CC BY
117
15. Le Dyk Thu. Nacional'naya yazykovaya lichnost' v sravnitel'no-sopostavitel'nom lingvokul'turologicheskom opisanii: na materiale russkoj i v'etnamskoj kul'tur: dis. ... d-ra filol. nauk [National linguistic identity in comparative ling-vocultural description: on a material of Russian and Vietnamese cultures: dis. ... Dr philol. sciences]. M. 2003. P. 425.
16. Bashieva S. K., Dohova Z. R. Bilingvizm i polilingvizm kak ob"edinyayushchie nachala razlichnyh socio-lingvokul'turnyh soobshchestv Severnogo Kavkaza (na primere Kabardino-Balkarskoj Respubliki) [Bilingualism and multilingualism as a unifying starting point for various sociolinguistic communities of the North Caucasus (on an example of Kabardino-Balkarian Republic)] // Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Ser. «Voprosy obrazovaniya: yazyki i special'nost'» - Herald of the Russian University of Friendship of Peoples. Series "Education issues: languages and specialty". 2016, No. 5, pp. 266-273.
17. Korovin A. Yu. Op. cit.
18. Sirotkina T. A. EHtnicheskaya lichnost' v yazykovom prostranstve regiona [Ethnic identity in the language space of the region] // Filologicheskie nauki - Philological sciences. 2009, No. 1, pp. 74-80.
УДК 821.111
А. С. Щербакова
Претексты романов П. Акройда «Дом доктора Ди» и «Журнал Виктора Франкенштейна»
Статья посвящена поэтике романов Питера Акройда «Дом доктора Ди» и «Журнал Виктора Франкенштейна», привлекающих всё возрастающее внимание читателей и исследователей в связи с современными открытиями в области естественных наук (бином человека, возможности клонирования живого организма), а также в связи с новизной и творческой оригинальностью поэтики современной прозы. Анализируется недостаточно разработанное в теории и практике анализа текста понятие филиации, которое исследуется в рамках категории интертекстуальности. Романы Акройда рассматриваются в контексте обширного пласта «переписанной», «пересозданной», инновационной современной прозы: «Монсеньор Кихот» Г. Грина - оригинальная творческая «вариация» знаменитого романа Сервантеса «Дон Кихот»; роман Мишеля Турнье «Пятница, или Лимбы Тихого океана», где используется сюжет «Робинзона Крузо» Д. Дефо, однако пересозданный роман наполняется новым философским смыслом. На примере анализа вышеназванных романов Питера Акройда установлены легшие в их основу претексты, показано своеобразие филиации, творческого пересоздания предшествующих текстов, их оригинальность - в отличие от подражания и стилизации.
The article is devoted to the poetics of the novels of Peter Ackroyd "the House of Doctor Dee" and "the Journal of Dr. Frankenstein", attracting the increasing attention of readers and researchers in connection with the modern discoveries in the sphere of natural Sciences (the binom of the person, the possibility of the cloning a living organism) and also in connection with novelty and artistic originality of the poetics of the modern prose. The concept of philiation which is not sufficiently developed in the theory and practice of the text analysis is analyzed and it is studied in the framework of the category of the intertextuality. The novels of Ackroyd are considered in the context of the vast reservoir of the "rewrite", "rebuilt", the innovative modern prose: "Monsignor Quixote", G. Green and the original creative "variation" of the famous novel of Cervantes "Don Quixote"; Michel Tournier's novel "Friday, or the limbs of the Pacific", where the plot of "Robinson Crusoe" by D. Defoe is used, however, the recreated novel is filled with a new philosophical meaning. Analyzing the mentioned novels of Peter Ackroyd, the basis of pretext were formed, showing the diversity of philiation, the creative re-creations of the earlier texts, their originality, in contrast to imitation and stylization.
Ключевые слова: интертекстуальность, филиация, транстекстуальность, вариативность, переписанный роман, текст, претекст (предшествующий текст).
Keywords: intertextuality, philiation, transtextuality, variability, re-created novel, text, pre-text (previous text).
Романы Питера Акройда «Дом доктора Ди» и «Журнал Виктора Франкештейна» привлекают все возрастающее внимание наших современников. Актуальность исследования связана как с недостаточной изученностью этих непростых текстов, так и с неисследованностью поэтики филиации, а также палимпсестной интертекстуальности, которые оказываются определяющими для расшифровки сложно устроенных произведений Акройда, насыщенных извечными философскими проблемами, которые, попадая в эстетическое поле художественной литературы, приобретают черты фикциональности. Дилогия М. Шелли и связанные с ними отношениями филиации романы П. Акройда «Журнал Виктора Франкенштейна» и «Дом доктора Ди» посвящены теме и
© Щербакова А. С., 2017 80
проблемам, получившим возросшее актуальное значение в связи с современными научными достижениями, сделанными в области естественных наук на рубеже ХХ-ХХ1 вв. (открытие генома человека, успешные попытки пересадки органов, опыты клонирования и др.), которые и придали импульс развитию философской и художественной антропологии. Волнующая история создания гомункулуса корреспондируется с размышлениями об эпистемологической основе претекстов и пересоздающих их современных текстов.
Недостаточная изученность явления филиации проявляется в существующем терминологическом разбросе, характерном для предпринимавшихся попыток определения этого явления. «Объясняя этот феномен, современная критика, - констатирует Т. Г. Струкова, - оперирует такими понятиями, как переработка, трансляция (перевод), адаптация, имитация, подделка (чаще всего ироническая), плагиат (акцентировано иронический), пастиш, ссылка (транспозиция)» [1]. Из приведенного терминологического ряда к названным нами текстам имеют отношение такие номинации, как «переработка», а в случае с постмодернистскими текстами - «пастиш».
Д. Дюришин наряду с наиболее употребимыми формами интертекстуальности - аллюзиями, вариацией и стилизацией - призывает обратить внимание на терминологическую лексему филиация, поясняя: «Мы употребляем это понятие, исходя из исконного значения слова «филиация» (от латинского АН^ - сын).
< ...> Филиация означает такие явления, которые по своему характеру стоят на стыке контактных и типологических сходств или представляют собой результат самого тесного взаимоперекрещивания типологических аналогий и контактных связей» [2].
Понятие интертекстуальности и наиболее распространенные ее формы - аллюзии, реминисценции, цитаты, плагиат, стилизованные подражания и др. - достаточно хорошо разработаны в современном литературоведении, так же как и инструментарий интертекстуального анализа. Достаточно назвать основополагающие труды Ю. Кристевой, Р. Барта, Натали Пьеге-Гро, М. Бахтина, Н. Фатеевой, И. Арнольд и др. Менее разработанными остались формы интертекстуальности, связанные с творческим пересозданием прецедентного текста. Речь идет о «переписанном романе», шире - о пересозданных прославленных текстах писателей-предшественников, обновленных, творчески переписанных последующими авторами. Так, например, Грэм Грин создает свой итоговый полифоничный, диалогический роман «Монсеньор Кихот» как оригинальную творческую «вариацию» знаменитого романа Сервантеса «Дон Кихот». Мишель Турнье пишет роман «Пятница, или Лимбы Тихого океана», пошагово воссоздавая сюжет прославленного романа Д. Дефо о Робинзоне Крузо. Заметим, что этот процесс затронул и канонические тексты - античную и библейскую мифологию. В качестве яркого примера можно назвать романы «Кентавр» Д. Апдайка и «Затерянный мир» Д. Бауэна. Основу последнего составляет миф о Филоктете, знакомый также по одноименным трагедиям Эсхила, Софокла и Эврипида. Миф об Атланте и Геракле пересоздает Дженет Уинтерсон в повести «Бремя». Оригинальную версию библейского сказания о потопе демонстрирует роман «Истории мира в 10 % главах» Дж. Барнса.
Таким образом, на сегодняшний день сложился обширный пласт «переписанной», «пересозданной», творчески оригинальной современной прозы.
Натали Пьеге-Гро, осмысливающая интертекстуальность как возможный раздел теоретической поэтики, использует термины: метатекстуальность - «отношение комментирования», объединяющее два текста (производный текст называется метатекстом; перезапись - «в узком смысле слова, такая трансформация текста, при которой высокая тема переносится на низкий предмет, тогда как стиль никак не меняется.». В этот же ряд французская исследоветельни-ца-семиолог помещает пародию, отмечая ее игровой характер и противопоставляя ее сатирической бурлескной травестии - с одной стороны и серьезному транспонированию - с другой. Замыкает приводимый терминологический ряд, выделяемый Натали Пьеге-Гро, термин «транстекстуальность» - «все, что связывает тот или иной текст с некоторыми общими категориями (жанры, типы дискурсов, способы высказывания) или другими текстами; транстекстуальность лежит в основе литературности и является специфическим объектом поэтики» [3].
В нашем исследовании мы будем использовать термин «филиация» применительно к анализу соотносительности анализируемого текста - предшественника и пересозданного нового текста, возникающего на основе прежнего. Транстекстуальность рассматривается нами как категория теоретической поэтики, объединяющая, согласно определению Н. Пьеге-Гро, широкий спектр основополагающих поэтологических понятий (жанры, типы дискурсов, мотивика, способы высказывания и др.).
Дилогия Мэри Шелли, состоящая из романов «Виктор Франкенштейн, или Современный Прометей» и «Последний человек», стала претекстом для целого ряда современных произведений. Сама перспектива пересоздания намечена автором в предисловии 1831 г.: «Все имеет начало, говоря сло-
81
вами Санчо; но это начало, в свою очередь, к чему-то восходит. <...> Творчество состоит в способности почувствовать возможности темы и в умении сформулировать вызванные ею мысли» [4].
Как пример такого пересоздания можно привести роман Брайена Уилсона Олдисса «Прометей Освобожденный» (1973), отсылающий как к прозе Мэри Шелли, так и к более глубокому вертикальному контексту, создаваемому переосмыслением мифа о Прометее [5], [6]. Название романа реминисцентно указывает не только на миф о Прометее и его античные версии, но и на первый роман дилогии М. Шелли, поэтические версии поэмы П. Б. Шелли «Прометей освобожденный». В этом ряду и реминисцентно связанные с дилогией Мэри Шелли романы П. Акройда «Дом доктора Ди» и «Журнал Виктора Франкенштейна». Обобщая, можно с уверенностью констатировать возникновение уходящей вглубь столетий линии филиации.
В романе П. Акройда «Дом доктора Ди» (1993) присутствует палимпсестный вертикальный ал-люзивный контекст, восходящий к мифу о творении, средневековым легендам - «Истории д-ра Фауста, известного волшебника и чернокнижника», напечатанной во Франкфурте-на-Майне Иоганном Шписом (1587), а также к «Фаусту» К. Марло (1594). Одновременно с ранним вариантом гетевского «Прафауста» - "Urfaust" (1772-1775) появился и «Фауст» Лессинга (1775). Из множества текстов, оригинально преломленных творческой фантазией Акройда, возникает новый текст, в зеркалах которого отражаются знаменитые тексты-предшественники, создавая новые смысловые проекции.
Характеризуя жанровую специфику претекста, большинство ученых признает присутствие философского дискурса в дилогии Мэри Шелли «Виктор Франкенштейн, или Современный Прометей» и «Последний человек», а также наличие научно-фантастической (с элементами готики) составляющей, имеющей мифопоэтическое основание. Философский дискурс в романах Акройда искусно соединяется автором с палимпсестной интертекстуальностью (в художественном единстве вышеназванных романов Мэри Шелли и «Журнал Виктора Франкенштейна» П. Акройда исследователи отмечали транстекстуальное отражение в первую очередь мифа о творении - мифа о Прометее, присутствующего в поэмах П. Б. Шелли и Мильтона и создающего многочисленные мерцающие отражения в непростом устройстве современных текстов). «Кроме мифа о Прометее, посягнувшем на божественные прерогативы и пожелавшем стать равным Богу, существовали антропогонические мифы разных народов о сотворении человека из земли или глины, например египетские, шумеро-аккадские. Интерес для М. Шелли представляли не столько всевозможные мифические сказания, по-разному описывающие чудесное сотворение человека, сколько описание известных научных экспериментов по созданию живого существа, искусственного человека, или гомункула», - справедливо отмечает Б. Р. Напцог [7].
Мотив творения, дуальность персонажей и персонифицированная оппозиционность добра и зла протягивают далее нити филиации к «Острову д-ра Моро» Г. Уэллса и высоко ценимой английским литературоведением повести Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», а далее, в ХХ в. - к романам Майринка, П. Акройда, Ч. Поланика.
Виктор Франкенштейн в романе Мэри Шелли совершает трудный путь к философскому знанию, который лежит через постижение позднее отвергнутых им учений средневековых мистиков и алхимиков - Агриппы Неттесгеймского (ученого-алхимика, писателя, врача, натурфилософа, оккультиста, астролога и адвоката, жившего в XVI в.) и Парацельса (знаменитого врача и естествоиспытателя XV в.), упоминаемых в романе Мэри Шелли. Они присутствуют и в тексте романа П. Акройда «Дом доктора Ди». Отвергнутая Виктором Франкенштейном эпистемологическая модель, создаваемая поисками адептов этих натурфилософов в романе М. Шелли, получила усложненное развитие в произведении П. Акройда «Дом доктора Ди», а также и вариативное претворение - в «Журнале Виктора Франкенштейна»
«Дом доктора Ди» восходит к роману австрийского писателя Густава Мейринка «Ангел западного окна» (Der Engel vom westlichen Fenster), реминисцентно корреспондируясь с его же романом «Голем». Не менее существенной является и литературно-генетическая соотносимость романов Питера Акройда «Дом доктора Ди», «Журнал Виктора Франкенштейна» с разветвленной смысловой линией философской концепции «донорских» текстов. В них преломились философия герметизма, разнообразие мистических учений, христианская теология и многое другое, особенно отчетливо актуализированных в романе Акройда «Дом доктора Ди» в связи с повествованием о создании гомункулуса. Система философских понятий, прошедших значительный путь трансформаций от античности - до (и включая) ХХ1 в., обусловлена происходившей сменой эпистемологических парадигм: Аристотель, Гермолай Барбара (perfectihabia), Лейбниц (включая спор с Ньютоном), Г. Дриш, Эйкен, - получивших последующее развитие в виде «метафизики биологии» и «новой монадологии» у многих философов (см., напр.: Хедвиг Конрад Мартиус).
В романе доминирует мотив Фауста, но не в знаменитом гетевском варианте, что делается очевидным, если учесть структурные особенности романа Акройда. Произведение имеет слож-82
ную нарративную основу, но структурировано оно четко: нечетные главы посвящены XVI в. (от 1500 г. и далее), а четные - условно-современной истории Мэтью Палмера. Аллюзии на Фауста встречаются в частях романа, переносящих читателя в XVI в. и глубже. В описании путешествия в Вюртемберг просматривается сюжетная матрица «Urfausta», но не гетевского, поскольку в темпоральном пространстве XVI в., последний не может возникать по определению. Что же касается текстового пространства Мэтью Палмера, то в нем фигурирует скорее антифаустианская «модель», что подтверждается самим акройдовским текстом. Свидетельствует об этом важный фрагмент романа, содержащий описание ряда висящих пробирок с мертвыми гомункулусами. В связи с этим уместно припомнить, что Виктор Франкенштейн в произведении М. Шелли отказывается создать для гомункулуса - монстра, наделенного разрушительной силой, подругу, задумываясь о трагической судьбе человеческого рода, связанной с ее появлением, и заплатив за этот отказ трагически высокую цену - смерть самых близких и дорогих ему людей.
Смысловой итог романа Акройда подводит эпизод, формирующий отрицательное читательское восприятие к подобным опытам создания искусственного человеческого существа. Ак-ройд изображает визжащего гомункулуса, сидящего на воротах, сообщает сведения о том, что Мэтью Палмер доживет до 30 лет и вернется в свое прежнее бесформенное состояние, делает и одновременное указание на возможность возрождения и обретения жизни вечной. Скрытая ирония, однако, заключается в том, что «вечной» жизни отпущен недолгий срок. Она завершается и повторяет свое возрождение в течение очень короткого промежутка времени - через каждые тридцать лет.
Важно обратить специальное внимание на выделенную и маркированную автором под-главку «Сад», существенную для завершения теософской линии произведения и в целом - эпистемологической концепции романа. В итоговых фрагментах повествования, построенного по принципу зеркального энантиоморфизма и лабиринта, происходит смена гендерного знака в образе Фауста «нового времени», равно как и оппозиционное по своей сущности изменение «классического» фаустианского сюжета.
На последних страницах романа появляется образ самого Акройда, который беседует с доктором Ди о книге «Дом доктора Ди». О том, что перед ним «роман в романе», читатель уже знает из более раннего эпизода (чтения старинных манускриптов), содержащего рассказ о попытке написать роман и его небольшой фрагмент. Авторский (акройдовский) метатекст, иначе говоря, риторический дискурс филологической направленности, подводит итог произведению.
Благодаря филиации в читательском восприятии возникает палимпсестное произведение. Ни одна из отдельно взятых линий не может рассматриваться вне создаваемого автором транстекстуального ансамбля, поскольку их объединяет в единство художественного целого их тесная философско-образная взаимообратимость и взаимозависимость. Акройд в своем романе формулирует вопрос, на который должен найти ответ исследователь произведения: «...Я взял несколько малоизвестных текстов, перетасовал их - и получился роман. Но кто он, новый доктор Ди, - не более чем проекция моих личных идей и пристрастий или историческая фигура, образ которой я честно старался воссоздать?» [8].
Примечания
1. Струкова Т. Г. Мэри Шелли, или Незнакомая знаменитость. Воронеж: ВГУ, 2001. С. 157.
2. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М.: «Прогресс», 1979. С. 158.
3. Пъеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. С. 227-228.
4. Шелли М. У. Франкенштейн, или Современный Прометей. М.: «АСТ», 2015. С. 7.
5. Владимирова Н. Г. Формы художественной условности в литературе Великобритании ХХ века. Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 1998. С. 68-74.
6. Струкова Т. Г. Указ. соч. С. 159-171.
7. Напцог Б. Р. Воплощение мифа о Прометее в романе М. Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей». URL: vestnik.adygnet.ru>files/2013.1/...naptsok2013_1.pdf (Дата обращения 10.03.2017)
8. Акройд П. Дом доктора Ди. М.: Б.С.Г.-Пресс: Иностр. лит., 2000. С. 393.
Notes
1. Strukova T. G. Mehri SHelli, ili Neznakomaya znamenitost' [Mary Shelley or Unknown celebrity]. Voronezh. Voronezh State University. 2001. P. 157.
2. Dyurishin D. Teoriya sravnitel'nogo izucheniya literatury[Theory of comparative study of literature]. M. "Progress". 1979. P. 158.
3. P'ege-Gro N. Vvedenie v teoriyu intertekstual'nosti [Introduction to the theory of intertextuality]. M. Publishing house LKI. 2008. Pp. 227-228.
4. SHelli M. U. Frankenshtejn, ili Sovremennyj Prometej [Frankenstein, or Modern Prometheus]. M. "AST". 2015. P. 7.
5. Vladimirova N. G. Formy hudozhestvennoj uslovnosti v literature Velikobritanii XX veka [Forms of artistic conventions in the British literature of the twentieth century]. Novgorod. NovSU n.a. Yaroslav The Wise. 1998. Pp. 68-74.
6. Strukova T. G. Op. cit. Pp. 159-171.
7. Napcog B. R. Voploshchenie mifa o Prometee v romane M. SHelli «Frankenshtejn, ili Sovremennyj Prome-tej» [Embodiment of the myth of Prometheus in the novel by M. Shelley "Frankenstein, or the Modern Prometheus"]. Available at: Herald.adygnet.ru>files/2013.1/...naptsok2013_1.pdf (accessed 10.03.2017)
8. Akrojd P. Dom doktora Di [House of doctor Dee]. M. B.S.G.-Press: Foreign. lit. 2000. P. 393.
УДК: 821.512.19-14
У. Р. Кадырова
Цветовые характеристики образов любовной лирики Ашык Умера
Статья посвящена комплексному исследованию цветовых характеристик как системы средств построения образов любовной лирики крымского поэта XVII в. Ашык Умера. В работе уделяется внимание малоисследованным, но важным для понимания любовной лирики поэта философским и эстетическим аспектам символики цвета, которые автор использует для характеристики героев. Подробно изучено, с чем ассоциируется и что символизирует цветовая палитра в образах возлюбленной, влюбленного и соперника. Определены и обозначены цвета, характеризующие только одного героя и применимые в описании всех образов любовной лирики поэта. Проанализированы изобразительные средства, широко привлекаемые автором в данных целях. Осуществлена классификация и выделены три формы использования колоративов в любовной лирике Ашык Умера. Данный подход в изучении символов цветовой палитры соответствует лирико-философскому характеру творчества поэта.
The article is devoted to a complex study of color characteristics, as a system of means for constructing images of love lyric poetry of the 17th-century Crimean poet Ashyk Umer. This work concentrates on the little studied but important for understanding the poet's love lyrics philosophical and aesthetic aspects of color symbols, which the author uses to describe the characters. Associations and symbolics of the color palette in the images of a mistress, a lover and a rival been deeply studied. The colors used in the poet's love lyrics to characterize specifically one image or used to describe all the images been defined and designated. The visual means, widely attracted by the author for these purposes, been analyzed. Colouratives used in Ashyk Umer's love lyrics been classified and their three forms been singled out. The approach used in the study of the symbols of the color palette corresponds to the lyric-philosophical nature of the poet's work.
Ключевые слова: цвет, символика, любовная лирика, возлюбленная, влюбленный, соперник.
Keywords: color, symbolism, love lyrics, lover, lover, rival.
Цветовая символика - это одна из составляющих культуры каждого народа. Цветообозна-чения отражают особенности духовного мира и национальную специфику общества. Нужно отметить, что один и тот же цвет у разных сообществ может выполнять отличающиеся и, в большинстве случаев, противопоставляемые друг другу функции.
В крымскотатарской культуре символика цвета очень обширна. Издавна цвета, заключая в себе глубокую смысловую нагрузку, использовались в одежде, вышивке и орнаменте крымских татар. Данные сферы изучены многими исследователями [1]. Цветовая палитра, присущая крымским татарам, проанализирована в работе Р. Т. Султанбекова [2]. Особенности цветообозначений в фольклоре были изучены литературоведом Ф. А. Сеферовой [3], языковедами Р. И. Гафаровой [4] и А. Ясыба [5].
Цветовой символ - часто используемый элемент в литературе. С помощью колоративов поэты и писатели выражают свои чувства, мысли, психологическое состояние, а также внутренний мир героев. В крымскотатарском литературоведении символика цвета привлекает внимание многих исследователей. Этой тематике посвящены работы профессора Т. Б. Усеинова, рассмотревшего данный вопрос на примере поэзии Крымского ханства [6], и научные изыскания Л. Де-мирджаевой на примере творчества поэта Э. Шемьи-заде [7].
Как известно, «образ должен изучаться с точки зрения генезиса, породивших его представлений» [8]. В построении образной системы средневековой лирики цветовые характеристики используют для более глубокого и выразительного описания, а также выявления специфики характеров героев. В данном контексте творчество яркого представителя крымскотатарской
© Кадырова У. Р., 2017 84
