CC BY
329
Вестник ДВО РАН. 2009. № 1
УДК 947.084.63 (571.6)
Е.Н.ЧЕРНОЛУЦКАЯ
Принудительное переселение дальневосточных крестьян в 1930-1933 гг.
Анализируются особенности принудительного переселения крестьян, или «кулацкой ссылки», в Дальневосточном крае в 1930—1933 гг., определена общая численность вовлеченных в эту кампанию крестьян. Автор показывает, что дальневосточные «кулаки» с семьями были переселены внутри региона в труднодоступные районы, где использовались в качестве рабочей силы на золотодобыче и лесозаготовках.
Ключевые слова: раскулачивание, принудительное переселение, крестьяне, Дальний Восток.
Forced migration of the Far Eastern peasants in 1930-1933. E.N.CHERNOLUTSKAYA (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
Forced migration ofpeasants, or “kulak's exile”, in the Far Eastern region in 1930—1933 is analyzed. Total number of the involved peasants is determined. The author shows that the Far Eastern “kulaks” with their families were moved inside the region to almost inaccessible areas where they were used as labor power in gold industry and timber felling.
Key words: dekulakization, forced migration, peasants, Far East.
История «кулацкой ссылки» достаточно хорошо изучена как в масштабах страны, так и многих ее регионов (Н.А.Ивницкий, В.Н.Земсков, В.Я.Шашков, С.А.Красильников и др.) [1, 2, 11]. Однако этого нельзя сказать о российском Дальнем Востоке. Здесь специальных исследований по данной проблеме до сих пор не издано, дальневосточные историки рассматривают лишь некоторые аспекты сквозь призму коллективизации и раскулачивания (Л.И.Проскурина, Е.А.Лыкова, Е.М.Ермизина) [6], организации спецпоселков (Г.А.Ткачева) [12]. В настоящее время назрела необходимость выявить особенности принудительного переселения крестьян на советском Дальнем Востоке в целом, проанализировать его масштабы по этапам и районам выхода мигрантов, подвести общие итоги. Такому уровню научных задач соответствует и сложившаяся источниковая ситуация: необходимые для анализа архивные документы не только доступны исследователям, но и частично опубликованы в виде объемных сборников, составленных на базе центральных [3, 5, 7, 9, 10] и некоторых региональных архивов [11].
Следует отметить, что «кулацкая ссылка» на Дальний Восток формировалась из двух основных потоков, один из которых «набирался» внутри региона, а другой состоял из крестьян, раскулаченных в европейской части страны. В данной статье мы ставим цель проанализировать процесс выселения из мест проживания только крестьян-дальневосточ-ников, сосредоточив основное внимание на его масштабах.
Не останавливаясь подробно на деталях развития общесоюзной кампании раскулачивания, напомним, что наиболее активно она развернулась с января 1930 г. Ключевую роль в этом сыграло Постановление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30 января 1930 г., положения которого
ЧЕРНОЛУЦКАЯ Елена Николаевна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток) E-mail: chvalery@mail.ru
были практически сразу же подкреплены документами высших государственных и силовых органов: 1 февраля вышло Постановление ЦИК и СНК СССР «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством», 2 февраля - приказ ОГПУ № 44/21 о проведении кампании ликвидации кулачества как класса (даны «разнарядки» по районам выселения и вселения кулаков), 4 февраля - секретная инструкция ЦИК и СНК СССР ЦИКам и Совнаркомам союзных и автономных республик, краевым и областным исполнительным комитетам о мероприятиях по выселению и раскулачиванию кулаков, конфискации их имущества [9, с. 107-110; 11, с. 20-25] и др.
Все крестьяне, признанные кулаками, были разделены на три категории, от которых зависела мера репрессивного воздействия. К первой государство отнесло «наиболее контрреволюционных» глав семейств, они подлежали аресту, а затем либо отправке в исправительно-трудовые лагеря, либо расстрелу. Кулаков второй категории («остальные элементы кулацкого актива») целыми семьями должны были выселить в отдаленные регионы страны, их участь разделили и семьи кулаков первой категории. Третья категория - те, кого расселяли внутри областей и краев, за пределы коллективных хозяйств.
Директивные документы января-февраля 1930 г. наметили проведение кампании в первую очередь в районах сплошной коллективизации, к которым были отнесены зерновые республики, области и края - Украина, Северный Кавказ, Средне- и Нижне-Волжские края, Центрально-Черноземная область, Белоруссия. Оттуда крестьян выселяли на Урал, в Северный край (современный север европейской части страны. - Авт.), Казахстан, Сибирь. Постановлением ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» Дальневосточный край был отнесен к третьей группе незерновых районов, в них срок завершения коллективизации предусматривался до весны 1933 г. Тем не менее уже в первые месяцы 1930 г. власти ДВК объявили 26 районов края районами сплошной коллективизации и под административным нажимом к апрелю 1930 г. вынудили 45% крестьянских хозяйств вступить в колхозы. В отдельных округах ДВК темпы коллективизации были еще выше (позже часть крестьян из колхозов вышла, но затем произошел новый нажим на единоличников: к началу 1931 г. доля объединенных крестьянских хозяйств составляла 28% от общего их количества, к концу года - 59,5%) [6, с. 121-123, 135].
Однако центральная власть, пытаясь сдерживать местную стихию, осудила такую спешку. Политбюро ЦК ВКП(б) постановлением от 5 февраля 1930 г. с укором отметило попытки руководителей регионов «незернового типа, имевших замедленный темп коллективизации» (Московской, Ленинградской, Иваново-Вознесенской, Нижегородской, Западной областей и ДВК), «механически перенести намеченные ЦК мероприятия против кулачества (постановление ЦК от 30.1)» на эти территории. «Для выработки соответствующих конкретных мероприятий» 21 февраля в Москве было созвано совещание с партийными работниками этих регионов. От ДВК в нем принял участие председатель Далькрайиспол-кома (ДКИК), член бюро Далькрайкома партии Я.В.Полуян. Совещание в числе основных задач для данных территорий выдвинуло прекращение раскулачивания, начатого вне связи со сплошной коллективизацией [6, с. 123; 7, с. 76].
Тем не менее именно в конце февраля в ДВК был разработан детальный план по выселению кулацких семейств. Особенность этой акции на Дальнем Востоке состояла в том, что раскулаченные крестьяне выселялись не за пределы края, а внутри территории, в районы золотых приисков и лесоразработок, цель такой стратегии - обеспечить предприятия рабочей силой. Межведомственное совещание с участием представителей краевой прокуратуры, ОГПУ и некоторых других органов определило местности вселения раскулаченных: Зейский, Амурский, Читинский, Сретенский округа. Как отмечалось в документе, они были «особенно удобны потому, что заселенные туда люди с прекращением дорожной связи вынуждены в силу естественного положения заняться своим трудовым устройством, бросив мысли о побеге ввиду его невозможности» [12, с. 102].
Планировалось выселить из Амурского округа 496 хозяйств, Читинского - 855, Зейского - 467 (в том числе по первой категории - 227, второй - 190, третьей - 50), Владивостокского - 583 хозяйства (соответственно 223, 253, 107). Всего же дальневосточные власти наметили депортировать из местных сел 4 тыс. семейств, о чем секретарь Далькрайкома ВКП(б) И.Н.Перепечко информировал В.М.Молотова в шифротелеграмме от 24 февраля
1930 г. и просил соответствующей санкции [6, с. 128, 129; 7, с. 106]. Видимо, таковая была получена, поскольку в центральных итоговых сводках в дальнейшем по Дальнему Востоку фигурировали плановые цифры: 4 тыс. семей, 20 тыс. чел.
В марте-апреле 1930 г. при утверждении конкретных участков для расселения этих 20 тыс. чел. Далькрайисполком ограничился двумя округами - Зейским (на 11 тыс. чел.) и Николаевским-на-Амуре (9 тыс.). Местные власти встретили это решение с большой опаской. Так, Николаевский-на-Амуре окружной исполком 20 марта 1930 г. обратился к председателю ДКИК со следующим письмом: «Из полученных нами Ваших сообщений видно, что не позднее как с открытием навигации в Николаевский округ будут направлены первые партии кулачества, выселяемые из других округов ДВК. Общее количество выселяемых кулаков определено в 12 тыс. чел., что составляет 40% по отношению к общему количеству русского народонаселения нашего округа. Ясно, что это вселение кулачества будет иметь ряд нежелательных явлений (бандитизм, налеты и т.д.). А так как наш округ в течение 4 месяцев в году бывает совершенно оторван от краевого центра, президиум окружного исполкома просит срочно разрешить вопрос о посылке в Николаевский округ хотя бы одной роты красноармейцев и окончательное решение по затронутому вопросу сообщить телеграфно окрисполкому с тем, чтобы до прихода первого парохода можно было бы обеспечить квартиры и прочее довольствие войсковой части» (РГИА ДВ. Ф. Р-2413, оп. 2, д. 334, л. 27). Президиум ДКИК рассмотрел ходатайство Николаевского окрисполкома на заседании 28 апреля 1930 г. (протокол № 55/40) и вынес постановление: «...считать необходимым во избежание возможных контрреволюционных и бандитских выступлений со стороны выселяемых увеличить гарнизон г. Николаевска-на-Амуре не менее чем на одну стрелковую роту...». Кроме того, было решено «обязать Союззолото и Дальлес срочно организовать в надлежащем количестве ведомственную милицию в образуемых поселках» (там же, л. 23).
Осуществить намеченное внутрикраевое переселение на Дальнем Востоке в полном объеме местным властям в текущем году не удалось: сначала из-за транспортной недоступности районов вселения в зимний период, к весне же оказалось, что выделенные участки не были подготовлены к приему людей. К тому же ДВК наряду с Сибирью «отличились» особо жесткими методами раскулачивания - «вплоть до последней нитки». К началу выселения, как отмечалось в справках ОГЛУ, бывшие зажиточные крестьяне не имели самых минимальных запасов продовольствия, фуража, скота и птицы, инвентаря, и направлять их в отдаленные необжитые районы было невозможно [3, с. 110, 118].
Поэтому в ДВК было разрешено кулаков второй категории и их семьи выселять вместе с третьей категорией внутри округов, но за пределы районов сплошной коллективизации. В реальности же во Владивостокском (за исключением двух районов), Амурском и Зейском округах всех кулаков выселяли большей частью в худшие дома на окраины тех же сел. Озлобленные выселенцы отказывались участвовать в хозяйственных работах, угрожали активистам и тем, кто занимал освободившиеся дома, устраивали над ними расправу. Из-за этого многие бедняки-колхозники опасались переселяться в кулацкие дома и голосовали за выселение кулаков за пределы селений, районов и округов [6, с. 130].
Действовали и по-другому: зажиточных крестьян просто выдворяли за пределы села и в дальнейшем предоставляли их самим себе. В сводках ОГЛУ отмечалось, что «за счет таких выселяемых образуются группы бродячих кулаков с женщинами и детьми, нередко полураздетых, кочующих по районам, ведущих антисоветскую агитацию, примыкая к уголовным, пополняя банды и разные шайки, принимающие участие в массовых эксцессах».
В целом для всех регионов страны было характерно то, что расселение семей третьей категории проводилось «хаотически, без всякой организованности, плановости, контроля со стороны соответствующих окружных и районных органов советской власти... При наличии перегибов, искривлений, головотяпства на местах в число таких внутри выселяемых попали отдельные середняки, бедняки, бывшие красноармейцы и т.п.» (РГИА ДВ. Ф. Р-2413, оп. 2, д. 399, л. 188).
На 6 мая 1930 г. внутри ДВК из запланированных 4 тыс. семей (20 тыс. чел.) было переселено 447 (2 533 чел.). В последующее время, вплоть до февраля 1931 г., в справках ОГПУ фигурируют цифры - 447 семей, 2 235 чел. [3, с. 110, 118, 136; 10, с. 373, 374, 522], из чего можно было бы сделать вывод о том, что с апреля 1930 г. в течение года дополнительное внутрикраевое переселение не проводили. Да и размещать выселенцев было негде, так как в мае 1930 г. на Дальний Восток стали поступать первые партии раскулаченных крестьян из других регионов страны: к концу месяца из Татарии, Белоруссии и Средне-Волжского края прибыли 2095 семей, или 11 556 чел. [10, с. 374], которых за неимением иных пригодных участков направляли в места, отведенные для дальневосточных кулаков [4, с. 134]. К началу 1932 г. в регион принудительно переселили более 10 тыс. крестьянских семей из ряда краев и областей страны.
Однако документы регионального уровня показывают, что в течение 1930 г. принудительные миграции крестьян в ДВК все же осуществлялись, но данные об этом не попали в центральные сводки. Такая операция была, например, проведена осенью в Шкотовском районе Владивостокского округа. Район являлся одной из «болевых точек» местной власти. Там в сопки ушла большая группа раскулаченных крестьян, из которых образовалась и продолжительное время действовала банда Куксенко. Жизнеспособность банды во многом объяснялась тем, что она пользовалась поддержкой местных жителей - родственников и соседей, снабжавших ее продовольствием, одеждой, информацией о продвижении оперотрядов. В целях ликвидации базы бандитизма во второй половине сентября 1930 г. в Шкотовском районе было одновременно арестовано, а затем выселено 60 крестьянских семей (260 чел., в том числе 75 мужчин, 52 женщины, 113 детей). Их посадили на баржу и отправили в Николаевский-на-Амуре округ (взрослых - для работы на приисках «Союззо-лота»). После этого банда Куксенко из района ушла и переправилась за границу.
Подробности акции, изложенные в письме от 8 октября 1930 г. полномочного представителя ОГПУ по ДВК Т. Д. Дерибаса руководству края, являются яркой иллюстрацией произвола на местном уровне. Вначале районные власти наметили к выселению 197 семей. При последующей проверке оказалось, что в списки были включены лица, «никогда кулаками не бывшие», а характеристики на выселяемых, по словам начальника дальневосточного ОГПУ, «явно тенденциозны и неправдоподобны». В доказательство Дерибас привел ряд примеров: «Крестьянин Иванов, состав семьи - 6 душ, земли 4 га, посева 2 га, 1 дом, 1 амбар, 1 лошадь, 1 корова, налог - 600 р., кулак. Почему кулак и за что налог 600 р., не известно». Или «.исторический кулак, может стать организатором банды и контрреволюционного элемента» и т.п. Были случаи, когда, по данным райисполкома, тот или иной крестьянин платил налог 500-600 руб., при проверке же оказывалось, что только 16 руб. Во время обсуждения списков особую «твердость» проявляли советские и партийные руководители района, которые в противовес работникам окружного ОГПУ предлагали «брать всех», в том числе нетрудоспособных и калек. В конце концов из списка исключили 137 семей, или 70% от первоначального плана. Но даже и после этого обнаружилось, что среди отправленных в Николаевский округ оказались 4 середняцкие семьи, которые позже было решено вернуть на прежнее место жительства (РГИА ДВ. Ф. Р-2413, оп. 2, д. 399, л. 312-314).
Всего в ДВК в 1930 г. число раскулаченных крестьянских хозяйств достигло 3 937, что составляло 2,6% от их общего количества. Из них, согласно сводке Особого отдела ОГПУ по состоянию на 10 декабря 1930 г., было выселено по второй категории - 447 семей
(2 235 чел.), по третьей - 90 (итого - 537 семей), оставалось в крае раскулаченных, но не выселенных 3 400 семей [10, с. 533]. Однако в более поздних справках той же инстанции общее число выселенных в 1930 г. внутри ДВК крестьянских семей исчислялось меньшими цифрами: в документе от 15 июля 1931 г. - 120 семей, от 30 сентября 1931 г. -114 семей, или 527 чел. [там же, с. 717, 771, 772], что могло быть отражением как плохого бюрократического учета на начальном этапе массовых депортаций, так и высокой смертности, бегства из спецпоселений, а также возвращения некоторой части семей из ссылки в результате удовлетворения жалоб и ходатайств.
Все раскулаченные крестьяне - и дальневосточники, и прибывшие из других регионов страны - были размещены в спецпоселках при золотых приисках. Однако руководители золотодобывающей промышленности не предприняли сколько-нибудь значительных усилий для создания приемлемых условий жизни своим новым работникам и их семьям. В справке ОГПУ от 9 февраля 1931 г. отмечалось: «... Несмотря на неоднократные нажимы на правление “Цветметзолота”, хозяйственное устройство кулаков находится в неудовлетворительном состоянии. Жилища полностью не построены, нет помещений для бань, не урегулирован вопрос о снабжении продовольствием. Совсем скверно обстоит дело с обувью и одеждой, особенно теплой. Имеется большое количество кулаков, раздетых и босых. Цветметзолото, за неимением запасов, удовлетворить потребность кулаков в одежде и обуви не может. Вселенные кулаки медицинской помощью до сих пор не пользуются, медикаментов не хватает.» [3, с. 140]. Такое положение в спецпоселках почти не менялось, по крайне мере до средины 1930-х годов. Данный аспект темы требует самостоятельного освещения и в нашей статье в дальнейшем не рассматривается.
Весной 1931 г. начался второй этап раскулачивания, в течение которого, как отмечают исследователи, массовые антикрестьянские репрессии постепенно переводились в «плановое, экономически целесообразное русло». Для координации работы по выселению, расселению и трудоиспользованию кулаков 11 марта 1931 г. была создана специальная комиссия ЦК ВКП(б) во главе с заместителем председателя СНК А. А. Андреевым (с 1 октября его заменил председатель ЦКК ВКП(б) и нарком РКИ СССР Я.Э.Рудзутак; комиссия распущена в марте 1932 г.), совместно с ОГПУ определявшая «лимиты» на высылку не по заявкам региональных властей на раскулачивание, а по заявкам хозяйственных органов на рабочую силу. Предложения комиссии, как правило, оформлялись в виде решений Политбюро [7, с. 17, 18; 8, с. 71].
В 1931 г. депортационные кампании производились с 20 марта по 25 апреля и с 10 мая по 18 сентября. Тогда в стране от них пострадало вдвое меньше крестьянских хозяйств, чем в 1930 г., однако выселенных семей оказалось в два раза больше, так как вывозились не только раскулаченные в текущем году, но и те, кто оставался в местах проживания с предыдущего года [2, с. 41, 42]. В марте 1931 г. внутри ДВК из пограничных районов сплошной коллективизации выселили 987 семей, в том числе по второй категории - 808, по третьей - 179 семей [10, с. 671, 672].
План общесоюзной весенней массовой операции в деревне, разработанный ОГПУ, был утвержден Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 25 марта 1931 г.: в первую очередь предлагалось выслать за пределы регионов проживания 25 тыс. крестьянских семей из ряда краев и областей, в том числе в рамках ДВК - 5 тыс. [7, с. 281, 786]. Однако дальневосточные власти подали заявку и получили разрешение на выселение 2 тыс. семей, из них 600 уже раскулаченных, 1200 - подлежавших раскулачиванию и 200 относились к третьей категории (напомним: это те, кого выселяли из колхозов, но они оставались жить в тех же районах). Сопоставление официальных сведений показывает, что этот план был реализован в июне-июле. Согласно справкам Особого отдела ОГПУ, на 1 июня 1931 г. число переселенных в текущем году внутри ДВК крестьянских семей составляло 870, а на 15 июля - 2 808 [10, с. 689, 717].
В это время центральное руководство страны объявило о том, что план массовых крестьянских выселений «в основном выполнен» и необходимо переходить в дальнейшем к выселению кулаков из районов сплошной коллективизации только в индивидуальном порядке (Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 июля 1931 г. «О кулаках»). Основная причина, по-видимому, крылась в том, что система не смогла «переварить» депортации предыдущего периода, т.е. создать минимальные условия для выживания многотысячной армии спецпоселенцев, а следовательно, полноценно использовать их в качестве рабочей силы, что недвусмысленно отражено в п. 8 постановления [7, с. 325-328]. Следуя указаниям центральных органов, Дальневосточный крайисполком 29 июля 1931 г. принял решение завершить ликвидацию кулачества в крае [6, с. 136].
В сентябрьских документах общие итоги внутрикраевого принудительного расселения крестьянских семей на Дальнем Востоке за 2 года выглядели следующим образом: 1930 г. -114 семей, 527 чел., 1931 г. - 2808 семей, 14 040 чел., всего - 2 922 семьи, 14 567 чел. [10, с. 771, 772].
Несмотря на провозглашенный перелом в политике депортаций, они вовсе не прекратились, но их масштабы стали уменьшаться. Если в 1930 г. общее по стране число выселенных крестьян составило 559,5 тыс., а в 1931 г. - 1 243,9 тыс., то в 1932 г. - 71,2 тыс. чел. [2, с. 43, 45]. На Дальнем Востоке в 1932 г. принудительного переселения раскулаченных не планировалось и не проводилось [10, с. 98]. Как отмечают исследователи, 1932 г. можно считать временем перехода от массовых депортаций крестьянства к локальным, «точечным», затрагивавшим отдельные регионы или отдельные категории деревенского населения [7, с. 24].
Тем не менее принудительные миграции продолжались и в последующие годы. В 1933 г. по стране первоначально планировалось выселить 2 млн чел., затем - 1 млн, в конце концов план был сокращен до 550 тыс. из-за серьезных трудностей организационного и материально-финансового порядка. В реальности же депортации этого года охватили в общей сложности 268,1 тыс. чел. Предыдущий, почти однородный крестьянский состав выселенцев стал «разбавляться» и некоторыми слоями населения промышленных центров (Москвы, Ленинграда и др.). В деревне акции шли под предлогом чистки колхозов от «кулацких элементов» и «саботажников хлебозаготовок», в городах - в целях удаления маргиналов (бродяг, беспаспортных, цыган и т.д.) [2, с. 47, 48].
Еще один источник пополнения спецпоселков с подачи руководства ОГПУ был найден в местах заключения. В секретном Постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О разгрузке тюрем» от 10 мая 1933 г. (подтвердившем курс на «немедленное прекращение всяких массовых выселений крестьянства», допуская их «только в индивидуальном и частном порядке и в отношении только тех хозяйств, главы которых ведут активную борьбу против колхозов и организуют отказ от сева и заготовок») давалось разрешение на депортацию из ряда регионов 12 тыс. крестьянских хозяйств. Одновременно ОГПУ, Народному комиссариату юстиции и прокуратуре предлагалось направить осужденных на срок свыше 5 лет в лагеря ОГПУ, а на срок от 3 до 5 лет (таких, по расчетам заместителя председателя ОГПУ Г. Е. Прокофьева, должно было набраться 173 тыс. чел.) - в трудовые поселки вместе с находившимися на иждивении лицами, т.е. с членами семей [5, с. 436-440, 811]. В ходе выполнения этой директивы на Дальнем Востоке с марта по сентябрь 1933 г. дома заключения * «разгрузились» от 1 148 чел. (Государственный архив Хабаровского края. Ф. П-2, оп. 1, д. 588, л. 185-187), из них около 1 тыс. были переведены в трудпоселки, остальные - в исправительно-трудовые лагеря. Таким образом, первоначально однородный крестьянский состав спецпоселенцев-дальневосточников «разбавили» уголовниками.
* Дома заключения, сокращенно - домзаки. Так тогда называли тюрьмы.
Летом 1933 г. руководство ДВК, движимое стремлением заполучить дополнительную рабочую силу, подняло вопрос о новой партии внутрикраевых переселенцев. В письмах на имя Сталина от 16 мая и 23 июля 1933 г. руководители крайкома партии и Полномочного представительства ОГПУ по ДВК просили разрешения выселить из сельских районов края 5 тыс. кулацких семейств для передачи их на предприятия золотодобывающей и лесной промышленности. Мотивируя просьбу, Л.И.Лаврентьев и Т.Д.Дерибас писали: «Около 5 000 кулацких семейств в основных приграничных районах ведут паразитический образ жизни и разлагающе действуют на колхозников. Из 5 000 семей около 4 000 семей являются семьями кулаков, репрессированных органами ОГПУ и Юстиции за контрреволюционную деятельность, кои в большей массе осуждены в спецпоселки и концлагеря, причем в приговорах оговорено выселение семей в спецпоселки. Считаем, что в отношении этих категорий приговоры в исполнение должны приводиться, и семьи кулаков, согласно этим приговорам, должны водворяться в спецпоселки. Коменданты поселков, охрана набраны, точки организации спецпоселков не только намечены, но достаточно оборудованы - построены помещения охраны, помещение и питание целиком обеспечиваются высылаемым. Хозяйственные организации - леспромхозы, ЦМЗ (Цветметзолото. - Авт.), Транслес - настаивают на объединении кулаков, находящихся на работах в этих организациях, с их семьями, одновременно просят о дополнительной даче рабочей силы. В соответствии с инструкцией ЦК и СНК от 8 мая обеспечиваем постепенное, не массовое выселение - кулацкие семьи будут направляться отдельно в порядке соединения с главами семей в спецпоселках, организованное направление на хозяйственные работы в предприятия указанных организаций» [7, с. 627]. Политбюро ЦК ВКП(б) удовлетворило эту просьбу постановлением от 1 августа 1933 г. (протокол № 142, п. 83/69) [5, с. 454; 7, с. 628].
К сожалению, мы не имеем сведений о том, как заявка была выполнена практически, но косвенные данные подтверждают ее реализацию: на 1 января 1933 г. в ДВК было учтено 40 563 спецпоселенцев, а на 1 января 1934 г. - 46 495. При этом разница между числом прибывших и убывших (не считая рождений, смертей, бегства и возвращения из побегов) составила 10 921 чел. (подсчитано нами по: [1, с. 24, 25]). Других поступлений спецпосе-ленцев, кроме освобожденных из тюрем (менее 1 тыс. бывших заключенных с семьями), за этот год не выявлено. Таким образом, если заявка дальневосточного руководства на 1933 г. была реализована полностью, то она в 1,7 раза превысила масштабы выселения 1930-1931 гг. (общие и погодовые итоги дальневосточной «кулацкой ссылки» см. в таблице).
Численность дальневосточных крестьян, подвергшихся принудительному переселению в 1930-1933 гг.
Принудительно переселенные 1930 г. 1931 г. 1932 г. 1933 г. Всего
Семьи 114 2 808 Нет 5 000 7 922
Человек 527 14 040 Нет 10 921 25 488
Данные цифры свидетельствует, что региональные власти медленно включались в проведение переселения и не сумели полностью выполнить ни правительственных заданий, ни собственных планов. Но через три года, поняв выгоду от использования принудительной рабочей силы, они с лихвой перекрыли первоначальные объемы депортаций. Общее число дальневосточников, подвергшихся «кулацкой ссылке» в 1930,
1931 и 1933 гг., только по официальным данным достигло 7,9 тыс. семей, или 25,5 тыс. чел. Их оказалось больше, чем планировалось краевым руководством в феврале 1930 г. Принимая во внимание крайне плохой учет переселяемых крестьян в первые два года «ссылки», а порой и его отсутствие, можно предположить, что реальное число жертв кампании было еще значительней.
1. Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2005. 306 с.
2. Ивницкий Н.А. Судьба раскулаченных в СССР. М.: Собрание, 2004. 296 с.
3. История сталинского Гулага. Конец 1920-х-первая половина 1950-х годов: сб. докл.: в 7 т. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР / отв. ред. и сост. ТВ.Царевская-Дякина. М.: РОССПЭН, 2004. 824 с.
4. Лескова Т.А. Государственное регулирование миграционных процессов на юге Дальнего Востока России в 20-30-е гг. ХХ в. Исторический опыт: дис. ... канд. ист. наук. Благовещенск, 2005. 219 с.
5. Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922-декабрь 1936 / под ред. А.Н.Яковлева; сост. В.Н.Хаустов, В.П.Наумов, Н.С.Плотникова. М.: МФД, 2003. 912 с.
6. Лыкова Е.А., Проскурина Л.И. Деревня российского Дальнего Востока в 20-30-е годы ХХ века: Коллективизация и ее последствия. Владивосток: Дальнаука, 2004. 188 с.
7. Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение. 1930-1940: в 2 кн. Кн. 1 / отв. ред. Н.Н.Покровский. М.: РОССПЭН, 2005. 912 с.
8. Полян П.М. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. М.: ОГИ: Мемориал, 2001. 328 с.
9. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М.: Республика; Верховный Совет РФ, 1993. 223 с.
10. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы: в 4 т. Т. 3. 19301934 гг.; кн. 1. 1930-1931 гг. / под ред. А.Береловича, В.Данилова. М.: РОССПЭН, 2003. 840 с.
11. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930-весна 1931 г. / сост. С.А.Красильников и др. Новосибирск: Наука; Сиб. изд. фирма, 1992. 283 с.
12. Ткачева Г. А. Принудительный труд в экономике Дальнего Востока России в 20-40-е годы // Краеведческий бюл. Южно-Сахалинск, 1996. № 1. С. 97-157.
Новые книги
Тропою Богораза. Научные и литературные материалы / сост., науч. ред. Л.С.Богословская, В.С.Кривощеков.
М.: Ин-т Наследия; ГеОС, 2008. - 352 с., 2 вкл., 88 вкладок; илл. (Труды ЧФ СВКНИИ ДВО РАН; вып. 10). - ISBN 5-86443-123-X.
Чукотский филиал Северо-Восточного комплексного НИИ ДВО РАН
685000, Магадан, ул. Портовая, 16. Fax: (41322) 3-00-51.
E-mail: uchsecr@neisri.magadan.ru
Книга посвящена памяти знаменитого отечественного этнографа В.Г.Богораза (В.Тан-Богораза), автора фундаментальных трудов о народах Северо-Востока России. Она содержит научные материалы исследователей Анадыря, Магадана, Москвы, Санкт-Петербурга, часть архива А.И.Калтана, работавшего на Чукотке в 1930-1931 г. (первая публикация), а также рассказы и воспоминания жителей Чукотки, воссоздающие картину жизни оленеводов и морских охотников ХХ в., в том числе трагическую историю коллективизации оленеводов в 1940-1952 гг. Тексты дополнены большим количеством иллюстраций. Особый интерес представляют уникальные фотографии В.Г.Богораза и его ученика А.С.Форштейна, большинство из которых публикуются впервые.
Книга предназначена для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся жизнью коренных народов Севера.
Г
л
V
у
