлению историко-культурного значения памятника — архитектурной составляющей и природного окружения;
— установка на воссоздание его цельного художественного облика памятника;
— включение в проект музеефикации природной и историко-культурной среды, воспроизведение ее «атмосферы».
Разнообразные памятники исторической музейной реальности объединялись на принципе системности в экспозиции, циклы экспозиций организовывались в универсальный вид литературно-мемориального учреждения — музеи-заповедники, в которых специфическим музейно-литературным осмыслением охвачены все сопричастные писателю элементы материального мира (Арзамасцев, 1989: 66-68).
Для музеефикации памятника важны не только теоретические сведения из разных наук, но и построение с их учетом систем философских, культурологических, поэтических образов. В основе музейного осмысления памятников архитектуры и садово-паркового искусства положены мифологемы, аллегории, поэтические образы, художественные символы, к созданию которых причастны порой несколько поколений творцов.
Музейный жанр неизбежно требует «сконструированности» музейной экспозиции, музейной территории. Музей-заповедник стоит в одном ряду с литературным произведением, изобразительным искусством. Обращаясь к прошлому, музей творит свою историческую реальность на основе сохранившихся материальных остатков. В музее достигается аутентичность не как верность материальная, а аутентичность как точность научная, образная, символическая.
Названия близких и дальних сел, деревень, лесов, холмов, дорог стоят под многими стихотворениями, встречаются в записных книжках и письмах Блока: Руново, Та-раканово, Дубровки, Боблово, Ивлево, Малиновая Гора, Церковный лес, Прасолово, Рогачевское шоссе. Это блоковское Большое Шахматово, где, по словам поэта, «далеко поет земля, близко слышится песня и подступает к горлу», где живут «корявые, несчастные и забитые люди с допотопными понятиями, сами себя забывшие».
Для сотрудников музея осмысление поэтической символики А. Блока имеет прикладное значение в создании образной системы экспозиций, в освоении культурных ландшафтов Большого Шахматова, которые представляют собой художественную модель, текст, вторичные моделирующие системы (термин Ю. М. Лотмана). В качестве текстов культурные ландшафты не только передают информацию, но выполняют функцию коллективной памяти, взаимодействия между текстом и подтекстом, под которым можно понимать смысловую, символическую привязку к творчеству А. Блока.
Тест культурных ландшафтов наполнен символикой, строится на многократной и многослойной кодировке, это предопределяет его многозначность, а также невозможность полно и адекватно (тождественно) передать значение при его анализе. При этом одно значение (природное, общекультурное, поэтическое и др.) не отменяет другого, они присутствуют одновременно, музейный посетитель осознает возможность
других значений, при сохранении уже осмысленных. По определению Ю. М. Лотма-на, они «мерцают», создавая «игровой эффект»: «Строго однозначное определение значение художественной модели возможно лишь в порядке перекодировки ее на язык нехудожественных моделирующих систем. Художественная модель всегда шире и жизненнее, чем ее истолкование, а истолкование всегда возможно лишь как приближение. При перекодировке художественной системы на нехудожественный язык всегда остается «непереведенный» остаток — та сверхинформация, которая возможна лишь в художественном тексте» (Лотман, 2002: 77).
Таким образом, культурный ландшафт в музее — это не только облагороженная человеком, «окультуренная» природа; он наполнен смыслами, символами реминисценциями. Понимание культурного ландшафта Большого Шахматова обеспечивается интерпретацией культурного кода. Культурный текст ландшафта обладает глубиной и многоплановой символикой, его части нельзя воспринимать изолированно или в одном измерении. Восприятие ландшафта как текста зависит от кода, применяемого человеком воспринимающим. В музейных обстоятельствах осуществляется не только «реконструирование» прошлого, но и «конструирование», то есть включение элементов культурного и природного наследия в структуру опыта интерпретатора.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Арзамасцев, В. П. (1985) О семантической структуре музейной экспозиции // Музееведение. На пути к музею XXI века : сб. науч. тр. НИИ культуры. М. С. 35-49.
Белый, А. (1980) Воспоминания об Александре Александровиче Блоке // Александр Блок в воспоминаниях современников : в 2 т. М. : Худож. литература. Т. 1. С. 204-322.
Блок, А. А. (1997) Полн. собр. соч. и писем : в 20 т. М. : Наука. Т. 1. 990 с.
Большой Российский энциклопедический словарь. (2007) М. : Большая российская энциклопедия.
Зорин, И. В. (2005) Феномен туризма: избранные сочинения. М. : Наука. 552 с.
Каменецкий, И. С., Каулен, М. Е. (2001) Музеефикация памятников // Российская музейная энциклопедия : в 2 т. М. : Прогресс. Т. 2. С. 390.
Культурология (2007) : учебник / под ред. Ю. Н. Солонина, М. С. Кагана. М. : Высш. образование. 566 с.
Лихачев, Д. С. (1981) Заметки о реставрации мемориальных парков и садов // Восстановление памятников культуры: Проблемы реставрации. М. : Искусство. С. 95-120.
Лотман, Ю. М. (1998) Об искусстве. СПб. : Искусство-СПб. 704 с.
Лотман, Ю. М. (2002) История и типология русской культуры. СПб. : Искусство-СПб. 768 с.
Дата поступления: 27.07.2017 г.
Именнова Любовь Сергеевна — кандидат педагогических наук, доцент кафедры социологии и культурологии Российской международной академии туризма. Адрес: 141420, Московская область, г. Химки, мкр-н Сходня, ул. Октябрьская, 10. Тел./факс: +7 (495) 574-23-00. Эл. адрес: [email protected]
Imanova Lyubov Sergeevna, Candidate of Pedagogy, Associate Professor, Department of Sociology and Culturology, Russian International Academy of Tourism. Postal address: 10 Oktyabrskaya St., micro district Skhodnya, 141420 Khimki, Moscow region, Russian Federation. Tel./fax: +7 (495) 574-23-00. E-mail: [email protected]
Для цитирования:
Именнова Л. С. Природа как источник символической деятельности [Электронный ресурс] // Горизонты гуманитарного знания. 2017, № 4. URL: http:// journals. mosgu.ru/ ggz/ article/ view/581 (дата обращения: дд.мм.гггг). DOI: 10.17805/ggz.2017.4.6
