CC BY
256
Берова Д.М
Функции защитника в уголовном судопроизводстве
Уголовное преследование в отношении конкретных лиц предполагает предоставление этим лицам возможности защищаться. Как свидетельствует многовековая практика уголовного судопроизводства, аргументы органов уголовного преследования во избежание судебных ошибок нуждаются в проверке путем сопоставления их с контраргументами со стороны защиты [1, с. 71]. Именно в этой связи законодатель и признал защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения и осуждения в качестве назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ).
Реализация этого аспекта назначения уголовного судопроизводства обеспечивается закреплением в уголовно-процессуальном законе конституционной нормы о праве каждого подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления на получение квалифицированной юридической помощи. Так, согласно ст. 48 Конституции Российской Федерации «каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи».
Во исполнение конституционной нормы ст. 49 УПК РФ указывает, что в качестве защитников по уголовным делам допускаются адвокаты. При этом по определению или постановлению суда в качестве защитника могут быть допущены, но только наряду с адвокатом, один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый, а при производстве у мирового судьи указанное лицо допускается и вмес-то адвоката.
Это положение закона сразу породило на практике два вопроса: допускаются ли в качестве защитников на предварительном расследовании лица, не являющиеся адвокатами, и насколько дискреционно полномочие судьи по допуску такого лица в качестве защитника в остальных случаях, указанных в ст. 49 УПК РФ?
Ответ на первый вопрос был найден достаточно быстро, поскольку указанное положение УПК РФ полностью соответствовало сформулированной ранее позиции Конституционного суда РФ, изложенной в Постановлении от 28 января 1997 года, согласно которому «.. .право на самостоятельный выбор адвоката (защитника) не означает право выбирать в качестве защитника любое лицо по усмотрению подозреваемого или обвиняемого и не предполагает возможность участия в уголовном процессе любого лица в качестве защитника. Закрепленное в статье 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации право пользоваться помощью адвоката (защитника) является одним из проявлений более общего права, гарантированного статьей 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждому человеку, - права на получение квалифицированной юридической помощи» [2]. Базируясь на этом положении, Конституционный суд РФ предельно четко ответил на указанный выше вопрос: «Гарантируя право на получение именно квалифицированной юридической помощи, государство должно, во-первых, обеспечить условия, способствующие подготовке квалифицированных юристов для оказания гражданам различных видов юридической помощи, в том числе в уголовном судопроизводстве, и, во-вторых, установить с этой целью определенные профессиональные и иные квалификационные требования и критерии. Участие в качестве защитника в ходе предварительного расследования дела любого лица по выбору подозреваемого или обвиняемого может привести к тому, что защитником окажется лицо, не обладающее необходимыми профессиональными навыками, что несовместимо с задачами правосудия и обязанностью государства гарантировать каждому квалифицированную юридическую помощь»*. Впоследствии Конституционный суд РФ еще раз подтвердил свою позицию, указав, что применительно к подозреваемым и обвиняемым Конституция РФ связывает реализацию права на получение квалифицированной юридической помощи именно с помощью адвоката [3].
Ответ на второй вопрос оказался не столь однозначным. С одной стороны, буквальное толкование указанной нормы (в ч. 1 ст. 49 УПК РФ употреблен термин «могут быть допущены») привело Европейский суд по правам человека к выводу о том, что рассматриваемое полномочие суда является полностью дискреционным, т.е. судья может по своему усмотрению решать вопрос о допуске лица, не являющегося адвокатом, в качестве защитника.
С другой стороны, системное толкование рассматриваемого положения ст. 49 УПК РФ привело Конституционный суд РФ к несколько иному выводу. В своем Определении от 22 апреля 2004 г. № 160-0 по жалобе Попова М.Е. Конституционный суд РФ отметил следующее: «Приглашение по ходатайству обвиняемого для участия в судебном заседании в качестве его защитника - наряду с адвокатом - одного из близких родственников или иного лица прямо предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством. как один из способов защиты от предъявленного обвинения. Поскольку такой способ защиты не только не запрещен, но и прямо предусмотрен в законе, отказ суда в предоставлении обвиняемому возможности воспользоваться им может иметь место лишь при
наличии существенных к тому препятствий, в том числе в связи с наличием предусмотренных уголовно-процессуальным законом обстоятельств, исключающих участие защитника в производстве по уголовному делу...» [4].
Очевидно, что такой подход исключает понимание полномочия суда по рассматриваемому вопросу как дискреционного, поскольку связывает возможность отказа «иному лицу» в допуске в качестве защитника лишь по указанным в УПК РФ основаниям. На наш взгляд, эта позиция более точно отражает смысл рассматриваемого положения ст. 49 УПК РФ, нежели изложенный подход Европейского суда по правам человека.
Согласно ст. 51 УПК РФ участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если: подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в порядке, установленном ст. 52 УПК РФ; подозреваемый, обвиняемый является несовершеннолетним; подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту; судебное разбирательство по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях проводится в отсутствие подсудимого, который находится за пределами территории Российской Федерации и (или) уклоняется от явки в суд, если это лицо не было привлечено к ответственности на территории иностранного государства по данному уголовному делу (ч. 5 ст. 247 УПК РФ); подозреваемый, обвиняемый не владеет языком, на котором ведется производство по уголовному делу; лицо обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь; уголовное дело подлежит рассмотрению судом с участием присяжных заседателей; обвиняемый заявил ходатайство о рассмотрении уголовного дела в особом порядке (гл. 40 УПК РФ).
При этом если защитник не приглашен самим подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого, то дознаватель, следователь или суд обеспечивают участие защитника в уголовном судопроизводстве.
В этой связи Верховным судом Российской Федерации указано, что судам надлежит обеспечивать выполнение требований закона об участии в уголовном судопроизводстве защитника. Его участие обязательно, если подозреваемый или обвиняемый не отказался от него в порядке, установленном ст. 52 УПК РФ. При этом участие в производстве по уголовному делу обвинителя (государственного обвинителя) не является обязательным условием участия в уголовном судопроизводстве защитника, поскольку обвиняемый (подсудимый) вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника. В таких случаях суду необходимо выяснить причину отказа от защитника и установить, не был ли такой отказ вынужденным, обусловленным, например, соображениями материального порядка. Отказ от защитника может быть принят судом, если будут выяснены причины отказа от защитника, а его участие в судебном заседании фактически обеспечено судом. При принятии отказа от защитника суду надлежит в определении (постановлении) мотивировать свое решение [5].
Вынесение приговора с соблюдением процедур, установленных УПК РФ, не может рассматриваться как нарушение прав подсудимого на защиту, если отказ от защитника был заявлен в письменном виде или отражен в протоколе соответствующего процессуального действия.
При этом ст. 51 УПК РФ может быть дополнена еще одной нормой в целях реального гарантирования защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения и ограничения ее прав и свобод как назначения уголовного судопроизводства. Так, ч. 1 ст. 51 УПК РФ следует дополнить еще одним пунктом, когда участие защитника в уголовном деле обязательно, - это в случае применения к подозреваемому или обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу. Данная норма необходима ввиду того, что подозреваемый, обвиняемый не смогут самостоятельно собирать и представлять предметы и документы в свою защиту для приобщения к материалам дела, находясь в изоляции, а защитника, который мог бы собирать оправдательные доказательства, соответственно, не будет. Таким образом, лицо лишается защиты от необоснованного обвинения, а, соответственно, не реализуется уголовно-процессуальная функция защиты, чего нельзя допустить.
Кроме того, в целях полноценной реализации уголовно-процессуальной функции защиты, повышения качества обеспечения защиты личности, вовлекаемой в сферу производства по уголовным делам, необходимы и иные изменения содержания отдельных статей уголовно-процессуального закона.
Так, согласно ст. 49 УПК РФ защитник участвует в уголовном деле: с момента вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого; с момента возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица; с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления (в случаях, предусмотренных ст. 91 и 92 УПК РФ, или применения к нему в соответствии со ст. 100 УПК РФ меры пресечения в виде заключения под стражу); с момента вручения уведомления о подозрении в совершении преступления; с момента объявления лицу, подозреваемому в совершении преступления, постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы; с момента начала
осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления.
Однако, на наш взгляд, последнее положение ст. 49 УПК РФ о том, что защитник участвует в деле с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления, противоречит Постановлению Конституционного суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года № 11 «По делу о проверке конституционности положений части 1 статьи 47 и части 2 статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» [6] и не позволяет реализовать право на защиту лицу, подозреваемому в совершении преступления фактически, но не имеющего официального процессуального статуса подозреваемого. В данном случае либо следует при применении п. 5 ч. 3 ст. 49 УПК РФ иметь в виду подозреваемого не в узком, технико-юридическом смысле, придаваемом ему ч. 1 ст. 46 УПК, а в том смысле, о котором речь идет в п. 2 и 3 названного Постановления Конституционного су-да России; либо изложить п. 5 ч. 3 ст. 49 УПК РФ в такой редакции, чтобы защитник был допущен к участию в деле с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, вовлекаемого в производство по уголовному делу.
Перед рассмотрением функций защитника в уголовном судопроизводстве необходимо отметить, что уголовно-процессуальное законодательство предоставляет защитнику ряд полномочий, реализация которых является процессуальной гарантией осуществления им всех своих функций.
Во-первых, к таким полномочиям относится право защитника на свидания с подозреваемым и обвиняемым без ограничения их количества и продолжительности (п. 1 ч. 1 ст. 53 УПК РФ).
Перед первым и любым последующим допросом, а также перед любым следственным действием защитник вправе иметь с обвиняемым свидание наедине, конфиденциально, без ограничения его продолжительности (п. 9 ч. 4 ст. 47 УПК РФ).
В случае необходимости производства процессуальных действий с участием подозреваемого продолжительность свидания свыше двух часов может быть ограничена дознавателем, следователем, прокурором с обязательным уведомлением об этом подозреваемого и его защитника. Ограничения не могут сократить свидание на срок менее двух часов. Естественно, защитник и подозреваемый по собственной инициативе могут ограничиться и меньшим временем (ч. 4 ст. 92 УПК РФ).
Буквальное толкование закона позволяет сделать вывод, что нельзя прерывать уже начавшееся следственное действие для предоставления свидания с целью получения консультаций, поскольку получение кратких консультаций предусмотрено законом в присутствии лица, производящего расследование (ч. 2 ст. 53 УПК РФ).
Однако, на наш взгляд, данная норма не отвечает потребностям защиты прав и законных интересов лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование. Поэтому в УПК РФ должно найти отражение положение, согласно которому при проведении следственного действия возможно делать перерыв для конфиденциальных консультаций обвиняемого с защитником.
Конфиденциальное свидание наедине с обвиняемым защитнику должно быть предоставлено после предъявления обвинения, но до начала его допроса, если об этом просит обвиняемый или ходатайствует защитник. Такая беседа им необходима для уяснения смысла содержания постановления и выяснения позиции обвиняемого в отношении предъявленного обвинения.
Во-вторых, осуществление защитником процессуальных функций обеспечивает такое его полномочие, как право на ознакомление с материалами уголовного дела. Это право имеет международно-правовую природу. Пункт «Ь» § 3 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод предоставляет право обвиняемому и его защитникам иметь достаточное время и возможности для подготовки к защите. В УПК РФ закреплена такая модель реализации этого права, которая предусматривает неограниченный доступ стороны защиты к материалам дела лишь после принятия решения об окончании предварительного расследования (ст. 217 УПК РФ). До этого момента защитник вправе знакомиться лишь с ограниченным кругом процессуальных документов, ознакомление с которыми обусловлено необходимостью осуществления защиты обвиняемого (подозреваемого) применительно к конкретным следственным или иным процессуальным действиям. Так, еще до окончания расследования защитник вправе ознакомиться с рядом процессуальных документов, а именно: с протоколами тех следственных действий, в которых участвовал его подзащитный, а также он сам; с документами, которые предъявлялись или должны были предъявляться подозреваемому или обвиняемому; с протоколом задержания и постановлением об избрании меры пресечения; с материалами, направляемыми в суд в подтверждение законности и обоснованности применения к подзащитному задержания или заключения под стражу в качестве меры пресечения и продления срока содержания под стражей. При этом защитник вправе делать пометки, выписывать сведения из указанных документов.
В этой связи Конституционный суд Российской Федерации в Определении от 21 декабря 2000 года № 285-0 [7] пояснил, что непременной составляющей права на судебную защиту является обеспечение заинтересованным лицам возможности представить суду доказательства в обоснование своей позиции, а также высказать мнение относительно позиции, занимаемой противоположной стороной, и приводимых ею доводов. Участник процесса, не ознакомившийся с вынесенным в отношении него решением и его обоснованием, не в состоянии не только должным образом аргументировать свою жалобу на это решение, но и правильно определить, будет ли обращение в суд отвечать его интересам. Поэтому для обеспечения возможности судебного обжалования постановлений следователя, которыми нарушаются права личности, обвиняемому должен быть предоставлен доступ к соответствующей информации, а форма и порядок ознакомления с материалами избираются следователем, прокурором или судом в пределах, исключающих опасность разглашения следственной тайны.
Рассмотренные полномочия защитника гарантируют надлежащее осуществление им основной функции в уголовном судопроизводстве - функции защиты, которая состоит из трех подфункций (частных функций).
Первая подфункция - это участие защитника в доказывании. Она включает в себя следующие группы действий, осуществляемых защитником в уголовном судопроизводстве:
1. Собирание и (или) представление доказательств.
Как справедливо отмечает И.А. Антонов, совершенствуя нравственное содержание уголовно-процессуального закона, российские правотворцы верно предусмотрели в качестве дополнительной гарантии защиты личности от незаконного и необоснованного уголовного преследования и обвинения положения ч. 3 ст. 86 УПК РФ о праве защитника самостоятельно собирать доказательства путем получения предметов, документов, иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии [8, с. 257].
В части 3 статьи 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 31 мая 2002 года еще более подробно изложены права адвоката по собиранию доказательств. Это право собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе: 1) запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов государственной власти, местного самоуправления, общественных объединений, а также иных организаций. Указанные органы и организации обязаны в порядке, установленном законодательством, выдавать адвокатам запрошенные им документы или их копии; 2) опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу; 3) собирать и представлять предметы и документы, которые могут быть признаны вещественными и иными доказательствами, в порядке, установленном законодательством Российской Федерации; 4) привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи [9].
Приведенные положения законодательства вызвали бурную научную дискуссию по вопросу о том, собирает ли адвокат доказательства или только сведения о фактах, которые могут стать доказательствами, лишь после приобщения к материалам уголовного дела.
Все авторы, участвующие в этой дискуссии, разделились на два лагеря. Одни полагают, что, несмотря на прямое указание в законе, адвокат доказательства не собирает. Так, И.Б. Михайловская утверждает: «Сведения, собранные адвокатом, не являются доказательствами. Таковыми они могут стать лишь после проведения соответствующих процессуальных действий прокурором, следователем, дознавателем или судом» [10, с. 101].
Эту позицию разделяют В. Фалилеев и Ю. Гармаев, которые считают, что даже если защитник получит по результатам опроса сведения, интересующие сторону защиты, то они станут допустимыми доказательствами тогда, когда компетентные субъекты допросят это лицо [11, с. 91].
Иного мнения Б.Т. Безлепкин, полагающий, что защитник собирает именно доказательства [12, с. 141].
Этого же подхода придерживается Е.Г. Мартынчик, утверждающий, что «защитник не только выявляет, собирает и фиксирует сведения, необходимые для осуществления защиты, но и вправе получать предметы, документы, привлекать специалиста для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов (п. 3 ч. 1 ст. 53, ч. 1 ст. 58 УПК). Выявленные и собранные адвокатом в предусмотренном законом порядке сведения, предметы, документы по закону являются допустимыми, а с момента приобщения их к делу становятся материалами дела» [13, с. 68].
На наш взгляд, по действующему уголовно-процессуальному законодательству Российской Федерации лишь властно-волевая деятельность дознавателя, следователя, прокурора и судьи (суда), осуществляемая в соответствующий период нахождения уголовного дела в производстве каждого из названных должностных лиц (государственных органов), влечет появление в материалах уголовного
дела доказательств, т.е. сведений, облеченных в установленную законом процессуальную форму, а потому допустимых.
Иные участники уголовного судопроизводства, не наделенные уголовно-процессуальным законом властно-распорядительными полномочиями, но имеющие в исходе дела личный либо представляемый интерес (подозреваемый, обвиняемый, их защитники и законные представители, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители и законные представители), вправе участвовать в доказывании по делу любыми способами, прямо не запрещенными законом, в том числе представлять сведения, которые впоследствии могут стать доказательствами по уголовному делу.
Из изложенного следует, что, например, результат опроса защитником лица с его согласия, оформленный письмом, протоколом опроса либо иным способом, форма которого законом не определена, имеет для дознавателя, следователя, прокурора и суда лишь ориентирующее значение. Составленный защитником документ, фиксирующий содержание сведений, носителем (источником) которых является свидетель, вне зависимости от его названия (протокол опроса, заявление и проч.), ни при каких условиях не может стать уголовно-процессуальным доказательством, в том числе иным документом, поскольку защитник не наделен законом облекать имеющие отношение к уголовному делу сведения в уголовно-процессуальную форму.
Реализация защитником рассматриваемой функции вызвала еще один, не менее важный, вопрос: насколько соотносится с принципами уголовного процесса отсутствие у защитника обязанности представлять следователю доказательства, полученные им на стадии предварительного следствия (либо сведения о таких доказательствах)?
По мнению авторов из рабочей группы Генеральной прокуратуры Российской Федерации, такое положение закона полностью соответствует принципу обеспечения права на защиту, позволяющему использовать любые не запрещенные законом способы защиты, вследствие чего «защитник не обязан представлять добытые им доказательства в стадии предварительного расследования. Их он может представить в суд. Представленные доказательства подлежат проверке в ходе судебного следствия» [14, с. 11].
Противоположную позицию высказывает И.А. Антонов, который пишет, что для восстановления баланса стороны обвинения и защиты, для предотвращения нарушений принципов уголовного процесса, для нравственного совершенствования уголовно-процессуальной деятельности следует предусмотреть в ст. 86 УПК РФ обязанность защитника представлять следователю доказательства, полученные на стадии предварительного расследования, для приобщения к материалам дела [15, с. 6466].
С последней точкой зрения трудно согласиться хотя бы потому, что подобная процессуальная конструкция, закрепленная ранее в ч. 6 ст. 234 УПК РФ, уже была предметом проверки Конституционным судом РФ, который признал ее неконституционность, что повлекло отмену этой нормы законодателем.
Очевидно, что такая позиция полностью исключает установление для стороны защиты каких-либо ограничений применительно к моменту представления собранных доказательств.
2. Заявление ходатайств о получении (истребовании) дополнительных доказательств - допросе дополнительных свидетелей, назначении экспертизы и т.п. Поскольку возможностей для самостоятельного собирания доказательств у стороны защиты намного меньше, чем у стороны обвинения, то такой способ является основной формой участия стороны защиты в доказывании.
Здесь, однако, важно учитывать то обстоятельство, что в ходе предварительного расследования следователь и дознаватель фактически имеют возможность отказать в удовлетворении соответствующего ходатайства защитника, если сочтут, что обстоятельства, о которых ходатайствует защитник, не имеют значения для данного уголовного дела; при этом они могут воспользоваться своим правом отказа в целях ущемления стороны защиты, что может повлечь за собой, как следствие, обвинительный уклон в производстве по уголовному делу и необоснованное обвинение. В связи с этим важно заслуженно отметить стремление законодателя избежать подобного нежелательного исхода и внесение в содержание уголовно-процессуального закона следующих норм. Так, по окончании предварительного расследования и ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела следователь обязан выяснить, какие свидетели, эксперты, специалисты подлежат вызову в судебное заседание для допроса и подтверждения позиции стороны защиты (ч. 4 ст. 217 УПК РФ). В обвинительном заключении указывается перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты (п. 6 ч. 1 ст. 220 УПК РФ). Кроме того, к обвинительному заключению прилагается список подлежащих вызову в судебное заседание лиц со стороны защиты с указанием их места жительства и (или) места нахождения (ч. 4 ст. 220 УПК РФ). Суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон (ч. 4 ст. 271 УПК РФ). Таким образом, защитник имеет практическую возможность
добиться допроса ранее опрошенных им лиц в судебном разбирательстве, даже если следователь и дознаватель отказали ему в этом на предварительном расследовании.
3. Участие в следственных действиях.
Участие адвоката в следственных действиях неравнозначно формальному присутствию при их производстве. Защитник в силу ч. 2 ст. 53 УПК РФ получил право задавать вопросы допрашиваемым лицам с разрешения следователя. Следователь обязан занести в протокол как вопросы защитника, так и ответы на них. Если защитник сочтет, что записи сделаны неполно или неточно, он может потребовать внести в протокол письменные замечания по этому поводу. Следователь вправе отвести вопросы защитника, но обязан занести отведенные вопросы в протокол. Причем право задавать вопросы не относится лишь к допросу подсудимого, но к любым следственным действиям, в которых участвует защитник.
Возможность консультаций с защитником при допросе также влияет на ход дела. Нередко следователи используют наводящие вопросы, затем протоколируя их в другой форме. Защитник вправе рекомендовать подзащитному не отвечать на подобные вопросы.
Среди адвокатов существует мнение, что в знак протеста против применения следователем незаконных тактических приемов можно отказаться от подписи протокола допроса или другого следственного действия. Думается, адвокату следует настаивать на внесении в протокол письменных замечаний, вызванных применением недозволенных тактических приемов. Если защитник задавал вопросы и получал на них ответы, записанные следователем в протокол, сделал письменное замечание по поводу производства следственного действия или фиксации его результатов, то нет оснований отказываться от подписания протокола.
Необходимо ли ему участвовать в следственных действиях, решает сам защитник. Однако он обязан это делать, если подзащитный изъявил такое желание, а также в случаях обязательного участия в уголовном судопроизводстве. Право защитника на участие во всех следственных действиях с участием подозреваемого или обвиняемого или производимых по их ходатайству должно быть гарантировано обязанностью следователя своевременно уведомить защитника о времени и месте их производства.
Вторая подфункция защитника - это оспаривание (опровержение) обвинения, которое представляет собой логическое обоснование своей позиции (оспаривание доказанности обвинения, свое истолкование доказательств, выдвижение версий и т.п. ).
Реализуется эта подфункция при заявлении ходатайств о принятии определенных процессуальных решений, в выступлениях в прениях сторон, при обжаловании приговора или другого судебного решения и др.
На реализацию защитником этой функции распространяется общее правило, закрепленное в п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК РФ, согласно которому любое используемое средство защиты не должно быть запрещено законом.
В этой связи применительно к рассматриваемой функции защитника возникла острая проблема при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей. На практике защитники, выступая в прениях, нередко оспаривают обвинение, ссылаясь на возможность совершения преступления иным лицом. Верховный суд РФ признает такой способ аргументации в суде присяжных неприемлемым, поскольку он противоречит ч. 1 ст. 252 УПК РФ и способен оказать негативное влияние на их вердикт.
Третьей подфункцией защитника является защита иных прав и интересов обвиняемого (подозреваемого). Защитник обязан не только оспаривать (опровергать) обвинение, но и защищать иные интересы подзащитного, прямо не связанные с защитой от предъявленного обвинения (подозрения). И эта его деятельность образует самостоятельную функцию, выходящую за рамки как функции защиты (в традиционном, узком, ее понимании как защиты от обвинения), так и упомянутой сквозной функции.
Рассматриваемая функция защитника чаще всего реализуется через обжалование им различных действий и решений, ограничивающих иные права обвиняемого (подозреваемого): оспаривание (обжалование) меры пресечения и иных мер процессуального принуждения (например, наложения ареста на имущество), обжалование нарушений иных прав подзащитного (например, нарушение сроков следствия или иных сроков - предъявления обвинения) и т.д.
Важное значение для практики осуществления защитником указанной процессуальной функции имеет толкование процессуального закона, изложенное в Постановлении Пленума Верховного суда РФ № 1 от 10 февраля 2009 г. «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ». В указанном Постановлении Пленума Верховный суд РФ особо подчеркнул, что при проверке законности и обоснованности решений и действий (бездействия) дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора судья не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела (п. 1). Очевидно, что защитник, обжалуя нарушения иных прав обвиняемого или подозреваемого в суд в порядке ст. 125 УПК РФ, не должен затрагивать указанные вопросы, поскольку они в любом случае не
будут предметом судебной проверки. Вместе с тем такое ограничение отсутствует в случае подачи защитником жалобы прокурору или руководителю следственного органа в порядке ст. 124 УПК РФ.
Литература
1. Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. М., 2000.
2. Постановление Конституционного суда РФ от 28 января 1997 года № 2-П «По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Б.В. Антипова, Р.Л. Гитиса и С.В. Абрамова» // Российская газета. 1997. 18 февраля.
3. Определение КС РФ от 5 декабря 2003 года № 446-О «По жалобам граждан Л.Д. Вальдмана, С.М. Григорьева и региональной общественной организации "Объединение вкладчиков "МММ" на нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"» // Вестник Конституционного суда Российской Федерации. 2004. № 3.
4. Определение КС РФ от 22 апреля 2004 года № 160-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Попова Михаила Евгеньевича на нарушение его конституционных прав положением ч. 2 ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс»
5. Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации от 5 марта 2004 года № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (ред. от 23.12.2008) // Российская газета. 2004. 25 марта.
6. Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 27. Ст. 2882.
7. Определение Конституционного суда Российской Федерации от 21 декабря 2000 года № 285-О «По жалобе гражданина Панфилова Руслана Петровича на нарушение его конституционных прав статьей 92 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 10. Ст. 994.
8. Антонов И.А. Нравственно-правовые начала уголовно-процессуальной деятельности (теоретические идеи и правоприменительная практика): Дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2005.
9. Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 23. Ст. 2102.
10. Михайловская И.Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства (уголовно-процессуальная форма). М., 2003.
11. Фалилеев В., Гармаев Ю. Пределы полномочий защитника по собиранию доказательств (взгляд с позиции стороны обвинения) // Уголовное право. 2003. № 1.
12. Безлепкин Б.Т. Уголовный процесс России. М., 2003.
13. Мартынчик Е.Г. Адвокатское расследование в уголовном процессе. Теоретико-методологические основы доктрины адвокатского расследования. М., 2009.
14. 200 ответов на вопросы, поступившие от прокуроров субъектов Российской Федерации, управлений Генеральной прокуратуры Российской Федерации в федеральных округах по применению нового уголовно-процессуального законодательства // Рабочая группа Генеральной прокуратуры Российской Федерации. М., 2002.
15. Антонов И.А. Нравственно-правовые начала уголовно-процессуальной деятельности (теоретические идеи и правоприменительная практика): Дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2005.
