CC BY
873КВАНТОВОЕ СОЗНАНИЕ
П. С. Гуревич
ПРЕОБРАЖЕНИЕ ЦЕННОСТЕЙ В КВАНТОВОЙ ПАРАДИГМЕ
Аннотация. В статье рассматривается проблема проникновения в существо гуманитарного знания квантового сознания, которое представляет собой грандиозный эксперимент преображения социальной и индивидуальной реальности по лекалам поведения элементарных частиц. Автор ставит вопрос о возможности-невозможности сохранения понятия ценности в квантовом мире. В квантовой парадигме человек освобождается от трансценденции. Происходит масштабная десакрализа-ция мира. Ничто в этой системе мышления не обладает исключительной значимостью, непреходящей ценностью, которая требует благоговейного отношения. Новая квантовая концепция человека обратилась по сути дела не к духовным состояниям человека, а к психопатическим феноменам. Два аспекта человеческой природы — телесный и квантовый — приводят к конфликту, в результате чего возникают психосоматические расстройства психогенной сущности человека. Квантовое мышление принципиально меняет ценностное отношение к жизни и смерти. Автор показывает ошибочность постановки вопроса о том можно ли полагать, что смерть обесценивает жизнь, лишает ее смысла? Напротив, как раз бесконечная жизнь способна лишить значимости все, что составляет содержание человеческой жизни. Обретя бессмертие, человек вряд ли сможет вести активное осмысленное существование. С точки зрения автора, безоглядный инновационизм квантового мышления сводит на нет философскую рефлексию, отвергает многовековые традиции, сокровенный опыт человеческой истории.
Ключевые слова: квантовое сознание, парадигма, ценность, фантомность мира, человеческая природа, жизнь, смерть, параллельный мир, философская рефлексия, сокровенный опыт истории.
Р. S. Gurevich
Transformation of values in the quantum paradigm
Summary. The article considers the problem of penetration into the being of humanitarian knowledge of quantum consciousness, which is a grandiose experiment of transforming social and individual reality according to patterns of behavior of elementary particles. The author raises the question of the possibility-impossibility ofpreserving the concept of value in the quantum world. In the quantum paradigm, a person is freed from transcendence. There is a large-scale desacralization of the world. Nothing in this system of thinking has an exceptional significance, an enduring value that requires reverence. The new quantum concept of man turned, in fact, not to the spiritual states of man, but to psychopathic phenomena. Two aspects of human nature — corporeal and quantum — lead to conflict, resulting in psychosomatic disorders of the psychogenic essence of man. Quantum thinking fundamentally changes the value attitude to life and death. The author shows the error ofposing the question of whether it is possible to believe that death depreciates life, deprives it of meaning? On the contrary, just an endless life is capable to deprive importance of everything that constitutes the content of human life. Having gained immortality, a person is unlikely to be able to lead an active meaningful existence. From the author's point of view, the | irresponsible innovation of quantum thinking negates philosophical reflection, rejects centuries-old tra-^ ditions, the secret experience of human history.
L Keywords: quantum consciousness, paradigm, value, phantom of the world, human nature, life, death, paral-^ lel world, philosophical reflection, secret experience of history.
Фантомность мира
Что мы подразумеваем под квантовой парадигмой? Это не только новейшая концепция в физике. Не только современная научная картина мира. Квантовое сознание представляет собой грандиозный эксперимент преображения социальной и индивидуальной реальности по лекалам поведения элементарных частиц. Возможно, впервые в истории физика вторгается в мир ценностных абсолютов, преображает их и перестраивает наше сознание едва ли не полностью с ориентацией на квантовую теорию. Некоторые исследователи (Е.А. Мамчур и др.) полагают, что квантовая парадигма является локальной, малозначимой сферой теории познания. Другие философы (например В.А. Аршинов), напротив, показывают, что данная парадигма успешно проникает в гуманитарное сознание.
Как возможно такое? Казалось бы, какая связь между квантовым мышлением и радикальным преображением ценностей в современную эпоху? Возникнув как своеобразная революция в физике, квантовая идея не только обозначила новую научную парадигму, но оказала фундаментальное воздействие на ценностные установки не только нынешнего времени, но, судя по всему и будущих веков. Она представила сложный, нелинейный, неопределенный и нестабильный мир, существующий одновременно в нескольких состояниях. Квантовая парадигма сломала привычные представления о Вселенной, о реальности, о человеческой природе, о человек как особом роде сущего, о жизни и смерти, о традиции и новациях, о святынях, которые определяют поведение людей.
Сам характер научного познания подвергся реконструкции. Оказалось, что картина мира, представленная квантовой физикой, настоятельно требует перестройки всей общественной жизни человечества. Приверженцы этой идеи доказывают, что история подготовила рывок, позволяющий людям катапультироваться в новый мир, который в значительной степени будет искусственным. Но этот разбег невозможен без переосмысления всех святынь. Пожалуй, еще раз актуален Ф. Ницше с его «опытом переоценки всех ценностей» [9].
В квантовой парадигме отвергнуто прежнее представление о том, что реальность конструируется материальными частицами. Оказалось, что она формируется абстрактными отношениями. Конструкция нашего знания субъективна. Отражение действительности не носит объективного характера. «Планетная модель» рассматривала
атом как пустое пространство с мельчайшими частицами материи, а квантовая физика показала, что даже эти частицы не вещественны. Выяснилось, что у субатомных частиц очень абстрактные характеристики и парадоксальная, двойственная природа. В зависимости от организации эксперимента они проявляют себя иногда как частицы, а иногда как волны» [2, с. 71-72].
Призрачно все в этом мире бушующем... Реальность галлюцинаторна потому, что является сверхсложной организацией многомерных связей. Вселенная оказывается бесконечной сетью взаимосвязанных событий. Человек в связи с этим обретает едва не абсолютную свободу. Он может принять реальность как условную, освобожденную от укоренённости, объективности. При этом его индивидуальные ориентиры оказываются произвольными, предельно субъективными. В этом смысле традиционное представление о том, что научное познание рано или поздно наталкиваются на аксиологическое измерение, оказывается неприемлемым.
Правомерно поставить вопрос о том, действительно ли понятие ценности сохраняет себя в квантовом мире? То, что свято, обычно имеет в аксиологии сокровенный смысл. Но квантовое сознание придает ценностям столь радикальный релятивный смысл, что содержание того или иного абсолюта утрачивает свое значение. Если, скажем, отношение к жизни дробится на множество разных, едва ли не бесконечных толкований, то сакраль-ность этого абсолюта утрачивается. Это относится, разумеется, и к другим ценностям.
Ценность сама по себе не может быть сингулярной. Она значима постольку, поскольку объединяет или разъединяет аксиологический мир людей. Пушкин дает оценку таким людям, как Мазепа. Он пишет:
Они не ведают святыни,
Они не знают благостыни.
Но он показывает также единящую силу ценности:
Два чувства дивно близки нам
В них обретает сердце пищу,
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Обозначим еще один парадокс. Квантовая физика существует уже больше века. Почему же она именно в наши дни переступила пределы чисто научной парадигмы и укоренилась в общественном
сознании? Суть в том, что квантовое мышление оказалось обыденным для массового сознания в силу сходства житейского контекста современного человека. Мысль о фантомности мира не вызывает сомнений у любого пользователя Интернетом, если он значительную часть времени проводит в сетях. В этом случае жизнь на самом деле сталкивает индивида с разными реальностями, которые могут восприниматься как равноправные.
Могли ли эти идеи отразиться каким-то образом на массовом сознании, повлиять на аксиологическую сферу? Оказывается, они оказали огромное воздействие на всю область ценностных установок. Современный поэт Виктор Кирюшин пишет:
Между былым и грядущим Не отыскать рубежа, В непостижимом и сущем Вновь заплутала душа. Чтобы в немыслимом свете, Там, среди звезд и комет, Мучиться и не ответить: Были мы в мире иль нет?
Каковы же последствия квантового мышления в сфере ценностных предпочтений? Прежде всего, они отражаются на самой природе научного познания. Оно утрачивает аксиологическую подоснову. Если Вселенная в каждое мгновение расщепляется на бесконечное число маленьких вселенных, если они при этом не сообщаются друг с другом, то как внедрить в научное познание мысль о собственных индивидуально-ценностных подходах к познанию? Каждый благоустраивает собственный мир, в котором равноправны истина и заблуждение, реальность и грёза, подлинность и мнимость.
Весьма показательно, что ревнители квантовой парадигмы толкуют о возрастающей разумности человека, о мощном потоке информации. Но при этом решительно избегают аксиологических конкретностей. Сторонники квантовой парадигмы много говорят о том, что человек будущего станет умнее, но связывают эту разумность лишь с информационным арсеналом. Известный футуролог Рей Курцвейль полагает, что люди поумнеют в миллиарды раз. К 2045 году они получат бессмертие и сверхразум. Суть идеи, — отмечает он, — симбиоз с крошечными компьютерами, которые будут вживлены в разные части тела. И в первую очередь в мозг. «Наш интеллект отойдет от своей изначальной биологической основы, которая его ограничивала, и станет в миллиарды раз мощнее, чем сейчас» [цит. по: 7, с. 10].
К этим взглядам примыкает и один из крупнейших физиков-теоретиков Роджер Пенроуз. Разработанная им «твисторная программа» сыграла немалую роль в развитии квантовой теории поля. Он также пытается отыскать фундаментальные принципы, которые лежат в основе нашего мироздания и управляют протекающими в нем процессами. Пенроуз убеждён в том, что человеческий разум имеет квантовую природу. Смысл её в том, что Вселенная в очередной миг расщепляется на безграничное число вселенных. В таком контексте реальность трактуется как бесконечность этих вселенных. Для психологии, психиатрии и парапсихологии несомненную методологическую ценность имеет значимость психики в квантовой реальности. Приверженцы данных концепций, среди них Юджин Уингер, Эдвард Уокер, Джек Сарфатти, Чарльз Мьюзес, исходят из того, что ум или сознание способны влиять на материю и даже творить её.
Получается, что информация распространяется в пространстве, которое выходит за пределы индивидуальности и обнимают все окружающее. «Теория систем дала возможность сформулировать новее определение разума и умственной деятельности. Она показала, что любое устройство, состоящее из частей и компонентов, образующих достаточно сложные замкнутые казуальные цепи с соответствующими энергетическими связями, будет обладать ментальными характеристиками, реагировать на различия, обрабатывать информацию и саморегулироваться. В этом смысле можно говорить о ментальных характеристиках клеток, тканей и органов тела, культурных групп и наций, экологических систем или даже всей планеты...» [2, 78].
Не означает ли это, что существует некий большой разум, своеобразный резервуар разных ментальных состояний? Согласно данной теории, носители сознания — это расположенные внутри нейронов белковые микротрубочки. Раньше эти трубочки оценивались как средства передвижения внутриклеточных каналов. С. Хамерофф предположил, что именно они, а не нейроны, накапливают и обрабатывают информацию. Так вот души, по мнению названных ученых, как раз и являются носителями квантовой информации.
В квантовой парадигме дана резкая оценка белкового шовинизма. Вот что говорит, к примеру, академик В.П. Казначеев: «Мы не сможем управлять планетой, сохранить биосферу, ориентируясь только на белково-нуклеиновую форму жизни. На этом старом и тупиковом для пути нас поджидают трагические разочарования: болезней — новых
и забытых старых — будет все больше, лекарственных форм — все больше и больше, а эффективных средств лечения — меньше. Пора нам понять: клетка не примитивная химическая машина, но сложнейший ядерный реактор, аналога которому в технике нет, где идет «холодный термоядерный синтез». Жить, оставаясь не прежней позиции белково-нуклеинового шовинизма, — то же самое, что использовать сегодня планетную систему Птолемея» [4, с. 6]. Так начинается радикальная переоценка ценностей.
Обыденность человека
В квантовой парадигме человек освобождается от трансценденции. Происходит масштабная деса-крализация мира. Ничто в этой системе мышления не обладает исключительной значимостью, непреходящей ценностью, которая требует благоговейного отношения. Реальность это обычный фантазм, ускользающий от объективной оценки. Мозг — обыкновенный ретранслятор космических сигналов. Жизнь не имеет завершения, зато утрачивает и свою уникальность. Человек в сонме аппаратов и различных аватаров сбрасывает с себя самобытность. Общество не что иное, как мираж, временный конгломерат безличных актеров.
Размывается прежнее, классическое представление о человеке. Он перестает быть особым родом сущего, теряет трансцендентное чувство. Приверженцы квантовой парадигмы примеривают к нему механистические интерпретации. Человек приравнивается к его телу или к функциям организма. «С древнейших времён мозг рассматривался как вместилище души. Она, если рассматривать её как тонкую материю, может распространяться через мозг со скоростью молнии. Однако людям было предельно трудно понять, как функционирует это чудо Вселенной. Только в эпоху Возрождения церковь разрешила вскрывать тело покойника. Скальпель изо всех сил торопился проникнуть в мозг человека, разгадать его тайны. Мнилось, что люди на пороге потрясающих открытий, если им удастся уяснить, как работает мозг. Однако и в наши дни, когда наука изучила едва ли не каждую извилину, каждую ганглию мозга, его таинственная суть не ухватывается, не раздвигает трансцендентные горизонты. Потрясает скорость передачи информации в сером веществе. Изумляет число мыслей, которые посещают буйные головы обыкновенных землян. Чаруют глубины памяти. Восхищает мощность энергии мозга, причём даже спящего. Мозг — символ неслыханных озарений, арсенал немыслимого сонма идей.
Его любимое занятие — креативность, творение нового и небывалого» [3].
Изучение мозга, накопление прорывных знаний о нём привели постепенно к тому, что аура, окружавшая извилистое серое вещество, стала меркнуть. Исчезло волшебство — мозг оказался не чем иным, как устройством вроде машины, наподобие гаджета. Да, он обладает скоростями и энергией, вместимостью и относительной универсальностью. Но люди изобрели компьютер, и это породило иллюзию, будто мозг легко поддается конструированию. Соревнование мозга и компьютера накопило аргументы в пользу значимости мозга. Мозг сам по себе содержит множество дефектов. Это устройство только по первому впечатлению имеет идеальные характеристики. Однако мозг сработан грубо, шит белыми нитками. Природа трудилась долго и томительно, закрепляя в нём положительные задатки, но не справилась и вроде бы потеряла интерес к собственному чуду. Так начинается тотальная десакрализация человека.
Теперь его образ иной. Оказывается, человек может обнаруживать себя как безграничное поле сознания, способное преображать материю, пространство, время и линейную причинность. «Для того чтобы описать человека всесторонним и исчерпывающим способом мы должны принять парадоксальный факт, что он есть одновременно и материальный объект, т.е. биологическая машина, и обширное поле сознания» [2, с. 92].
Новая концепция человека обратилась по сути дела не к духовным состояниям человека, а к психопатическим феноменам. Два аспекта человеческой природы — телесный и квантовый — приводят к конфликту, в результате чего возникают психосоматические расстройства психогенной сущности человека. Итак, произошёл прорыв в новую космическую реальность. История хомо са-ниенс как биологического вида подходит к концу. Понятие человеческой природы оказывается избыточным, условным.
В этом контексте начинается эпоха конструирования человека. Об огромных возможностях генной инженерии написано уже немало. В 1962 г. д-р Дж.Д. Уотсон и д-р Ф.Х.С. Крик получили Нобелевскую премию за описание молекулы ДНК. С тех пор периодически сообщается о все новых и новых достижениях генетики, молекулярной биологии. Новые знания позволяют нам сегодня работать с человеческой наследственностью, манипулировать генами для создания новой «версии» человека. Генетика рассматривается как возможность преобразования самой жизни. Вот что пишет,
к примеру, Оливер Мортон: «Возможности этой биологии практически безграничны. Природный мир, в том числе тело человека и его ум, станет податливым. Пересаженные органы могут перестроить мозг, а созданные искусственным путем вирусы — восстановить старую нервную ткань. Ученые уже работают над человеческими органами, которые выращиваются в организмах животных для пересадки людям. Могут появиться новые типы живых существ, которые вызовут у нас восхищение. Если человеку не удастся найти равных себе среди звезд, он может приложить все усилия для создания нового интеллекта на Земле. Генетическая разница между человеком и шимпанзе столь мала, что не исключено появление новых разумных биологических видов» [18, с. 3].
Радикальному преображению подвергаются в квантовой парадигме и социальные отношения. Человечество устало от многообразия общественных уз. Так провозглашается эпоха кризиса социальности и последующего устранения привычных идентичностей. Ж. Бодрийяр указал на неоспоримый факт — «все хаотическое скопление социального вращается вокруг масс». Они, по словам Ж. Бодрийяра, не признали саму идею сакрального, трансцендентное чувство и связанное с ним напряженное ожидание, отсроченность, аскезу. В конечном итоге он приходит к выводу, что социальное по сути дела никогда не существовало. В истории главенствовала симуляция общественных уз. Но даже если предположить, что оно существовало, то это путь к аккумуляции смерти.
В квантовой парадигме социальное утрачивает свою специфику. Каждый индивид может укрыться в собственной нише, обретя абсолютную свободу. Если реальностей много, то почему следует располагаться в наличной действительности? Так рождается идея никогда не пересекающихся индивидуальных миров. Но что может привести к торжеству этой идеи? Сознательный отказ людей от тех связей, которые удерживают его в прежней парадигме. Разумеется, в этом аспекте первая атака связана с ликвидацией семьи как социального института. В самом деле, если воспроизведение нового потомства может осуществляться путем клонирования, то совместная ответственность за детей, пришедших в этот мир, сама по себе утрачивается. Разом теряют актуальность анекдоты про тещу. Новый смысл приобретает само понятие «родитель». Суть биотехнологической революции в возможности конструировать ребенка, который вместе с тем не привязан к родителям ни голосом крови, ни муками рождения, ни социальными обязанностями.
В квантовом сознании стала обсуждаться идея о неполноценности бинарного подхода в изучении идентичности. Смысл в том, что определять самотождественность по простой схеме — «белый — черный», «гетеросексуальный — гомосексуальный» неправомерно. Есть множество различий. Поэтому возникает кризис традиционной идентичности и тех подходов, которые были прежде. В контексте постмодернизма стало модным утверждение, согласно которому в современной эпохе нецелесообразно вообще искать какой бы то ни было определенности. Надо всячески избегать всяких ограничительных обозначений. Идентичность, следовательно, должны быть максимально открытой, стабильно не обусловленной никакими тендерными рамками. Так, Дж. Батлер призвала в поисках идентичности к освобождению от каких бы то ни было предусловий. Самотождественность хороша только тогда, когда она открыта для множества разнообразных значений. Стало быть, идентичность может быть множественной, флюидной, скользящей, в силу этого обеспечивающей вариативность возможностей и различий. Так, стала прославляться «счастливая неопределенность неидентичности».
Размывание гендерной идентичности направлено на устранение четкой половой определённости. На вооружение берутся культурные и бытовые знаки. Женщина бреет голову, мужчина надевает женские платья и носит армейские ботинки. Так обозначается насмешка над традиционными представлениями об идентичности. Преображается сам процесс конструирования идентичности. Собственную идентичность в эпоху постмодерна можно оставить при себе или, по обстоятельствам, изменить. Новый девиз — гибридность. Девочки нередко хотят стать мальчиками, мальчики — девочками. Белокожие мечтают побыть в черной коже. Чернокожие грезят о белизне. Пожилые люди хотят вернуть молодость. Молодые, обращаясь друг к другу, говорят: «Эй, старик, или эй, старуха». Туземцы примеривают к себе роли европейцев. Европейцы добровольно устремляются в хижины. Главное не застыть в прежней жизни, в прежней роли, в прежней самотождественности. Родители получают странное обозначение — «первый родитель», «второй». Главное — избежать ясной половой идентичности.
Так, в квантовой парадигме анализируется радикальный переход от этнической идентичности к квантовому мышлению, формирующему новые формы социальных общностей. Стремительно вторгается убеждение, что картина мира, представленная квантовой физики, настоятельно требует
перестройки всей общественной жизни человечества. Условно говоря, голос крови, который формировал этническое самосознание, будет всё быстрее подменяться единством по кванту или точнее, новыми средствами человеческой самотождественности.
На протяжении всей истории человечества религиозное и научное мышление оказывали огромное воздействие на социальную и жизненную практику. Мир держался на традиции и «голосе крови», который обеспечивал прочность социальных общностей. Единство этносов поддерживалось общей повседневной практикой. Традиция позволяла интегрировать жизненный мир, сплетать неповторимые «жизненные истории» с коллективными формами жизни.
Однако племенное, этническое сознание не угасает. Оно хранит заветы отцов, оберегает насущность традиции, отслеживает признаки отделён-ности от других этносов. Голос крови сохраняет верность генотипу. Он диктует прочные психофизические матрицы идеалов, чувств, поведенческих норм, закреплённых родоплеменными отношениями. Создаётся впечатление, что история хранит в своих недрах стойкие опоры, выпествованные и утверждённые природой.
Но на новом витке истории мощные процессы технизации жизни продолжают разрушать прежние общности. Открытые антропологами патриархальные и традиционные культуры описываются как «уходящая натура», как исчезающие культурные подробности. Казалось, этническое, традиционное сознание постепенно растворится в господствующей нивелирующей тенденции новой социальной самотождественности. Однако именно в антропологических исследованиях Х1Х-ХХ вв. рождаются смутные представления об иных способах восприятия реальности, о неправомерно утраченных ресурсах духовного творчества. Американский антрополог К. Кастанеда, основываясь на древней культуре, объявил возможность перехода из одной реальности в другую. Это обеспечивается, как он полагал, личной силой — главным энергетическим ресурсом человека. Человек, владеющий этим искусством, входит в пространство «видений», разрушающих привычный жизненный уклад. Идея европоцентризма подверглась серьёзным испытаниям. Многие исследователи стали ратовать за бережное отношение к исчезающим формам культурного творчества.
Но в общественное сознание неожиданно ворвались новые научные идеи, которые вывели проблему крови за рамки этнологических и социокультурных исследований. В 60-е годы прошлого столетия американский физик Хью Эверетт
на основе квантовой механики объявил, что во Вселенной существует множество параллельных миров, в каждом из которых гнездится собственная реальность. Квантовое мышление вышло из стен физики и стало проникать в гуманитарные науки. Процессы глобализации столкнулись с неожиданными трудностями. С одной стороны, начался мощный процесс стирания этнических и национальных идентичностей. С другой стороны, обнаружилось сопротивление разрушению глубинных основ этнического сознания. Сохраняя собственную самотождественность, этносы приступили к мифотворчеству. Взятый на вооружение конструктивизм в теории познания позволил идеологам этнической идентичности сооружать конструкции, которые не подкреплялись реальной исторической практикой.
В традиционном сознании это противоречие было бы, судя по всему, трудно разрешимым. Иное дело — новая картина мира. Оказывается, парадоксальность сама по себе является признаком квантового мышления. Активная роль воображения в осмыслении этносов сама по себе не противоречит рождающейся научной парадигме.
Более того, квантовое мышление само по себе не директивно. Оно лишь предостерегает, что всё, что считается нормальным, общепринятым, единственно возможным, порождает перекошенный мир. То, что отнесено за пределы нормы, не исчезает, а находит выражение в патологических обнаружениях. Так воцаряется безумие, множатся экстремальные состояния, усиливается маргинализация, набирает мощь деструктивность.
Но ведь отклонение от нормы также рождает нестабильность и неопределённость. Утрачиваются чёткие критерии. Воцаряется хаос. Вероятно, на повестку дня выносятся проблемы тотальной рациональности исторической активности. В маргинальные процессы следует внести упорядоченность и ясность. Но, оказывается, наличие маргинально-сти, разного рода патологических обнаружений, граничащих с безумием, не противоречит квантовому мышлению. Оно считает такую размытость, полярность — нормой, с которой человечеству придётся считаться в грядущие годы. Более того, с позиции квантового мышления подвергается критике вся европейская рациональность. «Вся проблематика современного западного мира связана с тем, как возникает субъект и мир, как возникает идентификация «я». Но так было далеко не всегда, и далеко не во всех регионах мира сложилась подобная конфигурация восприятия, я бы сказал, приватизация изначальной, исконной чувствительности, которая присуща миру [5, с. 15].
Встреча Запада с восточными культурами внесла ещё один поворот мысли. Возможно, на Востоке существует иная рациональность, люди этих культур располагают другим интеллектом. В последовательном продумывании квантовых принципов такое предположение кажется возможным. Более того, как подчеркивает А. Козлов, во всех живых существах в силу различного устройства перцепту-ального и мыслительного аппарата, разного развития нервной системы, разных функций в этом мире это чувственное осознание проявляется и структурируется в разных формах. Ведь каждое живое существо имеет свой «редактор реальности», свой горизонт видения мира, скоординированный с телом, жизненными программами и т.д. [там же].
Каковы же основные характеристики квантового мышления в этнической сфере? Прежде всего, утверждается правомерность множества этносов и в то же время провозглашается неумолимое воцарение новых форм социальной идентичности. Наряду с всплесками национализма фиксируется также и исчезновение тех объединений, которые внутри человечества служили опорой этносов и наций. Экономическая и культурная интеграция человечества сметёт «родство по крови». Его заместит, условно говоря, родство по кванту, т.е. «нацифика-ция» всего человечества.
Квантовое мышление опирается на представление об искусственности рождающегося мира. Органическая, природная общность устарела. Человечество будет вселено в новый, искусственный мир. Технизация достигнет немыслимых пределов. Радикально преобразится и человеческая природа. Это означает, что привычные нам социальные институты — рынок, демократический режим, государство, гражданское общество — постепенно станут достоянием истории. Современный рынок придерживается определённых правил. Но как сохранить эти правила в условиях постоянно изменяющейся среды? Зона индивидуального творчества, инициативы станет безбрежной, а это трансформирует и рынок как социальный институт.
Демократия невозможна без определённых процедур и норм. Но станет ли в квантовом мире меньшинство подчиняться большинству в силу давно установленных правил игры. Семья перестанет быть воспроизводящей ячейкой. Разрушение гендерных границ, новые технологии воспроизводства человека, внедрение полисексуальности, распад поколенческих отношений преобразят семью до неузнаваемости. Инновации изменят не только общественную среду, но и самого человека.
Однако может ли такой грандиозный поворот в истории захватить весь мир, все народы одновременно? Судя по всему, нет. Рождение квантовой физики осуществлялось век назад в узком кругу «продвинутых» специалистов. Их открытия не были освоены множеством учёных. Сейчас произойдёт то же самое. Мир расколется на страны, которые резко вырвутся вперёд, другие народы не поспеют за авангардом, а многочисленные этносы вообще окажутся в роли маргиналов. Квантовому сознанию явно не хватает новых идей, которые позволили бы человечеству решать проблемы, до конца не освоенные и не осмысленные.
Жизнь и смерть
Квантовое мышление меняет ценностное отношение к жизни и смерти. Квантовая механика, столкнувшись с феноменом посмертного существования, быстро разгадала тайны отделения сознания от тела. Танатологи, которым пришлось иметь дело с видениями людей, переживших клиническую смерть, не могли объяснить их природу. Отчего тело усопшего несётся по какому-то закрытому пространству, часто обозначаемому как туннель, что означает ощущение невероятного потока света и калейдоскоп картин из прожитой жизни? Свою версию предложил проф. Стюарт Хамерофф из отделения анестезиологии и психологии Университета Аризоны. Он почти убеждён в том, что сознание, покидая тело умершего, не исчезает, а растворяется в ткани Вселенной. Но как это происходит? Оказывается, нервная система человека содержит возможность такого «вбирания» ментального содержания в собственные недра. Учёный усматривает в данном феномене разгадку религиозного учения о душе.
Если изложить позицию Хамероффа тезисно, то она сводится к нескольким положениям. Первое — человеческий мозг — это своего рода квантовый компьютер. Назвать его обыкновенным компьютером не позволяет человеческий разум. Но что же представляет тогда наше сознание? Оно является его квантовым обеспечением. Архаическое, донаучное представление соотносило этот процесс с душой. Получается, что душа это всего лишь информация, сбережённая на квантовом уровне. Эту квантовую осведомленность невозможно стереть. Она способна вернуться в тело человека, если тот выходит из состояния клинической смерти. Тогда он воспроизводит свои воспоминания, в которых присутствует и яркий свет, и путешествие по туннелю. Итог прост: душа это информация.
Роберт Ланц, профессор из медицинской школы Университета Северной Каролины явился автором теории биоцентризма. По его мнению, смерть — обманка, иллюзия. Вина лежит на нашем сознании, которое обеспечивает господство данного призрака. Нет, очевидную кончину индивида Ланц не отрицает, однако утверждает, что усопший перекочевывает в параллельный мир. Ланц сравнивает жизнь человека с многолетним растением, которое уходит и приходит. Оказывается, согласно Ланцу, люди сами придумали смерть и теперь транслируют данное представление из поколения в поколение. Они ассоциируют жизнь с функционированием внутренних органов. Но феномен жизни сложнее. Смерть не является абсолютным завершением жизни. Она обозначает лишь переход в параллельный мир. Поскольку Вселенная существует во множестве вариантов, раскрывая разные ситуации, то смерть в обыденном человеческом смысле не может существовать в принципе.
Бессмертие, оказывается рядом. Всего лишь один посильный разворот науки, и жизнь человека, пришедшего в этот мир, не закончится никогда. Люди вот-вот осилят древние йогические технологии, которые позволят выделить и перенести тонкое тело на другой альтернативный носитель. После игры в эксцентричные формы жизни, которыми изобилует фантастика, трансгуманисты перешли к конкретным инкарнационным проектам. Г. Уэльс волновал читательское воображение марсианским красным мхом. Т. Пратчетт пугал опрокинутой тарелкой, в которой обитают тролли. Эти существа с кремниевой органикой пожирают камни и таким образом обеспечивают себе нескончаемое существование. Г. Бенфорд чаровал иными формами внеземной жизни, боготворящими звёзды. Известный астрофизик Ф. Холл в романе «Чёрное облако» живописал колоссальное скопление космической пыли, наделённой коллективным разумом. Физик Р. Форвард помыслил жизнь, возникшую на фтороуглероде. Он же направил нашу фантазию на поверхность нейтронных звёзд, где зародилась иная форма существования. С. Бакстер уверял нас в возможности фотонной жизни, которая гнездится в гравитационных колодцах звёзд.
В наши дни выбор определился. В качестве субстратной основы предлагается кремний. Он-то и обеспечит людям поразительный небелковый интеллект, а заодно и искусственное тело. Нам обещают генетически модифицированный клон, лишённый собственной души. Доставить нас в бессмертие предлагают постепенно и последовательно, безболезненно и комфортно. Мыслятся, к примеру, биокиборг, состоящий из нанороботов,
разумная пыль, управляемая сознанием, или квантовое тело-голограмма.
Поражает при этом едва ли не полный паралич философской рефлексии. О смерти и бессмертии многие авторы рассуждают так, как если бы эта тема никогда не терзала мысль величайших мудрецов человечества. Бессмертие пакую бережно, будто речь идёт о новейшем рекламном продукте. Читаем, к примеру, об устранении человеческой телесности словно предлагается замена товара: «Причём нано-инженерные компоненты в перспективе будут доминировать в структуре человеческой телесности. Важнее, что нанокиборгиизированный человек преодолеет константность человеческой природы, в перспективе, нга антропоморфическом и физиологическом уровнях, полностью выходя за рамки антропофизических констант человеческой телесности. В этом состоянии возможно достижение фактического бессмертия, а также многократное увеличение физических и когнитивных способностей или превращение постчеловека в сверхчеловека [1, с. 49].
По существу речь идет о смерти человека как особого рода сущего. Но автор толкует о десакра-лизации человека и о ряде социокультурных и лич-ностно-экзистенциальных сложностей. Стоит ли сетовать, если в том же издании восторг по поводу грядущего бессмертия сопровождается предельной инфантильностью» «И если можно будет внедрить непосредственно в мозг целые готовые пласты информации, будь то математика, иностранный язык или энциклопедический словарь, отчего нельзя внедрить какие-то полезные личностные качества? Отчего не подправить такие «неполезные» в социуме качества, как повышенная нервозность и тревожность, убрать страхи, фобии, нелюдимость, повышенную конфликтность или пассивность» [там же, с. 73]. Упаси Бог, представить себе личность, в которую внедрили личностные качества.
С помощью «внедрения» трансгуманисты предлагают разом устранить страх перед смертью, перед полным физическим уничтожением. Избыть инстинктивное отвержение неизбежного распада. Отсечь традицию мучительного философского постижения смерти. Бессмертие предстает как бесконечный и бессмысленный круговорот информации, освободившей человечество от его сути, от его способности к трепетному постижению жизни и смерти. Парализованы и ум, и чувство и страсть.
Тема смерти и бессмертия — вечный сюжет классической философской мысли.
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне напомнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..
Сократ определял философию как последнее приготовление к смерти. Шопенгауэр называл смерть мусагетом философии. Он полагал, что едва ли люди стали бы вообще философствовать, если бы не было смерти [17]. Немецкий философ утверждал, что у человека вместе с разумом возникла и ужасающая уверенность в смерти. Каждый человек, по его мнению, колеблется между пониманием смерти как абсолютного уничтожения и уверенностью в нашем полном бессмертии с ног до головы [там же, с. 386].
Философы, которые обращались к теме смерти, нередко писали о том, что в различных культурах эта тема переживалась по-разному. В иные эпохи страх смерти и вовсе отсутствовал: люди находили в себе силы противостоять угрозе физического уничтожения. Античные греки, например, учили преодолевать ужас небытия путем концентрации духа, усилием животворной мысли, воспитывать в себе презрение к смерти. Людей Средневековья, напротив, предстоящая смерть доводила до исступления. Ни одна эпоха, как свидетельствует нидерландский историк и философ Й. Хёйзинга не навязывает человеку мысль о смерти с такой настойчивостью, как XV столетие [15, с. 149].
Едва мы поставим вопрос: что служит основанием для того, чтобы сравнивать, как воспринимают смерть в различных культурах, то обнаружится парадоксальная вещь. Как правило, сопоставляются обычно философские высказывания. «Ведь какое-то чувство умирания может быть у человека, — пишет, например, Цицерон. — Все это мы должны обдумать еще в молодости, чтобы могли презирать смерть; без такого размышления быть спокоен душой не может быть никто; ведь умирать нам, как известно, придется — быть может, даже сегодня [16, с. 26]. А средневековый мыслитель Мейстер Экхарт, напротив, пишет о том, как трудно дается человеку отрешённость от мирских благ. Выходит, было время, когда смерти не боялись, страх перед угрозой физического уничтожения был не всегда. Но в какой мере можно доверять философской мысли? Ведь нередко выраженное в суждении презрение к смерти как раз и отражает ужас перед нею.
Страх перед смертью заложен в самой человеческой природе, в самой тайне жизни. Он изначален, т.е. коренится в глубинах человеческой психики. Однако в конкретной эпохе, через призму определённых духовных ценностей этот страх обретает различные преображённые формы. Каждая культура вырабатывает определённую систему ценностей,
в которой переосмысливаются вопрос смерти и бессмертия. Она творит также определённый комплекс образов и символов, с помощью которых обеспечивается относительное психологическое равновесие индивидов. Человек, разумеется, располагает отвлечённым знанием о факте неотвратимой смерти. Но он пытается, опираясь на существующую в данной культуре символику, сформировать более конкретное представление о том, что делает возможной полноценную жизнь перед фактом неизбежной гибели.
По мнению психологов, такая система начинает складываться в психике человека уже в раннем детском возрасте. Образ, который возникает в подсознании человека в связи с его рождением, когда плод отделяется от матери, позднее трансформируется в некий прообраз ужаса перед смертью. Индивид пытается преодолеть этот ужас. Он ищёт способы уйти от тленья, увековечить себя, постоянно ощущая присутствие смерти.
Писатель Андрей Платонов в одном из своих рассказов заметил, что смерть не однажды посещает человека. Вот почему образ неотвратимой судьбы многократно воздействует на психику. Человек знает, что он смертен, но реальный опыт получает только в момент кончины. В результате даже в сознании одного человека система образов, поддерживающих земное существование индивида, постоянно преображается, перестраивается.
Смысл смерти
Многие философы толковали смерть как трагедию тела. Проблема в этом случае рассматривается в русле биологии, медицины, социологии или психологии. Тогда исследователи натыкаются на множество конкретных аспектов земного существования: как продлить существование человека с помощью правильного образа жизни, лекарств, хороших бытовых условий. Одновременно возникают упования на генетику, на те области знания, которые изучают мозг как основу человеческого поведения [3]. Вот что пишет по этому поводу Ф. Фукуяма: «То, что мы переживаем сегодня, — это не просто технологическая революция в нашей способности декодировать ДНК и манипулировать ею, а революция в основополагающей науке — биологии. Эта научная революция опирается на открытия и достижения в ряде взаимосвязанных областей помимо молекулярной биологии, включая когнитивные науки о нейронных структурах мозга, популяционную генетику, генетику поведения, психологию, антропологию, эволюционную биологию и нейрофармакологию» [19, с. 19].
Такой подход к проблеме бессмертия М. Хай-деггер называл биолого-онтическим. Для немецкого философа ключевым в данном случае является категория «присутствия». Так называется сущее, понимающее бытие. Присутствие, в отличие от других сущих, не только онтично, но и он-тологично, то есть имеет такое бытие, исследуя которое можно понять не только данное конкретное бытие, но и саму категорию бытия. Что означает быть онтологичным — значит представлять своим бытием не только собственное бытие, но бытие вообще, бытие как таковое.
Можно рассуждать о смерти в натуралистическом ключе. Это онтический ракурс темы, он включается в присутствие. «Для биологически-физиологической постановки вопроса оно входит тогда в бытийную область, известную нам как животный и растительный мир. В этом поле через онти-ческую констатацию могут быть получены данные и статистика о долготе жизни растений, животных и людей. Изучаются взаимосвязи между продолжительностью жизни, размножением и ростом. Могут быть исследованы «виды» смерти, причины, «обстоятельства» и характер их наступления» [13, с. 246].
Речь в таких исследованиях идет о продлении телесного существования человека. Немецкий философ далек от того, чтобы предлагать какие-то рецепты спасения обветшавшего костюма Адама. Его подход к топике бессмертия радикально иной. Он обосновывает фундаментально-онтологический подход. «Смерть в широчайшем смысле есть феномен жизни» [там же], — писал он. Нет оснований рассматривать жизнь и смерть в обособицу. Они неразрывно связаны друг с другом. Смерть — логическое и этическое завершение жизни.
Что касается экзистенциальной экспертизы бессмертия, то она лежит до всякой биологии и онтологии жизни. Хайдеггер называет людей смертными. Разве в этой констатации есть что-то новое? Да, если иметь в виду, что это исключительная привилегия человека. Только человек обладает этим даром. Животное не умирает, а околевает. У него нет смерти ни впереди, ни позади него. «Смерть есть ковчег Ничто — т.е. того, что ни в каком отношении никогда не есть нечто всего лишь сущее, но что тем не менее имеет место, и даже — в качестве тайны своего бытия. Смерть как ковчег Ничто хранит в себе существенность бытия. Смерть как ковчег Ничто есть хран бытия. И будем теперь называть смертных смертными не потому, что их земная жизнь кончается, а потому, что они осиливают смерть как смерть» [14, с. 324].
Действительно, смерть — законный хран бытия. Мысль Хайдеггера состоит в том, что не каждый человек может считать себя смертным, поскольку это обозначение надо заслужить. Разумным живым существам еще предстоит стать смертными. Дело вовсе не в том, знает ли человек о своей смерти или нет. Ему еще предстоит принять собственную смертность. «Благословен и день забот, благословен и тьмы приход», — таково согласие пушкинского Ленского Если человек обретает опыт смертности, он не обречён затеряться в людях. Если человек в этом смысле способен к смерти, он освобождается от биологии. Ему суждена память и история.
Ф. Розенцвейг писал: «Таково последнее слово философской мудрости: смерть — это ничто. В действительности, однако, это не последнее слово, а, наоборот, исходный пункт философии, подтверждающей ту истину, что смерть не кажимость и не ничто, а неумолимое и неизбежное нечто. Туман, которым обволакивает его философия, не может заглушить голос этого ничто. Философия сумела погрузить нечто в ночь ничто, но не в силах лишить его ядовитого жала. Страх перед этим жалом всегда будет всегда будет беспощадным разоблачением философии и ее сострадательной лжи» [11, с. 231].
Можно ли полагать, что смерть обесценивает жизнь, лишает ее смысла? Ошибочность такой постановки вопроса становится очевидной, как только мы помыслим бессмертие. Как раз бесконечная жизнь способна лишить значимости все, что составляет содержание человеческой жизни. Обретя бессмертие, человек вряд ли сможет вести активное осмысленное существование. Если в рамках бесконечности то или иное событие может отодвигаться бесконечно, то оно лишается смысла. Должен ли я в текущие годы получить образование или можно заняться этим через тысячу лет? Готов ли сегодня совершить героический поступок или подвижничество можно перенести на следующее столетие? Только осознавая конечность человеческого существования, можно ответственно распорядиться своей жизнью. «Следовательно, — отмечает В. Франкл, — конечность человеческого существования имеет свою основу в его необратимом характере. Ответственность человека перед жизнью может быть лишь поэтому понята лишь тогда, когда она будет понята с точки зрения временности и неповторимости [12, с. 65].
Квантовое мышление сулит человечеству радикальное преображение. Однако при этом озадачивает крайне низкий уровень философской рефлексии по названным вопросам. Безоглядный инновацио-низм отвергает многовековые традиции, сокровенный опыт человеческой истории.
Список литературы
1. Беляев Д.А. Перспективные антропологические модели постчеловека // Глобальное будущее 2045. Антропологический кризис. Конвергентные технологии. Трансгуманистические проекты: Материалы Первой Всероссийской конференции. Белгород, 11-12 апреля 2013 г. / Под ред. Д.И. Дубровского, С.М. Климовой. М., «Канон+», 2014.
2. Гроф Станислав. За пределами мозга. Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. М., 2002.
3. Гуревич П.С. Десакрализация мозга // Философская антропология, 2015, № 1.
4. Кашницкий Савелий. Академик Казначеев: Долой белковый шовинизм // Московский комсомолец, 1999, 30 сентября.
5. Киселев А. Процессуальный Космос или Дао Минделла. Предисловие научного редактора // Минделл Арнольд. Квантовый ум. Грань между физикой и психологией / Пер с англ. А. Киселева. М.: Беловодье, 2011.
6. Князева Е.Н. Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии. М.-СПб., 2014.
7. Минделл Арнольд. Квантовый ум. Грань между физикой и психологией / Пер с англ. А. Киселева. М.: Беловодье, 2011.
8. Лаговский. 2045: люди станут как боги // Комсомольская правда, 2009, 23 мая.
9. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М., 2005.
10. Новое в науках о человеке. К 85-летию со дня рождении я академика И.Т. Фролова. Отв. ред. кандидат философских наук Г.Л. Белкина, редактор-составитель М.И. Фролова. М: ЛЕНАНД, 2015. — 432 с.
11. Розенцвейг Франц. «Вырвать у смерти ее ядовитое жало...» // Страх. Страсти человеческие. Антология. Философские маргиналии профессора П.С. Гуревича. М.: Алетейя, 1998.
12. Франкл Виктор. Психотерапия на практике. СПб., 2000.
13. ХайдеггерМ. Бытие и время. М., 1997.
14. ХайдеггерМ. «Вещь» // Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993.
15. ХёйзингаЙ. Осень средневековья. М., 1983.
16. Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1975.
17. Шопенгауэр А. О смерти и ее отношении к неразрушимости нашей внутренней сущности // Шопенгауэр А. Собрание сочинений: В 6 т.,Т.2. М., 2001.
18. Morton O. Unshackled: A Survey of Biotechnology and Genetics // The Economist, 1995, Web.25. Vol. 34.
19. Fukuyama F. "Our Posthuman Future: Consequences of the Biotechnology Revolution" Farrar, Straus and Giroux, N.Y., 2002.
