CC BY
58
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
Но если с картинами и книгами в основном все ясно, создатель их известен, почему бы не сделать то же самое с парками. Не слишком ли много белых пятен в этой сфере? Думаю, не только мне не все равно. Благодарная память - это важнейшая потребность человека, это великое достояние человечества. Все чаще стали говорить об этом думающие люди. Приходит время действовать.
Библиографический список
1. Коржев, М.П. Парк имени Сталина в Измайлове / М.П. Коржев, М.И. Прохорова // «Архитектура СССР», 1935, № 10-11. С. 51-54.
2. Коржев, М.П. Павловский парк / Коржев, М.П. // Сборник «Проблемы садово-парковой архитекту-
ры». М.: Издательство Всесоюзной академии архитектуры, 1936. С. 189-221.
3. Коржев, М.П. Архитектура парков СССР / М.П. Коржев, М.И. Прохорова. М.: Издательство Академии архитектуры СССР, 1941.
4. Коржев, М.П. Из истории планировки первого советского парка / М.П. Коржев // Сборник «Парк и отдых». М.: НИИ культуры Минкультуры РСФСР, 1977, т. 51. С. 275-303.
5. Коржев, М.П. Василий Иванович Баженов / М.П. Коржев, Е.М. Петоян // Сборник «Парк и отдых». М.: НИИ культуры Минкультуры РСФСР, 1980, т. 94. С. 149-151.
6. Коржев, М.П. Андрей Тимофеевич Болотов / М.П. Коржев, Е.М. Петоян // Сборник «Парк и отдых». М.: НИИ культуры Минкультуры РСФСР, 1980, т.94. С. 154-160.
7. Ожегов, С.С. История ландшафтной архитектуры / С.С. Ожегов. М.: Стройиздат, 2003.
ПРИМЕНЕНИЕ ОПИСАТЕЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ К ГУМАНИТАРНЫМ НАУКАМ
Ю.Н. СКОЛЯР, асп. каф. философииМГУЛ
В современных условиях все явственнее выступает тенденция взаимного проникновения наук, в том числе применение методов и результатов гуманитарных и объективных наук друг к другу. Для целей изучения духовных явлений, составляющих предмет гума-нитаристики, оказывается эффективным применение подходов описательной психологии. Ее история восходит к Вильгельму Дильтею (1833-1911), немецкому философу, основателю наук о духе. Методологическую основу для гуманитарных наук, которые он относил к наукам о человеческом духе, заложил Фридрих Эрнст Даниэль Шлейермахер (1768-1834), построив концепцию герменевтики. В отличие от естествознания, содержание гуманитарных исследований, по мнению Дильтея, составляют не факты природы, а объективные выражения человеческого духа, мысли и чувства человека, его цели и мотивы.
Соответственно этому, если для объяснения явлений природы используются каузальные, то есть причинные законы, то для понимания действий людей их необходимо сначала интерпретировать, или расшифровать. Гума-
[email protected] нитарное понимание существенно отличается от объяснения, поскольку оно всегда связано с раскрытием смысла действия людей. Работая над книгой «Жизнь Шлейермахера», Дильтей усвоил методы текстуальной и исторической интерпретации герменевтики и придал им более общий, философский характер. Решающую роль в гуманитарных исследованиях, по Дильтею, играет понимание. Он выдвинул философский тезис: «Природу мы объясняем, а человека мы понимаем».
Шлейермахер утверждает, что мышление и бытие соотносительны друг с другом. При этом существует два способа соотнесения мышления с бытием. Во-первых, мышление может сообразовываться с бытием, как это происходит в научном или теоретическом знании, и это бытие, соответствующее целой совокупности наших научных знаний и суждений, называется природой. Во-вторых, мышление может стремиться поставить бытие в соответствие с собой. Так дело обстоит в мышлении, лежащем в основании нашей моральной деятельности. Ибо в моральном действии мы стремимся к реализации наших
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 5/2013
53
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
этических идеалов и целей, пытаясь тем самым скорее приспособить бытие к нашим идеям, нежели наоборот. Мышление, стремящееся к знанию, соотносит себя с бытием, которое должно возникнуть через нас. Осознание предметного мира и процессы, происходящие внутри «Я», стоят отдельно друг от друга. Процессами, составными частями всякого состояния сознания, так же как душевными составляющими прочной связи душевной жизни выступают интеллект, чувственные образы-представления и волевая деятельность. Внутренний мир человека являет собой переплетение этих составляющих; в зависимости от состояния индивида, в своем переплетении, составляющие могут подчиняться и доминировать. Имеется в виду количественное соотношение общего состояния и условия возникновения того или иного состояния: «... во всяком состоянии, где господствует представление, деятельность внимания и связанные с ней возбуждения сознания совершенно подчинены развитию представления; волевые движения целиком вошли в эти образования представляющей природы: они в ней растворяются. Отсюда и возникает видимость чисто представляющего, свободного от воли состояния. Волевой процесс, наоборот, обнаруживает совершенно иное соотношение между представляющим содержанием и во-лением, здесь дело идет о совершенно своеобразном соотношении между намерением, образом и будущей реальностью» [1].
Очень примечательно, что волевая деятельность воспитывается и внутренними процессами, и внешним движением; воспи-туемая, она идеализируется и подчиняет себе все больше соединений внутренней деятельности с внешним миром. Способность воли «воспитываться» дает ей возможность доминировать и подчинять себе новых рабов из той же внутренней структуры. Складывается служение воли и ее целям. Что же касается чувственных, представленческих душевных рядов, то они проистекают от игры раздражения до отвлеченного мыслительного процесса или до творчески оформленного, а другие, волевые - идут от мотивов до процессов движения. Ценность этих рядов в их сопряжении.
Это темная, в смысле, неизведанная сторона «Я», неизвестно, какие силы в определенный момент толкнут вперед.
Поэтому обратимся к связи с предметным миром, откуда следует, что в жизни реакция чувств и побуждений определяется внешними условиями, задерживающими или споспешествующими. Внутренний мир и сфера чувств получают, находясь во внешних условиях, подъем или депрессию, соответственно вполне объяснимо желание удержать или изменить данное состояние. Если образы, доставляемые теми чувствами, что соприкоснулись с внешним миром, и мысли, примыкающие к ним, связаны с представлениями счастья, то вызываются целевые действия, направленные к приобретению благ, достигаемых при их помощи. Если же эти образы и мысли связаны с чувствами и представлениями о страдании и задержке (т.е. невозможность сразу и сейчас), то возникают целевые волевые действия, направленные к защите от возможного вреда. Удовлетворение побуждений, достижение и сохранение удовольствия, полноты и гармонии жизни, защита от всего давящего, принижающего и препятствующего - вот то, что объединяет игру наших мыслей и восприятий с нашими произвольными действиями в единую связь. В движение приходят все глубины нашего существа. Здесь есть переход от душевных рядов к волевым, переход от одного состояния к другому, обусловленный их воздействием. Здесь унисон психологических рядов, нет укрепления одного за счет другого. Это внутренний опыт. Углубляясь далее в философский аспект, мы приходим к выводу об основе сути духовности человека, она есть его духовный опыт, опыт познания Бога и своей причастности к бесконечному. Соединение частей душевной структуры способно давать удовлетворение побуждениям и приносить счастье, отклонять страдание, связь эта целесообразная, так как ведет к полноте жизни. Любая целесообразность такого рода, приписываемая обществу, есть взятая из внутреннего переживания человека.
Процесс морального воспитания есть не что иное, как регулирование всемогущих
54
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 5/2013
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
инстинктов. Именно получение удовлетворения от собственной деятельности является ключом к освобождению места для развития деятельности духовных побуждений и стремлений, возрастающих в рамках общества до чрезвычайной силы. Стремление к властвованию и стремление к приобретению собственности, основано на природе самой воли, эти стремления могут исчезнуть, увы, только вместе с человечеством. Ибо воля свободно развертывается лишь в сфере своей власти. Хотя они сдерживаются чувствами «общественного» человека, радостью от признания, опять же удовольствием от деятельности и ее результатов.
«Во всей этой обширной области духовных побуждений, стремлений и чувств боль и радость всюду находятся в телеологическом соотношении на пользу особи и человечества» [1].
Духовная жизнь есть композит, результат действующих ощущений, чувств и действий, духовная жизнь отделена от всего телесного мира. Жизненная единица неразрывно связана взаимодействием с внешним миром. Внешние возмущения приводят зачастую к главенствующей роли, которая исключает из существующих процессов деятельность, происходящую внутри, уродуя и не давая развиваться внутреннему композиту. Духовная жизнь есть дифференцированные из психического жизненного процесса душевные функции, связанные с их общей душевной жизнью, и феномен воли и веры. Феномен воли организуется, воспитывается как самой внутренней природой, так и внешними установками. Что касается веры, то она есть трансцендентное начало в человеке.
Родом взаимодействия индивида с окружающей средой становится приспособление психофизической жизненной единицы к обстоятельствам, при которых проистекает ее жизнь.
Человек не выбирает, где ему родиться, он просто оказывается в определенное время в определенном месте; он постоянно обусловлен внешней средой и телесно, и душевно. Внешняя реальность вызывает ощущения и оказывает давление на нашу собственную действительность. Было бы уместно
разделить эти понятия: реальность отнести к внешнему миру, а действительность - к внутреннему, собственному, тому который приобретает и сохраняет пережитый духовный опыт. Постепенно образуется прочная связь воспроизводимых представлений, оценок и волевых движений. С этого момента жизненная единица не предоставлена более игре раздражений. Она задерживает реакции и господствует над ними, она делает выбор там, где может добиться приспособления реальности к своим потребностям. И что важнее всего: там, где она эту реальность определить не может, она к ней приспосабливает собственные жизненные процессы и владычествует над неуемными страстями и над игрой представлений благодаря внутренней деятельности воли. Это происходит не только по причине невозможности определить реальность, но и по причине сознательного к ней приспособления, превращая душевную нить жизненного клубка в полупрозрачную. Чувства, образы, оценки и волевые действия не могут быть выведены один из другого - вешний природный закон причинности здесь не работает, связь в клубке «Я» - переживательная.
В центре приобретенной душевной связи находится всегда бодрствующий пучок побуждений и чувств. Он сообщает интерес новому впечатлению и придает известное направление воле. В каком виде предстают связи интеллекта, чувств и воли - в таком направлении и ведется анализ. Во всякой умственной связи имеется отношение различных составных частей, допускающее аналитическое изображение, но не конструкцию связи.
Итак, по крайней мере на первый взгляд, перед нами дуализм. С одной стороны имеется природа, с другой - дух. Но хотя дух и природа, мышление и бытие, субъект и объект есть раздельные и различные понятия для понятийного мышления, для объяснительной психологии, не способных стать выше всех различий и противоположностей, дуализм не абсолютен. Предельная реальность - это тождество духа и природы в Универсуме или Боге. Понятийное мышление для Шлейермахера, как и объясняющая психология для Дильтея - не могут постичь этого. Но можно почувс-
ЛЕСНОИ ВЕСТНИК 5/2013
55
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
твовать, и это чувство Шлейермахер связывает с самосознанием, но не с тем рефлексивным самосознанием, которое схватывает тождество «Я» в различии его моментов или фаз. В основании нашего рефлексивного самосознания лежит «непосредственное сознание, равное чувству». Иначе говоря, существует фундаментальная непосредственность чувства, на уровне которой еще не возникли различия и противоположности понятийного мышления, её можно также назвать интуицией. Эта интуиция представляет собой, так сказать, чувственную основу в самосознании, и ее нельзя отделить от сознания самого себя. Другими словами, у «Я» нет какой-либо интеллектуальной интуиции Божественной целостности в качестве непосредственного и отдельного субъекта, но оно чувствует свою зависимость от целого, находящегося выше всех противоположностей.
Искусство описательной психологии состоит в том, что предметом для расчленения она берет развившийся уже процесс, в котором составные части яснее всего выступают наружу. Более того, Дильтей берет для рассмотрения развитого культурного человека, в отличие от Спенсера, в объяснительной психологии которого использовалось изучение аномалий в психическом мире и примерялись явления, собранные и интерпретированные невропатологами, магнитизерами и криминалистами, при изучении законов душевной жизни. Тщательный анализ отдельных волевых действий как раз приводит к нахождению зависимости их от приобретенной связи душевной жизни, обнимающей как основные отношения наших представлений, так и постоянные определения ценностей, навыки нашей воли и господствующие целевые идеи и содержащей таким образом правила, которым, хотя мы этого часто и не сознаем, наши действия подчиняются. Волевое действие вытекает из общего уклада жизни наших чувств и побуждений, оно заключает в себе намерение внести изменение в жизнь, оно уже имеет представление о цели, намеченной во внешнем мире. Или, наоборот, волевое действие направлено на преодоление изменений душевной жизни, если эти изменения
вызывают внешние действия. «Тот момент, когда дисциплина внутренних волевых действий возымеет власть над человеком, составляет эпоху в его религиозно-нравственном развитии. Поскольку же внутренний процесс или состояние могут стать фактором волевого решения, поскольку они являются и мотивом же. Анализ волевых действий человека не может, однако, ограничиться расчленением отдельного волевого действия» [1].
Расчленение внутренних состояний, называемое Дильтеем структурой душевной жизни, опять таки связано с тем, что внутренняя действительность погружена в реальность и они взаимно влияют друг на друга; реальность охватывается в сознании и определяется чувствами. Постигнув эту структуру, открываем связь, объединяющую психические ряды в одно целое, и это целое и есть жизнь.
«Эта связь, постоянно воздействующая на отдельные волевые действия, составляет главный предмет психологического анализа человеческой воли. Во всяком насыщенном культурном соотношении сознании перекрещиваются разнообразные целевые связи. Они не вымышленные, а находятся в сознании и являются психологической действительностью. Мы изучаем природу, законы и связь наших волевых действий на внешнем устройстве общества, на хозяйственном и правовом порядке» [1].
Человек существует в окружающей его действительности, приспосабливаясь к ней, принимая ее установки, доверяя ее нормам и принципам, уступая тем самым, ей, реальности, часть своего существования, как бы включая «другое» в «свое». Под существованием примем не расхожее бытие субъекта, а нечто большее: «^..существовать поистине, так чтобы сознанием пронизывать свое существование, вечно отдаляться от него, и все-таки оставаться вблизи него, и все равно быть в становлении - вот что поистине трудно. Можно, пожалуй, с полным правом сказать, что существует вещь, которая не дает себя мыслить, и это - существование» [2]. Человек заинтересован в своем существовании, следовательно - в действительности. Заинтересованность не только в сегодняшней действительности, но
56
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 5/2013
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
и принятие неизвестности завтрашнего дня как смысла всего существования, как смысла жизни. Для абстракции сложно постичь действительность, она не вникает в проблему экзистенции, ей проще оперировать с возможностью, абстракция незаменима в понимании «другого», находящегося в реальности. Собственная действительность существующего не может обходиться одними знаниями, она требует большего. Собственной действительности нужен интерес. А что есть эта собственная действительность? Вильгельм Дильтей «могучую действительность жизни» видел в цельности душевной жизни не только по форме, но и по содержанию. И основывал науки о духе на психологии, причем описательной, выводящей гипотезу после разделения и объяснения, не опираясь на причинность. Где можно расчленить, поддается расчленению и тщательному объяснению, что расчленению не поддается, рассматривается так, как оно есть. Везде призывается сравнительная психология, эксперимент, анализ исторических образований, только тогда психология станет орудием в руках историка, экономиста, политика и теолога.
Задача расчленяющей психологии Вильгельма Дильтея - собрать опыт относительно индивидуальностей, создать терминологию для описания и провести анализ. Описательный и анализирующий опыт дает также основу для постижения отдельных форм душевной жизни, различий полов, национальных характеров, вообще главных типов целевой человеческой жизни, а также типов человеческой индивидуальности.
В. Дильтей исходил из того, что всякая наука о духе обосновывает происходящее в области духа на понимании связей душевной жизни. Вот, например, юриспруденция исследует понятие права, закона, нормы, вменяемость. Это все есть психологическая связь, которая требует психологического объяснения. Следовательно, ее задача и она в состоянии, изобразить связь, в которой возникает это чувство права. Таким образом: учение о праве, учение о государстве, воспитание - требуют именно такого психологического понимания, каким является описательная психология
Дильтея, со структурами душевной жизни и связями психических рядов. Заключения же объяснительной, конструктивной психологии, основанные по образу естественных наук, идущие по пути параллелиризма физиологических и психических процессов, объясняющие душевно-духовные состояния процессами центральной нервной системы, кладут душу и тело в разные карманы и оказываются, попросту, банкротами. Это можно показать на любой науке о духе. Всякий, даже простой анализ любого факта общественного явления, приводит к понятиям: чувство, воля, зависимость, свобода, мотив, которые могут быть разъяснены исключительно в психологической связи. Эмпирика, отказывающаяся от того, чтобы обосновать происходящее в области духа на понимаемых связях духовной жизни, по необходимости бесплодна, такое видение осуществляется через естественнонаучную призму, которая позволяет увидеть застывшего человека на застывшей поверхности бытия. «Связи, в которых хозяйство, право, религия, искусство, знание находятся как между собой, так и с внешней организацией человеческого общества, могут сделаться понятными только на почве единообразного, охватывающего их душевного комплекса, из которого они возникли друг подле друга и в силу которого они существуют во всяком психологическом единстве, взаимно не смешиваясь и не разрушая друг друга» [1]. Включение наук о духе в естествознание, безусловно, ставит их на опору авторитарности, но в то же время включает их в общее дело других научных партий. Дильтей анализирует развитую душевную жизнь, не выводя анализ из элементарных процессов, а изображая единообразно проявляющиеся составные части и связи, образующие одну единую связь, не выводимую, а переживаемую - такая психология интересна и полезна любой гуманитарной науке, то есть науке о духе.
Библиографический список
1. Дильтей, В. Описательная психология / В. Дильтей. - М.: Антология Гуманитарных Наук, 2001. - 129 с.
2. Кьеркегор, С. Послесловие к «Философским крохам». / С. Кьеркегор //www/Ruthenia.ru/logos/ number/1997 10/07.htm. - 6 с.
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 5/2013
57
