Принципы равенства сторон и права на защиту как гарантии нравственных основ уголовного процесса: декларация или реальность? Текст научной статьи по специальности «Право»

□[ршттшшшы! шййш

А. С.Закотянский

ПРИНЦИПЫ РАВЕНСТВА СТОРОН И ПРАВА НА ЗАЩИТУ КАК ГАРАНТИИ НРАВСТВЕННЫХ ОСНОВ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА:

ДЕКЛАРАЦИЯ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

Рассматривается проблема ограничения в российском уголовном процессе действия принципов равенства сторон и права на защиту на примере подхода правоприменителей к участию защитника в доказывании. Предлагаются правоприменительные стандарты, направленные на устранение данной негативной тенденции.

К л ю ч е в ы е с л о в а: равенство сторон, право на защиту, участие защитника в доказывании, «обвинительный уклон».

The article deals with the problem of limitation in the Russian criminal trial the principles of equality of arms and the right to defense by the example of the approach of law enforcers to participation of advocate in the proof. The author proposes standards to eliminate this negative trend.

K e y w o r d s: equality of arms, the right to defense, participation of advocate in the proof, «accusatorial bias».

Фундаментальными основами уголовного судопроизводства, которые можно отнести к обеспечивающим его нравственные основы, являются принципы равенства сторон и права на защиту (ст. 15-16 УПК РФ).

Своеобразным «индикатором» действия принципа равенства сторон можно назвать отношение правоприменителей к информации, получаемой защитником в рамках реализации полномочий, предусмотренных ч. 3 ст. 86 УПК РФ.

Существующий на практике подход нивелирует самостоятельное доказательственное значение адвокатского опроса лиц с их согласия (п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ), фото- или видеосъемки адвокатом места происшествия (получение иных сведений - п. 1 ч. 3 ст. 86 УПК РФ), получения защитником заключения специалиста (п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ), аудиозаписи проводимого следователем допроса или очной ставки на диктофон, или любых иных попыток адвоката продублировать следственные действия. Добытые защитником сведения рассматриваются лишь как «ориентирующая» информация - непроцессуальный повод для возможного производства следственных действий по усмотрению официального участника уголовного процесса.

Возникает вопрос: означает ли подобный подход отказ от принципа равенства сторон и права на защиту? Отрицание самостоятельного доказательственного значения результатов познавательных действий, осуществляемых адвокатом, можно назвать традиционным для стран континентального права, при наличии одной важной оговорки - такая «ориентирующая» информация должна подлежать беспристрастной проверке в ходе состязательной судебной процедуры. Европейский суд по правам человека также не требует равенства прав сторон при формирова-

© Закотянский А. С., 2015

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

15

Нравственные начала уголовного судопроизводства

нии доказательств, подчеркивая лишь необходимость обеспечения судом паритета между участниками при проверке и оценке доказательств другой стороны1.

Если обратиться к практике высшей судебной инстанции России, здесь последовательно реализуется позиция об «ориентирующей» роли информации, представленной защитником.

Типичным является отказ в удовлетворении ходатайств защитника в приобщении результатов опросов лиц, проведенных в соответствии с п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ, со следующими обоснованиями:

- уголовно-процессуальным законом (главой 10 УПК РФ) не предусмотрено доказательства в виде опроса свидетеля, произведенного адвокатом2;

- полученные защитником в результате опроса сведения могут рассматриваться как основание для допроса указанных лиц в качестве свидетелей или для производства других следственных действий3.

Действительно, некие опросы, составленные защитником вне рамок процессуальной формы, не могут заменить собой перекрестного допроса свидетеля в суде, в рамках которого стороны имеют наибольшие возможности для проверки и оценки сообщаемых им сведений4. Однако практика Верховного Суда РФ не преследует цель подчеркнуть необходимость беспристрастной проверки в ходе состязательной судебной процедуры показаний свидетелей, ранее опрошенных адвокатом.

Так, в постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 20 января 2010 г. признаны недопустимыми доказательствами результаты опроса защитником ряда лиц, уже давших ранее показания следователю в качестве свидетелей обвинения, в которых они заявляют о применении к ним принуждения и шантажа со стороны третьих лиц. В качестве правового обоснования суд сослался на то, что «по смыслу ч. 3 ст. 86 УПК РФ защитник вправе собирать доказательства, в том числе и путем опроса лиц с их согласия, которые не являются свидетелями (потерпевшими) в установленном порядке. М. М., Г. Г. и К. Е. к моменту проведения защитником их опроса уже являлись потерпевшими и свидетелем по делу, в связи с чем могли быть допрошены только в установленном законом порядке»5.

Подобная позиция высшей судебной инстанции может лишить защитника любой возможности проверить показания допрошенных свидетелей, хотя уголовно-процессуальный закон каких-либо ограничений, связанных с процессуальным статусом опрашиваемых лиц, не содержит.

Таким образом, нижестоящим судам указывается не на необходимость проверки доказательств стороны обвинения с учетом представленной защитником информации, а на допустимость отказа судом в допросе лиц, ранее допрошен-

1 См., например: § 226-227 постановления Европейского суда по делу «Мирилашвили против Российской Федерации» (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г. URL: http://hudoc.echr. coe.int/ sites/eng/pages/search.aspx?i=001-90099 (дата обращения: 11.03.2015).

2 Определение Верховного Суда РФ от 4 февраля 2008 г. по делу № 69-008-4сп; Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 4 июля 2013 г. № 41-АПУ13-13сп. Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».

3 Кассационное определение Верховного Суда РФ от 21 октября 2010 г. № 74-010-29. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

4 См.: Александров А. С., Гришин С. П. Апология перекрестного допроса // Уголовное судопроизводство. 2007. № 3. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

5 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 20 января 2010 г. № 1ПК10. Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».

16

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

А. С. Закотянский

ных следователем (дознавателем) и повторно опрошенных защитником, по сугубо формальным основаниям. Данный подход ограничивает возможности защитника подвергнуть состязательной проверке показания лиц, участвовавших в «сомнительном» следственном действии в роли понятых либо свидетелей об обстоятельствах их допроса.

Необходимо особо подчеркнуть, что Верховный Суд РФ высказал такую позицию не просто по некоему «проходному» делу, а в ходе возобновления производства ввиду новых обстоятельств по делу «Мирилашвили против Российской Федерации», в котором подобный подход национальных судов был признан Европейский судом по правам человека нарушающим требования справедливого судебного разбирательства6.

Аналогичная позиция, отрицающая какую-либо процессуальную роль информации стороны защиты, применяется Верховным Судом РФ и к другим результатам познавательной деятельности защитника.

Так, Московским городским судом были исследованы с участием присяжных заседателей фотографии и схемы места происшествия, изготовленные адвокатом, - по сути, реализована требуемая Европейским судом состязательная проверка доказательств стороны обвинения с учетом представленной защитой информации, и на основании результатов всесторонней проверки вынесен оправдательный приговор.

Отменяя данный оправдательный приговор, Верховный Суд РФ в определении от 27 ноября 2006 г. указал на несоответствие нормам процессуального права такой состязательной проверки доказательств стороны обвинения с учетом представленной защитой информации. Соответствующее обоснование выглядит следующим образом: «Исходя из положений ч. 1 ст. 86 УПК РФ, проведение следственных действий, требующих процессуального оформления, в том числе изготовление фотографий и схемы места происшествия, осуществляется в строго определенном порядке, наделенными специальными полномочиями лицами, в перечень которых адвокат не входит»7.

Подобные ориентиры, установленные практикой Верховного Суда РФ, могли бы не вызывать тревогу, если требуемые международным законодательством минимальные гарантии прав обвиняемого в виде проверки стороной защиты доказательств обвинения8 обеспечивались бы на досудебных стадиях уголовного процесса путем проведения очных ставок. Но на этапе досудебного производства препятствием этому выступает отсутствие четкого регулирования полномочий защитника в ходе очной ставки, а также чрезвычайно ограниченный круг очных ставок, в которых защитник может принимать участие9.

6 Постановление Европейского суда по делу « Мирилашвили против Российской Федерации» (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г.

7 Определение Верховного Суда РФ от 27 ноября 2006 г. по делу № 5-006-159СП. Аналогичная позиция изложена и в определении Верховного Суда РФ от 23 октября 2008 г. по делу № 73-008-16сп. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

8 Согласно п. «d» ч. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (заключена 04.11.1950), каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления вправе допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него. Доступ из справ.-правовой системы « КонсультантПлюс ».

9 См.: Кронов Е. В. Участие защитника в доказывании по уголовному делу : дис. ...канд. юрид. наук. М., 2010. С. 153.

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

17

Нравственные начала уголовного судопроизводства

Положение усугубляется тем, что свидетели, в проверке показаний которых защитник не участвовал на досудебных стадиях, в судебное заседание могут не явиться, что превращает их показания, данные на допросе, в единственное и фактически неопровержимое доказательство. Такая ситуация, весьма типичная для российских реалий, имела место и в деле «Мирилашвили против Российской Федерации», послужившем основанием для вынесения рассмотренного выше постановления Президиума Верховного Суда РФ.

По результатам изучения 224 дел в районных судах г. Самары и 150 дел в справочно-правовых системах, был обнаружен лишь единственный случай признания сведений, собранных адвокатом в порядке ч. 3 ст. 86 УПК РФ, имеющими значение для процессуального доказывания.

Кассационным определением от 7 ноября 2007 г. Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ10 был отменен приговор Мурманского областного суда, которым адвокат Б.Э.А. был оправдан по ч. 3 ст. 303 УК РФ (Фальсификация доказательств по делу о тяжком или особо тяжком преступлении) в связи с отсутствием состава преступления.

Мотивом для вынесения Мурманским областным судом оправдательного приговора послужило то, что представленные адвокатом Б.Э.А. документы «могут быть признаны доказательствами по делу только после проверки изложенных в них данных процессуальным путем и оформлением такой проверки в процессуальных документах, поскольку сведения получены защитником в условиях отсутствия предусмотренных УПК РФ гарантий их доброкачественности». Приведенный вывод был сделан Мурманским областным судом применительно к представленным защитником в материалы дела документам, полученным в порядке п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ и содержащим в себе заведомо ложные сведения об основаниях для прекращения уголовного преследования подзащитного в связи с совершением в отношении его провокации преступления правоохранительными органами.

Признавая данный довод противоречащим требованиям уголовно-процессуального закона, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ пришла к выводу, что указанные документы, полученные в порядке п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ и приложенные к ходатайству защитника об их приобщении к материалам дела, являются доказательствами, причем независимо от принятия должностным лицом решения об удовлетворении такого ходатайства и их приобщения к делу.

В кассационном определении было сказано следующее: «Часть 1 ст. 86 УПК РФ, на которую сослался Мурманский областной суд, определяет лишь полномочия следователя, дознавателя и прокурора и суда по собиранию доказательств. Однако доказательства могут быть собраны и представлены не только этими участниками уголовного судопроизводства.

Согласно ч. 2 ст. 86 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый, потерпевший и их представители вправе представлять письменные документы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств. О правомочиях защитника собирать доказательства путем получения документов и иных сведений указано в ч. 3 ст. 86 УПК РФ.

Дополнительного требования к способу получения доказательств как гарантии их доброкачественности («путем процессуальных действий», как указано в ч. 1 ст. 86 УПК РФ) закон для этих лиц не устанавливает.

10 Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 7 ноября 2007 г. № 34-007-32. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

18

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

А. С. Закотянский

Между тем в силу ч. 2 ст. 17 УПК РФ никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, а следовательно, равны между собой, вне зависимости от того, кем из правомочных лиц они представлены.

Последующая проверка представленного доказательства, которую в соответствии со ст. 87 УПК РФ обязаны проводить следователь, прокурор или суд путем сопоставления его с другими доказательствами, имеющимися в деле, а также установление источников получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство, призвана, прежде всего, дать ему оценку с точки зрения относимости, допустимости и достоверности».

Как следует из приведенной формулировки, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ высказала позицию, схожую с позицией Европейского суда, сформированной по делу «Мирилашвили против Российской Федерации», о том, что суд, рассматривающий дело, обязан оценивать представленную стороной защиты относимую к делу информацию не исключительно с формальных позиций, а с содержательных позиций ее относимости и достоверности11.

Данная формулировка, представляющаяся весьма ценной и значимой для разрешения спорного вопроса о пределах познавательных полномочий адвоката, была высказана лишь с целью обоснования отмены оправдательного приговора в отношении адвоката, что в дальнейшем привело к его осуждению за фальсификацию доказательств по ч. 3 ст. 303 УК РФ12.

Необходимо также отметить, что подобная позиция является единичной, и Верховный Суд РФ неоднократно признавал невозможность привлечения адвокатов к уголовной ответственности по ч. 3 ст. 303 УК РФ, что отмечается и в научной литературе13.

Подход, согласно которому результаты познавательной деятельности защитника в рамках ч. 3 ст. 86 УПК РФ игнорируются судом по формальным основаниям, а не выступают поводом к состязательной проверке доказательств стороны обвинения, доминирует и в практике Самарской области.

Так, в приговоре Советского районного суда г. Самары от 10 июня 2014 г.14 содержится вывод о том, что полученное защитником в порядке п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ заключение специалиста о результатах психофизиологического исследования подзащитного с применением полиграфа не является доказательством по уголовному делу, «поскольку психофизиологическая экспертиза в рамках уголовного дела не проводилась, и судом установлена совокупность доказательств, указывающая на причастность подсудимого к совершенному преступлению».

11 § 225-227 постановления Европейского суда по делу «Мирилашвили против Российской Федерации» (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г.

12 Согласно информации СМИ, адвокат Б.Э.А. после отмены оправдательного приговора Верховным Судом РФ был осужден Мурманским областным судом по ч. 3 ст. 303 УК РФ (фальсификация доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении) и по ч. 2 ст. 159 УК РФ (мошенничество, повлекшее причинение гражданину значительного ущерба) с назначением наказания в виде реального лишения свободы. URL: http://www.hibiny.com/news/archive/9281 (дата обращения: 11.03.2015).

13 См.: Колоколов Н. А. Параллельное адвокатское расследование // Адвокатская практика. 2005. № 4 ; Кипнис Н. М. Эволюция адвокатуры и уголовного судопроизводства в условиях рынка // Сравнительное конституционное обозрение. 2013. № 2. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

14 Уголовное дело № 1-192/2014 по обвинению И.С.А. по ч. 4 ст. 111 УК РФ // Архив Советского районного суда г. Самары.

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

19

Нравственные начала уголовного судопроизводства

Такой же вывод изложен в приговоре Октябрьского городского суда Самарской области от 4 июня 2014 г.15 Отказываясь давать оценку полученному защитником в порядке п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ заключению специалиста относительно корректности выводов, содержащихся в положенном в основу обвинения отчете оценщика, суд указал, что «представление специалистом подобных заключений противоречит требованиям ч. 1 ст. 58 УПК РФ, согласно которой оценка материалов уголовного дела и доказательств в компетенцию специалиста не входит».

Преобладающее в науке и практике убеждение, отрицающее какую-либо роль полученной защитником в порядке ч. 3 ст. 86 УПК РФ информации для проверки доказательств стороны обвинения, в значительной мере препятствует доступу защитника к участию в доказывании.

В качестве панацеи от подобного подхода, оправдывающего неравноправие стороны защиты и обвинения, предлагается радикальное расширение прав защитника: от введения обязанности следователя (дознавателя) и суда удовлетворять все ходатайства стороны защиты о производстве следственных действий16 до реформирования отечественного уголовного процесса в духе стран общего права17.

Возникает вопрос: насколько сама правоприменительная практика готова к подобным радикальным реформам, и позволят ли они «возродить» принципы равенства сторон и права на защиту? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к статистическим данным и анализу материалов уголовных дел.

Учеными отмечается, что от 60 до 70 % уголовных дел в Российской Федерации рассматриваются судами в особом порядке (глава 40 УПК РФ)18. Официальные статистические данные подтверждают эти высказывания - из общего числа уголовных дел за I полугодие 2014 г. в Российской Федерации и Самарской области соответственно 65,9 и 64,5 % было рассмотрено в особом порядке при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением19.

По указанным делам интересы обвиняемого представляют исключительно защитники по назначению. Если обратиться к материалам исследованной практики (141 дело) районных судов г. Самары, то по всем делам, рассмотренным в

15 Уголовное дело № 1-33/2014 по обвинению Ч. по п. «а», «д» ч. 2 ст. 161 УК РФ. URL: https:// rospravosudie.com/court-oktyabrskij-gorodskoj-sud-samarskaya-oblast-s/act-455875122/ (дата обращения: 11.03.2015).

16 См.: Петрухин И., Рогаткин А. О реформе уголовно-процессуального права // Законность. 1996. № 2. С. 41 ; Петрухин И. Л. Предварительное расследование : каким ему быть? // Там же. 2000. № 10. С. 74 ; Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам : проблемы теории и правового регулирования. М., 2009. С. 154.

17 См.: Пашин С. А. Теоретические основы допустимости материалов в качестве доказательств // Уголовное право. 1998. №. 2. С. 46 ; Григорьева Н. Исключение из разбирательства дела недопустимых доказательств // Рос. юстиция. 1995. № 11. С. 5 ; Макаркин А. И. Состязательность на предварительном следствии. СПб., 2004. С. 34, 110 ; Кронов Е. В. Указ. соч. С. 193, 196-202 ; Лисицин Р. Д. Доказательственное значение адвокатского опроса в уголовном судопроизводстве // Уголовный процесс. 2013. № 10. С. 27.

18 См.: Колоколов Н. А. В поисках convenient criminal law // Уголовное судопроизводство. 2014. № 1. С. 2 ; Пашин С. А. Национальные гарантии прав участников судопроизводства должны быть выше установленных Конвенцией // Уголовный процесс. 2014. № 12. С. 17.

19 Раздел 1 отчета Судебного департамента при Верховном Суде РФ о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 6 месяцев 2014 г. URL: http://www.cdep.ru/userimages/sudebnaya_statistika/2014/F1-ugolovn_1_instanc_1-2014.xls ; Раздел 1 отчета Управления Судебного департамента в Самарской области о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 6 месяцев 2014 г. URL: http://files.sudrf.ru/2482/stat/doc20140827-144658.xls (дата обращения: 11.03.2015).

20

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

А. С. Закотянский

особом порядке (62,5 % от изученных), процессуальная активность защитников по назначению имеет опосредованное отношение к доказыванию. Заявляемые ими ходатайства в значительной части ограничиваются просьбами о возмещении из федерального бюджета расходов на участие адвоката в порядке ч. 5 ст. 51 УПК РФ. Кроме того, более чем в половине случаев (по 93 делам) все ходатайства, заявляемые защитником по назначению в ходе производства по делу, ограничивались исключительно ходатайством о возмещении из федерального бюджета расходов на участие адвоката.

Как видно, проблема участия адвоката в доказывании незначительна в отечественном правосудии, по меткому замечанию Н. А. Колоколова, все более приобретающему конвейерный характер20, а значит, не настолько разумен чрезмерно радикальный путь ее разрешения.

Но наличие пассивности стороны защиты, связанной с преобладанием в отечественном уголовном судопроизводстве процессуального упрощения, вовсе не свидетельствует об отсутствии проблемы участия защитника в доказывании.

Так, 37 % (83 из 224 изученных дел) защитников, действующих на основании соглашения с обвиняемым, проявляли значительную активность в доказывании, которая, однако, далеко не всегда имела заметный результат.

Наименее результативным является заявление ходатайств защитниками на досудебном этапе производства по делу, например ходатайства о производстве дополнительных следственных действий, заявлявшиеся защитниками (42 из 224 дел), были удовлетворены лишь в 16,7 % случаев.

Ненамного эффективным является участие защитника в доказывании при рассмотрении дела судом первой инстанции. Так, во всех случаях были удовлетворены ходатайства защитника об отложении рассмотрения дела для подготовки к прениям или для ознакомления с материалами дела (28 из 224 дел) и ходатайства о приобщении документов, положительно характеризующих личность обвиняемого (14 из 224 дел). Однако более значимые с точки зрения участия в доказывании ходатайства защитника об исключении доказательств (83 из 224 дел) и о производстве дополнительных следственных действий (49 из 224 дел) были удовлетворены судом только в 20,5 и 28,6 % случаев соответственно.

В большинстве случаев ходатайства о признании недопустимыми положенных в основу обвинения доказательств - показаний подозреваемого, данных на досудебном следствии с участием адвоката по назначению, показаний свидетелей, протоколов следственных действий, - отклонялись судом со стандартным обоснованием, что следственные действия проводились с участием адвоката по назначению или понятых, от которых в ходе и по окончании следственных действий замечаний к их протоколам не поступало21.

20 См.: Колоколов Н. А. Проблемы реализации обвиняемым права на защиту после ознакомления с делом // Уголовный процесс. 2013. № 12. С. 48.

21 Например: Приговор от 16 августа 2013 г. Сызранского районного суда Самарской области

в отношении М.А.Д. по ч. 1 ст. 30, п. «а», «б» ч. 4 ст. 158, п. «б» ст. 158 УК РФ, А.П.П. по ч. 1 ст. 30, п. «а», «б» ч. 4 ст. 158 УК РФ, К.В.Х. по ч. 1 ст. 30, п. «а», «б» ч. 4 ст. 158 УК РФ // Архив Сызранского районного суда Самарской области; Приговор от 5 марта 2014 г. Советского районного суда г. Самары в отношении А.С.И. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ // Архив Советского районного суда г. Самары. № 1-19/2014 ; Приговор Советского районного суда г. Самары от 24 сентября 2014 г. по обвинению Э.С.П. по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ // Там же.

№ 1-355/2014.

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

21

Нравственные начала уголовного судопроизводства

Недостаточная эффективность участия защитника в доказывании свидетельствует о необходимости принятия мер по улучшению сложившейся на практике ситуации.

Однако такие меры видятся не во введении неких радикальных изменений в действующий УПК РФ, а в изменении подхода правоприменителей к оценке доказательственного значения информации, представленной стороной защиты.

При проверке и оценке доказательств стороны обвинения судам не следует отказываться от информации, представленной стороной защиты, исключительно по формальным основаниям, а принимать ее во внимание и давать ей оценку с содержательных позиций ее относимости и достоверности. С точки зрения этих стандартов, в частности судами, не может априори отвергаться доказательственное значение адвокатского опроса - такая информация должна выступать поводом для всесторонней проверки судом соответствующих обстоятельств по делу. Не может отвергаться по формальным основаниям информация, полученная защитником в ходе опроса лиц, уже допрошенных следователем (дознавателем) в процессуальной форме, напротив, необходимо всестороннее выяснение причин расхождения в данных сведениях. При этом обоснование суда не должно сводиться к сложившимся в существующей практике немотивированным доводам-штампам, что сведения не принимаются, поскольку «являются попыткой смягчить участь обвиняемого» или «представлены другом или родственником обвиняемого».

Немногочисленные проявления подобного подхода, когда официальные участники процесса и суд стремятся дать всестороннюю оценку выявленным по делу обстоятельствам с учетом информации, представленной стороной защиты, не отклоняя ее по одним лишь формальным основаниям, имеют место на практике.

В качестве примера можно привести дело по обвинению сотрудников оперативного подразделения органа внутренних дел в превышении должностных полномочий - применения унижающего человеческое достоинство обращения, побоев и пыток к лицу, отказавшемуся участвовать в фальсификации результатов оперативно-розыскных мероприятий, рассмотренного Чапаевским городским судом Самарской области22.

По данному делу в связи с приобщением по ходатайству защитника видеозаписи и удостоверенной нотариусом рукописной расшифровки опроса потерпевшего Н., проведенного в порядке п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ (где потерпевший Н. сообщал о том, что полученные им телесные повреждения не связаны с действиями обвиняемых Е. и К.), был проведен комплекс мероприятий, направленных на проверку и оценку информации, содержащейся в данном опросе.

На досудебном этапе производства был проведен повторный допрос потерпевшего Н., который подтвердил получение телесных повреждений от обвиняемых Е. и К. Данный допрос был зафиксирован на видеокамеру. В отношении указанной видеозаписи, а также представленной защитником видеозаписи опроса были назначены психолого-вокалографические судебные экспертизы, которые выявили в видеозаписи проведенного защитником опроса потерпевшего Н. признаки, свидетельствующие о вероятности сознательного искажения, утаивания информации в интересах других лиц либо из иных соображений.

22 Уголовное дело № 1-314/2010 по обвинению А.В.Е. по п. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, А.А.К. по п. «а», «б» ч. 3 ст. 286, ч. 1 ст. 286 УК РФ. URL: https://rospravosudie.com/court-chapaevskij-goro-dskoj-sud-samarskaya-oblast-s/act-460564723/ (дата обращения: 11.03.2015).

22

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

А. С. Закотянский

Далее судом при рассмотрении дела по существу допрашивались как привлеченный стороной защиты специалист, который назвал конкретные признаки сомнительности заключения психолого-вокалографической судебной экспертизы в отношении видеозаписи опроса потерпевшего Н. защитником, так и давшие указанное заключение эксперты по вопросам, поставленным под сомнение специалистом, и в приговоре была дана мотивированная оценка всем показаниям.

Изложенное позволило обосновать обвинительный приговор в отношении обвиняемых Е. и К. за гранью разумного сомнения - хотя суд и не квалифицировал представленную адвокатом информацию как доказательства, эта информация была всесторонне проверена наравне с доказательствами обвинения, а не отвергнута по одним лишь формальным основаниям.

Закотянский Алексей Сергеевич,

аспирант кафедры уголовного процесса и криминалистики Самарского государственного университета E-mail: [email protected]

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4

23