CC BY
27
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
УДК 821.161.1 ИВАШИНА В.В.
старший преподаватель, кафедра русского языка как иностранного и межкультурной коммуникации, Орловский государственный университет имени И. С Тургенева E-mail:wiva15@mail.ru
UDC 821.161.1 IVASHINA V.V.
Senior Lecturer, Department of Russian language as a foreign and cross-cultural communication, Orel State University
E-mail:wiva15@mail.ru
ПРИНЦИПЫ ЛИРИЗАЦИИ В БАЛЛАДЕ М.А. ЛОХВИЦКОЙ «ЛИЛИТ» PRINCIPLES OF LYRIZATION IN BALLAD OF M.A. LOKHVITSKAY «LILIT»
В статье рассматривается трансформация жанра баллады в поэзии Мирры Лохвицкой. Установлены преобладание лирического начала над эпическим, ослабление сюжета, принципиальная для жанра смена носителя речи: нарративные формы заменены на лирический монолог. Смена ритмического рисунка является механизмом разграничения различных стилистических пластов текста.
Ключевые слова: баллада, принципы лиризации, лирическая «маска», Мирра Лохвицкая, мифологические элементы, модификация балладного сюжета.
The article discusses the transformation of the genre of ballad in the poetry of Mirra Lokhvitskaya. The predominance of the lyrical beginning over the epic, the weakening of the plot, the change of the speaker of the speech which is principled for the genre are established, the narrative forms are replaced by a lyrical monologue. Changing the rhythmic pattern is a mechanism for distinguishing various stylistic layers of text.
Keywords: ballad, principles of lyricization, lyrical "mask", Mirra Lokhvitskaya, mythological elements, modification of the ballad plot.
Научные споры о специфике литературной баллады ведутся с начала ХК века, когда А.И. Галичем, Н.И. Гнедичем, А.С. Грибоедовым, Н.Ф. Остолоповым, А.Ф. Мерзляковым и др. были высказаны важные идеи для первого этапа изучения жанра. Значительно позже Б.В. Томашевским было отмечено, что сначала балладой «стали называть всякую стихотворную повесть о чудесном, затем отпал и элемент фантастики, и под балладой стали разуметь стихотворение с фабулой» [10, с. 158]. Так в литературоведении возник вопрос соотношения эпического и лирического начал в произведениях, относимых к жанру баллады.
Принадлежность баллады к переходной лиро-эпической форме была сформулирована Р.В. Иезуитовой: «Лиро-эпическая природа баллады определяет новые принципы построения сюжета, оригинальность композиции, ритмическую структуру и образно-стилевую систему. <...> Сохраняя четкую сюжетную линию, последовательность эпическому слову, баллада соединила эпическое и лирическое начала в сложном синтезе. На их стыке родился новый по своему характеру жанр, обладающий взаимнообогащенными свойствами эпоса и лирики, и в то же время качественно отличный от них» [5, с. 139].
Т. И. Сильман, напротив, считала балладу эпическим жанром и отмечала: «В своей повествовательной части баллада, подобно всякому подлинно эпическому произведению, сообщает о людях и событиях как о су-
© Ивашина В.В. © Ivashina V.V.
ществующих и развивающихся объективно, без вмешательства и даже без прямой оценки автора» [9, с. 123].
В то же время ряд исследователей относят балладу к лирической поэзии. Э.Я. Фесенко указывает: «В современном понимании это произведение лирического рода с напряженным, необычным сюжетом, рассказ в стихах» [11, с. 244].
Различие точек зрения на жанрово-родовую природу баллады объясняется тем, что исследователи исходили из материала исследования. Если Совершенно очевидно, что в балладе эпохи романтизма преобладающими чертами являлись сюжетная насыщенность, ориентированность на национальную фольклорную традицию. Автор подчеркнуто дистанцировался от персонажей, а именно их поступками определялось балладное действие. С.И. Ермоленко писала: «Дистанция между миром баллады и творящим этот мир автором способствует созданию иллюзии «автономности» балладных персонажей. Автор не «растворяется» в герое, сообщая ему свои мысли и переживания. Напротив, он «отчуждает», отстраняет от себя героя как принадлежащего к иной жизненно-ценностной системе» [3, с. 263]. Этим объясняется и отсутствие в балладе лирического героя, и повествование от «третьих лиц» (Т. И. Сильман).
Однако на рубеже ХК-ХХ веков начинается существенная трансформация жанра. Жанровые доминанты постепенно смещаются от эпики к лирике. Формируются новые принципы создания образа, при
Ученые записки Орловского государственного университета. №2 (83), 2019 r. Scientific notes of Orel State University. Vol. 2 - no. 83. 2019
котором существенным оказывается не только событие, не только «реакция души, переживающей свое открытие балладного мира» [3, с. 265], но и чувства носителя речи, лирического субъекта.
При этом в литературной балладе периода пред-символизма сохраняются черты, свойственные не только литературной, но и фольклорной традиции. ««Загадочность» баллады дополняется почти обязательным использованием в балладах чудесного, вещего, символики и аллегории. Вещие сны, приметы, поверья, чудеса, предчувствия, символические образы, аллегорические уподобления, символика языческая и христианская - буквально пропитывают художественную ткань баллады и определяют судьбы ее героев» [1, с. 9]. Кроме того баллада по-прежнему обращена к сфере «исключительного, таинственного, стихийного - всего того, что знаменует собой отход от привычных и устоявшихся форм жизни и норм поведения» [4, с. 156].
Одной из доминантных черт баллады был конфликт, обусловленный наличием непреодолимых препятствий, попытками борьбы со злом, невозможностью противостоять Року.
Новшества в балладе эпохи предсимволизма касаются не только усиления лирического начала, что было намечено в развитии жанра начала Х1Х века, но и изменения способа представления лирического «Я». Третье лицо заменяется на первое, носитель речи не только повествует о происходящем, но и сам становится центром событий, раскрывает свои чувства, связывает реальной и ирреальное, дистанция между автором и героем сокращается, «лирическая атмосфера» начинает преобладать над «атмосферой события» (термины З.И. Мухиной). При этом традиционная для баллады напряженность действия ослабляется, появляется надосказанность, усиливается роль подтекста.
Кроме того, А.А. Боровская отмечает, что в исследуемый период развиваются такие особенности жанра, как диалогизация и драматизация. Драматизация «основана на диалоге двух героев <...> каждый из которых индивидуализирован и идентифицирован как в плане фразеологии, так и в плане психологии и оценки. Трансформация баллады в данном случае происходит, во-первых, за счет индивидуализации речевой манеры персонажей, во-вторых, за счет ослабления или полного отсутствия описательно-повествовательного компонента, эпизодичности и факультативности авторского слова» [2, с. 37].
Баллада поэтессы Мирры Лохвицкой является наглядным примером тех внутренних процессов, которые происходили при трансформации жанра баллады в период предсимволизма.
Образ Лилит восходит к мифологическим представлениям. В еврейской традиции Лилит - суккуб, «она овладевает мужчинами против их воли с целью родить от них детей» [55]. Частично характерологические особенности, восходящие к древнееврейской традиции, были использованы автором баллады. Однако образ оказывается усложненным за счет не совсем точных
«Примечаний» автора: «Лилит - богиня любви и смерти; по древнехалдейскому преданию, она была первой женой Адама, обольстившей его» [6, с. 17].
Предание о Лилит как первой жене Адама, сотворенной из глины, получает распространение в европейской литературе эпохи Возрождения, «благодаря большому интересу к каббале в Европе» [8, с. 55]. Лилит представляется уже не кровожадной убийцей новорожденных, она больше не пьет их кровь, не «высасывает мозг из костей» [8, с. 55], и даже не наводит на них порчу. Героиня древних легенд воспринимается как первая жена Адама, женщина неотразимой и магической красоты.
Традиции эпохи Возрождения были сначала использованы И. В. Гете, а затем и Миррой Лохвицкой в качестве эпиграфа: FAUST: Wer ist denn das?/ MEPHISTOPHELES:Betrachte sie genau! Lilith ist das./ FAUST: Wer?/ MEPHISTOPHELES:Adams erste Frau./ Nimm dich in acht vor ihren schönen Haaren,/Vor diesem Schmuck, mit dem sie einzig prangt./Wenn sie damit den jungen Mann erlangt,/So läßt sie ihn so bald nicht wieder fahren» [6, с. 17].
В трагедии Гете, одном из самых популярных произведений в России, фрагмент текста, вынесенный в эпиграф, воспроизводит один из соблазнов, которым предается главный герой, - это пляска с красавицей-ведьмой, названной Лилит, в которой Фауста привлекает, прежде всего, телесная чувственность.
Балладная традиция используется и Гете: любовь и появление призрака - сюжетный ход, заимствованный Готфридом Бюргером в народной балладе и активно используемый в балладе литературной.
Следовательно, весть заголовочный комплекс призван подчеркнуть, что именно чувственная и опасная, ведущая к смерти призрачная любовь становится предметом изображения в балладе.
Так, уже на уровне рамки вводятся межтекстовые связи: мифологический текст соединяется с литературным и становится основой для представления нового сознания, и не только жанрового, но и общественного. Поэтесса всем содержанием произведения доказывает право женщины не только на равенство с мужчиной, но и на главенство.
Как и большая часть баллад периода предсимволизма, произведение открывается пейзажем. Однако в традиционной балладе картины природы воссоздаются в безличностном описании. В балладе Лохвицкой окружающий мир представлен через призму восприятия лирического субъекта и несет явно выраженный эротический смысл: «пламя зари», «пурпур» неба, аромат роз. Эти символы создают атмосферу таинственного, в которой господствует физическая любовь.
Образ сада актуализируется эпитетами: «горят цветы, заженные догорающим лучом», «реют сны завороженные, веют огненным мечом», «видение усыпит и обольстит крепким сном... без пробуждения...», которые семантически связаны с вечным сном и смертью.
Завораживающая красота песни Лилит полно -стью подчиняет странника. Следовательно, функции
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
героини типичны: призрак в балладе, как правило, зовет в иной прекрасный мир и является проводником в потустороннее.
Автор баллады насыщает описание символами: «тёмные косы» - символ темной, земной энергии, «червонные подвески» - символ богатства, королевской власти, «рожки» - символ дьявола, а также кельтский символ плодовитости у богинь-матерей, «лилия» - эротический символ, символ плодородия в иудаизме, «сельский крин» - также лилия, «павлин» - символ могущества, бессмертия, «золото» - символ богатства и могущества.
Не менее значимым оказывается и мотив сна, один из самых типичных для баллады. По народным представлениям Лилит предстает молчаливой женщиной с длинными распущенными черными волосами, а её волосы обладают особой губительной силой. Не случайно в выбранном М.А. Лохвицкой эпиграфе также есть упоминание о волосах. Так складывается образ Лилит, демона, соблазняющего мужчин и уводящего их в мир сна.
В поэзии М.А. Лохвицкой подчинение мужчины, власть над ним - одна из самых распространенный тем. Лилит же приводит странника в состояние забытья, особого сна, от которого нет избавленья, он становится рабом дьяволицы и частью потустороннего мира. Символы в характеристике пейзажа отражают древнееврейские представления о суккубе Лилит, овладевающей мужчинами против их воли: Убаюкан райским пением В роще пальм уснул Адам... [6, с. 19] Героиня и все её действия - абсолютизация зла. Даже плод с Древа познания добра и зла в балладе фигурирует как «плод познания и зла». Добра в мире, по представлениям автора, нет.
Детализировано представлен в балладе «мир волшебницы Лилит», т.е. внутреннее убранство замка и его обитателей. Его частью является жертвенник, напрямую связанный с балладной традицией изображения ужасного:
Тихо жертвенник горит Пред волшебницей Лилит. Слышен вздох то здесь, то там, Каплет кровь по ступеням [6, с. 20]. Следует отметить, что именно в этом фрагменте баллады возникает новая форма повествования. Описание дворцового интерьера дается отстраненно. Это подчеркивается и на ритмическом уровне: 4-х стопный хорей с чередованием дактилических и мужских клаузул заменяется 4-х стопным хореем с мужскими рифмами. В следующей части, передающей «откровения» Лилит, вводится 5-ти стопный ямб. Так, смена ритмического
рисунка подчеркивает разграничение носителей речи: «Я» Лилит и нарратора, «голос» которого возникает только в ограниченном фрагменте баллады. Большая же ее часть - это монологи Лилит. Причем и они разнородны по своему характеру. Если в начале баллады - это имитация песни, со свойственными жанру повторами, то затем - страстный и жесткий монолог, воспроизводящий устную речь, которая создается за счет использования сложной системы рифмования с преобладанием мужских клаузул.
В заключительной части М. Лохвицкая изображает умиротворённую, насытившуюся смертью и любовью Лилит:
Смотрю я вдаль из замка моего; Мои рабы, рожденные в печали, Несчастные, чьих праотцев изгнали Из райских врат, не дав им ничего, Работают над тощими снопами. А я смотрю из замка моего, Сзываю их несказанными снами И знаю я, что - позже иль теперь -Они войдут в отворенную дверь [6, с. 20]. Героиня гордится своей властью, наслаждается могуществом, иронизирует над своими рабами. Она убеждена, что сила женских чар всегда будет подчинять себе мужчин.
Для противопоставления Лилит и ее рабов поэтесса использует прием контраста. Резкое противопоставление вновь открывается союзом «а». Так возникает антитеза между убогими рабами, вынужденными заниматься бесполезным трудом и повелительницей. В балладе весь род человеческий оказывается подвластным не Богу, а Лилит как воплощению вселенского зла. Вероятно, «даль», которую обозревает Лилит из замка -аллегория земли, где весь род людской влачит жалкое существование под властью демона: «Здесь всё - моё: леса, равнины, реки,/ Всё, что живёт и зиждет и творит -/ Весь мир земной...»
Ключевыми понятиями в балладе становятся «любовь» и «смерть». Если вначале представлены два мира - несчастная земля и роскошный замок, то теперь они слились воедино под властью дьяволицы. Любовь, причем физическая, и смерть как её следствие, полностью поглощают мир.
Таким образом, средствами лиризации в балладе М. Лохвицкой «Лилит» являются максимально сближенная дистанция между взглядами автора на сущность любви и ее героини, ослабление событийной насыщенности, свойственной жанру; смена стилей и ритмического рисунка, разграничивающих не только формы представления лирического материала, но и изменения настроений героини баллады.
Библиографический список
1. Балашов Д.М. История развития жанра русской баллады. Петрозаводск: Карел. кн. изд-во, 1966. 72 с.
2. Боровская А.А. Жанровые трансформации в русской поэзии первой трети ХХ века : диссер. ... докт. филол. наук : 10.01.01. Астрахань, 2009. 527 с.
3. Ермоленко С.И. Лирика М.Ю. Лермонтова: жанровые процессы. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. 420 с.
4. ИезуитоваР.В. Баллада в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л.: Наука, 1978. С. 138-162.
Ученые записки Орловского государственного университета. №2 (83), 2019 г Scientific notes of Orel State University. Vol. 2 - no. 83. 2019
5. Иезуитова Р.В. Из истории русской баллады 1790-х - первой половины 1820-х годов: (Жуковский и Пушкин): диссер. ... кандид. филол. наук / АН СССР. Ин-т рус. литературы (Пушкинский дом). Ленинград, 1966. 196 с.
6. Лохвицкая (Жибер)М.А. Стихотворения : Т. 4 : 1900-1902. СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1903. 236 с.
7. Мухина З.И. Русская литературная баллада 1830 - 1850-х годов: дисс. .кандид. филол. наук. Саратов, 1999. 163 с.
8. Папазян А.А. Лилит// Мифы народов мира: В 2 т. / Гл. ред. С. А. Токарев. 2-е изд. Т. 2: К-Я. М.: Сов. энцикл., 1988. С. 55.
9. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л.: Сов. писатель, 1977. 223 с.
10. ТомашевскийБ.В. Теория литературы. Поэтика : Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по направлению «Филология», спец. «Филология» и «Литературоведение». М. : Аспект Пресс, 1999. 333 с.
11. Фесенко Э.Я. Теория литературы. 2-е изд., испр. и доп. М.: Едиториал УРСС, 2005. 336 с.
References
1. BalashovD.M. The history of the development of the Russian ballad genre. - Petrozavodsk: Karel. Prince publishing house, 1966. 72 p.
2. BorovskayaA.A. Genre transformations in Russian poetry of the first third of the twentieth century: dissertation. ... Dr. filol. Sciences: 10.01.01. Astrakhan, 2009. 527 p.
3. Ermolenko S.I. Lyrics of M.Yu. Lermontov: genre processes. Ekaterinburg: Ural. state ped. Univ., 1996. 420 p.
4. JesuitovaR.V Ballad in the era of romanticism // Russian romanticism. L .: Science, 1978. p. 138-162.
5. Jesuit R.V. From the history of the Russian ballad of the 1790s - first half of the 1820s: (Zhukovsky and Pushkin): dissertation. ... candidates filol. Sciences / USSR Academy of Sciences. Inst. Rus. Literature (Pushkin House). Leningrad, 1966. 196 p.
6. Lokhvitskaya (Giber), M.A. Poems: Vol. 4: 1900-1902. SPb .: type. M.M. Stasyulevich, 1903. 236 p.
7. MukhinaZ.I. Russian literary ballad of the 1830s - 1850s: diss. ... candidates filol. sciences. Saratov, 1999. 163 p.
8. PapazyanA.A. Lilith // Myths of the people of the world: In 2 t. / Ch. ed. S.A. Tokarev. 2nd ed. T. 2: KM. M .: Owls. Encycl., 1988. S. 55.
9. Silman T.I. Notes on the lyrics. L .: Sov. writer, 1977. 223 p.
10. Tomashevsky B.V Theory of Literature. Poetics: Textbook. manual for university students enrolled in the direction of «Philology», spec. «Philology» and «Literary Criticism». M.: Aspect Press, 1999. 333 p.
11. FesenkoE.Y. Theory of Literature. 2nd ed., Corr. and add. M .: Editorial URSS, 2005. 336 p.
