CC BY
245
УДК 03.09.23
Ю. С. Обидина Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола
Представления о загробном мире в контексте коллективной памяти древних греков: опыт Одиссея как человека «границы»
В статье предпринята попытка рассмотрения плавания Одиссея с точки зрения реконструкции локализации мира живых и мира мертвых в древнегреческой традиции. В качестве метода исследования избран контекстуальный анализ, методологической основой стали исследования в области антропологии и исторической психологии, проведенные историками школы Анналов. Автор приходит к выводу, что описанное Гомером путешествие Одиссея по морю - это маркер коллективной памяти греков, осознание того, что память о мертвых неустанно преследует живых.
Ключевые слова: эпос, Гомер, Одиссей, загробный мир, коллективная память.
По справедливому замечанию А. Я. Гуревича, «исследователи ментальности решили обнажить облик смерти в истории, и это помогло им увидеть много нового в жизни и сознании людей минувших эпох» [7, с. 114]. И это произошло отнюдь не случайно. В наши дни тенденция к вытеснению смерти из коллективного сознания достигла, пожалуй, своего апогея. Общество живет так, как будто вообще никто не умирает, и смерть человека не пробивает в ткани общества никакой бреши [2, с. 119]. Девиз нынешнего общества страшен и притягателен одновременно: «Незаменимых людей не бывает».
Ф. Арьесу принадлежит большая заслуга в установлении того, какое поприще открывает для историков тема смерти, насколько широк может быть круг применяемых источников и насколько важными данные знания являются для исторической психологии [3].
И действительно, долгое время исследователи не сходили с проторенного пути всеобъемлющего рационализма, удачно найденного И. Кантом, который отметил, что «любознательным людям, которые так настойчиво стараются хоть что-нибудь узнать о том мире, можно дать простой, но совершенно естественный совет: терпеливо дожидаться, пока не попадете туда» [8, с. 261-266].
Историческая антропология позволила историкам свернуть с традиционного пути. Но все же следует подчеркнуть, что «самодовлеющей истории смерти» создать так и не удалось, поскольку невозможно создать то, чего просто не существует.
Обращение к древнегреческой традиции смерти избрано нами не случайно. Во-первых, это давний предмет исследования автора [10, 12, 11], во-вторых, истоки европейских представлений (в том числе и христианских), берут свое начало именно в Древней Элладе.
Несмотря на все сложности, актуальность исследований подобного рода не вызывает сомнений, поскольку среди причин неразработанности данной проблематики можно назвать табуирование понятий, связанных со смертью, в последующей европейской традиции и культуре.
Почему исследования подобного рода востребованы именно сейчас? Во-первых, осуществлены различного рода изыскания в области исторической психологии и исторической антропологии, во-вторых, появились работы, в которых предпринимается попытка реконструировать представления о смерти и бессмертии с различных методологических позиций. Таким образом, создаются благоприятные предпосылки для изучения соответствующего комплекса представлений на различных уровнях и с различных точек зрения.
Что касается методики исследования, то она строится на нескольких принципах, среди которых одним из центральных может быть назван контекстуальный анализ.
Кроме того, следует отметить, что приводимые контексты не претендуют на универсальность описания, они лишь намечают возможные и нередко наиболее значимые мотивы.
В Греции все начинается с эпоса, этим и обусловлено обращение именно к данному пласту представлений, зафиксировавших интересующие нас данные. Поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея» играют главную роль в реконструкции древнегреческих представлений о бессмертии [9, с. 85-89]. Безусловно, что проблема во всей ее многогранности может быть решена лишь при условии детального анализа целого комплекса источников. Однако поставленные в данной статье задачи - рассмотреть представления о загробном царстве как маркере коллективной памяти древних греков, позволяют очертить круг
исследуемых проблем и наметить пути дальнейшего изучения, опираясь на данные эпической традиции.
Продемонстрируем этот тезис на конкретных примерах.
Представления о времени и пространстве являются важнейшими категориями, характеризующими сознание человека, образующими контуры «образа мира». При этом представления о пространстве могут изучаться в самых разнообразных аспектах [13, с. 37].
Обращение к эпосу в данном контексте не случайно. По сути, Одиссей, по мнению Ф. Артога [2, с. 71], - это человек границы, который своими путешествиями очерчивает границы греческой идентичности. Одиссей знает, что в конце пути его ждет смерть, предсказанная ему в Аиде прорицателем Тиресеем (Од., XI, 119-137). На Одиссея, по сути, проецируется общий облик греческой коллективной ментальности, которая является не только индикатором культурных, но и социальных отношений.
Появление верования в подземный Аид, населенный душами умерших, свидетельствует об определенной стадии разработанности пространственно-временных представлений о человеческом континууме, несмотря на то, что первоначально теории локализации потустороннего мира понимались в самом буквальном смысле. Именно Гомер первым в древнегреческой традиции занялся этим вопросом. Важность данных представлений подтверждается многочисленными комментаторами Гомера, которые подходили к нему с наивным рационализмом. Они называли несколько, с их точки зрения, реально существующих входов в царство мертвых. Самые часто упоминаемые традицией: в Южной Лаконии, на мысе Тенар; в Мессении, недалеко от Пи-лоса; в Аркадии, у водопада на реке Стиксе; и в Италии, в Авернской пещере. Грек Павсаний, живший во II в. н. э., автор популярного «Описания Эллады», писал, что у Гомера указан вход в загробный мир, который находился в Северо-Западной Греции, в области Феспротия [1, с. 135-136]. По свидетельству древних авторов, здесь действительно текли три реки с соответствующими месту названиями: Коцит, Ахерон и Пирифлегетон, и невдалеке от впадения в море они сливались так, как это описано у Гомера. Новейшие историки пошли дальше древних авторов. В ходе археологических раскопок недалеко от места слияния этих рек были обнаружены остатки святилища, идентифицируемое учеными как оракул мертвых. Находки костей овец и других животных говорят о том, что здесь возможно приносились жертвы и заклинались души мертвых точно таким же способом, как это сделал Одиссей, чтобы проникнуть в царство Аида. С одной стороны, эти находки
будто бы подтверждают гипотезу Павсания. Но с другой стороны, рушат всю стройную концепцию локализации подземного царства Аида, так как выявляют одно немаловажное обстоятельство, которое никак не согласуется с предложенной Гомером локализацией. Феспротия находится едва ли не по соседству с Итакой - родиной Одиссея. И для того чтобы до нее добраться, незачем было столько скитаться по морю, до нее можно было доплыть за 2-3 дня. Однако Гомер описывает долгие скитания Одиссея по неведомым морским путям, что никак не согласуется с теорией Павсания. Во время этого пути Одиссей пересекает реку Океан, и у Гомера эта река названа условной границей, разделяющей мир живых и мир мертвых. Следовательно, река Океан должна находиться на максимально отдаленном расстоянии от ареала человеческого существования.
Чтобы подтвердить или опровергнуть теорию Гомера (а за ним и Павсания), нам остается обратиться к тексту поэм. И сразу становится очевидно, что у Гомера нет определенности в локализации царства Аида. В «Илиаде», с одной стороны, «дом Аида» находится едва не под Троянским полем («на этом пусть месте утроба земная мрачная всех нас проглотит!» (Ил., XXIII, 416-417); сквозь землю на берегу моря уходит психея Патрокла (Ил., XXIII, 100-101). С другой стороны, Тартар находится у «последних пределов суши и моря» (Ил., VIII, 478-479), на севере, в холодной Додоне, река Титаресий «из ужасного Стикса, из вод заклинаний исходит» (Ил., II, 749-755). Не проще обстоит дело и в «Одиссее». С одной стороны, указывается «далеко и на запад», к «глубоким водам Океана», с другой стороны, говорится, что на острове Эе, на котором живет Кирка и который находится в одном дне плавания от входа в Аид, «Гелиос всходит» (Од., XII, 1-4). Солнце, как мы помним, всходит на Востоке. Стало быть, на Востоке находится и вход в мрачное царство Аида? Или на Севере, возле Додоны? А может, вовсе на Юге, поскольку Кирка посылает в парус Одиссею северный ветер Борей (Од., Х, 507)?
Решая этот географический ребус, логичнее все же выбрать западное направление. Во-первых, пещера Скиллы, «темным жерлом обращенная к мраку Эреба на запад» (Од., XII, 80-81). Во-вторых, грекам не была чужда мысль, что царство Аида есть царство заката западного бога. В-третьих - самое интересное с точки зрения нашей теории человека-границы и теории коллективной памяти. Возможно, не случайно Одиссей, живым проникший в Аид и живым оттуда вернувшийся, был родом с самого западного, по Гомеровской географии, острова Итаки (Од., IX, 24-25). Родившемуся в этой «погранполосе» было безопаснее, чем другим, в ней путешествовать.
Но в то же время с точки зрения этой же самой «теории границы», очевидно, что странствие Одиссея не имеет никакого отношения к географии [5, с. 51].
И дело даже не в том, что некоторые исследователи полагают, что все странствие Одиссея происходит в загробном, потустороннем мире [6, с. 65-67]. Этот фантастический мир, безусловно, отличен от реального мира, в котором живут герои Гомера. Но отличен он и от обители Аида. Это «срединный», «пограничный» мир между миром живых и миром мертвых. Именно здесь, в этом мире «боги сна обитают» (Од., XXIV, 12-13). И этот мир, быть может, страшнее даже мира мертвых, так как в нем гораздо легче, чем с жизнью, можно распрощаться с памятью, с рассудком, поддаться сводящим с ума зелью и чарам Кирки, или попасть в плен к Калипсо, «той, что скрывает». Но все же жизнь в этом мире возможна: в царстве Аида Одиссей не смог выдержать даже одного дня, тогда как у Калипсо он живет целых семь лет. В этом «приграничном» мире живут странные, но все-таки вполне себе люди, а не бесплотные призраки.
Другими словами, бесконечный путь Одиссея по морю - это нечто гораздо большее, чем просто путешествие. Это - осознание человеческой идентичности, коллективной памяти. Это осознание того, что память о мертвых неустанно преследует живых.
Не случайно обрядовая традиция и фантазия так тесно переплелись для того, чтобы в подробностях изобразить путь в загробный мир. Противоречия в данном случае объяснимы; царство мертвых находится то далеко на краю света, по ту сторону Океана - как это описывает «Одиссея», то оно расположено непосредственно под землей - как это изображено в «Илиаде». Суть здесь в другом.
Подлинно человеческое пространство у Гомера четко очерчено. Небо - место пребывания «бессмертных», под землей - жилище Аида и страна мертвых [2, с. 79].
Пища, которой угощают спутников Одиссея ло-тофаги, лишает их главного человеческого свойства - памяти (Од., IX, 84, 94-97). Помещенные по соседству с царством мертвых киммерийцы, несмотря на то, что у них, по словам Гомера, наличествуют demos и polis, исключены из людей в силу того, что им, так же как мертвым, невидимо солнце (Од., XI, 14-16).
На острове Калипсо Одиссей получает возможность обрести бессмертие, вступив в брак с богиней (Од., V, 136; XXIII, 336) [5, с. 58]. Возможно, не случайно древние любители аллегорий видели в острове Калипсо символ тела и материи, от которого должна оторваться душа человека. Философы-неоплатоники придавали путешествию Одиссея
и вовсе мистический характер, видя в Одиссее образ души, оказавшейся в чувственном мире. Все живущие, с их точки зрения, в каком-то смысле случайные странники и скитальцы [2, с. 89].
Живое и мертвое четко разграничено. Жертвоприношение теням умерших, чтобы напоить их кровью и на время вернуть им память (Од., Х, 516-521; XI, 23-29), - зеркальная противоположность трапезе живых (Од., Х, 524-525; XI, 30-33) [5, с. 53].
Таким образом, география загробного царства подробно представлена у Гомера для того, чтобы, по словам В. Буркерта, «раз и навсегда отделить мертвых от мира живых. Живому нет угрозы со стороны мертвых; «тени» лишены силы и сознания. Нет ужаса перед привидениями, картин разложения, стука мертвых костей; но нет и утешения, нет надежды» [4, с. 347].
Вернемся к коллективной памяти. Существует множество способов уйти из жизни. По сравнению с героической гибелью в битве, смерть на море ужасна, поскольку при такой смерти человек теряет все, ничего не получая взамен. Его нельзя даже целиком причислить к миру мертвых, поскольку, не будучи погребенным, он не может попасть в Аид (Ил., XXIII, 74; Од.,XI, 72-75). И для мира живых его неприкаянная душа становится угрозой. Другими словами, смерть на море - это безымянное исчезновение. Вот почему, несмотря на все мыслимые и немыслимые трудности, Одиссей возвращается домой.
Таким образом, «теория границы» объясняет то, что не может объяснить простая реконструкция представлений о подземном царстве Аида и нанесение на новейшую географическую карту маршрута Одиссея. В этом, возможно, и кроется ответ на вопрос, почему гомеровский образ загробного мира, одновременно столь утонченный и притягательный, не был общепринятым, тем более что и ритуал вызывал к жизни совсем иные представления.
Ш
1. АндреевЮ. В. Поэзия мифа и проза истории. Л., 1990.
2. Артог Ф. Возвращение Одиссея // Одиссей. М., 1997. С. 71-95.
3. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.
4. Буркерт В. Греческая религия. Архаика и классика / пер. с нем.: М. Витковской и В. Витковского. СПб., 2004.
5. Видаль-Накэ П. Черный охотник. Формы мышления и формы общества в греческом мире. М., 2001.
6. Гиндин Л. А. Лингво-филологический анализ Х песни «Одиссеи» и некоторые принципы гомеровской поэтики // Античная культура и современная наука. М., 1985. С. 65-67.
7. Гуревич А. Я. Смерть как проблема исторической антропологии: о новом направлении в зарубежной историографии // Одиссей. М., 1989. С. 114-135.
8. Кант И. Грезы духовидца, поясненные грезами метафизика // И. Кант. Собр. соч.: в 8 т. М., 1994. Т. 2.
9. Обидина Ю. С. Идея воздаяния в ранней греческой традиции: о проблеме эволюции представлений о смерти и бессмертии в гомеровском эпосе // Историк и его дело. Межвузовский сборник научных трудов. «Серия памяти профессора В. Е. Майера». Ижевск, 2003. С. 85-89.
10. Обидина Ю. С. Мир смерти в культурных представлениях греков эпохи архаики и классики: дис. ... канд. филос. наук. Нижний Новгород, 2001.
11. Обидина Ю. С. Представления о бессмертии души в культуре древней Греции: становление, эволюция, трансформация в христианское воскресение. Йошкар-Ола, 2007.
12. Обидина Ю. С. Развитие идеи бессмертия в античности с древнейших времен до утверждения христианства. Йошкар-Ола, 2003.
13. Подосинов А. В. Ориентация по сторонам света в древних культурах как объект историко-антропологического исследования // Одиссей. М., 1994. С. 37-53.
1. Andreev YU. V. Poeziya mifa i proza istorii. L., 1990.
2. Artog F. Vozvrashchenie Odisseya // Odissey. M., 1997. S. 71-95.
3. Ar'esF. CHelovek pered litsom smerti. M., 1992.
4. Burkert V. Grecheskaya religiya. Arkhaika i klassika / per. s nem.: M. Vitkovskoy i V. Vitkovskogo. SPb., 2004.
5. Vidal-Nake P. CHernyy okhotnik. Formy myshleniya i for-my obshchestva v grecheskom mire. M., 2001.
6. Gindin L. A. Lingvo-filologicheskiy analiz KH pesni «Odis-sei» i nekotorye printsipy gomerovskoy poetiki // Antichnaya kul'tura i sovremennaya nauka. M., 1985. S. 65-67.
7. Gurevich A. YA. Smert' kak problema istoricheskoy antropo-logii: o novom napravlenii v zarubezhnoy istoriografii // Odissey. M., 1989. S. 114-135.
8. Kant I. Grezy dukhovidtsa, poyasnennye grezami metafi-zika // I. Kant. Sobr. soch.: V 8 t. M., 1994. T. 2.
9. Obidina YU. S. Ideya vozdayaniya v ranney grecheskoy traditsii: o probleme evolyutsii predstavleniy o smerti i bessmertii v gomerovskom epose // Istorik i ego delo. Mezhvuzovskiy sbornik nauchnykh trudov. «Seriya pamyati professora V. E. Mayera». Izhevsk, 2003. S. 85-89.
10. Obidina YU. S. Mir smerti v kul'turnykh predstavle-niyakh grekov epokhi arkhaiki i klassiki. Diss. na soiskanie uche-noy stepeni kand. filos. nauk. Nizhniy Novgorod, 2001.
11. Obidina YU. S. Predstavleniya o bessmertii dushi v kul'ture drevney Gretsii: stanovlenie, evolyutsiya, transformatsiya v khris-tianskoe voskresenie Yoshkar-Ola, 2007.
12. Obidina YU. S. Razvitie idei bessmertiya v antichnosti s drevneyshikh vremen do utverzhdeniya khristianstva. Yoshkar-Ola, 2003.
13. Podosinov A. V. Orientatsiya po storonam sveta v drevnikh kul'turakh kak ob"ekt istoriko-antropologicheskogo issledovaniya // Odissey. M., 1994. S. 37-53.
YU. S. Obidina Mari State University, Yoshkar-Ola
Representations about the afterlife in the context
of the collective memory of the ancient Greeks: the experience of Odysseus as a man "border"
The article attempts to review voyage of Odysseus in terms of the reconstruction of the localization of the world of the living and the dead in ancient Greek tradition. As a research method chosen contextual analysis, the methodological basis of the study began in anthropology and historical psychology by historians of the Annales school. The author concludes that described by Homer Odyssey journey by sea - a marker of the collective memory of the Greeks, the realization that the memory of the dead relentlessly pursues alive.
Keywords: epic, Homer, Odysseus, the afterlife, the collective memory.
