CC BY
205
Статья поступила в редакцию 19.12.2021 г.
Кравченко Е.Н., Воронцова М.С.
Омский государственный медицинский университет, Многопрофильный центр современной медицины «Евромед»,
г. Омск, Россия
ПРЕЖДЕВРЕМЕННАЯ НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ЯИЧНИКОВ, СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ
Преждевременная недостаточность яичников (ПНЯ) - актуальная проблема, приводящая к стойкому нарушению качества жизни, преждевременному развитию остеопороза, сердечно-сосудистых заболеваний и стойкому нарушению репродуктивной функции (бесплодию). Ввиду полиэтиологичности, на сегодняшний день не существует универсального метода профилактики, а существующие методы лечения могут только скомпенсировать клинические симптомы, но не могут вернуть репродуктивную функцию. Своевременное выявление пациенток групп риска, совместное их ведение с узкими специалистами (репродуктолог, терапевт, эндокринолог), может существенно улучшить продолжительность и качество жизни этих женщин.
Ключевые слова: преждевременная недостаточность яичников; бесплодие; аменорея; остеопороз
Kravchenko E.N., Vorontsova M.S.
Omsk State Medical University,
Multidisciplinary Center of Modern Medicine "Euromed", Omsk, Russia PREMATURE OVARIAN INSUFFICIENCY: MODERN VIEW OF THE PROBLEM
Premature ovarian insufficiency (POI) is an urgent problem that leads to persistent impairment of the quality of life, premature development of osteoporosis, cardiovascular diseases and persistent impairment of reproductive function (infertility). Due to polyetiology, today there is no universal method of prevention, and existing methods of treatment can only compensate for clinical symptoms, but cannot return reproductive function. Timely identification of at-risk patients, their joint management with narrow specialists (reproductive specialist, therapist, endocrinologist) can significantly improve the duration and quality of life of these women.
Key words: premature ovarian insufficiency; infertility; amenorrhea; osteoporosis
Преждевременная недостаточность яичников (ПНЯ) — редкая, но важная причина дефицита гормонов яичников и бесплодия у женщин. Помимо бесплодия, ПНЯ связана с множественными рисками для здоровья, включая неприятные симптомы менопаузы, снижение плотности костной ткани и повышенный риск переломов, раннее прогрессиро-вание сердечно-сосудистых заболеваний, психологическое воздействие, которое может включать депрессию, тревогу и снижение воспринимаемой психосоциальной поддержки, а также раннее снижение познавательной способности и синдром сухого глаза [1, 2]. ПНЯ определяется как прекращение функции яичников в возрасте до 40 лет. Именно известное трио симптомов: аменореи, повышенных гонадотропинов и дефицита эстрогенов, связано с долгосрочными последствиями для здоровья, включая значительное снижение фертильности, психологический стресс, вульвовагинальную атрофию, неврологические эффекты и общее сокращение жизни [3].
У женщин нерастущая популяция фолликулов, составляющих яичниковый резерв, определяется
при рождении и служит резервуаром для будущей фертильности. Этот резерв спящих примордиаль-ных фолликулов и механизмы, контролирующие их избирательную активацию, составляющие обязательный этап фолликулогенеза, важны для определения результатов фертильности у женщин. Большая часть доступных данных о механизмах, ответственных за активацию примордиальных фолликулов, сосредоточена на выборе ключевых молекулярных путей, изученных в основном на животных моделях, с результатами, часто не идентичными у людей. Чрезмерная индукция активации приморди-альных фолликулов может вызвать развитие преждевременной недостаточности яичников (ПНЯ) [4].
Распространенность. Распространенность ПНЯ оценивается в 1-2 % среди всего женского населения в целом [4, 5]. ПНЯ — это гетерогенное заболевание, диагностируемое у женщин в возрасте до 40 лет и описывающее широкий спектр нарушений функции яичников, от уменьшения резерва яичников до преждевременной недостаточности яичников.
Этиология. Этиопатогенез заболевания в большинстве случаев остается невыясненным. Тем не
Информация для цитирования: 10.24412/2686-7338-2022-1-4-10
Кравченко Е.Н., Воронцова М.С. Преждевременная недостаточность яичников, современный взгляд на проблему //Мать и Дитя в Кузбассе. 2022. №1(88). С. 4-10.
менее, у некоторых пациенток с ПНЯ выявлена связь с генетическими аномалиями, нарушениями обмена веществ, аутоиммунитетом, ятрогенными манипуляциями или инфекциями [4].
На генетическую этиологию приходится 20-25 % пациенток. Доказательства того, что ПНЯ может быть изолированным (несиндромным) или являться частью плейотропного генетического синдрома, подчеркивает высокую гетерогенность этиологии. Хромосомные аномалии как причина ПНЯ имеют распространенность от 10 % до 13 %. Например, при синдроме Шерешевского-Тернера (кариотип 45Х) чаще всего наблюдается первичная аменорея, а мозаичные варианты со структурной аномалией второй Х-хромосомы (изохромосома Х 0), кольцевая Х-хромосома, делеция длинного плеча Х-хромосомы (Хq), делеция короткого плеча Х-хромосомы (Хр)) дополняют наиболее распространенную цитогенетическую причину вторичной аменореи [6].
Таким образом, ПНЯ очень неоднородна по генетической этиологии. Тем не менее, идентификация причинных генов была сложной задачей при использовании подходов к генам-кандидатам. Недавние подходы с использованием секвенирова-ния следующего поколения, особенно секвенирова-ния всего экзома, в исследуемых крупных родословных ПНЯ выявили новые причинные факторы и предложили соответствующих кандидатов, в основном обогащенных репарацией повреждений ДНК, гомологичной рекомбинацией и мейозом. В ближайшем будущем использование секвенирова-ния следующего поколения или полногеномное секвенирование помогут лучше определить гены, участвующие в сложных регуляторных процессах при данной патологии. Исследование секвенирова-ния генов и возраста в период менопаузы представляет собой новую область, которая поможет раскрыть молекулярные механизмы, лежащие в основе патогенеза ПНЯ. Разъяснение генетической причины важно для интерпретации патогенеза ПНЯ, и в дальнейшем облегчит прогнозирование риска этого заболевания [7].
ПНЯ — это клинический синдром, который определяется потерей активности яичников в возрасте до 40 лет и имеет в некоторых наблюдениях коморбидный фон, увеличивая потенциально разрушительное воздействие на здоровье женщины физически и психологически. Основное аутоиммунное заболевание выявляется примерно у 20 % пациентов с ПНЯ, наиболее частыми из которых являются заболевания щитовидной железы и надпочечников. Тем не менее, в большинстве случаев этиология поражения яичников в этих случаях неизвестна. Механизм повреждения яичников обычно вызывается антителами, а аутоиммунная ПНЯ обычно характеризуется клеточной инфильтрацией клеток теки растущих фолликулов различными воспалительными клетками. Тем не менее, присутствуют другие различные факторы и белки неизвестного клинического значения.
Основным диагностическим инструментом для идиопатической ПНЯ является наличие аутоантител к различным компонентам яичников, которые убедительно подтверждают возможность аутоиммунной этиологии ПНЯ. Лечение основной причины ПНЯ является основной стратегией, хотя иммуносупрес-сивная терапия должна рассматриваться в выбранной популяции с четко определенным аутоиммунным ПНЯ и, как и при идиопатическом ПНЯ, у которых возможно возобновление активности яичников. Хотя причина ПНЯ в большинстве клинических случаев остается неустановленной, аутоиммунные процессы являются причиной примерно в 4-30 % наблюдений больных с ПНЯ [8].
Клиника. Симптомы включают те, которые связаны с естественной менопаузой (ночная потливость и сухость влагалища), а также с долгосрочными побочными эффектами дефицита эстрогена (остео-пороз и сердечно-сосудистые заболевания). Последние, как полагают, объясняют более короткую продолжительность жизни, связанную с ПНЯ. [9]. Текущие диагностические критерии Европейского общества репродукции человека и эмбриологии [10] включают: аменорея или олигоме-норея в течение как минимум четырех месяцев и повышение уровня фолликулостимулирующего гормона (ФСГ) > 25 МЕ/л, измеренное дважды (с четырехнедельным интервалом).
Диагностика. В случае наличия затруднений при определении стадии репродуктивного старения рекомендуется проводить гормональное обследование пациенткам [11-15]: исследование уровня ФСГ в сыворотке крови у женщин до 45 лет с менопау-зальными симптомами, включая аменорею или нерегулярные менструации [16], у женщин до 45 лет с синдромом поликистозных яичников, абла-цией эндометрия, или у женщин, нуждающихся в дифференциальной диагностике аменореи; у женщин до 45 лет после гистерэктомии без придатков; исследование уровня тиреотропного гормона (ТТГ) в крови для дифференциальной диагностики причин олигоменореи/аменореи, атипичных вазомоторных симптомов, нарушений сна, быстрой утомляемости, колебаний веса; исследование уровня пролактина в крови у женщин для дифференциальной диагностики причин олигоменореи/аменореи, галактореи [17].
При обращении пациентки с проблемой бесплодия спектр гормонального исследования расширяется: наряду с исследованием уровня фолликуло-стимулирующего гормона (ФСГ), определяют и лютеинизирующий гормон (ЛГ), и общий эстрадиол в крови на 2-5 день менструального цикла [18-20].
Уровень ФСГ > 12 МЕ/л ассоциирован с высокой вероятностью «бедного» ответа яичников на стимуляцию и низкими шансами наступления беременности [21]. Целесообразно одновременно исследовать уровень ФСГ и антимюллерова гормона (АМГ). С целью подготовки к программе ВРТ рекомендовано направлять пациентку на исследование уровня АМГ в крови [22]. Также с целью уточ-
нения причины бесплодия рекомендовано направлять пациентку на исследование уровня пролактина [22]; при признаках гирсутизма — на исследование уровня свободного тестостерона в крови на 2-5 день менструального цикла [23-25].
Кроме того, исследование уровня АМГ в крови применяется для прогноза ПНЯ в результате ятро-генных факторов. В сравнении с ФСГ и ингибином В, АМГ является более чувствительным критерием повреждения яичников даже при низких дозах радио- или химиотерапии. Содержание АМГ не только отражает активность яичников до лечения, но и определяет возможность восстановления ова-риальной функции после применения химио- и радиотерапии [26]. Уровень АМГ до проведенной терапии дает возможность стратифицировать группы риска по последующему повреждению функции яичников. Женщин с исходным более высоким содержанием АМГ относят к группе с умеренным и низким риском овариального повреждения на фоне химио- и лучевой терапии [27-29].
Чувствительность и специфичность теста в отношении развития аменореи составляет 98,2 % и 80,0 % соответственно [30]. Rosendahl и соавт. (2010) продемонстрировали, что предсказательная ценность уровня АМГ не зависела от возраста пациентки, типа химиотерапии и наличия обоих или только одного яичника [31]. Стоит отметить, что изначально АМГ может быть снижен у пациенток с гемобластозами. Возможные причины понижения АМГ до химиотерапии на фоне злокачественных заболеваний крови до сих пор остаются неизвестными. Вероятно, развитие системного воспаления на фоне генерализации онкологического процесса приводит к повреждению клеток гранулезы и снижению концентрации АМГ [32].
Возможность исследовать уровень АМГ для предсказания овариального ответа при контролируемой индукции овуляции оказала огромное влияние на профилактику формирования синдрома гиперстимуляции яичников и других ятрогенных осложнений [33]. Женщины с риском повышенного ответа яичников на стимуляцию подвергаются более тщательному ультразвуковому и гормональному мониторингу. Высокий уровень АМГ позволяет подобрать соответствующие дозу ФСГ и протокол стимуляции в программах ВРТ [34].
Также, с целью уточнения причины бесплодия, проводят исследование уровня тиреотропного гормона (ТТГ) и определение содержания антител к тиреопероксидазе в крови [35, 36]. Специфический неинвазивный надежный диагностический тест для диагностики аутоиммунной этиологии отсутствует; поэтому пациенты должны проходить скрининг на наличие наиболее распространенных аутоантител, т.е. антител к стероидным клеткам, антител против яичников и антител против щитовидной железы [8].
Лечение. Пациенткам с ПНЯ рекомендуется заместительная гормональная терапия (ЗГТ) эстра-диолом в сочетании с прогестагенами в циклическом режиме [37]. В качестве эстрогенного компонента
возможно назначать пероральные формы эстрадио-ла (эстрадиола валерат 1-2 мг/сут или трансдер-мальные формы эстрадиола (эстрадиол в форме геля 2 мг/сут или эстрадиол 50-100 мкг/сут в виде пластыря) в сочетании с микронизированным прогестероном в дозе 200 мг/сут или дидрогестероном 10 мг/сут на срок 14 дней с 14 дня цикла для профилактики гиперпластических процессов эндометрия [38].
ЗГТ настоятельно рекомендуется женщинам с ПНЯ, в основном для облегчения вазомоторных и мочеполовых симптомов. Кроме того, было показано, что ЗГТ играет роль в защите костей и, вероятно, также в первичной профилактике сердечно-сосудистых заболеваний. Имеется мало данных об оптимальном виде, режиме и дозе ЗГТ. При назначении необходимо учитывать предпочтение пациентом пути и метода введения каждого компонента ЗГТ, а также потребности в контрацептивах. У женщин с ПНЯ физиологическая замена эстрогена (и прогестерона) важна для их здоровья, и споры, связанные с использованием ЗГТ у женщин в постменопаузе, неприменимы. Мнения пациентов и индивидуальные предпочтения в зависимости от маршрута, дозы, и режим гормонального лечения должны быть приняты во внимание для достижения высоких показателей соблюдения. Женщины с ПНЯ должны находиться под наблюдением многопрофильной бригады, например гинеколога, эндокринолога, диетолога и психолога [39].
Хотя заместительная гормональная терапия, основной терапевтический подход к лечению ПНЯ, помогает облегчить сопутствующие симптомы, она не решает эффективно проблему фертильности. Вероятность самопроизвольного зачатия у женщин с ПНЯ очень ограничена и составляет от 4 % до 8 %. Для современной медицины лечение бесплодия у пациентов с ПНЯ является сложной задачей. Проблема в том, что не существует эффективных методов лечения, повышающих активность яичников у пациентов с ПНЯ. В настоящее время донорство ооцитов считается единственным проверенным методом лечения бесплодия у пациенток с ПНЯ. Однако в настоящее время наблюдается значительный прогресс в развитии методов сохранения фер-тильности. В области ПНЯ это относится к крио-консервации ооцитов, эмбрионов и ткани яичников. Кроме того, следует упомянуть новые методы, известные как активация спящих фолликулов in vitro, и возможное использование стволовых клеток [39].
Вспомогательные репродуктивные методы также неэффективны у этих женщин. Таким образом, эффективный подход к ведению пациентов с ПНЯ в высшей степени оправдан. Было идентифицировано несколько механизмов, связанных с ПНЯ, включая отсутствие функции рецептора фолликуло-стимулирующего гормона (ФСГ), изменения в контроле апоптоза, мутации в Sal-like 4 гена и дефицит тимулина или базонуклина-1. Вышеупомянутое может быть хорошей мишенью для генной терапии,
№1 (88) 2022
чтобы исправить дефекты, ведущие к ПНЯ. Цель этого обзора — обобщить текущий опыт исследований в области данной патологии, в которых использовалась генная терапия, и обсудить возможные будущие направления в этой области [40].
С целью подготовки к переносу размороженных эмбрионов после их криоконсервации пациентке с ПНЯ или нерегулярным менструальным циклом, или с тонким эндометрием рекомендовано назначать циклическую гормональную терапию препаратами эстрадиола валерата или эстрадиола в фолликулярную фазу и препаратами прогестерона или дидрогестероном перед переносом размороженных эмбрионов, с продолжением сочетанной гормональной поддержки в посттрансферном периоде [41-45].
В целом, новые области исследований гормональной терапии у женщин с ПНЯ должны быть сосредоточены на повышении ожидаемой продолжительности жизни, качестве жизни и неврологической функции. Кроме того, срочно необходимы рандомизированные контролируемые испытания, сравнивающие трансдермальный эстрадиол с перо-ральными эстрогенами в отношении эффективности, удовлетворенности пациентов и побочных эффектов [46].
Концентрация андрогенов падает с возрастом [47]. Существует много споров о том, приводит ли прекращение функции яичников (в любом возрасте) к более быстрому снижению концентрации андро-генов. Основная ошибка в этой области исследований — отсутствие надежных тестов на тестостерон. Хотя жидкостная хромография — тандемная масс-спектрометрия кажется наиболее точной и чувствительной для измерения относительно низких уровней тестостерона у женщин по сравнению с мужчинами, в большинстве доступных исследований частоты андрогенной недостаточности и эффективности заместительной андрогенной терапии применялись менее надежные методы анализа, такие как прямые радиоиммуноанализы [48]. Более того, существует большая вариабельность между женщинами, что делает диагностику гипоандрогенемии еще более сложной [49]. У женщин со спонтанной ПНЯ до сих пор ведутся споры о том, отличаются ли концентрации андрогенов от таковых у женщин того же возраста, имеющих нормальные показатели овариального резерва. Напротив, женщины, перенесшие овариэктомию в молодом возрасте, вероятно, являются гипоандрогенными из-за отсутствия выработки андрогенов яичниками, что составляет 25 % от общего количества.
Несмотря на все неопределенности, из предыдущих глав стало ясно, что женщины с ПНЯ, спонтанными или ятрогенными, могут страдать от долгосрочных последствий для здоровья, таких как снижение половой функции, неврологические жалобы и снижение плотности костей. Было высказано предположение, что по этим показаниям может использоваться заместительная андрогенная терапия.
Супрафизиологические концентрации андроге-нов могут привести к акне, гирсутизму, снижению голоса и андрогенной алопеции. Однако они не часто описывались в исследованиях, в которых женщины получали до 300 мкг тестостерона в день. В исследовании Buster JE [50], в котором также участвовали 54 (10 %) женщины с хирургическим вмешательством, сообщалось о незначительном увеличении алопеции, акне и снижении голоса (5,3 % против 2,6 %, 7,5 % против 4,1 %, 3,0 % против 1,5 % соответственно). Наиболее частым побочным эффектом трансдермальной терапии тестостероном был нежелательный рост волос (вне кожи головы) (9 % в группе лечения против 5,3 % в группе плацебо).
В литературе [9] представлены данные об изучении альтернативных методов лечения ПНЯ. В частности, опубликованы отчеты о применении лекарственных трав, иглоукалывания, применении пентоксифиллина, токоферола. Важно подчеркнуть, что эти исследования представляют доказательства очень низкого качества и что на показания для эффективности может влиять изменчивый характер ПНЯ.
Альтернативные и дополнительные методы лечения привлекают женщин с ПНЯ, поскольку они считаются естественными, с меньшими побочными эффектами, чем заместительная гормональная терапия.
Поскольку альтернативные методы лечения продаются как пищевые добавки, а не как медицинские препараты, они не подпадают под действие правил стандартизации (например, формулы и состава травяного препарата) или необходимости исследований, подтверждающих их эффективность и безопасность.
Не обнаружено найти никаких РКИ, когортных исследований или исследований случай-контроль эффективности и безопасности альтернативных и дополнительных методов лечения фертильности и вазомоторных симптомов у женщин с ПНЯ.
В плане достижения беременности данные пациентки, безусловно, являются перспективными в плане реализации протоколов с применением донорских ооцитов. Вероятность достижения беременности со своими ооцитами в программах ВРТ у данных женщин крайне низкая. При спонтанном росте фолликула возможно проведение программ ВРТ в естественном цикле, но вероятность получения ооцита также остается низкой.
На стадии изучения находятся такие варианты лечения ПНЯ, как применение соматотропного гормона [51] и метод активации яичников [52], предложенный японским ученым Кавамура, при котором с помощью лапароскопической методики и наличия специального микроинструмента, врачи получают ткань яичника с первичными фолликулами на начальной стадии их созревания, помещают в специальную питательную среду до полного созревания, затем осуществляют оплодотворение и
подсадку обратно в организм женщины, ожидая запуск собственного фолликулогенеза.
Профилактикой ПНЯ может являться оценка семейного анамнеза у молодых пациенток при рутинном приеме гинеколога. При выявлении групп риска, рекомендованы программы «отсроченного материнства» (криоконсервация ооцитов) [53].
Информация о финансировании и конфликте интересов
Исследование не имело спонсорской поддержки. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES:
1. Panay N, Anderson RA, Nappi RE, Vincent AJ, Vujovic S, Webber L, Wolfman W. Premature ovarian insufficiency: an International Menopause Society White Paper. Climacteric. 2020; 23(5): 426-446. doi: 10.1080/13697137.2020.1804547.
2. Sullivan SD, Sarrel PM, Nelson LM. Hormone replacement therapy in young women with primary ovarian insufficiency and early menopause. FertilSteril. 2016; 106(7): 1588-1599. doi: 10.1016/j.fertnstert.2016.09.046.
3. Tsiligiannis S, Panay N, Stevenson JC. Premature Ovarian Insufficiency and Long-Term Health Consequences. Curr Vasc Pharmacol. 2019; 17(6): 604-609. doi: 10.2174/1570161117666190122101611.
4. Ford EA, Beckett EL, Roman SD, McLaughlin EA, Sutherland JM. Advances in human primordial follicle activation and premature ovarian insufficiency. Reproduction. 2020; 159(1): R15-R29. doi: 10.1530/REP-19-0201.
5. Rudnicka E, Kruszewska J, Klicka K, Kowalczyk J, Grymowicz M, Skorska J, PiQta W, Smolarczyk R. Premature ovarian insufficiency - aetiopathology, epidemiology, and diagnostic evaluation. PrzMenopauzalny. 2018; 17(3): 105-108. doi: 10.5114/ pm.2018.78550.
6. Barros F, Carvalho F, Barros A, Doria S. Premature ovarian insufficiency: clinical orientations for genetic testing and genetic counseling. Porto BiomedJ. 2020; 5(3): e62. doi: 10.1097/j.pbj.0000000000000062.
7. Jiao X, Ke H, Qin Y, Chen ZJ. Molecular Genetics of Premature Ovarian Insufficiency. Trends Endocrinol Metab. 2018; 29(11): 795-807. doi: 10.1016/j.tem.2018.07.002.
8. Kirshenbaum M, Orvieto R. Premature ovarian insufficiency (POI) and autoimmunity-an update appraisal. J Assist Reprod Genet. 2019; 36(11): 2207-2215. doi: 10.1007/s10815-019-01572-0.
9. Webber L, Anderson RA, Davies M, Janse F, Vermeulen N. HRT for women with premature ovarian insufficiency: a comprehensive review. Hum Reprod Open. 2017; 2017(2): hox007. doi: 10.1093/hropen/hox007.
10. European IVF-monitoring Consortium (EIM), European Society of Human Reproduction and Embryology (ESHRE), Calhaz-Jorge C, De Geyter C, Kupka MS, de Mouzon J, et al. Assisted reproductive technology in Europe, 2013: results generated from European registers by ESHRE. Hum Reprod. 2017; 32(10): 1957-1973.
11. Ortmann O, Beckermann M, Inwald E, Strowitzki T, Windler E, Tempfer C. Peri- and postmenopause - diagnosis and interventions interdisciplinary S3 guideline of the association of the scientific medical societies in Germany (AWMF 015/062): short 41 version. Arch Gynecol Obstet. 2020; 302. doi: 10.1007/s00404-020-05682-4.
12. Armeni E. et al. Maintaining postreproductive health: A care pathway from the European Menopause and Andropause Society (EMAS). Maturitas. 2016; 89: 63-72. doi: 10.1016/j.maturitas.2016.04.013.
13. Lumsden MA. The NICE Guideline - Menopause: diagnosis and management. Climacteric. 2016; 19(5): 426-429. doi: 10.1080/13697137.2016.1222483.
14. Stuenkel CA, et al. Treatment of Symptoms of the Menopause: An Endocrine Society Clinical Practice Guideline. J Clin Endocrinol Metab. 2015; 100(11): 3975-4011. doi: 10.1210/jc.2015-2236.
15. National Collaborating Centre for Women's and Children's Health (UK). Menopause: Full Guideline. London: National Institute for Health and Care Excellence. London, 2015.
16. Munro MG, Critchley HOD, Fraser IS, FIGO Menstrual Disorders Committee. The two FIGO systems for normal and abnormal uterine bleeding symptoms and classification of causes of abnormal uterine bleeding in the reproductive years: 2018 revisions. Int J Gynaecol Obstet. 2018; 143(3): 393-408. doi: 10.1002/ijgo.12666.
17. Menopause Practice (5th Edition): A Clinician's Guide. The North American Menopause Society, 2014.
18. O'Flynn N. Assessment and treatment for people with fertility problems: NICE guideline. Br J Gen Pract. 2014; 64(618): 50-51.
19. Teede HJ, Misso ML, Costello MF, Dokras A, Laven J, Moran L, et al. Recommendations from the international evidence-based guideline for the assessment and management of polycystic ovary syndrome. Hum Reprod. 2018; 33(9): 1602-1618.
20. Gordon CM, Ackerman KE, Berga SL, Kaplan JR, Mastorakos G, Misra M, et al. Functional Hypothalamic Amenorrhea: An Endocrine Society Clinical Practice Guideline. J Clin Endocrinol Metab. 2017; 102(5): 1413-1439.
21. Broekmans FJ, Kwee J, Hendriks DJ, Mol BW, Lambalk CB. A systematic review of tests predicting ovarian reserve and IVF outcome. Hum Reprod Update. 2006; 12(6): 685-718.
22. Iliodromiti S, Kelsey TW, Anderson RA, Nelson SM. Can anti-Mullerian hormone predict the diagnosis of polycystic ovary syndrome? A systematic review and metaanalysis of extracted data. J Clin Endocrinol Metab. 2013; 98(8): 33323340.
23. Zhang C-H, Ma K, Yuan B-C, Yuan Y, Chen Y-X. Bushen Huoxue herbal medicine for treating hyperprolactinemia in women: a Meta-analysis. Zhongguo Zhong Yao Za Zhi. 2019; 44(6): 1087-1093.
В №1 (88) 2022 и^гга
24. Amiri M, Tehrani FR, Bidhendi-Yarandi R, Behboudi-Gandevani S, Azizi F, Carmina E. Relationships Between Biochemical Markers of Hyperandrogenism and Metabolic Parameters in Women with Polycystic Ovary Syndrome: A Systematic Review and MetaAnalysis. Horm Metab Res. 2019; 51(1): 22-34.
25. Dulohery K, Trottmann M, Bour S, Liedl B, Alba-Alejandre I, Reese S, et al. How do elevated levels of testosterone affect the function of the human fallopian tube and fertility? New insights. Mol Reprod Dev. 2020; 87(1): 30-44. doi: 10.1002/ mrd.23291.
26. Decanter C, Morschhauser F, Pigny P, Lefebvre C, Gallo C, Dewailly D. Anti-Müllerian hormone follow-up in young women treated by chemotherapy for lymphoma: preliminary results. ReprodBiomedOnline. 2010; 20: B 280-285. doi: 10.1016/j. rbmo.2009.11.010.
27. Lie Fong S, Laven JSE, Hakvoort-Cammel FGAJ, Schipper I, Visser JA, Themmen APN, et al. Assessment of ovarian reserve in adult childhood cancer survivors using anti-Müllerian hormone. Hum Reprod. 2009; 24: 982-990. doi: 10.1093/humrep/ den487.
28. Gracia CR, Sammel MD, Freeman E, Prewitt M, Carlson C, Ray A, et al. Impact of cancer therapies on ovarian reserve. Fertil Steril. 2012; 97: 134-140.e1. doi: 10.1016/j. fertnstert.2011.10.040.
29. Anderson RA, Rosendahl M, Kelsey TW, Cameron DA. Pretreatment anti-Müllerian hormone predicts for loss of ovarian function after chemotherapy for early breast cancer. Eur J Cancer. 2013; 49: 3404-3411. doi: 10.1016/j.ejca.2013.07.014
30. Dillon KE, Sammel MD, Prewitt M, Ginsberg JP, Walker D, Mersereau JE, et al. Pretreatment antimüllerian hormone levels determine rate of posttherapy ovarian reserve recovery: acute changes in ovarian reserve during and after chemotherapy. Fertil Steril. 2013; 99: 477-483.e1. doi: 10.1016/j.fertnstert.2012.09.039.
31. Rosendahl M, Andersen CY, la Cour Freiesleben N, Juul A, L0ssl K, Andersen AN. Dynamics and mechanisms of chemotherapy-induced ovarian follicular depletion in women of fertile age. Fertil Steril. 2010; 94: 156-166. doi: 10.1016/j. fertnstert.2009.02.043.
32. Lawrenz B, Mahajan N, Fatemi HM. The effects of cancer therapy on women'sfertility: what do we know now? Futur Oncol. 2016; 12: 1721-1729. doi: 10.2217/fon2015-0004.
33. Nelson SM, Yates RW, Fleming R. Serum anti-Mullerian hormone and FSH: prediction of live birth and extremes of response in stimulated cyclesimplicationsfor individualization of therapy. Hum Reprod. 2007; 22: 2414-2421. doi: 10.1093/humrep/ dem204.
34. Broer SL, Dolleman M, Opmeer BC, Fauser BC, Mol BW, Broekmans FJM. AMH and AFC as predictors of excessive in controlled ovarian hyperstimulation: a meta-analysis. Hum Reprod Update. 2011; 17: 46-54. doi: 10.1093/humupd/dmq034.
35. Korevaar TIM, Derakhshan A, Taylor PN, Meima M, Chen L, Bliddal S, et al. Association of Thyroid Function Test Abnormalities and Thyroid Autoimmunity With Preterm Birth: A Systematic Review and Meta-analysis. JAMA. 2019; 322(7): 632-641.
36. Busnelli A, Paffoni A, Fedele L, Somigliana E. The impact of thyroid autoimmunity on IVF/ICSI outcome: a systematic review and meta-analysis. Hum Reprod Update. 2016; 22(6): 775-790.
37. Xiaoxia Chang et al. Effects of luteal estradiol pre-treatment on the outcome of IVF in poor ovarian responders. Gynecol Endocrinol. 2013; 29(3): 196-200.
38. Clinical recommendation. Women infertility. 2021 (Клинические рекомендации. Женское бесплодие. 2021.)
39. Machura P, Grymowicz M, Rudnicka E, PiQta W, Calik-Ksepka A, Skorska J, Smolarczyk R. Premature ovarian insufficiency -hormone replacement therapy and management of long-term consequences. Prz Menopauzalny. 2018; 17(3): 135-138. doi: 10.5114/pm.2018.78559.
40. M^czekalski B, Maciejewska-Jeske M, Podfigurna A. Reproduction in premature ovarian insufficiency patients - from latest studies to therapeutic approach. Prz Menopauzalny. 2018; 17(3): 117-119. doi: 10.5114/pm.2018.78554.
41. Atabiekov I, Hobeika E, Sheikh U, El Andaloussi A, Al-Hendy A. The Role of Gene Therapy in Premature Ovarian Insufficiency Management. Biomedicines. 2018; 6(4): 102. doi: 10.3390/biomedicines6040102.
42. The use of estrogens in ART programs. Scientific and practical recommendations. RARH. 2015. Russian (Применение эстрогенов в программах ВРТ. Научно-практические рекомендации. РАРЧ. 2015.)
43. Liao X, Li Z, Dong X, Zhang H. Comparison between oral and vaginal estrogen usage in inadequate endometrial patients for frozen-thawed blastocysts transfer. Int J Clin Exp Pathol. 2014; 7(10): 6992-6997.
44. Jung H, Roh HK. The effects of E2 supplementation from the early proliferative phase to the late secretory phase of the endometrium in hMG-stimulated IVF-ET. J Assist Reprod Genet. 2000; 17(1): 28-33.
45. Ghobara T, Gelbaya TA, Ayeleke RO. Cycle regimens for frozen-thawed embryo transfer. Cochrane Database Syst Rev. 2017.
46. Vartanyan E, Tsaturova K, Devyatova E. Thin endometrium problem in IVF programs. Gynecol Endocrinol. 2020; 36(sup1): 24-27.
47. Davis SR, Davison SL, Donath S, Bell RJ. Circulating androgen levels and self-reported sexual function in women. JAMA. 2005; 294(1): 91-96. doi: 10.1001/jama.294.1.91.
48. Stanczyk FZ. Measurement of androgens in women. Semin Reprod Med. 2006; 24(2): 78-85. doi: 10.1055/s-2006-939566.
49. Labrie F. Impact of circulating dehydroepiandrosterone on androgen formation in women. Menopause. 2011; 18(5): 471-473. doi: 10.1097/gme.0b013e3182146d7f.
50. Buster JE. Transdermal menopausal hormone therapy: delivery through skin changes the rules. Expert Opin Pharmacother. 2010; 11(9): 1489-99. doi: 10.1517/14656561003774098.
51. Blumenfeld Z. Front What Is the Best Regimen for Ovarian Stimulation of Poor Responders in ART/IVF? Endocrinol (Lausanne). 2020; 11: 192. doi: 10.3389/fendo.2020.00192.
52. Kawamura K, Kawamura N, Hsueh AJ. Activation of dormant follicles: a new treatment for premature ovarian failure? Curr Opin Obstet Gynecol. 2016; 28(3): 217-222. doi: 10.1097/GC0.0000000000000268.
53. Management of women with premature ovarian insufficiency. Guideline of the European Society of Human Reproduction and Embryology. December 2015.
КОРРЕСПОНДЕНЦИЮ АДРЕСОВАТЬ:
КРАВЧЕНКО Елена Николаевна, 644099, г. Омск, ул. Ленина, д. 12. ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России Тел: 8 (3812) 23-02-93 E-mail: kravchenko.en@mail.ru
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
INFORMATION ABOUT AUTHORS
КРАВЧЕНКО Елена Николаевна, доктор мед. наук, профессор, профессор кафедры акушерства и гинекологии № 1, ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России, г. Омск, Россия. E-mail: kravchenko.en@mail.ru
KRAVCHENKO Elena Nikolaevna, doctor of medical sciences, profes sor, professor of the department of obstetrics and gynecology N 1, Omsk State Medical University, Omsk, Russia. E-mail: kravchenko.en@mail.ru
ВОРОНЦОВА Мария Сергеевна, канд. мед. наук, врач акушер-ги неколог, репродуктолог, отделение вспомогательных репродуктивных технологий, ООО МЦСМ «Евромед», г. Омск, Россия. E-mail: ms.vorontsova@yandex.ru
VORONTSOVA Maria Sergeevna, candidate of medical sciences, gynecologist, reproductologist, Multidisciplinary Center of Modern Medicine «Euromed», Omsk, Russia. E-mail: ms.vorontsova@yandex.ru
10
№1 (88) 2022
Ш-
1Tb и
