CC BY
105
И с т О р И Я, А р Х Е О л О Г И Я, Э Т Н О Г Р А Ф И Я УДК 930(=1.470=511.131)"19/20"
р. р. Cадиков, т. г. миннияхметова
зарубежные исследователи этнографии, фольклора и языка закамских удмуртов: историографический очерк*
В статье приводится обобщенный анализ материалов, собранных финскими, венгерскими и эстонскими исследователями в Х1Х-ХХ1 вв., о закамской группе удмуртов. Даются сведения о зарубежных источниках, опубликованных в печати и архивных.
Ключевые слова: закамские удмурты, зарубежные ученые, этнография, фольклор, язык.
Этнография, фольклор и говоры языка закамских удмуртов**, живущих в отрыве от материнского этноса в иноэтничном и иноконфессиональном окружении и сохранивших многие архаичные элементы в культуре и языке, являются предметом разностороннего научного исследования. Внимание ученых привлекает и тот факт, что эта группа удмуртов не приняла крещение и сохранила традиционную этническую религию. Изучение закамских удмуртов отечественными учеными имеет богатые традиции [8. С. 5-13; 11. С. 6-11; 12. С. 116-126; 13. С. 13-24], большой вклад внесли также зарубежные ученые, особенно этнологи, фольклористы и лингвисты Финляндии, Венгрии, Эстонии.
Как считает Р. Ш. Насибуллин, на диалект закамских удмуртов одним из первых обратил внимание эстонский лингвист Ф. И. Видеманн, обозначивший
* Авторы выражают признательность старшему научному сотруднику Музея Культур (г. Хельсинки) Илдико Лехтинен и магистранту Хельсинкского университета Кирси Мякеля за перевод финских и венгерских текстов, а также научному сотруднику Эстонского национального музея С. Карм за предоставленную информацию о хранящихся в этом музее коллекциях по закамским удмуртам и к. ф. н. В. Н. Денисову за сведения о хранящихся в Венском Фонограммархиве материалах по удмуртам.
** Закамские удмурты живут в северо-западных р-нах Башкортостана, Куединском р-не Пермского края, Красноуфимском р-не Свердловской обл., Бавлинском р-не Татарстана. В кон. XIX - нач. XX в. административно они входили в состав Уфимской, Пермской и Самарской губ. Эта этнотерриториальная группа сформировалась в ходе переселенческого движения удмуртов на башкирские земли в XVI-XVШ веках.
его термином «оренбургский диалект» [47; 48. С. 240-256]. Анализируя лексический состав использованных Ф. И. Видеманном примеров, Р. Ш. Насибуллин заключает, что эстонский ученый имел дело с диалектологическим материалом удмуртов д. Ташкичи Андреевской вол. Бирского у. Уфимской губ. (ташкичин-ский говор) [9. С. 7].
В 1878 г. финский лингвист Т. Г. Аминофф собирал диалектологический и фольклорный материал среди удмуртов Мамадышского и Сарапульского у. (соответственно - Казанской и Вятской губ.) [3. С. 38]. В 1879 г. он планировал аналогичную поездку к удмуртам Бирского у. Уфимской губ., но здоровье не позволило ему заняться полевыми исследованиями. Тем не менее ученый нашел оригинальный выход из этой ситуации. В качестве информаторов он использовал «башкирских удмуртов», проходивших военную службу близ г. Хамина, где жил и работал Т. Г. Аминофф [3. С. 40]. Финский исследователь И. Лауро-села писал, что «данные о языке и религиозных обрядах уфимских вотяков он (Т. Г. Аминофф. - Р. С., Т. М.) получил от военнослужащего русской армии в Хамине. Эти уфимские вотяки в 1600-х годах переселились к башкирам, спасаясь от крещения» (перевод с финского) [29. S. 63]. К сожалению, нам не известно, опубликованы эти материалы или же они хранятся в архивах.
Одним из первых зарубежных этнологов, проводивших полевые исследования среди закамских удмуртов, был финский ученый А. О. Хейкель (в то время Великое Княжество Финляндское входило в состав Российской империи на правах автономии). В 1884 г. А. О. Хейкель совершил длительную экспедицию, посетив деревни мордвы Нижегородской и Самарской губ., марийцев Казанской, Вятской и Уфимской губ., удмуртов Вятской и Уфимской губ. [3. С. 54]. Занимался он изучением традиционного костюма и жилищ финноязычных народов России. Летом 1884 г. А. О. Хейкель побывал в д. Большой Качак Бирского у. Уфимской губ. Отдельной публикации по собранным у закамских удмуртов материалам ученый не издал, но некоторые сведения по ним он использовал в своих работах, например в монографии, посвященной традиционному жилищу финноязычных народов [23].
При изучении этнографии закамских удмуртов значительный интерес представляют полевые записи и дневник А. О. Хейкеля, ныне хранящиеся в Архиве этнографических рукописей Музейного ведомства Финляндии (Museoviraston Кашайе!ееп kasikirjoitusarkisto). В полевом дневнике он пишет, что среди удмуртов д. Большой Качак процветает язычество, которое распространено среди местных «финских племен», то есть удмуртов и марийцев. Например, школа в этой деревне была «языческой», так как все ученики и сам учитель были некрещеными. Жители деревни спрашивали его, почему царь не разрешает им совершать свои жертвоприношения, ведь они, как и остальные, платят налоги, а чтобы их исправно платить, им необходимо устраивать жертвоприношения.
Ученый посетил жертвенное место удмуртов. Он пишет, что оно было расположено на окраине поля, там не было деревьев. Здесь были еще заметны следы пяти кострищ с прошлого жертвоприношения: на одном принесли в жертву овцу, на другом - быка, на третьем - корову, на четвертом - лошадь, на пятом - гуся. Во время жертвоприношения священная территория была обведена веревочным
ограждением на кольях. Святилище можно посещать только в белой одежде, поэтому сопровождающий ученого учитель надел белую ритуальную одежду. Там нельзя также ходить в сапогах [22. S. 12-13].
Представляют большой научный интерес и полевые записи А. О. Хейкеля, в которых зафиксированы названия и описания святилищ, одежды и ее деталей у закамских удмуртов. Например, он отмечает, что в д. Большой Качак женщины носят головное полотенце чалма, которое выходит из употребления в нач. XX в., и сведения о нем очень редки. По Хейкелю, «чалма - длинное головное полотенце, которым обертывают голову два раза, опуская украшенные концы на спину» (перевод с финского) [21. S. 84]. Интересны и другие краткие описания одежды, головных уборов и украшений (dirsponat - накосник из монет и жетонов (удм. ёвпёог), вплетаемый в волосы; ¡арк - налобная повязка из бархата или позумента, украшенная бахромой, верхняя часть отделана лентой из бобрового (удм. ката) меха; ка1рак - «белая шапочка»; шащЫ - «венок с деньгами на лбу» (перевод с финского); ъйтшуъ - «полоска (обычно из отделанной кожи. - Р. С., Т. М.) с деньгами на груди, [надевают] на грудь от левого плеча, [проводя] под правую подмышку» (перевод с финского); tдslйk - «татарский нагрудник»; катю! -верхняя одежда из бархата, без рукавов; ЬеЁтШ - верхняя одежда из бархата с рукавами и т.д. [21. S. 84].
В экспедиции А. О. Хейкеля сопровождал художник А. Рейнгольм. Его акварели и графические рисунки - ценный источник, особенно при изучении традиционной одежды закамских удмуртов. Они хранятся в Фотоархиве Музейного ведомства Финляндии (Museoviraston кота-аг^1»). В д. Большой Качак художник изобразил мужчину и женщину в традиционной праздничной одежде (местного учителя и его жену*), женщину в головном уборе чалма, внешний вид святилища [36].
Серьезный вклад в изучение закамских удмуртов внесли венгерские ученые. В 1885-1886 гг. лингвист Б. Мункачи работал среди удмуртов Мамадышского, Малмыжского, Глазовского и Бирского уездов [1. С. 31; 4. С. 277]. Основной целью его поездки было «стремление собрать текстовой и словарный материал во всех местах проживания удмуртов и тем самым добыть сведения об удмуртских диалектах» [6. С. 15]. В 1887 г. он выпустил книгу с публикацией своих удмуртских полевых материалов [34]. В нее включено всего несколько фольклорных текстов по закамским удмуртам: одна молитва и несколько песен, записанные в д. Можга Бирского у. Уфимской губ. (ныне Янаульский р-н Башкортостана) [34. S. 168, 265, 309], ввиду исследовательской неудачи в сборе полевого материала в названной деревне.
3 августа 1885 г. Б. Мункачи с сопровождавшим его учащимся-удмуртом Казанской инородческой учительской семинарии Николаем Ивановичем Ивановым прибыли из Сарапула в Березовск Бирского у. (ныне с. Николо-Березовка Краснокамского р-на Башкортостана). Но, как отмечает ученый в опубликованном полевом отчете, они не знали, в какую сторону ехать дальше, так как под рукой не было карты Уфимской губ. От одного извозчика они узнали, что ближайшая языческая удмуртская д. Можга находится в 40 верстах от Березовки.
* Эти акварельные рисунки А. Рейнгольма опубликованы (См. [3. Вкладка]).
Сначала решили заехать в с. Иванкино (ныне с. Никольское Краснокамского р-на Башкортостана), где жили русские и крещеные марийцы. В церкви села священником служил мариец. Он хорошо принял их и дал рекомендательное письмо для русского купца, жившего в д. Можга. Купца они встретили уже по пути в деревню, и он объяснил извозчику дорогу до деревни. Так они прибыли на место назначения, где ученому впервые довелось увидеть «язычников-вотяков». Но, как пишет Б. Мункачи, «достать лингвистический материал было очень сложно, даже невозможно, и это понятно. Живущие здесь вотяки очень боязливы, их не один раз пытались крестить силой [...] Люди боялись нас еще и потому, что русский купец, с которым мы связывались, дал обо мне неверную информацию. Когда я понял, что не могу ни на что рассчитывать, решил как можно быстрее уехать. Так и получилось. 7 августа мы с Николаем были уже в Казани» (перевод с венгерского) [35. S. 105].
Несмотря на неудачи, Б. Мункачи не оставлял надежды собрать фольклорный и лингвистический материал среди закамских удмуртов. Такая возможность представилась в годы Первой мировой войны. По просьбе венгерских ученых, военное министерство Австро-Венгрии разрешило им проводить научные исследования среди российских солдат, находившихся в плену. В течение 1915-1916 гг. Б. Мункачи работал с 25 информаторами-удмуртами в Эстергомском лагере для военнопленных (Венгрия), среди которых были также представители Самарской, Пермской и Уфимской губ., то есть закамские удмурты [10. С. 32]. В эти годы он собрал богатый фольклорный материал по «самарскому», «пермскому» и «уфимскому» диалектам. Но, к сожалению, при жизни он не успел издать свое собрание. Тексты с транскрипцией на латинице и переводом на немецкий язык будут опубликованы уже после смерти ученого в 1952 г. в Хельсинки стараниями его ученика Д. Р. Фокоша-Фукса [44]. Среди текстов, записанных Б. Мункачи от закамских удмуртов, огромный интерес представляют три языческие молитвы (воськыл, арня нунал восяськон, арня нунал залбариськон), одно заклинание (пельтйськон кыл), две сказки и огромное количество песен-четверостиший. Среди информаторов из Уфимской и Пермской губ. значатся Ахмадыша Джандусов из д. Виль Калмияр Уфимской губ. (ныне д. Новый Калмияр Куединского р-на Пермского края), Сабырзян Мухаяров из д. Вуж Вараш (д. Старый Варяш Янаульского р-на Башкортостана), Мардымша Мурадшин из д. Уразгильды (Вукогурт) (Татышлинский р-н Башкортостана), Ахмадьян Тимирзянов из д. Камлы-гурт (д. Канлы Кушнаренковского р-на Башкортостана), Калян Галямшин из д. Вотская Урада Пермской губ. (ныне Янаульский р-н Башкортостана) [44. S. XIV].
С двумя информаторами (Ахмадыша Джандусов и Калян Галямшин) Б. Мункачи работал совместно с австрийским музыковедом Робертом Лахом, записывая их песни на фонограф [43. S. 18]. Эти песни (18) были транскрибированы Б. Мункачи и нотированы Р. Лахом и в итоге с нотами вошли в изданный австрийским музыковедом в 1926 г. первый том сборника «Песни российских военнопленных» [28. S. 43-47, 92-97]. Ныне фоновалики с записями этих песен хранятся в Фонограммархиве Австрийской Академии наук (Phonogrammarchiv der Österreichischen Akademie der Wissenschaften) в Вене [20].
Таким образом, собранный Мункачи материал по закамским удмуртам представляет собой ценнейший источник при изучении их фольклора, этнографии и языковых особенностей.
Летом 1894 г. на средства Финно-Угорского общества свою экспедицию к закамским удмуртам совершил финский лингвист Юрьё Вихманн. Около месяца он пробыл в д. Большой Качак Киебаковской волости Бирского у. Уфимской губ. (ныне Калтасинский р-н Башкортостана), изучая диалект и собирая фольклор местных удмуртов [3. С. 46]. Накопленный им значительный материал по диалекту местных удмуртов включен в недавно изданный удмуртский словарь Ю. Вихманна [51]. Собранный Ю. Вихманном некоторый фольклорный материал из д. Большой Качак (пословицы, загадки) был опубликован во 2-й части «Образцов удмуртской речи» в 1901 г. в латинской транскрипции и с переводом на немецкий язык [50]. Небольшая часть этих же текстов и несколько описаний обрядов в латинской транскрипции были включены в изданную также в 1901 г. «Удмуртскую хрестоматию со словарем» [49].
Находясь в д. Большой Качак, он отправил матери и своей семье два письма с описанием экспедиционного быта и некоторых этнографических реалий. Эти письма целиком опубликованы в оригинале [33. S. 27-32], в переводе на удмуртский язык [17. С. 20-22] и частично - в переводе на русский [19. С. 39-40]. Приводим некоторые отрывки в русском: «Все здешние удмурты чистые, некрещеные язычники. Вскоре здесь будут два праздника жертвоприношений, на которые соберутся люди из 25 удмуртских деревень, следовательно, несколько сотен человек. Попробую со своим аппаратом сделать фотографии о ходе жертвоприношения, если позволят. Мой информант - удмурт, посещал школу и является сельским учителем» (23 июня 1894 г.); «В словарной работе оказали помощь сельский старшина и староста [...] Оба - как и остальные живущие здесь удмурты - некрещеные язычники; плохо знают русский язык, так что порою трудно понять, что хотят сказать, когда пытаются объяснять значение отдельных редких слов. Принял я участие на обоих праздниках жертвоприношения. С удовольствием разрешили присутствовать, ибо сочли, что меня направил сюда царь [...] В начале некоторые, в особенности женщины, боялись моего фотоаппарата. Когда в первый раз захотел сфотографировать удмуртских девушек, весьма трудно было уговорить их. Пришлось их задержать и строго сказать: "Стой здесь!", так только и повиновались [...] Здешние удмурты имеют другой характер, нежели северные: более грубые, более жесткие, но вместе с тем более живые. На них оказали влияние их соседи - татары-магометане и башкиры. Множество удмуртских деревень полностью отатарилось и впало в магометанство» (13 июля 1894 г.) [19. С. 39-40]. Устроился он на квартиру в доме русского купца, где ему выделили две комнаты [17. С. 20].
Весь фольклорный материал Ю. Вихманна из этой деревни был записан в одну тетрадь, которая ныне хранится в Научном архиве Финно-Угорского общества ^дата^-^гПатеп Seuran tutkimusarkisto). Судя по рукописи, которая содержит удмуртские пословицы, загадки, песни, описания обрядов, мужские и женские имена в латинской транскрипции, не весь собранный им материал был опубликован. Представляют интерес имена жителей деревни, образованные
от названий животных: Пислег (Синица), Кион (Волк), Кучыран (Сова), Гондыр (Медведь), Зичы (Лиса), Кайсы (Клест), Шушы (Снегирь), Чана (Галка) [45. S. 1-2].
Помимо сбора сведений по диалекту и фольклору удмуртов д. Большой Качак, Ю. Вихманн попутно занимался изучением этнографии, точнее - религиозных верований и обрядов, о чем говорит составленная им небольшая рукопись, имеющая неоценимое значение при изучении религиозных традиций закамских удмуртов. Эта 43-страничная рукопись на финском языке представляет собой полевые этнографические заметки ученого и имеет заглавие «Tietoja Birskin votjaakkien (Ufan kuv.) tavoista, uskonnollisista menoista y.m.» («Сведения об обычаях и религиозных обрядах бирских удмуртов (Уфимская губерния)»); хранится в этом же архиве [46].
О ней упоминает А. Е. Загребин в своей книге, посвященной изучению творчества финских ученых [3. С. 46]. Но сама рукопись прежде не публиковалась и сведения из нее не использовались российскими финноугроведами. В Финляндии она также практически не известна. На нее ссылается У. Хольмберг в своей монографии, посвященной религиозным верованиям пермских народов [26. S. 46]. Лишь недавно эта рукопись была опубликована в оригинале и в переводах на удмуртский и русский языки [39. S. 241-263; 14. С. 30-34; 15. С. 42-56].
Рукопись содержит описания различных религиозных обрядов и обычаев удмуртов д. Большой Качак: жертвоприношения в святилище куала и священной роще луд, моления Мер-вось, Эльын-вось, Покшур ошмес вось, Тыпывыр вось, Зор куриськон, Мудор вось и др. Приводится краткое описание похоронных и поминальных обычаев; дается характеристика некоторых персонажей удмуртской мифологии (Му-Кылчин, Зу-Кылчин, Корка-кузё, Толпери, Вумурт, Нюлэсмурт, Сюреспери).
Основную часть сведений Ю. Вихманн собрал с помощью информаторов. В то же время у него была возможность присутствовать на некоторых обрядах и вести свои наблюдения, например на молении Мер-вось, которое, начавшись 2 июля, продолжалось несколько дней; также 6 июля он присутствовал на молении по поводу замены ограды на священной роще луд, а 13 июля - на ежегодном молении в этой же роще. Материалы Ю. Вихманна бесценны еще и как сведения ученого-очевидца.
Большую научную ценность представляют собой фотографии Ю. Вихман-на, сделанные им в д. Большой Качак. Они хранятся в Фотоархиве Музейного ведомства Финляндии [37]. На них запечатлены моменты моления в священной роще луд, моление Мер-вось, молодежь в повседневной и праздничной одежде, виды улицы и двора, общий вид деревни, строительство дома, деревенский староста и старшина и т.д. По всей видимости, это самые ранние фотоснимки, запечатлевшие закамских удмуртов; некоторые опубликованы в российских и финских изданиях.
В удмуртской этнографии почетное место занимает имя финского исследователя, этнолога и религиоведа Уно (Хольмберга) Харва*. Изданная им в 1914 г. книга «Permalaisten uskonto» [26] («Верования пермских народов»), без сомнения, является энциклопедией традиционной этнической религии удмуртов. Основным
* В 1927 г. У. Хольмберг поменял свою фамилию на Харва.
источником ее создания явился полевой материал, собранный автором в ходе экспедиции весной-летом 1911 г. в удмуртских деревнях.
Книга написана на финском языке, поэтому для российских исследователей малодоступна. Но вскоре после издания содержание ее стало известно российской научной общественности благодаря тому, что в 1921 г. профессор Казанского университета А. И. Емельянов опубликовал «Курс по этнографии вотяков. Остатки старинных верований и обрядов у вотяков». В предисловии к этой книге автор отмечает: «содержание настоящего выпуска мною взято не из первоисточников, а из готового уже труда на финском языке Гольмберга «Permalaisten uskonto». Труд финского ученого мною только сокращен, переработан и приспособлен к условиям преподавания» [2. С. I]. К сожалению, исследователи не всегда обращают внимание на этот факт и не упоминают, что книга написана на основе материалов У. Хольмберга. Несколькими годами позже материалы финского ученого были опубликованы в переводе и на английский язык в серии «The Mythology of All Races» [25].
Содержание книги станет известно удмуртским читателям и на родном языке благодаря журналу «Инвожо», где публиковался осуществленный С. Максимовым перевод части книги с финского на удмуртский язык [18].
В ходе экспедиционной работы в течение 5 месяцев У. Хольмберг изучал религиозные традиции удмуртов дд. Старая Кирга Пермской, Можга и Кайма-шабаш Уфимской, Ошторма-Юмья, Старый Канисар, Средний Кумор, Старая Юмья, Верхняя Юмья, Старая Уча Казанской губ. [3. С. 73-76]. Помимо записей полевого материала, произведенных посредством бесед с информаторами и личного наблюдения, финский исследователь фотографировал объекты религиозного культа удмуртов. Всего он сделал около 150 фотоснимков [3. С. 77], которые хранятся в Фотоархивах Финского литературного общества (Suomalaisen Kirjal-lisuuden Seuran Kuva-arkisto) и Музейного ведомства Финляндии (Museoviraston Kuva-arkisto). Наиболее примечательные из фотоснимков ученого опубликованы в упомянутой книге и в других его работах, но есть и неопубликованные снимки. Среди них большую научную ценность представляет, например, снимок святилища лы куян («костей выбрасывания [место]»), на котором видны три дерева со связанными лыковыми веревками черепами и костями конечностей жертвенных животных. Рядом с деревьями видны упавшие на землю кости. Фотография не аннотирована, но по полевым записям ученого можно установить, что святилище принадлежало жителям д. Каймашабаш Бирского у. Уфимской губ.: «Лы куян находится в одной болотистой ложбине, где растут некоторые лиственные деревья [...] и ивы. На них видны развешанные черепа и кости ног» [41. S. 116].
Среди неопубликованных фотографий У. Хольмберга есть также снимок удмуртской девушки с серебряными украшениями у ткацкого станка из д. Можга Бирского у., которую он отправил по почте отцу в родное село Юпяйя, подписав ее следующим образом: «Я переехал в другую деревню, потому что в предыдущей подумали, что я принес им холодную погоду. Я не знаю, как долго буду здесь. Потому не могу дать вам свой адрес. Здесь вотская девушка у ткацкого станка. У нее на груди много серебряных монеток. Сердечный привет домой. Уно» 25 мая 1911 г.) [40].
У любого этнографа-полевика, как бы максимально он ни стремился использовать полевые материалы в публикациях, многие ценные сведения и факты зачастую остаются в рукописной форме, в лучшем случае находя место на архивных стеллажах, в худшем - бесследно исчезая. К счастью, полевые записи У. Хольмберга полностью сохранились как в черновом, так и чистовом вариантах. Хранятся они в Архиве рукописей Финского литературного общества ^иота^еп К1ца1^иЫеп Seuran kirjallisuusarkisto) в г. Хельсинки [41]. Чистовая рукопись, состоящая из нескольких тетрадей и имеющая 338 страниц, повествует о религиозных верованиях и обрядах удмуртов и марийцев*. 156 страниц рукописи посвящено описанию полевых наблюдений ученого среди закамских (по определению самого автора, «восточных») удмуртов в Пермской и Уфимской губ.
Записи У. Хольмберга сопровождаются небольшими зарисовками культовых объектов. В основном это схемы святилища куала и священной рощи луд, рисунки алтарных полок в куала, надмогильных сооружений и др. Чрезвычайно интересны схематические изображения культовых конструкций из дерева, устанавливаемые во время жертвоприношений (два срубленных ствола молодых деревьев - ель, береза - втыкают в землю, поверх них горизонтально в виде перекладины ставят третий ствол). Сегодня подобные «небесные врата» устанавливают лишь изредка в некоторых деревнях.
Рукопись, бесспорно, содержит уникальный материал по религии закамских удмуртов, только частично использованный самим автором, и естественно, почти не известный научной общественности (сведения о святилищах луд и куала, родильных, свадебных и похоронно-поминальных обрядах, годовом цикле жертвоприношений, мифологических представлениях). Кроме того, в записях приводятся фольклорные тексты, как в оригинале, так и в переводе на финский язык.
Приведем некоторые сведения о полевой работе ученого среди закамских удмуртов, основываясь на его рукописи и газетных корреспонденциях. Последние, будучи его путевыми заметками с мест экспедиционной работы в редакцию газеты «Тигип Sanomat» («Туркуские вести») и адресованные широкой аудитории, также ценны в источниковедческом плане. Всего за период экспедиции 1911 г. эта газета опубликовала 9 «путевых писем» («matkakirjeita») Хольмберга, 4 из которых посвящены непосредственно закамским удмуртам и содержат описание экспедиционной работы и ряда этнографических реалий («Старая Кирга», «На жертвенной горе», «Свадебные обряды вотяков», «Почитание умерших у вотяков» [24].
В конце марта 1911 г. Хольмберг приехал в Казань, где при поддержке местных ученых разрабатывал маршрут и изучал имеющуюся литературу [3. С. 73]. В начале мая он приплыл по Каме в Николо-Березовку, откуда направился к удмуртам Осинского у. Пермской губ. в д. Старая Кирга. В самом начале своей работы в одном из писем ученый отмечал: «Деревня подлинно языческая. Здесь повсюду священные рощи [...] Я успел на первый весенний пароход вовремя, потому что уже на следующий день здесь проводился обряд начала сева,
* Материалы о марийцах также были собраны в ходе экспедиции ученого в 1911 г., когда он посетил марийские дд. Рабак (Пермская губ.), Сусады и Мушаково (Уфимская губ.).
и я его фотографировал. Скоро здесь будут проводиться и другие обряды. Жизнь здесь очень интересна» [3. С. 74]. Он побывал также на молении Буэ дюк вось («Моление в овраге у реки Буй»), в котором участвовали жители нескольких деревень; осматривал святилища и кладбища, беседовал со сведущими стариками. Как сам отмечает, « ходил в гости во многие дома вотяков, угощали меня везде чаем и белым хлебом. Старики дали мне хорошие сведения [...]» [24. № 1938]. Но вскоре ученый был вынужден покинуть удмуртскую деревню. Уже в начале пребывания в деревне Уно Хольмбергу «трудно было устроиться на ночлег. Никто не понимал, зачем я приехал. Сложно было объяснить, что я приехал изучать их обряды. Я сказал, что меня послал царь, т. к. он хочет знать, как живут вотяки» [24. № 1938]. Тогда он все же вошел в доверие жителей деревни, хотя некоторые «цивилизованные», по словам ученого, местные жители приняли его даже за японского шпиона. Но на этот раз ситуация оказалась критической: «В одну ночь выпал снег, что земля стала совершенно белой. Такого не было 10 лет и старики удивились. Мудрецы собрались обсудить, что необходимо делать и какую жертву надо принести. Я узнал, что, по мнению многих, причиной снегопада является «вотяк» из Финляндии, который в один день ходил по всем святым рощам без жертвоприношений. Умершие рассердились и сильно отомстили. Они все были единодушны и решили прогнать гостя» [24. № 1938]. К Хольмбергу пришли два почтенных старика и попросили его уехать из деревни. Так он был вынужден прервать исследования и отправиться в другие места. И все же Уно Хольмберг успел собрать значительный материал по верованиям жителей деревни и сделать интересные фотоснимки.
Экспедиционная работа в Уфимской губ., видимо, происходила в спокойной обстановке. По крайней мере, Хольмберг не сообщает о препятствиях для его исследований. Здесь он работал в дд. Можга, Конигово и Каймашабаш и затем в Мамадышском у. Казанской губ.
Публикации и полевые экспедиционные материалы У. Хольмберга (записи, зарисовки, фотографии) представляют собой уникальный источник для изучения традиционных религиозных верований и обрядов закамских удмуртов.
С установлением в России советской власти полевые исследования зарубежных ученых среди финно-угорских народов надолго прекращаются. Лишь в 1960-е гг. возобновляются контакты с венгерскими (Венгрия, как известно, входила в число стран «соцлагеря») и эстонскими (Эстония входила в состав СССР) учеными, а с 1980-е гг. - и с финскими.
В 1966-1975 гг. венгерские ученые, этномузыковед Ласло Викар и лингвист Габор Берецки, провели несколько экспедиций к народам Урало-Поволжья, в том числе и к удмуртам, собирая песенный фольклор. Среди удмуртов они работали в Башкирской, Татарской и Марийской АССР, поскольку территория Удмуртии была закрыта для иностранцев [10. С. 35].
В августе 1974 г. венгерские исследователи собирали полевой материал в Татышлинском (Уразгильды, Новые Татышлы, Нижнебалтачево, Старый Кы-зылъяр, Бигинеево, Старокалмиярово, Верхние Татышлы, Вязовка) и Янаульском (Шудек, Конигово, Можга, Банибаш, Старый Варяш, Четырман, Андреевка, Барабановка, Верхняя Барабановка, Каймашабаш, Вотская Урада, Вотская
Ошья) р-нах; в июне и июле 1975 г. - в Илишевском (Ташкичи, Князь-Елга) р-не БАССР [43. S. 40]. В 1989 г. в Будапеште была издана книга, в которую вошли также песни закамских удмуртов. Транскрибированные тексты сопровождаются нотными расшифровками и переводами на венгерский и английский языки. Авторы отмечают, что в мелодике песен удмуртов Башкирии чувствуется тюркское влияние [43. S. 10].
В 1984 г. Л. Викар выпустил грампластинки с песнями народов Урало-По-волжья, одна из которых содержит записи песен удмуртов. Туда вошли также четыре песни, исполненные в деревнях закамских удмуртов (Вязовка, Старо-калмиярово, Банибаш, Каймашабаш) [42. S. 16-18].
С 1971 по 1993 год сотрудники Удмуртского республиканского краеведческого музея (ныне НМ УР им. К. Герда) совместно с сотрудниками Эстонского национального музея (ЭНМ, г. Тарту) под руководством С. Х. Лебедевой и А. Ю. Петерсона провели более 20 экспедиций к удмуртам, практически во все регионы их проживания, посетив более 150 населенных пунктов. Сотрудники НМ УР и ЭНМ собрали огромную этнографическую коллекцию, кроме вещевых артефактов, включавшую этнографические рисунки и рукописи, фотографии, видеозаписи, полевые дневники [5. С. 81].
В июне 1984 г. совместная удмуртско-эстонская экспедиция (А. Петерсон, фотограф А. Лууд, художник Т. Пухвель, научные сотрудники С. Лебедева, Л. Волкова и О. Широкова, фотограф А. Ермаков, художник В. Лебедев и 6 студентов УдГУ под руководством Н. Старковой) работала среди удмуртов Башкирской АССР. Экспедиция посетила удмуртские населенные пункты Янаульского (Шудек, Можга, Конигово, Барабановка, Верхняя Барабановка) и Татышлинского (Новые Татышлы, Бигинеево, Старокалмиярово, Уразгильды, Кызылъяр) р-нов [38. S. 189-211]. Летом 1985 г. совместная экспедиция двух музеев работала в удмуртских населенных пунктах Бавлинского р-на Татарской АССР (Покров-ский-Урустамак, Уд-Ташлы, Покровск, Измайлово, Николашкино, Потапово-Тум-барла) и д. Купченеево Ермекеевского р-на Башкирской АССР [38. S. 213-229].
В итоге в Эстонском национальном музее была собрана значительная коллекция по культуре закамских удмуртов. Сборы 1984 г. в Янаульском и Татыш-линском р-нах БАССР включают в себя коллекции этнографических предметов (В 146: 1-102) (то есть в коллекции предметов (В) № 146 представлено 102 единиц хранения), этнографических рисунков ^ 416: 1-57), фотографий ^к 2067: 1-243) и полевые дневники. Среди бавлинских удмуртов в 1985 г. было собрано 100 предметов (В 152: 1-100) и 219 фотографий ^к 2118: 1-181; Fk 2102: 1-38).
С началом демократических преобразований в стране начинается новый этап в изучении закамских удмуртов зарубежными исследователями. В этот период одной из первых к закамским удмуртам была организована экспедиция летом 1990 г. в удмуртские населенные пункты Куединского р-на Пермской области. Фотографом работал сотрудник Эстонского национального музея Алдо Лууд.
В 1991 г. венгерский этнограф Агнеш Кережи участвовала в совместной международной экспедиции, организованной Удмуртским республиканским краеведческим, Эстонским Национальным и Венгерским Этнографическим музеями к закамским удмуртам Бураевского и Калтасинского р-нов Башкирии.
Целью полевых исследований А. Кережи было общее знакомство с жизнью и бытом, традиционными представлениями и обрядовой культурой данной этнографической группы, сбор вещественного материала для фондов Венгерского этнографического музея. Она производила видеосъемки, вела записи устных бесед и приобретала экспонаты (коллекция 91.89.4.14-91.89.14); работала с фотографом Эржэбет Винтер, благодаря которому параллельно осуществлялись съемки предметов быта, одежды, украшений, построек и людей [27]. Эстонский Национальный музей представляли видеооператор Яан Трейал, фотограф Арп Карм.
Закамские удмурты привлекли внимание и финских ученых: этнолога из Музейного ведомства Финляндии Илдико Лехтинен и демографа из Института России и Восточной Европы Сеппо Лаллукка в ходе полевых исследований у восточных марийцев в Башкирии, Свердловской и Пермской областях в июне-июле 1997 года [7; 30].
В июле 1999 г. Эстонская Художественная Академиея организовала экспедицию к финно-угорским народам Башкортостана (рук. Кадри Вийрес). Студенты Академии, начинающие художники, обследовали различные стороны жизни удмуртов Татышлинского р-на и представили рисунки. Совместно с художниками свои исследования проводил эстонский этномузыковед Каур Мяги. В экспедиции участвовал также фольклорист Джонатан Роппер из университета Шеффелд (Великобритания). Его интересы были сосредоточены на традиционных молениях удмуртов и текстах молитв-куриськон. Для общего знакомства с культурой удмуртов вели свои наблюдения этнографы Городского Этнографического Музея Мюнхена (Германия) Жан-Луп Руссело и Вероника Грахаммер.
Эстонский фольклорист из Тартуского университета Мэрили Метсвахи приезжала в Бураевский и Янаульский р-ны в июне-июле 2003 года. Исследователя нарративов интересовали рассказы биографического характера и жизненных явлениях, связанных с самими информантами, с целью сравнительного анализа удмуртских и эстонских материалов. Ее выводы подтверждают тезис о том, что биография человека конструируется на основе той или иной культуры и существенно определяется тем, доминирует ли в ней письменная или устная традиция.
В июне-июле 2008 г. в с. Большой Качак Калтасинского р-на Башкортостана для своей исследовательской работы собирала материал магистрант Хельсинкского университета Кирси Мякеля. Она изучала современное состояние культовых мест и отношение к ним современных жителей, сравнивая эти данные со сведениями Ю. Вихманна [32. С. 63-67].
В августе 2008 г. в Республике Башкортостан работала этнографическая экспедиция университета Печ (Венгрия) под руководством доктора Золтана Надь. Помимо общего знакомства с удмуртами, у исследователей были свои темы для изучения: «Культовые места у удмуртов» (Вера Самонек), «Традиционные способы торговых отношений у удмуртов» (Богларка Мачаи), «Своеобразие говоров локальных групп» (Аттила Добо). По результатам экспедиции Б. Мачаи опубликовала статью, посвященную почитанию памяти погибших воинов-интернационалистов в Республике Башкортостан на примере закамских удмуртов [31. S. 359-376]. Свои этнографические исследования аспирантка университета
г. Печ продолжала в течение 3 месяцев 2012-го г., изучая этнографию удмуртов Татышлинского р-на [16].
Таким образом, в истории изучения закамских удмуртов зарубежными исследователями можно выделить три периода. Первый относится ко вт. пол. XIX - нач. XX в. и связан со становлением финно-угроведения как научного направления и пробуждением национального самосознания финского и венгерского народов. Второй - приходится на вт. пол. XX в., когда особых результатов достигли венгерские и эстонские ученые. Третий период, начавшись в эпоху демократизации в России и продолжаясь по настоящее время, характеризуется большим вкладом исследователей из Финляндии, Венгрии и Эстонии в изучение этнографии, фольклора и языковых особенностей закамских удмуртов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Владыкин В. Е., Христолюбова Л. С. История этнографии удмуртов. Краткий историографический очерк с библиографией. Ижевск, 1984.
2. Емельянов А. И. Курс по этнографии вотяков. Остатки старинных верований и обрядов у вотяков. Казань, 1921.
3. Загребин А. Е. Финны об удмуртах. Финские исследователи этнографии удмуртов XIX - первой половины XX в. Ижевск, 1999.
4. Загребин А. Е. Финно-угорские этнографические исследования в России (XVIII -первая половина XIX в). Ижевск, 2006.
5. Карм С. Об удмуртских собраниях Эстонского национального музея // Музей. Традиции. Этничность. XX-XXI вв.: Материалы Международной научной конференции. СПб.-Кишинев, 2002.
6. Кельмаков В. К. Слово о Бернате Мункачи, исследователе удмуртов // Венгерские ученые и пермская филология. Устинов, 1987.
7. Лаллукка С. Восточно-финские народы России. СПб., 1997.
8. Миннияхметова Т. Г. Календарные обряды закамских удмуртов. Ижевск, 2000.
9. Насибуллин Р. Ш. Закамские говоры удмуртского языка. Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1972.
10. Нуриева И. М. Музыка в обрядовой культуре завятских удмуртов. Проблемы культурного контекста и традиционного мышления. Ижевск, 1999.
11. Садиков Р. Р. Поселения и жилища закамских удмуртов (материальный и духовный аспекты). Уфа, 2001.
12. Садиков Р. Р. Традиционные верования закамских удмуртов: историография проблемы // Этнографическое обозрение. 2006. № 2.
13. Садиков Р. Р. Традиционные религиозные верования и обрядность закамских удмуртов (история и современные тенденции развития). Уфа, 2008.
14. Садиков Р. Р., Мякеля К. Камсьор удмуртъёслэн восьёссы. Юрьё Вихманнлэн кигожтосэз // Вордскем кыл. 2008. № 1.
15. Садиков Р. Р., Мякеля К. Рукопись Ю. Вихманна о религиозных верованиях и обрядах закамских удмуртов как ценный исторический источник // Финно-угроведе-ние. 2008. № 1.
16. Самигулова И. «Мечтаю вернуться снова» // Татышлинский вестник. Общественно-политическая газета Татышлинского района Республики Башкортостан. 2012. 13 июль.
17. Уваров А. Юрьё Вихманнлэн удмуртъёс дорысь гожтэтъёсыз // Кенеш. 1998. № 12.
18. Хольмберг У. Перма калыкъёслэн осконъёссы // Инвожо. 2001. № 1-2; 2002. № 6-7; 2003. № 3.
19. Чуч Ш. Письма Юрьё Вихманна с удмуртских земель // Пермистика 2: Вихманн и пермская филология. Ижевск, 1990.
20. Das Phonogrammarchiv - Österreichs wissenschaftliches audiovisuelles Archiv. Gesänge russischer Kriegsgefangener" zur Zeit des 1. Weltkrieges: Lieder der verschiedenen Völker des damaligen Russischen Reiches.
21. Heikel A. O. Muistiinpanokirja "D". 1884. // Museoviraston kansatieteen käsikirjoi-tusarkisto. Heikel A. O. IV. Tutkimusmatkat Venajälle ja Siperiaan. 1/4.
22. Heikel A. O. Tjeremissien ja votjakkien luona Birskin seuduilla, mordvalaisten luona Samaran läänissä. 1884. // Museoviraston kansatieteen käsikirjoitusarkisto. Heikel A. O. II. Kirjallinen toiminta. 1. Tieteellisten teosten käsikirjoituksia. 6.
23. Heikel A. O. Rakennukset Tjeremisseilla, Mordvalaissilla, Virolaisila ja Suomalaisilla. Helsinki, 1887.
24. Holmberg U. Matkakirjeitä // Turun Sanomat. 1911. №№ 1938, 1975, 1982, 1999.
25. Holmberg U. Finno-Ugric Mythology // The Mythology of All Races in thirteen volumes. Boston, 1927. V. 4.
26. Holmberg U. Permalaisten uskonto. Porvoo, 1914.
27. Kerezsi A. Az udmurtok. Szombathely, 1999.
28. Lach R. Gesänge russischer Kriegsgefangener. I band. Finnisch-ugrische Völker. 1. Wotjakische, Syrjänische und Permiakische Gesänge. Wien-Leipzig, 1926.
29. Laurosela J. Torsten G. Aminoff, suomalainen kielentutkija // Joukahainen. XIV. Pohjalaisten osakuntien toimittama albumi. Helsinki, 1913.
30. LehtinenI. Tscheremissischer Schmuck: Ethnographische Untersuchung. Helsinki, 1994.
31. Macsai B. The Cult of International Heroes in Post-Soviet Bashkortostan // Passageways. From Hungarian Ethnography to European Ethnology and Sociocultural Anthropology. Budapest, 2009.
32. Mäkelä K. Ritual places of Trans-Kama Udmurts: a case-study from the village of Bolsoj Kacak // Финно-угроведение. 2009. № 1.
33. Matkamuistiinpanoja. Yrjö ja Julie Wichmannin kirjeitä ja päiväkirjamerkintöjä tutkimusmatkoilta. 1891-1906. Toimittanut Irene Wichmann. Helsinki, 1987.
34. Munkacsi B. Votjak nepkölteszeti hagyomanyok. Budapest, 1887.
35. Munkacsi B. A votjakok közt // Ethnographia. A magyarorszagi neprajzi tarsasag ertesitöje. 1892. № 2.
36. Museoviraston kuva-arkisto. SUK 21: 283-284, 21: 314-318.
37. Museoviraston kuva-arkisto. SUK 905: 32-53.
38. Peterson A. Udmurdi päevikud. Tartu, 2006.
39. SadikovR., MäkeläK. Yrjö Wichmannin muistiinpanot Kaman-takaisten udmurttien uskonnollisista käsityksistä ja tavoista // Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskirja. № 92. Helsinki, 2009.
40. Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran kuva-arkisto. Uno Harvan kokoelma.
41. Uno Harvan matkamuistiinpanoja. 1911 // Suomalaisen Kirjallisuuden kirjallisuusarkisto.
42. Vikar L. Finnugor es Török nepekzeneje. Budapest, 1984.
43. Vikar L., Bereczki G. Votjak Folksongs. Budapest, 1989.
44. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Aus dem nachlasse von Bernhard Munkacsi. Herausgegeben von D.R. Fuchs. Helsinki, 1952.
45. Wichmann Y. Kielennäytteitä Ufan alueelta. 1894 // Suomalais-Ugrilainen Seuran tutkimusarkisto: kotelo 726.
46. Wichmann Y. Tietoja Birskin votjaakkien (Ufan kuv.) tavoista, uskonnollisista menoista y.m. 1894 // Suomalais-Ugrilainen Seuran tutkimusarkisto, kotelo 727.
47. Wiedemann F. J. Grammatik der Wotjakischen Sprache. Reval, 1851.
48. Wiedemann F. J. Zur Dialekten Kunde der Wotjakischen Sprache // Bulletine la classe historico-philologique de L'Akademie de St.-Petersburg. XV. St.-Petersburg-Leipzig, 1858.
49. Wotjakische Chrestomatie mit Glossar von Yrjö Wichmann. Helsingfors, 1901.
50. Wotjakische Sprachproben. Herausgegeben von Yrjö Wichmann. II. Sprachwörter, Rätsel, Märchen, Sagen und Erzählungen. Helsingfors, 1901.
51. Wotjakische Wortschatz. Aufgezeichnet von Yrjö Wichmann. Bearbeitet von T. E. Uotila und Mikko Korhonen. Herausgegeben von Mikko Korhonen. Helsinki, 1987.
Поступила в редакцию 3.10.2012
R. R. Sadikov, T. G. Minnijakhmetova
Foreign Scholars of Ethnography, Folklore, and Language by Trans-Kama Udmurts: Essays on Historiography
The article represents the summarised analysis of studies on ethnographic, folkloristic, and linguistic features of Trans-Kama Udmurts. Those researches were conducted by foreign scholars 19-21 centuries. A valuable contribution to science was made mostly by Finnish, Hungarian, and Estonian researches. In the article are given the list of all publications and archive sources collected by Finno-Ugric scholars among this ethnographic group.
Keywords: Trans-Kama Udmurts, Foreign Scholars, Ethnography, Folklore, Language.
Садиков Ранус Рафикович,
доктор исторических наук, ФГБУН «Институт этнологических исследований им. Р. Г. Кузеева»
Уфимского научного центра РАН
г. Уфа
E-mail: kissapi@mail.ru
Миннияхметова Татьяна Гильнияхметовна,
доктор философии, научный сотрудник, Институт истории и европейской этнологии
Австрия, Инсбрук E-mail: minnijah@hotmail.com
Sadikov Ranus Rafikovich,
Doctor of Science (History), Institute of Ethnological Studies named after R.G. Kuzeev, Ufa Scientific Centre of the Russian Academy of Sciences
Ufa
E-mail: kissapi@mail.ru
Minnijakhmetova Tatyana Gilniyakhmetovna,
PhD, research associate, Institut für Geschichte und Ethnologie Austria, Innsbruck E-mail: minnijah@hotmail.com
