CC BY
125УДК 343.9
Юрий Юрьевич КОМЛЕВ,
профессор кафедры философии, политологии, социологии и психологии Казанского юридического института МВД России, доктор социологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации
ПРЕСТУПНОСТЬ: ДЕВИАНТОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ И НОВЫЕ СВОЙСТВА В ОБЩЕСТВЕ ПОСТМОДЕРНА
CRIME: DEVIANTOLOGICAL INTERPRETING AND NEW FEATURES OF POSTMODERN SOCIETY
В статье преступность рассматривается как форма негативной девиантности. Показано многообразие отечественных и зарубежных подходов к определению преступности. Отражена социологизация определений преступности как свойства общества. Выделен постмодернистский анализ криминальных актов, в его рамках преступность описана как социальный конструкт, рекурсивная продукция. На основе девиантологической интерпретации преступности показаны ее новые свойства в эпоху постмодерна.
The article considers crime as a form of a negative deviance. The great variety of Russian and foreign approaches to a crime definition are given as well as the socialization of crime definition as a feature of society. Within the postmodern analysis of criminal acts the crime is described as a social construct, recursive product. The new features of crime in the era of postmodern are shown on the basis of its deviantological interpreting.
Ключевые слова: девиантология, криминология, социология преступности, девиантность, преступность, социальный конструкт, постмодерн.
Keywords: deviantology, criminology, sociology of crime, deviance, crime, social construct, postmodern.
Преступность во все времена вызывает острый социальный отклик - это одна из самых злободневных проблем, вокруг которой не утихают общественные и научные споры.
Преступность и преступное поведение -объект не только юридических, но и социологических исследований. Правоведа интересует, наряду с правотворчеством, природа нарушения норм уголовного законодательства, общие и специфические причины или условия, способствующие воспроизводству и распространению преступности, а также эффекты и проблемы правоприменения в работе полиции, судебной и пенитенциарной системы. Социолог, как правило, ищет социально типическое в преступности, инте-
ресуется коллективными аспектами человеческой жизни, изучая, как один социальный феномен (например, институализированное в социальной структуре социальное неравенство или быстрые социальные перемены, вызванные технологической революцией) влияет на уровень, дифференциацию, масштабы де-линквентности как социального явления. Социологи анализируют связи между преступностью и другими социальными феноменами. Они изучают работу не только институтов формального правового (полиция, судебная и пенитенциарная система), но и формального неправового (система образования, масс медиа, религия) и собственно неформального (семья, community) социального контроля.
С позиций девиантологии преступность - форма негативной девиантности. Криминология как наиболее развитая часть девиантологии представляет собой социологическую науку, изучающую различные проявления преступности как общественного феномена, являющегося, с одной стороны, объективным продуктом социальной структуры, культуры, технологических и социальных перемен, происходящих в современном мире. С другой стороны, преступность - результат социального конструирования, это рекурсивная продукция, созданная в ходе социально-коммуникативного процесса, в который вовлечен преступник, его жертва и политико-правовые институты государства. [6]
Преступность - наиболее изученный социальный феномен. Тем не менее со времен Ч. Беккариа и И. Бентама - отцов-основателей европейской криминологии - и по сей день остается поле для дискуссий вокруг определения преступности. Различные трактовки феномена характерны для зарубежных и отечественных криминологов XX века. Одни ученые исследуют и интерпретируют преступность в контексте дезорганизации общественной системы. Другие находят преступность функциональной в определенных социально приемлемых масштабах, что служит совершенствованию уголовного права, укреплению правопорядка и власти над ним определенных социальных групп. Третьи изучают преступность как результат дискурса, как языковой и социальный конструкт. Иные исследователи считают преступность следствием стигматизации и усиления репрессивных начал в системе социального контроля или интерпретируют преступность в контексте классового или политического конфликтов.
Еще большее разнообразие интерпретаций преступности приносит эпоха постмодерна, когда стремительно меняется мир и научное знание; происходит существенное расширение предмета и дальнейшая социоло-гизация криминологии, а «преступность» тем не менее все еще остается не вполне определенным понятием.
В первом советском учебнике по криминологии отмечается, что «преступность вклю-
чает в себя всю совокупность конкретных преступлений, совершенных в определенный период времени в данном обществе, но не является простой суммой этих преступлений» [7, с. 55-57].
Понятие «преступность» криминологами советского периода чаще всего употреблялось в значении определенной статистической совокупности, когда речь шла о множестве преступлений. При этом в криминологических работах этого периода подчеркивался социальный характер преступности. Так, Н.Ф. Кузнецова писала в конце 60-х годов ХХ века, что «преступность - это относительно массовое, исторически изменчивое, социальное, имеющее уголовно-правовой характер явление классового общества, слагающееся из всей совокупности преступлений, совершаемых в соответствующем государстве в определенный период времени» [12, с. 173]. Социологически ориентированный криминолог А.М. Яковлев еще в 70-е годы прошлого века указывал на то, что преступность как социальное явление «существует в обществе, благодаря обществу и в связи с условиями этого общества» [15, с. 40]. Позднее академик В.Н. Кудрявцев обращал внимание на то, что преступность включает в себя всю совокупность совершенных преступлений и наступивших общественно опасных результатов. [10]
В отечественной криминологической литературе (Б.В. Коробейников, Н.Ф. Кузнецова, Г.М. Миньковский и другие) долгие годы доминировало идеологически нагруженное понимание преступности как «исторически преходящего социально-правового явления классового общества...». В политизированном толковании преступности тех лет проявлялось влияние советской эпохи, не допускавшей плюрализма мнений и заимствований из зарубежной криминологии как буржуазной лженауки.
В постсоветской России появились идеологически нейтральные и более корректные определения преступности. В 1994 году в учебнике по криминологии под редакцией Н.Ф. Кузнецовой, Г.М. Миньковского уточняется, что «преступность - это исторически изменчивое, социальное и уголовно-право-
вое явление, представляющее собой систему преступлений...» [8, с. 63-65]. «Криминология» под редакцией В.Н. Кудрявцева и В.Е. Эминова преступность трактует как «отрицательное социально-правовое явление, существующее в человеческом обществе, имеющее свои закономерности, количественные и качественные характеристики, влекущие негативные для общества и людей последствия, и требующее специфических государственных и общественных мер контроля за ней» [9, с. 22]. А.М. Яковлев приходит к вполне девиантологическому выводу о том, что преступность предстает как единство объективного (социальные действия, поведенческие акты) и субъективного (оценивающая деятельность законодателей, что находит отражение в уголовном законе) начал. [16]
Позднее А.И. Александров вопрошает: «Что такое преступность?» и дает ответ, видимо, под впечатлением событий лихих 1990-х, когда многие люди просто прокормиться не могли, работая за мизерную зарплату, что «это массовое решение людьми своих проблем с нарушением уголовного запрета» [1, с. 179]. А.И. Долгова уточняет, что преступность - это «социальное явление, заключающееся в решении частью населения своих проблем с виновным нарушением уголовного запрета» [3, с. 7]. Как видим, в работах криминологов 1990-х годов общим местом является указание на то, что преступность определяется легалистски, исходя из нарушения уголовного запрета (закона).
Представители ленинградской - санкт-петербургской криминологической школы дают более социологичные определения преступности как свойства общества. Например, в понимании Л.И. Спиридонова «преступность - это момент, состояние социального организма... Преступность как социальное явление представляет собой одну из характеристик общества, один из параметров, отражающих состояние социального организма» [2, с. 35-36]. С точки зрения Д.А. Шестакова, преступность - «свойство общества воспроизводить множество опасных для человека деяний, поддающееся количественной интерпретации и предопределяющее введение уголовно-правовых запретов» [14, с. 136].
Обзор различных интерпретаций преступности позволяет сделать вывод, что чаще всего исследователи опираются в определениях, в оценке Я.И. Гилинского, на разноплановые критерии, которые конструируются по разным основаниям: «1) общественной опасности, реального вреда и 2) предусмотренно-сти уголовным законом (nullum crimen sine lege - нет преступлений без указания о том в законе)» [2, с. 36]. С одной стороны, это объективный вред, реальные последствия от преступности, с другой - криминализация деяния в законе, который отражает субъективное решение законодателя, что считать, а что не считать преступным.
Зарубежные исследователи также подчеркивают многозначность феномена преступности как совокупности преступлений. Так, криминолог-неомарксист Р. Куинни (1970) обращает внимание на идеологический контекст. Он считает, что «преступление как правовое определение человеческого поведения создается агентами господствующего класса в политически организованном обществе» [5].
Ф. Шмаллегер в книге «Криминология сегодня» (1999) перечисляет различные трактовки преступления в англоязычной литературе в зависимости от избранного «профессионального» подхода. Он выделяет: юридическое (легалистское) толкование - «преступление есть нарушение закона»; политическое - «преступления суть акты, воспринимаемые властью как прямая или косвенная угроза ее интересам»; социологическое - «преступление есть такой антисоциальный акт, который естественно вызывает репрессию или предполагает необходимость защиты существующей социальной системы», психологическое - «преступление есть форма социального неумения приспособиться к окружающей среде, которое может быть определено как более или менее резко выраженные затруднения, которые индивид испытывает при реагировании на влияние/ стимулы своего окружения» [21, с. 30-40]. Криминолог-постмоднернист Г. Барак, далеко выходя за рамки традиционного юридического подхода, еще более выпукло подчеркивает многозначность термина «преступление» с учетом постмодернистских интерпретаций
в работе «Интегративная криминология» (1998). С его точки зрения, преступление может интерпретироваться очень широко, как «форма нормального поведения; нарушение поведенческих норм; нарушение уголовного закона; форма девиантного поведения; поведение, определяемое законом; всеми осуждаемое поведение; нарушение прав человека; социальный вред; форма неравенства; ограничение возможности инако действия; историческое изобретение; социальный конструкт» [17, с. 12-17].
При этом, по данным качественного контент-анализа англоязычных источников, выполненного автором, большинство социологически ориентированных правоведов и социологов дают преступлениям и преступности девиантологическую трактовку. Например, криминолог Джон Хаген (1985) определяет преступление как «вид девиаций, который состоит в таких отклонениях от социальных норм, которые запрещены уголовным законом» [19, с. 49]. Джон Конклин (1992) рассматривает генезис неформальных социальных норм, их превращение в юридические нормы, а преступление трактует как акт девиации, который «нарушает уголовное право, что наказывается государством» [18, с. 5-6]. Матти Дайне (1994) также рассматривает преступление девиантологически как вид отклонения. С его точки зрения, это «умышленное действие, которое по уголовному или другому законодательству является наказуемым и дает государству право наказания» [13, с. 19-20]. Преступление - это «использование накопленных и доступных альтернативных стратегий поведения для удовлетворения потребности в собственности, власти, сексе или престиже» - отмечают Айнштадтер и Хенри (1995). [17, с. 171-180]
В постмодернистской перспективе анализа криминальный акт рассматривается как социальный конструкт, рекурсивная продукция, созданная в ходе социального процесса, в который вовлечены преступник, его жертва и общество. Преступность - интегральная часть общества, вызванная социальной структурой и идеологией, разделяющими отношения между людьми в контексте дискурсивных практик по вопросам распределения ответ-
ственности друг перед другом во властной иерархии.
Как видим, ни отечественные, ни зарубежные криминологи и по сей день не выработали «правильного» определения преступности как главного предмета своих исследований. И это не случайно, поскольку преступность - вид негативной девиантности, сложное социальное явление, не имеющее «естественных» границ. С одной, объективной, стороны - это социальная проблема, социальная практика, реальность с онтологически опасными последствиями, а с другой, субъективной, стороны - это социальная конструкция, определяемая по воле господствующих политических сил законодателем в процессе правотворчества.
Я.И. Гилинский, опираясь на мировой и отечественный опыт, девиантологически определяет преступность как «относительно распространенное (массовое), статистически устойчивое социальное явление, разновидность (одна из форм) девиантности, определяемое законодателем в уголовном законе» [2, с. 45].
Девиантологический взгляд на преступность открывает перспективу выявления новых признаков этого социального феномена в условиях постмодерна. Действительно, преступность как форма негативной деви-антности сохраняет все свойства, присущие девиантному поведению. Среди них:
1) релятивность (относительность). То, что еще «вчера», в советскую эпоху, определялось в УК РСФСР как преступление, например бродяжничество, попрошайничество, ведение паразитического образа жизни (ст. 209), в современной России декримина-лизовано. С другой стороны, лжепредпринимательство (ст. 173 УК РФ) и фиктивное банкротство (ст. 197 УК РФ) определяются как преступные деяния, в УК РСФСР этих составов просто не было;
2) конвенциональность. Так, к примеру, в одних штатах США законодатели «договорились» и закрепили в законодательстве запрет на продажу огнестрельного оружия, в других же такое соглашение не состоялось, поэтому нет и соответствующей прогибицио-нистской нормы;
3) сконструированность. Преступность контекстуальна, она политически и исторически обусловленный социальный конструкт. Криминологи-конструктивисты и постмодернисты (Л. Хулсман, Н. Хесс, С. Шерер, Д. Гордон и др.) определяют преступность как социальную конструкцию, а не онтологическую реальность. Они рассматривают ее как продукт криминальной политики, поскольку криминализация деяний в законе - один из способов искусственного социального конструирования - приписывания поступкам определенных значений. Так, Л. Хулсман пишет: «Преступление не онтологическая реальность... Преступление не объект, но продукт криминальной политики. Криминализация есть один из многих путей конструирования социальной реальности» [20, с. 63-80]. Я.И. Гилинский часто приводит доказательный пример относительно этого положения на примере убийства. По сути, убийство -это насильственное лишение жизни человека, но на войне в отношении врага этот акт конструируется как проявление доблести, героизма, в случае необходимой обороны он определяется как непреступное деяние. В мирной жизни «умышленное причинение смерти другому человеку» - есть убийство, тяжкое преступление (ст.105 КУК РФ);
4) функциональность. Преступность необходима, - писал в свое время Э. Дюркгейм, - она прочно связана с основными условиями любой социальной жизни и именно в силу этого полезна, поскольку те условия, частью которых она является, сами неотделимы от нормальной эволюции права и морали. [4, с. 86] Преступность институализирована и выполняет ряд социальных функций. Дюрк-гейм выделил три позитивные функции преступности:
- интеграция. Криминальные акты укрепляют социальное единство. Наказание виновных в преступлении укрепляет социальную идентичность, принадлежность к группе, обществу. Логику сплочения выражает старая финская пословица: «никто не объединяет народ лучше, чем его убийцы»;
- укрепление норм. Преступление как отклонение от норм закона указывает на нарушение границы дозволенного/недозволенного и подтверждает нормы;
- инновация. Отклонение от норм закона способствует социальным изменениям. В некоторых случаях деликты заставляют пересмотреть законодательство и в конечном счете модернизировать все общество.
С девиантологической точки зрения функциональна не только преступность, но и другие формы девиантности: коррупция, наркотизм, алкоголизм, проституция, гемблинг. Иначе бы они давно сошли с социально-исторической сцены за ненадобностью;
5) массовость. Преступность как социальный феномен чрезвычайно распространена. Наблюдается абсолютный и относительный рост преступности как регистрируемой, так, особенно, латентной ее части, на это справедливо обращает внимание В.Н. Кудрявцев. [11, с. 12-14] В глобальном мире преступность имеет характер глобальной проблемы;
6) иррегулярность. Преступность отличается неопределенностью, непредсказуемостью. Преступления совершаются хаотично, независимо друг от друга;
7) изменчивость. Это свойство определяется тем, что преступность реагирует и адаптируется к историческим и социальным изменениям;
8) относительная статистическая устойчивость. К перечисленным выше свойствам Я.И. Гилинский относит способность преступности меняться плавно и закономерно. [2, с. 46]
Таким образом, преступность как социальный феномен и социальная конструкция контекстуальна, специфична для каждого общества, культуры. Она существенно меняется в ходе смены исторических эпох. В условиях быстрых социальных сдвигов и технологических нововведений эпохи постмодерна преступность трансформируется, обретает новые свойства и формы. Очевидно, что в мире ультрасовременного капитализма во все сферы экономики, социальной жизни проникают новые технологии, поэтому никто не застрахован от различных проявлений высокотехнологичной преступности.
Библиографический список
1. Александров, А.И. Уголовная политика и уголовный процесс в российской государственности / А.И. Александров. - М., 2003.
2. Гилинский, Я.И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль / Я.И. Гилинский. - 2-е изд. перераб. и доп. - СПб.: Издательство Р.Асланова «Юридический центр Пресс», 2009.
3. Долгова, А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество / А.И. Долгова. - М., 2003.
4. Дюркгейм, Э. Норма и патология / Э. Дюркгейм // Рубеж: альманах социальных исследований. - 1992. - № 2.
5. Комлев, Ю.Ю. Интегративная криминология: девиантологический очерк / Ю.Ю. Комлев.
- Казань: КЮИ МВД России, 2016.
6. Комлев, Ю.Ю. Криминология как социология преступности / Ю.Ю. Комлев // Вестник ВЭПС. - 2017. - № 3.
7. Криминология / под ред. А.А. Герцензона, И.И. Карпеца, В.Н. Кудрявцева. - М.,1966.
8. Криминология / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, Г.М. Миньковского. - М., 1994.
9. Криминология / под ред. В.Н. Кудрявцева, В.А. Эминова. - М.,1995.
10.Кудрявцев, В.Н. Причины преступлений / В.Н. Кудрявцев. - М.,1976.
11.Кудрявцев, В.Н. Стратегии борьбы с преступностью / В.Н. Кудрявцев. - М., 2003.
12. Кузнецова, Н.Ф. Преступление и преступность / Н.Ф. Кузнецова. - М., 1968.
13. Дайне, М. Криминология и социология отклоненного поведения : пер. с фин. / М. Дайне. - Хельсинки, 1994.
14. Шестаков, Д.А. Криминология : учебник для вузов / Д.А. Шестаков. - СПб., 2006.
15. Яковлев, А.М. Преступность и социальная психология / А.М. Яковлев. - М., 1971.
16. Яковлев, А.М. Социология преступности / А.М. Яковлев. - М., 2001.
17. Barak G. Integrating criminologies. - Boston, 1998.
18. Conklin John E. Criminology. - 4 ed. - N.Y., 1992.
19. Hagan J. Modern Criminology: Crime, Criminal Behavior and its Control. - N.Y., 1985.
20. Hulsman L. Critical Criminology and the Concept of Crime // Contemporary Crisis. - 1986.
- № 10.
21. Schmalleger F. Criminology today: an integrative introduction. - New Jersey, 1999.
