CC BY
285
9.12. ПРИНЦИПЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ОКАЗАНИЯ МЕДИЦИНСКИХ УСЛУГ С ПРИМЕНЕНИЕМ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ РЕПРОДУКТИВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
Горбунова Ольга Викторовна, аспирант
Место учебы: Волжский университет им. В.Н. Татищева
Аннотация
Задача: Целью написания представленной работы выступили определение, анализ и обобщение принципов правового регулирования медицинских услуг с применением вспомогательных репродуктивных технологий на уровне отечественного, зарубежного и международного права. О влиянии принципов законодательного регулирования и важности разработки отраслевого законодательства в сфере применения вспомогательных репродуктивных технологий говорит Луиза Джонсон (Louise Johnson, Австралия).
Модель: Методология проведенного исследования включила в себя такие методы как сравнительный, метод систематизации, анализ судебной практики и анкетирование сотрудников медицинской организации, оказывающей услуги с применением вспомогательных репродуктивных технологий.
Выводы: В результате исследования автор обозначает перечень принципов, возможных к закреплению на законодательном уровне, а также раскрывает содержание и допустимые пределы толкования каждого из них. Раскрывается многообразие возможного регулирования такой сферы отношений как вспомогательная репродукция человека. Обозначается социальная, этическая значимость репродуктивных технологий в современном российском обществе. Подчеркивается необходимость разработки специального законодательства в целях соблюдения принципа правовой определенности.
Рамки исследования: исследование проводилось с использованием отечественного и зарубежного опыта правового регулирования заявленной сферы общественных правоотношений с привлечением судебной практики России и государств-членов Совета Европы.
Практическое значение: Результаты проведенного исследования могут быть приняты во внимание как при разработке отраслевого законодательства, так и при разработке проектов договоров на оказание медицинских услуг с применением вспомогательных репродуктивных технологий (экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО), криоконсервация (хранение эмбриона человека).
Социальные последствия: Разработка специального законодательства в области применения репродуктивных технологий обеспечит реализацию принципа правовой определенности в обществе, приведет к уменьшению конфликтных ситуаций между лицами, участвующими в этих отношениях, может повлечь увеличение числа рождения детей в России (по сведениям Луизы Джонсон - в Австралии число таких детей составляет 4%).
Оригинальность: В работе определена важность законодательного закрепления принципов правового регулирования применения репродуктивных технологий, определен круг вопросов, которые могут быть разрешены законодателем, а до их законодательного закрепления - могут определяться и разрешаться участниками правоотношений непосредственно в договоре.
Ключевые слова: гражданско-правововое регулирование, принципы, медицинские технологии, вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ), экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО), биоэтика, эмбрион человека, криоконсервация эмбриона, хранение эмбриона, in vitro, исследования эмбрионов, равенство мужчин и женщин, благополучие ребенка, запрет на торговлю людьми.
PRINCIPLES OF LEGAL REGULATION OF MEDICAL SERVICES WITH THE USE OF ASSISTED REPRODUCTIVE TECHNOLOGIES
Gorbunova Olga Viktorovna, post-graduate student Study place: Volzhsky University named after V. N. Tatishchev
Annotation
Objective: the purpose of this work was to define, analyze and generalize the principles of legal regulation of medical services with the use of assisted reproductive technologies at the level of domestic, foreign and international law. Louise Johnson (Australia) spoke about the impact of the principles of legislative regulation and the importance of the development of industry legislation in the field of assisted reproductive technologies.
Model: the Methodology of the study included such methods as comparative, systematization, analysis of judicial practice and questioning of employees of the medical organization providing services with the use of assisted reproductive technologies.
Conclusions: as a result of the study, the author identifies a list of principles that can be enshrined at the legislative level, as well as reveals the content and permissible limits of interpretation of each of them. The variety of possible regulation of such sphere of relations as auxiliary reproduction of the person is revealed. The social and ethical significance of reproductive technologies in the modern Russian society is indicated. The necessity of developing special legislation in order to comply with the principle of legal certainty is emphasized.
Scope of the study: the study was conducted using domestic and foreign experience of legal regulation of the declared sphere of public relations with the involvement of judicial practice of Russia and member States of the Council of Europe. Practical value: The results of the conducted research can be taken into account both in the development of sectoral legislation and in the development of draft contracts for the provision of medical services with the use of assisted reproductive technologies (in vitro fertilization (IVF), cryopreservation (storage of the human embryo).
Social consequences: the Development of special legislation in the field of reproductive technologies will ensure the implementation of the principle of legal certainty in society, will reduce conflict situations between persons involved in these relations, may lead to an increase in the number of births in Russia (according to Louise Johnson - in Australia, the number of such children is 4%). Originality: the paper defines the importance of legislative consolidation of the principles of legal regulation of the use of reproductive technologies, defines a range of issues that can be resolved by the legislator, and before their legislative consolidation - can be determined and resolved by the participants of legal relations directly in the contract.
Keywords: civil law regulation, principles, medical technologies, assisted reproductive technologies (art), in vitro fertilization (IVF), bioethics, human embryo, embryo cryopreservation, embryo storage, in vitro, embryo research, gender equality, child welfare, prohibition of human trafficking.
Вспомогательные репродуктивные технологии - явление относительно новое для законодательства не только России, но и для многих других государств. Эти технологии, позволяя преодолеть проблемы бесплодия, способны помочь бесплодным гражданам стать родителями, медицинской организации -получить доход, государству - получить улучшение демографической ситуации. Казалось бы, для всех - одни только плюсы, но при ближайшем рассмотрении - в этих технологиях таится множество правовых и этических вопросов. Тот период развития, в котором находятся сейчас эти общественные отношения, не позволяют даже ограничить круг этих вопросов. Тем важнее начать исследование проблемы правового регулирования с разработки и закрепления основополагающих принципов, для дальнейшего установления этих принципов на уровне законодательства.
О принципах правового регулирования применения репродуктивных технологий можно найти разрозненные упоминания в различных источниках, начиная с судебных актов, принятых в России или в других странах и заканчивая практикой Европейского суда по правам человека. Вот как характеризует эту ситуацию Европейский суд по правам человека: Государства используют различные подходы к регулированию технической возможности существования отсрочки между оплодотворением и имплантацией (...), в зависимости от особенностей их религиозной, социальной и политической культуры. По вышеуказанным причинам (...) каждое государство должно самостоятельно принимать решение о том, какие принципы и политика должны применяться в данной специфической области [4, с. 22-23]. Сегодня, применительно к Российской Федерации можно констатировать, что законодательно закрепленных, понятных и доступных для граждан основополагающих принципов законодатель не закрепил.
Настоящая работа имеет целью осветить и обобщить основные взгляды, встречаемые в литературе, проанализировать их для дальнейшей разработки возможного законодательного закрепления в Российской Федерации.
Традиции и тенденции развития современного российского общества, с учетом международной судебной практики позволяют говорить о нескольких принципах, на основе которых
могло бы развиваться отечественное законодательство в сфере правового регулирования вспомогательных репродуктивных технологий (далее по тексту - ВРТ) при соответствующем выборе законодателя:
1. Свобода определения способов использования своих репродуктивных прав родителями;
2. Презумпция возможности родиться для эмбриона (уже созданного в пробирке);
3. Принцип равенства мужчин и женщин;
4. Свобода договора;
5. Принцип благополучия каждого ребенка[12, с. 26, п. 76]1
6. Запрет на использование эмбрионов в промышленных и (или) исследовательских целях; 7. Запрет на «торговлю людьми», включая торговлю эмбрионами.
Соотношение принципов и выставление первостепенной, превалирующей роли одного принципа над другим должны быть определены законодателем. На сегодняшний день - это вопросы спорные, решаемые отечественными теоретиками, зарубежными законодателями и судебными инстанциями совершенно по-разному.
Первый принцип - свобода определения способов использования своих репродуктивных прав - основан на общепризнанном праве на уважение личной и семейной жизни (ст. 8 Европейской Конвенции «О защите прав человека и основных свобод»). Выражаться он может, а подчас и должен в письменных документах, в специальном распоряжении - на случай утраты дееспособности или смерти, или на случай изменения своего желания быть родителем - письменный отказ от хранения или продолжения курса экстракорпорального оплодотворения (далее по тексту - ЭКО) с применением его/ее биоматериала.
Основополагающим и первоначальным документом, используемым в отечественной практике является информированное добровольное согласие на участие в программе ЭКО или на применение иных методов ВРТ. Информированное
1 В Постановлении ЕСПЧ вскользь упоминается данный принцип в вопросе о том, должен ли рождаться ребенок у мужчины, который отбывал 15-летний срок лишения свободы с помощью ЭКО - с учетом того, что он (отец) не сможет участвовать в его воспитании, но его жена находилась на свободе и могла бы заботиться о ребенке.
добровольное согласие приобретает особую актуальность в тех случаях, когда кто-то из будущих родителей не становиться участником договора на оказание медицинской услуги по ВРТ. Подобное развитие отношений является нормой в отечественной практике - пациентом и участником договора в большинстве случаев становится женщина, а ее сожитель или супруг подписывают добровольное информированное согласие.
Анкетирование, проведенное автором данной работы в одной из клиник по оказанию медицинских услуг с ВРТ, показало, что супруг/партнер женщины единожды дает информированное добровольное согласие на применение методов ЭКО и может являться стороной договора хранения эмбриона, который, как правило, в данной клинике, заключается на 1 год. При проведении подсадки эмбриона в течение этого года - согласие супруга/партнера на имплантацию не требуется. Только после истечения срока договора хранения медицинская организация предлагает подписание соглашения о продлении договора хранения эмбрионов обоим супругам/партнерам.
Классическим примером приоритета права каждого на уважение его личной и семейной жизни в практике Европейского суда по правам человека (далее по тексту - ЕСПЧ) стало дело «Эванс против Соединенного королевства»[16], однако необходимо учитывать, что ЕСПЧ рассматривало вопрос о соотношении законодательства Англии со ст. 8 Европейской конвенции в вопросах о допустимости норм закона, которые позволили бывшему партнеру истицы отозвать свое согласие на хранение эмбрионов. Для решения подобных вопросов ЕСПЧ всегда соизмеряет законодательство государства-участницы на предмет соответствия «пределам свободы усмотрения государства». Следует заметить, что официальный толкователь Европейской конвенции неоднократно констатировал «отсутствие консенсуса среди стран - членов Совета Европы по решению моральных и этических проблем в условиях динамического развития медицины» [2].
Основные возможности принципа уважения личной и семейной жизни можно свести к двум диаметрально противоположным подходам:
1. Возможность отзыва согласия на хранение и имплантацию эмбриона в любой момент до имплантации (как было в деле Эванс против Соединенного королевства). Подобное положение предусмотрено законодательствами Дании, Франции, Греции, Нидерландов и Швейцарии.
2. Невозможность отзыва согласия на хранение и имплантацию эмбриона после оплодотворения (после создания эмбриона в пробирке) - установлено в законодательствах Австрии, Эстонии[4].
И если первый подход обусловлен исключительно личной свободой каждого определять свое желание стать родителем, то для доказательства логичности второго подхода очень подходит яркий пример, приводимый судьей ЕСПЧ от России Д.И. Дедовым, который говорит следующее: если «бывший муж не может потребовать аборта, когда ребенок начал развиваться внутри матери, так почему же эмбрион (в пробирке) не имеет таких же прав на жизнь, как и плод внутри матери?» [2].
Смежным с данным принципом и немаловажным является вопрос о том, что будет происходить с эмбрионами, если между супругами/мужчиной и женщиной утеряно согласие или истек срок хранения эмбрионов. Здесь допускается два подхода - 1. переход прав на определение судьбы эмбриона к медицинскому учреждению (в этом случае мать автоматически теряет право на эмбрион), или 2. определение судьбы эмбри-
она - письменным предварительным распоряжением доноров. Путь от первого варианта ко второму прошло законодательство Англии, где в период с 1987 года до принятия в 1990 году Акта «Об оплодотворении человека и эмбриологии» [11] Правительство выдвинуло предложение, в соответствии с которым «закон должен основываться на четком принципе пер-востепенности желаний донора в течении срока хранения эмбрионов; по истечении данного срока право на их использование в других целях переходит к обладателю лицензии при условии предварительного согласия донора» [4].
В Российской Федерации законодательных установлений по этому вопросу нет, - в случае возникновения конфликтов между супругами - споры между ними решаются судами по разному: исходя из содержания договора (который разрабатывается медицинскими организациями самостоятельно), с применением аналогии закона, аналогии права и личного мнения судьи, что делает процедуру непонятной и многовариативной - роль законодателя фактически оказывается у медицинской организации, которая самостоятельно разрабатывает проект договора, который и будет являться единственным источником регулирования отношений, связанных с эмбрионом.
Второй принцип - презумпция возможности родиться для эмбриона. По нашему мнению этот принцип в России может основываться на двух аспектах - первое - это государственная политика России - политика, направленная на повышение уровня рождаемости, поддержку семьи, материнства и детства, второй аспект - личный - это рассмотрение информированного добровольного согласия потенциальных родителей как осознанного волевого акта, выражающего желание иметь ребенка и в отсутствие очевидно выраженного несогласия на подсадку эмбриона или на продолжение его хранения - должен работать принцип, направленный на реализацию беременности и рождение ребенка. За законодателем только остается разрешение такого немаловажного вопроса как: сможет ли женщина стать матерью своего эмбриона, если муж/партнер отказывается от продолжения цикла ВРТ или хранения эмбриона? Ведь если рассмотреть такого мужа как известного (не анонимного) донора спермы, то законодательство России уже могло бы защитить его от претензий на установление отцовства. Однако в подобной ситуации - женщине должны быть разъяснены последствия реализации курса ЭКО -невозможность установления отцовства, претензий на алименты на содержание ребенка, невозможность для ребенка наследовать за таким «отцом». Но, такое разъяснение, безусловно, должно начинаться не с клиники - медицинской организации, а с законодательства, которое и может возложить на клинику обязанность письменно разъяснять правовые последствия - это могло бы стать частью информированного добровольного согласия на подсадку эмбриона.
Третий принцип - принцип равенства мужчин и женщин при применении методов ВРТ не может рассматриваться столь однозначно: с одной стороны - равенство вне зависимости от пола закреплено в Конституции РФ, с другой стороны, физиологические и психологические особенности мужчин и женщин, их различия по репродуктивным возможностям предопределяют и различное правовое регулирование репродуктивных возможностей для мужчин и женщин. Запрещение в ст. 55 Закона «Об основах охраны здоровья граждан» [10] прибегать к методам ВРТ одиноким мужчинам по нашему мнению является оправданным. Тем не менее, если мужчина не одинок, и он на законных основаниях, как супруг (или сожитель) входит в
программу ВРТ, то здесь принципы равенства должны и могут реализовываться. Так, к примеру, при решении вопроса о судьбе криоконсервированного эмбриона, и мужчина, и женщина могут отказаться от продолжения хранения эмбрионов (с их последующей утилизацией или с переводом в статус донорских), при этом, при расхождении мнений мужчины и женщины в качестве вспомогательной может использоваться презумпция возможности рождения, - либо без установления правовой связи с родителем, который отказался от хранения, либо уже не генетической матерью, а женщиной (семейной парой), согласной на вынашивание, рождение и воспитание донорского эмбриона - то есть в пользу перевода эмбриона в статус донорского.
В любом случае, если один из супругов отказывается от продолжения хранения (отзывает свое согласие на подсадку эмбриона), его мнение обязательно для всех - вне зависимости от мнения и обстоятельств других лиц2[16]. Вопрос же о том, является ли отзыв согласия на хранение эмбриона руководством для утилизации эмбриона, или влечет за собой возможность рождения ребенка без установления отцовства, является вопросом, требующим скорейшего законодательного определения.
Законодательное закрепление принципа уважения личной жизни (по Европейской конвенции) может быть болезненным и негуманным для отдельных лиц. Поэтому столь важно, чтобы законодательно было прописано, и каждому лицу, который только собирается прибегнуть к методам ВРТ были понятны и доступны не только правовые последствия методов ВРТ и договора хранения эмбриона в частности, но и альтернативные возможности таких методов - например, хранение отдельного/личного биологического материала.
Четвертый принцип, который мы упомянули - принцип свободы договора - является исключительно цивилистиче-ским, в вопросах репродукции данный принцип дискуссионен [3, с. 137]. Тем не менее, судебная практика некоторых стран (как и российская) иногда прибегает к данному принципу для обоснования невозможности одностороннего отзыва согласия на хранение эмбрионов или на их подсадку[17]. Содержание его сводиться к следующему: если супруги однократно договорились об определении судьбы эмбрионов и/или о лице, который будет правомочен ее определять, то в будущем изменить эту договоренность можно только при достижении согласия между теми же лицами, которые участвовали в первом соглашении. Соответственно, при прекращении отношений супругов, изменении их отношения к рождению совместных детей, определяющей будет воля женщины, поскольку только от нее потребуется согласие на проведение имплантации эмбриона. Мужчина, теоретически, также может быть назван в договоре, как человек, определяющий судьбу эмбрионов, но если он становиться распорядителем эмбрионов, он сможет реализовать курс ВРТ только в случае, если найдется женщина, которая согласится войти с ним в программу и юридически стать матерью новорожденным детям.
Пятый принцип - принцип благополучия каждого ребенка. В п. 76 Постановления Большой Палаты Европейского суда по правам человека по делу «Диксоны против Соединенного
2 Как, например, было в деле Эванс против Соединенного Королевства Великобритании, где женщина после прохождения противоонко-логической терапии уже не имела возможности стать матерью с помощью своего биологичесекого материала, но муж отказался иметь с ней общих детей и отозвал свое согласие на хранение эмбрионов
Королевства» данный принцип был затронут в вопросе о том, должен ли у мужчины, отбывающего 15-летний срок лишения свободы, с помощью методов ЭКО рождаться ребенок - с учетом того, что отец (лишенный свободы) не сможет участвовать в его воспитании, но его жена находится на свободе и сможет заботиться о ребенке, в случае его появления[12, с. 26]. Тем самым, Большая Палата задалась вопросом защиты еще не зачатого ребенка и пробовала определить: благоприятно ли ребенку в данных обстоятельствах рождаться?
Вторая сфера казусов, в которых особую значимость приобретает данный принцип - это проблема детей в однополых браках (в странах, где они разрешены), или в иных нетрадиционных для России сожительствах. В деле «Гас и Дюбуа против Франции» заявительница обратилась в суд с требованием об удочерении дочери своей партнерши. ЕСПЧ рассмотрев жалобу, поддержал выводы судебных инстанций Франции о том, что «правовые последствия усыновления (в лесбийской паре) противоречили бы наилучшим интересам ребенка»[13].
Третья группа ситуаций, в которой следует задаваться вопросом об интересах ребенка и его благополучии, по нашему мнению, является посмертная (постмортальная) репродукция. Наиболее показательным примером сложных этических проблем является дело №2-2222/2011, М-1443/2011, рассмотренное Бабушкинским районным судом г. Москва в 2011 году. Гражданка К. обратилась в суд с требованием о признании отказа органа ЗАГС в регистрации факта рождения четверых детей незаконным. Требования были основаны на следующих фактах: сын гражданки К. был болен острым лейкозом, но очень хотел иметь детей. До прохождения курса химиотерапии он сдал свой генетический материал для криоконсерва-ции. После его смерти, его мать - гражданка К. распорядилась его генетическим материалом - она нашла донора яйцеклеток и двух суррогатных матерей. Беременности закончились благополучно рождением трех мальчиков и одной девочки. В орган ЗАГС гражданка К. обратилась с заявлением о регистрации факта рождения, с указанием ее (фактической бабушки) в качестве матери детей, а ее умершего сына - в качестве отца детей. Данный судебный прецедент рассматривается и анализируется И.В. Филимоновой[5] и А.Т. Боннер[1], но никто из указанных авторов не задается вопросом о судьбе этих детей: бабушка не состоит в браке, умерший отец детей, как следует из изложенных обстоятельств, в браке не состоял, - претенденток на роль молодой матери четверых детей нет. Как будут жить эти дети, если с бабушкой что-то случиться - непонятно. Можно ли и нужно ли было ее останавливать, когда она решилась на такой поступок? Как она предполагает обеспечить интересы детей в случае своей смерти?
Такие ситуации как нельзя нагляднее показывают сколь ценно для человека стать родителем, - с одной стороны, и сколь многообразны ситуации, в которых могут оказаться лица, желающие реализовать свое право на воспроизводство своих детей (и детей своих детей), с другой стороны. Европейский суд по правам человека, выступил же с постановкой вопроса о том, насколько благополучно будет в этих ситуациях ребенку.
Полагаем, что данный принцип лежит и в основе российского запрета на применение методов ВРТ одинокими мужчинами. Но этот принцип имеет в себе больший потенциал для развития, поскольку именно забота о детях должна быть определяющей в правовом регулировании вопросов рождаемости.
Шестой принцип - запрет на использование эмбрионов в промышленных, исследовательских целях. Основным между-
народным актом, регулирующим данный вопрос является Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины[9]. Российская Федерация данную Конвенцию не ратифицировала. Однако в п. 6 ст. 55 Закона об основах охраны здоровья закрепляется, что половые клетки, ткани репродуктивных органов и эмбрионы человека не могут быть использованы для промышленных целей. Статья 3 Закона «О биомедицинских клеточных продуктах» закрепляет в качестве принципов обращения клеточных продуктов недопустимость купли-продажи биологического материала; недопустимость создания эмбриона человека в целях производства биомедицинских клеточных продуктов; недопустимость использования для разработки, производства и применения биомедицинских клеточных продуктов биологического материала, полученного путем прерывания процесса развития эмбриона или плода человека или нарушения такого процесса. Тем самым, мы можем констатировать, что российский законодатель в части использования эмбрионов для исследовательских целей вводит запрет на создание в таких целях эмбрионов, а также использование биологического материала эмбрионов, чье развитие было остановлено по каким-либо причинам. Исполнение данного запрета должно предотвратить этические проблемы и риски спекуляции (перепродажи) гамет и эмбрионов в целях исследований. Особую остроту этические проблемы исследования эмбрионов приобрели после выделения в 1998 году эмбриональных стволовых клеток из зародышей человека в возрасте нескольких дней. Открытие эмбриональных стволовых клеток ... дало возможность получить идеальные донорские клетки для трансплантации, стать базой лечения тяжелейших болезней, которыми страдают миллионы людей в мире3 (например, болезни Пар-кинсона, диабета и сердечной недостаточности). Для изучения стволовых клеток, в некоторых странах разрешено использование эмбрионов, которые после программы ЭКО остались невостребованными. Так, коллектив авторов Висконсина (США) говорят о допустимости использования «пожертвованных» эмбрионов для исследовательских целей [8]. В Китае и Великобритании на законодательном уровне разрешены эксперименты на эмбрионах4. В Италии же, наоборот, запрет на передачу эмбрионов, полученных с помощью вспомогательных репродуктивных технологий, для проведения научных исследований, был введен статьей 13 Закона от 19 февраля 2004 г. N 40 и был предметом рассмотрения в деле "Парилло (Рат11о) против Италии". Европейский Суд посчитал, что в данном деле власти государства Италия не вышли за рамки свободы усмотрения и что, следовательно, по делу властями государства-ответчика не было допущено нарушения требований статьи 8 Конвенции[14].
Также, следует отметить, что исследования с участием эмбриона возможны в двух случаях - первая ситуация - это исследование самого эмбриона на предмет наличия патологий (заболеваний) в предимплантационный период, так называемая предимплантационная генетическая диагностика (ПГД) -широко применяемая медицинскими организациями, дополнительно оплачиваемая пациентами, и, естественно, разре-
3 Харченко Т.В., Мурзакматов М.А. Морально-этические проблемы эмбриологии и перинатальной медицины. Взгляд врача.//Журнал ак-шерства и женских болезней. Том ПН, выпуск 3/2004, с. 42 (С. 42-46)
4 http://www.pravmir.ru/genetikam-v-britanii-razreshili-eksperimentyi-s-сЬе^есР^Итн-етЬгюпатн/ Дата обращения 23.04.2018. http://polit.ru /аг^с1е/2016/05/02^_етЬгуо/ Дата обращения 23.04.2018 г.
шенная в России; вторая ситуация - исследования, направленные не на возникновение и развитие здоровой беременности у матери эмбриона, а на цели научные, медицинские, - на получение общеполезного результата в виде новых знаний. Эмбрионы, не использованные в ЭКО уничтожаются, «это закономерно приводит к вопросу, что является более гуманным: подвергать их разрушению или проводить научные исследования»^, с. 43] для поиска методов лечения инвалидизирую-щих заболеваний. Мы же склоняемся к тому, что наука должна развиваться на пользу человечеству, и наша страна может, в целях улучшения качества медицины, разрешить эксперименты на человеческих эмбрионах, но только разработав детальную нормативную базу, с созданием механизмов, позволяющих контролировать деятельность организаций, допускаемых к такой сложной сфере медицины.
Седьмой принцип - запрет на торговлю людьми может рассматриваться как принцип, на основе которого должно строиться не только законодательство о хранении эмбрионов, но и все законодательство о ВРТ. В части хранения эмбрионов - как замечает Д.И. Дедов (судья ЕСПЧ) «я не исключаю появления в будущем технологий, позволяющих вырастить ребенка в пробирке вне матери до момента полного развития»[2]. Суррогатное материнство уже является институтом, достаточно приближенным к возможности «торговли людьми», в связи с данным принципом ЕСПЧ уже как минимум дважды говорит о подобном явлении: в деле Р. против Бельгии (где ввоз ребенка, рожденного суррогатной матерью на территорию Бельгии был затруднен в течении 4 месяцев после рождения ребенка в связи с тем, что власти преследовали «разумную цель предупреждения преступлений, в частности, торговли людьми». Второе дело - Парадизо и Кампанелли против Италии, где итальянские власти, в ходе уголовного расследования установили факт того, что при использовании договора суррогатного материнства, заключенного в России, на территорию Италии гражданами Италии был ввезен ребенок, который не имел биологической связи ни с одним из заявителей по делу (ни с Парадизо, ни с Кампанелли). Было возбуждено уголовное дело - ребенок был помещен в приют для последующего усыновления^].
Подводя итоги проведенному анализу, следует отметить, что российское законодательство находится не только на начальной стадии применения вспомогательных репродуктивных технологий, но и в стадии становления законодательства, регулирующего такую сложную сферу медицины как репродукция. Мы лишь предприняли попытку проанализировать затрагиваемые судебной практикой прецеденты и возникающие на эмпирическом уровне проблемы правового регулирования, в то время как многие исследователи других государств рассматривают и анализируют историю становления законодательства, регулирующего ВРТ. Вот как с гордостью рассказывает о своем государстве австралийка Луиза Джонсон: «Виктория была первой юрисдикцией в мире по внедрению всеобъемлющего законодательства, регулирующего использование ВРТ в 1988 году. Штат Виктория была на переднем крае исследований и лечения с использованием ЭКО. Первая беременность ЭКО была достигнута в Виктории в 1973 году, за пять лет до того, как первый ребенок в мире в Европе, Луиза Браун, родилась в Соединенном Королевстве в 1978 году. Первый ребенок в Австралии, Кэндис Рид, родилась в Виктории в 1980 году. После этого рождения правительство Виктории учредило комитет в 1982 году для изучения социальных, этических и пра-
вовых вопросов, связанных с процедурами и исследованиями ЭКО в Виктории. Законодательство рассматривалось как способ защиты всех граждан и отдельных лиц, подвергающихся лечению ЭКО. Законодательство позволило добиться прогресса в области медицинских технологий в рамках этических и правовых норм»[7, с. 10].
Остается только пожелать столь же продуктивной работы по разработке соответствующего законодательства и российскому законодателю.
Предложенные принципы представлены открытым перечнем, являются авторскими, но основанными на принципах гуманизма и желании сохранить максимальное число жизней людей, зародившихся «в пробирке».
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 85,62 %.
Список литературы:
1. Боннер А.Т. Законодательство об искусственном оплодотворении и практика его применения судами нуждаются в усовершенствова-нии//Закон. - М.: Закон, 2015, № 7. - С. 134-151.
2. Дедов Д.И. «Начало жизни: от Эванса до Паррилло»// Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека (выпуск 2) «Статут», 2016. СПС «Консультант Плюс».
3. Дружинина Ю.Ф. Правовой режим эмбриона in vitro//Журнал Российского права № 12 - 2017. С. 129-140.
4. Отчет о проведении исследования. Проблемы биоэтики Европейского суда по правам человека. //www.echr.coe.int/Documents /Reserch)report_bioethics_RUS.pdf (дата обращения 05.01.2018)
5. Филимонова И.В. Проблемы правового регулирования постмор-тальной репродукции в семейном законодательстве России // Политика, государство и право. 2015. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://politika.snauka.ru/2015/02/2333 (дата обращения: 13.04.2018).
6. Харченко Т.В., Мурзакматов М.А. Морально-этические проблемы эмбриологии и перинатальной медицины. Взгляд врача.//Журнал акушерства и женских болезней. Том UN, выпуск 3/2004, (С. 42-46)
7. Johnson L, Regulation of assisted reproductive treatment (ART) in Australia & current ethical issues// The Indian journal of medical research, 2014 Nov; 140(Suppl 1): S9-S12. https://www.ncbi.nlm.nih.gov /pmc/articles/PMC4345760/ Дата обращения 23.04.2018 г.
8. Odorico J.S, Kaufman D.S., Thomson J.A. Multilineage differentiation from human embryonic stem cell lines // Stem Cells. - 2001. - Vol. 19, N 3, - P. 193-204.
9. Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине (ETS № 164) Заключена в г. Овьедо 04.04.1997 с изм. От 27.11.2008.
10. Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ (ред. от 07.03.2018) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»// http://www.pravo.gov.ru.
11. The Human Fertilisation and Embryology Act, 1990 (Закон Соединенного королевства 1990 г. «Об оплодотворении человека и эмбриологии»). // http://www.legislation.gov.uk/ukpga/1990/37/contents (дата обращения 06.02.2018)
12. Постановление Большой Палаты Европейского суда по правам человека от 04.12.2007 года, жалоба № 44362/04 «Диксоны против Соединенного Королевства»//Отчет о проведении исследования.
Проблемы биоэтики Европейского суда по правам человека. //www.echr.coe.int/Documents/Reserch)report_bioethics_RUS.pdf (дата обращения 05.01.2018).
13. Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 марта 2012 г. Дело «Гас и Дюбуа против Франции» [Gas and Dubois v. France] (жалоба N 25951/07)//Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2012. № 9.
14. Постановление ЕСПЧ от 27.08.2015 «Дело «Паррилло (Parrillo) против Италии» (жалоба N 46470/11)// «Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2013, N 11.
15. Постановлении ЕСПЧ от 24.01.2017 по делу «Парадизо и Кампа-нелли (Paradiso and Campanelli) против Италии» (жалоба N 25358/12)// «Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2017, N 6.
16. Постановлении ЕСПЧ от 07.03.2006 по делу «Эванс (Evans) против Соединенного Королевства» (жалоба N 6339/05)//»Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2006, N 10.
17. Апелляционное определение Московского городского суда от 24 марта 2015 года по делу № 33-9401/2015// https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/appeal-civil/details/dce955df-2ef5-4965-9203-9804b1ae114b?caseNumber=33-9401.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью аспиранта Горбуновой Ольги Викторовны на тему: «Принципы правового регулирования оказания медицинских услуг с применением вспомогательных репродуктивных технологий» Представленная к опубликованию работа затрагивает общие положения, принципы правового регулирования сравнительно новой сферы общественных отношений - отношений, возникающих в связи с применением вспомогательных репродуктивных технологий.
Данная сфера отношений может быть предметом правового регулирования и гражданского и семейного права. Отсутствие специального законодательства позволяют применять в настоящее время только нормы Гражданского кодекса РФ посвященные возмездному оказанию услуг, в частности услуг медицинских.
В результате исследования автор обозначает перечень принципов, возможных к закреплению на законодательном уровне, а также раскрывает содержание и допустимые пределы толкования каждого из них. Раскрывается многообразие возможного регулирования такой сферы отношений как вспомогательная репродукция человека. Обозначается социальная, этическая значимость репродуктивных технологий в современном российском обществе. Подчеркивается необходимость разработки специального законодательства в целях соблюдения принципа правовой определенности.
Исследование проводилось с использованием отечественного и зарубежного опыта правового регулирования заявленной сферы общественных правоотношений с привлечением судебной практики России и государств-членов Совета Европы.
В работе определена важность законодательного закрепления принципов правового регулирования применения репродуктивных технологий, определен круг вопросов, которые могут быть разрешены законодателем, а до их законодательного закрепления -могут определяться и разрешаться участниками правоотношений непосредственно в договоре.
Рецензент:
канд. юрид. наук, доцент кафедры гражданского права и процесса ОАНО ВО ВУиТ
Л.Н. Якушина
