CC BY
71
3. Novaya illyustrirovannaya ehnciklopediya. - M., 2002. - Kn. 13: No - Pe.
4. Lityagina, A.V. Cennostnihe orientacii i socialjnihe normih gorozhan Zapadnoyj Sibiri (vtoraya polovina KhIKh - nachalo KhKh v.): monografiya.
- Barnaul, 2010.
5. Popechiteljstva o narodnoyj trezvosti. - SPb., 1906. - Vihp. IV.
6. Svod postanovleniyj Tomskoyj gorodskoyj dumih s 1891 po 1898 gg. - Tomsk, 1904.
7. Shayjkhudinova, A.S. Iz istorii stanovleniya profsoyuznihkh organizaciyj // Nauka i obrazovanie: problemih i perspektivih: v 2 ch. - Biyjsk,
2012. - Ch. I.
8. Novaya illyustrirovannaya ehnciklopediya. - M., 2002. - Kn. 15: Pr - Ro.
9. Kraevoe gosudarstvennoe kazyonnoe uchrezhdenie «Gosudarstvennihyj arkhiv Altayjskogo kraya» (KGKU «GAAK»). F. 219. Op. 1. D. 40.
10. Gayjdamakin, A.V. Rezuljtatih nauchnihkh issledovaniyj i dokumentih Centraljnogo gosudarstvennogo istoricheskogo arkhiva (Sankt-Peterburg) / A.V. Gayjdamakin, I.I. Galliev, V.A. Chetvergov [i dr.]. - Omsk, 2002.
11. Petukhov, Yu.D. Velichie i tragediya Rossiyjskoyj Imperii. Istoricheskaya Khronologiya. - M., 2005.
12. Mushrub, A.G. Razvitie sovetskogo zheleznodorozhnogo transporta / A.G. Mushrub, B.P. Gusarov, D.V. Zaluzhnaya [i dr.]. - M., 1984.
Статья поступила в редакцию 10.12.13
УДК903
Dvornikov E.P IDEAS ABOUT THE OTHER WORLD: ARCHEOLOGICAL-ETHNOGRAPHIC MAPPING (ACCORDING TO THE MATERIALS OF THE EARLY NOMADS OF THE MOUNTAIN ALTAI). In the article the author considers the problem of views on the afterlife in the history of mankind. The researcher uses a comprehensive approach with the use of archaeological, ethnographic, cultural and philosophical materials on these problems. A special place by the author is given to the Scythian period in the Altai mountains with a detailed analysis of the cosmogonic, mythological, biological and social aspects of otherness Key words: funeral practice, ritual, culture, sacred space.
Э.П. Дворников, канд. ист. наук, доц., с.н.с. ГАГУ, г. Горно-Алтайск, E-mail: [email protected]
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ ИНОМ МИРЕ: АРХЕОЛОГО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ СОПОСТАВЛЕНИЕ [ПО МАТЕРИАЛАМ РАННИХ КОЧЕВНИКОВ ГОРНОГО АЛТАЯ)
В статье автор рассматривает проблему представлений о загробном мире в истории человечества. Исследователь использует комплексный подход с применением археологических, этнографических, культурологических и философских материалов по данной проблематике. Особое место автором уделено скифскому времени на территории Горного Алтая с подробных анализом космогонических, мифологических, биологических и социальных аспектов инобытия
Ключевые слова: погребальная практика, ритуал, культура, сакральное пространство.
Представления о загробном мире занимают важнейшее место в истории человечества, эти представления играли основополагающую роль, поскольку смерть неизбежна и что там после неё никому из живых не известно.
Как только смерть перестает восприниматься первобытными людьми на уровне простых животных инстинктов, факт ее наличия в жизни требует объяснений, которые уже на этом раннем этапе претерпевают некоторую эволюцию. Так, у племен, находящихся на самом низком уровне развития (аборигены Австралии и Огненной земли), зафиксированы представления, по которым душа умирает вместе с телом. На более высоких уровнях развития культуры возникает вера в ее посмертное существование, но только у особых людей, таких, как жрецы и вожди (например, у полинезийцев и народов Океании). На стадии родоплеменного строя посмертное существование приписывается уже душам всех людей. В связи с этим возникает потребность в разработке учения о загробном мире как месте, где обитают души умерших [1]. Рассматривать представления о загробном мире следует, прежде всего, с погребально-поминальной практики, поскольку именно она призвана была обеспечить необходимые условия перехода в новое качество. Анимистическая теория зарождения обряда во главу угла определяла страх перед мертвецом и его душой, что и породило культ предков, следовательно, погребальная обрядность изначально являлась результатом страха и необходимости защиты от умершего. В последующем стал преобладать социальный фактор значения обряда, а именно урегулирование смятения в сознании и постепенное осознание факта смерти человека. Отголоски этого очевидны в наше время, когда человек, не видящий факт похорон родственника, где-то подсознательно считает, что он жив. Отметим, что погребальный обряд (последствие смерти) для каждого был необходимым звеном жизненного цикла наряду с рождением, инициацией, свадьбой, доказательством тому служат кенотафы (пустые могилы). Исследователи считают, что подобные объекты возводили для человека, чья биологическая оболочка не могла находиться в усыпальнице, но факт смерти был
практически очевиден (безвестная пропажа вне отечества). Именно смерть являлась основанием проведения погребальной церемонии, как совершенно необходимый ритуал перехода. Основной целью погребального обряда следует считать создание необходимых условий благополучного путешествия в один конец. Именно только туда, возвращение обратно во всех традициях воспринималось крайне нежелательным и рассматривалось исключительно как нарушение соплеменниками правил отправления.
Выделим несколько узловых статичных элементов погребального обряда, дающих информацию о загробном мире в представлении исполнителей ритуала с точка зрения реализации культурных традиций.
1.Сооружение насыпи и оформление погребальной камеры как реализации космогонии.
2. Ориентировка и поза умершего.
3. Художественно-смысловое выражение погребально искусства в сравнении с наскальным и бытовым.
4. Наличие артефакта, его назначение и почему и для чего он здесь?
5. Одежда погребённого (почему такая?)
6. Инвентарный комплекс (почему такой набор?)
7. Сопроводительное захоронение лошадей.
Изучая материалы по погребальной мифологии [2; 3] и других исследователей мы отмечаем, что курган, как искусственно созданный объект, включает три основных архитектурных элемента соединяющих массу и пространство - насыпь, ограду и погребальную камеру. Единство и взаимосвязь этих элементов не вызывают сомнения, их семантику интерпретируют как модель Вселенной [4, с. 233-234; 5, с. 31-36; 6, с. 44-47]. Таким образом, курган является моделью Вселенной, а три его основных компонента соответственно отражали ее структуру. Сам же процесс сооружения кургана - это повторение космогонии. Очевидная ассоциативность курганной насыпи свидетельствует в пользу неслучайности данного ключевого элемента скифского погребального комплекса [7]. Изучение скифских погребений при-
водит к однозначному подтверждению трактовки скифского курганного комплекса, как символической модели упорядоченного мира в вертикальной и горизонтальной проекциях. Вертикальная проекция мира предполагала нахождение загробной составляющей в нижней части трёхчастной оси. В вертикальной проекции всё более сложно. Исходя из традиции анализируемого периода западная сторона являлась направлением в страну мертвых, поскольку в ингумации умерших большая часть ориентирована головой на восток, а ногами на запад. По представлениям древних солнце играло важную роль в перемещении душ умерших и неслучайно, в наши дни, с детства мы слышали от родственников « не спи на закате, плохо будет», что это? вероятно архетип, сидящий в сознании старших и не имеющий логических объяснений. Солнце, вероятно, могло захватить, случайно, душу спящего человека, что могло вызвать болезни или внезапную смерть. Вообще сектор запад-север обозначался как негативное направление, в страну мертвых, соответственно восточное и южное позитивное, сакральное. Предположим, что в подавляющем большинстве случаев родовое кладбище располагалось от посёлка именно в северо-западном направлении. Отмечается традиция направления в страну мертвых относительно направления течения реки. В этнографии сибирских народов существовал обычай отправлять умершего в лодке по течению реки, иногда сама река являлась в представлении некой границей миров. Крылатое античное выражение «перейти Рубикон» может содержать, наряду с общеизвестным, не совсем традиционное историческое толкование.
Изучая особенности устройства погребального комплекса важно обратить на две геометрические фигуры которыми являются круг и квадрат. Геометричность и семантика отмеченных универсалий ярко выражена в погребальной мифологии, устройстве мира через оформление погребального объекта, структуру погребальной камеры [8, с. 322-327].
Практически в каждом погребальном объекте отмечается определённый набор предметов, особый ритуальный перечень изделий, иногда очевидно специально изготовленный по случаю, по мнению соплеменников необходимый для «правильного» проведения погребального церемониала. Вне зависимости от социальной дифференциации, выделяется шесть категорий: предметы конской упряжи, посуда, орудия труда, вооружение, предметы быта, украшения [9, с. 42]. Следует отметить, что, например керамическая посуда из погребений не идентична синхронным сосудам с поселенческих комплексов, свидетельствует о вотивности погребальной керамики [10, с. 54-69]. В частности, как отмечает, П.И. Шульга у пазырыкцев существовали разные типы сосудов. В быту применялись банки, чаши, горшки, но для погребальных церемонии использовались преимущественно кувшины [11]. Данный тезис подтверждает выполнение иногда на керамических кувшинах швов имитирующих кожаную посуду [12].
Погребальные объекты в своей структуре содержат различные сцены искусства. Если сравнивать тематику погребального, наскального и бытового искусства следует отметить создание их на единой мировоззренческой основе, но художественно-смысловое выражение было совершенно различным. В искусстве погребальных комплексов нашли иллюстрацию погребальные мифы. Если характеризовать изобразительное искусство для «этого мира», то в нём эксплуатируется стойкий набор образов - олень, баран [13, с. 14]. В погребальном же искусстве преобладают персонажи львов, пантер, тигров, фантастических зоо-орнитоморфных хищников, сцены борьбы, символы возрождения (сцены терзания на седле Пазырык I, II; изображение сфинкса (получеловека-полульва) на Пазырыке V; изображение льва на седельной покрышке Пазырык I; изображение головы оленя в клюве грифона Пазырык II; сцена терзания на седельной покрышке Пазырык I, II и т.д.
Наскальное искусство предназначено для живых и в анализируемую эпоху статично и лишено композиционности. Звериный стиль весьма редко встречается в бытовых предметах и украшениях, но широко представлен в оформлении погребального действа. Хищники - носители смертоносного начала. Яркой иллюстрацией отмеченного тезиса служат изображения тигров на крышке погребальной колоды второго Башадарского кургана. Изучение персонажей по принципу освоения сфер обитания обеспечивает понимание пространственно-космогонических структур.
При изучении погребального обряда особое значение определяет поза умершего, половозрастные характеристики,
ориентированность по сторонам горизонта. Умершему придавали естественную позу спящего человека, например «скорчен-но на правом боку» или реже «на левом боку», ещё реже «на спине», поскольку полагали согласно идее бессмертия, что это его временное состояние перед возрождением. Идея бессмертия хорошо подтверждается направлением усопших головой на дневную сторону хода солнца - ВЮВ, ЮЮЗ [14, с. 13]. Интересно, что при подавляющем варианте ориентированности умершего годовой на восток и лежащего на правом боку он всё время находился спиной к солнцу, что можно трактовать как намеренное положение, при котором лицо умершего ориентировалось в направлении в страну мертвых и противоположную сторону от поселка.
А.К. Акишев в своих исследованиях рассматривать тело усопшего как иллюстрацию космогонии в горизонтальной проекции [3]. Основываясь на материалах сакского погребения Ис-сык он предлагает делить тело человека на три сферы - голова представляет верхний мир, туловище - средний мир (следует отметить, что наибольшее количество инвентаря археологи обнаруживают в области груди), ноги - нижний мир, что имеет подтверждение в фрагменте сложной татуировки на ноге погребённого мужчины в виде рыбы (Пазырык II), во всех космогониях представляющих нижний мир. Сложный сюжет рассматриваемой татуировки в целом, заставляет нас воспринимать её отдельные изображения как посмертную композицию по преимуществу из фантастических существ определенную для перехода в иной мир, поскольку в наскальной живописи, предназначенной для живых, таких сюжетов не встречается.
Следует обратить внимание и на еще один момент, связанный с системой возведения погребального сооружения. Поразительную семантическую глубину указывает рассмотрение структуры кургана с позиции пяти элементов мироздания принятых в китайской структуре бытия [15, с. 44]. К ним относится - огонь, дерево, вода, земля, металл. Удивительно, но все эти элементы, так или иначе, связаны со структурой некрополя. Огонь занимает важное место при погребальном обряде и поминальном цикле (многие вещи обожжены, что способствовало гарантированному их попаданию в мир предков), дерево как материал строительства и элемент космогонии (мировое дерево) абсолютно естественен в оформлении усыпальницы, земля - строительный материал некрополя и вместилище погребальной камеры (погребение это посев, принимая его в своё чрево земля снова родит обеспечивая круг бессмертия), металл - самый распространённый материал для изготовления инвентаря, конской упряжи и оружия, вода, проникая в погребальную камеру, обеспечила феномен мерзлотных курганов пазырыкской культуры.
Сибирские аборигены верили, что каждый человек имеет одновременно несколько разных душ. Обские угры считали, что у мужчин пять душ, у женщин четыре, у ребенка - две - три [16]. Кеты находили у человека семь душ [17], шорцы - четыре [18], якуты и эвенки - три [19].
Похоронные ритуалы, связанные с устройством судьбы души-тени, всячески подчеркивали, что у живых и мертвых разные пути, которые не должны совпадать. Ненцы, ханты, манси, селькупы и другие выносили покойников не через дверь, а через окно или специально сделанное в стене отверстие в ту сторону, где находился Нижний Мир (обычно на север или за запад). Ненцы шли от кладбища спиной вперед и, сев в нарты, ехали к поселению не по старому следу, а параллельно [20]. Кеты, уходя от захоронения, не оглядывались назад; последний в процессии должен был положить поперек тропинки палку, как бы преграждавшую умершему возвращение к людям [21].
У тундровых и таежных оленеводов на могиле оставляли поврежденную нарту и убитых ездовых оленей. Якуты, алтайцы, буряты и другие скотоводы убивали на могиле верховую лошадь. По мнению якутов, души бедняков, у которых на похоронах не была убита скотина, совершали свое загробное путешествие пешком [19]. У таежного охотничье-рыболовческого населения Западной Сибири душа-тень, как правило, транспортировалась в страну мертвых на лодке. Обычай захоронения в лодке был особенно распространен у хантов и селькупов [23]. Интересен обряд «провожания» души-тени в Нижний Мир. У энцев человек, совершающий этот обряд, садился после похорон у северной стороны чума, через которую выносили покойника. Глядя на север, он обращался к умершему, представляя дело так, что сопровождает его в страну мертвых, указывает ему правильный путь и не дает ступить на дорогу, ведущую
к живым. Закончив ритуал, провожающий говорил: «Больше он не вернется. Я послал его в земли-дыру» [22]. Считалось, что без шамана душа вообще не попадает в мир мертвых. Поскольку шаманов, умеющих водить души, было мало, покойники нередко, накапливаясь, ждали годами, пока, наконец, не приедет такой шаман.
Загробный мир по представлениям находится в направлении запад-север иногда по течению реки. Границей мира может
Библиографический список
служить пространство погребальной камеры, противоположный берег реки. Умерший, доставлялся посредством специального транспорта коня-оленя, лодки, колесницы. Погребальный инвентарь и продукты (чай, лепёшка у сибирских аборигенов) обеспечивали преодоление трудного и опасного пути. «Иной» мир по сути своей зеркален миру живых, в нём холодно, темно (солнца нет, светит луна), возвращение из него подвластно шаманам или душам людей отправленных неправильно.
I. Ганина, Н В. Эволюция представлений о загробном мире: Религиозно-мифологический аспект: автореф. дис. ... канд. культурологии.
- М., 2005.
2 . Раевский, Д.С. Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тыс. до н. э.
- М., 1985.
3. Акишев, А.К. Искусство и мифология саков. - Алма-Ата, 1984.
4. Рыбаков, Б.А. Язычество древних славян. - М., 1981.
5. Пяткин, Б.Н. Представления древних людей о пространстве и времени по курганным надмогильным сооружениям // Скифо-сибирский мир. Искусство и идеология. Новосибирск, 1987.
6. Дашковский, П.К. Космологическая модель пазырыкского кургана // Четвёртые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. - Омск, 1997.
7. Мартынов, А.И. Сакральная архитектура кургана(проектное моделирование в древности) / А.И Мартынов, П.В. Герман // Историкокультурное наследие Северной Азии. - Барнаул, 2001.
8. Тишкин, А.А. Проблема происхождения бийкенской культуры Алтая раннескифского времени и выделение основных этапов её развития // Социогенез в Северной Азии. - Иркутск, 2005. - Ч. 1.
9. Кубарев, В.Д. Курганы Юстыда. - Новосибирск, 1991.
10. Кожин, П.М. К проблеме реконструкции социальных отношений (погребальный обряд населения Сибири эпохи бронзы // Вторые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. - Омск, 1992. - Ч. 2.
II. Шульга, П.И. Поселение Куротинский Лог-! // Известия лаборатории археологии. - Горно-Алтайск, 1997. - Вып. 2.
12. Завитухина, М.П. Курганный могильник Сростки II на Алтае // Сборник Государственного Эрмитажа. - Л., 1966. - Вып. XXVII.
13. Базайченко, А.В Наскальное искусство скифской эпохи Горного Алтая: автореф. дис. ... канд. ист. Наук. - Кемерово, 2009.
14. Дашковский, П.К. Социальная структура и система мировоззрений населения Горного Алтая скифского времени: автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Барнаул, 2002.
15. Семёнова, А.Н. Полная система фэн-шуй. - СПб., 2007.
16. Чернецов, В.Н. Представления о душе у обских угров // ТИЭ. Нов. серия. - 1959. - Т. 51.
17. Анучин, В.И. Очерки шаманства у енисейских остяков. - Сб. МАЭ. - 1914. - Т. II. - Вып. 2.
18. Хлопина, И.Д Из мифологии традиционных верований шорцев // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. - Новосибирск, 1978.
19. Попов, А.А. Материалы по истории религии якутов б. Вилюйского округа. - Сб. МАЭ. - 1949. - Т. XI.
20. Хомич, Л.В. Ненцы. Историко-этнографический очерк. - Л., 1966.
21. Алексеенко, Е.А. Кеты. - Л., 1967.
22. Косарев, М.Ф. Западная Сибирь в древности. - М., 1984.
23. Пелих, Г.И. Досамодийский тип жилица нарымских селькупов // Учён. зап. ТГУ. - 1966. - № 60
Bibliography
I. Ganina, N V. Ehvolyuciya predstavleniyj o zagrobnom mire: Religiozno-mifologicheskiyj aspekt: avtoref. dis. ... kand. kuljturologii. - M., 2005.
2 . Raevskiyj, D.S. Modelj mira skifskoyj kuljturih. Problemih mirovozzreniya iranoyazihchnihkh narodov evraziyjskikh stepeyj I tihs. do n. eh. -
M., 1985.
3. Akishev, A.K. Iskusstvo i mifologiya sakov. - Alma-Ata, 1984.
4. Rihbakov, B.A. Yazihchestvo drevnikh slavyan. - M., 1981.
5. Pyatkin, B.N. Predstavleniya drevnikh lyudeyj o prostranstve i vremeni po kurgannihm nadmogiljnihm sooruzheniyam // Skifo-sibirskiyj mir. Iskusstvo i ideologiya. Novosibirsk, 1987.
6. Dashkovskiyj, P.K. Kosmologicheskaya modelj pazihrihkskogo kurgana // Chetvyortihe istoricheskie chteniya pamyati M.P. Gryaznova. -Omsk, 1997.
7. Martihnov, A.I. Sakraljnaya arkhitektura kurgana(proektnoe modelirovanie v drevnosti) / A.I Martihnov, P.V. German // Istoriko-kuljturnoe nasledie Severnoyj Azii. - Barnaul, 2001.
8. Tishkin, A.A. Problema proiskhozhdeniya biyjkenskoyj kuljturih Altaya ranneskifskogo vremeni i vihdelenie osnovnihkh ehtapov eyo razvitiya // Sociogenez v Severnoyj Azii. - Irkutsk, 2005. - Ch. 1.
9. Kubarev, V.D. Kurganih Yustihda. - Novosibirsk, 1991.
10. Kozhin, P.M. K probleme rekonstrukcii socialjnihkh otnosheniyj (pogrebaljnihyj obryad naseleniya Sibiri ehpokhi bronzih // Vtorihe istoricheskie chteniya pamyati M.P. Gryaznova. - Omsk, 1992. - Ch. 2.
II. Shuljga, P.I. Poselenie Kurotinskiyj Log-I // Izvestiya laboratorii arkheologii. - Gorno-Altayjsk, 1997. - Vihp. 2.
12. Zavitukhina, M.P. Kurgannihyj mogiljnik Srostki II na Altae // Sbornik Gosudarstvennogo Ehrmitazha. - L., 1966. - Vihp. XXVII.
13. Bazayjchenko, A.V Naskaljnoe iskusstvo skifskoyj ehpokhi Gornogo Altaya: avtoref. dis. ... kand. ist. Nauk. - Kemerovo, 2009.
14. Dashkovskiyj, P.K. Socialjnaya struktura i sistema mirovozzreniyj naseleniya Gornogo Altaya skifskogo vremeni: avtoref. dis. ... kand. ist. nauk. - Barnaul, 2002.
15. Semyonova, A.N. Polnaya sistema fehn-shuyj. - SPb., 2007.
16. Chernecov, V.N. Predstavleniya o dushe u obskikh ugrov // TIEh. Nov. seriya. - 1959. - T. 51.
17. Anuchin, V.I. Ocherki shamanstva u eniseyjskikh ostyakov. - Sb. MAEh. - 1914. - T. II. - Vihp. 2.
18. Khlopina, I.D Iz mifologii tradicionnihkh verovaniyj shorcev // Ehtnografiya narodov Altaya i Zapadnoyj Sibiri. - Novosibirsk, 1978.
19. Popov, A.A. Materialih po istorii religii yakutov b. Vilyuyjskogo okruga. - Sb. MAEh. - 1949. - T. XI.
20. Khomich, L.V. Nencih. Istoriko-ehtnograficheskiyj ocherk. - L., 1966.
21. Alekseenko, E.A. Ketih. - L., 1967.
22. Kosarev, M.F. Zapadnaya Sibirj v drevnosti. - M., 1984.
23. Pelikh, G.I. Dosamodiyjskiyj tip zhilica narihmskikh seljkupov // Uchyon. zap. TGU. - 1966. - № 60
Статья поступила в редакцию 12.01.14
