CC BY
53
Volchetzkaya Tatyana Stanislavovna, Doctor of Laws, Professor, Head of the Department, [email protected], Russia, Kaliningrad, Baltic Federal University. I. Kant
Riabenkaya Natalya Leonidovna, postgraduate student, ditusya@,maiL ru, Russia, Kaliningrad, Baltic Federal University I. Kant
УДК 343.98
ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННАЯ СВЯЗЬ МОТИВА С ДРУГИМИ ЭЛЕМЕНТАМИ МЕХАНИЗМА ЭКСТРЕМИСТСКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ (КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ)
А.Ю. Головин, Т. А. Аристархова, А. А. Бибиков
С учетом положений криминалистической теории причинности рассмотрены вопросы установления мотивов экстремистских преступлений в процессе их предварительного расследования. Проанализированы детерминирующее влияние мотива на механизм экстремистских преступлений и причинно-следственная связь с его отдельными элементами. Определено криминалистическое значение установления мотива совершения экстремистских преступлений в целях обеспечения эффективности их раскрытия, расследования и предупреждения.
Ключевые слова: криминалистическая теория причинности, причинно-следственная связь, экстремистские преступления, механизм преступления.
В криминалистической науке серьезное внимание традиционно уделяется изучению входящих в ее объектно-предметную область явлений с позиций системно-деятельностного подхода. Более того, описание преступной деятельности и деятельности по ее раскрытию, расследованию и предупреждению невозможно без характеристики ключевых связей и отношений в таких криминалистических системах.
В философской литературе структура любой человеческой деятельности рассматривается как совокупность трех компонентов: субъекта деятельности, объекта деятельности и связей между ними. Эти связи представляют собой многообразные сочетания различных отношений и действий [1, с. 432; 2, с. 267]. Такие связи получили название «процессы деятельности».
По своему характеру процессы деятельности подразделяются на субъективные (т.е. внутренние, психические) и объективные (внешние, физические). Отсюда вытекает четырехчленная формула деятельности, использованная, в частности, в уголовно-правовой теории состава преступления: объект - объективная сторона - субъект - субъективная сторона [3, с. 13]. Между тем, использование в криминалистических исследованиях
только такого структурного подхода не позволяет в полной мере решать весь спектр криминалистических задач, не отражает в полной мере особенности отдельных видов преступлений и различных типов преступной деятельности более сложного уровня, усложняет разработку новых и совершенствование имеющихся рекомендаций по расследованию преступных деяний.
В криминалистике научное исследование преступной деятельности (отдельных видов и групп преступлений) с системных позиций предполагает:
- определение ее (их) типовой структуры;
- выделение, исходя из криминалистически значимых критериев, составляющих такую деятельность, видов преступлений (криминалистическая классификация преступлений);
- познание механизма преступной деятельности (механизма отдельных видов и групп преступлений);
- формирование криминалистической характеристики отдельных видов преступлений либо преступной деятельности различных типов (организованной, коррупционной, экстремистской, компьютерной и пр.).
Элементы преступной деятельности, как и любой системы, непосредственно или опосредованно взаимосвязаны между собой. Связь в криминалистических системах, как отмечалось Р.С. Белкиным, В. А. Жбанковым, А. А. Эйсманом, В.П. Лавровым и другими учеными-криминалистами, может выступать в виде:
- генетической связи (связь между причиной и следствием);
- функциональной связи (связь между взаимозависимыми процессами);
- объемной связи (связь между объектами, составляющими одну группу);
- субстанциональной связи (связь между свойствами вещи и самой вещью);
- связи преобразования (связь оригинала и копии);
- пространственной и временной связи;
- связей управления.
В материалистической диалектике понятие причинной связи обозначает «... генетическую связь между явлениями, при которой одно явление (причина) при определенных условиях необходимо порождает другое явление (следствие первого). Главным признаком причинных взаимосвязей выступает, во-первых, порождающий характер причины по отношению к наступающему следствию и, во-вторых, то, что причинно-следственные отношения реализуются в определенной пространственной и временной непрерывности. Переносимое вещество, энергия или информация изменяются при взаимодействии с другим объектом, что является фактором возникновения новых явлений и предметов. Соответственно на разных уровнях бытия существенное значение имеют качественная и количественная специфика информации, скорость ее передачи и характер воспринимающего объекта. Отсюда вытекает понимание многообразия типов причинной связи и соответственно форм детерминации» [4, с. 499.].
Реализация указанных общенаучных положений в сочетании со спецификой объектов криминалистического познания привели к формированию в криминалистике самостоятельной частной криминалистической теории причинности (причинных связей), существование которой в том или ином виде на сегодняшний день признается многими учеными-криминалистами [5; 6, с. 21; 7, с. 24; 8, с. 97; 9, с. 50].
Как полагал Р.С. Белкин, «объектом криминалистической теории причинности является механизм преступления и содержательная сторона процесса его установления» [10, с. 265.]. В основу своей позиции (как базисные положения криминалистической теории причинности) автором был положен, в частности, вывод о том, что в процессе доказывания может быть установлен характер и содержание механизма события по его следам.
Как пишет М.Е. Игнатьев, предварительное расследование преступлений преимущественно основано на доказывании по направлению «следствие-причина», что означает процесс исследования следов-последствий (следствия) преступления к установлению обстоятельств события преступления (причина). Когда мы имеем в виду обстоятельства события преступления, то, безусловно, подразумеваем множественность причин, так как крайне редко одна единственная причина может привести к наступлению преступного результата» [11, с. 98].
Как справедливо было отмечено И.М. Комаровым и Е.И. Ян, криминалистическая теория причинности «должна исследовать механизм преступления, так как в структуре его содержания есть элементы, установление которых на основе причинно-следственных связей при расследовании обязательно и необходимо» [6, с. 499].
Последний вывод, как представляется, помимо прочего, указывает на то, что выступающие объектами криминалистического исследования явления не предполагают ограниченный подход к их изучению. То же касается и применения положений криминалистической теории причинности к изучению механизма совершения преступлений отдельных видов и детерминирующих их факторов.
Например, в числе важных для исследования детерминант экстремистских преступлений выступает их мотивация. Применительно к преступлениям рассматриваемого вида мотив, как внутренний побудитель деятельности субъектов, их совершающих, выступает важным детерминирующим фактором в механизме экстремистских преступлений как в целом, так применительно к его отдельным элементам.
Как хорошо известно, уголовно-правовое значение мотивов заключается в их влиянии на характер и степень общественной опасности совершенного преступления [12, с. 587; 13, с. 746; 14, с. 115; 15]. Преступления экстремистской направленности здесь не исключение [16; 17, с. 10; 18, с. 1278].
Криминалистическое значение мотива сложнее. Он позволяет понять причины преступного поведения в каждой конкретной ситуации, определить, исходя из этого, направления познания события преступления в процессе
уголовного преследования вообще и на предварительном следствии в частности. Значение же мотива для экстремистских преступлений особенно велико, прежде всего, из-за того, что именно общность этого элемента позволяет объединять их в одну группу и рассматривать как частные проявления общего.
Представляется, что именно мотив совершения рассматриваемых деяний предопределяет их общую экстремистскую цель и направленность, в связи с чем его необходимо рассматривать в качестве центрального, основного элемента механизма преступлений данной группы. Именно мотив влияет на психическую деятельность субъектов их совершения, обусловливает выбор конкретных криминальных целей, средств достижения этих целей, формирования отношения как к своим действиям, так и к их последствиям (возможным или уже наступившим). А уже содержание и специфика такой деятельности предопределяет выбор способа совершения преступления и остальных его эле -ментов, таких как время, место, орудия и т.п.
Как показало изучение судебно-следственной практики, при расследовании и судебном рассмотрении дел о преступлениях экстремистского характера наибольшее количество ошибок в квалификации таких деяний допускается именно при исследовании субъективной стороны преступления, особенно мотивов преступного поведения. Достаточно часто, не умея полно и правильно исследовать и оценить мотивы преступного поведения, следователи и дознаватели необоснованно квалифицируют преступления, мотивом которых служит политическая, идеологическая, национальная и другие формы ненависти, как совершенные по другим мотивам: личным неприязненным, хулиганским и др.
При исследовании мотивов конкретного деяния нужно исходить из того, что они формируются в процессе индивидуального развития человека. Очевидно, что различные факторы объективного и субъективного характера, сопровождающие развитие личности, определяют и формирование мотивов. Поскольку у различных людей возможно существование различных иерархий мотивов, мы имеем дело с различными индивидуальными проявлениями тех или иных мотивов.
Сложность формирования и существования мотивов поведения обусловливает и определенные сложности в их исследовании. В этой связи представляется заслуживающим внимания предложение О.Н. Коршуновой выделять в качестве побуждающих конкретное поведение субъекта мотивы трех порядков: целевые, ориентирующие и технические [19, с. 107].
При этом под целевым мотивом понимается осознанная потребность, определяющая общую цель поведения, к которой стремится человек, и выступающая источником физической активности индивида для достижения этой цели, под ориентирующим мотивом - мотив в узком смысле слова, т. е. устойчивое психическое образование, которое в результате актуализации побуждает субъекта выбрать тот или иной тип поведения, под техническим мотивом - ситуативное психическое образование, побуждающее человека
выбрать конкретный объект и (или) способ действия или бездействия в рамках избранного типа поведения.
При совершении преступлений экстремистского характера в роли целевого мотива выступает стремление оказать влияние на субъектов -представителей иной национальности, расы, религиозного течения, социальной группы.
В качестве ориентирующего мотива выступает «презумпция виновности» лиц конкретной группы, а технический мотив конкретизирует мотивы предыдущих уровней в реальной ситуации.
Для понимания сущности субъективной деятельности виновного (виновных) в полной мере явно недостаточно только установить, что целевым мотивом его поведения было унизить тем или иным образом честь и достоинство представителей какой-либо определенной нации или расы либо представителей любой другой нации или расы, кроме той, к которой принадлежит он сам. В ходе расследования необходимо установить не только факт существования такого желания у субъекта преступления, но и то, почему для достижения указанной выше цели виновным был избран именно преступный тип поведения. Например, если виновный в одиночку совершил этническое преступление, то ясно, что он произвольно избрал именно делинквентный тип поведения. Хотя и для него момент возникновения такого ориентирующего мотива может быть различным: во время подготовки к преступлению либо в процессе его осуществления.
При совершении преступления группой лиц (в том числе и неорганизованными либо слабо организованными массовыми группами (например, толпой)) соотношение мотивов и деятельности каждого из виновных в отдельности будет значительно сложнее.
Содержание ориентирующего мотива позволяет не только уяснить структуру преступления, но и приобрести определенные знания о личности преступника, который, руководствуясь этим мотивом, уже совершил какие-либо действия и будет совершать определенные действия в дальнейшем. Таким образом, результаты исследования ориентирующего мотива могут быть использованы для изучения личности виновного, определения его роли в преступлении и в конечном итоге для индивидуализации наказания.
Детальное исследование технического мотива также необходимо для уяснения обстоятельств происшедшего. Важно исследовать не только, почему для достижения цели виновный (или виновные) избрал конкретный предмет преступного посягательства, но и почему он избрал тот или иной способ совершения преступления и определенное место и время. Иными словами, почему он совершил преступление в отношении именно этого представителя той или иной расы или национальности, а не другого, почему он совершил убийство или только причинил какой-либо вред здоровью потерпевшего, почему не стал причинять вред жизни и здоровью, а решил ограничиться высказыванием угроз и совершением иных действий, направленных на
возбуждение вражды или ненависти на национальной или расовой почве и т. д. [20, с. 59].
Только такой сложный иерархический подход к исследованию мотивов при совершении экстремистских преступлений послужит достижению цели изучения структуры как преступлений этой группы вообще, так и конкретного преступления в частности.
При этом для признания преступления совершенным по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, необходимо установить именно экстремистский характер таких действий и побуждающих их субъективных побуждений. Нередко в следственной практике это вызывает серьезные сложности, так как экстремистский мотив может быть не единственным и сочетаться с другими мотивами, хулиганским или корыстным. В этой связи справедливым можно считать мнение, согласно которому установление истинного мотива совершенного преступления является одной из важных особенностей, позволяющих правильно квалифицировать совершенные общественно опасные деяния на стадии принятия решения о возбуждении уголовного дела [20, с. 59].
И, наоборот, спорно представленное в научной литературе утверждение, что хулиганством должны признаваться любые действия, с любой мотивацией и целью, если они грубо нарушают общественный порядок и выражают явное неуважение к обществу [21, с. 156]. Подобные подходы существенно затрудняют не только квалификацию, но и доказывание экстремистского мотива преступлений.
В этой связи в современной юридической литературе неоднократно обращалось внимание, что в целях недопущения ошибок и недостатков в установлении и доказывании мотива преступления лицу, проводящему расследование, не обойтись без всестороннего анализа закономерностей его формирования и особенностей проявления в процессе совершения преступления [22, с. 56]. При этом установление мотива совершения экстремистских преступлений имеет существенное криминалистическое значение, причем как научное, так и практическое. Анализируя представленные позиции применительно к доказыванию экстремистского мотива совершения преступлений, можно сделать вывод, что установлению по данной категории дел подлежат:
- специфика влияния мотива на выбор и реализацию способа подготовки, совершения и сокрытия преступления, а также иного противодействия расследованию, включая выбор орудий и средств совершения деяния;
- особенности влияния экстремистского мотива преступления на выбор жертвы такого деяния и иных элементов механизма его совершения (времени, места, обстановки и пр.);
- роль отдельных субъектов преступления в формировании экстремистского мотива совершения преступлений и влияние таких
мотивационных установок на процессы создания и функционирования преступных групп и сообществ;
- формы проявления и отображения мотива преступления в сознании людей, объектах материального мира, виртуальном пространстве;
- факты противодействия доказыванию экстремистских мотивов совершения преступных деяний в целях минимизировать наказание за совершенные правонарушения со стороны самих преступников или связанных с ними третьих лиц.
Изложенное позволяет сделать вывод, что установление и доказывание экстремистских мотивов совершения преступлений находится в тесной взаимосвязи, в том числе причинно-следственной, с установлением и доказыванием других элементов механизма таких деяний: личности преступников и направленности криминальной деятельности преступных групп и сообществ, способа их совершения и сокрытия, орудий и средств совершения таких деяний, обстановки, времени и месте совершения, личности жертвы и особенностей ее взаимоотношений с лицами, совершившими такое деяние и т.д.
С позиций анализа причинно-следственных связей может быть изучена мотивация посткриминального поведения субъектов экстремистских преступной деятельности и других связанных с ними лиц. Наиболее ярко такая связь проявляется в аспекте факторов, побуждающих указанных лиц осуществлять разнообразное противодействие предстоящему или осуществляемому расследованию. Основным закономерным мотивом такого противодействия выступает боязнь юридической ответственности за совершенные деяния, как уголовной, так и в ряде случаев гражданско-правовой. Схожими мотивами руководствуются родственники или другие близкие к субъектам рассматриваемых преступлений лица.
Более специфическими и находящимися в очевидной причинно-следственной связи с совершенными экстремистскими деяниями либо длящейся преступной деятельностью при осуществлении противодействия их расследованию выступают мотивы такого поведения других членов экстремистских группировок, а также лиц, разделяющих подобную идеологию. В структуре подобного противодействия доминируют действия по запугиванию сотрудников правоохранительных органов, судей, потерпевших, установленных и потенциальных свидетелей по делу, могут иметь место попытки срыва судебных заседаний, следственных действий.
Подводя итог изложенному, отметим, что криминалистическое значение грамотного установления и раскрытия мотивационной составляющей экстремистских преступлений (длящейся преступной деятельности более высокого уровня), посткриминального поведения субъектов таких деяний и связанных с ними лиц проявляется в следующем:
- позволяется возможность более детально анализировать личностные особенности субъектов совершения рассматриваемых деяний и, как следствие, обеспечивает более системную и всестороннюю версионную работу по
уголовному делу, выбор тактики проведения отдельных следственных действий с их участием, тактических операций, преодоление оказываемого и потенциального противодействия расследованию рассматриваемых деяний;
- существуют все необходимые предпосылки для установления причинно-следственной связи между мотивами преступного поведения и избираемым способом совершения рассматриваемых деяний, используемых орудий и средств, распределения преступных ролей в процессе их совершения, избрания способа сокрытия следов, а также иного противодействия предстоящему или осуществляемому расследованию;
- создается основа для определения особенностей формирования, развития и криминального функционирования экстремистских преступных формирований различного уровня (групп, сообществ), их структуры и иерархии;
- обеспечивается возможность установления причин и условий, способствовавших совершению преступлений по экстремистским мотивам и, как следствие, основа для грамотного применения мер криминалистической профилактики и предупреждения преступлений.
Список литературы
1. Каган М.С. Человеческая деятельность. М.: Политиздат, 1974. 328 с.
2. Юдин Э.Г. Системный подход и принципы деятельности. М.: Наука, 1978.
3. Самыгин Л. Д. Расследование преступлений как система деятельности. М.: изд-во Московского ун-та, 1989. 180 с.
4. Философия: учеб. для вузов / под общ. ред. В.В. Миронова. М.: Норма, 2005. 673 с.
5. Корма В.Д., Образцов В.А. Причинно-следственная связь как объект криминалистического исследования. М.: Юрлитинформ, 2009. 168 с.
6. Комаров И.М., Ян Е.И. Криминалистическая теория причинности: некоторые философские и теоретические основы// Проблемы правоохранительной деятельности. 2017. № 1. С. 21-27.
7. Корухов Ю.Г., Холина Е.А. Значение трудов Р.С.Белкина в создании криминалистической теории причинности // Теория и практика судебной экспертизы. 2010. № 4. С. 24-30.
8. Гусев А.В., Медведева С.Н. Использование признаков материального следа для определения компонентов причинно-следственной связи механизма следообразования // Вестник Краснодарского университета МВД России. 2017. № 2. С. 97-102.
9. Игнатьев М.Е. Криминалистические данные об установлении причинности и причинно-следственных связей в уголовном судопроизводстве // Проблемы правоохранительной деятельности. 2017. № 3. С. 50-56.
10. Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3-х т. Т.2. М.: ЮНИТИ-Дана, Закон и право, 2001. 837 с.
11. Игнатьев М.Е. Генезис возникновения и формирования теории причинности в криминалистике и отечественном уголовном судопроизводстве // Научные ведомости БелГУ. Серия: Философия, Социология. Право. 2017. № 3. С. 96 - 100.
12. Уголовное право РФ. Общая и Особенная части: учеб. / под ред. А.И. Чучаева. М., 2013.
13. Кочои С.М. Комментарий к Уголовному кодексу РФ (постатейный). М.: Волтерс Клувер, 2011. 897 с.
14. Кашепов В.П. О значении мотива преступления при его квалификации // Комментарий судебной практики. 2013. Вып. 18. С. 154- 177.
15. Музюкин А.П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2010.
16. Борисов С.В. Преступления экстремистской направленности: проблемы законодательства и правоприменения: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012.
17. Саркисов Д.Н. Уголовно-правовые средства противодействия экстремистской деятельности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
18. Велиев Ф.З. Мотив ненависти или вражды в уголовном законодательстве России // Актуальные проблемы российского права. 2013. № 10. С. 1277- 1282.
19. Коршунова О.Н. Преступления экстремистского характера: Теория и практика противодействия. СПб: Юрид. центр Пресс, 2006. 325 с.
20. Харламов Ю.Н. Криминалистическая характеристика преступлений против жизни и здоровья экстремистской направленности и ее соотношение с понятиями состава преступления и предмета доказывания // Вестник криминалистики. 2008. Вып. 3 (27). С. 59-65.
21. Виниченко В. А. К вопросу о факультативных признаках субъективной стороны хулиганства // «Черные дыры» в Российском Законодательстве. 2007. № 2. С. 156 - 158.
22. Мешков М.В., Гайфуллин А.Н. Проблемы доказывания мотива преступления // Законность. 2013. №9. С. 56 - 58.
Головин Александр Юрьевич, д-р юрид. наук, проф. кафедры, [email protected], Россия, Тула, Тульский государственный университет,
Аристархова Татьяна Анатольевна, канд. юрид. наук, зам. директора, [email protected], Россия, Тула, Тульский государственный университет
Бибиков Александр Александрович, канд. юрид. наук, доц. кафедры, [email protected], Россия, Тула, Тульский государственный университет.
CAUSAL AND INVESTIGATION OF THE MOTIVE WITH OTHER ELEMENTS OF THE EXTREMIST CRIMES MECHANISM (FORENSIC ASPECTS)
A.Y. Golovin, Т.А. Aristarkhova, A.A. Bibikov
Taking into account the provisions of the criminalistic theory of causality, the issues of establishing motives for extremist crimes in the course of their preliminary investigation are
considered. The determinative effect of the motive on the mechanism of extremist crimes and the cause-and-effect relationship with its individual elements is analyzed. The criminalistic value of establishing the motive for committing extremist crimes is determined in order to ensure the effectiveness of their disclosure, investigation and prevention.
Key words: forensic theory of causality, cause-effect relationship, extremist crimes, mechanism of crime.
Golovin Alexander Yurievich, Doctor of Laws, prof. department, [email protected], Russia, Tula, Tula State University,
Aristarkhova Tatyana Anatolievna, cand. jurid. sciences, deputy. director, [email protected], Russia, Tula, Tula State University,
Bibikov Alexander Aleksandrovich, cand. jurid. sciences, Assoc. department, [email protected], Russia, Tula, Tula State University
УДК 336.201
ЭКОНОМИКО-ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ НЕИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАННОСТИ ПО УПЛАТЕ НАЛОГОВ, СБОРОВ И СТРАХОВЫХ ВЗНОСОВ: ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ИХ ПРАВОВОЙ ПРИРОДЫ
М.Б. Напсо
Рассмотрена проблема экономико-правовых последствий неуплаты трех обязательных платежей - налогов, сборов и страховых взносов с точки зрения справедливого распределения фискальной нагрузки между добросовестными и недобросовестными налогоплательщиками и финансовых затрат государства в процессе налогового администрирования. Изучение правовой регламентации налоговых платежей позволило установить, что характер последствий для основных участников налоговых правоотношений заложен в их правовой конструкции. Исходя из вывода о том, что характер последствий для плательщиков и государства зависит от целей взимания, автор предлагает наиболее эффективные пути реформирования налоговой системы РФ.
Ключевые слова: конституционная обязанность, налоги, сборы, страховые взносы, неисполнение налоговой обязанности, налоговая амнистия, цель взимания налога, сбора, страховых взносов.
В свете последних «налоговых» предложений Президента РФ В.В. Путина [1] представляется весьма интересным вопрос о последствиях неуплаты налогов, сборов и страховых взносов. При этом сразу же заметим, что при всей кажущейся сходности этих последствий возникает очень много вопросов, ответ на которые подтверждает правильность утверждения о том, что главная сложность всегда кроется в деталях. Вот именно на эти детали хотелось бы обратить внимание.
