CC BY
117
УДК 343.2/.7
ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО СИСТЕМАТИЗАЦИИ И КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЛИЦ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИХ ЗАКОННЫЙ ПОРЯДОК УПРАВЛЕНИЯ
© И.Е. Быкова
В статье анализируются наиболее актуальные проблемы формирования и реформирования действующей системы преступлений против лиц, осуществляющих законный порядок управления в отечественном уголовном законодательстве.
Ключевые слова: формирование системы преступлений против лиц, осуществляющих законный порядок управления; Уголовный кодекс 1960 г.; Уголовный кодекс РФ 1996 г.; отечественное уголовное законодательство советского периода.
По нашему мнению, преступные посягательства на законную деятельность представителей власти отличаются качественным своеобразием и поэтому занимают особое место среди остальных преступлений против порядка управления.
В настоящее время в отечественной научной литературе преступления против порядка управления по непосредственному объекту преступного посягательства делятся, по представлению некоторых авторов, на относительно обособленные группы.
Как считает профессор А.В. Кладков, «в зависимости от непосредственных объектов преступления против порядка управления подразделяются на следующие виды:
1) посягательства на представителей власти и иных лиц в связи с управленческой деятельностью государственных органов (ст. 317-321 УК РФ);
2) посягательства на неприкосновенность государственной границы Российской Федерации (ст. 322, 323 УК РФ);
3) посягательства на порядок обращения официальных документов и государственных наград (ст. 324-327 УК РФ);
4) посягательства на порядок призыва на военную и альтернативную службу (ст. 328 УК РФ);
5) посягательства на авторитет Государственного герба и Государственного флага Российской Федерации (ст. 329 УК РФ);
6) посягательство на порядок осуществления оспариваемых прав (ст. 330 УК РФ) [1, 2].
Авторы учебника по Особенной части уголовного права, подготовленного под редакцией академика В.Н. Кудрявцева и профессора А.В. Наумова, дают иную систему преступлений против порядка управления. Они выделяют четыре разновидности непо-
средственного объекта посягательства. К первой разновидности относятся преступления, посягающие на охрану общественного порядка и обеспечение общественной безопасности (ст. 317-321 УК РФ). Ко второй разновидности относятся преступления, посягающие на установленный государством порядок ведения официальной документации (ст. 324-327 УК РФ). К третьей разновидности относятся преступления, посягающие на установленный государством порядок комплектования Вооруженных сил, защиту авторитета государства и неприкосновенность государственной границы (ст. 322, 323, 328,
329 УК РФ). Четвертая разновидность включает преступления, посягающие на охрану прав и законных интересов граждан, частных, общественных и государственных организаций [3].
Как считают профессор Б.Т. Разгильдиев и профессор А.Н. Красиков, все преступления против порядка управления можно разделить на пять групп:
1) преступления, посягающие на представителей органов власти и иных лиц, осуществляющих охрану общественного порядка и безопасность (ст. 317-321 УК РФ);
2) преступления, посягающие на авторитет государственной власти и неприкосновенность государственных границ (ст. 322, 323, 329 УК РФ);
3) преступления, посягающие на закрепленный государственный порядок ведения официальной документации (ст. 324-327 УК РФ);
4) преступления, посягающие на установленный порядок призыва на военную и альтернативную гражданскую службу (ст. 328 УК РФ);
5) преступления, посягающие на существующий публичный порядок рассмотрения юридических конфликтов (ст. 330 УК РФ) [4].
По мнению профессора Н.Г. Иванова. преступления против порядка управления целесообразно квалифицировать в зависимости от непосредственности объекта, такая схема позволяет выделить четыре категории рассматриваемых деяний:
1) преступления, посягающие на субъектов управленческой деятельности (ст. 317321 УК РФ);
2) преступления, посягающие на отношения, связанные с обеспечением режима государственной границы (ст. 322, 323 УК РФ);
3) преступления, посягающие на предмет управленческой деятельности (ст. 324327-1, 329 УК РФ);
4) преступления, посягающие на содержание управленческой деятельности (ст. 328,
330 УК РФ) [5].
В соответствии с позицией профессора Н.И. Ветрова и профессора Ю.И. Ляпунова, преступления, посягающие на авторитет Государственного герба и Государственного флага (ст. 329 УК РФ), должны быть выделены в отдельную группу [6].
Отличная от изложенной выше систематизация была представлена в учебнике
Н.И. Ветрова по Особенной части уголовного права, где рассматриваемые преступления в зависимости от непосредственного объекта разделены на следующие виды:
1) посягательства на авторитет государственной власти и неприкосновенность государственной границы (ст. 322, 323, 329 УК РФ);
2) посягательства на нормальную деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления и их представителей (ст. 317, 318-320, 321, 328, 330 УК РФ);
3) посягательства на установленный порядок ведения и обращения официальной документации (ст. 324-327 УК РФ) [7].
Авторы учебного пособия «Уголовное право. Практический курс» в зависимости от непосредственного объекта посягательства и наличия потерпевшего от них выделяют четыре группы преступлений против порядка управлении:
1) преступления против лиц, осуществляющих законный порядок управления (ст. 317-321 УК РФ);
2) преступления против неприкосновенности государственной границы России (ст. 322-323 УК РФ);
3) преступления против установленного порядка ведения и оборота официальной документации и средств идентификации (ст. 324-327.1 УК РФ);
4) иные преступления против порядка управления (ст. 322-323, 328-330 УК РФ) [8].
По ныне действующему российскому уголовному законодательству системный подход к законодательному размещению преступлений против порядка управления существенным образом отличается от ранее существовавших. Исходя из этого, необходимость в сравнительном анализе и вместе с тем в новой классификации рассматриваемых общественно опасных деяний нам представляется очевидной.
Анализируя основные направления современной уголовно-правовой политики в решении вопросов совершенствования правового воздействия на лиц, посягающих на установленный порядок управления, следует отметить, что принятием и введением в действие УК РФ законодатель обеспечил принципиально новый подход к проблеме защиты интересов государства в этой сфере1.
Новизна определяется, прежде всего, тем, что в Уголовном кодексе Российской Федерации предусмотрена дополнительная классификация норм Особенной части на разделы, в основе которой находится родовой объект преступных посягательств. Именно поэтому преступления против порядка управления были помещены законодателем отдельной главой (гл. 32 УК РФ) в разделе общественно опасных деяний: «Преступления против государственной власти». Одновременно с этим осуществлена значительная декриминализация.
В соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации перестали быть пре-
1 Нами сознательно не анализируются все известные на сегодня системы норм о преступлениях против порядка управления по УК РСФСР 1960 г., хотя их имелось достаточное множество. Система включает в себя группы конкретных преступных посягательств, которые разнятся по УК РСФСР и УК РФ. Некоторые деяния, преступные по уголовному законодательству периода, предшествовавшего вступлению в силу УК РФ, были декриминализированы последним, за некоторые деяния была впервые введена уголовная ответственность.
ступными: организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок (ст. 190.3 УК РСФСР); сопротивление представителю власти или представителю общественности, выполняющему обязанности по охране общественного порядка (ст. 191 УК РСФСР); сопротивление работнику милиции или народному дружиннику (ст. 191.1 УК РСФСР); посягательства на жизнь работника милиции или народного дружинника (ст. 191.2 УК РСФСР); оскорбление представителя власти или представителя общественности (ст. 192 УК РСФСР); оскорбление работника милиции или народного дружинника (ст. 192.1 УК РСФСР); угроза или насилие в отношении должностного лица или гражданина, выполняющего общественный долг (ст. 193 УК РСФСР); самовольное присвоение звания или власти должностного лица (ст. 194 УК РСФСР); нарушение правил въезда или проживания в пограничной полосе или пограничной зоне (ст. 197 УК РСФСР); нарушение иностранными гражданами и лицами без гражданства правил пребывания в СССР; нарушение правил паспортной системы (ст. 198 УК РСФСР); уклонение военнообязанного от учебных сборов и воинского учета (ст. 198.1 УК РСФСР); злостное нарушение правил административного надзора (ст. 198.2 УК РСФСР); самовольный захват земли и самовольное строительство (ст. 199 УК РСФСР) и др.
Наряду с этим отечественное законодательство пополнилось такими составами преступлений, как: посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ); применение насилия в отношении представителя власти (ст. 318 УК РФ); оскорбление представителя власти (ст. 319 УК РФ); разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении лица правоохранительного или контролирующего органа (ст. 320 УК РФ); дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК РФ); противоправное изменение государственной границы РФ (ст. 323 УК РФ) и др. Нам представляется вполне очевидным то обстоятельство, что настолько серьезные изменения уголовного законодательства требуют существенного пересмотра вопросов классификации данных преступлений.
На наш взгляд, в зависимости от объекта и предметов преступного посягательства преступления против порядка управления могут быть разделены на следующие группы:
1) преступления, посягающие на жизнь, здоровье, безопасность, честь и достоинство должностных лиц, осуществляющих законную деятельность в сфере управления, и их близких. К ним относятся преступления, предусмотренные ст. 317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа); ст. 318 (применение насилия в отношении представителя власти); ст. 319 (оскорбление представителя власти); ст. 320 (разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа); ст. 321 (дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества);
2) преступления, посягающие на государственную территориальную целостность и неприкосновенность государственных границ: ст. 322 (незаконное пересечение государственной границы РФ); ст. 323 (противоправное изменение государственной границы РФ);
3) преступления, посягающие на государственный порядок ведения официальной документации, имеющую своим предметом официальные документы, государственные награды, штампы и печати: ст. 324 (приобретение или сбыт официальных документов и государственных наград); ст. 325 (похищение или повреждение документов, штампов и печатей); ст. 326 (подделка или уничтожение идентификационного номера транспортного средства); ст. 327 (подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков); ст. 327.1 (изготовление, сбыт поддельных марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия либо их использование);
4) преступления, посягающие на отдельные правила, обеспечивающие порядок управления: ст. 328 (уклонение от прохождения военной и альтернативной гражданской службы); ст. 330 (самоуправство);
5) преступления, посягающие на государственную символику ст. 329 (надругательство над Государственным гербом РФ или Государственным флагом РФ).
Нам представляется совершенно очевидным то обстоятельство, что общественная опасность преступных посягательств на законную деятельность представителей власти и органов обусловлена тем, что такие общественно опасные деяния препятствуют успешному решению задач, поставленных перед российскими органами власти.
В отношении рассматриваемой проблемы особую важность и наибольший интерес для нас представляют преступные посягательства на жизнь, здоровье, безопасность, честь и достоинство осуществляющих законную деятельность должностных лиц, а также их близких (ст. 317-321 УК РФ).
Итак, на этом этапе исследования мы можем утверждать, что в систему преступлений, посягающих на законную деятельность представителей власти, выполняющих государственную функцию охраны общественного порядка и обеспечения общественной безопасности, входят лишь те общественно опасные деяния, за которые предусмотрена уголовная ответственность в соответствии со ст. 317-321 УК РФ).
На наш взгляд, теперь необходимо перейти к ответу на следующий вопрос, а именно: насколько удачно сконструирована система исследуемых составов, какие в ней имеются недостатки и в каких улучшениях она нуждается.
Как уже нами отмечалось, преступные посягательства на законную деятельность представителей власти по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности обладают сложной юридической структурой, т. к. имеют двуединый объект и одновременно причиняют или могут причинить ущерб двум видам социальных интересов, охраняемых уголовным законом. Такие преступления в теории уголовного права принято называть составными [9]. Необходимо также сказать, что в отечественной юридической литературе советского периода существовало мнение, что состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 191.1 УК РСФСР лишен сложного характера и имеет объектом посягательства только нормальную деятельность потерпевших, т. к. при совершении этого деяния личные интересы указанных лиц не терпят и не могут потерпеть ущерба1.
1 М.П. Журавлев считал, что ч. 1 ст. 191.1 УК РСФСР имеет один объект уголовно-правовой охраны
В отношении рассматриваемых нами составов преступлений научной полемики по поводу их однообъектности не ведется, что нам представляется вполне обоснованным.
Таким образом, вышеизложенное позволило еще раз подчеркнуть, что все преступления исследуемой группы всегда вызывают или могут вызвать два последствия: нарушение законной деятельности представителей
(нормальную деятельность), а ч. 2 той же статьи - два объекта (нормальную деятельность указанных лиц и их здоровье) [10]. Аналогичную позицию занимал Г.Ф. Поленов, который писал: «При сопротивлении без насилия противодействие осуществлению работником милиции или народным дружинником обязанностей по охране общественного порядка путем совершения таких активных действий со стороны виновного, которые не выражают непосредственного физического или психического воздействия на работника милиции или народного дружинника». В качестве примера сопротивления без насилия он привел попытку вырваться при задержании и запирание двери дома с тем, чтобы воспрепятствовать задержанию работниками милиции скрывающегося в нем преступника [11]. По нашему мнению, утверждения данных авторов об однообъект-ности сопротивления без насилия нельзя признать обоснованными и его можно было бы объяснить только распространительным толкованием понятие «сопротивление». Во-первых, один из вышеприведенных примеров (попытка вырваться при задержании) представляет собой физическое воздействие на работника милиции или народного дружинника. Во-вторых, если признать, что сопротивление без насилия должно быть не связано с физическим или психическим воздействием на личность и представляет собой лишь противодействие нормальной деятельности указанных лиц, то понятие преступного в этой области значительно расширится и охватит злостное неповиновение и антиобщественные поступки, не подпадающие под признаки административных правонарушений, т. к. не будет сколько-нибудь определенного критерия для отграничения преступного и непреступного. В-третьих, позиция М.П. Журавлева и Г.Ф. Поленова противоречила смыслу, вложенному п. «б» ст. 4 постановления Пленума Верховного суда СССР от 3 июля 1963 г. «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников» в понятие сопротивление, где под сопротивление, сопряженное с насилием, подпадает лишь умышленное нанесение ударов, побоев, телесных повреждений. Поэтому нанесение в ходе сопротивления ударов или телесных повреждений по неосторожности хотя и выражается в непосредственном физическом воздействии на работника милиции или народного дружинника, но должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 191.1 УК РСФСР, т. е. является сопротивлением без насилия. Ст. 318 УК РФ фактически объединяет целый ряд норм об ответственности за насильственные посягательства в отношении представителей власти, известных УК РСФСР 1960 г. (ст. 191, 191.1, 191.3, 191.4, 193).
власти и причинение вреда личным интересам указанных лиц и их близких (жизни, здоровью человека, его чести и достоинству).
Мы уже отмечали то, что основным последствием преступных посягательств на законную деятельность представителей власти является не причинение вреда личным интересам их и их близких, а воспрепятствование законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Личные же интересы данных лиц в общественно опасных деяниях, подлежащих включению в главу преступлений против порядка управления, могут рассматриваться лишь в качестве дополнительных последствий.
Повышенная охрана жизни, здоровья, чести и достоинства личности может иметь место лишь в тех случаях, когда соответствующим преступным посягательством причиняется одновременно ущерб не только этим личным благам, но и другим социальным интересам, которые могут рассматриваться как в качестве основного, так и в качестве дополнительного последствия. Иногда действия, причиняющие дополнительные последствия, являются способом другого, более общественно опасного деяния, а именно - посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа. В этом случае менее опасное преступление «теряет черты самостоятельного деяния и не отражается в квалификации этого более тяжкого преступления» [12]. Таким образом, в составах применения насилия в отношении представителя власти (ст. 318) и оскорбление представителя власти (ст. 319) причинение вреда интересам личности есть способ совершения другого, более опасного преступления - посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа.
Признание действий, влекущих дополнительные последствия в исследуемых преступлениях, способом причинения вреда основному объекту, т. е. законной деятельности должностных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, дает возможность дать правильную оценку обоснованности предусмотренной действующим уголовным законодательством системе составов этих преступлений.
В отечественной теории уголовного права общепризнано, что дополнительные по-
следствия не могут быть более тяжкими, чем основные, т. к. в противном случае они выйдут за рамки этой уголовно-правовой нормы и потребуют вменения виновному самостоятельной статьи УК РФ [13]. При этом в роли способа совершения преступления может выступать только деяние менее опасное, чем основное [12, с. 150]. Если рассматривать с имеющихся позиций существующую систему преступных посягательств на законную деятельность представителей власти, сосредоточенных в главе 32 УК РФ, то нетрудно убедиться в том, что при ее построении были нарушены разработанные теорией права принципы законодательной техники. Это в первую очередь относится к составу, предусмотренному ст. 317 УК РФ. Жизнь человека является в современном цивилизованном обществе важнейшей социальной ценностью, а поэтому умышленное посягательство на нее признается одним из наитягчайших преступлений. Именно поэтому лишь в немногочисленных случаях лишение жизни может рассматриваться в качестве дополнительного последствия, а иногда и способа другого, более тяжкого преступления. Так, например, при террористическом акте лишение жизни государственного или общественного деятеля является способом посягательства на общественную безопасность, стремление дестабилизировать состояние защищенности жизненно важных интересов общества. Исходя из этого, вряд ли можно признать, что законная деятельность представителей власти по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности имеет большую социальную значимость, чем жизнь этих должностных лиц. Если утверждать иное, то необходимо будет прийти к выводу о том, что невыполнение представителем власти конкретной обязанности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности под реальной угрозой его жизни исключает состояние крайней необходимости и должно повлечь за собой уголовную ответственность. Именно поэтому в составе, предусмотренном ст. 317 УК РФ, личное благо человека - жизнь указанных лиц, а также их близких - является основным объектом уголовно-правовой охраны, а воспрепятствование законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности является дополнитель-
ным последствием. Качественное изменение соотношения между последствиями, т. к. жизнь всегда более важное благо, чем деятельность лица, в этом сложном по структуре составе преступления делает необоснованным нахождение его в главе преступления против порядка управления. Нам представляется более правильным нахождение его в главе преступления против жизни и здоровья. Собственно говоря, данный вид преступления и существует в гл. 16 (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а поэтому присутствие рассматриваемого состава в гл. 32, на наш взгляд, нецелесообразно. Задача усиления уголовной ответственности по делам о преступных посягательствах на жизнь сотрудников правоохранительных органов могла быть успешно решена путем издания Пленумом Верховного суда Российской Федерации постановления.
В правоприменительной практике возникает вопрос, следует ли относить к сотрудникам правоохранительных органов, обеспечивающих охрану общественного порядка и общественной безопасности, на защиту которых направлена ст. 317 УК РФ, лиц, которые выполняют такие функции как члены общественных организаций?
Предыдущий УК брал под защиту дружинников наравне с работниками милиции (ст. 191.2 УК РСФСР). Нам представляется, что если государственная власть делегировала в установленном законом порядке функцию охраны общественного порядка и общественной безопасности дружине или иному общественному объединению, то их сотрудники, полномочия которых оформлены в соответствии с законодательством, должны иметь соответствующую уголовно-правовую защиту. В этой связи ст. 317 УК РФ целесообразно дополнить указанием на защиту этих лиц. В некоторых редакционных изменениях нуждается ст. 318 УК РФ. Учитывая недостаточную ясность используемого в ней термина «угрозы применения насилия» и обусловленную этим разноречивую практику в применении рассматриваемой нормы, представляется целесообразным либо изменить законодательную конструкцию указанной статьи, конкретизировав, каким именно насилием
должен грозить виновный, т. е. сделать ее диспозицию описательной, либо в новом постановлении Пленума Верховного суда РФ дать дополнительные, исчерпывающие и четкие указания о тех признаках, которые характеризуют объективную сторону.
1. Уголовное право России. Особенная часть / отв. ред. Б.В. Здравомыслов. М., 1996. С. 47.
2. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / под ред. А.И. Рарога. М., 2004. С. 584.
3. Российское уголовное право. Особенная часть / под ред. А.В. Наумова. М., 1997. С. 417-418.
4. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / под ред. Б.Т. Разгильдиева, А.Н. Красикова. Саратов, 1999. С. 154.
5. Уголовное право Российской Федерации: в 2 т. Т. 2: Особенная часть / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай. М., 2002. С. 391.
6. Уголовное право / под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 2001. С. 607.
7. Ветров Н.И. Уголовное право. Особенная часть. М., 2002. С. 451.
8. Уголовное право. Практический курс / под общ. ред. А.Г. Сапрунова; науч. ред. А.В. Наумов. М., 2003. С. 489.
9. Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий. М., 1958. С. 117.
10. Журавлев М.П. Ответственность за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников. М., 1965. С. 6-7.
11. Поленов Г.Ф. Ответственность за преступления против порядка управления. М., 1966. С. 25.
12. Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий. М., 1958. С. 149.
13. Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1963. С. 97.
Поступила в редакцию 15.07.2009 г.
Bykova I.E. Offers on systematization and qualification of crimes against the persons carrying out a lawful order of administration. The article analyses the most actual problems of formation and reforming of operating system of crimes against the persons carrying out a lawful order of administration in domestic criminal legislation.
Key words: formation of system of crimes against the persons carrying out a lawful order of administration; Criminal code of the 1960; Criminal code of the Russian Federation of the 1996; domestic criminal legislation of the Soviet period.
