CC BY
17
Е.М. ЛУПАНОВА
Ye.M. LU PAN OVA
«ПРИ КОИХ ТА ДОЛЖНОСТЬ стоит, ПРИНАДЛЕЖАТ ДО АДМИРАЛТЕЙСТВА...»
Форстмейстеры на службе русского парусного флота
«THEY WHO HOLD THIS POST BELONG TO THE ADMIRALTY...»
Foresters in the service of the Russian sailing fleet
Г \
Сведения об авторе. Лупанова Евгения Михайловна — старший научный сотрудник отдела истории Кунсткамеры и российской науки XVIII века (Музей М.В. Ломоносова) МАЭ РАН, кандидат исторических наук (Санкт-Петербург. E-mail: lupanova@kunstkamera.ru).
Аннотация. В статье на основе опубликованных и архивных документов исследуется деятельность учёных-лесоводов (форстмейстеров) в России периода XVIII — начала XIX века в рамках Адмиралтейского ведомства, раскрывается их роль в становлении отечественного парусного флота, анализируется процесс трансформации кадрового состава и функциональных обязанностей «лесных знателей» на протяжении столетия.
Ключевые слова: строительство русского парусного флота; форстмейстеры; Адмиралтейство; рационализация лесного хозяйства.
Information about author. Yevgenia Lupanova — Senior Researcher at the Section of Curiosities Cabinet History and 18th-Century Russian Science (Mikhail Lomonosov Museum), RAS Anthropology and Ethnography Museum, Cand. Sc. (Hist.) (St. Petersburg. E-mail: lupanova@kunstkamera.ru).
Summary. The paper stems from published and archival documents to explore the work of foresters in Russia in the 18th and early 19th century under the Admiralty department, highlights their role in the establishment of the domestic sailing fleet, and analyzes the transformation of the personnel makeup and functions of the foresters over the century.
Keywords: construction of the Russian sailing fleet; foresters; Admiralty; rationalizing forestry.
V_J
НА страницах художественных произведений отечественных литературных классиков XIX столетия современные читатели сталкиваются с описанием эпизодических, но ярких образов форстмейстеров (форштмейстеров), не совсем понимая этимологию и смысл этого иностранного термина, а тем более не представляя историческую значимость людей данной профессии.
И.И. Лажечников сопровождает упоминание о них пояснением в скобках: «Я разумею тогдашних, которые в два, три года наживали себе большие состояния, находя готовые клады, не охраняемые никакими духами, в лесах, преимущественно корабельных». У A.B. Амфитеатрова, напротив, этот художественный образ вполне положительный: «Управляющий лесными дачами графини... родом швед, молодой и в высшей степени приличный господин... фаворит госпожи». М.Е. Салтыков-Щедрин
со свойственным ему юмором представляет «ужасного капитана Махоркина», о котором «в городе ходили самые загадочные и разноречащие слухи». Он рисует общий портрет форстмейстеров: «История наша относится к тем блаженным временам, когда лесничие назывались еще форшмейстерами... Лесничие... набирались из людей всякого звания и имели познания по своей части весьма ограниченные, а именно, были убеждены, что сосна, например, никакого иного плода, кроме шишки, не производит, да и эту шишку, по большей части, смешивали с еловою, потому что сведение свое почерпали исключительно из пословицы "Не хочешь ли шишки еловой?"». Как писал известный сатирик, нынешние лесники — щёголи с утончёнными манерами, а прежних отличала «чрезвычайно приятная простота форм»: «...В то время было очень просто. Лесничий не говорил имеющему до
него касательство: "Mon cher, приготовь мне к завтрашнему числу триста рублей, потому что, в противном случае, я тебя, mon ami, под суд упеку", а обращался к нему с следующею речью: "Если ты, такой-сякой, завтра чем свет мне три целковых не принесешь, то я тебя как Сидорову козу издеру"».
Подобные литературные гиперболы имели мало общего с истинным портретом учёных-лесоводов, сыгравших в предыдущем столетии значительную роль в становлении и развитии русского парусного флота, укреплении обороноспособности государства. Строительство любого военного корабля начиналось именно с их работы. Также, как вальдмейстеры, они заведовали корабельными лесами. Но в отличие от чиновников, которые обычно имели боевой опыт, а потом получали различные назначения на гражданской службе, форстмейстеры были специалистами в своей области и органи-
. Е.М. ЛУПАНОВА. «При коих та должность стоит, принадлежат до Адмиралтейства...» •
зовывали ведение лесного хозяйства на основе новейших знаний, передовых зарубежных технологий и рациональных начал.
Существуют некоторые свидетельства попыток Петра I пригласить в Россию «людей, искусных в знании и хождении за лесом». Однако переговоры не приносили результатов1. В 1720-х годах к описанию лесов стали привлекать геодезистов, чья деятельность была связана с Академией наук и Географическим департаментом2. В 1726 году при посредничестве купца Говерса из Гамбурга были приглашены на службу три немецких «лесных знателя»: Мелхиер Зелгер, Иоганн (Яган) Фалентин Мерцгунмер и Фердинанд Габриель Фокель, которые служили «в княжестве герцога Броуншвейг-ского, Люнебургского и Бланкен-бургского», в лесах, росших по берегам Эльбы. Каждому из них было предоставлено по шесть учеников и рабочие из расчёта два человека на 2500 десятин леса3. Надзору приглашённых специалистов вверялись все молодые леса и участки, которые предполагалось засеять.
Иностранные специалисты не всегда продолжали выполнять те же функции, что у себя на родине, хотя названия профессий сохранялись4. Текст договора с форстмейстерами является интересным памятником эпохи, характеризующим представления о задачах «бережения лесов». Специалисты обязывались «содержать [леса] как обыкновенно не токмо в Германии, но и лутче буде можно». Работа форстмей-стеров не ограничивалась тем, чтобы леса «ото всякого вреда, тако ж от гнилости и протчих повреждений охранять неотменно». Им вменялись в обязанность подготовка и организация лесозаготовок для нуждАдми-ралтейств-коллегии: «Осмотреть места и вовремя к размножению и заготовлению лесов удобные к лутчей службе, а именно вся к помянутым рекам надлежащия к заготовлению на корени леса в которых местах на что угодны найдитца могут и довольно ль число и какия потребу порознь годны и в которых местах натурою и крепостию других превосходят и каким образом заготовлять способнее и к при-
станям вывозить и сплавлять безубыточнее»5.
В сознании автора документа охрана, разведение, заготовление и доставка неразрывно связаны между собой. Лесное хозяйство становилось особым родом земледелия. При этом перед форстмейстерами не стояла задача сбережения лесов как объекта природы. Целью их работы являлись: отбор тех пород деревьев, которые представляли ценность для нужд кораблестроения; их разведение; уход за ними, обеспечивавший оптимальную форму ствола. Прочие же растения, не представлявшие хозяйственной ценности с государственной точки зрения, не подлежали охране.
В контракте с немецкими специалистами особо оговаривалась обязанность объяснять ученикам, «каким образом заготовлять и годность и негодность знать и всякое время рубить и каким образом сеять и размножать и от вредности всякой охранять обучать»6. Со временем они должны были подготовить поколение отечественных лесничих. Ф.Г. Фокель воспитал плеяду замечательных специалистов по лесному хозяйству. После его смерти все его ученики вели собственные описания лесов и, в свою очередь, передавали знания и опыт следующему поколению7.
Ко второй половине XVIII века удалось обеспечить форстмей-стером практически каждый уезд Европейской России. Хотя на каждого из них возлагалось непосильное бремя контроля над обширными территориями, это было значительное достижение. Для правительства Елизаветы Петровны такое количество казалось более чем достаточным. В первую очередь, специалисты должны были сосредоточиться на обеспечении древесиной флота. Для «разводу вновь потребных ко флоту лесов и для починки и хранения в добром порядке рощей» в середине 40-х годов XVIII века (уже после возвращения Я. Фалентина в Германию и смерти М. Зелгера) решено было ограничить штат двумя форстмейстерами. Ощущение дефицита специалистов по лесному хозяйству появилось позже. Попытки расширить фор-
Императрица Анна Иоанновна в Петергофском зверинце на охоте
Художник А. П. Рябушкин
стмейстерскую службу в начале XIX столетия были связаны с комплексным подходом к задачам государственного регулирования лесопользования.
Пока же более перспективным виделось объединение вальд-
Обложка книги Г.Ф. Фокеля «Описание естественного состояния растущих в северных российских странах лесов»
О П И С Л III К
ЕСТЕСТВЕНН Л ГО СОСТОЯ ИГ Я
р АС т у Щ И X Ъ вЬ
СТ5 В Ерн Ы хЪ росс! Й С К и хЪ
СТРАНАХЪ
л ъ с о в ъ
* еЪ
различными при^Бчашямп я раставлетШмл, каяЬ оимл ( азиюдншь,
сочиненное ид иФнсцко«Ъ дзыкЦ
фо|)стмсйс1перомЬ фокслсм'Ь,
а со ощго Я С рС*СДС1!1ЮС к.« россГнсмй
я
го г.саслТцЛо Гос у х а рею венной а дм и р а л тс йс ш К О Л А К Г I И напечатанное
ВЪ С АНН Т Я Е ТЕР БурГ Ъ лря лпрст.чЪ шллу&пнп*'* ш/цтыхклЪ Карпус^^
17(56 Я>ДО'
мейстерской и форстмейстер-ской служб. Указом от 16 марта 1761 года повелевалось каждому вальдмейстеру составлять описи и карты вверенных им территорий8. Чиновники должны были овладевать умениями учёных лесоводов и выполнять функции, которые в 1730-х годах были разделены между разными должностными лицами.
В 1772 году из немецких земель снова был приглашён специалист по лесному хозяйству, но перед ним ставились принципиально иные задачи, чем при Петре Великом. Ф.Л. фон Занде прибыл для работы в Измайловском зверинце. О нём известно, что «с малолетства упражнялся с пользою в подчистке лесов в разных частях Германии по берлинскому методу»9. Ему предстояло заниматься прежде всего лесным хозяйством; уход за животными и организация охоты находились на втором плане. Аналогичным образом определялись обязанности и царскосельского егермейстера, также немецкого происхождения10. Спустя два десятилетия произошло смещение акцентов, и руководство Измайловским зверинцем было передано «сокольнику, не имеющему в лесном хозяйстве ни малейшего сведения», что вызвало возмущение Ф. Л. фон Занде11. В 1797 году он был переведён в форстмейстеры Московской губернии.
В 1773 году была предпринята очередная попытка подготовить отечественных специалистов по лесному хозяйству. Императрица распорядилась определить десять ягд-пажей из числа дворян при обер-егермей-стерском корпусе для обучения «форстмейстерству», «знанию лесоохранительного и размно-жительного обряда» в течение четырёх лет. В указе подчёркивалась важность восстановления форстмейстерской службы «вместо ныне обыкновенных вальдмейстеров, не имеющих о форштмейстерских делах ни малейшего знания». Планировалось, что специалисты займутся делом «с вящим искусством перед прежними, как то доныне бывало»12. Приоритетным объявлялось охотничье хозяйство: ягд-пажи должны были обеспечивать условия для охоты и охранять леса как места, благоприятные для развлечения императрицы и её ближайшего окружения. Примеры королевских, царских, княжеских охотничьих угодий легко найти как в русском, так и в западноевропейском Средневековье, эти традиции сохранялись и в XVIII веке.
В 1790 году казанский и вятский генерал-губернатор П.С. Мещерский просил через Сенат изыскать возможность определить в Адмиралтейскую школу в Казани 28 форстмей-стерских детей; он предпола-
гал, что со временем сформируется потомственная группа по аналогии с рядом других профессиональных династий. П.С. Мещерский рапортовал о необходимости «надлежащего рассмотрения, дабы тех форштмейстерских служителей дети не оставались без надлежащей той самой науки, в коей и отцы их находятся, по тому наиболее, что все те люди весьма нужны, как в подчистке, так и смотрению лесов; леса ж, при коих та должность состоит, принадлежат до Адмиралтейства». Сенат ответил отказом на основании отсутствия практики обучения этому делу в стенах учебных заведений, а также по причине необходимости экономить средства: «Таковой науки, какая фор-штмейстерскому званию прилична, в адмиралтейских школах не преподается, а заимствовалась оная обыкновенно, и ныне те малолетние должны обучаемы быть от форштмейстеров же, так как сего искусства людей ныне при Адмиралтействе никого уже нет, а по тому нет же и способа сему в адмиралтейских школах обучать». Вместе с тем, «чтобы оные малолетние дети не могли оставаться по неимуществу отцов их без пропитания», предписывалось обеспечивать их жалованьем, одеждой и продовольствием наряду с учениками Казанской гарнизонной школы13.
К рубежу XVIII—XIX столетий наступило некоторое разочарование в немецких методах и специалистах. В 1807 году в России помимо получивших необходимые знания и умения на родине работали «ученые форстмейстеры, обучавшиеся в Англии»14.
Служба учёных лесоводов стала предметом особого внимания Павла I. Он хотел подобрать благонадёжных чиновников для «наполнения ваканций обер-форшмейстерских», восстановить количество специалистов лесного хозяйства на уровне 1740—1750 гг. На фоне ужесточения дисциплины во флоте нашлись офицеры, выразившие желание оставить службу на море и занять должности форстмейстеров. Для них было предусмотрено повышение в должности. Вчерашнему мичману вместе с должностью форстмейстера давали чин над-
Измайловский зверинец
Художник Н. Самокиш
Е.М. ЛУПАНОВА. «При коих та должность стоит, принадлежат до Адмиралтеиства...» •
Карта Архангельской губернии с частями Петербургской и Вологодской губерний
1745 г.
ворного советника, приравненный к званию капитан 2 ранга, т.е. происходил карьерный скачок из XII в VII класс Табели о рангах15.
В 1798 году образовавшиеся вакансии были быстро заполнены. Через год в Адмирал-тейств-коллегию поступили как минимум два прошения о принятии на форстмейстерскую должность от весьма достойных кандидатов. Немец по происхождению, сын форстмейстера К.И. Мешвиц, получивший соответствующий багаж знаний и практических навыков, жил в Санкт-Петербурге и в связи с расширением штата лесных служащих надеялся получить должность, соответствовавшую его интересам и опыту. П.И. Метлин был выпускником Московского университета, проявил способности к алгебре, геометрии, тригонометрии. Как получивший за успехи в учёбе обер-офицер-ский чин он просил о назначении в форстмейстеры в Нижегородскую губернию, где жили его ближайшие родственники. Оба кандидата получили отказ в связи с тем, что должности были уже заняты, но с оговоркой, что в случае появления вакансии П.И. Метлина будут иметь в виду16. Остаётся непонятным, почему молодой, здоровый, образованный, заинтересованный выпускник университета получил отказ, в то время как отставной мичман был назначен на эту должность, хотя он «разбитый лошадьми» до такой степени, что «и поныне всем корпусом слаб и в ногах в сырохолодные времена имею ломоту, тако жив груди великое теснение»17.
При этом о наличии незанятых форстмейстерских вакансий свидетельствует документ 1799 года: «В Тобольской губернии по обширности ее положено три форшмейстера... вместо трех прислан ко мне один...»18. Помимо возможного нежелания кандидатов служить в Тобольской губернии, личных связей и других неформальных моментов, скорее всего, ценился опыт военной службы, которому в правительственных кругах было принято доверять больше, чем университетскому образованию.
При увеличении количества форстмейстеров было решено,
что нет смысла в значительном расширении штата чиновников и совершенствовании системы учёта. В ответ на проект с предложением перенять немецкую модель управления лесами последовала резолюция: «...Относительно же числа чинов и образа управления лесной частию, то по пространству России и обширности ея лесов в ней постановления не может быть единообразно с порядком в Германии употребляемым, где всякая рода измерена, выгоды ея исчислены и доход, с нее получаемый, приведен в известность»19.
В 1798 году было приказано назначать форстмейстерскими учениками лиц «из вольноопределяющихся со знанием математики»20. Увеличение количества учеников предшествовало открытию специального форст-мейстерского класса в Морском шляхетном кадетском корпусе. О его формировании Павел I объявил в марте 1800 года, приказав определить от 35 до 50 кадет, «каковое число и содержать навсегда»21. Для руководства этим классом был назначен форстмейстер Рейс, однако из-за его загруженности занятия так никогда и не начались, фор-
мально класс был закрыт в 1803 году с появлением Козельского лесного института. До момента, когда заняться лесным хозяйством смогли бы выпускники специализированного учебного заведения, лесной департамент Адмиралтейств-коллегии распорядился «всем форшмейстерам, дабы они о помещении в звание форштмейстерское впредь не иначе принимали прошении и представляли департаменту, как по отобрании от просящих желания быть екзаменованными и по отобрании обязывали таковых реверсами явиться для того в департамент»22.
Относительное расширение штата лесных чиновников при Павле I было первым шагом на пути увеличения числа «лесных знателей». Его оказалось недостаточно, и об этом свидетельствует рапорт калужского обер-форстмейстера, сетовавшего, что в его ведении состоят 163 150 десятин лесов, а в подчинении — только два форстмейстера, которые физически не могут успевать составлять описание, следить за порядком, обеспечивать лесопосадки и подчистки на столь обширной территории.
Памятник в честь 210-летия основания Козельского лесного института
Взаимоотношения форстмей-стеров с другими чиновниками на местах и полицией, как правило, были напряжёнными, на это указывает в своём историческом очерке И. Гершман23. Дефицит кадров усугублялся тем, «что с давних еще лет вкравшегося злоупотребления по казенным лесам в рассуждении дальних дистанций один от другого уезда имеющими двумя фор-стмейстерами прекратить скоро невозможно»24. Другой проблемой была недостаточность информации о вверявшихся территориях. Ландкарты хранились в Петербурге и не всегда были доступны на местах. Вновь назначавшиеся форстмейстеры не получали документации по состоянию лесов и для ответа на запросы Адмиралтейств-кол-легии обращались за информацией в губернские канцелярии, которые, в свою очередь, также не всегда могли дать нужные сведения25. Сами губернские канцелярии иногда обращались в столичные учреждения с просьбами прислать сведения и/или чиновников для составления описаний и карт26. На распоряжение Адмиралтейств-коллегии начать лесопосадки в 1799 году форстмейстеры несколько раз отвечали рапортами о невозможности приступить к делу по причине недостатка информации о вверенных территориях. Иногда отказ мотивировался отсутствием подходящих свободных земель27.
Хотя форстмейстеры и получали высокий чин по Табели о рангах, но в силу стереотипов, сложившихся на протяжении всего XVIII века, вальдмейсте-рами и форстмейстерами становились те, кто не мог нести военную службу по состоянию здоровья28 либо по возрасту29. В документах встречается рекомендация назначать в помощь вальдмейстерам «унтер-офицеров из инвалидов»30. Этот стереотип поддерживался не только на государственном уровне. На предприятиях в 1780—1790 гг. ответственными за леса также назначались инвалиды31.
В форстмейстерский класс Морского шляхетного кадетского корпуса переводились в основном подростки, не справлявшиеся с программой обучения. При этом дети, находившиеся в воспитательных домах и не имевшие особого выбора, редко признавались годными для обучения форстмейстер-скому искусству32. Изначальная установка на то, что обязанности форстмейстеров должны были исполнять те, кто по состоянию здоровья не мог нести военную службу, создавала специфические условия. Если принимать их во внимание, неудивительны дежурные фразы о невозможности осмотра «пустопорожних мест», годных для лесопосадок, или исполнения других обязанностей «по слабости здоровья, как департаменту небезызвестно»33. Соответствующим было и отно-
шение крестьян к чиновникам лесного ведомства. Как свидетельствовал один из лесничих, «даже при самой бытности моего описания имели смелость чинить прорубки»34.
Показательно, что первым директором Козельского лесного института был назначен человек, имевший весьма сомнительную репутацию. Его краткий биографический очерк авторы юбилейного издания завершают словами: «...приведенный послужной список... может в некоторой степени объяснить причины недочетов в исполнении учебного плана»35.
Для первой половины XVIIII века попытки петербургской бюрократии применять научные и рациональные методы для обеспечения Адмиралтейства древесиной были поистине новаторскими. Приглашая лучших немецких специалистов, русское правительство стремилось к импорту передовых европейских технологий. Однако со временем энтузиазм спал, стала преобладать тенденция, изначально характерная для вальдмейстер-ской службы, — форстмейстерами назначались отставные военные, а специальная подготовка отошла на второй план. От «лесных знателей» в середине столетия стали требовать не столько ухода за корабельными рощами и заготовок материалов для верфей, сколько организацию охотничьих забав императорского двора и многочисленной придворной свиты. Передача лесов из ведения Ад-миралтейств-коллегии директорам экономии в администрации губернаторов в 1782 году ознаменовала изменение отношения к ресурсу — главная роль материала для строительства военно-морских судов вымещалась интересами получения доходов. В конце XVIII века маятник качнулся в сторону интересов Адмиралтейства, но скептическое отношение к службе в лесном ведомстве уже прочно укрепилось в среде российской военной аристократии. Одновременно произошла перестановка приоритетов в сфере охраны лесов — с ноября 1802 года эта область управления была передана из ведения Морского министерства в Министерство финансов.
Е.М. ЛУПАНОВА. «При коих та должность стоит, принадлежат до Адмиралтейства...» •
*J
Ш
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Шелгунов Н.В. История русского лесного законодательства. СПб.: Тип. Мин. гос. имуществ, 1857. С. 66, 67.
2 Каримов А.Э. Государство, флот и леса: зарождение петровского лесного кадастра // Вопросы истории естествознания и техники. 1999. № 3. С. 35.
3 Редъко Г.И. Лесной знатель Ф.Г. Фо-кель и его книга // Фокелъ Ф.Г. Собрание лесной науки. СПб.; Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1996. С. 3, 4.
4 Голикова Н.Б., Кислягина Л.Г. Система государственного управления // Очерки русской культуры XVIII века в 4 ч. Ч. 2. М.: Наука, 1987. С. 56.
5 Контракт 14 июля 1727 г. // Российский государственный архив Военно-морского флота (РГАВМФ). Ф. 138. Оп. 1. Д. 301. О принятии мер по охране дубового леса в Казанской губернии. JI. 12 об.—14 об.
6 Там же. Л. 14.
7 Редъко Г.И. Указ соч. С. 22, 23.
8 Доношение в Государственную Адмиралтейскую коллегию из Казанской губернской канцелярии. 18 июля 1761 г. // РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 1. Д. 108. Л. 47.
9 [Выписка из протокола заседания Экспедиции государственного хозяйства]. 5 июня 1797 г. // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1594. Оп. 1. Д. 6. Л. 10,10 об.
10 Именной данный егермейстеру фон Польману [указ] о наказании за порубку сырого леса и за обдирание коры и бересты в Сарскосельских дачах. 25 июня 1772 г. // Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1833. (ПСЗ I). Т. XIX. № 13835.
11 Занде Ф.Л., фон. Прошение на высочайшее имя. 16 апреля 1797 г. // РГИА. Ф. 1594. Оп. 1. Д. 6. Л. 4, 4 об.; Аттестаты Ф.Л. фон Занде от 18 апреля 1785 г. и 1 апреля 1797 г. // Там же. Л. 5—6 об.
12 Высочайшая резолюция на доклад Обер-Егермейстерской канцелярии об определении при Обер-Егермейстерском корпусе 10 ягд-пажей из дворянства для образования их к должностям при сем корпусе и к форштмейстерским делам и о назначении 2000 рублей на содержание их. 26 июня 1773 г. // ПСЗ I. Т. XIX. № 14005; Вереха П.Н. Исторический очерк развития С.-Петербургского лесного института. СПб.: Гос. тип., 1903. С. 3.
13 Сенатский [указ] об оставлении форштмейстерских детей в том самом ведении, в каком отцы их находятся. 25 ноября 1793 г. // ПСЗ I. Т. XXIII. № 17164.
14 Министерство финансов. Департамент государственных имуществ. Ответ на № 85 от правления низового округа корабельных лесов. 14 декабря 1822 г. // РГАВМФ. Ф. 159. Департамент корабельных лесов Морского министерства. Оп. 1. Д. 1354. О находящихся между Нижним Новгородом и Казанью дубовых рощах, повреждённых от пастьбы скота. 1811— 1827 гг. Л. 29.
15 [Прошение мичмана Я. Шишкова. 28 сентября 1798 г.] // РГИА. Ф. 1594. Оп. 1. Д. 22. Л. 1, 1 об.; Аттестатные списки чиновников по лесной части // Там же. Д. 33. Л. 1-54.
16 Дело по рапорту Санкт-Петербургского обер-форшмейстера Бертгольда об определении саксонского уроженца Мешвица в оную губернию форшмейстером // РГИА. Ф. 1594. Оп. 1. Д. 154. Л. 1-6; Дело по рапорту нижегородского обер-форшмейстера об определении Московского университета студента Метлинав форшмейстеры. 31 октября 1799 г. — 27 сентября 1800 г.// Там же. Д. 141. Л. 1-5 об.
17 [Прошение отставного мичмана A.A. Михайлова. 17 августа 1799 г.] // Там же. Д. 116. Л. 3.
18 Государственной Адмиралтейской коллегии по интендантской експедиции в Лесной департамент Тобольской губернии в должности обер-форшмейсера коллегского регистратора Пападопулова рапорт о получении указа. 7 июля 1799 г. //Тамже. Л. 2—3.
19 [Выписка из протокола заседания Экспедиции государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домоводства Правительствующего Сената]. 7 августа 1797 г. // Там же. Д. 6. Л. 31, 31 об.
20 Ведомость, учиненная делам в канцелярии обер-форстмейстерской при сдаче от правящего в Тульской губернии должность обер-форстмейстера надворного советника Коровина правящему таковую должность форстмейстеру коллегскому асессору Пыпину // Там же. Д. 24. Л. 61. Указ Лесного департамента датирован 21 февраля 1798 г.
21 Мерзленко М.Д., Бабич H.A. Выдающиеся лесоводы-лесокультурники России. Архангельск: АГТУ, 2005. С. 144; Редъко Г.И., Фролов М.И., Алексеев A.C. и др. Санкт-Петербургская государственная лесотехническая академия: страницы истории. СПб.: СПбЛТА, 2003. С. 25.
22 [Приказ Лесного департамента.] 15 апреля 1800 г. // РГИА. Ф. 1594. Оп. 1. Д. 24. Л. 80.
23 Гершман И. Очерк истории лесовла-дения, лесной собственности и лесной политики в России // Лесной журнал. 1911. Вып. 3-4. С. 493-518. Вып. 5. С. 505.
24 Государственной Адмиралтейств-коллегии интендантской экспедиции в лесной департамент от калужского обер-форстмейстера рапорт. 4 мая 1799 г. // РГИА. Ф. 1594. Оп. 1. Д. 54. Л. 1.
25 Например: Дело по рапортам воронежского, рязанского, саратовского и астраханского обер-форстмейстеров о чинимых ими обозрениях лесам и о предпринимаемых ими способах к разведению оных и о прочем. 1799 г. // Там же. Д. 58.
26 Например: Дело по ходатайству новороссийского губернского правления о необходимости дополнительного штата лесных землемеров для описания лесов и составления планов и карт. 1799—1800 гг. //Тамже. Д. 59.
27 Там же. Д. 58.
28 Например: [Прошение мичмана Я. Шишкова. 28 сентября 1798 г.] // Там же. Д. 22. Л. 1, 1 об.; Медицинский аттестат. 15 сентября 1798 г. // Там же. Л. 4; Аттестатные списки чиновников по лесной части // Там же. Д. 33. Л. 1—54; Дело по рапорту выборгского обер-фор-штмейстера Борисова об определении
на должность форштмейстера отставного поручика Г.Я. Гоффера // Там же. Д. 51. Л. 1—7; Государственной Адми-ралтейств-коллегии интендантской экспедиции в лесной департамент от калужского обер-форшмейстера рапорт. 23 июня 1799 г. // Там же. Д. 54. Дело по рапорту калужского обер-форшмейстера об определении отставного ротмистра Белезлия в форшмейстеры. Л. 6; [Прошение отставного мичмана А. А. Михайлова. 17 августа 1799 г.] // Там же. Д. 116. Дело об определении в Тобольскую губернию мичмана Михайлова в форшмейстеры. Л. 3; Медицинский аттестат. 1 сентября 1797 г. // Там же. Л. 4 об.; [Прошение отставного лейтенанта П. А. Казарина. Февраль 1800 г.] // Там же. Д. 179. Дело флота лейтенанта Казаринова об определении его форшмейстером в Владимирскую губернию. Л. 1.
29 Например, назначение П. де Богдана форстмейстером Орловской губернии произошло на 44-й год его службы. См.: РГИА. Ф. 1594. Оп. 1. Д. 34. Л. 24; О том, что леса Казанской губернии охранялись «караулом из престарелых служителей», говорится в рапорте И. Селиванова от 24 февраля 1763 г. // Там же. Л. 84; Впрочем, были и исключения из этого правила. Пример назначения молодого человека из небогатых дворян: Дело по высочайшему повелению 11 декабря 1798 года об определении ригского орднунгс-герихта асессора Шульмана в фарштмейстеры в Лифлянд-скую губернию // Там же. Д. 37. Л. 1—13.
30 Тайному советнику Аршеневскому рапорт... 29 января 1798 г. // Там же. Д. 72. Л. 52 об.
31 Саета В.А. Очерки истории становления лесного хозяйства на Алтае в XVIII — первой половине XX в. Барнаул: АлтГУ, 2012. С. 16.
32 Об определении за неимением в воспитательных домах... Сообщение Московского императорского воспитательного дома, что в форшмейстер-ские ученики в воспитательном доме воспитанников, которые могли быть в сем звании, не имеется. 4 марта 1798 г. // РГИА. Ф. 1594. Оп. 1. Д. 24. Л. 67; Аналогичное сообщение от 3 мая 1798 г. // Там же. Л. 68.
33 Государственной Адмиралтейской коллегии по интендантской експедиции в Лесной департамент Тобольской губернии в должности обер-форшмейсера коллегского регистратора Пападопулова рапорт о получении указа. 7 июля 1799 г.; [Выписка из протокола заседания Экспедиции государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домоводства Правительствующего Сената]. 7 августа 1797 г. // РГИА. Ф. 1594. Оп. 1.Д.6.Л.2, 31, 31 об.
34 В государственную Адмиралтейскую коллегию от описателя казённых лесов Санкт-Петербургской губернии рапорт. 4 июля 1801 г. // Там же. Д. 30. Дело по рапортам капитан-лейтенанта Драко о производимой описи лесов по Петербургской губернии. Л. 197.
35 Исторический очерк развития С.-Петербургского лесного института... С. 29. ■
