CC BY
25
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Попов Федор Алексеевич, аспирант кафедры Новейшей отечественной истории Московского педагогического государственного университета Российская Федерация, 119571, г. Москва, пр. Вернадского, 88 ророуА992@ша11. ги
2021. Вып. 102. С. 110-126
Б01: 10.15382Миг112021102.110-126
ОИСГО: 0000-0002-8867-3300
«Приходская реформа» М. К. Дитерихса в Приамурском Земском Крае (август—октябрь 1922 г.): теоретические основы
И ПОПЫТКА РЕАЛИЗАЦИИ
Аннотация: В статье рассматривается предпринятая в августе—октябре 1922 г. попытка антибольшевистской диктатуры генерала М. К. Дитерихса опереться на православный приход в деле государственного строительства в белом Приморье («приходская реформа»). Интеллектуальные истоки «приходского строительства», по мнению автора, связаны со славянофильством и деятельностью епископа Андрея (Ухтомского) на Востоке России. Именно епископ Андрей в 1918—1919 гг. (и ранее) озвучивал тезис о приоритете прихода в жизни Церкви и стремился к «приходской демократии» на практике. Дитерихс в своих указах изложил общие принципы реформы, абстрагировавшись от разработки законодательства о приходах — эта задача была делегирована Приамурской земской думе. Антибольшевистской общественностью предлагались разные варианты построения приходской системы, основной проблемой при этом было соотношение «церковного» и «гражданского» в приходе. Вопрос затрагивался в ходе Национального съезда в Никольске-Уссурийском 15—20 сентября 1922 г., где проекту организации приходов было посвящено несколько выступлений. Идея организации общественно-политической жизни на основе прихода активно обсуждалась в прессе белого Приморья. Правые проправительственные газеты проводили мысль о том, что создание приходов повысит сознательность граждан Приамурского Земского Края, их инициативность и отучит полагаться во всем на государственный аппарат. Отсутствие нормативно-правовых актов, проясняющих порядок создания прихода, и плохое информирование привели к тому, что к октябрю 1922 г. в приходах зарегистрировалось лишь незначительное количество прихожан. Одним из аспектов местного самоуправления являлась самооборона, к созданию которой Дитерихс побуждал население (армия была задействована на фронте и не могла поддерживать порядок в тылу). Ставка на приход вела к усилению кампании против земства, которое было настроено оппозиционно к антибольшевистским силам. Таким образом, инициатива
© Попов Ф. А., 2021.
Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 102.
Ф. А. Попов
С. 110-126.
Дитерихса стала неординарной попыткой выстроить белую государственность (а заодно и проект русской политической нации) на основе местного самоуправления и приверженности религии. Безнадежное положение белого Приморья к осени 1922 г. помешало воплощению этих планов.
Ключевые слова: церковный приход, Белое движение, Приамурский Земский Край, приходская демократия, М. К. Дитерихс, епископ Андрей (Ухтомский), консерватизм, местное самоуправление.
Земская реформа 1864 г. наметила определенный вектор в развитии отношений власти и общественности дореволюционной России. За неимением общероссийского представительного органа либеральные группы вынуждены были довольствоваться участием в местном самоуправлении. С началом работы Государственной думы в 1906 г. и легализацией политических партий земство утратило статус единственной «отдушины» для оппозиционных самодержавию сил. Тем не менее в земском самоуправлении по-прежнему были сильны позиции противников царской власти и даже наметилась тенденция к росту более «левых» настроений в связи с массовым притоком «третьего элемента» на земскую службу (учителей, врачей, сельскохозяйственных специалистов, как правило, носителей «прогрессивных» взглядов)1. Существовало и консервативное прочтение «земской идеи», особенно распространенное среди гласных-дворян, беспокоившихся за свои сословные интересы2. Внутри «правого» лагеря разногласия по поводу концепции земского самоуправления имелись между славянофилами и «государственниками» (лагерем «бюрократического национализма»)3.
При А. В. Колчаке на Востоке России (преимущественно в Сибири) в 1918— 1919 гг. власть стремилась сохранить структуры местного самоуправления (что являлось важным компонентом «белой идеи» и выгодно отличало ее от большевистского «советовластия»), но максимально деполитизировать их, перенаправив энергию земцев на решение хозяйственных проблем, резко возросших в условиях войны. Однако по мере неудач белого командования, земское и городское самоуправление Сибири всё громче заявляло о своей оппозиционности4.
Земство Приморской области пользовалось репутацией одного из наиболее оппозиционных колчаковскому режиму. Свержение начальника Приамурского края генерала С. Н. Розанова привело к власти 31 января 1920 г. правительство эсера-земца А. С. Медведева. Интеграция Приморья в просоветскую Дальневосточную Республику (ДВР) вызвала недовольство местной общественности, что обернулось антибольшевистским переворотом 26 мая 1921 г. и образованием во Владивостоке Временного Приамурского правительства (ВПП) во главе с С. Д. Меркуловым. Новой власти не удалось наладить отношения с земством,
1 Новая имперская история Северной Евразии. Ч. 2: Балансирование имперской ситуации: XVIII—XX вв. / под ред. И. Герасимова. Казань, 2017. С. 527—530.
2 Куликова С. Г. Консерваторы и земство: планы и результаты деятельности 1864—1914 гг. М.: Новый Хронограф, 2019. С. 69-97.
3 Саевская М. А. Консервативные концепции земского самоуправления (1864-1905 гг.). М.: Аквилон, 2021. С. 39-58.
4 Цветков В. Ж. Белое дело в России: 1917-1919 гг. М.: Яуза-Каталог, 2019. С. 705-715.
так, Ольгинская уездная земская управа после переворота объявила о своей лояльности ДВР, за этим последовало лишение управы полномочий5. В итоге Оль-гинский уезд превратился в базу красных партизан и советского флота6.
Созыв и работы Приамурского Земского Собора 23 июля — 10 августа 1922 г. оживили «земскую идею» в белом Приморье. С избранием генерала М. К. Ди-терихса на должность единоличного диктатора (Правителя) занимавшее южное Приморье государственное образование было официально переименовано в Приамурский Земский Край (ПЗК). Консервативная интерпретация «земства» как альтернативы западноевропейскому парламентаризму сопрягалась с ростом религиозно-окрашенной риторики. Две тенденции общественно-политической жизни ПЗК — поиск «исконно русских» форм самоуправления и рост православного фундаментализма — взаимно пересеклись в идее приходского строительства.
Пункт 2 Указа Правителя ПЗК № 10 от 15 августа 1922 г. определял приход «основной городской, земской и казачьей административной единицей местного самоуправления»7. Приходские объединения предписывалось строить по конфессиональному и внепартийному принципу; допускалось существование неправославных «приходов», однако граждане, не принадлежавшие ни к одному вероисповеданию и не приписанные по этой причине к приходу, подлежали высылке с территории ПЗК. В п. 3 того же указа Правитель ставил перед Приамурской Земской Думой обязанность разработать нормативно-правовой акт, в соответствии с которым будет функционировать самоуправление — «Положение о Приходах и приходском управлении Приморской области». Дитерихсом предлагались некоторые принципы, которыми мог бы руководствоваться законодатель. Среди них: создание внутри прихода управленческого органа — совета прихода; наличие в нем духовного и гражданского руководства, если главой первого является духовное лицо, местный настоятель, то глава второго избирается путем жеребьевки; допуск к выборам в совет прихода только «граждан прихода», достигших 25 лет и не подвергавшихся уголовному преследованию; передача в руки прихода административных, экономических, образовательных, судебных и некоторых других функций, для чего внутри прихода формируются отдельные органы по подведомственности, причем те из них, что связаны с административной, судебной и контрольной деятельностью, подчиняются управляющим ведомствами (министерствами), т. е. входят в структуру исполнительной власти; высшим органом областного самоуправления должна стать Приморская Земская Дума (отличаемая от Приамурской Земской Думы) под председательством назначенного Правителем генерал-губернатора и выбранных с помощью жеребьевки членов приходских советов.
Первые практические меры по реализации приходской идеи были даны в Указе № 18 от 22 августа: граждане ПЗК, вне зависимости от религиозной при-
5 Черная Е. В. Земское самоуправление на Дальнем Востоке в условиях революций и Гражданской войны (1917-1922 гг.): дис. ... канд. ист. наук. Владивосток, 2011. С. 179-180.
6 Старк Ю. К. Последний оплот. Отчет о деятельности Сибирской флотилии 1920-1924. СПб., 2015. С. 73-74, 90-91, 126-127.
7 Вестник Земского Приамурского края. Владивосток, 1922. 6 сент. № 2. С. 2.
надлежности, должны подать сведения о себе в свой приход, жителям Владивостока давалось для подачи 10 дней, жителям уездных городов — 208. В разъяснении исполняющего обязанности управляющего внутренними делами генерала В. А. Бабушкина указывалось на исключительную важность приходских книг, содержащих сведения о прихожанах, в связи с чем духовенству надлежало дополнить их информацией о наличии в приходе государственных служащих; лиц, получивших образование (в городах высшее, в сельской местности — не ниже среднего); домохозяев, квартирохозяев и лиц, содержащих себя и семью личным трудом; лиц, проживающих в городе не менее семи лет, а также местожительство каждого прихожанина9.
После опубликования указов Дитерихса «приходская идея» заняла главенствующее место в идеологическом ландшафте ПЗК. Ее генеалогия выходит за рамки событий Гражданской войны и даже за границы России. В обзорной статье Н. Остроумова в «Слове» был упомянут английский опыт в области построения общественной жизни вокруг прихода (parish), узаконенный в 1894 г. «Биллем о приходских советах» (Local Government Act, 1894). Отмечая параллелизм между приходом Англиканской церкви и земско-городским самоуправлением дореволюционной России, автор статьи сетовал, что «влияние же русского прихода на местную гражданскую жизнь было ничтожно»10. В Российской империи требования расширить права церковных приходов и, прежде всего, придать приходу юридический статус звучали в ходе революции 1905-1907 гг. Приходскую реформу поддерживало как левое течение внутри Православной Церкви, так и консервативные партии — каждая сторона имела собственную аргументацию. Проекты реформы обсуждались в период «думской монархии» (среди ее сторонников был премьер-министр П. А. Столыпин), но переломным моментом стала Февральская революция 1917 г., атмосфера которой благоприятствовала переменам в Церкви под лозунгами преодоления «цезарепапизма». Синод в выпущенном 17 июня 1917 г. «Временном положении о православном приходе» предоставил прихожанам право избирать священников (с обязательным одобрением со стороны епископа). Как ни парадоксально, на рост значимости прихода повлияла большевистская антицерковная политика: отделив Церковь от государства и фактически ликвидировав ее как юридическое лицо, большевики разрешили приходам брать в аренду местные храмы11. По словам американского историка Г. Фриза, «теперь только приход обладал правом говорить от лица Церкви и отстаивать ее интересы. В последующие годы, по крайней мере до массированного наступления на приход в 1930-е, он оставался фундаментальным, основополагающим церковным институтом»12.
На Востоке России, еще во время господства большевиков, «приходскую идею» отстаивал епископ Уфимский Андрей (Ухтомский), пытавшийся зару-
8 Вестник Земского Приамурского края. Владивосток, 1922. 6 сент. № 2. С. 5.
9 К организации приходов // Мир. Владивосток, 1922. 30 авг. № 13. С. 3.
10 Остроумов Н. Приходы // Слово. Владивосток, 1922. 6 сент. № 685. С. 2.
11 Фриз Г. «Губительное благочестие»: Российская церковь и падение империи: сб. статей / пер. с англ. А. Глебовский, М. Долбилова; под ред. П. Рогозного. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019. С. 90-131.
12 Там же. С. 130.
читься поддержкой эсеров (наиболее массовой небольшевистской партии на момент разгона Учредительного собрания). В проповеди 11 января 1918 г. он вывел формулу: «Приход — свободно-народная социалистическая единица — вот наше спасение»13. При А. В. Колчаке епископ Андрей неоднократно обращался во властные структуры, в Высшее церковное управление и лично к Верховному Правителю с предложением реорганизации церковной и, шире, общественной жизни на приходских началах. Он состоял в переписке с генералом К. В. Сахаровым, который позднее особо подчеркивал убежденность епископа в том, что «религия должна быть руководящим стимулом моральной жизни, но не только схоластически, — она должна направлять жизнь личную, семейную и общественную соответственно учению Христа.»14. Поддержка, оказанная крестьянством (и отчасти рабочими) Уфимской губернии антибольшевистским войскам, связывалась Сахаровым с дореволюционной проповеднической деятельностью епископа Андрея в этих краях. Сахаров приводил выдержку из архиерейского письма к нему: «Я начал вторично объезд частей вверенной вам армии. Ваше превосходительство, и я с радостью могу сказать, что ни вы, ни я не ошиблись: солдатам нравится мысль об устроении православного прихода и об устроении околоприходского самоуправления всей русской национальной жизни»15.
Дореволюционный миссионерский опыт епископа Андрея в Казанской и Уфимской епархиях (им возглавлялось Братство святого Гурия, занимавшееся катехизацией «крещеных инородцев») свидетельствовал о возможности экспорта церковно-приходской организационной формы в этнорелигиозное пространство российских мусульман Волго-Уральского региона: «Влияние святителя А. распространилось даже на мусульман, на татарское и башкирское население: муллы шли к нему за советом и проводили в своих селах его организацию — приход около мечети»16 (указ Дитерихса также допускал создание неправославных приходов, что в Приморье должно было обернуться приходским строительством среди старообрядцев, протестантских деноминаций, мусульман). В то же время можно предположить, что миссионерское прошлое епископа Андрея, его приверженность «системе Ильминского» (Н. И. Ильминский основатель Братства святого Гурия, разработчик методики по обращению мусульман в православие) отталкивали мусульманских военнослужащих армии Колчака (а затем Дальневосточной армии). В письме «каппелевца-мусульманина» во владивостокскую «Вечернюю газету» говорилось: «Мы, мусульмане, как верные и веками испытанные сыны Родины нашей России, всегда за воссоздание ее, ибо она — наша мать, а не мачеха и мы, сыны ее, а не пасынки, какими считали нас Правительственные миссионеры Победоносцевы, Ильминские и Ко»17.
13 «Я хочу принадлежать только Св. Церкви.» Священномученик Андрей, архиепископ Уфимский: Труды, обращения, проповеди, письма, документы / сост. И. И. Осипова, Л. Е. Си-корская. М.: Братонеж, 2012. С. 212-219.
14 Сахаров К. В. Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг. М.: Центрполиграф, 2018. С. 196-197.
15 Там же. С. 198.
16 Там же. С. 197.
17 Каппелевец-мусульманин. Голос воина-мусульманина // Вечерняя газета. Владивосток, 1921. 28 июня. № 26. С. 1.
Взгляды епископа Андрея отличались некоторой двойственностью: с одной стороны, он не скрывал своей антипатии к монархической форме правления и «немецкой» династии Романовых, пытался наладить сотрудничество с партией эсеров, с другой — допускал антисемитские высказывания, контактировал с генералом-монархистом Сахаровым, противником любых компромиссов с социалистами и, прежде всего, с эсерами. В белом Приморье беспокоились за судьбу неординарного церковного иерарха. Информируя читателя о судьбе епископа Андрея, захваченного Красной армией при отступлении, газета «Уссурийское слово» отмечала, что «епископ Андрей всегда считался передовым и даже либеральным иерархом, но, разумеется, он ничего общего не имеет с так называемой "живой церковью"»18.
По всей видимости, М. К. Дитерихс ознакомился с «приходской идеей» и стал ее убежденным адептом с подачи епископа Андрея, с которым он контактировал в бытность главнокомандующим Восточным фронтом. Заимствование идеи состоялось несмотря на разницу политических взглядов епископа Андрея и Дитерихса: первый имел репутацию «протестанта от православия», с февраля 1917 г. открыто заявлял о своих республиканских симпатиях, критиковал дореволюционные порядки и резко отзывался о династии Романовых, второй выступал за реставрацию монархии с Романовыми во главе. Тем не менее православного монархиста Дитерихса и православного республиканца Ухтомского объединяли философские предпочтения. В написанной для ГПУ «Моей политической исповеди» (1928) епископ Андрей признавался в том, что испытал решающее влияние двух мыслителей-славянофилов — А. С. Хомякова и И. С. Аксакова19. Дитерихс в книге «Убийство царской семьи и членов дома Романовых» (1922) давал негативную характеристику большинству славянофилов, за исключением Хомякова и «отчасти» Аксакова и Киреевского, называя их «крупными представителями национально-философского понимания славянофильства»20.
Историк И. Саблин полагает, что идеи Дитерихса «отчасти напоминают тоталитарный фашизм», отличаясь от этой модернистской доктрины лишь осознанным курсом на архаизацию, стремлением приблизиться к идеалу ХУ1—ХУ11 вв.21 (на это можно возразить, указав на архаические черты в итальянском фашизме, связанные с ностальгией по древнеримскому прошлому; в еще большей степени это касается других ветвей европейского фашизма, в которых мистика «крови и почвы» занимала немаловажное место). Тем не менее внешнее сходство не должно вводить в заблуждение: несмотря на существовавший в Приморье интерес к фашизму22 (чей подъем в Италии шел параллельно с событиями на Дальнем Востоке), идеология ПЗК лежала в русле русского славянофильства, была его кризисной модификацией с поправкой на условия Гражданской войны.
18 Судьба епископа Андрея // Уссурийское слово. Никольск-Уссурийский, 1922. 7 сент. № 627. С. 3.
19 «Я хочу принадлежать только Св. Церкви...». С. 333—334.
20 Генерал Дитерихс / сост. В. Ж. Цветков и др. М.: Посев, 2004. С. 226.
21 Саблин И. Дальневосточная республика: от идеи до ликвидации / пер. с англ. А. Терещенко. М.: Новое литературное обозрение, 2020. С. 381—382.
22 Как в Италии борются с товарищами // Слово. Владивосток, 1921. 22 мая. № 311. С. 5.
Приходская реформа в Приморье имела свои особенности, позволяющие говорить об ее уникальности. Прежде всего, реформаторы после некоторых колебаний решили отграничить конструируемый в ПЗК «приход» от привычного церковного прихода. При старте реформы в заявлениях официальных лиц господствовало «церковное» понимание вопроса. Временно исполняющий обязанности управляющего внутренними делами генерал В. А. Бабушкин в интервью «Русскому краю» 17 августа признавал, что «соединения церковных приходов должны будут видоизменить то, что теперь называется городским и земским самоуправлением»23. Описанная Бабушкиным процедура выборов в городской совет приходов не оставляла сомнений в решающей роли Церкви: «граждане» должны в назначенный день собраться в храме и после молитвы опустить свои личные номера в урну, откуда их в необходимом количестве вынимает священник, устанавливая, таким образом, победителей. Жеребьевке было отдано предпочтение как наиболее иррациональному, а значит, выражающему божественное провидение способу голосования. «Благодаря этому в принцип будущих самоуправлений будут положены случай и воля Божья», — говорил генерал24. Одновременно с этим Бабушкин отрицал намерение режима поставить ту или иную религию в привилегированное положение и подчеркивал, что «приход» может объединять адептов любого вероисповедания, а не только православных. Также он сообщал о планируемом приблизительно через месяц созыве церковного собора, на котором будут приняты основополагающие решения по устройству церковного прихода.
Первоначальный вариант реформы нуждался в доработке. Жеребьевка, предусмотренная указом Дитерихса (и разъяснениями Бабушкина), вносила в местное самоуправление дух фатализма, затрудняла избрание в совет действительно способных к работе прихожан. Инфосводка информационной части Главного управления ГПО ДВР не без сарказма сообщала, что нововведение Правителя обернулось тем, что «на любой ответственный пост мог попасть или неграмотный, или ребенок», поэтому «в силу своей абсурдности» проект «не прошел полностью и божья воля была ограничена.»25 .
За время, истекшее с объявления о реформе, в дефиницию «прихода» были внесены коррективы в сторону ее более «гражданской» трактовки; официальные лица демонстративно отрицали готовящееся «оцерковление» государства. Председатель организационной комиссии Приамурской Земской Думы П. П. Васильев в интервью определял «приход» уже как «чисто гражданское объединение»26, которое неправомерно смешивать с церковным приходом; касаемо церковного прихода Васильев уточнил, что он существует параллельно «приходу — гражданскому объединению» и вмешиваться в его внутреннюю жизнь нет никакой необходимости. В передовице «Русской армии» от 8 сентября давалось схожее
23 Строительство жизни на новых началах: Беседа с ген. Бабушкиным // Русский край. Владивосток, 1922. 17 авг. № 384. С. 3.
24 Там же.
25 Инфосводка № 13 Информационной части Главного управления Госполитохра-ны Д.В.Р. // РГАСПИ. Ф. 372. Оп. 1. Д. 1190. Л. 360.
26 Б-овъ. Основы приходского самоуправления // Земский край. Владивосток, 1922. 7 сент. № 6 — 400. С. 3.
определение: «Мелкая территориальная земская единица, объединяющая граждан своего небольшого района»27. «Никакого "оцерковления" государственной жизни реформа приходского самоуправления не производит.»28 — уверяла газета. Выборы жеребьевкой были переосмыслены: Васильев уже не заострял внимание на «воле Божьей» и уточнял, что жребий тянется из фамилий отобранных кандидатов (например, в количестве двух человек), т. е., по его словам, «элемент случайности сведен до минимума». В инфосводке ГПО ДВР говорилось о двух-этапных выборах: сначала «человеческим способом» выбираются шесть кандидатов, из которых затем священник методом жеребьевки выбирает победителя29.
Церковь в подобной интерпретации являлась наиболее надежным институтом, который аккумулировал бы вокруг себя граждан, упрощая тем самым их самоорганизацию. Сформировавшись на церковной основе, гражданский «приход» начинал функционировать отдельно от церковного прихода и не отождествлялся с ним. Неизменным оставалось отмеченное в указе Дитерихса право неправославных и нехристиан организовывать приходы вокруг своих религиозных институтов. В этом аспекте сказывалась сравнительная поликонфессиональ-ность Южного Приморья: кроме паствы Православной Церкви его «религиозная география» была представлена старообрядцами (старожилами края и старообрядческим контингентом среди «каппелевцев»), мусульманами (татарами и башкирами из Земской Рати) и многочисленными адептами евангельского христианства и баптизма30.
Показательным аспектом реформы являлся акцент на уменьшении роли государства в пользу локальных сообществ. Приходское самоуправление вводилось на смену «бюрократизму», т. е. должно было заменить негодный административный аппарат, доставшийся антибольшевистской государственности еще от Российской империи. Однако вместо демократических и республиканских аргументов о преимуществе выборных органов идеологи ПЗК предпочитали говорить об ответственности народа перед самим собой. «Отрицание бюрократизма», в понимании П. П. Васильева, подразумевало распределение чиновничьих обязанностей среди населения: «Надеяться, что кто-то будет строить новую жизнь за нас и без нас, конечно, не приходится»31. Жители Приморья должны были подменить собой «агентов государства» — чиновников, научиться обходиться без государственной помощи. Публицист Виктор Эремита в статье «Подлинное самоуправление» главной причиной обращения к приходу называл финансовую несостоятельность государства, отсутствие у него денег на социальные нужды (ремонт дорог, содержание школ и т. д.) Поэтому населению предлагалось объединиться в приходы и самостоятельно решать свои проблемы: «Иного выхода нет. Хотите, чтобы удовлетворялись ваши религиозные потребности, умейте содержать священника и церковь (католичество уже сколько времени так жи-
27 О воле народа // Русская армия. Владивосток, 1922. 8 сент. № 171. С. 1.
28 Там же.
29 Инфосводка № 13.
30 Потапова Н. В. Евангельское христианство и баптизм в России в 1917-1922 гг. (на материалах Дальнего Востока): в 2 т. Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2014. Т. 1. С. 252-326.
31 Б-овъ. Основы приходского самоуправления. С. 3.
вет), хотите учить детей — содержите школы. Нужны хорошие дороги — стройте. И не надейтесь на государство. Оно вас защитит от врагов, оно даст вам мир и спокойствие, гарантирует возможность работы, но работать вы должны сами»32.
Сужение сферы государства подавалось не как долгожданная демократизация, но как сигнал к тяжелой и ответственной работе; таким образом, справедливо говорить о «мобилизационной» подоплеке приходской реформы. Присущий интеллигентскому самосознанию пафос «раскрепощения» и «освобождения» не вдохновлял идеологов ПЗК, включая тех, кто, подобно П. П. Васильеву, был склонен к более прагматическому мышлению (в противовес фундаменталистскому, мистическому настрою Дитерихса). Перенос нагрузки на приход вел к сосредоточению государства на обороне Приморья, которая после объявленной эвакуации японских войск представлялась правительству Дитерихса первостепенной задачей. Лишенная «освободительного» наполнения, приходская реформа позволяла государству сбросить с себя балласт обязанностей, обременяющих его в условиях предстоящей схватки Земской Рати с Народно-революционной армией ДВР.
На Национальном съезде 15—20 сентября 1922 г. в Никольске-Уссурийском33 вопрос о приходском самоуправлении поднимался на заседании 17 сентября в докладах С. П. Руднева (утреннее заседание) и В. М. Манаева (вечернее заседание). Руднев в своем докладе изложил общую схему организации приходов с разделением прихожан на четыре разряда — «4 книги». Против такого деления возражал Манаев, считавший, что достаточно одной книги. Разница между двумя проектами заключалась, утверждал Манаев, в том, что «в то время, как, по проекту дел Руднева, конституция гражданского прихода берет за основу церковный приход, его (Манаева. — Ф. П.) проект проектирует новое, с вполне определенной компетенцией государственное учреждение, совершенно самодовлеющее с точки зрения прав и обязанностей»34. Манаев предложил взглянуть на проблему местного самоуправления в ракурсе отношений интеллигенции (которая представлялась ему главной виновницей революции) и народа. Эта часть его доклада стала реакцией на призывы Дитерихса к интеллигенции, прозвучавшие в речи Правителя на открытии съезда 15 сентября. Манаев скептически оценивал возможности интеллигенции «организовать» народ, по его мнению, «спаять» интеллигенцию с народом может только фигура Царя35. «Приходская идея» была затронута и в выступлении князя А. А. Кропоткина 18 сентября. Она понималась оратором как модель выстраивания государственности (приморской и общероссийской), где единая вертикаль народного самоуправления восходит от более низших ступеней самоуправления к более высшим, являя собой антипод старому земству, «зданию без крыши и фундамента». «И государственность, которая должна строиться здесь на началах самобытности, заключается в том, что оттуда,
32 Виктор Эремита. Подлинное самоуправление // Земский край. Владивосток, 1922. 6 сент. № 5 — 399. С. 2.
33 Ляхов Д. А. Небольшевистские модели политического устройства Дальнего Востока России (конец 1919—1922 гг.). Хабаровск: Хабаровский краевой музей им. Н. И. Гродекова, 2015. С. 167-170.
34 Заседания Национального съезда (Вечернее заседание 17-го сентября) // Русская армия. Владивосток, 1922. 20 сент. № 176. С. 2.
35 Там же.
из Приходов, а не из политической партии выдвигаются люди, которые совершают в содружестве власть: в Уездах в Уездные Приходские Советы, в губерниях или в крае начальник Края, с губернским приходским советом, и Правитель Края с Земской Думой, которая выдвинулась из Земского Собора, поставленного оттуда с низов»36. Из речей участников Национального съезда явствует, что спустя месяц с выхода указа Дитерихса несоциалистическая общественность, включая должностных лиц ПЗК, так и не определилась с пониманием «прихода».
Реализация «приходской реформы» на практике должна была начаться с регистрации прихожан, их закрепления к отдельным приходам. Указ Дитерихса № 18 от 22 августа 1922 г. предписывал гражданам ПЗК всех вероисповеданий предоставить сведения о себе в свой приход; жителям Владивостока отводилось на регистрацию 10 дней, жителям уездных городов (Никольска-Уссурийского, Спасска) и уездов — 20 дней. Указ фактически исключал из политической жизни всех неверующих или по каким-то причинам не желающих прикрепляться к приходу: «Не исповедывающие начал приходского строительства не смогут принимать участия в самоуправлении краем»37.
Процесс регистрации прихожан не был должным образом продуман и вызвал затруднения даже у лояльных граждан ПЗК. На трудности, связанные с записью в приходы горожан, жаловался один из читателей «Слова», чье открытое письмо было опубликовано газетой 1 сентября. Главным отличием процесса регистрации в городе от аналогичного процесса в сельской местности было существование в городе нескольких приходов, каждый из которых образован вокруг отдельного храма. При этом ни в одном из указов Правителя не разъяснялось, на каких основаниях можно было бы разграничить компетенцию городских приходов. В частности, требовал урегулирования статус военных церквей: «После "великой и бескровной" и последовавшего за ней развала армии и флота, многочислен[ные] воен[ные] церкви, бывшие до того времени бесприходными, после московского церковного собора и издания положения о церковноприходском управлении, стали мало-помалу, часто по инициативе настоятелей, переходить на положение приходских церквей; не мало таких церквей и во Владивостоке»38. Для регистрации в том или ином приходе решающим могло оказаться наличие сведений о прихожанине в церковной книге, территориальный фактор (запись производится в ближайшем к месту жительства приходе) или фактическое участие в приходской жизни. Автор письма в «Слово» относился к «коренному» населению Приморья, прожил во Владивостоке 30 лет и посещал не тот храм, в церковную книгу которой был записан. «Для живущих в районе Покровской церкви, возникает вопрос: должны ли идти регистрироваться в Покровскую церковь, в которой никогда не были, в церковь ли восточного института, которая особенно близка их сердцу, или в кафедральный собор, где по исповедным спискам они числятся много лет»39.
36 Речь князя А. А. Кропоткина на заседании с'езда Дальневосточных организаций 18 сен. 1922 г. // Уссурийское слово. Никольск-Уссурийский, 1922. 21 сент. № 638. С. 3.
37 Вестник Земского Приамурского края. Владивосток, 1922. 6 сент. № 2. С. 5.
38 М. Т. К регистрации прихожан // Слово. Владивосток, 1922. 1 сент. № 681. С. 3.
39 Там же.
К октябрю 1922 г. регистрация так и не была завершена. Бюро Комитета несоциалистических организаций, просмотрев книги 17 приходов, констатировало неудовлетворительные итоги «приходской реформы»: в православные приходы записалось меньше 10% «жителей данного прихода» (т. е. Бюро отталкивалось от территориального признака)40. Настоятели и члены приходских советов считали, что такой результат связан с отсутствием опубликованного «Положения о приходах». Плохое информирование порождало слухи: так, в районе Покровской церкви распространялся слух о том, что с каждого записавшегося в приход взимают по 10 руб.41 Газета «Земский край» винила в возникших затруднениях не «широкие массы населения», которые отнеслись к «приходской идее» «вполне сочувственно», а общественно-политические организации, провалившие организационную работу. Отдельный упрек за игнорирование приходского строительства адресовался владивостокской Городской думе: «Достаточно указать, что местная Городская дума не имела до сего времени суждения по вопросу об оказании содействия со стороны органов городского самоуправления приходским организациям. Самой пропаганде идеи приходов городское самоуправление могло бы оказать существенную помощь, если бы на это пошло»42. Могли иметь место случаи сознательного отказа от участия в проведении «приходской реформы». Например, председатель Союза приходов В. Шишин сложил с себя полномочия по причине несогласия со вторжением государственной (национально-монархической) идеологии в аполитичную приходскую жизнь. В открытом письме в «Вечернюю газету» он писал: «Оставаясь до последних дней своего пребывания в Союзе Приходов сторонником аполитичности Союза, как организации церковно-приходской, имеющей свои специальные, далекие от политики цели и задания, я не мог согласиться с восторжествовавшим в нем за последнее время направлением, до известной степени отождествляющим задачи Церкви и Государства»43.
Не дожидаясь завершения регистрации, приходы старались наладить «приходскую жизнь». Их деятельность в условиях военно-монархической диктатуры и открытой попытки воплотить славянофильскую утопию практически не отличалась от обычной деятельности прихода. Приходской совет Казанской на Эгершельде церкви объявлял через прессу об общем собрании 27 сентября, на которое планировалось вынести следующие вопросы: «1). О нуждах и содержании храма 2). О содержании причта 3). Довыборы членов Приходского Совета 4). Текущие дела»44.
Ставка Дитерихса на приход не повышала авторитет уже имевшейся формы самоуправления — земства. Более того, инициатива по введению новой административной единицы на церковном фундаменте была обусловлена нежеланием режима делать уступки фрондирующим земским управам. Дитерихс занял более
40 Запись в приходы // Вечерняя газета. Владивосток, 1922. 2 окт. № 401. С. 3.
41 Там же.
42 Земский край. Владивосток, 1922. 2 сент. № 2 — 396. С. 2.
43 Шишин В. Открытое письмо Пр. союза приходов // Вечерняя газета. Владивосток, 1922. 25 сент. № 396. С. 3.
44 Приходская жизнь // Земский край. Владивосток, 1922. 21 сент. № 17- 411. С. 3.
строгую линию по отношению к земцам. Когда во время визита Правителя в Никольск-Уссурийский члены земской управы не вышли его встречать, а председатель управы под предлогом болезни проигнорировал приглашение на всенощную службу в храме, Дитерихс постановил арестовать весь состав управы и в трехдневный срок выслать его за пределы ПЗК вместе с семьями. Эту карательную акцию Дитерихс обосновывал тем, что никольские земцы «подчеркнули свое неуважение к национальным принципам, выдвинутым Земским Собором» и выказали «несочувствие религиозно-нравственным и национальным началам строения Приамурского Края»45. Речь, однако, не шла об упразднении земства в уезде. Вместо высланных оппозиционеров управу укомплектовали лояльными лицами: П. И. Коршуновым, Б. А. Брикнером, Д. И. Шабалиным46. С новым составом управы идеологи режима связывали переосмысление земства в качестве «одного из разветвлений нашего государственного аппарата», рост его эффективности; в частности, «Уссурийское слово» выразило надежду на то, что «национальное земство» строже отнесется к «недоимщикам», которые до сих пор не выплатили своих долгов перед земской кассой. «Уссурийское слово» призывало земскую управу принудить должников к расчету. По мнению газеты, «отошло то время, когда государство содержало все население и кормило его. Пора населению и отвыкать от революционных замашек»47. Как и в случае с приходской реформой, перестановки в земствах должны были «разгрузить» государственный аппарат путем передачи ряда его функций населению. Таким образом, специфическая разновидность «демократии» навязывалась «сверху», не являясь результатом борьбы приморцев за свои права.
Кроме конструирования «гражданских приходов» власти ПЗК стимулировали самоорганизацию общества в сфере безопасности, наиболее важной для судьбы Приморья. Низкая материальная обеспеченность милиции (денежным содержанием, обмундированием, оружием) не позволяла эффективно бороться с уголовной преступностью, достигшей широчайшего размаха48. Логичным выходом из создавшейся ситуации представлялось перекладывание милицейских функций с государства на самих граждан: правящий режим избавлялся от убыточных и непродуктивных структур, граждане получали свободу действий в деле защиты себя от разнообразных угроз (уголовных преступников, хунхузов, партизан). Проект самообороны не связывался напрямую с приходским самоуправлением, но имел сходную идеологическую подоплеку. Генерал Бабушкин уведомлял корреспондента «Русского края» о полном упразднении милиции и введении милиционной системы на началах «натуральной повинности домовладельцев»49. Необходимость отрядов самообороны выводилась из тезиса о полезности невмешательства государства в дела граждан, при этом наиболее заинтересованной в милитаризации общества группой объявлялись домовладельцы: «Это вполне
45 Вокруг земства // Уссурийское слово. Никольск-Уссурийский, 1922. 22 авг. № 614. С. 2.
46 Наше новое земство // Там же. 26 авг. № 618. С. 3-4.
47 Земские недоимки // Там же. 3 сент. № 624. С. 2.
48 Черномаз В. А. Становление милиции Приморья (1917-1922 гг.) // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2018. № 2 (44). С. 131-132.
49 Строительство жизни на новых началах. Беседа с ген. Бабушкиным // Русский край. Владивосток, 1922. 17 авг. № 384. С. 3.
естественно, т. к. только имущему есть основание заботиться о ценности своего достояния, и никакая наемная сила не достигнет таких хороших результатов, как самооборона»50. В милиционной реформе, с одной стороны, режим поощрял гражданское общество и его институты, с другой стороны, ограничивал рамки этого гражданского общества одними «имущими», т. е. в большинстве своем коренным населением Приморья, владеющим недвижимостью.
Меры по созданию отрядов самообороны предпринимались на разных уровнях: в приказном порядке со стороны вооруженных сил, постановлениями городских дум, решением Национального съезда, сельским самоуправлением. В начале сентября 1922 г. владивостокскому городскому голове А. И. Лякеру было приказано начальником тылового района контр-адмиралом Ю. К. Стар-ком сформировать четыре заставы из 600 человек для поддержания правопорядка в городе51. Очевидно, что набрать такое количество милиционеров из числа торгово-промышленников и домовладельцев на добровольной основе не представлялось возможным. Городская дума с пониманием отнеслась к приказу, но, когда на ее закрытом заседании начальником самообороны был избран Н. А. Андрушкевич, контр-адмирал Старк отказался утверждать его кандидатуру, памятуя о деструктивной роли экс-председателя Народного собрания в событиях «недоворота» 31 мая — 11 июня 1922 г.52
Вопрос о самообороне обсуждался на 8-м заседании Национального съезда в Никольске-Уссурийском, где с докладами по этому поводу выступили полковник Слижиков и генерал Иванов-Ринов. На том же заседании участники съезда сформировали совет самообороны, куда были избраны от Владивостока Соколов, А. И. Лякер и генерал И. Н. Саламанов, от Никольска-Уссурийского — Степанов и Куклев, от Спасска — протоиерей Антониев, от Харбина — Власов53. Газета «Уссурийское слово» с энтузиазмом встретила решение Национального съезда и сослалась на позитивный опыт противохунхузнической самообороны Посьетского района54. Действительно, в сельской местности отряды самообороны, набираемые в основном из уссурийских казаков, показали высокие результаты в борьбе с шайками хунхузов55. Вместе с тем попытка распространить опыт военного сословия казаков на домовладельцев, имевших смутное представление о военной службе, была сопряжена с риском потерпеть фиаско. Вс. Н. Иванов в «Вечерней газете», ссылаясь на личный опыт и провальные примеры самооборон Перми и Томска в 1919 г., предрекал неудачу эксперимента, если
50 Строительство жизни на новых началах. Беседа с ген. Бабушкиным // Русский край. Владивосток, 1922. 17 авг. № 384. С. 3.
51 Организация самоохраны города // Земский край. Владивосток, 1922. 8 сент. № 7-401.
С. 3.
52 Вопрос о начальнике резерва крепостной милиции // Слово. Владивосток, 1922. 26 сент. № 700. С. 3.
53 8-е заседание Национального съезда // Уссурийское слово. Никольск-Уссурийский, 1922. 21 сент. № 638. С. 2-3.
54 Самооборона // Уссурийское слово. Никольск-Уссурийский, 1922. 24 сент. № 640. С. 2.
55 Подробности нападения казаков ст. Вольная на хунхузов // Голос Родины. Владивосток, 1920. 15 авг. № 263. С. 3; Бой с хунхузами 22-го сентября с/г. в Большой Тополевой // РГВА. Ф. 39596. Оп. 1. Д. 53. Л. 113-117.
«дружинники»-интеллигенты не перейдут под команду «толковых, расторопных» людей. Лишь при правильном подходе «из распыленной людской массы может сложиться действительно часть, годная на то, чтобы участвовать в защите своих прав от дерзких и непрошеных посягателей»56. Дефицит времени у режима Дитерихса, однако, исключал серьезный подход к делу вооружения граждан во имя их безопасности: 16 сентября 1922 г. НРА ДВР перешла в контрнаступление и перенесла боевые действия на территорию ПЗК.
«Приходскую реформу» М. К. Дитерихса необходимо оценивать не только в контексте взаимоотношений власти и местного самоуправления, но и через призму национального строительства. Дитерихс предложил модель русской политической нации белого Приморья, выстроенной «снизу вверх», от православного прихода вокруг храма до Приамурской Земской Думы. Сторонники реформы считали, что приходское строительство простимулирует рост самоорганизации, ответственности граждан за среду своего обитания и приведет к долгожданному избавлению от опеки государства. Консолидирующим мотивом нацие-строительства была сделана религиозность: от исповедующих неправославную конфессию или религию требовалось организовать «приход», в то время как атеисты подлежали высылке за пределы ПЗК. Режим Дитерихса так и не успел издать специальный нормативно-правовой акт, регламентирующий создание приходов, ограничившись основополагающими принципами, изложенными в указах Правителя и интервью его сотрудников. Можно выделить три варианта приходского строительства: укрепление уже имевшихся церковных приходов и образование новых вокруг храмов («оцерковление» государства) (В. А. Бабушкин); создание «гражданских приходов» на основе церковных (С. П. Руднев); создание «гражданских приходов» в качестве полностью самостоятельных, обособленных от Церкви учреждений (П. П. Васильев, В. М. Манаев). Основные дебаты велись, следовательно, вокруг правильного соотношения «церковного» с «гражданским» в проектируемой административной единице. Ставка властей ПЗК на приход влекла за собой новый виток антиземской кампании, направленной против оппозиционных элементов внутри земства, и создание самообороны (сил правопорядка, напрямую не связанных с государством). Безнадежное положение белого Приморья осенью 1922 г. не позволило осуществить реформу на практике, что, однако, не свидетельствует о том, что данная «консервативная утопия» была заведомо обречена на провал.
Список литературы
Генерал Дитерихс / сост. В. Ж. Цветков и др. М.: Посев, 2004.
Куликова С. Г. Консерваторы и земство: планы и результаты деятельности 1864-1914 гг.
М.: Новый Хронограф, 2019. Ляхов Д. А. Небольшевистские модели политического устройства Дальнего Востока России (конец 1919-1922 гг.). Хабаровск: Хабаровский краевой музей им. Н. И. Гродекова, 2015. Новая имперская история Северной Евразии. Ч. 2: Балансирование имперской ситуации: ХУШ-ХХ вв. / под ред. И. Герасимова. Казань, 2017.
56 Иванов Всеволод. Призыв горожан // Вечерняя газета. Владивосток, 1922. № 397. 26 сент. С. 2.
Потапова Н. В. Евангельское христианство и баптизм в России в 1917-1922 гг. (на материалах Дальнего Востока): монография: в 2 т. Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2014. Т. 1.
Саблин И. Дальневосточная республика: от идеи до ликвидации / пер. с англ. А. Терещенко. М.: Новое литературное обозрение, 2020.
Саевская М. А. Консервативные концепции земского самоуправления (1864-1905 гг.). М.: Аквилон, 2021.
Сахаров К. В. Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг. М.: Центрполиграф, 2018.
Старк Ю. К. Последний оплот. Отчет о деятельности Сибирской флотилии 1920-1924. СПб.: Русско-Балтийский информационный центр «Блиц», 2015.
Фриз Г. «Губительное благочестие»: Российская церковь и падение империи: сб. статей / пер. с англ. А. Глебовский, М. Долбилова; под ред. П. Рогозного. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019.
Цветков В. Ж. Белое дело в России: 1917-1919 гг. М.: Яуза-Каталог, 2019.
Черная Е. В. Земское самоуправление на Дальнем Востоке в условиях революций и Гражданской войны (1917-1922 гг.): дис. ... канд. ист. наук. Владивосток, 2011.
Черномаз В. А. Становление милиции Приморья (1917-1922 гг.) // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2018. № 2 (44). С. 122-134.
«Я хочу принадлежать только Св. Церкви. » Священномученик Андрей, архиепископ Уфимский: Труды, обращения, проповеди, письма, документы / сост. И. И. Осипова, Л. Е. Сикорская. М.: Братонеж, 2012.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2021. Vol. 102. P. 110-126 DOI: 10.15382/sturII2021102.110-126
Fedor Popov, Graduate Student, Department of Contemporary Russian History, Moscow State Pedagogical University 88 Prospekt Vernadskogo, Moscow 119571, Russian Federation, popovf1992@mail. ru ORCID: 0000-0002-8867-3300
M. K. Dieterichs' "Parish Reform" in Priamursky Zemsky Region (August—October 1922): Theoretical Foundations and an Attempt of Implementation
F. Popov
Abstract: The article examines the attempt of the anti-Bolshevik dictatorship of General M. K. Dieterichs, undertaken in August—October 1922, to rely on the Orthodox parish in the matter of state building in the White Primorye ("parish reform"). The intellectual origins of "parish building", according to the author, are associated with Slavophilism and the activities of Archbishop Andrey (Ukhtomsky) in the East of Russia. It was Archbishop Andrew in 1918-1919 (and earlier) who put forward the thesis about the priority of the parish in the life of the Church and strove for "parish democracy" in
practice. In his decrees, Dieterichs outlined the general principles of the reform, but developing the legislation on parishes was delegated to Priamurskaya Zemskaya Duma. The anti-Bolshevik community proposed various options to build the parish system, the main problem was the ratio of "the church" and "the civil" in the parish. The issue was raised during the National Congress in Nikolsk-Ussuriisky on September 15-20, 1922, where the project how to organise parishes was discussed in several speeches. The idea of organising social and political life on the basis of the parish was actively articulated in the press of White Primorye. Right-wing pro-government newspapers propagated the idea that creation of parishes would raise the consciousness of citizens of Priamursky Zemsky Krai and their initiative and would disaccustom them to rely on the state apparatus too much. The lack of normative legal acts clarifying the procedure of creating a parish together with poor informing were the reasons why by October 1922 only a very small number of parishioners were registered in the parishes. One of the aspects of the local self-government was self-defense, and the Dieterichs' regime tried to encouraged the population to create it (the army forces were involved in the battlefront and could not maintain order in the rear). The stake on the parish led to an intensification of the campaign against Zemstvo, which was anti-Bolshevik. Thus, Dieterichs' initiative became an extraordinary attempt to build a "white state" (and at the same time a project of the Russian political nation) on the basis of local self-government and adherence to religion. The hopeless position of White Primorye by the autumn of 1922 prevented the implementation of these plans.
Keywords: church parish, White movement, Priamursky Zemsky Krai, parish democracy, M. K. Dieterichs, Archbishop Andrey (Ukhtomsky), conservatism, local government.
References
Chernomaz V. (2018) "Stanovlenie militsii Primor'ia (1917-1922 gg.)" [Development of the police in Primorie (1917-1922)]. Gumanitarnye issledovanja v Vostochnoj Sibiri i na Dal'nem Vostoke, no. 2 (44), pp. 122 — 134 (in Russian).
Gerasimov I. (ed.) (2017) Novaia imperskaia istoriia Severnoi Evrazii. Chast' 2: Balansirovanie imperskoi situatsii: XVIII—XXvv [New imperial history of Northern Eurasia. Part 2: Balancing of the situation in the empire: 18th — 20th centuries]. Kazan (in Russian).
Friz G. (2019) "Gubitel'noe blagochestie": Rossiiskaia tserkov' i padenie imperii: sbornik statei ["Ruinous piety": Russian Church and the fall of the empire: collection of articles]. St. Petersburg (Russian translation).
Kulikova S. (2019) Konservatory izemstvo:plany i rezul'taty deiatel'nosti 1864—1914gg. [Conservatives and Zemstvo: plans and results of sctivities in 1864-1914]. Moscow (in Russian).
Liakhov D. (2015) Nebol'shevistskie modelipoliticheskogo ustroistva Dal'nego Vostoka Rossii (konets 1919—1922gg.) [Non-Bolshevik models of political system in the Russian Far East (late 1919 — 1922)]. Khabarovsk (in Russian).
Osipova I., Sikorskaia L. (eds) (2012) "Ia khochu prinadlezhat' tol'ko Sv. Tserkvi..." Sviashhen-nomuchenik Andrei, arkhiepiskop Ufimskii. Trudy, obrashcheniia, propovedi, pis'ma, doku-menty ["I want to belong only to the Holy Church..." Hieromartyr Andrei, Archbishop of Ufa. Works, appeals, sermons, letters, documents]. Moscow (in Russian).
Potapova N. (2014) Evangel'skoe khristianstvo i baptizm v Rossii v 1917—1922 gg. (na materialakh Dal'nego Vostoka) [Evangelical Christianity and Baptism in Russia in 1917-1922 (materials from the Far East)], vol. 1. Yuzhno-Sakhalinsk (in Russian).
Sablin I. (2020) The Rise and Fall of Russia's Far Eastern Republic 1905—1922. Nationalisms, imperialisms, and regionalisms in and after the Russian Empire. Moscow (Russian translation).
Saevskaia M. (2021) Konservativnye kontseptsii zemskogo samoupravleniia (1864—1905 gg.) [Conservative conceptions of Zemstvo self-government (1864-1905)]. Moscow (in Russian).
Sakharov K. (2018) Belaia Sibir'. Vnutrenniaia voina 1918—1920 gg. [The White Siberia. The internal war in 1918-1920]. Moscow (in Russian).
Stark Iu. (2015) Poslednii oplot. Otchet o deiatel'nosti Sibirskoi flotilii 1920—1924 [The last stronghold. Report on the activities of the Siberian Flotilla, 1920-1924]. St Petersburg (in Russian).
Tsvetkov V. (2019) Beloe delo vRossii: 1917-1919gg. [White Cause in Russia: 1917-1919]. Moscow (in Russian).
Tsvetkov V. et al. (eds) (2004) General Dieterichs. Moscow (in Russian).
