CC BY
1043
Вестник Воронежского института МВД России №4 / 2014
В.А. Лелеков
доктор юридических наук, профессор
ПРЕСТУПНЫЙ РЕЦИДИВ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ И ЕГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
CRIMINAL RECURRENCE OF MINORS AND ITS PREVENTION
В статье рассматриваются понятие, состояние, особенности и предупреждение преступного рецидива несовершеннолетних. Особое внимание уделено теории стигматизации и влиянию на подростков тюремной субкультуры.
The article discusses the concept, state, peculiarities and сгіте ргеуепіївп of recurrence of minors. The basis provisions of the theory of stigmatization and influence on minors prison subculture are given.
Согласно ч. 1 ст. 18 УК РФ рецидивом преступления признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление. В п. «б» ч. 4 ст. 18 УК РФ указано, что при признании рецидива преступлений не учитываются судимости за преступления, совершенные лицом в возрасте до 18 лет. Следовательно, по уголовно-правовому законодательству рецидивной преступности среди несовершеннолетних не существует. Однако кроме уголовного права понятие рецидива определяет криминология: совершение повторного преступления любыми лицами независимо от того, привлекались или не привлекались они к уголовной ответственности за ранее совершенные преступления. Криминологический рецидив именуют фактическим. Его изучение представляет значительный интерес в плане борьбы с преступностью. В статистических карточках, таблицах и сборниках МВД такие лица именуются ранее совершавшими преступления, в том числе в несовершеннолетнем возрасте. При совершении разнородных преступлений (к примеру, кража и хулиганство) мы отмечаем общий
рецидив, а при совершении однородных преступлений — рецидив специальный.
Что касается криминального рецидива, в нем особо прослеживается становление рецидивистов в раннем возрасте, совместное участие в преступлениях несовершеннолетних и взрослых преступников.
В последние годы статистика отмечает рост общего преступного рецидива. Обратимся к таблице 1.
За исследуемый период отмечается рост рецидива среди всех выявленных участников преступлений, что свидетельствует о недостатках в профилактической работе с лицами с криминальным прошлым. Вместе с тем негативная динамика рецидива имеет положительное значение: в преступную «орбиту» вовлекается меньше молодежи.
Для динамики удельного веса преступного рецидива среди несовершеннолетних характерно волнообразное развитие: снижение чередуется с ростом. Особенностью рецидива ювенальной преступности является его более низкий удельный вес (в 2-2,5 раза), чем среди взрослых. Это объясняется
15
Юридические науки
двумя обстоятельствами: по многим преступлениям подростки не могут быть привлечены к уголовной ответственности (14-15-летние привлекаются только по 20 статьям УК РФ из 292 составов Особенной части). Осужденные к условной мере наказания или возвратившиеся из воспитательных колоний новое преступление чаще всего совершают,
уже достигнув совершеннолетия. Их рецидив учитывается во взрослой преступности.
Судебная статистика взрослых осужденных, вновь совершивших преступления, и подростков имеет больше общего, чем различий. Это наглядно демонстрирует таблица 2.
Таблица 1
Динамика удельного веса ранее совершавших преступления среди выявленных преступников по России в 2003-2013 гг.
Год Удельный вес всех ранее совершавших Удельный вес несовершеннолетних,
преступления ранее совершавших преступления
2003 24,4 15,5
2004 25,9 14,6
2005 28,8 16,1
2006 28,8 16,0
2007 29,1 17,0
2008 30,0 17,6
2009 32,0 18,5
2010 35,8 19,1
2011 38,6 19,6
2012 44,7 21,8
2013 47,7 23,2
Таблица 2
Удельный вес взрослых и несовершеннолетних, имеющих неснятую или непогашенную судимость, вновь совершивших преступление, по России в 2005-2012 гг.
Годы Удельный вес Удельный вес
взрослых несовершеннолетних
2005 28,7 18,4
2006 28,3 20,8
2007 27.9 19,5
2008 28,4 22,6
2009 30,6 25,1
2010 31,7 24,0
2011 33,0 23,2
2012 34,4 23,7
2013 34,0 22,6
Ранее судимые лица, вновь совершающие преступление, наиболее опасны для общества. Сочетание дерзости, чувства безнаказанности, правовой нигилизм побуждают их к совершению более опасных преступлений. В 2013 г. среди участников особо тяжких преступлений 50,2% составили ранее совершавшие преступления, из них 76,1% были судимы; среди совершивших
изнасилования ранее совершившие преступления составили 50,3%, из них ранее судимые — 80,3%.
Увеличивается удельный вес взрослых лиц, осуждаемых за преступления против семьи и несовершеннолетних (ст.ст. 150—157 УК РФ), в том числе за вовлечение в совершение преступлений несовершеннолетних. Если в 2005 г. эта
16
Вестник Воронежского института МВД России №4 / 2014
категория преступников среди всех осужденных составляла 3,8%, то в 2013 г. — 8,6%.
В комплексе детерминантов преступного рецидива несовершеннолетних выделяются общие и особенные причины и условия. Общие причины и условия (социально-экономические, политические, нравственно-правовые и этнические факторы, кризис института семьи и т.д.) оказывают влияние как на ювенальную преступность в целом, так и на состояние преступного рецидива несовершеннолетних.
Особенные факторы способствуют «воспроизводству» прежде всего преступного рецидива, а через него — росту всей ювенальной преступности. Рассмотрим некоторые из них.
В исследовании многофакторной природы преступности несовершеннолетних представляет интерес теория стигматизации. Стигма (от греческого stigma — укол, пятно) в Древней Греции — метка или клеймо на теле раба или преступника.
Теория стигматизации основана на гипотезе, что индивид формируется в преступника потому, что общество «поручает» ему такую роль, как в «Герое нашего времени» М.Ю. Лермонтова: «Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали — и они родились». Американский ученый из Колумбийского университета Френк Танненбаум в работе «Преступность и общество» (1938 г.) утверждает, что неправильная реакция общества на отклоняющееся поведение и есть тот фактор, который такое поведение обусловливает. По сути, речь идет о процессе общественной криминализации человека, своеобразном клеймлении его в связи с фактами неблаговидного поведения. Логика позиции Танненбаума состоит в том, что если подростка начинают оценивать негативно, то он постепенно утрачивает позитивные качества, свойственные любому человеку. Под воздействием чрезмерной «драматизации зла» (так Танненбаум назвал свою теорию) за подростком закрепляется ярлык нарушителя, от которого ему не удается избавиться, по крайней мере само общество ему в этом препятствует.
Многие общественно опасные деяния совершаются подростками как шалость, а воспринимаются окружающими как проявление злой воли и оцениваются как преступления.
Теория стигматизации получила развитие в работах американских криминологов Т. Селлина и нобелевского лауреата 1992 г. Гарри Беккера.
Суть их выводов заключается в том, что случайные первичные правонарушения подростков при неправильной позиции взрослых перерастают в более значительные, приводят к аресту, осуждению, за человеком закрепляется статус преступника не только на срок осуждения, а навсегда.
На основе изучения зарубежного опыта
С.Н. Иншаков пришел к выводу, что воздействие судебной системы и карательного аппарата на преступность носит скорее негативный, нежели позитивный характер, оно причиняет обществу больше вреда, чем пользы. Автор отмечает, что теория стигмы пользуется популярностью среди зарубежных криминологов, они считают ее «теорией, устремленной в будущее».
Рассматривая полезность теории стигматизации для российской действительности, следует иметь в виду, что запрет «социального клеймления» в современных условиях практически неосуществим. Речь можно вести лишь о рациональном подходе в выборе средств воздействия на личность правонарушителя. Особенно это важно в предупреждении рецидива. При рассмотрении влияния социального клеймления на преступный рецидив несовершеннолетних возникает необходимость в анализе девиантного поведения детей и подростков в возрасте до наступления уголовной ответственности.
Вначале рассмотрим официальные статистические данные, характеризующие преступный криминологический рецидив несовершеннолетних. Обратимся к таблице 3. Как видим из приведенных данных, преступный рецидив среди несовершеннолетних почти в два раза ниже, чем в целом среди всех возрастных групп. Дополнительный анализ участников, ранее совершивших преступление, свидетельствует о значительной доле среди них ранее судимых за преступления: в 2012 году — 72,3% лиц, ранее совершавших преступление, были судимы, а по особо тяжким — 80,5%, среди несовершеннолетних — 60,6%. Эти сведения подтверждают выводы многих авторов. К примеру, профессор А.И. Долгова считает, что из числа совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте лиц примерно 10% ведут себя в дальнейшем устойчиво правомерно.
Таким образом, напрашивается еще один вывод: девять из десяти подростков с уголовным клеймлением окончательно становятся на преступный путь. Этому способствует ряд обстоятельств.
17
Юридические науки
Таблица 3
Сведения о выявленных лицах, ранее совершивших преступления в Российской Федерации, за период с 2003 по 2013 г.
Год 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013
Всего выявлено участников преступлений 1236733 1222504 1297123 130860 1317582 126199 1219789 1111145 1041340 1010938 1012567
Ранее совершившие преступления 301988 316227 373837 392275 383418 377401 390549 397403 401894 451890 482520
Их удельный вес 24,4 25,9 28,8 28,8 29,1 30,0 32,0 35,8 38,6 44,7 47,7
Выявлено несовершенно- летних 145599 151890 149981 148595 131965 107890 85452 72692 65963 59461 60761
Из них ранее совершавших преступления 22540 22250 24095 23717 22414 18972 15795 13913 12956 12942 14079
Их удельный вес среди выявленных несовершеннолетних 15,5 14,6 16,1 16,0 17,0 17.6 18,5 19,1 19,6 21.8 23,2
Данные официальной статистики не выдерживают никакой критики. Ежегодно выявляется небольшое количество взрослых лиц, вовлекающих подростков в совершение преступлений. В 2006 г. выявлено 4289 таких лиц, тогда как 54199 взрослых совершили преступление в составе групп совместно с несовершеннолетними. Практика и проводимые исследования свидетельствуют о лидирующей роли взрослых в групповой преступности. Если по данным главного информационно-аналитического центра МВД России (официальная статистика) в 2006 г. 40% несовершеннолетних совершили групповые преступления вместе с взрослыми, то при опросе воспитанников колоний установлено, что до 70% подростков совершили преступления в группе совместно с взрослыми. Причем 93% несовершеннолетних начало своей преступной деятельности связывают с влиянием ранее судимых взрослых лиц.
Большинство взрослых соучастников преступлений остаются безнаказанными по причине недоказанности их вины.
На вопрос, дали ли бы подростки показания о взрослых соучастниках преступлений при отсутствии у полиции информации о них, от 93,2% до 97,9% опрошенных воспитанников и воспитанниц колоний ответили отрицательно. Причина заключается в боязни расправы, желании следовать «законам» субкультуры преступного мира, расчете на материальное вознаграждение, уверенности в более мягком наказании при
меньшем числе участников преступления (лучше один, чем в составе группы) и др.
Субкультура преступного мира, тюремная субкультура, представляя малое общество, противостоит во многом культуре «большого» общества. Можно говорить об особенностях культуры (субкультуры) военных, моряков дальнего плавания, ученых, музыкантов, спортсменов, но она не противостоит культуре общества в целом, дополняя ее.
По справедливому мнению П.С. Гуревич, субкультура — это «особая сфера культуры, суверенное целостное образование внутри господствующей культуры, отличающееся собственным ценностным строем, обычаями, нормами» [1].
С.И. Левикова систематизирует набор следующих черт, обязательных для любой субкультуры:
- специфический стиль жизни и поведения;
- свойственные данной социальной группе своеобразные нормы, ценности, особенности мировосприятия, что часто приводит представителей данной субкультуры к нонконформизму;
- наличие более или менее явного инициативного центра, генерирующего идеи [2].
Таким образом, природа субкультуры имеет объективные корни. Тюремная субкультура несет отрицательный заряд, может негативно влиять на состояние нравственности в обществе, требует усилий со стороны гражданского общества, государственных институтов по противостоянию ей.
18
Вестник Воронежского института МВД России №4 / 2014
Проблемы влияния тюремной субкультуры на население, особенно на молодежь, исследуются как отечественными, так и зарубежными учеными.
Профессор А.И. Гуров в своих работах подробно анализирует зарождение и развитие в России профессиональной и организованной преступности, сообщества «воров в законе». По его данным, молодежь составляет 70% членов организованных преступных сообществ [3, 4].
Нельзя не обратить внимание на значительный интерес к российским пенитенциарным учреждениям, тюремной субкультуре зарубежных авторов. Некоторые из них исследуют эти вопросы, используя сравнительный анализ обстановки в местах заключения, развития тюремной субкультуры в России, США и европейских странах.
Известный норвежский криминолог профессор Нильс Кристи пишет: «В пятидесятые и шестидесятые годы в тюрьмах Иллинойса и Калифорнии создавались банды заключенных для самозащиты. Теперь эти банды существуют по всей стране... Среди молодежи вошли в моду татуировки, обычаи, жаргон этих тюремных банд. В американских городах тюремная культура становится культурой улиц» [5].
Нильс Кристи, лично побывав в следственных изоляторах, тюрьмах в России, США, используя материалы других авторов, раскрывает удручающую картину содержания осужденных и ожидающих суда лиц.
Англичанка Мэри Маколи, много лет прожив в Советском Союзе и в постсоветской России, исследовала проблемы преступности несовершеннолетних. В своей книге «Дети в тюрьме»
[6], изданной в Москве в 2008 г., она заинтересованно и доброжелательно анализирует состояние уголовной юстиции и благополучие детей, столетний путь России за 1890—1990 гг., постсоветское устройство, опыт других стран, подчеркивает особое значение программ, направленных на сокращение заключений.
Заслуживают внимания исследовательские материалы А.Н. Олейника, который на основании социологического опроса заключенных в России, Казахстане и во Франции раскрывает сущность тюремной субкультуры и влияние этого малого общества на большое [7].
Причину схожести между социальной организацией тюрьмы и постсоветского общества автор усматривает в том, что «многие люди являются носителями ценностей и стереотипов поведения, сформированных тюремной средой. Около трети советских людей были осуждены как минимум один раз либо осужденными были их родители».
Многолетний анализ судебной статистики, к сожалению, подтверждает этот вывод. Из привле-
каемых к уголовной ответственности многие годы в места заключения отправлялись до 60% всех осуждаемых. К примеру, в 1942 году в местах заключения находилось 18 млн. советских граждан.
За 1981—1991 гг. в СССР было осуждено свыше 11 млн. чел., из них к лишению свободы от 34% до 60%. В 1991—2006 гг. в постсоветской России карающий меч правосудия коснулся свыше 15 млн. граждан, из них от 31% до 40% были отправлены в места лишения свободы. Большинство — молодежь. За 10 лет, с 1997 по 2006 г., в России было осуждено 1 млн. 155 тыс. несовершеннолетних, в среднем свыше 110 тыс. человек в год, из них четвертая часть (25 тыс.) — к лишению свободы. Для сравнения, в Германии с населением 80 млн. человек осуждается к лишению свободы не более полутора тысяч подростков в год. А в Дании — 0. Уголовная ответственность в этих странах наступает с 18 лет.
Россия наряду с США лидирует по количеству заключенных в расчете на 100 тыс. населения.
Тюремная субкультура, образно говоря, «пронизывает» все общество. Она гордо шагает по стране, входит в быт населения. Благодаря авторам художественной литературы, фильмов «вор в законе» уже не пугает молодежь, а превратился в положительного героя.
У молодежи формируется мнение, что побывать на «зоне» не так уж и плохо. На вопрос, почему воспитанник колонии после достижения 18 лет требует перевода во взрослую колонию, тот ответил: «Хочу посмотреть, как там. Будет что рассказать пацанам».
С ростом числа ранее судимых увеличиваются контакты неискушенных молодых людей с бывшими заключенными.
Исследование, проведенное нами среди воспитанников колоний, показало, что 73,7% из них имели ранее судимых близких родственников, в том числе 25,2% — братьев и сестер; 39% — родителей; 9,5% — дедушек и бабушек.
Не случайно 93% несовершеннолетних свое пребывание в воспитательной колонии объясняют влиянием взрослых.
В доверительных беседах и при анонимном опросе установлено, что абсолютное большинство молодых людей чтут заповеди преступного мира: не «стучать», не давать показания о соучастниках преступлений, особенно из числа ранее судимых, при необходимости идти по делу «за паровоз» (взять вину на себя).
А.Н. Олейник отмечает, что в российских местах заключения конфликты разрешаются, как правило, смотрящими авторитетами, а во Франции в таких случаях предпочитают обращаться к судье, адвокату, прокурору, к администрации
19
Юридические науки
учреждения. Аналогичная обстановка и с «разборками» молодежных группировок по месту жительства.
Реклама красивой жизни, возможностей быстро разбогатеть, расслоение общества на сверхбогатых и нищих, коррупция и преступность в высших эшелонах власти и в правоохранительных органах, рост безработицы, в том числе в местах заключения, служат мощными криминогенными факторами.
Контакты несовершеннолетних со взрослыми преступниками на свободе создают «потенциальный заряд» их поведения в местах заключения.
Центром содействия реформе уголовного правосудия обобщены сочинения, написанные несовершеннолетними заключенными воспитательных колоний и следственных изоляторов на тему «Самый хороший и самый плохой день в моей жизни» Для абсолютного большинства оценка таких дней совпадает с мнением Сергея
Х. из Можайской воспитательной колонии. Он пишет: «В жизни у меня был самый плохой день, когда меня посадили за решетку... А самый хороший день в жизни будет, когда мне скажут, что мне на волю».
В условиях всеобщего кризиса, переживаемого обществом, воспитательные колонии не справляются со своей главной функцией — исправлением подростков. Причина заключается в том, что на пенитенциарном «пятачке» в условиях изоляции находятся наиболее «трудные» дети с изломанными судьбами, нарушенной психикой, отрицательным зарядом из проблемных семей, связями со старшими «дружками-кумирами» из подворотни. С ними и соучастниками — сверстниками, оставшимися на свободе, установлена переписка подростков, тогда как письма от своих учителей, мастеров, воспитателей получают всего 3,5% юношей и 2,3% девушек (данные опроса, проведенного в Бобровской и Новооскольской воспитательных колониях ФСИН России).
Экономические проблемы привели к ухудшению материальной базы колоний — последние 10—15 лет характерным является ухудшение производства, организации досуга, связей с родственниками (сокращение посылок, свиданий ввиду финансовых затруднений родителей). После отбытия наказания значительная часть подростков отмечают ухудшение своих характера и здоровья, появление новых вредных привычек Даже в «детской» колонии, по их мнению, «верховодят авторитеты».
Авторы учебника «Пенитенциарная криминология» отмечают: «Важную роль в колонии играет криминальная субкультура, насаждающая правила преступного мира («воровские законы»). Сторонников криминальной субкультуры, следующих им, можно условно разделить на три категории: 1) «боссы», «паханы», - авторитетные осужденные; 2) «пацаны» — осужденные, прошедшие «прописку» и претендующие на более высокий статус в системе неформальных отношений; 3) осужденные, которые не прошли «прописку» или испытательный срок которых не закончился. Кроме них есть «чушки» — осужденные с низким статусом, выполняющие грязную работу, обслуживающие «авторитетов», а также «обиженные» и «опущенные», становящиеся объектом издевательств. В некоторых воспитательных колониях в числе «отверженных» находится почти третья часть несовершеннолетних.
Таким образом, в колониях существуют две полярные категории: осужденные с высоким статусом — «верхи» и с невысоким — «низы». В межличностных отношениях между ними соблюдается строгая субординация, согласно которой «низы» должны беспрекословно подчиняться «верхам».
Нормы криминальной субкультуры запрещают выдавать тайны, обманывать своих, обязывают беспрекословно выполнять требования «авторитетов», предусматривают обязательность прохождения новичком «прописки». В процессе «прописки» новичка проверяют на находчивость, сообразительность и умение постоять за себя. Проверка нередко носит жестокий, изощренный характер и сопряжена с риском для здоровья осужденного. Ее формы могут быть разными и представлять собой загадки, приколы, физические испытания. Они зависят от режима и традиций колонии, вида совершенного преступления и т.д. «Прописка» обычно проводится в первые дни после выхода подростка из карантина в свободное от учебы и работы время.
Нормы криминального общения запрещают «авторитетам» мыть полы, убирать туалеты, а «обиженным» — брать первыми пищу, пользоваться общей посудой. В соответствии с этими нормами за контакт «авторитетов» с «низами» (например, за оказание помощи «обиженному», пожатие руки или использование его посуды) «устойчивый» и даже «авторитет» могут очутиться в «низах».
Соблюдение норм стратификации нередко порождает конфликтные ситуации, санкционирует
20
Вестник Воронежского института МВД России №4 / 2014
жесткие наказания за посягательства на статус более авторитетного осужденного. Кроме того, осужденные подвергаются наказаниям за неуплату долга, сотрудничество с администрацией, распространение порочащих сведений, воровство и обман своих, жалобу и донос администрации и т.д.
Большинство несовершеннолетних предпочитают не жаловаться администрации, когда их обижают или притесняют другие осужденные, а стремятся разрешить возникшие между ними конфликты, снять напряженность своими силами.
Одно из средств скрепления группового членства — клятва, которая свидетельствует о согласии следовать нормам и традициям преступного мира. За нарушение клятвы применяют различные наказания, нередко унижающие честь и достоинство личности, а клятвопреступник часто попадает в духовную и материальную зависимость от «авторитета».
Образование групп различной направленности в воспитательной колонии происходит под влиянием многих факторов, основные из них — землячество, общие интересы и увлечения, прохождение по одному делу («подельники»), защита от агрессивных действий других осужденных и т.п. Достижение престижного положения в преступной среде становится для несовершеннолетних одной из самых главных ценностей, причем у значительной части осужденных (63%) неформальный статус определяется уже во время пребывания в следственном изоляторе. Нередко группа возникает еще в карантине. В ряде случаев направленность подобных групп может носить ярко выраженный отрицательный характер и с первых же дней пребывания в колонии осужденные — члены таких групп становятся на путь злостных нарушений режима и совершения преступлений.
Причины и условия совершения преступлений в криминологии делят на две основные группы: объективные и субъективные.
Причины объективного характера нужно искать прежде всего в недостатках, просчетах нравственного, экономического, политического, хозяйственного и правового характера в условиях свободы. Социально-экономические проблемы нашей страны затрудняют реализацию норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, тормозят внедрение новых гуманных форм работы с несовершеннолетними правонарушителями и крайне осложняют решение вопросов закрепления достигнутых результатов при возвращении подростков в общество.
Не все осужденные могут реализовать в полном объеме предоставленные им законом права. Многие не используют право неограниченной переписки с родственниками, поскольку ни у осуж-
денных, ни у их родственников часто нет денег даже на конверты. Предоставленное право на телефонные разговоры также для большинства осужденных, особенно несовершеннолетних женского пола, остается нереализованным, так как междугородные телефонные разговоры для них слишком дороги. Не каждому родителю по средствам приехать на свидание или отправить посылку. Крайне сложно обстоит дело с решением вопроса о месте отбывания наказания несовершеннолетними, так как в 28 регионах России нет воспитательных колоний и подростков нередко отправляют в колонии, находящиеся далеко от места их проживания. Несмотря на стремление сотрудников воспитательных колоний внедрить новые гуманные нормы в жизнь, по-прежнему отсутствуют средства для строительства помещений за пределами колонии для лиц, переведенных в льготные условия.
В деятельности пенитенциарной системы есть существенные недостатки. Ее дискредитируют факты нарушения законности, бездушного и грубого обращения с осужденными. Это затрудняет процесс исправления несовершеннолетних, поскольку они не испытывают доверия к своим воспитателям, не чувствуют угрызений совести за совершенное преступление. Практика свидетельствует о том, что не признающий своей вины подросток, как правило, нарушает режим, плохо учится, уклоняется от работы, рассматривает наказание как насилие, а себя — как жертву несправедливого приговора, что уже само по себе затрудняет процесс исправления. Такие осужденные обычно игнорируют различные мероприятия и противостоят педагогическому воздействию [8].
Важным криминогенным фактором, влияющим на рост преступного рецидива среди несовершеннолетних, является отсутствие системы ресоциализации несовершеннолетних, возвратившихся из воспитательных колоний. По данным сплошного анкетирования, проведенного в колониях, 64,6% юношей (Бобровская воспитательная колония ФСИН России) и 51,7% девушек (Новооскольская воспитательная колония ФСИН России) высказали уверенность, что нового преступления не совершат. После возвращения из воспитательной колонии подростки, как правило, попадают в прежнюю, неблагоприятную для воспитания среду. Будучи в колонии, они больше всего опасались при освобождении упреков родителей, учителей, других лиц. В условиях пьянства родителей, семейных скандалов, откровенной бедности и нужды колония для подростка уже не кажется чем-то выходящим за рамки его жизненных планов. Желание не совершать новых преступлений быстро исчезает под влиянием окружения. На смену приходит желание кому-то
21
Юридические науки
отомстить, проявить характер бывалого «зэка», доказать взрослым дружкам, что время в колонии им потрачено не зря.
Помощь освободившимся из мест заключения несовершеннолетним в трудоустройстве или возвращении на учебу, в решении жилищнобытовых проблем, в медицинском обследовании не всегда бывает своевременной, что способствует преступному рецидиву.
Преступный рецидив несовершеннолетних можно объяснить и «процедурными» факторами: медленное, порой непрофессиональное расследование и судебное разбирательство дел, что служит своеобразной «бомбой замедленного действия». Подростки, находясь под следствием, не взятые под стражу, вновь совершают преступления под влиянием взрослых.
Мы уже проанализировали, что направление в колонию — не лучший выход в современных условиях. В то же время осуждение к мерам, не связанным с лишением свободы, также является неэффективным способом борьбы с рецидивом. Обратимся к судебной статистике. В 2000 г. среди осужденных несовершеннолетних 13,1% составили ранее судимые, а в 2009 г. — 25,1%. В определенной степени это объясняется расширением применения мер, не связанных с лишением свободы. На свободе остались в 2000 г. 74,5%; в 2009 г. — 78,8% из числа всех осужденных несовершеннолетних.
Такая судебная практика имеет хорошую перспективу. Для этого требуется улучшение индивидуальной работы с возвратившимися из мест заключения и осужденными условно со стороны сотрудников органов внутренних дел, подразделений Министерства юстиции, ведающих исполнением наказаний, КДН и ЗП.
Преступный рецидив, как и рецидив болезни, требует особого подхода, принятия дополнительных радикальных мер. В противном случае болезнь примет хроническую форму. В этой работе необходимо коллективное участие психологов, педагогов, юристов, наркологов, социологов.
Меры, как и причины и условия, подразделяются на две взаимосвязанные группы: общие и специальные.
Укрепление семьи, охрана материнства и детства, повышение жизненного уровня населения, сокращение безработицы, обеспечение занятости подростков, организация досуговых центров, участие специалистов в правовом, нравственном, антинаркоманийном воспитании несовершеннолетних — все это создает предпосылки для снижения криминогенности подростковой среды и, в частности, среди тех, кто совершил
преступление и привлекался к уголовной или иной ответственности.
Однако общие мероприятия, создание общего позитивного фона не всегда оказываются достаточными для изменения поведения несовершеннолетних, ранее совершавших преступления. Требуются специальные меры общего и индивидуального характера.
1. Обеспечение полноты выявления и учета несовершеннолетних, ранее совершавших преступление или опасное деяние до достижения возраста уголовной ответственности.
В ст. 5 Федерального закона 1999 г. №120-ФЗ дан исчерпывающий перечень подлежащих учету несовершеннолетних. По данным ГИАЦ МВД России, в 2013 г. в ПДН состояли на учете 190173 несовершеннолетних, из них: 9484 — судимых; 32639 — не подлежащих уголовной ответственности по возрасту; 12724 — обвиняемых в совершении преступлений, в отношении которых избрана мера пресечения, не связанная с заключением под стражу.
Отсутствием полноты в учетах можно объяснить снижение удельного веса подростков, состоявших на учете в органах внутренних дел. Среди осужденных несовершеннолетних в 1996 г. они составляли 30,1%, в 2000 г. — 25,5%, а в 2012 г. — 14,3%, тогда как в этом году среди осужденных 23,7% уже имели непогашенную судимость.
Нуждается в улучшении связь органов внутренних дел, суда, уголовно-исполнительных инспекций органов юстиции, воспитательных колоний.
Сотрудники воспитательных колоний должны получать полную информацию о поступающих к ним несовершеннолетних и характере преступлений. При освобождении воспитательные колонии обязаны, в свою очередь, подробно информировать органы внутренних дел о положительных и отрицательных изменениях личности подростков.
2. Улучшение качества, сокращение сроков расследования и судебного разбирательства по делам несовершеннолетних.
Повышение качества этой работы зависит от профессионализма следователей, оперативных работников, судей, их специализации и взаимодействия.
3. С учетом отечественного и зарубежного опыта требуется повсеместная специализация судей.
4. Следователи и оперативный состав уголовного розыска обязаны направить дополнительные усилия на изобличение взрослых подстрекателей. Было бы уместным повышение карательных санкций за вовлечение несовершеннолетних в совершение преступлений.
22
Вестник Воронежского института МВД России №4 / 2014
5. Улучшению индивидуальной работы с подростками, ранее совершавшими преступления, способствовало бы возрождение практики закрепления за ними общественных воспитателей. Такая практика существовала в деятельности КДН и ЗП, которые руководствовались специальным правовым актом — «Положением об общественных воспитателях». Общественные воспитатели отчитывались о своей работе, участвовали в семинарах, совещаниях, конференциях, практиковалось их моральное и материальное поощрение.
6. Определяя меру наказания, не связанную с лишением свободы, суды обязаны требовать от несовершеннолетних и их родителей трудоустройства или возвращения в профессиональное или общеобразовательное учебное заведение. Контроль за выполнением постановления суда обеспечивают сотрудники ПДН органов внутренних дел и уголовно-исполнительные инспекции органов юстиции.
Работа с подростками, совершившими преступление, многогранна, требует индивидуального подхода с учетом семейной обстановки, особенностей характера, местных традиций и обычаев.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гуревич П.С. Субкультура // Культурология. ХХ век: энциклопедия. — СПб., 1998. — Т. 2. — С. 236.
2. Левикова С. И. Молодежная субкультура: учебное пособие. — М.: ФАИР — Пресс, 2004. — С. 11—12.
3. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М.: Юрид. лит., 1990. — 304 с.
4. Гуров А.И. Красная мафия. — М.: Самоцвет, Коммерческий вестник, 1995. — 352 с.
5. Кристи Н. Борьба с преступностью как индустрия. Вперед к Гулагу западного образца. — М.: Центр содействия реформе уголовного правосудия, 2001. — С. 103.
6. Маколи М. Дети в тюрьме. — М.: ОГИ,
2008. — 216 с.
7. Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. — М., 2001. — 418 с.
8. Пенитенциарная криминология: учебник / под ред. Ю.М. Антоняна, А.А. Гришко, А.П. Фильченко. — Рязань: Академия ФСИН России,
2009. — С. 469—489.
REFERENCES
1. Gurevich P.S. Subkultura // Kulturologiya. ХХ vek: entsiklopediya. — SPb., 1998. — T. 2. — S. 236.
2. Levikova S. I. Molodezhnaya subkultura: uchebnoe posobie. — M.: FAIR — Press, 2004. — S. 11—12.
3. Gurov A.I. Professionalnaya prestupnost: proshloe i sovremennost. - M.: Yurid. lit., 1990. — 304 s.
4. Gurov A.I. Krasnaya mafiya. — M.: Samo-tsvet, Kommercheskiy vestnik, 1995. — 352 s.
5. Kristi N. Borba s prestupnostyu kak industri-ya. Vpered k Gulagu zapadnogo obraztsa. — M.: Tsentr sodeystviya reforme ugolovnogo pravosudi-ya, 2001. — S. 103.
6. Makoli M. Deti v tyurme. — M.: OGI, 2008. — 216 s.
7. Oleynik A.N. Tyuremnaya subkultura v Ros-sii: ot povsednevnoy zhizni do gosudarstvennoy vlasti. — M., 2001. — 418 s.
8. Penitentsiarnaya kriminologiya: uchebnik / pod red. Yu.M. Antonyana, A.A. Grishko, A.P. Filchenko. — Ryazan: Akademiya FSIN Rossii, 2009. — S. 469—489.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Лелеков Виктор Андреевич. Профессор кафедры уголовного права и криминологии. Доктор юридических наук, профессор.
Воронежский институт МВД России.
E-mail: [email protected]
Россия, 394065, г. Воронеж, проспект Патриотов, 53.
Lelekov Viktor Andreуevich. Professor of the Criminal Law and Criminology chair. Doctor of Law, Professor.
Voronezh Institute of the Ministry of the Interior of Russia.
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53.
Ключевые слова: криминологический рецидив; преступный рецидив несовершеннолетних; теория стигматизации; тюремная субкультура; предупреждение преступного рецидива несовершеннолетних.
Key words: criminological recurrence; criminal recurrence of minors; theory of stigmatization; prison subculture; criminal recurrence of minors prevention.
УДК 343
23
