CC BY
198
ИСТОРИЯ РОССИИ
© 2015
А. Н. Слядзь
ПРЕДЫСТОРИЯ ВИЗАНТИЙСКОЙ АННЕКСИИ ПРИАЗОВЬЯ: КНЯЗЬ-ИЗГОЙ РОСТИСЛАВ ТМУТАРАКАНСКИЙ
Статья посвящена одному из ключевых эпизодов византийско-русских отношений второй половины XI столетия — правлению в Тмутаракани (1064-1066) внука Ярослава Мудрого Ростислава Владимировича, в убийстве которого оказались замешаны его дядька Святослав Черниговский и правительство императора Константина Х Дуки. Ростислав — князь-изгой пришел к власти в формально закрепленном за черниговским княжением, но стремившимся к самостоятельности городе, и, угрожая интересам, как Константинополя, так и Чернигова, был отравлен катепаном Херсона. Это событие привело к усилению византийского влияния в Приазовье и явилось прологом к его поглощению империей три десятилетия спустя.
Ключевые слова: Византия, Русь, Херсон, Тмутаракань, Ростислав Владимирович, Константин Х Дука, Святослав Ярославич
Одним из ключевых эпизодов византийско-русских отношений второй половины XI столетия явилось короткое (1064-1066) правление в Тмутаракани внука Ярослава Мудрого Ростислава Владимировича, в убийстве которого оказались замешаны как его ближайшие родственники, так и правительство императора Константина Х Дуки (1059-1067). Не удостоенное пристального внимания исследователей, это событие, включая его предысторию и последствия, существенно повлияло на расклад сил в крымско-приазовском пограничье Руси и Византии, продемонстрировав возможности и силу империи даже в неблагоприятное для нее время.
Ростислав — сын рано умершего Владимира Ярославича Новгородского1 — бросил открытый вызов своему дядьке Святославу Ярославичу Черниговскому, одному из «триумвиров» (наряду с братьями Изяславом, великим князем Киевским, и Всеволодом, князем Переяславским2), контролировавшему также Муром и таманскую факторию3. Овладев Тмутараканью, Ростислав Владимирович вывел ее из сферы контроля Чернигова, т.е. не только нарушил сложившийся в Северном
Слядзь Андрей Николаевич — аспирант кафедры истории средних веков Института истории СПбГУ. E-mail: slyads@mail.ru
1 Адрианова-Перетц (ред.) 1996, 71, 209; Клосс (авт. предисл.) 1998, 107.
2 Пресняков 1993, 36, 41-43.
3 Насонов (ред., авт. предисл.) 1950, 469; Назаренко 2009, 33.
Причерноморье силовой баланс, но и стал угрозой созданной Ярославичами на Руси политической системе, где не было места не ассоциированным с ними князьям, нацелившимся на перераспределение уделов.
Потенциальные попытки вполне самостоятельного Ростислава доминировать в Приазовском регионе и в Крыму, разумеется, не могли не вызвать тревогу и в византийских правящих кругах. Константинополь стремился не потерять важные позиции в северо-восточной части черноморского бассейна, особенно после жесточайших поражений ромеев в Малой Азии, Южной Италии и на Балканах.
Интересно, что в собственно византиноведческой литературе проблема союзничества Константина Х и Святослава Ярославича практически не рассматривается4, тогда как в работах специалистов по отечественной истории не без дотошности разбирается лишь эпизод убийства Ростислава Владимировича и примерные следствия из этого. Как правило, вопрос разрабатывается исключительно на «крымско-прикубанском» материале5 или увязывается только с внутрирусским контекстом6. Лишь в некоторых работах общего характера, посвященных международному положению и событиям политической истории Руси и ее отдельных регионов, можно встретить прямое указание на реальную Византию второй половины XI века, а не на вневременной «византийский фактор» или абстрактных «льстивых греков»7. Тем не менее, связь рассматриваемого в настоящей статье сюжета с тогдашними обстоятельствами международного положения империи, ее отношениями с ведущими княжествами Руси оказывается невыявленной, отсутствует единое представление о нем как о характерном и важном этапе византий-ско-русских военно-политических контактов: масса деталей рассеяна по сравнительно обширной историографии.
В преддверии анализа интересующего нас исторического эпизода отметим одну важную особенность. Свидетельства русских летописных источников достаточно неожиданны и в то же время чрезвычайно показательны в свете политической нестабильности на Руси, тогда как византийских данных мы не найдем.
В 1064 г. Ростислав Владимирович (а также «Порей и Вышата, сынь Остро-мирь, воеводы новгородьского»8 — видимо, приближенные его отца) бежал в Тмутаракань и изгнал двоюродного брата Глеба Святославича9, сидевшего там с 1050-х гг.10, возможно, с 1054 г.11
Сразу уточним некоторые детали этой вынужденной «эмиграции». Только В. Н. Татищев, называя Ростислава владимиро-волынским князем, подчеркивает, что он бежал с Волыни12, тогда как согласно позднейшим Никоновской летописи и Летописному своду 1518 г. князь покинул Новгород13, хотя собственно новго-
4 Левченко 1956.
5 Якобсон 1949; 1950; Гадло 1994; 2004; Чхаизде 2006; 2010.
6 Приселков 2003; Насонов 1951; Вернадский 1999; Мавродин 1938; 2002; Цветков 2009.
7 Голубовский 1881; Пашуто 1968; Сорочан, Зубарь, Марченко 2006.
8 Клосс (авт. предисл.) 1998, 107.
9 Адрианова-Перетц 1996, 71, 209
10 Левченко 1956, 403.
11 Гадло 1994, 98; 2004, 266; Захаров 2002, 61.
12 Татищев 1994, 83.
13 Клосс (авт. предисл.) 2000a, 92; Тихомиров 1963, 176.
родские летописи об этом не говорят14. Днепровский путь для Ростислава Владимировича (напомним, враждовавшего с дядьями Ярославичами) оказался закрыт, поэтому он ушел через Рязань и Муром, т.е. по Оке, Волге и далее через переволоку вниз по Дону15. Возможно, бегству Ростислава способствовал набег половцев во главе с ханом Искалом (правда, сведения об этом событии содержатся лишь в «Истории Российской» В. Н. Татищева), который отвлек внимание Ярославичей. но был вскоре разбит великим князем Изяславом у Сновска в ноябре 1064 г.16 Однако татищевское сообщение в деталях повторяет летописную информацию о победе Святослава Ярославича над половцами тоже численностью в 12 тыс. чел., тоже под Сновском и тоже в ноябре, но в 1068 г.17, что, таким образом, снижает его достоверность.
Уже в следующем 1065 г. Святославу Ярославичу удалось восстановить сына на тмутараканском столе, закрепленном за черниговским княжением18. Опасаясь почти неизбежного разгрома19, Ростислав Владимирович, формально «не хотя противу строеви [стрый — дядя по отцу — А.С.] своему оружья взяти»20, отсиделся где-то в округе21, вероятно, у народов Прикубанья. Однако вскоре после ухода черниговского «экспедиционного корпуса», отозванного, возможно, в связи с начавшейся в том же году войной Ярославичей с Всеславом Брячиславичем Полоцким (1044-1067; 1071-1101), Ростислав вновь овладел Таманью22. По всей вероятности, такое беспрепятственное передвижение значительных русских военных отрядов по степи до Приазовья было возможно лишь при наличии особых соглашений с половцами23.
События 1064-1065 гг. представляют интерес по нескольким соображениям.
1. Ростислав Владимирович бежал (был изгнан?) если не прямо из Новгорода — некогда вотчины его покойного отца, крупнейшего после Киева политического и экономического центра Руси, — то, во всяком случае, пользуясь поддержкой новгородцев. Ставший после структурно-административных преобразований Ярославичей одной из волостей Киева24, Новгород не просто потерял политическое значение, но был вынужден отказаться от связей с потомством старшего сына Ярослава Мудрого.
Ростислав оказался князем-изгоем, нежелательной для правящего «триумвирата» фигурой в ущемленном в правах, но экономически мощном городе, по-видимому, оплоте глухой оппозиции старшим князьям. Достаточно упомянуть, что уже в 1067 г. Всеслав Брячиславич Полоцкий захватил Новгород25 (возможно,
14 Насонов 1950, 184; Бобров, Клосс (авт. предисл.) 2000, 121; Васенко 1925, 133; Клосс (авт. предисл.) 2000Ь, 184.
15 Гадло 1994, 101; Гадло 2004, 269.
16 Татищев 1994, 83.
17 Адрианова-Перетц 1996, 71, 212.
18 Мавродин 2002, 201.
19 Мавродин 2002, 203-204.
20 Адрианова-Перетц 1996, 71, 209.
21 Мавродин 1938, 27.
22 Адрианова-Перетц 1996, 71, 209; Клосс (авт. предисл.) 1998, 107; Насонов 1950, 17, 229; Го -лубовский 1881, 66-67; Шахматов 2001, 185, 374, 473.
23 Егоров 1994, 190.
24 Грушевский 1891, 67.
25 Адрианова-Перетц 1996, 72, 210; Насонов 1950, 17, 229.
не без помощи части горожан), начав неудачную войну против великого князя Из-яслава Ярославича (1054-1068; 1069-1073; 1077-1078) и его братьев Святослава Черниговского и Всеволода Переяславского. Как справедливо замечает Б. Д. Гре -ков, «не желая подчиняться киевскому князю, "триумвиры" в то же время стремились держать в подчинении всю территорию государства и продолжали рассматривать других князей как своих подручных; иными словами, они не признавали за другими князьями тех прав, которых достигли и которыми дорожили сами»26. Правда, если говорить о безземельном Ростиславе Владимировиче, то он, оказавшись в Тмутаракани, мог чувствовать себя в относительной безопасности и определенной независимости от Киева, будучи отделен от Руси причерноморскими степями, в которых появились половцы, намного более многочисленные и сильные, чем их предшественники печенеги27.
Тем не менее, вопрос о причинах демарша Ростислава остается открытым. Как справедливо замечает О. М. Рапов, «может быть, Ростислав Владимирович, будучи владимиро-волынским князем, собирался овладеть своей отчиной с помощью новгородских бояр, но потерпел поражение и был вынужден бежать на юг»28. Заметим, что по сведениям В. Н. Татищева (к которым нужно относиться осторожно) Ростислав, родившийся в 1038 г., еще в 1052 г. получил Ростов и Суздаль от своего деда Ярослава Мудрого. В 1057 г. по решению Изяслава Ярославича эти волости были обменены на Владимир Волынский, из которого в Смоленск после смерти Вячеслава Ярославича перевели Игоря Ярославича; Новгород же отобран у Ростислава Владимировича еще раньше, в 1055 г.29 Вероятно, его новгородское княжение завершилось уже между 1052 и 1054 годами30. Предпринятая Ростиславом в 1061 г. попытка перераспределения уделов (первая в своем роде) закончилась неудачей: в борьбе за Новгород он потерпел поражение от Мстислава Изяславича (сына великого князя) и стал фактически изгоем31. Показательно, что именно западнорусские области (а не Новгород) оказались закреплены за потомством Ростислава Владимировича, когда по решению Любечского съезда Пере-мышль и Теребовль были переданы его сыновьям Василько и Володарю, возвративших таким образом свою «отчину»32.
2. Выступление Ростислава примерно совпало с уже упоминавшийся войной Всеслава Полоцкого против «триумвиров» (март — июль 1067 г.), окончившейся поражением на Немиге (река, протекавшая по территории нынешнего Минска33) 3 марта и вероломным пленением полоцкого князя 10 июля на реке Рши (ныне Оршица) близ Смоленска34. Впрочем, даже если предположить, что Ростислав Владимирович захватил Тмутаракань по совету Всеслава35, то мысль о попытке повторения комбинации 1026 г., когда два князя, Ярослав и Мстислав Вла-
26 Греков 1953, 497.
27 Котляр 2005, 112, 114.
28 Рапов 1977, 68.
29 Татищев 1994, 78, 81-82.
30 Фроянов, Дворниченко 1988, 159-160.
31 Гадло 1994, 100-101; 2004, 268-269.
32 Адрианова-Перетц 1996, 110, 248; Котляр 2000, 134; 2005, 113.
33 Творогов 1994, 15.
34 Адрианова-Перетц 1996, 72, 210.
35 Вернадский 1999, 95.
димировичи, управляли соответственно северо-западом и юго-востоком Руси36, контролируя таким образом торговый путь из Балтийского моря к Азову37, не находит достаточного подтверждения38. Вместе с тем очевидно одно: совместное правление братьев Ярославичей — Изяслава, Святослава и Всеволода, контролировавших почти всю территорию Руси и по своему усмотрению распоряжавшихся уделами, — не устраивало окраинных и, вероятно, ущемленных в правах князей. Первым выступил Ростислав, а вскоре в борьбу вступил и Всеслав Брячиславич.
Однако, принимая во внимание значительность объединенных сил «триумвиров», давших решительный отпор Всеславу в его притязаниях на Новгород, ломавших сложившуюся на Руси властную систему, в тмутараканской проблеме нельзя не учитывать относительную слабость военно-политической позиции Ростислава Владимировича. Строго говоря, возможность для операций в регионе (скажем, в Крыму или в Прикубанье) у него была, но для более масштабных боевых действий (например, против Чернигова) — едва ли. В этой связи нельзя согласиться с мнением, что в 1064-1065 гг. Ростислава сопровождала многочисленная дружина, набранная на Нижнем Дунае, где еще с Х века существовали русские поселения39. Именно тогда, в сентябре 1064 г., Подунавье пережило опустошительное и массовое вторжение вытесненных половцами узов (огузов, торков)40. Это событие создало угрозу даже Константинополю, и лишь эпидемия значительно подорвала силы кочевников, остатки которых в 1065 г. были разгромлены византийцами при поддержке печенегов и болгар41. Интересно, что несколько ранее, в 1060 г., торки были разгромлены объединенной армией Ярославичей и Всеслава Полоцкого (тогда еще союзников) и, не сумев удержаться в степи под возросшим давлением половцев (вскоре, в 1061 г., впервые ударивших по Руси42), напали на дунайское пограничье Византии43. Таким образом, вряд ли речь шла о массовом рекрутировании дунайских поселенцев в дружину князя-изгоя. Разумеется, Ростислав Владимирович мог нанять тот или иной отряд кочевников, но и для данного предположения у нас нет никаких оснований.
3. Ростислав отнял Тамань у Глеба Святославича, непопулярного черниговского ставленника44, оказавшегося не готовым к отражению удара с севера45. На непопулярность Глеба косвенно указывает тот факт, что после его возвращения в Тмутаракань в 1067 г. (произошедшего, правда, с добровольного согласия местного населения и даже по их просьбе46) он пробыл на Тамани около года и уже в 1068 г. был заменен своим братом Романом Святославичем Красным. Ростислав же, наоборот, пользовался поддержкой туземцев, коль скоро, во-первых, фактически лишенный собственной вооруженной дружины, без труда занял Тмутаракань,
36 Карпов 2005, 238-240.
37 Вернадский 1999, 95.
38 Цветков 2009, 39-40.
39 Цветков 2009, 36.
40 Пселл 1978, 173-174; Величко 2010, 442-443; Князький 2003, 50-54; Васильевский 2010, 32-36.
41 Дашков 1997, 228-229.
42 Адрианова-Перетц (ред.) 1996, 71, 208.
43 Приселков 1938, 125.
44 Голубовский 1881, 65-66.
45 Мавродин 2002, 201.
46 Творогов (подг. текста, перев., комм.) 1997, 311-312.
а во-вторых, укрепился в ней настолько, что вызвал опасения Византии. Он даже был погребен в церкви Богородицы, выстроенной его двоюродным дедом Мстиславом Владимировичем в честь победы 1022 г. над касогами (адыгами, черкесами), в то время как Роман Святославич, позднее убитый половцами, остался без погребения, брошенный где-то в причерноморских степях47. Иное дело, что Глеб Святославич не являлся для тмутараканцев чужаком, будучи скорее их вскормленником, появившимся на Тамани в возрасте 9-10 лет48, но тогда, в 1064-1066 гг., симпатии значительной части местного населения оказались, очевидно, на стороне его двоюродного брата Ростислава Владимировича.
4. Для Византии, переживавшей жесточайший внешнеполитический, равно как и острый «кадровый» кризис, когда от смерти Василия II (976-1025) до воцарения Алексея I (1081-1118) престол не занимал ни один достаточно эффективный лидер, способный приостановить небывалое со времен арабского вторжения ослабление ромейских позиций, политические дрязги на Руси имели второстепенное значение до тех пор, пока происходили далеко от ослабленных рубежей империи. Однако как только Ростислав не просто овладел пограничной с византийской фемой Херсон территорией, но и закрепился в ней, ликвидировал зависимость от Чернигова, получив тем самым возможность не сообразуясь с «высоким» мнением «триумвиров» направить свою экспансию вовне, не исключая, очевидно, и владений ромеев, империя не могла не принять (опосредованно, разумеется) участия в усобицах в Приазовье. Полное же молчание византийских источников в отношении развернувшихся близ ромейского Крыма событий можно объяснить, с одной стороны, драматическими эпизодами на иных, намного более значительных рубежах империи и внутри нее, а с другой — тем фактом, что Русь, как уже говорилось, перестала угрожать непосредственно Константинополю, действуя (и то силами одной фактории) лишь на дальней, пусть и стратегически важной, периферии.
5. Утверждение Ростислава Владимировича в Тмутаракани преследовало, пожалуй, одну генеральную цель — нанять половцев, хазар, и затем возвратиться на Русь для дальнейшего участия в междукняжеской борьбе49, а вовсе не долгосрочное закрепление в Приазовье50. Больше того, овладение Таманью — прецедент, первый в ряду захвата города князьями-изгоями с целью собрать силы и вернуться на Русь отвоевывать свои вотчины51.
Спустя год после повторного вокняжения, 3 февраля 1066 г. (по сентябрьскому стилю; по мартовскому — 1067 г.52) Ростислав, укрепившийся в Тмутаракани настолько, что «емлющи дань у касогъ и в ыных странахъ [видимо, посягая и на крымскую фему — А.С.]»53, был отравлен лично прибывшим к князю «котопаном», т.е. катепаном — военно-административным руководителем фемы Херсон54. Небезынтересно отметить, что В. Н. Татищев к «другим народам» при-
47 Гадло 1994, 98-99.
48 Гадло 2004, 266-267.
49 Рапов 1977, 207; Гадло 1994, 101; Чхаидзе 2006, 144.
50 Цветков 2009, 35.
51 Чхаидзе 2010, 28.
52 Черепнин 1944, 31.
53 Адрианова-Перетц 1996, 72, 210.
54 Филатов 2011, 453.
числяет ясов (алан), простирая экспансию Ростислава Владимировича к востоку от страны адыгов, в глубины Северного Кавказа55. Впрочем, это маловероятно, и нельзя однозначно утверждать, как это делает В. В. Мавродин, что Тмутаракань не только угрожала Крыму, но и подчинила народы Северного Кавказа56. Заметим также, что в датировке убийства Ростислава существуют некоторые разночтения. Типографская летопись приводит отличное от общепринятого и, очевидно, ошибочное календарное число — 13 февраля57. Радзивиловская летопись (и вслед за ней В. Н. Татищев) относит это событие к 1065 г.58, а позднейший Мазуринский летописец и вовсе датирует пребывание Ростислава Владимировича в Тмутаракани 1072-1074 гг.59.
Упомянув о гибели влиятельного правителя Приазовья, имеет смысл выявить несколько важных следствий из этого, пожалуй, нетривиального (по крайней мере, для византийско-русских отношений) события.
1. Вероятно, нельзя сомневаться в том, что смерть Ростислава — чувствительное поражение таманской античерниговской «партии»60, в той или иной степени тяготившейся зависимостью от Святослава Ярославича, стремившегося к прочному контролю над приазовской факторией. Тем не менее, в этой истории нельзя отрицать и роли Византии: представляется необоснованным предположение Л. В. Алексеева, согласно которому «участие в убийстве Ростислава греков, несомненно, лишь официальная версия, принадлежащая Ярославичам и лично известному коварством Святославу, единолично устранившего племянника»61.
2. Отравление Ростислава Владимировича произошло по просьбе62 Святослава Ярославича или по его соглашению с Константином Х. Черниговского князя, как считает М. Д. Приселков, едва ли можно считать врагом Византии63, да и василевс Константин был не менее заинтересован в ликвидации неспокойного князя-изгоя64. Гипотеза об усилении влияния Руси в Приазовье, выразившемся не только в покорении касогов или их части, но и в предполагаемом захвате русскими Боспора на восточном побережье Крыма65, встретила во многом справедливый контраргумент: ни в одном из источников нет упоминаний о том, что целью убийства было устранение русских политических влияний на Таманском полуостро-ве66. Хотя именно потому, что, по всей вероятности, уже с конца 1010-х гг. или даже ранее Керчь принадлежала Тмутаракани, нельзя исключать возможность угрозы владениям слабевшей империи со стороны энергичного Ростислава, стремившегося максимально укрепить положение как на Тамани, так и за счет византийских владений в Крыму, а затем ввязаться в борьбу за отчины на Руси.
55 Татищев 1994, 83; Гадло 1994, 103; 2004, 270.
56 Мавродин 1938, 27-28.
57 Розанов 1921, 58.
58 Приселков 1989, 71; Татищев 1994, 83.
59 Буганов 1968, 54.
60 Гадло 1994, 99.
61 Алексеев 1966, 243.
62 Левченко 1956, 404; Сорочан, Зубарь, Марченко 2006, 316.
63 Приселков 2003, 73.
64 Якобсон 1950, 21.
65 Насонов 1951, 96-97.
66 Левченко 1956, 404; Якобсон 1949, 109.
Любопытно, что за полвека до рассматриваемых событий владевший Тмутараканью Мстислав Владимирович, брат великого князя Ярослава, значительно упрочил свое влияние, обложив данью черкесов-касогов (примерно так же, как позднее Ростислав Владимирович), однако подобное усиление позиций правителя Тамани не вызвало опасений Византии, во всяком случае, об этом ничего не известно. Очевидно, Мстиславу удалось договориться с тогдашним императором Василием II: размежевавшись в Причерноморье, Тмутаракань стала надежным партнером Константинополя, который в свою очередь поощрял завоевательные амбиции ее правителя вне пределов региона. Уже в 1023-26 гг. Мстислав, используя возросший потенциал и ресурсы распространившегося за пределы Тамани удела, одержал победу над Ярославом Мудрым и по соглашению с ним получил левобережную часть Поднепровья с Черниговом, в котором правил вплоть до смерти в 1036 г.67 По-видимому, Ростислав не смог или не захотел учитывать интересы империи (возможности которой были несравненно уже, чем в первой четверти того же XI столетия), или хотя бы пойти на мировую с черниговским «дядюшкой».
3. Именно смерть Ростислава Владимировича и возвращение до 1068/69 гг. в Тмутаракань Глеба Святославича (в октябре 1069 г. он принимал участие в обороне Новгорода от Всеслава Брячиславича68), в той или иной степени зависевшего от Чернигова, явились важным фактором перенаправления вектора тмутаракан-ской экспансии с византийского на внутрирусский. Стремясь сохранить за собой Тамань, Глеб оказался вынужден помогать отцу как в начавшихся на Руси междоусобицах, так и в отражении половецкой угрозы, особенно начиная с катастрофического поражения Ярославичей при Альте в 1068 г. Степняки стали общей проблемой не только для Руси, но и для Византии, тем более что, как уже говорилось, дунайские рубежи империи в 1064 г. пересекла орда узов.
4. Не менее интересным представляется еще одно следствие убийства Ростислава. Катепан, возвратившись в Херсонес на восьмой день69, «поведа, яко в сий день умреть Ростиславъ, якоже и бысть. Сего же котопана побиша камени-емь людье корсуньстии»70. Несмотря на отсутствие византийских данных о таком самоуправстве, существуют предположения о мести, возмездии за предательское убийство князя, пользовавшегося значительной популярностью71 у жителей Хер-сона72, тесно связанных с Русью через Тмутаракань73 и решивших в очередной раз продемонстрировать независимость и несогласие с политикой Константинополя. Интересно, что примерно на такие мотивы указывает в целом пересказывающий летописное сообщение В. Н. Татищев, называя в качестве причины расправы над катепаном боязнь херсонесцев «мсчения от руских»74.
67 Адрианова-Перетц 1996, 65-66, 203; Гадло 1994, 92.
68 Насонов 1950, 32; Шахматов 2001, 325, 473-474.
69 Клосс 1998, 109; Насонов 1950, 22; Приселков 1989, 71; Буганов, Клосс 1994, 48; Кучкин 2003, 56; Татищев 1994, 83.
70 Адрианова-Перетц 1996, 72, 210
71 Вернадский 1999, 95.
72 Якобсон 1949, 110.
73 Пашуто 1968, 84.
74 Татищев 1994, 83.
Очевидно, среди убийц катепана находились в первую очередь купцы и пришлые русичи75, поэтому нельзя полностью согласиться с утверждением, что интересы тмутараканского населения и херсонесцев не могут совпадать, а убийство катепана — простая констатация факта, имевшего место несколько позже76. Иное дело, что всеобщая огласка отравления Ростислава настораживает: это обстоятельство может свидетельствовать об ослаблении Византии и плохой подготовке самой акции77, к тому же сложно представить катепана, публично объявившего о смерти Ростислава Владимировича. Вместе с тем следует исключить возможность заметания следов центральным византийским правительством, натравившим херсонитов на катепана-убийцу (неважно под каким предлогом, который у позднейшего летописца трансформировался в месть за отравление Ростислава).
Расправа над катепаном также могла явиться следствием налоговой политики центрального правительства в разоренном несколько десятилетий назад Владимиром Святославичем (980-1015) и едва начавшим оживать городе78. Удаленность от империи, неизжитые полисные традиции наверняка способствовали характерному для провинциальных городов XI столетия подъему ремесленной и торговой активности79. Интересно, что когда в первой половине XI века в Херсонесе наблюдалось медленное восстановление хозяйственной и политической жизни, в роли его экономического конкурента выступала Тмутаракань80.
Несмотря на резкое падение объемов транзитной торговли Херсонеса после вытеснения из причерноморских степей торками и половцами печенегов — важнейших поставщиков скотоводческой продукции в регионе, Константинополь уделил Крыму значительное внимание, хотя и ограничившись преимущественно политическими мерами. С середины XI столетия византийские чиновники вновь отстроили Климаты, укрепили Херсонес, административно объединив его с Суг-деей81. Правда, это вовсе не означает, что таким образом империя взяла в свои руки контроль над каботажным плаванием из Днепровского устья в Керченский пролив82, поскольку объединение фем Херсонеса и Сугдеи — «рядовое явление, лишь отражение эволюции фемной организации империи и конкретной ситуации на ее границах»83.
Догадку же, что гибель Ростислава Владимировича, волнения в Херсонесе и расправа над катепаном не связаны между собой84, но представляют собой лишь проявление оппозиционных настроений по отношению к новому императору Роману IV Диогену (1068-1071)85, следует признать слишком смелой. Источники определенно свидетельствуют об обратном, да и речь идет о времени Константина Х, а не о его преемнике Романе IV. Следуя подобной логике, здесь, пожалуй,
75 Мавродин 2002, 205; 1980, 179.
76 Захаров 2002, 63.
77 Наумов 2011, 87-88.
78 Беляев 1990, 164; Романчук 2008, 407-409.
79 Литаврин 1998, 930.
80 Якобсон 1949, 105; 1950, 17, 21; 1959, 230-231.
81 Науменко 2011, 185.
82 Гадло 2004, 275.
83 Степаненко 1993, 254.
84 Чхаидзе 2006, 151.
85 Скржинская 1953, 231.
более уместна иная, «дидактическая» трактовка: сообщением о гибели катепана летописец только хотел подчеркнуть неотвратимость скорого наказания за смертный грех86.
В конечном счете, это не представляет большого значения, поскольку так или иначе, действуя заодно и не имея сил избавиться напрямую87, Константин Х и Святослав Ярославич устранили опасного соперника, потенциально угрожавшего интересам и Константинополя, и Чернигова в стратегически важном регионе, где обе стороны, по всей очевидности, были заинтересованы в сохранении status quo.
Еще раз подчеркнем, нас не должен смущать тот факт, на который, пожалуй, ошибочно указывает В. Н. Чхаидзе: «ни в одном из источников нет сведений о целях убийства Ростислава, тем более что и после его смерти власть русских князей продолжает сохраняться»88. Правда, в другой работе исследователь утверждает (причем полностью справедливо, не игнорируя «кричащие» показания источников) обратное: в летописи содержатся прямые указания на то, что причиной ликвидации Ростислава Владимировича стало взимание им дани, и активная политика неуправляемого русского князя вблизи крымских владений Византии вызвала закономерные опасения империи89. Именно потому, что, с одной стороны, Ростислав мешал как Византии, так и Чернигову, а с другой, у Константинополя не было сил для каких-либо действий по аннексии Прикубанья, потребовалось компромиссное решение, удовлетворявшее обоих союзников, которые не могли не опасаться беспокойного и неподконтрольного князя, в той или иной степени нарушавшего сложившийся силовой баланс (о чем недвусмысленно говорят летописные заметки).
Таким образом, к гибели Ростислава Владимировича привела, прежде всего, нежелательная внешнеполитическая активность Тмутаракани, а, скажем, не поддержка Византией «триумвирата» Ярославичей или только выполнение Константином Х союзнических обещаний по просьбе Святослава90. Больше того, после 1066 г. Матарха, как называли византийцы Тмутаракань91 — кондоминатное владение Чернигова и Константинополя при все возраставшем ромейском влиянии92. Последовавшее вскоре вторжение половцев, нарушившее традиционные русско-византийские коммуникации в низовьях Днепра, повлекло за собой кардинальное изменение ситуации на южных рубежах Руси, в том числе и в отношении Тмутаракани: через 20-30 лет для удержания позиций в Северном Причерноморье у князей уже не оставалось сил, чем Византия и сумела воспользоваться.
Усиление византийских позиций в Крыму и Приазовье, устранение небезопасного для интересов империи правителя Тмутаракани, укрепление партнерских отношений с одним из сильнейших князей Руси — Святославом Ярослави-чем явились едва ли не единственным дипломатическим успехом Константина Х. Правление Дуки (за редким исключением93) оценивается как время крупных
86 Сорочан, Зубарь, Марченко 2006, 317.
87 Голубовский 1881, 67.
88 Чхаидзе 2006, 151.
89 Чхаидзе 2010, 28-29.
90 Якобсон 1949, 110; 1950, 21.
91 Насонов 1940, 83.
92 Сорочан, Зубарь, Марченко 2006, 317.
93 Shepard 2008, 607-608.
внешнеполитических неудач и массовых варварских вторжений, как новый этап системного кризиса Византии, охватившего некогда могучую империю во второй трети XI столетия94. Вскоре после ликвидации Ростислава Владимировича в октябре 1066 г. 60-летний император тяжело заболел и 23 мая 1067 г. скончался95, оставив внутренне ослабленную и одолеваемую извне страну96. Однако в стратегически важном регионе Северного Причерноморья положение Византии оставалось незыблемым даже в небывало тяжелые 1070-1080-е гг.
ЛИТЕРАТУРА
Адрианова-Перетц В.П. (ред.) 1996: Повесть временных лет / Подг. текста, пер., статьи, комм. Д. С. Лихачева. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб.
Алексеев Л.В. 1966: Полоцкая земля: Очерки истории северной Белоруссии в IX-XПI веках. М.
Беляев С.А. 1990: Поход князя Владимира на Корсунь (его последствия для Херсонеса) // Византийский временник. Т. LXXVI (51), 153-164.
Бобров А.Г., Клосс Б.М. (авт. предисл.) 2000: Новгородская четвертая летопись // ПСРЛ. Т. IV М.
Буганов В.И. (ред., авт. предисл.) 1968: Летописцы последней четверти XVII века // ПСРЛ. Т. XXXI. М.
Буганов В.И., Клосс Б.М. (ред.) 1994: Софийская первая летопись по списку И. Н. Царского // ПСРЛ. Т. XXXIХ. М.
Васенко П.Г. (ред.) 1925: Софийская первая летопись // Полное собрание русских летописей. Т. V. Вып. 1. Л.
Васильевский В.Г. 2010: Византия и печенеги (1048-1094) // Избранные труды по истории Византии (Труды В. Г. Васильевского): в 2 кн. (4 т.). Кн. 1. (тт. I—II) / М. В. Грацианский, П. В. Кузенков (ред.). М.
Величко А.М. 2010: История византийских императоров: в 5 т. Т. IV. М.
Вернадский Г.В. 1999: История России: в 2 т. Т. II: Киевская Русь / Николаева (ред.). Тверь; М.
Гадло А.В. 1994: Этническая история Северного Кавказа Х-XIII веков. СПб.
Гадло А.В. 2004: Предыстория Приазовской Руси: Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе. СПб.
Гельцер Г. 1912: Очерк политической истории Византии // Очерки по истории Византии: в 4 вып. Вып. I. СПб.
Герцберг Г.Ф. 1897: История Византии / Пер., примеч. и прилож. П. В. Безобразова. М.
Голубовский П.В. 1881: История Северской земли до половины XIV столетия. Киев.
Греков Б.Д. 1953: Киевская Русь. М.
Грушевский М.С. 1891: Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV столетия. Опыт исследования. Киев.
Дашков С.Б. 1997: Императоры Византии. М.
Захаров В.А. 2002: Тмутараканское княжество // Сборник русского исторического общества. Т. IV (152): От Тмутороканя до Тамани / В. А. Захарова (ред.). М., 56-84.
Егоров В.Л. 1994: Русь и ее южные соседи в X-XIII веках // Отечественная история. 6, 184-201.
КарповА.Ю. 2005: Ярослав Мудрый. М.
94 Герцберг 1897, 236-238; Гельцер 1912, 119-121; Успенский 2002, 45-46; Острогорский 2011. 422-424; Сказкин 1967, 281-282; Тгеа^оЫ 1997, 600-601.
95 Скабаланович 2004, 217; Дашков 1997, 229.
96 Мохов 2011, 66.
Клосс Б.М. (авт. предисл.) 1998: Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. II. М.
Клосс Б.М. (авт. предисл.) 2000а: Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // ПСРЛ. Т. IX. М.
Клосс Б.М. (авт. предисл.) 2000Ь: Софийская первая летопись старшего извода // ПСРЛ. Т. VI. Вып. 1. М.
Князький И.О. 2003: Византия и кочевники южнорусских степей. СПб.
Котляр Н.Ф. 2000: Мстислав Тмутораканский и Ярослав Мудрый // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования / Институт всеобщей истории: 1998: Памяти чл.-корр. РАН А. П. Новосельцева / Т. М. Калинина (ред.). М., 134-142.
Котляр Н.Ф. 2005: Тмуторанское княжество: Реальность или историографический миф? // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования 2003: Мнимые реальности в античных и средневековых текстах / Т. Н. Джаксон (ред.). М., 107192.
Кучкин В.А. (отв. ред.) 2003: Густынская летопись // ПСРЛ. Т. ХЬ. СПб.
Левченко М.В. 1956: Очерки по истории русско-византийских отношений. М.
Литаврин Г.Г. 1998: Восстание в Херсоне против византийской власти в 1016 году // ПОЛУТРОПОМ. К 70-летию В. Н. Топорова. М., 923-931.
Мавродин В. В. 2002: Очерки по истории левобережной Украины (с древнейших времен до первой половины XIV века). СПб.
Мавродин В.В. 1938: Славяно-русское население Нижнего Дона и Северного Кавказа в Х^^ веках // Ученые записки ЛГПИ им. А. И. Герцена. Т. XI, 7-49.
Мавродин В.В. 1980: Тмутаракань // Вопросы истории. 11, 177-182.
МоховА.С. 2011: Военная политика Константина Х Дуки // Научные ведомости БелГУ Серия: История. Политика. Экономика. Информатика. 1 (96). Вып. 17, 58-66.
Назаренко А.В. 2009: Древняя Русь и славяне (историко-филологические исследования) // Древнейшие государства Восточной Европы. М.
Насонов А.Н. (ред., авт. предисл.) 1950: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. Т. III. М.; Л.
Насонов А.Н. 1940: Тмуторокань в истории Восточной Европы Х века // Исторические записки / Б. Д. Греков (ред.). Т. VI. М., 79-99.
Насонов А.Н. 1951: «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М.
Науменко В.Е. 2011: Некоторые ключевые вопросы истории Таврики Х^! веков: политико-административный аспект // Античная древность и средние века. Вып. 40, 165187.
НаумовД.Б. 2011: Влияние Византии формирование и развитие государства Киевской Руси. Киров.
Острогорский Г.А. 2011: История византийского государства / Пер. с нем. М. В. Грацианского. М.
Пашуто В. Т. 1968: Внешняя политика Древней Руси. М.
Пресняков А.Е. 1993: Княжое право в Древней Руси: Очерки по X-XII векам. Лекции по русской истории: Киевская Русь / Прим. М. Б. Свердлова. М.
Приселков М.Д. 1938: «Слово о полку Игореве» как исторический источник // Историк-марксист. 6, 112-133.
Приселков М.Д. (подг. изд.) 1989: Радзивиловская летопись // ПСРЛ. Т. XXXVIII. Л.
Приселков М.Д. 2003: Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси Х-XII веков. СПб.
Пселл Михаил 1978: Хронография / Перев., статья, прим. Я. Н. Любарского. М.
Рапов О.М. 1977: Княжеские владения на Руси в Х — первой половине XIII века. М.
Розанов С.П. (ред.) 1921: Типографская летопись // ПСРЛ. Т. XXIV. Пг.
РоманчукА.И. 2008: Исследования Херсонеса — Херсона. Раскопки. Гипотезы. Проблемы: В 2 т. Т. II: Византийский город. Тюмень.
Скабаланович Н.А. 2004: Византийское государство и церковь в XI веке: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: в 2 кн. Кн. I. СПб. Сказкин С.Д. (ред.) 1967: История Византии: в 3 т. Т. II. М.
Скржинская Е.Ч. 1953: Рецензия на: А. Л. Якобсон. Средневековый Херсонес (XII-XIV века) // Византийский временник. Т. VI (31), 252-269.
Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. 2006: Жизнь и гибель Херсонеса. Севастополь.
Степаненко В.П. 1993: К статусу Тмутаракани в 80-90-х гг. XI века // МАИЭТ. Вып. II. Симферополь, 254-263.
Татищев В.Н. 1994: Собрание сочинений: в 8 т. Т. II-III: История Российская. Ч. II. Репринт с изд. 1963-64 гг. М.
Творогов О.В. 1994: Древняя Русь: События и люди. СПб.
Творогов О.В. (подг. текста, перев., комм.) 1997: Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского // Библиотека литературы Древней Руси / Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко: в 13 т. Т. I. XI-XI^^. СПб.
Тихомиров М.Н. (отв. ред.) 1963: Летописный свод 1497 г. Летописный свод 1518 г. (Уваровская летопись) // Полное собрание русских летописей. Т. XXVIII. М.; Л.
Успенский Ф.И. 2002: История Византийской империи: в 5 т. Т. IV. Отдел VI: Комни-ны. Отдел VII: Расчленение империи. М.
Филатов К.А. (сост., общ. ред.) 2011: Византийский словарь: в 2 т. Т. I: А — Л. СПб. Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. 1988: Города-государства Древней Руси. Л. Цветков С.Э. 2009: Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. 1054-1212. М. Черепнин Л.В. 1944: Русская хронология. М.
Чхаидзе В.Н. 2006: Тмутаракань (80-е гг. Х века — 90-е гг. XI века): Очерки историографии // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. VI, 139-174.
Чхаидзе В.Н. 2010: Тмутаракань — владение Древнерусского государства в 80-е гг. Х — 90-е гг. XI веков // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия «Исторические науки». 1 (5), 20-37.
Шахматов А.А. 2001: Разыскания о русских летописях. М.; Жуковский. Якобсон А.Л. 1949: Херсонес и Киевская Русь в XI веке // Вестник Ленинградского университета. 4, 104-117.
Якобсон А.Л. 1950: Средневековый Херсонес (XII-XIVвека) // МИА. 17, 1-260. Якобсон А.Л. 1959: К изучению позднесредневекового Херсонеса (исправления и дополнения к работе «Средневековый Херсонес», МИА, вып. 17, 1950) // ХСб. Вып. V 229-244.
Shepard J. (ed.) 2008: The Cambridge History of the Byzantine Empire: c. 500-1492. Cambridge.
Treadgold W. 1997: A History of the Byzantine State and Society. Stanford.
BACK GROUND TO THE BYZANTINE ANNEXATION OF THE AZOV REGION: LANDLESS PRINCE ROSTISLAV VLADIMIRIVICH
A.N. Slyadz
The article is devoted to one of the key episodes of the Byzantine-Russian relations in the second half of XI century — the rule of the grandson of Yaroslav the Wise Rostislav Vladimirovich in Tmutarakan (1064-1066), who was by his uncle Svyatoslav of Chernigov and
the government of Emperor Constantine X Doukas. Rostislav - a rogue prince came to power in a formally fixed for the Chernigov principality, but tended to an independent city, and threatened interests of Constantinople, and Chernigov, was poisoned by katepano of Kherson. This event led to the strengthening of Byzantine influence in the Azov region and was the prologue to its absorption by the Empire three decades later.
Key words: Byzantium, Rus, Kherson, Tmutarakan, Rostislav Vladimirovich, Constantine X Doukas, SvyatoslavYaroslavich
© 2015
З. Р. Сабирова
НА ПЕРЕПУТЬЕ: СПОРЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ОБ ОБРАЗОВАНИИ БАШКИРСКОЙ АВТОНОМИИ
Революции начала ХХ века и последовавшая за ними демократизация политической жизни подняли на новую ступень общественно-политическое развитие нерусских народов, составлявших почти 57 % населения страны. Общей чертой всех национальных движений являлось то, что они были частью всероссийского демократического процесса и соотносились с ним как часть и целое. Каждое такое конкретное соотношение составляло особенность того или иного национального региона и являлось, таким образом, местной модификацией общих закономерностей демократического движения страны.
Ключевые слова: XX век, национальная интеллигенция, башкирская и татарская элиты
Проблема становления татарской и башкирской элит является дискуссионной и малоизученной темой. Вопрос об их существовании как таковом особенно остро встал в условиях создания индустриального общества. А. Ю. Хабутди-нов для татарского общества в конце XVIII — начале XX веков выделяет четыре группы традиционной национальной элиты: улемов (духовенство), дворянство (мурз), буржуазию и светскую интеллигенцию. Для башкирского общества, на наш взгляд, можно выделить буржуазию и интеллигенцию, два других слоя были немногочисленными и большей частью выходцами из, либо «возвращенцами» в последние два слоя. Обозначение «возвращенцы» не является здесь специальным термином, а употреблено нами как прямое указание на скоротечный, свойственный индустриальному периоду нашей истории, процесс перехода, например, дворянства в купечество (буржуазию) или интеллигенцию под давлением финансовых обстоятельств, или интеллигенции в буржуазию, на этот раз благодаря тем же финансовым обстоятельствам.
Сабирова Зухра Рамилевна — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела новейшей истории Башкортостана Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской академии наук. E-mail: timerbulat2009@mail.ru
