CC BY
102
УДК 821.161.1 ББК 83.3(2=Рус) Ч-46
Черевко Г.В.
Аспирант кафедры истории русской литературы, теории литературы и критики Кубанского государственного университета, е-тай:сНвгвько_93@тай.ги
Рягузова Л.Н.
Доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы, теории литературы и критики Кубанского государственного университета, е-mail: lnryaguzova@mail.ru
ПРИЕМ «ПОТОКА СОЗНАНИЯ» Л.Н. ТОЛСТОГО В ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕФЛЕКСИИ В. НАБОКОВА
(Рецензирована)
Аннотация:
Объектом анализа является эстетическое и художественное наследие В.В. Набокова в аспекте переосмысления в нем толстовских традиций с учетом не только его лекций о писателе, публицистики, но и частных замечаний, комментариев к текстам, имплицитным и эксплицитным отсылкам в эпистолярном наследии. Цель - выявить среди приемов, генетически восходящих к стилевой манере Л.Толстого, структурные и семантические характеристики комплекса соотносительных общих художественных категорий (художественная правда / ложь, вымысел / действительность, правда / правдоподобие, здравый смысл, художественная деталь, вещь, сон, поток сознания). В речевой стихии говорения («гениального бормотания», по В. Набокову), менее изученной остается сфера разграничения переходных форм от молчания к внутренней речи и потоку сознания в теоретической рефлексии В. Набокова. Выявление функций и механизмов формирования потока сознания позволяет представить набоковскую рецепцию творчества Толстого на поэтологиче-ском уровне, проследить творческое развитие и трансформацию толстовских тем и мотивов в художественных и литературно-критических текстах писателя.
Ключевые слова: внутренний монолог, потока сознания, бормотание, прием, Л. Толстой, В. Набоков, реализация метафоры.
Cherevko G.V.
Post-graduate student of Department of History of the Russian Literature, Theory of Literature and Critics, Kuban State University, е-mail: cherevko_93@mail.ru
Ryaguzova L.N.
Doctor of Philology, Professor of Department of History of the Russian Literature, Theory of Literature and Critics, Kuban State University e-mail: lnryaguzova@ mail.ru
THE STREAM-OF-CONSCIOUSNESS METHOD OF L.N. TOLSTOY IN A THEORETICAL AND ART REFLECTION OF V. NABOKOV
Abstract:
In this article, the esthetic and art heritage of V.V. Nabokov becomes subject of interpretation in respect of the aspect of reconsideration Tolstoy's traditions in
it, taking into account not only his lectures about the writer, journalism, but also private remarks, comments on texts, implicit and explicit references in epistolary heritage. The purpose of this publication is to reveal among the techniques, which are genetically going back to a style manner of Tolstoy, V.Nabokov's structural and semantic characteristics of a complex of correlative general art categories (the art truth / lie, fiction / reality, truth / credibility, common sense, an art detail, a thing, a dream, a stream of consciousness).
In the speech elements of speaking ("ingenious mutter", according to V. Nabokov), less studied is a sphere of differentiation of transitional forms from silence to the internal speech and a stream of consciousness in a theoretical reflection of V. Nabokov. Identification of functions and mechanisms of formation of a stream of consciousness makes it possible to present Nabokov's reception of Tolstoy's creativity at the poet level, to trace creative development and transformation of Tolstoy's subjects and motives in fiction, literary and critical texts of the writer.
Keywords:
Internal monologue, stream of consciousness, mutter, technique, L. Tolstoy, V. Nabokov, metaphor implementation.
Набоковская формулировка «автор помогает читателю» способствует выявлению специфики «потока сознания» толстовского типа. В авторском комментарии содержится изображение процесса душевной жизни. Об этом же свидетельствует замечание М.М. Бахтина, который отметил, что при создании «потока сознания» проявилась такая черта Толстого, как монолитность, когда слова героя заключены в твердую оправу авторских слов о нем [1: 14]. Исследователи различают, как правило, два типа внутренних монологов у Толстого: иррациональный и логический, с преобладанием иррационального. Анализируя фрагмент «потока сознания» Анны Карениной, Л.Я. Гинзбург объединяет оба эти начала: «Толстой, смело сочетавший алогический внутренний монолог с логическим, понимал условность того, что он делал» [2: 341]. В повести «Смерть Ивана Ильича» (X, XI и XII гл.) использован тот же тип монолога. Набоков выделяет его именно как поток сознания, так как мы видим напряженный внутренний монолог героя: «Его обдало холодом, дыхание остановилось. Он слышал только удары сердца». Из языковых средств создания потока сознания встречаются используемые и в «Анне Карениной», помогающие разъяснить мысль вопросительные
слова и выражения: «Где я? Что я делаю? Зачем?» [3: 32].
Набоков во внутренний монолог Марты включает пошлые фразы об общепринятом, давая свой комментарий: «Резвое сияние было для Марты просто вагонной духотой. В вагоне должно быть душно; это так принято, и поэтому хорошо. Жизнь должна идти по плану, прямо и строго, без всяких оригинальных поворотиков. Изящная книга хороша на столе в гостиной или на полке. В это мгновение солнечный свет как бы обнажил ее лицо... » [4: 120]. Внутренняя речь героя не выделена графически. Так образуется та разновидность повествования, которую принято называть «внутренней речью» или «внутренним монологом». Но в отличие от Толстого, вычленить авторскую речь из прямой речи героя у Набокова весьма затруднительно. Наблюдаются случаи разной степени отчетливости их выявления. Можно предположить, что это зависит от степени близости героя и автора. Контаминация впечатлений внутреннего и внешнего опыта у В. Набокова, как правило, не разграничены.
В своих русскоязычных произведениях («Машенька», «Подвиг», «Соглядатай» и др.) Набоков по-толстовски изображает, как процесс душевной жизни развивается
в «поток сознания». Опираясь на выделенную Набоковым специфику построения «потока сознания» толстовского типа, можно проследить, в какой степени именно этот прием использовался в творчестве самого писателя и был трансформирован им. Подробно о потоке сознания «толстовского типа» у Набокова пишет в своем исследовании М.Р. Михайлова [5: 17]. На ее взгляд, примеры изображения внутреннего состояния героев в романе «Король, дама, валет» интересны еще и тем, что здесь присутствует пародийный элемент в соотнесенности с романом «Анна Каренина»: сцена чтения книги Анной. Аналогичный ситуативный момент создает Набоков и в своем произведении. Марта едет в поезде, ощущает духоту вагона, размышляет о книге, которую читает, но не она, а ее муж. Облик Марты автор наделяет некоторыми сходными с обликом Анны приметами. Эти внешние атрибуты обыгрываются Набоковым в сниженном варианте. Указание на «механичность» склада души героини содержится и в авторском комментарии о ней, и в ее речевой характеристике. Главным героям романов Набокова «Машенька», «Подвиг», «Дар» свойственна самоуглубленность, поиски самих себя, попытки самоутверждения и отказа от ранее найденных путей в жизни, творчестве. По-видимому, это влияет и на способ создания движений их души. М.Р. Михайлова наблюдает у Набокова поток сознания толстовского типа, но видоизмененный, с использованием приема введения героя в другую временную реальность - детство. Первым толчком к этому служит взволнованное состояние героя, которому реалии внешнего мира напоминают что-то в другом временном потоке из его детства. При этом внешние формы создания «потока сознания» (иррациональность построения и авторский комментарий к ним) сохраняются [5: 25].
«Внутренний монолог» в произведениях Толстого является одним из важнейших объектов аналитического внимания Набокова. Не используя термин «диалектика души» (Н.Г. Чернышевский), Набоков развивает идею о «таинственном процессе», в результате которого вырабатывается мысль и чувство героя через контаминацию внешних впечатлений и внутренних реакций, сочетание иррационального и рационального опыта. Набоков раскрывает у Толстого те же особенности передачи логики развития мысли. Но он рассматривает этот способ изображения в системе современного ему художественного мышления: не снимая понятия «внутренний монолог», он использует применяемый в психологии термин «поток сознания». Полемизируя с представлением о том, что изображение «потока сознания» изначально относится к творчеству Джойса и Пруста, Набоков солидарен с теми исследователями, которые ведут такой способ изображения «движения души» именно от Толстого и Достоевского. Набоков высказывает мысль о Толстом как зачинателе «потока сознания» в литературе, говоря, что Толстой не увлекся возможностью передачи именно потока сознания, увидев в таком способе изображения психической жизни опасность психологического натурализма.
Некоторые отрывки Гоголя в «Мертвых душах», «несмотря на некую забавную старомодность, напоминают интонацию и стилистику джойсовского «Улисса» (хотя уже Стерн пользовался приемом лаконичного вопроса и обстоятельного ответа)» [6: 87]. «Техника» Джойса - «неполная, быстрая, отрывистая форма выражения, передающая так называемый поток сознания, или, лучше, прыжки сознания». В терминологических обозначениях лектор использует лексико-семантический ассоциативный ряд, прибегая к прямой реализации метафоры: «Его поток сознания бежит по камешкам
разнообразных мыслей» [6: 387]. Набоков отмечает условность и искусственность абсолютизации приема внутреннего погружения в себя: «У Джойса преувеличивается вербальная сторона мысли. А человек не всегда думает словами, он думает еще и образами, поток же сознания предполагает поток слов, который может быть записан, однако трудно поверить, что герой (Блум) непрерывно говорит сам с собой» [6: 372-373]. Прием потока сознания у Толстого представляется ему естественным раскрытием «диалектики» души героя, органичным изображению жизни, текущей в такт живому пульсу, непосредственному читательскому восприятию.
В «Лекциях по русской литературе» Набоков писал: «Поток сознания, или внутренний монолог, -способ изображения, изобретенный Толстым задолго до Джеймса Джойса. Это естественный ход сознания, то натыкающийся на чувства и воспоминания, то уходящий под землю, то, как скрытый ключ, бьющий из-под земли и отражающий частицы внешнего мира; своего рода запись сознания действующего лица, текущего вперед и вперед; перескакивание с одного образа или идеи на другую без всякого авторского комментария или истолкования. У Толстого этот прием существует в зачатке, так как автор помогает читателю, у Джеймса Джойса он доведен до максимальной степени объективности» [7: 263].
Набоков пишет о том, что Толстой открыл метод изображения жизни, который точнее всего соответствует нашему представлению о ней, его часы не отстают и не обгоняют бесчисленные часы его читателей. Далее в них же он приводит убедительные примеры для анализа, изображаемого Толстым психологического состояния героини из последних глав 7-й части (XXVIII, XXIX, XXX) обнажая структурные приемы потока сознания, когда она стала читать вывески на лавках.
Здесь начинается поток сознания: «Контора и склад. Зубной врач. Да, я скажу Долли все. Она не любит Вронского. Будет стыдно, больно, но я все скажу ей. Она любит меня, и я последую ее совету. Я не покорюсь ему; я не позволю ему воспитывать себя. Филиппов, калачи. Говорят, что они возят тесто в Петербург. Вода московская так хороша. А мытищинские колодцы и блины» [7: 264]. Своеобразие «потока сознания» именно толстовского типа заключается также в наличии момента перехода, переключения мыслей героя в другое русло. В большей степени прием переключения получает свое развитие, усложняется при изображении психологического состояния Анны Карениной в ее последний день: «Да, нищая с ребенком. Она думает, что жалко ее. Разве все мы не брошены на свет затем только, чтобы ненавидеть друг друга и потому мучать себя и других? Гимназисты идут, смеются. Сережа? - вспомнила она. (Снова внутренний лирический крик)». На внутренние размышления наслаиваются впечатления внешнего мира и порождают ассоциации, связанные с собственными переживаниями героя. Их фиксация создает ощущение внутреннего движения. Набоков комментирует это так: «Ее мысли движутся от случайного (единичного) к драматическому (общему)» [7: 264]. В эпизодах, которые сам Набоков выявляет под рубрикой «последний день Анны», он отмечает, как вторгаются в поток сознания Анны реалии увиденного. Набоков, интерпретируя таким образом способ изображения Толстого, переводит некоторые из форм традиционного понятия «внутреннего монолога» в «поток сознания».
Анализируя узловые моменты, возникающие на основе художественно-эстетических соотнесений творчества Набокова и Толстого, исследователи выявляют убедительные приметы «наследования» и трансформации Набоковым не только толстовских тем, но
и поэтики. Способы изображения внутреннего состояния героев (сны и «поток сознания») свидетельствуют о некоем сходстве в манере повествования Толстого и Набокова. Важно, что набоковское определение собственных генетических корней, ведущих к Толстому, подтверждается его творчеством.
Сон выполняет структурообразующие функции у обоих художников. Анализируя сны Толстого, Набоков включает собственный опыт наблюдения над их структурой и типологией, указывая, как сон выполняет функцию переключения реальностей, трансформируется в сюжет, играет символическую роль. Набоков, входя в творческую лабораторию Толстого, анализирует структуру и отдельные элементы сновидений (усиление зрительных впечатлений, повторяющиеся темы, детали, образы, вырастающие до символов). В поэтике сна используются элементы несвязной речи, ассоциативная связь образов, но это тема специального рассмотрения.
Таким образом, поток сознания в индивидуально-авторской интерпретации Набокова получает разные терминологические обозначения: «внутреннее течение мыслей», «прыжки сознания», «скачущие мысли», «журчать потоком сознания». У Толстого этот
прием, на его взгляд, существует в зачатке, так как автор помогает читателю, у Джеймса Джойса он доведен до максимальной степени объективности. Набоков отмечает условность и искусственность приема потока сознания у некоторых художников ХХ века, у Толстого, напротив, он представляется ему органичным изображению жизни, текущей в такт живому пульсу, и непосредственному читательскому восприятию. Поток сознания толстовского типа, передающий взволнованное состояние героя, видоизмененный, с использованием приема введения героя в другую временную реальность, контаминацией впечатлений внешней и внутренней жизни трансформируется в художественной системе В. Набокова. Внезапные и немотивированные переходы в другое пространственно-временное изменение, смешение и взаимоналожение точек зрения, «повествовательные стыки» в текстах Набокова получают различные терминологические обозначения: «смена дейктических номинаций одного и того же персонажа (Е.В. Падучева); «семантическое приравнивание перволичной и третьеличной форм повествования» (Ю.Д. Апресян). Проблема семантики нарратива В.В. Набокова - перспективная тема изучения.
Примечания:
1. Бахтин М.М. Статьи о Л. Толстом. 1929 // Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 2. М.: Рус. словари, 2000.
2. Гинсбург Л.Я. О психологической прозе. Л.: Худож. лит., 1977. 443 с.
3. Зверев А. Л.Н. Толстой // Всемирная литература и русское зарубежье. Энциклопедический словарь. М., 2007. С. 397-404.
4. Злочевская А.В. Художественный мир Владимира Набокова и русская литература XIX века. М.: Изд-во МГУ, 2002. 188 с.
5. Михайлова М.Р. В.В. Набоков и Л.Н. Толстой: особенности эстетической и литературной рецепции: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Псков, 2002. 28 с.
6. Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Независимая газета, 1998. 507 с.
7. Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1996. 435 с.
8. Шишхова Н.М. Концепт смерти в повести Л.Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича» // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2011. Вып. 4. С. 82-87.
References:
1. Bakhtin M.M. Articles about L. Tolstoy. 1929 // Bakhtin M.M. Collected works: in 7 vol. Vol. 2. M.: Rus.slovari, 2000.
2. Ginsburg L.Ya. About psychological prose. L.: Khudozh. lit., 1977. 443 pp.
3. Zverev A. L.N. Tolstoy // World literature and Russian abroad. The encyclopedic dictionary. M., 2007. P. 397-404.
4. Zlochevskaya A.V. Fiction world of Vladimir Nabokov and Russian literature of the 19th century. M.: MSU publishing house, 2002. 188 pp.
5. Mikhailova M.R. V.V. Nabokov and L.N. Tolstoy: features of aesthetic and literary reception: Diss. abstract for the Dr. of Philology degree. Pskov, 2002. 28 pp.
6. Nabokov V.V. Lectures on foreign literature. M.: Nezavisimaya gazeta, 1998. 507 pp.
7. Nabokov V.V. Lectures on the Russian literature. M.: Nezavisimaya gazeta, 1996. 435 pp.
8. Shishkhova N.M. Concept of death in L.N. Tolstoy's story "Ivan Ilyich's Death" // Bulletin of the Adyghe State University. 2011. No. 4. URL: http://vestnik. adygnet.ru/files/2011.4/1412/shishkhova2011_4.pdf (access date 19.11.18).
