CC BY
61DOI 10.25797^НР.2020Л8.1.006 УДК. 94(41/99)
ПРЕДСТАВИТЕЛИ СТАВКИ НА ФРОНТЕ:
ОПЫТ 1941 ГОДА
Аннотация:
В данном докладе рассматривается вопрос о способе функционирования института представителей Ставки Верховного Главнокомандования с июня по декабрь 1941 г. Для этого автор использует подходы и методы новой политической истории: неоинституциональный подход и структурно-функциональный метод. Материалами для доклада послужили мемуары известных советских военачальников и нормативные документы Ставки ВГК и Генерального штаба Красной Армии, а также документы из ЦАМО и РГАСПИ Сначала в докладе разбирается деятельность Г.К. Жукова на Юго-Западном фронте как представителя Ставки ВГК в первые дни Великой Отечественной войны. Далее приводятся сведения о работе маршалов Б.М. Шапошникова и Г.И. Кулика на Западном фронте. Анализируется деятельность представителя Ставки П.А. Курочкина на СевероЗападном фронте в августе 1941 г. Далее разбирается пример исполнения своих обязанностей в качестве представителей Ставки ВГК трёх людей разной квалификации: военного профессионала К.А. Мерецкова, партийного деятеля Н.А. Булганина и главы Главного политического управления Л.З. Мехлиса в сентябре 1941 г. Даётся описание репрессив-
ной деятельности представителей нового органа военного управления. Затем автор переходит к ситуации, сложившейся в октябре этого же года на Резервном фронте, где должность представителя Ставки ВГК занимал Г.К. Жуков. После этого анализируется деятельность представителя Ставки Г.И. Кулика на Керченском полуострове в ноябре 1941 г. Здесь приводится пример наказания офицера, занимавшего данную должность, за неисполнение приказа высшего военного руководства Советского Союза. Завершается основная часть доклада разбором деятельности генерал-майора С.Г. Трофименко в качестве представителя Ставки ВГК в Медвежьегорской оперативной группе в декабре этого же года. Приводится пример того, как представитель Ставки не смог полностью выполнить поручение Генерального штаба Красной Армии и что за этим последовало. В конце работы автор делает следующий вывод: институт представителей Ставки в 1941 г. только складывался, но его оформление происходило не за счёт правовой регламентации, а путём полуофициального взаимодействия между разными должностными лицами.
Ключевые слова:
Представитель, Ставка ВГК, маршал, фронт, директива.
REPRESENTATIVES OF THE STAVKA OF THE HIGH COMMAND AT THE FRONT:
1941 EXPERIENCE
Annotation:
This report discusses the method of functioning ofthe institution ofrepresentatives of the Stavka of the High Command from June to December 1941. For this, the author uses the approaches and methods of the new political history: the neo-institutional approach and the structural-functional method. The materials for the report were memoirs of famous Soviet military leaders and normative documents of the Stavka of the High Command and the General Staff of the Red Army and documents from Russian state archives. First, the author parses the activities of G.K. Zhukov on the Southwestern Front as a representative of the Stavka of the High Command in the early days of Great Patriotic war. Then f author analyzes the activities of Marshals B.M. Shaposhnikova and G.I. Kulik on the Western Front. Then activity of the representative of Stavka P.A. Kurochkin on the North-Western Front in August 1941 is being considered. Then author parses an example of the performance of his duties as representatives of the Stavka of the Supreme High Command of three people of different qualifications: military professional K.A. Meretskov, party leader N.A. Bulganin and the head of the Main Political Administration L.Z. Mehlis in
September 1941. A description is given of the repressive activities of representatives of the new military command. Then author proceeds to the situation that developed in October of the same year on the Reserve Front, where G.K. Zhukov was. After that, author analyzes the activity of the representative of the Stavka G.I. Kulik on the Kerch Peninsula in November 1941. Here we have an example of the punishment of an officer holding this position for not fulfilling the order of the highest military leadership of the Soviet Union. The main part of the report ends with a review of the activities of Major General S.G. Trofimenko as a representative of Stavka in the Medvezhyegorsk operational group in December of the same year. An example is given of how the representative of the Stavka could not fully fulfill the order of the General Staff of the Red Army and what will follow. At the end of the work, the author draws the following conclusion: the institute of representatives of the Stavka of the High Command in 1941 was only taking shape, but its design was not due to legal regulation, but through semi-official interaction between different officials. Keywords:
Representative, Stavka of the Supreme Command, Marshal, Front, Directive
Тяжёлые поражения Красной Армии летом-осенью 1941 года относятся к тому роду исторических проблем, которые приковывают внимание как представите-
лей научного сообщества, так и широкую общественность. Не будет большим преувеличением сказать, что в российском обществе отношение к тем трагическим со-
бытиям определяет отношение человека и к другим вехам отечественной истории: к революции, гражданской войне, коллективизации/индустриализации, массовым репрессиям и т.д. Сегодня человек живо интересующийся историей волен выбирать между достаточно большим количеством трактовок причин и следствий неудачного начала Великой Отечественной войны, в том числе и диаметрально противоположными по своим этическим оценкам. Так, мы можем видеть в катастрофах первых месяцев войны длинную серию фундаментальных ошибок государственной власти, исправление которых потребовало колоссальных и невосполнимых потерь среди населения СССР. Но некоторые люди с такой трактовкой несогласны. Для них события лета-осени 1941 г. лишь пролог (хоть и страшный) к последующему триумфу. Далее данная дискуссия сводится либо к поиску той самой исторической развилке, после которой много-милионные жертвы стали необходимым условием победы в войне, либо рассуждениям о том, что следовало бы сделать накануне начала боевых действий дабы предотвратить тяжёлые поражения наших войск.
Такого рода постановка вопроса характерна не только для публицистики, но и для историографии Великой Отечественной войны. Данное обстоятельство может объясняться множеством причин, одной из которых, на мой взгляд является, крайняя узость рассматриваемых исследователями проблем. Как правило, все они касаются самых консервативных направлений исторической науки - классической политической и военной истории. В следствие этого, множество научных трудов
по истории войны посвящены описанию хода боевых действий или пересказу содержания приказов наркомата обороны, ГКО, Ставки и т.д. В условиях постоянного ввода в оборот новых исторических источников, широкое распространение такого подхода при написании работ неизбежно.
Однако, для более скрупулёзного анализа тех трагических событий требуется расширить изучаемую проблематику. Например, рассмотреть не ход боевых действий с многочисленными описаниями передвижений дивизий, корпусов, армий, фронтов и их сражений, а повседневную деятельность должностных лиц, управляющих всем этим. В частности, в своём докладе я хотел бы на примере опыта 1941 г. проанализировать функционирование института представителей Ставки ВГК. Деятельность самой Ставки ВГК уже рассматривалась отдельными исследователями. Так в 90-е годы выходят работы В.Д. Данилова «Ставка ВГК: [Ставка Верховного Главнокомандования], 1941-1945»1 и Ю.А. Горькова «Кремль. Ставка. Генштаб»2. В них затрагивалась тема работы представителей Ставки на фронтах, однако анализу данного вопроса там уделялось крайне мало внимания. В годы войны представителями Ставки становились в том числе и командующие самого высшего ранга, о роли которых в поражениях и победах РККА спорят до сих пор. Но имеющаяся в нашем распоряжении литература не позволяет нам составить чёткое представление о способах функциониро-
1 Данилов В. Д. Ставка ВГК: Ставка Верховного Главнокомандования, 1941-1945. М., 1991
2 Горьков А. Ю. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь, 1995.
вания данного института в условиях войны. Цель моего доклада дать ответ на этот вопрос. В нём я анализирую повседневную деятельность представителей Ставки ВГК в первые полгода войны. Такая хронология выбрана мной не случайно - на период с июня по декабрь 1941 г. приходится становление советской системы военного управления. Именно в тех условиях закладываются основные принципы её работы на последующие годы. Для этого я использовал подходы новой политической истории (неоинституциональный подход) и структурно-функциональный метод. Материалами для данного доклада послужили мемуары представителей высшей политической и военной элиты СССР, документы Ставки ВГК, Генерального штаба РККА, а также документы из государственных архивов ЦАМО и РГАСПИ.
23 июня 1941 г. на следующий день после начала Великой Отечественной войны была образованна Ставка Главного Командования. Председателем, вновь созданного органа высшего армейского управления, становился нарком обороны, маршал Советского Союза С.К. Тимошенко3. Другими членами Ставки стали начальник Генштаба Красной Армии Г.К. Жуков, Сталин, нарком иностранных дел и член Политбюро В.М. Молотов, маршалы К.Е. Ворошилов и С.М. Будённый, нарком флота Н.Г. Кузнецов. Одновременно с этим, данное постановление предусматривало, что при Ставке будет создан институт её постоянных советников4. Ими стали: начальник ПВО Н.Н. Воронов, на-
3 Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы: 1941 год. Т. 16(5-1). М., 1996. С. 20.
4 Там же.
чальник Военно-воздушных сил П.Ф. Жи-гарёв, маршал Б.М. Шапошников, маршал Г.И. Кулик, К.А. Мерецков, 1-й заместитель начальника Генштаба Н.Ф. Ватутин, начальник Главного Политического Управления Красной армии Л.З. Мехлис, Л.П. Берия, Г.М. Маленков, Л.М. Каганович, А.И. Микоян, А.А. Жданов и Н.А. Вознесенский.
Тогда же, в первые дни войны, появляется новая военная должность (хотя её мог занимать и человек, имеющий весьма отдалённое отношение к военному делу) - представитель Ставки. Первыми представителями Ставки ВГК на Западном фронте стали маршалы Б.П. Шапошников и Г.И. Кулик, а на Юго-Западном - генерал армии Г.К. Жуков. Стоит отметить то обстоятельство, что ни в директиве об учреждении Ставки Главного Командования, ни в каком-либо другом документе, права и обязанности её представителей не прописывались.
В своих послевоенных воспоминаниях Г.К. Жуков написал, что приказ лететь в штаб к М.П. Кирпоносу и М.А. Пуркаеву он получил лично от Сталина. Возможно, будущий маршал был удивлён этим распоряжением, поэтому спросил у него кто тогда будет подменять его в Генштабе (на тот момент Г.К. Жуков был его начальником). Ответ был следующим - начальник оперативного направления Н.Ф. Ватутин5.
Г.К. Жуков прибыл в командный пункт Юго-Западного фронта поздно вечером. Там он принял участие в Военном совете фронта. В ходе него, командующий обсуждал только что полученную Директиву № 3, которая предусматривала немедлен-
5 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 268.
ный переход войск фронта в контрнаступление.
На следующее утро Жуков был уже в штабе 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева. Важно отметить то обстоятельство, что начальник Генерального штаба не объясняет зачем он решил отправиться туда -впоследствии мы часто будем видеть на страницах различных мемуаров похожие истории, когда какой-либо представитель Ставки ВГК прибыв в штаб фронта, вдруг решает отправиться в одно из боевых подразделений фронта (таких как армия или даже корпус). Д.И. Рябышев доложил представителю Ставки о состоянии вверенных ему подразделений и высказал свои соображения о том, когда корпус сможет перейти в контрнаступление. В ответ Г.К. Жуков посетовал, что навряд ли удастся дождаться сосредоточения других мехкорпусов фронта для совместной атаки6.
Информация об этих двух эпизодах содержится и в мемуарах И.Х. Баграмяна, а также в воспоминаниях самого Д.И. Рябышева. Будущий маршал Советского Союза в схожих словах описывает совещание в штабе фронта, добавляя только то, что Г.К. Жуков изъявил желание переговорить с командармом 6-й армии И.Н. Музыченко до того, как будет иметь возможность побывать в его командном пункте лично7. Также, И.Х. Баграмян пишет о том, что вместе с Жуковым в распоряжение 8-го мехкорпуса выехали представители штаба фронта8. Далее описание
6 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 270.
7 Баграмян И. X. Так начиналась война. М., 1971. С. 118.
8 Там же.
схожие - командир мехкорпуса доложил представителю Ставки свои соображения по поводу предстоящего контрудара. Г.К. Жуков, в свою очередь, их одобрил, после чего они вместе позавтракали9.
После этого представитель Ставки возвращается в Тернополь. Там он выслушал доклад о положении дел на фронте от М.П. Кирпоноса. Г.К. Жуков согласится с предложениями командующего фронтом. На следующий день у Г.К. Жукова состоится телефонный разговор по «Бодо» с командующим 5-й армии генералом-майором М.И. Потаповым. Сначала Г.К. Жуков попросит доложить обстановку10. Затем командарм попросит дать какие-либо указания по дальнейшим действиям его армии11.
На следующий день у Г.К. Жукова состоится разговор с генерал-лейтенантом Ф.Я. Костенко, который тогда занимал должность командующего 26-й армией. На этот раз представитель Ставки никаких конкретных распоряжений не даст. Зато он пообещает подумать о выделении дополнительного танкового полка для нужд 26-й армии12.
Непосредственно перед своим вылетом в Москву, у Г.К. Жукова состоится ещё один разговор с командующим 5-й армией М.И. Потаповым. В 11-м томе истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов сказано, что в ходе него Г.К. Жуков отдал личное распоряжение командарму13. Однако, согласно тексту
9 Там же.
10 ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 161. Д. 1. Л. 3.
11 ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 161. Д. 1. Л. 6.
12 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 272.
13 Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. Т. 11. Политика и стратегия По-
документа, начальник Генерального штаба говорил, как от своего имени, так и от имени Военного совета Юго-Западного фронта14. В мемуарах Г.К. Жукова мы не найдём описания данного эпизода, что не позволяет нам ответить на вопрос от кого, собственно, в данном конкретном случае исходила инициатива.
Также Г.К. Жуков за своё трёхдневное пребывание на Юго-Западном фронте успел побывать в 5-й армии. Об этом нам сообщает И.Х. Баграмян15. В ходе этого визита, представитель Ставки потребовал от командующего фронтом ещё раз провести контрудар16. Сам начальник Генерального штаба Красной Армии упоминает случай, когда он отдавал какой-либо приказ фронтовому начальству. Со слов Г.К. Жукова, в то время, когда он исполнял обязанности представителя Ставки на Юго-Западном фронте, отдал всего один приказ: речь здесь идёт о распоряжении для командарма М.И. Потапова (и то только потому, что командующий 5-й армии сам об этом попросил).
Г.К. Жуков писал в своих мемуарах о том, что не помнит такого случая в ходе войны, когда совет или предложение, исходящее от представителя Ставки ВГК, было проигнорировано местным командованием17. Однако, это утверждение было поставлено под сомнение в современной историографии. Историк
беды: стратегическое руководство страной и Вооруженными силами СССР в годы войны. М., 2015. С. 204.
14 ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 161. Д. 1. Л. 2.
15 Баграмян И. X. Так начиналась война. С. 130-133.
16 Там же. С. 133.
17 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления.
С. 322.
А.В. Исаев в своей работе «От Дубно до Ростова» приводит сведения о тех случаях, когда командиры частей и соединений Юго-Западного фронта не спешили воплощать в жизнь рекомендации представителя Ставки. Так, по мнению исследователя, поступал командарм 6-й армии И.Н. Музыченко18. Такой тихий «саботаж» имел место 23 июня. На следующий день Г.К. Жуков будет требовать от командующего 6-й армии переброски 8-й танковой дивизии на новое место дислокации. Но и это распоряжение представителя Ставки выполнено не будет19.
Впрочем, не только И.Н. Музыченко позволял себе не выполнять приказы представителя Ставки. А.В. Исаев пишет, что фронтовое начальство после отлёта начальника Генерального штаба в Москву
26 июня быстро забыло обо всех его реко-
20
мендациях.
Таким образом, мы можем констатировать, что деятельность Г.К. Жукова в качестве представителя Ставки на Юго-Западном фронте в первые дни войны сводилась к следующему: во-первых, она включала участие в совещаниях Военного совета фронта, во-вторых, это были поездки в разные боевые соединения фронта и, в-третьих, это были распоряжения командармам и комкорам. Сам Г.К. Жуков пишет о том, что он, как правило, соглашался с фронтовым командованием и одобрял его инициативы. Что касается фактов невыполнения приказов представителя Ставки, то здесь свою роль могло сыграть отсутствие у него своего лично-
18 Исаев А. В. От Дубно до Ростова. М., 2004. С. 138-139.
19 Там же. С. 148-149.
20 Там же. С. 178.
го аппарата управления, опираясь на который он мог бы добиваться выполнения своих распоряжений.
Более фрагментарные сведения у нас имеются по работе представителей Ставки на Западном фронте. Скорее всего, Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик отправились на театр военных действий одновременно с Г.К. Жуковым. Согласно Журналу военных действий Западного фронта, они прибыли на место вечером 22 июня21. Вместе с ними в командный пункт Западного фронта выехали представители Генерального штаба генералы В.Д. Соколовский и Г.К. Маландин22. По всей видимости, ни Сталин, ни нарком обороны С.К. Тимошенко, тогда не озаботились чётким разграничением функций между представителями разных ведомств (не было и пояснений о степени ответственности фронтового начальства и представителей по отношению к друг к другу).
Г.К. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» писал о том, что Б.М. Шапошников не принял активного участия в судьбе войск фронта из-за болезни23. Из протокола допроса генерал-полковника Д.Г. Павлова от 7 июля 1941 г. следует, что приказ для командарма 13-й армии, изданный наркомом Тимошенко, был передан через Б.М. Шапошникова24. Более подробное описание деятельно-
21 ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 206. Л. 19.
22 Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. Т. 11. Политика и стратегия Победы: стратегическое руководство страной и Вооруженными силами СССР в годы войны. С. 202.
23 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 284.
24 1941 год: В 2 кн. Кн.2. М., С. 465.
сти маршала Б.М. Шапошникова в качестве представителя Ставки Главного Командования мы найдём на страницах воспоминаний Первого Секретаря ЦК КП Белоруссии П.К. Пономаренко. Он писал, что Б.М. Шапошников, вместе с прибывшим 27 июня маршалом К.Е. Ворошиловым развил кипучую деятельность по восстановлению управления войсками, налаживанию системы их снабжения, организацию разведки и строительству оборонительных сооружений25. Однако, в Журнале военных действий штаба Западного фронта нет примеров приказов войскам, которые бы шли за подписью этих маршалов.
Что касается маршала Г.И. Кулика, то он, как и Г.К. Жуков, решил отправиться в одну из армий фронта. В данном случае в 10-ю армию26. Там он встретился с генерал-лейтенантом И.В. Болдиным. И.В. Болдин, впоследствии, так описывал свой опыт работы с героем Гражданской войны: «На нем запыленный комбинезон, пилотка. Вид утомленный. Докладываю о положении войск и мерах, принятых для отражения ударов противника. Кулик слушает, потом разводит руками, произносит неопределенное: «Да-а». По всему видно, вылетая из Москвы, он не предполагал встретить здесь столь серьезную обстановку. В полдень маршал покинул наш КП. Прощаясь, он сказал, чтобы я попытался что-нибудь сделать. Я посмотрел вслед удалявшейся машине Кулика, так и
27
не поняв, зачем он приезжал»27.
25 Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. Т. 11. Политика и стратегия Победы: стратегическое руководство страной и Вооруженными силами СССР в годы войны. С. 202.
26 ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 206. Л. 20.
27 Там же.
Вскоре Ставка и штаб Западного фронта, потеряли связь с 10-й армией. Согласно воспоминаниям Г.К. Жуков, это обстоятельство вызвало крайнее раздражение Сталина, т.к. один из высших советских начальников в буквальном смысле слова потерялся и, как следствие, утратил всякую возможность оказывать помощь местному фронтовому командо-ванию28. Впоследствии выяснилось, что Г.И. Кулик отступал вместе с командиром 1-ого стрелкового корпуса генерал-майором Рубцовым в направлении Песочное29.
Последующие «приключения» маршала Советского Союза второго созыва будут описаны полковым комиссаром С.Л. Лосем. Говорить об итогах работы маршалов К.Е. Ворошилова и Б.М. Шапошникова сложнее, из-за меньшого количества информации об их деятельности.
С другой стороны, адекватной оценке деятельности представителей Ставки в первые дни войны мешает и то обстоятельство, что их задачи и полномочия не были конкретно определены и прописаны вышестоящим руководством. Г.К. Жуков вспоминал, что, аргументируя необходимость его пребывания не в Москве, а в штабе Юго-Западного фронта, Сталин сослался на недостаточную опытность тамошних командующих30. Представляется вероятным, что Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик получили тоже самое напутствие. Такое решение представляется достаточно странным - ведь на тот мо-
28 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 284.
29 ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 206. Л. 6265.
30 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления.
С. 268.
мент никто из высшего политического и военного руководства СССР ещё не владел сколь-нибудь репрезентативной картиной происходящего во многом благодаря большим проблемам со связью31. Следовательно, Сталин не мог на момент второй половины первого дня войны, знать где понадобится помощь от людей из высшего командного звена Красной Армии. К тому же было бы наивным предполагать, что группа из 2-4 человек (в Киеве к Г.К. Жукову присоединился Н.С. Хрущёв) могла на месте оценить обстановку лучше, чем целый аппарат из корпусных, армейских и фронтовых штабных работников (для этого у представителей Ставки ГК не было ни людских, ни материальных ресурсов).
Фактически, Сталин предложил (вольно или не вольно) самим представителям Ставки определить свою сферу деятельности на нововведённой должности. Таким образом, можно предположить, что всё то взаимодействие, которое происходило между фронтовым командованием и представителями Ставки укладывалось в понятие неформальных практик. И в данном случае представители Ставки ГК нашли свое место в системе местного командования, кто более удачно, кто менее удачно. По крайней мере, в ситуации, когда командование фронта практически лишилось связи с вверенными воинским частями, представители Ставки помогали эту связь восстановить. Другое дело, что начальник Генерального штаба РККА и маршал Г.И. Кулик исходя из своего высокого положения в вооружённых силах СССР, не должны были напрямую взаимодействовать с командармами (а, тем бо-
31 Там же. С. 266.
лее, комкорами). Другими словами, с первых дней своего существования система представителей Ставки не вписывается в иерархию генеральского состава Красной армии. Но такое положение вещей не приводит к ухудшению руководства боевыми действиями на местах - Юго-Западный фронт не был окружён и уничтожен в первые дни войны. Судьба его северного соседа была куда более печальной, но вряд ли это вина заболевшего Б.М. Шапошникова и «потерявшегося» Г.И. Кулика (скорее можно говорить, что они ни столько навредили войскам фронта, сколько ничем им не помогли).
Последним важным обстоятельством, о котором стоит упомянуть в контексте деятельности представителей Ставки Главного Командования в первые дни войны, является факт отсутствия наказания для маршалов Б.М. Шапошникова, К.Е. Ворошилова и Г.И. Кулика за катастрофу в Белоруссии, тогда как командный состав Западного фронта поплатился за свои просчёты и промахи сполна.
Следующим командиром, ставшим на короткое время представителем Ставки, был генерал-лейтенант П.А. Курочкин. До этого назначения он командовал 43-й армией. В своих воспоминаниях генерал Курочкин не называет точной даты, когда это событие имело место быть, однако сообщает нам, что он был вызван в кабинет Сталина для конкретизации будущих задач32. Согласно журналу посещения Сталина, П.А. Курочкин был на приёме Верховного Главнокомандующего вечером 18 августа с 22:50 по 23:0533.
32 Жилин П. А. На Северо-Западном фронте. М., 1969. С. 15.
33 На приеме у Сталина. Тетради (журналы)
Местом его назначения был СевероЗападный фронт. Достоверных данных, когда он прибыл на командный пункт руководства фронта у нас нет. По словам П.А. Курочкина, его цель заключалась в предоставлении достоверных данных о том, что происходит на Северо-Западном фронте34. Его полномочия заключались в следующем: П.А. Курочкин имел право отстранять от должности командармов Северо-Западного фронта, а также давать рекомендации командующему фронтом35. Представляется интересным то обстоятельство, что полученные представителем Ставки полномочия не соответствовали его обязанностям: зачем представителю Ставки иметь право снимать со своих постов командиров высшего звена, если он должен лишь получить достоверную картину происходящего? Право давать консультации и советы местному командованию было достаточно размытым и требовало дополнительных пояснений, ведь рекомендации даже начальника Генерального штаба РККА могли игнорироваться под благовидными предлогами.
Так или иначе, исполнять свои обязанности в качестве представителя Ставки П.А. Курочкину пришлось недолго: 23 августа он был назначен командующим Северо-Западным фронтом вместо генерал-майора П.П. Собенникова. То есть на должности представителя Ставки П.А. Курочкин находился всего около 4 дней. К сожалению, он не написал в своих воспоминаниях, в чём состояла его деятельность на Северо-Западном фронте и
записей лиц, И.В. Сталиным (1924 - 1953 гг.).
Справочник. М., 2008. С. 346.
34 Жилин П. А. На Северо-Западном фронте. С. 15.
35 Там же. С. 16.
какого характера были отношения между ним и местными командирами.
В начале сентября 1941 г. сразу три человека направляются на Северо-Западный фронт в качестве представителей Ставки ВГК - бывший начальник Генерального штаба РККА К.А. Мерецков, армейский комиссар первого ранга Л.З. Мехлис и заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР Н.А. Булганин. Через два дня они прибыли в расположения штаба фронта. Это был, пожалуй, один из самых разнородных составов представителей Ставки ВГК когда-либо по заданию выезжавших на фронт за весь период войны. Здесь был профессиональный военный, комиссар, до войны отвечавший за пропаганду и проведение репрессий среди командного состава РККА, и партийный чиновник, работавший в основном по линии СНК.
К сожалению, нам не известно какие конкретные задания они получили от Сталина перед отправкой на СевероЗападный фронт. К.А. Мерецков сообщает, что Верховный Главнокомандующий поведал ему о тяжёлом положении наших, оборонявших подступы к Ленинграду36. 9 сентября представители Ставки прибыли на место назначения. Первым делом Военный совет фронта совместно с К.А. Мерецковым наметили план тактических мероприятий, проведение которых было необходимо для стабилизации положения войск фронта37. Далее, бывший начальник Генерального штаба пытался разобраться в каких вверенных командованию Северо-Западного фрон-
36 Мерецков К. А. На службе народу. М., 2015. С. 214.
37 Там же. С. 216.
та армиях ситуация требует посещения уполномоченными Ставки38. Из дальнейшего текста сложно понять состоялась ли хоть одна запланированная поездка или же нет. Но здесь интересен сам факт постановки вопроса - К.А. Мерецков, как и Г.И. Кулик и Г.К. Жуков до него, первым делом старается отправиться в какою-нибудь воинскую часть фронта и там переговорить с местным Военным советом. Последние действовали одновременно и автономно, никак не сговариваясь, по всей видимости, друг с другом. Что касается К.А. Мерецкова, то находясь с 23 июня по 6 сентября 1941 г. под следствием, он на вряд ли был проинформирован о работе своих предшественников на этой должности. Однако, им была выбрана точно такая же модель поведения, а именно, участие в советах фронтового командования и общение с командармами39.
Чем можно объяснить такое положение вещей? По всей видимости тем, что представители Ставки ВГК, прибывая в расположении Военного совета фронта, брали на себя исполнения тех задач, которые местное командование самостоятельно выполнить не успевало.
О деятельности Н.А. Булганина К.А. Мерецков нам ничего не сообщает. Зато есть краткое упоминание о работе Л.З. Мехлиса на Северо-Западном фронте, которая сводилось к поиску виноватых в поражениях и неудачах наших армий и последующему их наказанию. И действительно, Л.З. Мехлис лично определил круг репрессируемых (в него вошли генерал-майор артиллерии В.С. Гончаров и командарм 34-й армии генерал-майор
38 Там же.
39 Там же. С. 217.
К.М. Качанов) и добился приведения приговора (расстрела) в исполнение40. Даже в условиях военного времени это было чем-то немыслимым - два представителя генеральского корпуса были лишены жизней без суда и следствия только на основании приказа №2 270, по воле одного лишь представителя Ставки ВГК (исследователь Ю.В. Рубцов уверен, что главным инициатором в этом деле был Л.З. Мехлис, но отмечает, что доклад Сталину, в котором выдвигались обвинения против генералов фронта, был подписан всеми тремя представителями Ставки)41. Больше такого рода прецедентов в течении войны никто себе не позволял.
К.А. Мерецков пишет, что однажды отдал распоряжение одному из штабистов провести воздушную разведку с целью найти командный состав попавшей в окружение 34-й армии42. Перед своим отбытием с Северо-Западного фронта (оно состоится 17 сентября) К.А. Мерецков будет размышлять о том, стоит ли спрашивать у Ставки Верховного Главнокомандования согласия на мобилизацию некоторого числа гражданских, проживающих за линией фронта43? Но, поскольку он будет срочно отозван в Москву, эта идея останется, по всей видимости, не реализованной.
В дальнейшем мы увидим, что этот нереализованный проект стал первым примером своеобразной модели поведения, воспринятой фронтовым командованием уже на втором году войны. Она заключалась в том, что представитель Ставки ВГК, находясь на каком-либо фронте,
40 Рубцов Ю. В. Мехлис. Тень вождя. М., 2011. С. 229-231.
41 Там же.
42 Мерецков, К. А. На службе народу. С. 218.
43 Там же. С. 219.
брал на себя переговоры с Москвой о насущных вопросах, как-то выделение дополнительных резервов или перенесение сроков операций. А пока, ответственность за переговоры с Москвой берут на себя Л.З. Мехлис и Н.А. Булганин. Они просят Ставку выделить дополнительные миномёты войскам Северо-Западного фронта, а также людские резервы для укомплектования поредевших в боях дивизий.
Что касается самого Л.З. Мехлиса, то он, ещё в первые дни своего пребывания на подступах к Ленинграду, связывается с армейским комиссаром 1-го ранга Е.А. Щаденко, чтобы тот прислал войскам фронта 750 человек младшего офицерского состава44. Но это было только начало. У историка Ю.В. Рубцова мы читаем следующее: «у начальника Главного управления кадров НКО генерал-майора А.Д. Румянцева - трех командиров дивизий, восемь начальников штабов дивизий, восемь командиров и 12 начальников штабов полков, 600 командиров разных степеней и других»45. Как мы можем видеть, входя в высшую политическую элиту страны, Л.З. Мехлис имел возможность по максимуму использовать свои накопившиеся связи. Он имел право связываться напрямую с людьми, обходя все промежуточные инстанции и это право активно использовал, чтобы восстановить боеспособность армий фронта. 2 октября Л.З. Мехлис покинет расположение Северо-Западного фронта в связи с новым назначением46.
Тем временем на Советско-Германском фронте разразилась одна из самых страш-
44 Рубцов Ю. В. Мехлис. Тень вождя. С. 233.
45 Там же.
46 Там же. С. 227.
ных катастроф Великой Отечественной войны - войска Западного, Брянского и Резервных фронтов попали в окружение в начале октября 1941 г., полностью оголив тем самым московское направление. Разобраться с последствиями трагедии предстояло Г.К. Жукову. 6 октября его снимают с поста командующего Ленинградского фронта и назначают представителем Ставки ВГК. Ему предстояла поездка в штаб Резервного фронта.
На этот раз Ставка решила более конкретно прописать в директиве права и полномочия своего представителя. Согласно ей «все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронта и по вопросам управления, обязательны для выполнения»47. Таким образом, впервые с начала войны представитель/уполномоченный Ставки ВГК прямым приказом ставится выше непосредственного командующего фронтом. Последствия такого решения Ставки остались неопределёнными из-за двух обстоятельств. Во-первых, Г.К. Жуков пробыл представителем Ставки всего около двух дней - 8 октября он уже будет назначен начальником Резервного фронта вместо С.М. Будённого48. А, во-вторых, генералу армии было просто некому отдавать свои распоряжения - к этому времени большая часть войск фронта была либо уничтожена, либо ещё выходила из окружения.
Через месяц боёв, обстановка под Москвой относительно стабилизируется, но ситуация в Крыму резко обострится.
47 Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы: 1941 год. С. 227.
48 Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы: 1941 год. С. 231.
Поэтому в начале Ставка примет решение отправить туда своего представителя. Им снова станет маршал Г.И. Кулик. Верховное командование заранее предупредит командующего войсками Крыма об этом назначении, кратко упомянув об его главной функции. Она заключалась в том, что представитель Ставки должен будет оказывать помощь местному коман-
49
дованию.
Весьма интересно то обстоятельство, что Г.И. Кулик становится представителем Ставки ВГК после того, как она признала провал маршала на его предыдущей должности - в сентябре войска под командованием Кулика не смогли добиться решительного успеха под Ленинградом50. Теперь перед ним ставилась задача нашему командованию в Крыму удержать Керчь. К сожалению, и здесь маршалу Г.И. Кулику не будет способствовать успех - 16 ноября наши войска оставят Керченский полуостров.
В начале войны маршал второго созыва не понёс никого наказания за свои действия на Западном фронте. Тогда суровая кара постигла только военный совет фронта. Теперь Ставка (или же лично Сталин) приняла решение помимо местного командования (в лице адмирала Г.И. Левченко) осудить и представителя Ставки. В обвинительном заключении по делу Г.И. Кулика (составленному в феврале 1942 г.) было сказано, что представитель Ставки ВГК прибыв в Керчь днём 12 ноября, застав там панику и полный развал управления войсками, не предпринял никаких активных действий по
49 Там же. С. 279.
50 Там же. С. 200.
исправлению такого порядка вещей51. В частности, в документе присутствовали следующие слова: «Прямой обязанностью и воинским долгом маршала Кулик Г.И. было принятие решительных мер по наведению порядка и ликвидации паники, организации из разрозненных групп военнослужащих подразделений и частей и внедрение в них необходимой дисциплины. Беспощадная ликвидация пораженческих настроений»52.
Уже после сдачи Керчи, Ставка пришла к выводу, что её представитель должен был взять на себя функции не только командного состава, но и комиссаров с политработниками. При этом говорилось о полном развале нашей обороны в Крыму, что по всей видимости, было не так. Современный исследователь А.В. Неменко пишет об обратном - войска 51-й армии понесли в ходе сентябрьских-октябрьских боях большие потери, но на Керченском полуострове они продолжали упорно сопротивляться53. Данный случай является ярким свидетельством того, что отсутствие каких-либо чётко прописанных норм для новой должности, иногда приводило к вольной трактовке критерий её представителей постфактум.
Зимой 1941 г. довелось исполнять обязанности представителя Ставки довелось и генерал-майору С.Г. Трофименко в Медвежьегорской оперативной группе. В директиве от 11 декабря было сказано, что представитель Ставки ВГК может по своему собственному усмотрению давать указания местному командованию (в лице генерал-майора М.С. Князева),
51 РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 22. Л. 16.
52 РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 22. Л. 16.
53 Неменко А. В. Оборона Крыма 1941 г. Прорыв Манштейна. М., 2017. С. 212-214.
которые обязательны к исполнению54. Отдельно указывалась обязанность С.Г. Трофименко, заключавшаяся в систематическом информировании Ставки о происходящих событиях55. Это был второй случай, когда представитель/уполномоченный Ставки ставился Верховным Командованием выше местных командиров по своим полномочиям.
При этом не понятно, как должно было по мысли Ставки, происходить взаимодействие между всеми командующими. Зачем нужен командующий Медвежьегорской оперативной группы, если все его функции фактически переходят к доверенному лицу Ставки? В таком случае было бы логичней сразу провести замену командующих. Это произойдёт, но только через 18 дней56. Пока же должность командующего теряла всякий смысл, так как директива Ставки позволяла С.Г. Трофименко замкнуть принятие всех ключевых решений на себе. Однако, судя по всему, этого не произошло. Доказательство данному утверждению можно найти в тексте одного из документов Генерального штаба РККА от 22 декабря 1941 г. В нём маршал Б.М. Шапошников от лица Ставки ВГК высказывает недовольство тем обстоятельством, что С.Г. Трофименко не предпринимает никаких существенных действий для устранения тех проблем,
54 Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы: 1941 год. С. 331.
55 Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы: 1941 год. С. 331.
56 Русский архив: Великая Отечественная. Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны. 1941. М., 1998. С. 294.
которые мешают нормальному функционированию нашей группы войск, ограничиваясь одним лишь информированием Ставки о происходящих событиях57. Исходя из этого, мы можем сделать вывод, что С.Г. Трофименко не стал ломать уже сложившуюся в части войск Карельского фронта систему управления, ограничившись лишь вспомогательными задачами.
Подводя итог всему выше сказанном, мы можем прийти к следующему выводу: Ставка не определила правила взаимодействия своих представителей друг с другом и с представителями других высших политических или военных учреждений таких, как Генеральный Штаб Красной Армии и ГКО. Задачи, которые Верховный ставил перед представителями Ставки, как правило звучали очень расплывчато -оказать помощь Военным советам фрон-
57 Там же. С. 291.
тов и армий, посмотреть, как идут дела на том или ином участке фронта, осуществить координацию действий нескольких фронтов и т.д. Но даже когда Верховный давал прямые указания представителю Ставки взять под свой контроль нити управления войсками фронтов, его предписания не исполнялись из-за отсутствия у представителя Ставки ВГК своего аппарата управления, опираясь на который он мог добиваться исполнения своих распоряжений. В таких условиях представителям Ставки приходилось самим искать адекватные способы взаимодействия с фронтовым начальством, не опираясь на законодательную базу государства. Институт представителей Ставки в 1941 г. только складывался, но его оформление происходило не за счёт правовой регламентации, а путём полуофициального взаимодействия между разными должностными лицами.
Список источников и литературы:
Литература:
Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. Т. 11. Политика и стратегия Победы: стратегическое руководство страной и Вооруженными силами СССР в годы войны. - М.: Кучково поле, 2015. - 864 с.
Горьков А. Ю. Кремль. Ставка. Генштаб / А. Ю. Горьков. - Тверь : 1995. - 384 с.
Данилов В. Д. Ставка ВГК: Ставка Верховного Главнокомандования, 1941-1945 / В. Д. Данилов. - М., 1991. 61 с.
Исаев А.В. От Дубно до Ростова / А.В. Исаев. - М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. - 552 с.
Неменко А. В. Оборона Крыма 1941 г. Прорыв Манштейна / А. В. Неменко. - «Яуза», 2017. -216 с.
Рубцов Ю. В. Мехлис. Тень вождя / Ю. В. Рубцов. - М. : Вече, 2011. - 384 с.
Источники:
1941 год: В 2 кн. Кн.2 / Сост. Л.Е. Решин и др.; Под ред. В.П.Наумова; Вступ. ст. акад. А.Н.Яковлева. - М. : Международный фонд «Демократия», 1998. - 752 с.
Баграмян И. X. Так начиналась война. М. : Голос, 2000. - 510 с.
Великая Отечественная. Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны. 1941. -М. : ТЕРРА, 1998. - 328 с.
Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5- 1). - М. : ТЕРРА, 1996. - 448 с.
Жилин П. А. На Северо-Западном фронте. М. : Наука, 1969. 446 с.
Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. Т.1. М. : ОЛМА Медиа Групп, 2010. - 415 с.
Мерецков К. А. На службе народу. М. : Вече, 2015. - 477 с.
На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (19241953 гг.). Справочник / Научный редактор A. А.Чернобаев. - М. : Новый хронограф, 2008. - 784 с.
Рябышев Д. И. Первый год войны. М. : Воениздат, 1990. - 255 с.
Неопубликованные источники:
Центральный архив Министерства обороны Российской федерации (ЦАМО РФ). Ф. 208, 229
Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 83 -Личный фонд, Г.М. Маленкова
Bibliography:
Danilov V. D. Headquarters of the Supreme Command: Headquarters of the Supreme High Command, 1941-1945 / V. D. Danilov. - Moscow, 1991.61 p.
Gorkov A. Yu. Kremlin. Rate. General Staff/ A. Yu. Gorkov. - Tver: 1995. - 384 p.
Isaev A.V. From Dubno to Rostov / A.V. Isaev. - Moscow: AST; Transitbook, 2004 .- 552 p.
Nemenko A.V. Crimean defense 1941. Breakthrough of Manstein / A.V Nemenko. - "Yauza", 2017. - 216 p.
Rubtsov Yu. V. Mehlis. Shadow of the Leader / Yu. V. Rubtsov. - Moscow: Veche, 2011 .- 384 p.
The Great Patriotic War of 1941-1945. In 12 vol. T. 11. Politics and strategy of the Victory: strategic leadership of the country and the Armed forces of the USSR during the war. - Moscow: Kuchkovo field, 2015. - 864 p.
Historical sources
1941: In 2 book. Book 2 / Comp. L.E. Reshin et al .; Ed. V.P. Naumova; Entry Art. Acad. A.N. Yakovleva. - Moscow: International Fund «Democracy», 1998. - 752 p.
9) Ryabyshev D. I. The first year of the war. Moscow: Military Publishing House, 1990 .-- 255 p.At a reception with Stalin. Notebooks (magazines) of records of persons accepted by I.V. Stalin (19241953). Reference / Scientific editor A. A. Chernobaev. - Moscow: New Chronograph, 2008. - 784 p.
Baghramyan I.X. So the war began. Moscow: Voice, 2000. - 510 p.
Meretskov K. A. In the service of the people. Moscow: Veche, 2015. - 477 p.
The Great Patriotic War. General Staff during the Great Patriotic War. 1941. - Moscow: TERRA, 1998. - 328 p.
The Great Patriotic War: The Supreme Command. Documents and materials. 1941 year. T. 16 (5-1). - Moscow: TERRA, 1996. - 448 p.
Zhilin P. A. On the North-Western Front. Moscow: Nauka, 1969.446 s.
Zhukov G. K. Memoirs and reflections. In 2 t. T. 1. Moscow: OLMA Media Group, 2010. - 415 p.
Рогатых Алексей Дмитриевич
Магистр Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия; 127204, Россия, Москва, 9-я Северная линия, д 13, кв. 200; [email protected]
Rogatykh Alexey Dmitrievich
Master of Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia; 127204, Russia, Moscow, 9th Northern Line, h. 13, apt. 200; [email protected]
