CC BY
2
УДК 001.83(100)
DOI: 10.62669/30342139.2024.3.33
Е. Тулуз
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕНГЕРСКИХ УЧЕНЫХ В БАШКИРИИ (ЭКСПЕДИЦИОННАЯ РАБОТА ГАБОРА БЕРЕЦКИ И ЛАСЛО ВИКАРА)
В 1970-х гг. венгерские ученые Габор Берецки и Ласло Викар, первый - языковед, второй - музыковед, посетили по приглашению Союза композиторов СССР те автономные республики Поволжья, которые были открыты для иностранцев, с целью сбора народных песен разных этносов. Кажется, копии этих записей остались у местных ученых. Они путешествовали четыре раза по Башкирии. Статья обобщает их размышления об экспедиционной работе на основе книг, мемуаров, которые каждый из ученых издал в конце ХХ - начале XXI в. В случае Берецки, это воспоминания и письма, которые он отправил коллеге, академику Петеру Хайду, о своем поле. Викар же опубликовал только полевые заметки. Обе эти чрезвычайно интересные книги написаны по-венгерски, из-за чего они широкой публике недоступны. Работа показывает условия экспедиции, выделяет главные проблемы для самих ученых и их наиболее интересные замечания о каждом встреченном народе. Самой большой трудностью для венгров стала местная гостеприимность: им приходилось по два-три раза в день есть и пить на щедрых трапезах, к которым их организм не был готов...
Ключевые слова: народная музыка, полевые работы, Башкирия, финно-угорские народы, тюркские народы, сотрудничество между Венгрией и СССР.
В советские времена очень редко случалось, что иностранцы могли работать в поле в СССР. В более привилегированном положении были аспиранты центральных советских университетов, которые могли осуществить командировки с целью сбора материалов для диссертации в разрешенных зонах. Это объясняет, как венгерские ученые смогли в 1960-1970-х гг. собрать ценнейшие материалы у народов Поволжья.
Кто были эти ученые?
Габор Берецки (1928-2012) был языковедом, Ласло Викар (1929-2017) - музыковедом.
Г. Берецки стал в 1953 г. аспирантом в Ленинградском университете, поскольку в Москве, где другие венгры обычно обучались в аспирантуре, не было финно-угроведческого направления, а Тарту был закрытым городом для иностранцев. Он несколько раз в течение учебы бывал в команди-
ровках к марийцам, т. к. ученый занимался именно марийским языком, которым ко времени защиты диссертации владел не только теоретически, но и на уровне устной речи. Берецки впоследствии стал профессором Будапештского университета, где он руководил кафедрой финно-угроведения. Своими познаниями в области марийского языка он стал одним из самых блестящих специалистов по языкам поволжского ареала, тем более что он владел и тюркскими языками.
Музыковед Л. Викар был аспирантом венгерского композитора и теоретика музыки Золтана Кодая в Будапеште и занимался марийской песенной культурой. Разрешение на командировки в Россию он получил через Союз композиторов СССР, хотя Академия наук СССР первоначально не дала согласия на поездки к марийцам. Таким образом, он смог стать в 1958 г. спутником Берецки
и, несмотря на запрет академии, собирал песенный материал у марийцев. Впоследствии он был преподавателем Музыкальной академии Ференца Листа, руководителем отдела народной песни в Институте музыковедения Венгерской Академии наук.
Все-таки надо признать, что Л. Викар и Г. Берецки - очень разные личности. Викар -менее приспосабливаемая личность, он легко уставал, ему быстро становилось тяжело в полевых условиях. Практически в каждой экспедиции, по крайней мере один раз, он писал, что никого больше видеть не хочет, ни с кем не хочет говорить [Vikâr 2002: 288, 348]. Берецки был более общительным, и он намного лучше понимал правила общения в советской стране. Неудивительно, что к нему относились как к «начальнику». Как он пишет в заключении заметок о предпоследней экспедиции: «Ко мне сейчас все обращаются именем шеф, и сам стал приспосабливаться к роли начальника» [Bereczki 1994: 256], и это объясняет чуть раньше тем, что он лысый, у него очки, и он произносит речи перед руководством [Bereczki 1994: 241].
Книги
И Викар, и Берецки, более чем 30 лет спустя, опубликовали свои воспоминания в книгах. Лингвист Г. Берецки опубликовал в 1994 г. книгу «От Невы до Урала» («A Névâtol az Urâlig»), она издана в серии книг кафедры уральских исследований Сомбатхейского университета под редакцией финно-угроведа Яноша Пустай. В ней он повествует не только об экспедициях в Поволжье, но и о своих первых встречах с восточными финно-уграми, начиная со времен аспирантуры в Ленинграде. Берецки перемежает воспоминания с письмами, которые он отправил (или не отправил, но написал) своему коллеге Петеру Хайду.
В 2002 г. музыковед Л. Викар тоже опубликовал свои мемуары в книге «С этой стороны Волги, с той стороны Волги. Полевые заметки с краев прародины венгров» («Volgân innen, Volgan tul. Naplo jegyzetek a magyar öshaza vidékérôl»). Заглавие является общепонятной для венгров отсылкой к венгерской народной песне «С этой стороны Тисы, с той стороны Дуная...». Викар явно пишет на основе полевых заметок, и по ним знаем очень точно, точнее, чем у Берецки, чем они занимались каждый день. Он в своих заметках очень точно передает названия деревень, что менее
характерно для текста Берецки. Со своей стороны, Берецки больше обращает внимание местной природе и больше комментирует свои впечатления.
Экспедиции
Венгерские ученые были в поле в Башкирии в 1974, 1975, 1977 и 1979 гг. В первой экспедиции, которая позволила им собрать около 500 удмуртских песен, они посетили Татышлин-ский и Янаульский районы БАССР [Bereczki 1994: 218]. В 1975 г. они ездили по Дюртюлинскому, Илишевскому, Бакалинскому и Чекмагушевскому районам. В 1977 г. посетили Мелеузовский, Куюр-газинский, Фёдоровский, Иглинский и Стерлиба-шевский районы. Последняя экспедиция проходила в Баймакском и Бурзянском районах.
Венграм дали в Уфе сопровождающего, один и тот же самый человек сопровождал их во всех экспедициях. Хамза1 был у них постоянным помощником, вместе с ними собирал песенный фольклор. Надо признать, что венграм с ним было трудно, особенно из-за его музыкальных предпочтений, поскольку он очень высоко ценил современные модные песни и совсем не обращал внимания на старинные традиционные [Bereczki 1994: 279].
Принцип организации работы ученых состоял в том, что партийные органы решали в какие деревни, в какие колхозы отправить иностранных исследователей, а начальники на местах направляли в место, где можно записывать - значит, где есть достаточно стабильное электричество, и люди, которые способны петь старинные песни, и они записывали на магнитофон. Конечно, часто оказывалось, что информация между центром и периферией совсем не проходит, и никто их не ждет, но очень редко их принимали недоброжелательно -как, например, в д. Якшимбетово (Куюргазинский район), недалеко от г. Кумертау, где парторг возражал, что люди занимаются такими глупостями [Bereczki 1994: 248]. Но вообще недружелюбие не было острой проблемой.
Очень дружелюбными оказались женщины, которых венгерские ученые назвали общим именем «Людмилы» и которые предлагали -напрасно - свои услуги, тем более, как Габор размышляет в конце книги, что у них наверняка были и посторонние задачи. Но эти случаи не стали проблемными. Главная проблема, наоборот, была в том, что везде их принимали как почетных гостей.
1 Вероятно, башкирский музыковед Хамзафар Сабирович Ихтисамов (1937-2008). - Ред.
Они каждый день бывали в разных деревнях, иногда в двух, иногда в трех, и везде их угощали. Для каждого принимающего это было редким случаем, а для них - реальность по два-три раза в день! Каждый организатор хотел, конечно, прилично принять иностранных гостей. Значит, их заставляли каждый день по два-три раза обильно есть и пить! Часто трапезы были излишними. Их организмы зачастую не выдерживали этот ритм. Конечно, местные сами наслаждались, но для гостей это было настоящей пыткой. Особенно страшно было со спиртным. Всегда надо было пить и водку, и шампанское, и кумыс. Интересно заметить, что хотя венграм сначала сказали, что на северо-западе они с кумысом не встретятся, видимо, в то время по всей Башкирии кумыс все-таки производился, и они получили его везде. Например, в д. Четырман в 1974 г. имелось производство кумыса [У!каг 2002: 243]. Викару было очень сложно выдержать этот режим употребления, Берецки - чуть лучше выдержал, но один раз случилось, что даже он заболел: в д. Старый Калкаш (Стерлибашевский район) не смог выпить водку. Он так комментирует случившееся: «Трудно было дать им понять, что раз в 20 лет у меня тоже есть право не пить водку!» [Bereczki 1994: 254]. В заключении Берецки отмечает, что «есть два случая: либо на нас не обращают внимания, и тогда мы едим и пьем, столько сколько хотим, но собрание информантов тоже организуют соответственно; второй случай - нами занимаются, отправляют нам информантов по команде, но цена такая, что надо есть и пить, пока не лопнешь» [Bereczki 1994: 231]. И в конце даже он утверждает: «Водка стала мне противной!» [Bereczki 1994: 270]. Видимо, этот аспект - вне профессиональных удовольствий -стал самым важным. Берецки очень много места уделяет трапезам: чем угощали, сколько заставляли выпить. Зато Викар отмечает, когда не нужно было пить: например, 24.08.1974 он пишет об Янауль-ском районе: «Замечательный ужин без водки!».
Что касается замечаний по опыту собирательства, находим их разбросанными по текстам. Рассмотрим их отдельно по народам.
Удмурты
С закамскими удмуртами они работали особенно в первый год, в 1974 г., в Татышлинском и Янаульском районах, и в следующем году -в Илишевском районе.
В Новых Татышлах тоже собирали, но, видимо, Берецки не совсем был доволен работой: «Един-
ственная проблема в том, что люди часто начинают петь татарскую песню по-удмуртски» [Bereczki 1994: 217]. Размышления об удмуртских песнях с татарскими мелодиями занимают большое место. Сам Викар комментирует это так: «В собраных нами песнях было бы трудно разделить, какие удмуртские, какие татарские. Языки отличаются, но мелодический мир, особенно в том, что касается простых мелодий, может быть одинаковым. Это явление известное: финно-угорские горномарийцы и тюркские чуваши поют те же самые мелодии по обеим сторонам Волги. Музыка соединяет то, что язык разделяет. Но если это так, неужели музыка сильнее, чем язык? Конечно, сильнее» [У1каг 2002: 256]. В другом месте он добавит: «Что здесь финно-угорский, что здесь тюркский? Невозможно определить, ведь все взаимосвязано» [У1каг 2002: 240].
В некоторых обстоятельствах этот симбиоз проявляется намного больше, например, в случае с крещеными удмуртами д. Князь-Елга (Илишев-ский район): «Старики еще знают по-удмуртски, но они между собой этим языком не пользуются. Хотя, если спрашивают о национальности, то отвечают без сомнения, что удмурты. Но смешанные браки с кряшенами часты, и даже родители сегодняшнего пожилого поколения пели по-татарски» [Bereczki 1994: 232-233].
У обоих ученых интересно читать заметки о встрече с одним из информантов из с. Нижне-балтачево Татышлинского района - 81-летним удмуртским жрецом, которого они не упоминают по имени, но в котором легко узнать известного среди фольклористов исполнителя Исламшу Арманшина: он из всех информантов «самый интересный» [Vikаr 2002: 237]. Неожиданным было, добавляет Берецки, что местный парторг показал им священную рощу удмуртов [Bereczki 1994: 213].
Замечаем еще, что наши венгры никогда не комментируют информантов по имени. Автор этой статьи вместе со своими коллегами из разных учреждений и разных стран (особенно Ранус Садиков, Николай Анисимов, Лийво Ниглас, Лаур Валликиви) может связывать заметки венгерских ученых с конкретными информантами из-за того, что с 2013 г. они сами ведут полевые работы у закамских удмуртов. Именно из-за этого мы смогли идентифицировать без сомнений жреца Исламши Арманшина. Благодарю Николая Ани-симова, что напомнил мне об интересной встрече из наших полевых работ 2017 г., где присутство-
вали я, Анисимов и Лаур Валликиви. В д. Вязовка мы встретились с информанткой, с которой общались венгры в 1974 г. Они никак не комментируют эту встречу. Викар только отмечает, что люди там «пели». Но Расима Камальтдинова спела им одну песню и даже удивилась, что венгры пригласили их петь по одному и не в группе. Мы записали эту самую песню в 2017 г., но на этот раз она спела вместе с дочерью Альфирой Камальтдиновой. Сравнив обе версии, мы обнаружили между ними одну маленькую текстуальную разницу и отразили ее в сборнике ритуальных песен закамских удмуртов (Анисимов, Пчеловодова... 2024: 174-176).
Тоже интересное замечание, что в Старом Варяше Янаульского района председателем колхоза был удмурт [Bereczki 1994: 217]. Наверное, в других местах председателями все являлись татары. Еще интересно замечание Берецки (который восхищается красотой края вокруг деревни), что в Вязовке Татышлинского района он «сходил в книжный магазин и купил некоторые удмуртские книги» [Bereczki 1994: 214]. Это любопытно, поскольку 50 лет спустя вряд ли сможем найти удмуртские книги в деревенских магазинах. На самом деле Берецки замечает, что в д. Бараба-новка в Янаульском районе он купил в деревенском магазине марийскую книгу, роман, хотя там марийцев совсем нет [Bereczki 1994: 217].
Татары и башкиры
С 1975 г. венгры работали в других районах и больше всего записали татарских и башкирских песен. Главная проблема - классификация. В конце концов, сами ученые классифицируют этническую принадлежность песен на основе языка, на котором поют, в итоге они собирали около 1200 песен, половина из которых татарские, половина - башкирские [Bereczki 1994: 270].
Проблема различения татар и башкир является для них главной. Например, в 1975 г. замечают, что Тамъяново (Чекмагушевский район) - «башкирская деревня, где все говорят по-татарски» [Bereczki 1994: 238]. Викар сразу комментирует: «Конечно, здесь, в западной Башкирии, никто не различает, кто татарин, кто башкир» [У1кат 2002: 265]. Подобные комментарии находим постоянно, хотя они работали в разных районах. Например, в том же самом году Берецки пишет, что «с национальностью - интересная ситуация. Нижнее Манчарово (Дюртюлинский район) - официально башкирская деревня, но все по-татарски говорят и, если спрашивать о национальности, не знают, что ответить.
Ислам здесь сильный, а язык церкви - татарский» [Bereczki 1994: 227]. В последнем 1979 г., собирая материал в д. Кулчурово (Баймакский район), Викар отмечает, что «все мелодии башкирские. Кто знает, может-быть и татарские. Они сами не отделяют одно от другого. Главное, все говорят об исламском мире» [Ухкат 2002: 346].
Вообще, как замечает Викар, у башкир легко собирать песни, сразу поют и у них великолепные голоса [Bereczki 1994: 224]. Но все же есть другие препятствия, например, трудно собирать из-за сильного влияния ислама. Берецки замечает, что «пожилые мужчины, скорее всего, религиозные тексты поют, от женщин только редко случается отдельные песни получить» [Bereczki 1994: 229]. Заключение - у религии получилось фольклор истребить, там, где ислам сильный, сложно что-либо найти [Bereczki 1994: 227].
Мордва
Конечно, у мордвы собирали меньше, но в Федоровском районе ученые были в восторге от того, что нашли. Еще в 1975 г. Берецки отметил, что в с. Староиликово (Бакалинский район) причитания у мордвы обычные, даже у молодого поколения [Bereczki 1994: 236]. В Федоровском районе в 1977 г. именно причитания впечатлили ученых: «Здесь (в д. Верхний Алаштан) материал чудесный. Есть причитания по усопшим и даже причитания невест» [Bereczki 1994: 252]. Общее заключение: здесь можно найти все, что Евсевьев собирал в начале ХХ в. [Bereczki 1994: 251].
Второе замечание - языковое: в Староили-ково «все знают по-русски» [Bereczki 1994: 236], а в Верхнем Алаштане «пожилые женщины говорят очень плохо по-русски, и даже понимание у них слабое. Конечно, если сравнить с татарскими и башкирскими бабушками, они настоящие филологи!» [Bereczki 1994: 252].
Марийцы
Видимо, хотя марийцы и были в центре научных интересов обоих ученых, их главные акции собирания состоялись в Марийской АССР. Марийские песни Викар собирал один, когда еще в 1964 г. посетил Башкирию. Они его удивили: «Песни марийцев из Башкирии совсем другие, чем песни, собранные шесть лет тому назад у луговых и горных марийцев» [У1Ыг 2002: 39]. В ходе совместных экспедиций в Башкортостане ученые марийских песен собрали мало, но в 1975 г. некоторые марийские деревни по пути следования все-таки оказались: д. Маядык в Дюртюлинском районе,
д. Мари-Менеуз в Илишевском районе и в том же районе д. Телекеево, где есть и марийцы. Общий комментарий от Берецки: «У восточных марийцев есть еще, что собирать!» [Bereczki 1994: 241]. Общие впечатления венгерских ученых Главное впечатление от поездок по Башкирии выразил Викар: «Такое Поволжье! И сейчас почти везде присутствуют и непременно перемешива-
ются тюркские, славянские и финно-угорские традиции [Vikаr 2002: 286]. По поводу музыковедческих исследований он заключает, что «музыкальные исследования на чисто национальной основе ограничивают себя, и не только не помогают, но усложняют признание действительности. Это должны понимать, кто исследует Поволжье» [Vikаr 2002: 256].
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Анисимов, Пчеловодова 2024 - Анисимов Н.В., Пчеловодова И.В. Песни закамских удмуртов / УдмФИЦ УрО РАН. Ижевск, 2024. Вып. 1. 544 с.: ил. (Удмуртский фольклор)
Bereczki 1994 - Bereczki Gabor. A Névâtol az Urâlig. Szombathely: BDF Uralisztikai Tanszé, 1994. 279 o. Vikâr 2002 - Vikâr Lâszlo. Volgân Innen, Volgân tul. Naplojegyzeter a Magyar oshaza videkerol. Budapest: Balassi Kiado, 2002. 404 o.
REFERENCES
Anisimov N. V., Pchelovodova I. V. Pesni zakamskikh udmurtov [Songs of the Zakamsky Udmurts]. Iss. 1. Tartu, Izhkar: UIIYaL UdmFITs UrO RAN Publ.; Estonian Literary Museum Publ., 2024. 544 p. (in Russian)
Bereczki Gabor. A névâtol az Urâlig. Szombathely: BDF Uralisztikai Tanszé, 1994. 279 o. (in Hungarian) Vikâr Lâszlo. Volgân Innen, Volgân tul. Naplojegyzeter a Magyar oshaza videkerol. Budapest: Balassi Kiado, 2002. 404 o. (in Hungarian)
E. Toulouze
THE ADVENTURES OF HUNGARIAN SCHOLARS IN BASHKIRIA (EXPEDITION WORK OF GÂBOR BERECKI AND LÂSZLÔ VIKAR)
In the 1970s, the Hungarian scholars Gâbor Bereczki and Lâszlo Vikâr, the first is a linguist and the second is a musicologist, were invited by the USSR Union of Composers to visit those autonomous republics of the Volga region that were open to foreigners in order to collect folk songs of different ethnic groups. It seems that a copy of these records were left to the local researchers. The Hungarians travelled to Bashkiria four times. This article sums up their reflections, relying on the memoirs each of them published at the end of the XX and the beginning of the XXI centuries. As far as Bereczki is concerned, these are his remembrances and the letters he sent to his colleague, the academician Péter Hajdù, about his fieldwork. Vikâr just published his fieldwork notes. Both these interesting books were written in Hungarian, so that they are not available to a wider audience. This article reminds the conditions of their fieldwork, the most serious problems the sholars had to face and their most interesting remarks about each people they met. The biggest problem they met was the Bashkir's hospitality: they had to eat and drink two or three times a day at lavish meals for which their bodies were not ready...
Keywords: folk music, fieldwork, Bashkiria, Finno-Ugric peoples, Turkic peoples, cooperation between Hungary and the USSR.
Тулуз Ева,
профессор финно-угроведения, Национальный институт восточных языков и культур (Париж, Франция)
научный сотрудник, Университет Тарту (Тарту, Эстония) [email protected]
Статья поступила в редакцию 29.08.2024
Toulouze Eva,
Professor of Finno-Ugric studies, National Institute for Oriental Languages and Civilizations (Paris, France)
Researcher, University of Tartu (Tartu, Estonia) [email protected]
Received 29.08.2024
