CC BY
153
УДК 343.233
ПРИЧИНЕНИЕ ВРЕДА ПРИ ВЫПОЛНЕНИИ СПЕЦИАЛЬНОГО ЗАДАНИЯ В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН
© Радченко Е. В., 2012
Анализируется зарубежное уголовное законодательство, предусматривающее в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, «выполнение специального задания». На основе проведенного анализа предлагается предусмотреть аналогичное обстоятельство, исключающее преступность деяния, в Уголовном кодексе РФ; обозначаются основные параметры его возможной законодательной регламентации.
Ключевые слова: уголовное законодательство; сравнительное правоведение; обстоятельства, исключающие преступность деяния; выполнение специального задания.
В современной правовой науке важное место отводится сравнительноправовому (компаративистскому) методу исследования, получившему свое заметное развитие в связи с усилением международных интеграционных процессов во многих сферах общественной жизни и государственно-правовой сфере. Использование юридической компаративистики имеет научно-познавательное и практико-при-кладное значение. Научно-познавательное значение сравнительно-правовых исследований связано с необходимостью осмысления ведущих тенденций и современных закономерностей правового развития, что выступает важным фактором обогащения общей теории права и отраслевых юридических наук, расширения научного кругозора и повышения уровня правовой культуры. В практико-прикладном аспекте юридическая компаративистика играет существенную роль в правотворческой деятельности в процессе совершенствования национального законодательства путем использования мирового опыта и применения удачных правовых решений, выработанных законодательством и практикой других государств [1].
Как отмечал известный французский правовед Марк Ансель, изучение зарубежного опыта «открывает перед юристом новые горизонты, позволяет ему лучше узнать право своей страны, ибо специфические черты этого права особенно отчетливо выявляются в сравнении с другими системами. Сравнение способно вооружить юриста идеями и аргументами, которые нельзя
получить даже при очень хорошем знании только собственного права» [2].
Не исключением в этой связи является и уголовное право, так как применение сравнительно-правовых методов, помимо решения научно-познавательных задач получения знаний об уголовно-правовых системах современности и закономерностях их развития, способствует гармонизации и совершенствованию национального уголовного законодательства, обеспечивает взаимодействие государств в сфере борьбы с преступностью [3].
При этом, как верно отмечал Б. В. Вол-женкин, необходимо избегать крайностей в использовании опыта зарубежного уголовного законодательства. С одной стороны, исходя из конкретных особенностей политического и социально-экономического развития, состояния и характеристики преступности, имеющегося положительного опыта и традиций борьбы с преступностью в России, недопустимо слепое копирование зарубежного законодательства. С другой стороны, ошибочно и игнорировать зарубежный опыт борьбы с преступностью и зарубежное законодательство, как это имело место у нас в недалеком прошлом [4].
С учетом изложенного, интерес представляют вопросы правовой регламентации в уголовном законодательстве зарубежных стран обстоятельств, исключающих преступность деяния. Ведь установление законодательных рамок обстоятельств, исключающих преступность деяния, является одной из граней базового вопроса уголовно-
го права — определения преступного деяния и отграничения его от непреступного поведения. По замечанию В. В. Орехова, благодаря теоретическим исследованиям зарубежного законодательства и практики его применения в теории российского уголовного права появились вполне аргументированные предложения по совершенствованию норм об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, в том числе нашедшие отражения в Уголовном кодексе РФ (УК РФ) [5].
Одним из не урегулированных в УК РФ специально и не вписывающимся в предусмотренные уголовным законом обстоятельства, исключающие преступность деяния, является причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате выполнения «специального задания». В то время как в теории отечественного уголовного права вопрос о легализации данного обстоятельства, исключающего преступность деяния, только ставится, в уголовном законодательстве некоторых других стран он уже нашел свое решение.
Так, по пути признания выполнения «специального задания» фактически в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, идет американское законодательство. В соответствии с параграфами «к» и «н» Инструкции по тайным операциям ФБР (1987 г.) Генерального атторнея США сотрудникам ФБР и их осведомителям разрешается участвовать в действиях, образующих состав преступления, в случаях, когда необходимо: а) добыть информацию, имеющую первостепенное значение для привлечения разрабатываемых лиц к уголовной ответственности; б) поддержать достоверность легенды в глазах членов преступной организации; в) предупредить опасность для жизни и здоровья людей. При этом уголовная ответственность секретных агентов и содействующих лиц исключается, так как в их действиях нет намерения совершать преступление. Участие в деятельности, которая по законодательству США является серьезным преступлением, заранее санкционируется руководством ФБР, а для мнимого соучастия в менее тяжких преступлениях достаточно разрешения руководителя отделения ФБР в отдельном штате [6].
Уголовный кодекс Чехии содержит следующую норму: «Полицейский, который выполняет задачи агента на основе поста-
новлений особых законов и который принимает участие в деятельности криминального объединения или поддерживает подобное объединение лиц, не подлежит наказанию за участие в криминальном объединении лиц, если он совершает это действие с намерением обнаружить преступника, совершившего преступление в рамках объединения». В то же время пределы действия негласного сотрудника при выполнении им задания ограничивает так называемый полицейский закон: «Полицейский, который выполняет служебные задачи как агент, обязан следовать служебным указаниям вышестоящего органа, он не должен выполнять никакие другие обязанности, лежащие в основе этого закона. В своей деятельности он должен выбирать такие мероприятия, которые пригодны для выполнения своего служебного задания и которые не причинят вреда правам других граждан» [7]. В Португалии аналогичное основание для освобождения от уголовной ответственности предусмотрено в законе об операциях под прикрытием (2001 г.) [8].
В связи с распадом СССР для многих российских исследователей-юристов стало правилом при анализе зарубежного законодательства обращать особое внимание на законодательство бывших союзных республик, которое, с одной стороны, сохранило присущую законодательству советского периода однотипность в решении вопросов об основаниях и принципах уголовной ответственности, об определении круга деяний, признаваемых преступными, видов и мер наказания за их совершение, а, с другой стороны, приобрело особенности и специфику, обусловленную самостоятельностью постсоветских государств в вопросах правотворчества. Подобная двойственность отличает уголовное законодательство бывших союзных республик в интересующем нас аспекте регламентации обстоятельств, исключающих преступность деяния, в частности признания в качестве такового выполнения «специального задания» [9].
Так, УК Республики Беларусь (1999 г.) содержит ст. 38 «Пребывание среди соучастников преступления по специальному заданию», в соответствии с которой «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое, выполняя в соответствии с действующим законодательством специальное задание по предупреждению или раскрытию преступления и действуя с другими его
участниками, вынужденно совершить преступление» (ч. 1 ст. 38) [10]. В белорусской учебной и научно-практической литературе по уголовному праву подчеркивается, что одним из важнейших условий правомерности совершения преступления является его вынужденность. Участие в преступлении будет признано вынужденным, если отказ от его совершения создает угрозу раскрытия внедренного лица и его безопасности либо может привести к невозможности разоблачения преступников, предотвращения или пресечения более тяжких преступлений. Также подчеркивается, что лицо может являться исполнителем или соисполнителем, пособником или даже организатором преступления [11]. Кроме того, ряд специалистов подчеркивают, что по ст. 38 УК Белоруссии исключается преступность деяния и при проведении контролируемой поставки и оперативного эксперимента [12].
В ч. 2 ст. 38 УК Республики Беларусь устанавливаются пределы допустимости причинения вреда путем указания на то, что правила части первой указанной статьи не применяются к лицу, совершившему особо тяжкое или тяжкое преступление, связанное с посягательством на жизнь или здоровье человека.
Развернуто правила причинения вреда при выполнении «специального задания» изложены в УК Украины (2001 г.), в который включена специальная ст. 43 «Выполнение специального задания по предупреждению или раскрытию преступной деятельности организованной группы либо преступной организации» [13]. В науке уголовного права отнесение в УК Украины к числу обстоятельств, исключающих преступность деяния, выполнение «специального задания» рассматривается как мера, направленная на усиление правовой защищенности личности и гарантированности ее прав и свобод [14].
Согласно ч. 1 ст. 43 УК Украины, «не является преступлением вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам лицом, которое в соответствии с законом выполняло специальное задание, принимая участие в организованной группе либо преступной организации с целью предупреждения либо раскрытия их преступной деятельности».
Трактуя данную уголовно-правовую норму, Ю. В. Баулин указывает, что основанием причинения вреда охраняемым
интересам становится его вынужденность. Она имеет место тогда, когда у лица, которое входит в состав преступной группы (организации), возникла необходимость принимать участие в совершении преступления (например, вследствие принуждения со стороны руководителя преступной организации) и при этом отсутствовала реальная возможность (без риска раскрыть свою связь с правоохранительными органами и тем самым поставить себя в опасность) отказаться от участия в совершении преступления в составе такой группы (организации). При этом целью участия лица в организованной группе или преступной организации, когда это лицо вынуждено причинять вред правоохраняемым интересам, является предупреждение или раскрытие их преступной деятельности. Наличие других целей не может служить оправданием нанесения ущерба в соответствии с требованиями ст. 4з УК Украины [15].
Украинским уголовным законом определяются пределы причинения вреда: лицо подлежит уголовной ответственности лишь за совершение в составе преступных организованных формирований особо тяжкого преступления, совершенного умышленно и связанного с насилием над потерпевшим, либо тяжкого преступления, совершенного умышленно и связанного с причинением тяжкого телесного повреждения потерпевшему или наступлением иных тяжких или особо тяжких последствий (ч. 2 ст. 43 УК Украины). Вместе с тем конкретизируются правовые последствия превышения пределов причинения вреда, так как виновное лицо не может быть приговорено к пожизненному лишению свободы, а наказание в виде лишения свободы не может быть ему назначено больше, чем половина максимального срока лишения свободы, предусмотренного законом за это преступление (ч. 3 ст. 43 УК Украины). Кроме того, выполнение специального задания рассматривается как обстоятельство, смягчающее наказания (п. 9 ч. 1 ст. 66 УК Украины).
Весьма своеобразно и несколько казуистично решается рассматриваемый вопрос в Уголовном кодексе Казахстана (1997 г.), в который в 2001 г. включена ст. 34-1 «Осуществление оперативно-розыскных мероприятий» [16].
В соответствии с указанной нормой не является преступлением причинившее вред
охраняемым уголовным законом интересам деяние, совершенное при выполнении в соответствии с законом оперативно-разыскных мероприятий сотрудником уполномоченного государственного органа либо по поручению такого органа иным лицом, сотрудничающим с этим органом, при соблюдении следующих условий: 1) деяние совершено с целью предотвращения, выявления, раскрытия или расследования преступлений, совершенных группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией); 2) причиненный вред правоохраняемым интересам должен быть менее значительным, чем вред, причиняемый указанными преступлениями, совершенными организованными формированиями; 3) предотвращение, раскрытие или расследование, а равно изобличение виновных в совершении преступлений лиц не могло быть осуществлено иным способом (ч. 1 ст. 34-1 УК Казахстана). В качестве пределов допустимости причинения вреда в ч. 2 ст. 34-1 УК Казахстана указывается на наказуемость совершения деяния, сопряженного с угрозой жизни или здоровью человека, экологической катастрофы, общественного бедствия или иных тяжких последствий.
Обращает на себя внимание распространение оценки правомерности причинения вреда по правилам обстоятельств, исключающих преступность деяния, не только на деятельность, связанную с оперативным внедрением лиц в преступную среду, но и на проведение иных оперативно-разыскных мероприятий. На основе анализа Закона Республики Казахстан «Об оперативнорозыскной деятельности» и практики его применения К. С. Лакбаев указывает, что положения ст. 34-1 УК Казахстана могут распространяться на осуществление таких сложных оперативно-разыскных мероприятий, как внедрение сотрудников в преступную среду; применение модели поведения, имитирующей преступную деятельность; создание конспиративных предприятий и организаций; оперативный контроль поставок; и могут, в частности, выражаться в хранении, ношении и демонстрации перед интересующими лицами огнестрельного и иного оружия; создании видимости незаконного оборота наркотических и психотропных веществ, оружия и боеприпасов, экстремистской религиозной литературы и
т. д.; создании видимости принадлежности к преступной среде (жаргон, жесты, демонстрация предметов и ценностей, якобы добытых преступным путем и т. д.); осуществлении имитации преступлений в сфере экономической деятельности (создание «финансовых» пирамид, учреждение фирм-«однодневок», «отмывание грязных» денег и т. д. ) [17].
Анализ ст. 34-1 УК Казахстана свидетельствует о том, что в качестве пределов допустимости причинения вреда при осуществлении оперативно-разыскных мероприятий казахстанским законодателем установлены весьма жесткие рамки (недопустимость совершения деяния, сопряженного с угрозой жизни или здоровью человека, экологической катастрофы, общественного бедствия или иных тяжких последствий; необходимость причинения менее значительного вреда; причинение вреда как исключительная мера), близко соприкасающиеся с сущностью института крайней необходимости и создающие сложности при их разграничении [18].
Возможно, именно неопределенность правовой конструкции ст. 34-1 УК Казахстана, несмотря на ее достаточную текстуальную развернутость, создает проблемы в применении указанных положений на практике, в частности, связанные с необходимостью разъяснения допустимых границ тактической активности оперативных работников или конфидентов, раскрытия конкретных форм их деятельности [19].
Содержит нормы о допустимости причинения вреда при выполнении специального задания и уголовное законодательство стран Балтии, используя при этом весьма интересную конструкцию «имитации преступления».
Так, в ст. 13.2 «Имитация преступлений» УК Эстонии (1961 г.), действовавшем до 2002 г., указывалось, что «не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но направленное на выявление преступления или личности преступника и совершенное лицом, уполномоченным компетентным государственным органом имитировать преступление» [20]. В Пенитенциарном кодексе Эстонии (2002 г.) аналогичной нормы не содержится [21], но соответствующие законодательные положения имеются в Уголовно-процессуальном кодексе Эстонии (2003 г.) и нормативных
актах, регулирующих оперативно-разыскную деятельность, предусматривающих имитацию преступления как способ собирания доказательств [22]. Вместе с тем, по замечанию эстонского профессора Юзефа Лившица, содержание указанных норм имеет больше материально-правовое, чем процессуальное содержание, так как устанавливает саму возможность имитации преступлений. Речь идет о таких действиях, которые с формальной точки зрения содержат определенный состав преступления, но не считаются виновными деяниями в силу правомерности их цели и закрепления этого обстоятельства законом как права, а не как правонарушения. В этой связи эстонский криминалист говорит об имитации преступления как обстоятельстве, исключающем преступность деяния, устанавливаемым бланкетным способом из содержания других законов [23].
При этом в эстонском законодательстве условия реализации права на имитацию преступления не вычленены в виде специфических правил, предназначенных именно для данного обстоятельства, исключающего преступность деяния, а являются общими для собирания доказательств путем производства оперативно-разыскных действий. В силу того, что правовое регулирование имитации преступлений осуществляется уголовно-процессуальным законом, эта деятельность поставлена в жесткие процессуальные рамки, выход за пределы которых может сделать имитацию реальным преступлением [24].
Таким образом, в качестве пределов допустимости совершения действий в рамках указанного обстоятельства, исключающего преступность деяния, фактически выступают процессуальные правила сбора доказательств (ограниченный круг субъектов, согласие суда на имитацию преступления, собирание процессуальной формы протоколирования, процессуальный контроль). Подобное смещение материально-правовых и процессуальных граней деятельности, направленной на выявление, предупреждение и пресечение преступлений, на наш взгляд, не дает четких правил реализации данного обстоятельства, исключающего преступность деяния, и выхолащивает его юридическую сущность.
В свою очередь литовский законодатель в ст. 32 УК Литовской Республики (2000 г.) «Исполнение задания правоохранительной
инстанции» [25] исходит из возможности участия лица по заданию правоохранительных структур как в имитации преступления, так и непосредственном совершении преступного деяния. Согласно ч. 1 ст. 32 УК Литвы, «лицо не подлежит ответственности по настоящему Кодексу, если оно действовало законно, согласно модели, имитирующей преступное деяние», а в соответствии с ч. 2 ст. 32 УК Литвы «лицо не подлежит ответственности по настоящему Кодексу, если оно принимало участие в деятельности преступного объединения или организованной группы и в ее преступном деянии, выполняя при этом другое законное задание правоохранительной инстанции, и не преступило пределов этого задания».
В качестве рамок допустимости причинения вреда в УК Литвы, так же как и в эстонском законодательстве, фактически используется процессуальный критерий: «Если, действуя согласно модели, имитирующей преступное деяние, или выполняя другое задание правоохранительной инстанции, лицо преступило пределы этого задания, оно подлежит ответственности по уголовному закону, но мера его наказания может быть смягчена согласно ст. 59 настоящего Кодекса» (ч. 3 ст. 32 УК Литвы).
Фактически уголовное законодательство Литвы не разграничивает имитацию преступления и участие в совершении преступления по другому законному заданию правоохранительных инстанций, отдавая решение указанного вопроса и определение пределов допустимости рассматриваемого обстоятельства, исключающего преступность деяния, на усмотрение правоохранительных структур, дающих соответствующее задание в рамках своей компетенции.
Проводя компаративистское исследование зарубежного законодательства в части регламентации обстоятельств, исключающих преступность деяния, В. Н. Додонов делает заслуживающий внимания вывод: «В настоящее время в некоторых странах СНГ (Азербайджан, Грузия, Россия) закон об оперативно-розыскной деятельности предусматривает фактически новое обстоятельство, исключающее преступность деяния — пребывание в составе преступной группы или организации лица, сотрудничающего с правоохранительными органами. Разумеется, такое положение для полностью кодифицированного уголовного законодательства является ненормальным,
поэтому перенесение соответствующей нормы в УК является для указанных стран лишь вопросом времени. Беларусь уже сделала это в 1999 г., Литва — в 2000 г., Украина и Казахстан — в 2001 г.» [26].
Действительно Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (ФЗ «Об ОРД») содержит указание на то, что «при защите жизни и здоровья граждан, их конституционных прав и законных интересов, а также для обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств допускается вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам должностным лицом органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, либо лицом, оказывающим ему содействие, совершаемое при правомерном выполнении указанным лицом своего служебного или общественного долга» (ч. 4 ст. 16). Однако в ч. 4 ст. 16 ФЗ «Об ОРД» отсутствует указание на возможную степень тяжести причинения вреда правоохраняемым интересам, не приводится описание ситуаций, при которых он оправдан, и, самое главное, не содержится характеристика правовых последствий совершения подобных действий (исключения преступности деяния, освобождение от уголовной ответственности или наказания, смягчения мер ответственности) [27].
Вместе с тем указанные вопросы непосредственно входят в сферу правового регулирования уголовного законодательства. Поэтому встает вопрос о необходимости их решения в УК РФ и соответствующей уголовно-правовой легализации института причинения вреда при выполнении «специального задания».
Причиняя вынужденный вред правоохраняемым интересам в ходе выполнения «специального задания», внедренное лицо действует по заданию правоохранительных органов в целях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия совершаемых организованными преступными группами преступлений. В этой связи возникает своеобразная правовая коллизия: объективно общественно опасное и противоправное деяние имеет социально полезную направленность на выявление, пресечение и раскрытие тяжких и особо тяжких преступлений. В этой связи государство должно идти на компромисс: допускать и санкционировать путем признания правомерным причинение
вреда одним социальным ценностям для достижения необходимого позитивного для общества результата. При этом именно вынужденность причинения вреда охраняемым благам в социально полезных или необходимых целях является ключевым признаком обстоятельств, исключающих преступность деяния [28].
Рассмотренный опыт зарубежного уголовного законодательства позволяет признать заслуживающими внимания и поддержки предложения ряда специалистов о регламентации «выполнения специального задания» в Уголовном кодексе РФ в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния [29].
С учетом исследованного зарубежного законодательства, в целях, с одной стороны, создания надежных правовых гарантий для внедряемых лиц, и, с другой стороны, недопущения произвола со стороны правоохранительных органов, в качестве ключевых параметров, позволяющих признать причинение вреда при выполнении «специального задания» правомерным и обоснованным, представляется целесообразным предложить следующие критерии:
1. Социально полезная цель — предупреждение совершения новых преступлений (а не каких-либо иных правонарушений), выявление, пресечение и раскрытие уже совершенных преступлений. Данное требование обусловлено задачами оперативно-разыскной деятельности в целом и оперативно-разыскных мероприятий в частности (ст. 2 и 6 ФЗ «Об ОРД»).
2. Определенная соразмерность — допу-
стимость причинения вреда применительно к наиболее общественно опасным формам групповой преступности: организованной
группе (ч. 3 ст. 35 УК РФ) и преступной организации (ч. 4 ст. 35 и ст. 210 УК РФ); и их отдельным разновидностям: незаконному вооруженному формированию (ст. 208 УК РФ), банде (ст. 209 УК РФ). Данное требование обусловлено сущностью и содержанием оперативного внедрения как леген-дированного проникновения в наиболее законспирированные и скрытые формы организованных преступных формирований, в случае расшифровки в которых создается угроза жизни и здоровью внедряемого лица.
3. Пределы правомерного причинения вреда — недопустимость совершения при выполнении «специального задания» особо тяжкого или тяжкого преступления против
жизни и здоровья человека. Данное требование вытекает из правового характера и гуманистической направленности современного российского государства, постулирующего в качестве высшей ценности человека, жизнь и здоровье которого неприкосновенны (ст. 2 и 20 Конституции РФ). Вместе с тем представляется, что вынужденное причинение смерти или тяжкого вреда здоровью в процессе выполнения «специального задания» должно влечь смягчение наказания.
1. См. подробнее: Марченко М. Н. Сравнительное правоведение. Общая часть : учебник. М., 2001. С. 1—2, 128—199; Саидов А. Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности) : учебник / под ред. В. А. Туманова. М., 2003. С. 13—14, 30—33; Тихомиров Ю. А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996. С. 2, 36—42.
2. Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права // Очерки сравнительного права. М., 1991. С. 38.
3. См.: Додонов В. Н. Сравнительное уголовное право. Общая часть / под общ. и науч. ред. С. П. Щер-бы. М., 2009. С. 3—9; Есаков Г. А. Основы сравнительного уголовного права. М., 2007. С. 3—11.
4. Волженкин Б. В. Экономические преступления. СПб., 1999. С. 246.
5. Орехов В. В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 2003. С. 23.
6. Смирнов М. П. Оперативно-розыскная деятельность полиции зарубежных стран. М., 2001. С. 193—194.
7. Цит. по: Водько Н. П. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» в системе российского законодательства: проблемы и решения. М., 2007. С. 40.
8. Додонов В. Н. Указ. соч. С. 217.
9. Пархоменко С. В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб., 2004. С. 32.
10. Уголовный кодекс Республики Беларусь. СПб., 2001.
11. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть : учебник / под общ. ред. В. М. Хомича. Минск, 2001. С. 187; Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под ред. А. В. Баркова, В. М. Хомича. Минск, 2010. С. 114-115.
12. Бабий Н. А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть : учебник. Минск, 2010, С. 421.
13. Уголовный кодекс Украины. СПб., 2001.
14. См.: Максимов В. Новое уголовное законодательство Украины // Уголов. право. 2003. № 1. С. 35; Уголовный кодекс Украины : комментарий / под ред. Ю. А. Кармазина и Е. Л. Стрельцова. Харьков, 2001. С. 118.
15. Кримінальне право України. Загальна частина: підручник / за ред. В. В. Сташиса, В. Я. Тація. Харків, 2010. С. 300.
16. Уголовный кодекс Республики Казахстан. СПб., 2001.
17. Лакбаев К. С. Проблемы оценки судами результатов оперативно-розыскных мероприятий в соответствии со ст. 34-1 Уголовного кодекса Республики Казахстан / / Актуальные проблемы правотворчества и правоприменительной деятельности : материалы Междунар. науч.-практ. конф. Иркутск, 2009. С. 260-261.
18. Орехов В. В. Указ. соч. С. 170.
19. Лакбаев К. С. Указ. соч. С. 261-262.
20. Уголовный кодекс Эстонской Республики. СПб., 2001.
21. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rii-gikantselei.ee/arhiiv/гйэ/рае/2005/рае_пг17_06-12-2005.pdf .
22. Лившиц Ю. Преступление как виновное деяние: состав, противоправность, вина : курс лекций. Таллин, 2004. С. 126, 155.
23. Там же.
24. Там же. С. 155.
25. Уголовный кодекс Литовской республики. СПб., 2002.
26. Додонов В. Н. Указ. соч. С. 217.
27. Орехов В. В. Указ. соч. С. 168.
28. См.: Пархоменко С. В. Деяния, преступность которых исключается ... С. 96, 137-146; Курс российского уголовного права. Общая часть / под ред.
B. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. М., 2001.
C. 413-414, 418-419; Уголовное право России. Общая часть : учебник / под ред. Ф. Р. Сундурова, И. А. Тарханова. М., 2009. С. 399-400.
29. См.: ВодькоН. П. Указ. соч. С. 43; ИвановН. Г.
Модельный уголовный кодекс. Общая часть. Опус № 1. М., 2003. С. 93-94; Никуленко А. В. Причинение вреда при задержании лица, совершившего общественно опасное деяние : автореф. дис. . канд. юрид. наук. Калининград, 2011. С. 22; Орехов В. В. Указ. соч. С. 167-171; Пархоменко С. В. Деяния, преступность которых исключается ... С. 161-162; Пархоменко С. Причинение вреда при выполнении специального задания // Законность. 2004. № 8.
С. 41; Савинский А. В., Циммерман И. М. Юридическое содержание оперативного внедрения требует совершенство совершенствования // Рос. следователь. 2005. № 11. С. 52-53.
Trespass in the Performance of Special Mission in the Criminal Law of Foreign Countries
© Radchenko E., 2012
The article analyzes the foreign criminal legislation that as a circumstance excluding criminality of act, «special mission». Based on the analysis proposed that a similar circumstance excluding crime act deeds in the Criminal Code of the Russian Federation, the main parameters indicated its possible legislative regulation.
Key words: the criminal law; comparative law; circumstances excluding criminality of act; special mission.
