CC BY
34
С. В. Иванов
«ПРЕНИЕ ЖЕСТАМИ» В ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ФОЛЬКЛОРЕ
Рассматриваются различные варианты сюжета о прении жестами и предлагается классификация, ориентированная на сравнительно-литературоведческое изучение бытования текста и возможных заимствований, прежде всего, в рамках устоявшихся литературных жанров.
Ключевые слова: литературоведение, «прение жестами», религиозный диспут, юридические тексты, exempla, шванк.
Nihil ita bonum est, quod male interpretando depravari non possit1
Stephanus Forcatulus
Прение с помощью жестов - чрезвычайно популярный сюжет, присутствующий в литературе и фольклоре многих народов 2 и обязанный своей популярностью необычным и комическим коллизиям, к которым он располагает. Здесь нас будет интересовать специфический подвид - прение жестами, в ходе которого один из участников исходит из интерпретаций, обусловленных числовым значением христианских символов (один - Бог един, три - три ипостаси и т. п.). Первоначальной задачей было рассмотреть несколько вариантов этого сюжета в русской литературе с привлечением параллелей из других литературных и фольклорных традиций, но в ходе работы стало ясно, что выполнить такое исследование даже в самом кратком обзорном виде в рамках одной статьи невозможно. Поэтому данная статья содержит обзор и классификацию подвидов прения жестами в различных литературных традициях, тогда как исследование собственно русского материала будет представлено в отдельной работе.
Этот сюжет часто обыгрывался в литературных произведениях: самый известный пример - у Рабле (см., например, Roloff 1974; Traninger 2012). Однако бытование сюжета как в устной, так и в письменной традиции, а в рамках последней - его отра-
1 «Ничто не хорошо настолько, чтобы его нельзя было бы исказить ложным толкованием».
2 Ср. Whitaker 1964/5 о восточноазиатских версиях, Hertel 1914 об индийской.
жение в сочинениях разных жанров и адресованных самой разной аудитории, - также ставит ряд сложных проблем, не в последнюю очередь вопрос о взаимосвязях отдельных произведений, в которых он фигурирует. При этом переходы между устной и письменной традицией могли совершаться неоднократно и в обе стороны. Точно так же множественные переходы могли происходить и между различными культурами.
Исследование подобных сюжетов осложняется еще и тем, что обычно они изучаются в рамках отдельных национальных филологий, которые естественным образом уделяют наибольшее внимание литературе данного народа, привлекая параллели из других традиций отрывочно и лишь в качестве фона (ср. De Looze 1998: 139).
Особый интерес прение жестами может вызывать у семио-тиков в связи с тем, что центральное место в нем занимает проблема интерпретации, кода и различных знаковых систем (см. ibid.). Нередко в сюжете видели пример одной из средневековых теорий знака, восходящих к Августину, см. B arietta 2012, с литературой3.
Отдельного рассмотрения заслуживают индексы мотивов, так как они обычно являются первыми справочниками, к которым принято обращаться за литературой и источниками. В индексе Томпсона (Thompson 1955) этот сюжет обозначен как H607.1 и H607.2.1, однако индексы, разработанные применительно к отдельным традициям, ссылки на которые включены в индекс Томпсона, нередко содержат неточности. Так, в индексе сюжетов итальянских новелл (Rotunda 1942: 26) соответствующий раздел почему-то обозначен как спор между священником (теологом) и иудеем (bricklayer), тогда как в текстах, на которые даются ссылки (Серкамби, см. ниже тип С и Хуан Руис, см. ниже тип Ab), фигурируют другие персонажи. В индексе ирландской литературы в соответствующем разделе значится текст, не имеющий никакого отношения к данному сюжету (Cross 1952: 341). Тубах (Tubach 1969: 182, № 2275) ссылается только на работы Gering 1882/3 и Liebrecht 1860, хотя в списке обработанных источников числится «Schimpf und Ernst» Йоханнеса Паули (Johannes Pauli), где содержится точно такой же сюжет (см. ниже тип Aa) (см. сходную критику индексов и
3 В контексте средневековой жестикуляции см. Barrow 2002, обсуждение данного сюжета на сс. 67-68; в целом о жестах как знаковой системе в различные эпохи см. также Bremmer, Roodenburg 1991.
дополнительные примеры у Lacarra 2000). Таким образом, до последнего времени наиболее полные и досконально проверенные сведения можно было почерпнуть в работах, посвященных бытованию сюжета в немецкой традиции, особенно в Köhler/ Bolte 1900: 479-494. Положение значительно улучшилось с недавним выходом Enzyklopädie des Märchens, где статья Ches-nutt/Kawan 2014 отличается не только наиболее полным учётом источников, но и разумной попыткой их классификации.
Словарная статья имеет специфические цели и по необходимости дает недостаточно подробный обзор вариантов. Так, авторы выделяют три основные группы: 1) прения ведутся послом и тем самым вписываются в политический контекст, 2) прения ведутся между представителями разных религий, 3) ученый диспут. Эта классификация построена на параметрах ситуации, в которой происходит диспут, и принимает во внимание прежде всего личность участников. Вместе с тем эти три основные группы не являются взаимоисключающими, потому что намеченные при этом различительные признаки могут совмещаться в лице участников, ср., например, тип Ec ниже, где прения носят характер религиозного диспута, поскольку одним из участников является принц-мусульманин, но по остальным параметрам относятся скорее к ученому, точнее даже университетскому типу диспута. Посол в поздних версиях сюжета часто является одновременно ученым, а его официальный статус и иностранное происхождение автоматически превращают прения в защиту чести и учености родной страны (ср. тип Eb). Для наших целей важна более дробная классификация, в основу которой положены не только различительные признаки участников, но и причина (мотивировка) и результат прений, создающие общую нарративную канву. Сами жесты и их толкования служат вспомогательными признаками, так как обладают наивысшей вариативностью. Тем не менее, ситуации, в которых дается своеобразная трактовка толкований - например, с включением арбитра, высказывающего собственные интерпретации (то есть, начинающего играть роль непосредственного участника) -выделяются в особый тип, см. тип С.
Детальный анализ необходим для установления параллелей и взаимовлияния в тех литературных жанрах, которые склонны передавать сюжет в наименее видоизмененной форме. Очевидно, что во множестве случаев специфика передачи текста (устная традиция или во многом опирающиеся на нее сборники анекдотов и занимательных историй) и накопленные изменения
делают определение непосредственного источника затруднительным. Однако в пределах установившихся литературных форм нередки прямые заимствования, которые и могут быть выявлены при максимально широком охвате материала и учёте особенностей каждого варианта .
Так как наша задача сводилась к анализу источников Средневековья и раннего Нового времени, позднейшие материалы, в том числе фольклорные, учитывались лишь постольку, поскольку они необходимы для полноты картины.
Тип А
Вариант Aa
Участники: греческий мудрец, римский простак.
Причина: передача римлянам греческих законов.
Прения:
I аргумент. 1. Грек поднимает один палец = один Бог, ложное толкование = угроза выколоть глаз;
2. Римлянин поднимает два пальца (и большой, который выставился сам по себе) = угроза выколоть оба глаза, ложное толкование = Троица;
II аргумент. 1. Грек показывает открытую ладонь = всеведение Божие, ложное толкование = угроза дать оплеуху;
2. Римлянин показывает кулак = угроза ударить кулаком, ложное толкование = Бог держит все в длани5.
Результат: поражение грека, римлянам даруются законы.
Свидетельства6: Accursius (1627: 24), Odofredus (1550, fol. 10r), Maranta (1557: 39-40), Antonio de Nebrija (1994: 157), Forcatulus (1550:
4 Пример произвольного выбора материала и проистекающей отсюда ненадежности выводов можно наблюдать в работе Classen 2003. Автор сравнивает варианты Паули (см. ниже Aa), Хуана Руиса (Ab) и Розенплюта (Fa) и приходит к выводу о том, что, с оговорками, нельзя исключать «более или менее прямых заимствований» («Die drei Erzählvarianten erweisen sich aber als so eng miteinander verzahnt, daß mehr oder weniger direkte Entlehnung nicht auszuschließen ist, wenngleich es sich deutlich um eine Wandererzählung handelt, die in vielen Bereichen des menschlichen Lebens angewandt werden konnte», ibid.: 225), хотя при выбранном методе то же самое можно сказать о любой другой паре или тройке из множества текстов, содержащих данный сюжет.
5 В дальнейшем аргументы спора приводятся в сокращенном виде, с указанием жеста I.1, I.2 и т.д. и, при явном совпадении с жестами того или иного варианта, с указанием его номера по принятой класси-
икации; например, I.1 = Aa.
Среди свидетельств учитываются только источники с полным текстом рассказа; упоминания не включаются.
45-50), Gheyloven (2013: 2), Bernardinus de Bustis (1498, II: 22v), Gritsch (1495, serm. XXVIIi), Pauli (Pauli/ Österley 1866: 33-34, von ernst xxxii; Pauli/Bolte 1924: I, 26-27).
На данный момент самой ранней письменной фиксацией мотива является глосса Аккурсия (ум. 1263) к Своду Юстиниана (D. 1,2,2,4)7. Комментируя происхождение законов 12 таблиц, полученных по преданию римлянами от греков, законовед сообщает следующую историю. Греки послали в Рим мудреца, чтобы он выяснил, достойны ли римляне законов. Римляне выставили от себя глупца (quendam stultum), чтобы посмеяться, если проиграет8. Мудрец начал диспут и поднял один палец, подразумевая одного Бога. Глупец, подумав, что тот хочет выколоть ему глаз, поднял два пальца, а вместе с ними и большой, как само собой получилось (sicut naturaliter evenit), показывая, что выколет греку оба глаза. Однако мудрец решил, что римлянин подразумевает Троицу. Тогда грек показал открытую ладонь: всё открыто и явлено Богу. Глупец, испугавшись, что тот отвесит ему оплеуху, показал кулак. Грек рассудил, что Бог содержит всё в своей длани, и решив, что римляне достойны законов, вернулся домой.
Популярность комментариев Аккурсия привела к тому, что эта глосса получила широкую известность у законоведов. Ее повторяет Одофред (ум. 1265) в главе De origine iuris, особо подчеркивая, что речь идет о подлинном историческом событии («hic talem historiam non dico fabulam: quia fabula non est vera: sed historiam dico invenit in tabulis romanorum»). Без каких-либо оговорок приводит рассказ существенно позже и Роберто Маранта (ум. 1530 или 1539).
Между тем в самом рассказе Аккурсия содержится две неувязки. Во-первых, когда римлянин показывает греку два пальца, грек должен истолковать этот жест как обозначающий Троицу, и Аккурсий поясняет, что римлянин вместо двух пальцев на самом деле показал три, так как большой палец поднялся сам собой, естественным образом (naturaliter). Вторая сложность заключается в совмещении двух хронологических срезов -
7 На текст Аккурсия указал еще Кёлер (Köhler 1859), первым исследовавший этот сюжет в различных традициях. О рецепции глоссы среди юристов см. Maragno 2010, указавшую в том числе на Одофреда, Форкаделя, Буде, Маранту, Цазия и Риттерсхаузена.
8 Ut si perderet, tantum derisio esset. По тексту неясно, кто проиграет -глупец или мудрец.
анахронизме, благодаря которому грек и римлянин обсуждают вопросы триадологии за 450 лет до рождества Христова.
Именно это обстоятельство привлекло внимание ряда законоведов-гуманистов, которые поставили под вопрос авторитетность Аккурсия. Так, Антонио де Небриха (ум. 1522) в труде «Obseruationes in libros Iuris Ciuilis», изложив рассказ Аккурсия, обрушивается на него с жестокой критикой.9 Гийом Бюде (ум. 1540) открыто обвиняет Аккурсия в невежестве (Accursiana ignorantia) на основании того, что он принял россказни (fabula-mentum) за подлинную историю (pro uerissima historia), см. Budé 1551: 87. Такого же мнения вслед за Бюде придерживается и Конрад Риттерсхаузен (ум. 1б13) в «Dodeca deltos, sive in duodecim tabularum leges commentarius novus» (см. Maragno 2010: 184-185, ср. также Maragno 2015).
С точкой зрения Бюде не согласился Ульрих Цазий (ум. 153б), который полагал, что рассказ Аккурсия был скорее шуткой и что уж во всяком случае сам Аккурсий прекрасно понимал его неисторичность, а ошибочная трактовка этой fabula как подлинной истории лежит на совести следующих комментаторов, например, Одофреда (см. Maragno 2010: 188). Своеобразную линию защиты Аккурсия выстроил Этьен Форкадель (For-catulus, ум. 1573), отстаивавший историчность описанных событий и выдвинувший предположение, согласно которому гречес-
9 Не стесняясь в выражениях, см. Nebrija 1994: 157: «O miserrimam saeculi nostri condicionem qui haec audimus et patimur. ec quis unquam talia deliramenta nisi a mulierculis lanificio intentis audiuit. et non uidet homo perditus non habita ratione temporum et personarum sibi ipsis repugnantia dicere. Quod si tanta erat illi in historia mentiendi libido at debuit saltem aliquod dicere quod nos falleret. Nunc uero ea per crapulam ructat quae nec credent pueri scribit constat esse factum trecentesimo altero anno ab urbe condita hoc est ante natalem christianum annos circiter quadringentos quinquaginta: quo pacto graecus et romanus de trinitate personarum atque unitate substantiae in diuinis disputare poterant!» («О несчастнейшее положение нашего века, когда мы слышим и терпим подобное. Кто-нибудь когда-либо слышал такой вздор кроме как от девок за пряжей? Не принимая во внимание времена и лица, не видит заблудший человек, что они противоречат сами себе. И ведь если ему так хотелось приврать, то он должен был по крайней мере сказать что-то такое, что могло бы ввести нас в заблуждение. Он же изблевывает во хмелю то, чему не поверят и дети. Пишет, что шел трехсотый год от основания города, то есть примерно четыреста пятидесятый до рождества Христова. Как же могли грек и римлянин спорить о троице ипостасей и единосущности божества!») В связи с данным сюжетом ср. Puyol y Alonso 1906: 183-184.
кий мудрец был пифагорейцем (отсюда диспут знаками), а единый Бог был хорошо знаком философам древности под именем монады. Что касается Троицы, то Форкадель ссылается на легендарные прорицания о пришествии Христа, относимые к античности: пророчества Сивиллы и оракула Аполлона Милетского (нет ничего невозможного в том, что мудрецу могла быть известна идея Троицы). См. также Maragno 2010, Toldo 1903.
Интересно, что в литературе по сей день прослеживаются две линии интерпретаций, восходящие к этой гуманистической полемике. Естественно, никто уже не считает рассказ Аккурсия имевшим место в действительности, и расхождения касаются причин, по которым он был включен в комментарии к Пандектам. Часть ученых склонялась к традиционному объяснению «невежеством Аккурсия» (Wolodkiewicz 1995; Plattard 1910: 71; Lecoy 1938: 164), в то время как в последнее время принято видеть в рассказе скорее шутку или даже элемент критики текста (De Looze 1998: 142; Maragno 2010: 209).
Помимо юридических трактатов10 этот же тип сюжета появляется в качестве примера (exemplum) в сборниках проповедей. Так, у Арнольда Гейловена (ум. 1442) в компендиуме канонического права и теологии «Gnotosolitos magnus» рассказ приведен в прологе, причем он практически не отступает от текста Аккурсия (Gheyloven 2013: 2). В «Розарии» Бернардина де Бусти (ум. 1500) он приведен в проповеди de peccato lingvae на библейскую цитату Притчи 17:28 «И глупец, когда молчит, может показаться мудрым, и затворяющий уста свои - благоразумным»11. У де Бусти рассказ приведен с небольшим отличием, здесь жесту II.2 (кулак) кроме привычного толкования (Бог держит все в своей длани) приписывается дополнительное альтернативное (тайный Божий суд нам сокрыт и неведом). Также мы находим рассказ у Конрада Гритча - впрочем, в контексте, трактующем различные виды законов (Gritsch, Sermo XXVIII). Тем не менее, это свидетельствует о переходе сюжета
10 В юридической литературе этот тип рассказа передавался и далее, вплоть до конца XVIII в., ср. Taylor 1786: 11-12, текст перепечатан по изданию Маранты.
11 Текст де Бусти первым привлек к рассмотрению Эстерлей, см. Pauli/Österley 1866: 476. Кроме альтернативного толкования жеста II.2 добавлены следующие детали: развернутое описание переодевания глупца в докторские одежды; римляне рассчитывают, что если афинянин победит, то победит лишь глупца, но если победит глупец, то победят все римляне.
в жанр exempla, для которого он по своей развлекательной натуре подходил как нельзя лучше.
Наконец, переходный этап на пути к жанру фацеций знаменует появление этого сюжета в сборнике Йоханнеса Паули (ум. ок. 1532) «Schimpf und Ernst», который, хотя и создавался как сборник exempla для проповедников, уже носит скорее развлекательный характер. У Паули мы видим те же незначительные отличия, которые характеризуют вариант Бернардина де Бусти, включая мораль («Однако если бы дурак раскрыл рот, всем стало бы ясно, что он за человек, как и ныне случается со многими советниками») - вероятно, прямую отсылку к цитате из Притч, которую комментирует де Бусти. Это позволяет предположить в данном случае непосредственную связь между двумя этими источниками.
Вариант Ab
Участники: = Aa.
Причина: = Ая.
Прения: I.1 = Ая.
I.2 Римлянин поднимает три пальца = угроза выколоть оба глаза и выбить зубы, ложное толкование = Aa.
II. 1 Грек показывает открытую ладонь = все подчинено Божьей воле, ложное толкование = Aa.
II.2 Римлянин показывает кулак = Aa, ложное толкование = Бог держит всю вселенную в своей власти (~ Aa).
Результат: = Ая.
Свидетельства: Ruiz 1978, st. 44-70; русский перевод см. Хуан Руис 1991: 21-25.
Хуан Руис, священник из Хиты (ум. 1350) внес рассказ об обретении римлянами законов в поэму «El Libro de Buen Amor» (ср. также Puyol y Alonso 1906: 181-183) - произведение, весьма разнообразное по содержанию и включающее в себя молитвы, нравоучительные истории, буколики, но также и сюжеты комического характера (см. Lacarra 2004). Рассказ Руиса непосредственно примыкает к типу Ая. Основное отличие заключается в трактовке затруднительного места, когда римлянин должен показать три пальца, чтобы грек мог интерпретировать этот жест как относящийся к Троице. У Руиса римлянин поднимает именно три пальца (в отличие от типа Ая, где он показывает два, а большой палец выставляется сам собой), а к угрозе выколоть оба глаза добавляется угрозы выбить зубы.
Есть и ряд других менее существенных отличий: вводится мотивировка, почему диспут ведется с помощью знаков («Mas porque non entendien él lenguaje non usado / Que disputasen por señas, por señas de Letrado»); значительное внимание уделено тому, что глупец одевается в одежды доктора; толкования жестов обоими участниками помещаются после рассказа о прениях, а не параллельно с каждым жестом, как в варианте Аa. Жесты подробно описаны, в отличие от прочих версий12.
Первым в сравнительно-литературном контексте этот текст привлек Либрехт (Liebrecht 1860); без ссылки на эту работу далее Тольдо (Toldo 1904). Исследования в основном сосредотачивались на вопросе о функции и значении этого рассказа в составе «Libro de buen amor». Обзор основных точек зрения см. Parker 1976. Дейермонд (Deyermond 1970: 57-60) видит в нем многоуровневую пародию (на ученые диспуты, на язык знаков, на translatio studii и даже на экзегезу Писания); другие исследователи особо выделяют сатирическую направленность и высмеивание греческого мудреца, проигрывающего диспут глупцу. Хотя и сатирическая, и пародийная составляющая присутствуют в тексте, их значение не следует преувеличивать, так как они естественным образом включаются в общий комический, развлекательный характер сюжета. Как подчеркивает Майкл (Michael 1970: 185), рассказ служит иллюстрацией к предупреждению, с которым автор обращается к читателю, призывая его правильно понять, что он хочет сказать.13 Таким образом, по своей функции у Хуана Руиса рассказ сближается с exempla средневековых проповедей.
Вариант Ас
Участники: = Aa.
Причина: = Aa.
Прения: I.1 = Aa.
I.2 Римлянин поднимает два пальца, ложное толкование = Отец и Сын.
II. 1 Грек показывает три пальца = Троица, ложное толкование: открытая ладонь = угроза дать оплеуху.
12 De Looze (1998: 143) ошибается, полагая, что глупец вызвался участвовать в прениях сам: римляне обращаются к нему с просьбой.
3 «Non me contesca contigo commo al doctor de greçia / con nel rribaldo romano e con su poca sabiençia» («да не случится мне с тобой, как случилось греческому мудрецу с римским глупцом и его малой мудростью»).
II.2 = Aa.
Результат: = Aa.
Свидетельства: Placides et Timéo (1980: 192-197).
Во французском диалоге Пласид и Тимей (конец XIII в.), содержащем сведения энциклопедического характера, сюжет о споре грека и римлянина рассказывается в части, повествующей о появлении законов у разных народов.
Основное отличие от прочих версий заключается, как обычно, в трактовке знаков, долженствующих означать Троицу, и логическом сопряжении остальных этапов спора. Здесь римлянин показывает именно два пальца (а не два пальца с большим, как в Аа, и не три, как в АЬ), что грек истолковывает как символ Отца и Сына и показывает в ответ три пальца, обозначая Троицу. Таким образом обходится затруднение версии Aa, связанное с тем, что грек должен истолковать жест римлянина, показывающего два пальца, как относящийся к Троице. Однако устранение этой сложности влечет за собой возникновение другой: в жесте тремя пальцами римлянин должен увидеть открытую ладонь, чтобы интерпретировать его, в соответствии с общей схемой, как угрозу дать оплеуху.
Прочие особенности: глупец сам вызывается отвечать на вопросы мудреца; толкование жестов происходит после прений; хронологические неувязки обходятся («тогда мудрец, который нашел пророчества о христианской вере и внимательно их изучил, показал ему три пальца»), ср. Thomasset 1982: 233.
Вариант Ad
Участники: = Аа.
Причина: = Аа.
Прения: I.1 = Аа.
I.2 Римлянин поднимает три пальца = выколю тебе все глаза, даже пусть у тебя будет их три, ложное толкование = Аа.
II. 1 Грек показывает открытую ладонь = Бог держит все творение, ложное толкование = Аа.
II.2 Римлянин показывает кулак = Аа, ложное толкование = Бог охватывает своей дланью все сотворенное (~ Aa).
III.1 Грек показывает пальцем в воздух = Бог выше всего сотворенного, ложное толкование = повешу тебя на виселице.
III.2 Римлянин показывает пальцем в землю = ты отправишься в ад, если меня повесишь, ложное толкование = Бог властвует не только в вышине, но и в глубине.
Результат: = Аа.
Свидетельства: Islendzk ^ventyri (Gering I 239-244, пер. и коммент. Gering II 175-179).
Этот вариант содержится в сборнике исландских легенд и рассказов, изданном Гуго Герингом по рукописи середины XV в. Главные особенности: римлянин показывает три пальца, но, чтобы согласовать этот жест с угрозой выколоть глаза, дается своеобразное толкование (выколю тебе все глаза, даже пусть у тебя будет их три); появляется третья пара жестов (указание пальцем в воздух и в землю).
Прочие особенности: толкования помещаются после прений; подчеркивается, что греки еще до пришествия Христа знали, что есть один лишь истинный бог; рассказ завершается цитатой из Притч Соломона. Эта черта сближает данный вариант с текстами де Бусти и Паули (см. тип Aa).
Вариант Ае
Участники: = Аа.
Причина: = Аа.
Прения: I.1 = Аа.
I.2 Римлянин показывает два пальца = Аа, ложное толкование = Бог на небе и на земле господин над всею тварью видимой и невидимой.
II.1 Грек показывает открытую ладонь = Богу открыто прошлое и грядущее, ложное толкование = Аа.
II.2 Римлянин кулак = Аа, ложное толкование = в Божьей длани вся власть (~ Aa).
Результат: = Аа.
Свидетельства: Hans Sachs 1903: 6-8.
В стихотворении Ганса Сакса «Der narr mit dem doctor» (1545 г.) сюжет почти полностью совпадает с типом Аа, за исключением некоторых толкований и жестов. Здесь римлянин показывает, а грек видит именно два пальца, но им соответственно дается иное символическое толкование.
Тип В
Участники: карфагенский посол, римский простак.
Причина: испытание римлян; вступать ли с ними в войну.
Прения: I.1 Карфагенянин поднимает один палец = Бог-Отец, ложное толкование = Aa.
I.2 Римлянин поднимает два пальца = Aa, ложное толкование = Бог-Отец и Бог-Сын (= Ac).
II. 1 Карфагенянин поднимает три пальца = Бог-Отец, Бог-Сын и Святой Дух, ложное толкование = угроза двумя пальцами выколоть глаза, а третьим дать в лицо (ср. Ab).
II.2 Римлянин показывает три пальца и кулак = угроза выколоть глаза и ударить кулаком, ложное толкование = эти три лица являются одним Богом.
Результат: поражение карфагенянина, карфагеняне отказываются от войны.
Свидетельства: Rajna 1880.
В Карфагене возник спор - вести ли войну с римлянами. Было решено отправить в Рим посла, который должен был изъясняться только знаками, чтобы проверить мудрость и ученость римлян. Когда посол прибыл, собрался Сенат, и посол начал прения первым жестом. Сенат пришел в замешательство; тогда один глупец (pazzo) встал, поднялся на трибуну и провел диспут с карфагенянином. В итоге посол признал свое поражение и, вернувшись на родину, отговорил сограждан от войны с Римом.
Данный вариант содержится в итальянской стихотворной версии «Семи мудрецов», см. Rajna 1881, в рукописи, ныне хранящейся в Biblioteca Marciana, Венеция It. IX 621 (= 10697), 51r-175v, terminus a quo 1467-68 (Bartolucci 2003). Повесть о семи мудрецах была весьма популярна в Средние века в Западной Европе, но не менее широкое обращение она имела и на Востоке, в том числе в мусульманском мире, см. Lundt 2007, с библиографией. Рамочная конструкция облегчала включение в повествование самых разных сюжетов, но прение жестами засвидетельствовано только в этой версии.
Несмотря на существенные отличия в сюжете, касающиеся участников прений и причины диспута, этот вариант весьма близок к типу А, поскольку у них совпадают сам ход диспута, жесты и их толкования, а также их соотнесенность с теологическими вопросами триадологии (в интерпретации мудреца). В интерпретации некоторых знаков прения сближаются с вариантами Ac и Ab.
Прочие особенности: глупец сам вызывается отвечать на жесты мудреца (как в Ас); толкования жестов распределены особенным образом: интерпретация глупца дается по ходу прений, интерпретации мудреца отнесены в конец рассказа; особо подчеркивается, что посольство имело место уже после рождества Христова.
Тип С
Участники: профессор теологии, глупец.
Причина: соревнование в мудрости.
Прения: I.1 Профессор показывает кулак = Бог держит всё в своей длани, ложное толкование = угроза ударить кулаком.
I.2 Глупец показывает один палец = угроза выколоть глаз, ложное толкование арбитра = Господь держит все на одном пальце, ложное толкование участника = один Бог.
II. 1 Профессор показывает один палец = согласие, Бог один, ложное толкование = угроза выколоть глаз.
II.2 Глупец показывает два пальца = угроза выколоть оба глаза, ложное толкование арбитра = есть один отец, но и один сын.
III.1 Профессор показывает два пальца = Отец породил Сына, ложное толкование = угроза выколоть два глаза.
III.2 Глупец показывает три пальца = выколю тебе глаза и выпущу кишки, ложное толкование арбитра = три ипостаси составляют одного Бога.
IV. 1 Профессор достает из сумки яйцо = форма сотворения мира; ложное толкование = съестное.
IV.2 Глупец достает хлеб = съестное, ложное толкование арбитра = Господь сверх того сотворил и хлеб, которым управляется природа человека.
Результат: поражение испытующего, глупец признается ученейшим мудрецом.
Свидетельства: Sercambi (1889: 173-185, Novella XX).
Весьма своеобразную форму сюжет получает в «Новеллах» Джованни Серкамби (ум. 1424). Сюжет включен в устойчивую комбинацию сюжетов, известную под названием «Доктор-всезнайка» («Doktor Allwissend»), в которой необразованный простак с помощью дерзости и везения приобретает славу мудреца и стяжает почести и богатство (Dömötör 1981).
Содержание новеллы: В окрестностях Сиены жил юноша по имени Грилло, Сверчок, который работал на обжиге кирпичей. Увидев однажды, как живет законовед, он подумал: Был бы я нотариусом, я получал бы много денег, без тяжелой работы. И тут же решил назваться сером Мартином и больше не таскать кирпичи. Поселившись в Сиене, он открыл практику и залучил первых клиентов. Все юридические вопросы он разрешал с помощью еврея мессера Кассесепете, который из-за своего происхождения испытывал недостаток в клиентах и которому Грилло за помощь отдавал половину гонорара. Со временем слава о сере Мартине разошлась по всей Тоскане.
В Витербо возник спор между некими мудрецами, и префект предложил обратиться к серу Мартину. Тот прибыл в Витербо, где принял участие в прении знаками (см. описание) и получил от префекта богатые дары.
Однажды префект отправился на верховую прогулку за город, и сер Мартин с ним. И случилось так, что, когда префект проезжал по лугу, из травы выпрыгнул кузнечик (сверчок, grillo). Префект поймал его и, держа в кулаке, предложил серу Мартину под страхом смерти отгадать, что у него в руке. Сер Мартин, вспомнив те времена, когда он таскал кирпичи, сказал с большим страхом: Grillo, grillo! Вот от чьей руки пришла твоя смерть! Префект в присутствии всех разжал кулак и сказал: Сер Мартин, вы лучший философ на свете.
В сюжете о диспуте жесты дублируются, так как испытующий и испытуемый обмениваются одинаковыми жестами, и сверх того, увеличивается количество толкований, так как жесты глупца толкуются также арбитром (префектом), интерпретации которого иногда отличаются от интерпретаций профессора; с другой стороны, часто толкования профессора отсутствуют, по-видимому, совпадая с толкованиями арбитра. В целом создается впечатление, что дублирование жестов и умножение рядов интерпретаций могло возникнуть из-за стремления совместить несколько вариантов сюжета.
В любом случае, отметим появление дополнительной пары жестов, когда участники предъявляют друг другу съедобные
14
предметы .
Тип D
Данная версия зафиксирована в «Scala coeli» - известнейшем собрании exempla, написанном Жаном Гоби между 1323 и 1330 гг. (см. о нем Polo de Beaulieu 1993, издание Scala coeli 1991: 372-373, № 505; в связи с данным сюжетом впервые отмечено Kohler/Bolte 1900). В почти дословном переводе этот текст выглядит так:
Некий глупец, приведенный на спор еретиков с католиками, не должен был использовать слов. Еретики, имея в виду единство лиц, показали ему один палец. Глупец, подумав, что они хотят выколоть ему один глаз, поднял два, а они три.
14 С этим вариантом весьма схож рассказ из чешской «Frantova prava», которая будет подробно рассмотрена во второй части работы, посвя-щённой сюжету о прениях в русской литературе.
Глупец сжал кулак и поднял его, и они решили, что он имеет в виду истину сущности и троицу лиц. Одержав победу, католики с радостью удалились.
Сбивчивость изложения может означать как то, что автору была известна именно такая версия рассказа, как и то, что автор рассчитывал на знакомство аудитории с данным сюжетом. Неэксплицированность ряда толкований не позволяет соотнести этот рассказ с другими типами сюжета. В любом случае, конфликт и состав участников - правоверные и еретики - не находят дальнейших параллелей, что заставляет выделить этот рассказ в отдельный тип.
Тип Е
Для данного типа характерно перемещение в университетскую среду: в роли испытующего часто выступает профессор или иное лицо, желающее проверить уровень того или иного университета; главным критерием является наличие человека, сведущего в языке знаков. Другим отличительным признаком является введение дополнительной пары вопросов-ответов, заключающихся в показе съедобных предметов (яблока / апельсина и краюхи хлеба / лепешки), ср. тип С. Основная масса свидетельств относится уже к XIX в. и представляет собой записи устных рассказов. Переход сюжета в область (студенческого) фольклора привел к значительному разнообразию вариантов, которые с трудом поддаются классификации, поэтому мы сосредоточим внимание на нескольких главных подтипах.
Вариант Еа
Участники: ученый, столяр.
Причина: поиск человека, который понимает язык жестов; соревнование в учености.
Прения: 1.1 Ученый поднимает один палец = ?, ложное толкование = угроза выколоть глаз.
I.2 Столяр поднимает два пальца = угроза выколоть оба глаза, ложное толкование = ?
II.1 Ученый поднимает три пальца = ?, ложное толкование = угроза выколоть оба глаза и поднять за нос.
II.2 Столяр показывает кулак = угроза ударить кулаком, ложное толкование = ?
III. 1 Ученый показывает яблоко - ?, ложное толкование = «хочет успокоить меня, как ребенка».
Ш.2 Столяр показывает кусок хлеба = у меня есть хлеб, т.е. что-то получше; ложное толкование = ?
Результат: ученый полагает, что встретил самого образованного и умного человека; честь достается университету и/или городу.
Свидетельства: Béroalde de Verville (1879: 366-367); d'Ouville (1651: 294-297); Samuel Columbus (1935: 46-47); Wright 1879.
Самым ранним известным на данный момент свидетельством этого типа является произведение «Moyen de parvenir» Бероальда де Вервиля (1е изд. 1616 г.); действие происходит в Женеве, куда приезжает ученый Жискель (Jysquel), а в диспут с ним вступает столяр из Монтаржи. Главная особенность этой версии заключается в том, что читатель так и не узнает толкования ученого; однако толкования столяра идентичны с типами А и В (ср. ложное толкование II. 1, которое весьма сходно с типами Ab и B).
В сборнике анекдотов, вышедшем под именем сьера д'Уви-ля в 1651 г., спор ведут человек, явившийся в один из французских университетов и вызвавший на диспут знаками ученых докторов, и проезжий шутник, вызвавшийся спасти честь университета. Здесь наличествуют оба ряда толкований, причем толкования шутника отличаются от прочих толкований этого типа.
Толкования ученого: один палец = один Бог, два пальца = Отец и Сын, три пальца = Отец, Сын и Святой Дух, кулак = эти три лица являются одним Богом, яблоко = Бог сотворил мир круглым, хлеб = недостаточно сотворить мир и заселить его, не дав пропитания (ср. тип С).
Толкования шутника: один палец = у меня один рог; два пальца = дважды рогоносец, три пальца = трижды рогоносец, кулак = изобью, яблоко = дар, чтобы меня успокоить, хлеб = у меня есть что поесть.
В передаче Самуэля Колумбуса (ум. 1679) диспут происходит между иностранцем и шведским кузнецом в Упсале; здесь приводятся толкования и иностранца, и кузнеца, однако интерпретации последнего отличаются. О шведских вариантах сюжета см. Liungman 1961: 318.
Толкование иностранца: один палец = один Бог; два = Отец и Сын; три = Отец и Сын и Святой Дух, кулак = они все одно; яблоко = вот что нас разрушило; хлеб = хлеб Жизни нас поддерживает.
Кузнец: один палец = я решил, что он надо мной шутит; два пальца = ты опять; три пальца; я сжал кулак; яблоко = намек, что я голоден; хлеб = у меня есть что получше.
В устном рассказе, записанном Томасом Райтом в конце XIX в., иностранный профессор испытывает Кембридж; вводится дополнительный мотив: студенты разделились группами и, переодевшись рабочими, говорили с ним на латыни и греческом. Тогда профессор решил испытать кембриджцев знаками. На диспут они выставляют переодетого мельника. Перечень вопросов и ответов соответствует тексту Бероальда де Вервиля. Важное отличие заключается в том, что мельник крив на один глаз (как в следующих подтипах). Толкования мельника совпадают с текстом Бероальда, кроме вопросов III.1 и III.2: Он хотел кинуть в меня яблоко, а я пригрозил запустить в него хлебом. Толкования профессора совпадают с текстом Колумбуса.
Вариант Eb
Участники: посол / профессор, кривой простолюдин.15
Причина: поиск человека, который понимает язык жестов.
Прения: I.1 Посол показывает один палец = один Бог, ложное толкование = у тебя только один глаз.
I.2 Простолюдин показывает два пальца = мой один глаз стоит твоих двух, ложное толкование = Бог-Отец и Сын.
II.1 Посол показывает три пальца = Отец, Сын и Святой Дух, ложное толкование = у нас три глаза на двоих.
II.2 Мясник показывает кулак = угроза ударить кулаком, ложное толкование = все три являются одним.
III.1 Посол показывает апельсин = благость Божья, который дает людям не только необходимое, но и роскошь; ложное толкование = ваша бедная страна не рождает таких плодов.
III.2 Мясник показывает кусок хлеба / лепешка = мне хватает этого; ложное толкование = материя жизни, которая дороже любой роскоши.
Результат: посол полагает, что встретил самого ученого и умного человека; честь достается университету и/или городу.
Свидетельства: литовская версия Сaland 1914, английские Robertson 1840: 205-208; Napier 1880, валлонская Colson 1894.
Для следующих вариантов типа E отличительными признаками являются: отвечающий крив на один глаз; его толкования сосредотачиваются на его физическом недостатке; вместо яблока в вопросе III.1 фигурирует апельсин.
15 Профессия и происхождение обоих участников могут варьировать, ср. пары испанец - шотландский мясник (Caland, Robertson), испанский профессор - шотландский башмачник (Napier). Также может различаться и место проведения диспута - университет Глазго (Caland) или Абердин (Robertson, Napier).
Валлонская версия (Colson) отличается от прочих рядом толкований со стороны профессора: два пальца = две природы в Боге; апельсин = Бог поместил нас в этот мир; хлеб = ты будешь добывать хлеб в поте лица своего. Кроме того, здесь профессор и простолюдин являются соотечественниками.
В литовском варианте толкования профессора отсутствуют, как у Бероальда де Вервиля в варианте Ea.
В версии, переданной Напьером, несколько отличаются знаки: жестом II.1 профессор показывает три пальца и большой = Отец, Сын и Святой Дух, а вместе один Бог; соответственно изменяется толкование профессором жеста II.2 (кулак) = ипостаси едины в сущности, мудрости и власти. Толкование простолюдином жеста II.1: три пальца и большой = наши три глаза стоят всего лишь одного хорошего.
Поскольку этот вариант сюжета широко представлен в устной традиции, а основная масса свидетельств относится к фольклорным записям XIX века, ему присуще значительное варьирование в отдельных деталях. Однако самым распространенным является подтип, который можно назвать «английским», по наиболее вероятному происхождению прототипа. Участниками диспута здесь являются испанский посол или профессор и шотландский простолюдин, а местом действия -Глазго, Эдинбург или Абердин. Историю английского варианта прослеживает Джайлс (Giles 1913-1914), однако вслед за Робертсоном допускает неточность, напрямую возводя его к рассказу у Тейлора (Taylor 1786), хотя тот принадлежит к типу А (см. выше) и не может иметь непосредственной связи с этой поздней фольклорной версией.
«Английский» вариант обязан своей популярностью не в последнюю очередь газетам и журналам, где анекдот часто перепечатывался именно в этом виде (см. Köhler), и, по-видимому, через этот канал проникал в иноязычные и инокуль-турные традиции, в том числе в немецкую и литовскую.
Вариант Ec
Участники: индийский принц, кривой простолюдин Кеес.
Причина: поиск человека, который понимает язык жестов.
Прения: I.1 Принц поднимает один палец = один Бог Аллах, ложное толкование = у тебя только один глаз.
I.2 Простолюдин поднимает два пальца = мой один глаз стоит твоих двух, ложное толкование = по вашей вере, Мухаммед лишь немногим уступает ему в чести.
II. 1 Принц поднимает три пальца = вы христиане веруете в Троицу, ложное толкование = у нас три глаза на двоих.
II.2 Простолюдин показывает кулак = угроза ударить кулаком, ложное толкование = эти три лица суть один Бог.
III. 1 Принц показывает апельсин = мы признаем того же Бога, который сотворил мир и создал такую красоту; ложное толкование = противник хотел со мной помириться.
III.2 Простолюдин показывает кусок хлеба = поешь-ка хлеба; ложное толкование = человек живет не хлебом единым, но словом Божьим.
Результат: посол полагает, что встретил самого ученого и умного человека; честь достается университету и/или городу.
Свидетельства: голл. версия Caland 1914.
Эта версия, зафиксированная в голландской традиции, отклоняется от прочих вариантов: в качестве мудреца здесь выступает индийский принц-мусульманин, приехавший в университет Лейдена, и диспут принимает характер прений о вере между представителями разных религий, как в типе F. Как и у Райта (Wright 1879), вводится дополнительный мотив: переодетые простолюдинами студенты говорят с испытующим на латыни, греческом и древнееврейском.
Тип F
Варианты этого типа представляют собой прения между иудеями и христианами.
Вариант Fa
Участники: мудрец-иудей, бродяга-христианин.
Причина: конфликт между иудеями и христианами; проигравшая сторона должна покинуть город.
Прения: I.1 Иудей показывает один палец = праведный путь может быть только один, ложное толкование = угроза выколоть глаз.
I.2 Бродяга показывает два пальца = угроза выколоть оба глаза, ложное толкование = два пути, и оба правых - один к блаженству, другой к мукам.
II.1 Иудей показывает открытую ладонь = милосердие Божие открыто для всех людей без изъятия, ложное толкование = угроза дать оплеуху.
II.2 Бродяга показывает кулак = угроза ударить кулаком, ложное толкование = милость Божия закрыта и не распространяется на всех людей, ибо никто не знает, насколько слышны его молитвы, и кто
надеется на его милость, тем дольше пребывает в грехах и не помнит о наказании, так что может легко проспать милость и хуже всего грешить в последние свои часы (ср. Aa, вариант Бернардина де Бусти).
III. 1 Иудей кладет палец в рот = всякая речь - злая и добрая - идет из уст, ложное толкование = противник голоден.
III.2 Бродяга проводит ладонью по животу = я сыт; ложное толкование = всякая речь уст исходит из сердца, пусть уста иногда говорят противное тому, что думает сердце, и все же сердце источник, если даже уста говорят ложь.
Результат: поражение иудея, иудеи покидают город, бродяга живет в чести и довольстве.
Свидетельства: Rosenplüt; 1е изд. Keller 1858: 1115-1124, последнее изд. Grubmüller 1996: 978-1001.
В стихотворении Ганса Розенплюта «Диспут бродяги с иудеем» («Ein Disputatz eins Freiheits mit eim Juden»)16 сюжет приходит к логическому оформлению: теологический спор ведется не греком и римлянином или ученым и простолюдином, а представителями разных религий. Жесты и их теологические толкования также существенно отклоняются от обсуждавшихся выше: акцент смещается с триадологии на вопросы праведности и благодати. Возможно, это связано с тем, что по логике сюжета в противном случае триадологические толкования должен был бы давать иудей, что противоречит самой сути спора между иудаизмом и христианством.
Вариант Fb
Участники: мудрец-иудей, бродяга-христианин.
Причина: = Ea.
Прения: I.1 Иудей показывает один палец = имеет ли Христос лишь одну природу, ложное толкование = угроза выколоть глаз.
I.2 Бродяга показывает два пальца = угроза выколоть оба глаза, ложное толкование = две природы - божественную и человеческую (ср. Eb, Colson).
II.1 Иудей прикладывает ладонь к груди = милосерден ли ваш Христос, ложное толкование = угроза дать оплеуху.
II.2 Бродяга показывает кулак = угроза ударить кулаком, ложное толкование = он не только милосерден, но и справедлив и карает за грехи.
16 Авторство Розенплюта иногда ставится под сомнение: Фишер (Fischer 1983: 542) высказывается за Розенплюта, Рейхель (Reichel 1985: 96) считает, что вопрос остается открытым, Глир (Glier 1988: 145) считает его наиболее вероятным автором.
III. 1 Иудей кладет палец в рот = должно ли признавать Христа устами, ложное толкование = противник голоден.
III.2 Бродяга проводит ладонью по животу = я сыт; ложное толкование = не только признавать устами, но и носить в сердце.
Результат: поражение иудея, иудеи покидают город, гость получил щедрую награду.
Свидетельства: Simplicissimus 1682: 513-520; von Arnim 2008: 387-388.
В Симплициссимусе рассказчик в итальянском кабаке подсаживается к веселой кампании, в которой были еврей и выходец из Каринтии, который рассказал такую историю. В его родном городе евреев стало так много, что они уже не могли разойтись миром с христианами и предложили устроить диспут в три вопроса жестами. Кто проиграет, народ того должен покинуть город. Выступить на диспуте вызвался один молодой советник, но по мере того, как приближался день диспута, он все больше боялся. Тем временем в трактир, который принадлежал советнику, заявился гость, который узнал от него об этой истории и обещал помочь. Гость подтвердил свое обещание перед советом, и ему посулили пожизненное содержание в случае победы. Далее следует рассказ о прениях.
Интересно, что в отличие от прочих вариантов, теологическая составляющая прений содержит вопросы не триадологи-ческого, а христологического характера, хотя подобное можно отметить и в записанном гораздо позже валлонском варианте (Eb, Colson 1894).
Текст Симплициссимуса практически дословно воспроизведен у Ахима фон Арнима, который добавляет к рассказу мотив оплеухи (христианин, подставь другую щеку).
Вариант Fc
Участники: иудей, слуга-христианин.
Причина: тяжба между иудеем и священником.
Прения: I.1 Иудей показывает пальцем вверх = Бог создал небо, ложное толкование = мы отправимся на небо.
I.2 Слуга показывает пальцем в землю = ты отправишься в ад, ложное толкование = Бог также создал и ад.
II.1 Иудей направляет палец на слугу = Бог создал тебя, ложное толкование = угроза выколоть глаз.
II.2 Слуга направляет два пальца на иудея = угроза выколоть оба глаза, ложное толкование = Бог создал нас обоих.
III. 1 Иудей обводит рукой вокруг = Бог создал мир вокруг, ложное толкование = угроза избить всего кругом.
111.2 Бродяга показывает два кулака = угроза избить кулаками; ложное толкование = Бог создал мир вокруг всей своей силой
Результат: поражение иудея, священник выигрывает тяжбу.
Свидетельства: Оаа1 1983: 130-135; ИгоЛ 1912.
В хорватской версии (ваа1) прения проходят между иудеем и священником, которые таким образом решили разрешить свою тяжбу. Священник сказывается больным и выставляет вместо себя своего слугу Янчи. Жесты и толкования существенно отличаются от привычных. С другой стороны, первая пара жестов встречается также в типе Аё, но с частично пересекающимися толкованиями.
К этому варианту весьма близок чешский рассказ (ИгоеЬ), в котором диспут между собой ведут торговец Якеш и Мартин, слуга каплана, который, как и в хорватском рассказе, вызывается заменить своего господина. Первые пары жестов здесь практически идентичны с жестами хорватского варианта (палец в небо, палец в землю, один палец, два пальца), далее небольшие отличия (Якеш кладет палец на землю, а Мартин обе руки), однако толкования даются другие:
Якеш поднимает один палец вверх = один Бог на небе, ложное толкование = повешу тебя на виселице;
Мартин показывает пальцем в землю = упаду вниз, ложное толкование = и тот же Бог на земле;
Якеш выставляет палец перед грудью = один человек был на земле, ложное толкование = угроза выколоть глаз;
Мартин показывает два пальца = выколю оба глаза, ложное толкование = два человека;
Якеш положил палец на землю = Бог строгий, ложное толкование = повалю тебя на землю;
Мартин кладет на землю обе руки = изобью, ложное толкование = он карает.
Чешский рассказ имеет черты, общие с другими типами этого сюжета. Так, отсутствие религиозных и этнических различий между диспутантами сближает его с некоторыми вариантами типа Е, а специфическое толкование «вздерну тебя на виселице» зафиксировано в исландском рассказе (тип Аё).
Тип -Р
Участники: христианский священник, еврейский портной.
Причина: угроза изгнать иудеев из города.
Прения: 1.1 Священник поднимает три пальца = три ипостаси, ложное толкование = ?
I.2 Портной показывает один палец = ?, ложное толкование = по Торе есть только один Бог.
II.1 Священник поднимает один палец = один человек, ложное толкование = ?
II.2 Портной показывает два пальца = ?, ложное толкование = из двух элементов - души и тела.
III. 1 Священник высыпает перловку в миску с водой = Бог рассеял иудеев по всему миру, ложное толкование = ?
III.2 Портной собирает ее и завязывает в платок = жена приготовит кашу; ложное толкование = Бог соберет их воедино по пришествии мессии и введет в родную землю.
Результат: поражение христианина, иудеи остаются в городе.
Свидетельства: Anderson 1920-22: 62-65; Loewe 1918.
Тип F имеет также зеркальный вариант -F, в котором функциями меняются участники диспута. В роли мудреца выступает христианин (чаще всего, духовное лицо), а в роли глупца -иудей, который побеждает христианина и спасает соплеменников от изгнания. Этот вариант засвидетельствован в фольклорных записях конца XIX - начала XX в. в Восточной Германии, Польше, Белоруссии и Литве.
В варианте Андерсона присутствует дополнительный вопрос. Портной спрашивает, что значит eini jedeia («не знаю»). Священник отвечает по-польски Nie wiem. Что касается толкований жестов, то осмысленные толкования дает только священник. Портной не понимает, что происходит и почему священник показывает что-то пальцами; его ответы случайны. В варианте Loewe интерпретации иудея укладываются в известную схему физических контактов («Бродяга: он хотел меня схватить, я его ударить, он хотел меня уколоть, а я его поколотить, он хотел меня почесать, а я дать ему оплеуху».)
Восточные параллели
Выше уже указывалось, что рассказы о прении знаками и близкие к ним сюжеты о разгадке загадок, загадываемых жестами, широко распространены на Востоке. Здесь мы будем рассматривать только те сюжеты, содержащиеся в восточной передаче, которые формально соответствуют западному типу сюжетов, то есть включают два ряда интерпретаций жестов, один из которых связан с учеными толкованиями, а другой - с темой физического насилия.
Келер, первым подробно разобравший этот сюжет на широком материале, склонялся к гипотезе о восточном его происхождении, однако большинство собранных им примеров имеют лишь самое общее сходство с рассматриваемыми западными типами, сводясь главным образом к толкованиям загадок, задаваемых жестами. Вместе с тем, он указал на одну восточную параллель, имеющую непосредственное отношение к западным вариантам (КоЫег/Боке 1900: 485-486).
В турецком сборнике рассказов «Сорок визирей», написанном для султана Мурада II (ум. 1451), содержится новелла с вставным рассказом о споре христианского монаха и мусульманского ученого (БеЬгпЬаиег 1851: 111-113). Один царь решил взимать с неверных поземельный налог, но они прислали монаха сказать, что выполнят это требование, если он ответит на два вопроса. Царь согласился и созвал своих ученых. Отвечать вызвался посвященный в тайные науки ученый по имени Абдаль.
1.1 Монах растопырил пять пальцев на руке, показал открытую ладонь, а затем снова опустил пять пальцев = даны ли вам пять урочных молитв от Бога? ложное толкование = хочет меня ударить.
1.2 Абдаль показывает кулак = ударю тебя по шее, ложное толкование = да, от Бога.
11.1 Монах опустил пять пальцев = почему идет дождь? ложное толкование = угроза схватить за шею.
11.2. Абдаль раскрыл кулак, вытянул пальцы и указал ими вверх = схвачу тебя за горло, ложное толкование = чтобы произрастали травы и деревья.
Увидев это, монах отдал деньги и вышел.
«Сорок визирей» имеют рамочную конструкцию, сходную с «Семью римскими мудрецами» (см. выше) и восходящую к «Книге Синдибада». Сам рассказ в свою очередь включен в одну из новелл в качестве иллюстрации (ехешр1иш), образцового сюжета о непонимании, призванного объяснить свойственную юности склонность буквального толкования, и тем самым по функции сближается с многочисленными западными вариантами, в которых этот сюжет выполняет роль ехешр1иш' а.
В любом случае, его соотношение с западными версиями остается под вопросом, поскольку, как отметил еще Келер (КоЫег/Боке 1900: 488-489, ср. ОгиЪши11ег 1996: 1343), о восточном происхождении сюжета на основании этой параллели нельзя делать выводов уже по той причине, что она датируется
гораздо более поздним временем, чем первые фиксации сходного рассказа на Западе.
Другая параллель была отмечена Больте (Pauli/Bolte 1924: 265). В сборнике анекдотов, кратких рассказов и историй Ибн Асима аль-Гарнати (1359-1426), законоведа из Гранады, посвященном эмиру Юсуфу II (1391-1392), есть и история о прении жестами.
Один мусульманский владыка получил известие, что некий ромейский (христианский) царь задумал на него напасть, чтобы захватить часть земель. Он собрал советников и вельмож, и все посоветовали ему отправить своего лучшего служителя или лучшего воина, чтобы просить мира. И только один дал совет отправить человека нерассудительного, без достоинств и красноречия с тем, чтобы посланник обязательно вернулся, выполнив поручение (а не перебежал к врагу?).
1.1 Царь показал пальцем в небо = Бог на небе, ложное толкование = я подниму тебя кончиком пальца.
1.2 Посол показал пальцем в небо и на землю = я тебя так же подниму и брошу на землю, ложное толкование = Бог и на небе, и на земле.
II. 1 Царь показал один палец = один прародитель Адам, ложное толкование = выколю тебе глаз.
II.2 Посол показал два пальца = выколю оба глаза, ложное толкование = Адам и Ева.
III.1 Царь показал оливку = смотри, какая странная природа у этого плода, ложное толкование = мне нечего тебе дать, кроме оливки, которая осталась от обеда.
III.2 Посол показал яйцо = мне лучше, чем тебе, потому что у меня осталось яйцо, ложное толкование = природа яйца еще страннее, ибо из этого вылупляется животное.
Царь остался доволен и приказал принять его с почестями. Позже его поручение было рассмотрено, и мир не был нарушен.
Этот источник, созданный на территории современной Испании, был недавно рассмотрен в связи с «El libre de buen amor» Хуана Руиса (вариант Ab), см. Lacarra 2000: 1048-1049, Bernabé Pons 2002 (без упоминания Lacarra). Эта географическая близость привела Бернабе Понса к предположению, согласно которому сюжет имеет арабское происхождение. Автор исходит из того, что полисемичное обозначение христианина «рум» могло быть переведено по схожести звучания с кастильским roman как «римлянин» (ibid., 229-230) и в каком-то виде была известна Хуану Руису. Эта гипотеза требует слишком много непро-
веряемых допущений; в конечном итоге исследователю приходится допустить, что эта арабская история была распространена в Европе еще до Аккурсия, причем из нее исчез противник-мусульманин, а сама она была перенесена на обретение римлянами законов (ibid., 240). Кроме того, следует принимать во внимание позднюю фиксацию арабского рассказа (более ста лет после Аккурсия), а также учитывать другие восточные параллели, не упомянутые Бернабе Понсом. Интересно также, что зачин близок к зачину типа В, в котором карфагеняне отправляют к римлянам посла, чтобы предотвратить войну.
Третью параллель из устной арабской традиции, зафиксированную в антологии Амины Шах «Arabian Fairy Tales», отметила Маргарет Паркер (Parker 1994).
Ученый персидский визирь отправляется в Египет, чтобы диспутировать с придворными мудрецами. Прибывает визирь и, ничего не говоря, показывает жест. Мудрецы не могут отгадать и просят отсрочки в шесть дней. На городской площади сидел некий Абдаллах, который торговал морковью и яйцами. Его богато одели и привели ко двору. Перс показал ему один палец, подняв руку вверх и показав на курицу, Абдаллах показал два пальца, опустив руку к земле и показал яйцо, которое принес с собой. Перс объявил, что тот ответил на его вопрос и достоин быть его учителем. Царь одарил всех, затем два разных толкования.
Эту устную арабскую версию Паркер считает ближайшей параллелью к истории Хуана Руиса, как по изложению, так и по элементам, отсутствующим у Аккурсия и в Тимее. Исследовательница отмечает, правда, что этот рассказ из устной ближневосточной традиции, а также «не нашла других арабских аналогий или свидетельств хождения этой арабской версии в Испании, а потому не может утверждать, что поэт был с ней знаком». Вряд ли можно надежно сопоставлять фольклорный вариант, записанный сравнительно недавно, с рассказом Хуана Руиса.
Наконец, следующая параллель в сопоставлении с западными типами сюжета была отмечена лишь недавно в статье «Enzyklopädie des Märchens» (Chesnutt/Kawan 2014). Она содержится в сборнике арабских рассказов, известном по единственной рукописи начала XIV в., написанной в Сирии или Египте. Рукопись хранится в библиотеке Св. Софии в Стамбуле. Один из рассказов повествует о ткаче Абу Дисе по прозвищу воробей
(Усфур) (Wehr 1959: 155-194) и представляет собой вариант «Доктора-всезнайки».
Желая лучшей жизни и по наущению жены, Усфур выдает себя за астролога и успешно справляется с несколькими заданиями, предсказывая рождение султанских внуков, раскрывая кражу из султанской казны, найдя пропавшее кольцо султана и победив прочих султанских астрологов в следующем испытании:
В саду султан поймал воробья и кузнечика. Затем он призвал астрологов и Усфура, чтобы они угадали, что он держит в руках. Астрологи не смогли угадать, а Усфур пока размышлял о своей несчастной судьбе. Когда очередь дошла до него, он сказал: Если бы не кузнечик (Джарада - так звали его жену), воробей (Усфур) не попал бы в руки султана. Восхищенный султан выпустил из рук кузнечика и воробья, и все пришли в изумление.
Прение жестами происходит, когда к султану приезжает астролог византийского царя.
1.1 Византиец встряхивает руками и кладет их на землю = вопрос: кто простер плоскую землю? Ложное толкование = угроза разложить меня на земле как на погребальных носилках.
1.2 Усфур протягивает обе руки, трясет ими и поднимает вверх = подниму тебя вверх и брошу оземь, ложное толкование = тот же, кто вознес небеса.
II. 1 Византиец показывает один палец = Бог создал Адама, ложное толкование = угроза выколоть один глаз.
II.2 Усфур показывает два пальца = угроза выколоть оба глаза, ложное толкование = Адама и Еву.
III.1 Византиец вытаскивает из сумки яйцо = Бог создал это яйцо между калом и кровью, ложное толкование = он ест яйца.
III.2 Усфур достает кусок сыра = я ем сыр, ложное толкование = сыр вышел оттуда же.
Византиец обратился в ислам, и султан богато одарил его и Усфура.
Заключение
Наибольшей стабильностью текст обладает в типе Aa, что легко объяснимо авторитетом исходного текста Аккурсия17 и спецификой жанра юридического комментария. Одновременно
17 Вряд ли когда-нибудь выяснится, каков был источник самого Аккурсия. Этот рассказ мог ходить в устной традиции, мог возникнуть из других форм, к которым близок - загадок или пословиц, а мог, например, действительно использоваться в качестве наглядного примера для разъяснения триединства.
тексту обеспечивалась непрерывная и хорошо прослеживаемая трансмиссия. Анекдотичность сюжета делает его прекрасным иллюстративным материалом. В XV в. он начинает активно использоваться в сборниках примеров для проповедей (exempla), а позже проникает в сборники фацеций, выполняя уже функцию развлекательного рассказа per se. При этом вариант Паули совпадает с вариантом exemplum^ у де Бусти, вместе с последним отклоняясь в одних и тех же деталях от исходного текста.
У Хуана Руиса (Ab) на передний план выходит, как представляется, иллюстративная функция, также сближающая рассказ в его передаче с жанром exempla. Тем не менее, ряд отличий говорит о том, что Хуан Руис позаимствовал текст не напрямую у Аккурсия, а из другого источника.
Текст «Пласид и Тимей» («Placides et Timeo») (Ac) по жанру примыкает к юридическим трактатам, так как рассказ о прениях включен в законоведческую часть этой эротапокритической энциклопедии. Сходным образом в типе Aa у Гритча рассказ входит в состав exempla, но приводится при обсуждении законов.
Исландский вариант (Ad), несмотря на существенные отличия от основного типа Aa, имеет черты, сближающие его с отдельными текстами. Так, для Ad, де Бусти и Паули характерно использование сюжета в качестве примера к цитате из Притчей 17:28 «И глупец, когда молчит, может показаться мудрым, и затворяющий уста свои - благоразумным».
Тип B сближается с типом A не только сходным количеством и толкованиями жестов, но и отнесением действия к римской эпохе. Интересно его включение в состав новелл, объединенных рамочной конструкцией Семи мудрецов, как и в типе С, который трактует рассказ в рамках сюжетного комплекса Doktor Allwissend. Впрочем, тип С служит образцом для многих позднейших вариантов в том, что здесь принадлежность участников к разным народам уже не играет принципиальной роли: ученый может быть как иностранцем, так и соотечественником глупца (ср. различные варианты типа Е), а также в том, что к жестам добавляются съестные предметы. При этом сами прения лишаются глобальной мотивировки (спасение от войны, получение законов) и превращаются просто в соревнования в мудрости.
В поздних вариантах типа Е, фиксируемых с XVII в., появляется фигура кривого на один глаз глупца, служащая мотивировкой для ряда толкований. Для характеристики того, с какой легкостью видоизменяется сюжет, хорошим примером
служит тип Ec, где при сохранении места действия, структуры прений и мотивировки толкований глупца (кривость), соответствующих прочим вариантам типа E, замена ученого на индийского принца-мусульманина выводит на передний план различие религий, как в типе F, для которого эта составляющая является особенно важной. Здесь спор ведется всегда между иудеем (мудрецом в типе F и глупцом в типе -F) и христианином, а главная причина часто заключается в споре, приводящем к изгнанию иудеев из города.
Сопоставление с параллелями из восточных традиций не может дать ответа на вопрос о конечном источнике сюжета уже потому, что в применении к столь популярным и по своей развлекательной природе предназначенным к устному хождению сюжетам такие вопросы зачастую бессмысленны. Впрочем, то, что в данном случае все восточные параллели зафиксированы позже западноевропейских, также не является свидетельством ни за, ни против восточного происхождения сюжета. Мы можем отметить лишь ряд особенностей, сближающих те или иные тексты или типы. Вариант «Сорока визирей» включен в рамочную конструкцию, подобно типу B. С текстом B сближается и рассказ Ибн Асима: в обоих вариантах причина прений заключается в предотвращении войны. Новелла об Усфуре чрезвычайно напоминает тип С, вплоть до сопутствующих сюжетов и деталей, включая толкование имени главного героя, которое помогает ему пройти очередное испытание (Grillo и Usfur).
Параллельное бытование различных вариантов в одно время и в рамках одного культурно-языкового пространства хорошо засвидетельствовано итальянской традицией, где должны были параллельно передаваться как латинский вариант Aa, входивший в университетскую программу, так и собственно итальянские типы B и C, а также, например, немецкой традицией, где на рубеже XV-XVI вв. сосуществовали варианты Aa (Pauli), Ae (Hans Sachs) и Fa (Rosenplüt). При этом нужно, как всегда, учитывать не только не дошедшие до нас варианты, но и, поскольку мы имеем дело с сюжетом в авторской передаче, вопрос о том, насколько каждый автор адаптировал этот, известный ему из того или иного источника, сюжет к собственным целям и являются ли отличия от прочих вариантов в каждом отдельном случае свидетельством существования особого источника (или устной традиции?) или же авторскими изменениями.
Библиография
Источники
Accursius 1627 = Corpvs ivris civilis Ivstinianei, cvm commentariis Accvrsii, scholiis Contii, et D. Gothofredi lvcvbrationibvs ad Accvrsivm (...) Tomus hic primus digestum vetus continet. Lvgdvni, 1627.
Anderson, W. 1920/1922: Eni jöde'a. Zeitschrift des Vereins für Volkskunde 30-32, 62-65.
von Arnim, L. Achim. 2008: Texte der deutschen Tischgesellschaft, hrsg. von S. Nienhaus. Tübingen (= Ludwig Achim von Arnim. Werke und Briefwechsel. Historisch-kritische Ausgabe, Bd. 11).
Behrnhauer, W. 1851: Die vierzig Veziere oder weisen Meister. Ein altmorgenländischer Sittenroman. Leipzig.
Béroalde de Verville, F. 1879: Le moyen de parvenir: œuvre contenant La raison de tout ce qui a esté, est et sera. Paris.
Budé 1551 = Annotationes Gvlielmi Bvdaei Parisiensis, secretarii regii, in xxiiii. Pandectarvm libros, ad Ioannem Deganaium Franciae Cancellarium. Lugduni.
de Bustis 1498 = Rosarium sermonum predicabilium, ad faciliorem predicantium co[m]moditatem nouissime co[m]pilatum (...). Pars 2, Secunda pars rosarii de Bustis. Uenetijs.
Caland, W. 1914: Der Schwank vom Zeichendisput in Litauen und Holland. Zeitschrift des Vereins für Volkskunde 24, 88-90.
Colson, O. 1894 : La discussion mimée. In : Wallonia: Recueil de littérature orale, croyances et usages traditionnels 2, 81-83.
Columbus, Samuel. 1935 Mâl-roo eller roo-mâl. ed. Bengt Hesselman. Uppsala (= Nordiska texter och undersökningar 6).
Forcatulus 1550 = Penvs ivris civilis, sive de alimentis tractatvs. Item Auiarium iuris Ciuilis. Ad haec, Ardua sapientis cuiusdam Graeci cum stulto Romano disputatio nutu habita. Stephano Forcatvlo Bliterensi ivriscons. avtore. Lugduni.
Gaal, K. 1983: Erzählgut der Kroaten aus Stinatz im südlichen Burgenland kroatisch und deutsch. Wien.
Gering, H. 1882/1883: Islendzk Mventyri. Isländische Legenden, Novellen und Märchen. I. Bd. Text. II. Bd. Anmerkungen und Glossar mit Beiträgen von Reinhold Köhler. Halle.
Gheyloven 2013 = Weiler, A.G. (ed.). Arnoldi Gheyloven Roterodami Exempla e tribus versionibus eius libri Gnotosilotos extracta. Nijmegen.
Gritsch 1495 = Quadragesimale Gritsch vna cum registro sermonum de tempore et de sanctis per circulum anni. Lugduni.
Grubmüller 1996 = Novellistik des Mittelalters. Märendichtung, hrsg., übers. und komm. von Klaus Grubmüller. Frankfurt a.M., 1996 (Bibliothek des Mittelalters 23).
Hroch, M. 1912: Dvojity vyklad ucené hadky posunkovou reci. Cesky lid 22, 251-252.
Juan Ruiz, archipresbyter from Hita. 1991: A book of divine love. M.A. Donskoy, Z.I. Plavskin (eds.). Leningrag.
Хуан Руис, архипресвитер из Иты. 1991: Книга благой любви. Изд. подготовили М.А. Донской, З.И. Плавскин. Л., 1991.
Keller, A. 1853: Fastnachtspiele aus dem fünfzehnten Jahrhundert. Teil III. Stuttgart, 1853.
Loewe, H. 1918: Der Schwank vom Zeichendisput. Zeitschrift des Vereins für Volkskunde 28, 12б-129.
Maranta 1557 = Rob, D. Marantae venvsii ivreconsvlti clarissimi tractatus de ordine ivdiciorvm, uulgo Speculum aureum et Lumen aduocatorum (...). Lugduni.
Napier, J. 1880: Notes: The Miller at the Professor's Examination. The Folk-Lore Record 3, No. 1, 127-129.
de Nebrija 1994 = Perona Sánchez, J. Las Obseruationes in libros Iuris Ciuilis de A. de Nebrija. In: Antonio de Nebrija: Edad Media y Renacimiento, ed. Carmen Codoñer, Juan Antonio González Iglesias. Salamanca, (Acta Salmanticensia, Estudios Filológicos 257). P. 151-159.
Odofredus 1550 = Domini Odofredi in iure absolutissimi matura, diligentissimeque repetita interpretatio, in vndecim primos pandectarum libros (...). Lvgdvni, 1550. (= Odofredvs Lectvra svper digesto veteri I. Bologna (= Opera ivridica rariora 2).
d'Ouville 1б51 = Les contes avx hevres perdves dv Sr d'Ovville, ov le recveil de tous les bons mots, reparties, equiuoques, brocards, simplicitez, naifuetcz, gasconades, et autres contes facecieux, non encores imprimez. Paris.
Pauli/Bolte 1924 = Johannes Pauli Schimpf und Ernst, hrsg. von Johannes Bolte. 2 Teile. Berlin.
Pauli/Österley 18бб = Schimpf und Ernst von Johannes Pauli, hrsg. von Hermann Österley. Stuttgart (= Bibliothek des litterarischen Vereins in Stuttgart 85).
Placides et Timéo 1980 = Placides et Timéo ou Li secrés as philosophes, ed. Claude Alexandre Thomasset. Genève: Paris.
Rajna 1880 = Storia di Stefano figliuolo d'un imperatore di Roma. Versione in ottava rima del Libro dei Sette Savi, ed. Pio Rajna. Bologna.
Robertson 1840 = [Robertson, J.] Deliciae Literariae: A New Volume of Table-Talk. London.
Ruiz 1978 = Libro de buen Amor by Juan Ruiz, Arcipreste de Hita, ed. by G. B. Gybbon-Monypenny. Madrid.
Sachs 1903 = Sämtliche Fabeln und Schwänke von Hans Sachs, hrsg. von Edmund Goetze und Carl Drescher. Bd. 4. Halle.
Scala coeli 1991 = La Scala coeli de Jean Gobi, ed. Marie-Anne Polo de Beaulieu. Paris.
Sercambi 1889 = Novelle inedite di Giovanni Sercambi tratte dal codice Trivulziano CXCIII, ed. Rodolfo Renier. Torino (= Biblioteca di testi inediti o rari 4).
Simplicissimus 1б82 = Deß Frantzösischen Kriegs-Simplicissimi, Hochverwunderlicher Lebens-Lauff (.) Freyburg.
Taylor, I. 178б: Elements of the civil law. London.
Wright, Th. 1879: The Miller at the Professor's Examination. The FolkLore Record 2, 173-17б.
Wehr 1959 = Wunderbare Erlebnisse, seltsame Begebnisse. Arabische Erzählungen, übersetzt von Hans Wehr. Hattingen.
Литература
Barletta, V. 2012: The Greeks and the Romans: Language and the Pragmatics of Performance in the Libro del buen amor. Hispanic Review 80 (3), 349-370.
Bartolucci, L. 2003: Ancora sul "Libro dei Sette Savi di Roma": "Erasto manoscritto". In: Medioevo romanzo e Orientale. Macrotesti fra Oriente e Occidente: IV colloquio internazionale, Vico Equense, 26-29 ottobre 2000: atti. Soveria Mannelli, 325-340.
Bernabé Pons, L. F. 2002: 'El signo islámico de la profesión de fe: la 'Disputa entre griegos y romanos' en el Libro de buen amor. In: Mejías-López, W. (ed.). Morada en la palabra: homenaje a Luce y Mercedes López Baralt, San Juan, 219-41.
Bremmer, J., Roodenburg, H. (eds). 1991: A Cultural History of Gesture: From Antiquity to the Present Day. Oxford.
Burrow, J.A. 2002: Gestures and Looks in Medieval Narrative. Cambridge (= Cambridge Studies in Medieval Literature 48).
Chesnutt, M., Kawan, Ch. Sh. 2014: Zeichendisput. Enzyklopädie des Märchens 14. Berlin, Boston. Col. 1229-1237.
Classen, A. 2003: Die deutsche Predigtliteratur des Spätmittelalters und der Frühneuzeit im Kontext der europäischen Erzähltradition: Johannes Paulis Schimpf und Ernst (1521) als Rezeptionsmedium. Fabula 44, 209-236.
Cross, T.P. 1952: Motif-Index of Early Irish Literature. Bloomington, (= Indiana University Publications, Folklore Series 7).
Deyermond, A.D. 1970: Some aspects of parody in the 'Libro de buen amor'. In: G.B. Gybbon-Monypenny (ed.). 'Libro de buen amor' studies. London, 53-79.
Dömötör, Á. 1981: Doktor Allwissend. Enzyklopädie des Märchens 3. Col. 734-742.
Fischer, H. 1983: Studien zur deutschen Märendichtung, 2. Auflage besorgt von Johannes Janota. Tübingen.
Giles, P. 1913/1914: A Far-travelled Story. The Aberdeen University Review 1, 259-264.
Glier, I. 1987: Hans Rosenplüt als Märendichter. In: Kleinere Erzählformen im Mittelalter. Paderborner Colloquium 1987. München, 137-149.
Hertel, J. 1914: Zum Schwank vom Zeichendisput. Zeitschrift des Vereins für Volkskunde 24, 317-318.
Köhler, R. 1859: Rosenblüts Disputaz eines Freiheits mit einem Juden. Germania 4, 482-493.
Köhler/Bolte 1900 = Kleinere Schriften von Reinhold Köhler. Bd. II. Zur erzählenden Dichtung des Mittelalters, hrsg. von Johannes Bolte. Berlin.
Lacarra, M. J. 2000: Tipos y motivos folclóricos en la literatura medieval española: "La disputa de los griegos y los romanos" entre la tradición oral y la escrita. In : Actas del VIII Congreso Internacional de la Asociación Hispánica de Literatura Medieval. Santander, 2226 de septiembre de 1999. Santander, 1039-1050.
Lacarra, M. J. 2004 : Ruiz, Juan. Enzyklopädie des Märchens 11. Col. 883-886.
Lecoy, F. 1938: Recherches sur le Libro de buen amor de Juan Ruiz. Paris.
Liebrecht F. 1860: Rosenblüts Disputatz eines Freiheits mit einem Juden. Germania 5, 487.
De Looze, L. 1998: To Understand Perfectly Is to Misunderstand Completely: "The Debate in Signs" in France, Iceland, Italy and Spain. Comparative Literature 50(2), 1998, 136-154.
Liungman, W. 1961: Die schwedischen Volksmärchen: Herkunft und Geschichte. Berlin (= Veröffentlichungen des Instituts für deutsche Volkskunde, 20).
Lundt, B. 2007: Sieben weise Meister. Enzyklopädie des Märchens 12. Col. 654-660.
Maragno, G. 2010: Pomponio, l'ambasceria in Grecia e la glossa di Accursio tra historia e fabula, Conversazioni „ala mutescha" nella tradizione medievale. Annali dell'Università di Ferrara, Nuova Serie, Sezione V, Scienze Giuridiche 24, 177-209.
Maragno, G. 2015: Wie der weise Accursius für einen Narren gehalten wurde: Die Geschichte eines missverstandenen Scherzes. Zeitschrift der Savigny-Stiftung für Rechtsgeschichte, Romanistische Abteilung 132, 499-510.
Michael, I. 1970: The function of the popular tale in the 'Libro de buen amor'. In: Gybbon-Monypenny, G.B. (ed.). 'Libro de buen amor' studies. London, 177-219.
Parker, A.A. 1976: The Parable of the Greeks and Romans in the Libro de Buen Amor. In: Deyermond A.D. (ed.). Medieval Hispanic Studies presented to Rita Hamilton. London, 139-147 (= Colección Támesis, Serie A 42).
Parker, M. 1994: Another analogue, another reading. Libro de buen amor 44-63: Greeks and Romans. La Coránica 23, 35-45.
Plattard, J. 1910: L'invention et la composition dans l'œuvre de Rabelais. Paris.
Polo de Beaulieu, M.-A. 1993: Johannes Gobi Junior. Enzyklopädie des Märchens 7. Col. 596-601.
Puyol y Alonso, J. 1906: El arcipreste de Hita: estudio critico. Madrid.
Rajna, P. 1881: Una versione in ottava rima del Libro dei Sette Savi. Romania 10, 1-35.
Reichel, J. 1985: Der Spruchdichter Hans Rosenplüt: Literatur und Leben im spätmittelalterlichen Nürnberg. Stuttgart.
Roloff, V. 1974: Zeichensprache und Schweigen: Zu Rabelais, Pantagruel XVIII-XX und Tiers Livre XIX-XX. Zeitschrift für romanische Philologie 90, 99-140.
Rotunda, D.P. 1942: Motif-index of Italian novella in prose. Bloomington.
Thomasset, C. 1982: Une vision du monde à la fin du XIIIe siècle. Commentaire du dialogue de Placides et Timéo. Genève, 1982 (= Publications romanes et françaises 161).
Thompson, S. 1955: Motif-Index of Folk Literature. Rev. ed. Bloomington.
Toldo, P. 1903: La fumée du roti et la divination des signes. Revue des études rabelaisiennes 1, 13-28.
Toldo, P. 1904: Encore la divination des signes. Revue des études
rabelaisiennes 2, 40-43. Traninger, A. 2012: Embodying Hermeneutics: Rabelais and the Pythagorean symbola. In: The Authority of the Word: Reflecting on Image and Text in Northern Europe, 1400-1800, hg. von Celeste Brusati, Karl A.E. Enenkel und Walter S. Melion. Leiden, 101-121. Tubach, F.C. 1969: Index exemplorum: A Handbook of Medieval Religious
Tales. Helsinki (= FF Communications 204). Whitaker, K.F.K. 1964/1965: A Cantonese version of a mock disputation.
Asia Major. New Series 11, 233-239. Wolodkiewicz, W. 1995: Les remarques d'Accurse sur les origines grecques de la Loi des XII Tables. In: Collatio iuris romani: Etudes dédiées à Hans Ankum à l'occasion de son 65e anniversaire. Amsterdam, 643-646 (= Studia amstelodamensia ad epigraphicam, ius antiquum et papyrologicam pertinentia 35A-B).
S. V. Ivanov. "The Debate in Signs" in European literature and folklore
The paper considers various versions of the story of dispute in signs and offers a classification aimed at an analysis in the field of comparative literature, especially for such purposes as studies in text transmission and text borrowing in well established genres.
Keywords: comparative literature, "debate in signs", religious dispute, juridical texts, exempla, Schwank.
