CC BY
89
а) в якутских фразеологизмах женщина в основном выводится на второй план. Кинээс ойодо кэтэхтээх - жена князца имеет опору; ойоххун эрэнимэ, эркиццин эрэн - не доверяй жене, доверяй крепости.
б) вместе с тем немало фразеологизмов категории «мужчина без жены», «женщина без мужчины - не женщина». Ойодо суох кики оронуттан ордуокурар, тэллэ диттэн тэбиэкирэр -неженатый с постели встает разъяренный, с утра ходит взбешенный. Эрэ суох дьахтар иччитэ суох ынах кэриэтэ - жена без мужа как корова без хозяина. Причем выражений с компонентом «мужчина без жены» больше, чем выражений со значением «женщина без мужчины - не женщина».
в) внешность женщины также отражена в ФЕ, но не столь широко. Ис киирбэх дьахтар -приятная женщина.
4. В практическом материале есть группа ФЕ с парными соответствиями: Уол одо тойуга, кыыс одо ырыата буолбут - стало тойуком юноши, песней девушки. Эр CYрэgинэн, дьахтар тапталынан - мужчина сердцем, женщина любовью.
Таким образом, гендерный фактор не занимает лидирующего положения в пословицах и поговорках, однако при анализе установлено присутствие двух явлений - андроцентричности и женского мировидения.
В большинстве фразеологических единиц женщина рассматривается как биологический пол, она выводится на второй план, находится в зависимости от мужчины. Но в некоторых ФЕ мужчина - не мужчина без женщины.
Преобладает во фразеологии негативная оценка, связанная не с гендерным фактором, а с особенностью человеческой концептуализации действительности: когда «хорошее» является нормой и не всегда фиксируется в языке, а «плохое» маркировано и отражается в языке чаще как признак отклонения от идеального «хорошего».
Анализ фразеологических словарей позволяет выявить особенности национальных картин мира в гендерном аспекте. В практическом материале обнаружены сходства гендерных стереотипов, что позволяет фиксировать общепринятые понятия и концепты, существующие независимо от сознания носителей языка.
Литература
1. Григорьев Н.С. О стилистической функции ФЕ в якутском языке. - Кызыл: Тувинское кн. изд-во, 1960.
2. Григорьев Н.С. Саха тылын сомоо домоун тылдьыта. - Якутск: Якутское кн. изд-во, 1974.
3. Нелунов А.Г. Якутско-русский фазеологический словарь. - Новосибирск, 1998. - Т. 1.
Борисова Изабелла Захаровна, доцент кафедры французской филологии Института зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета, кандидат педагогических наук. E-mail: [email protected]
Borisova Isabella Zakarovna, associate professor of the department of French philology of the Institute of foreign philology and regional studies, North-Eastern Federal University of M.K. Ammosov.
Винокурова Лидия Васильевна, доцент кафедры иностранных языков Института зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета, кандидат филологических наук. E-mail: [email protected]
Vinokurova Lidia Vasilyevna, associate professor of the department of foreign languages, Institute of foreign philology and regional studies, North-Eastern Federal University of M.K. Ammosov, candidate of philological sciences.
УДК 811.512.3 + 81'367.5
© Э.А. Тумахани
Предикаты, выраженные побудительно-желательными формами глагола, в «Сокровенном сказании монголов» и современных монгольских языках
На примере языка «Сокровенного сказания монголов» как образца одного из памятников средневекового письменного классического монгольского языка и современных монгольских языков рассматриваются финитные предикаты, выраженные побудительно-желательными формами глагола, и их семантика.
Ключевые слова: монгольские языки, язык письменных памятников, грамматика, синтаксис предложения, предикат.
E.A. Tumakhani
Predicates in imperative and vocative forms in the language of the «Secret history of the mongols» and in modern Mongolian languages
The article is devoted to finite predicates in imperative and vocative forms in the language of the «Secret History of the Mongols», one of the medieval Mongolian written monuments, and in the modern Mongolian languages. The forms are characterized by their semantic roles. The historical-comparative studies show the diachronical changes in the Mongolian languages.
Keywords: Mongolian languages, medieval Mongolian written monuments, grammar, syntax, predicate.
В данной статье предпринята попытка в сравнительном аспекте описать способы выражения сказуемых побудительно-желательными формами глагола в «Сокровенном сказании монголов» (далее - ССМ) и современных монгольских языках. В ССМ в целом, особенно в прямой речи персонажей, получил отражение разговорный язык того времени. Поддерживая мнение С.А. Козина о том, что ССМ составлено на разговорном наречии Х111 в., необходимо отметить, что синтаксис сочинения очень простой и ясный, в нем отсутствуют длинные, трудные для восприятия сложные синтаксические комплексы, которыми изобилуют классический письменный монгольский язык сочинений последующих веков.
В монгольских языках имеются разнообразные побудительно-желательные формы глагола, которые образуют своеобразную лично-числовую парадигму. В предложении глаголы побудительно-желательного наклонения выполняют функцию финитного сказуемого и формируют предикативные отношения своими категориями наклонения, лица и числа (число не для всех императивных форм), при этом сказуемое, выраженное формой побудительно-желательного наклонения, согласуется с подлежащим по лицу и числу. Например, при предикате, выраженном глагольной формой императива, актантом-исполнителем является второе лицо единственного числа, при бенедиктиве - второе лицо множественного числа, при волюнтативе - первое лицо множественного числа, при пермиссиве - третье лицо единственного числа. Следствием заданности лично-числовой семантики в побудительно-желательных формах является то, что показатели согласования при этих формах могут не употребляться, хотя в бурятском и калмыцком языках финитные сказуемые обычно сопровождаются лично-предикативными частицами, например, бур. Ошоройт! «Сходите (вы)», Уншыш! «Прочитай (ты)». Исключением является императивная форма: Хэбэл 6yy ай, айбал 6yy«Делаешь - не бойся, боишься - не делай!».
Формы побудительно-желательного наклонения делятся на две группы - прямой (непосредственной) и опосредованной каузации. Например, Намда уншаарай! - Прочитай мне! - прямая каузация, когда говорящий просит слушателя совершить действие, а в предложении Ахашни ун-шаг лэ! - Пусть старший брат прочитает! - опосредованная каузация, когда говорящий подталкивает слушателя к тому, чтобы заставить выполнить действие третье лицо. Таким образом, побудительно-желательные формы 1-го и 2-го лица являются формами прямой каузации, а 3-го лица -косвенной каузации. В соответствии с делением на прямую и опосредованную каузацию при описании семантики полипредикативных комплексов с прямой речью нужно различать три роли -каузатор, посредник и исполнитель. Каузатор осуществляет иллокутивную каузацию, исполнитель - это участник ситуации, который по замыслу каузатора будет исполнителем действия, а посредник (бывает только в случае опосредованной каузации) передает исполнителю волю или желание каузатора. В предложениях с прямой речью каузатором всегда является говорящий, посредником - адресат высказывания, а исполнителем - либо адресат высказывания в предложениях с прямой каузацией, либо третье лицо в предложениях с опосредованной каузацией.
Формы побудительно-желательного наклонения варьируются по семантике от приказов и просьб (фактитивов) до разрешений и советов (пермиссивов). В предложении разнообразие императивной семантики отражается не только морфологическими показателями побудительно-желательных форм, но и лексически (часто при помощи модальных частиц) и интонационно, например: Хэ! - Сделай! - прямое повеление, Хэ л даа! - Сделай! - категоричное требование, Хэ даа! - Ну сделай же! - просьба.
1. Сказуемое, выраженное формой императива, т.е. повелительной формой 2-го лица единственного числа без специальных морфологических показателей, и совпадающее с основой глагола, представляет собой настойчивое категорическое повеление 2-му лицу единственного числа совершить действие: Tere koreesuno miqanaca nada ok! (§15), бур. Тэрэ бугынгаа мяханкаа намда угэ, калм. Тэр гэрэснэ махнас намд вг! - Дай мне из того изюбриного мяса!; "Ci tein cu kebte! Ulu jaaqu bi" keeet nokciba (§ 82), бур. "Ши иигээд лэ хэбтэ! ЗаахагYйб!" гээд, (Сорхон Шара) саашалаба, калм. Чи тиигэд тэчг кэвт. Эс заахв" гикэд нвкцв. - "Ты лежи, как лежал! Я не выдам! " - сказав так, отошел. Как видно из примера, повелительная форма 2-го лица единственного числа выражается одинаково и в ССМ, и в современных монгольских языках.
Форма императива, имеющая общее значение незамедлительного совершения действия, в языке реализуется в разнообразных оттенках, которые могут означать:
а) категорический приказ, выраженный с большой императивной силой - Мэнэ тайла, Yгы Иааш YYдыеш дэлбэ сохёод орохобди, гэр бYлэтэйш галдажархихабди (С. Цырендоржиев. Шобо-одой) - Открой немедленно, или мы вдребезги разобьем дверь твою, подожжем тебя вместе с твоей семьей;
б) твердое волеизъявление - Яба, Должод! Нурсайжа байнгYй, нюур гараа угаагаад, хойнокоомни шамдаад ошо! - Иди, Должит! Не стой тут грязнулей, умойся и быстро приходи ко мне!;
в) простое побуждение - ТYлеэ асара! - Принеси дрова!;
г) просьбу с разными оттенками, которые выражаются интонацией, частицами и т. д. - Там-хи бу тата даа! - Пожалуйста, не кури! (с оттенком уговора), Тамхи бу татал даа! - Да не кури ты! (с оттенком раздражения);
д) напоминание - Бээлэйгээ бу марта, гаршни холошохо - Не забудь рукавицы, а то руки смозолишь;
е) призыв - Бэлэн бай! - Будь готов! Здесь сказуемое выражено сложносоставным глаголом, состоящим из имени прилагательного и вспомогательного глагола;
ж) предостережение - ТYлхюурээ бу гээ, саана хэ. - Не потеряй ключи. Спрячь их подальше;
з) увещевание - Самбуу, Yшвв яба даа. Тэндэ хада гарахадамнай, айл байха. Зуудаг нохойгYй Найн айлайхи байха. Тэрэ Найн айлай Найн эжынь токо хилээмэ эдюулхэ. ШYлэ уулга-жа... Бодо даа, аргаахан ябая (Ч. Цыдендамбаев) - Самбу, миленький, пройди еще немного. Перейдем через гору, а там встретим людей. Встретится хорошая семья, без собаки. Хорошая мама этого хорошего дома даст нам поесть хлеб с маслом. Суп даст... Вставай, миленький, пойдем потихоньку.
В бурятском языке форма императива широко употребляется в пословицах и поговорках в функции главного члена обобщенно-личных предложений, при этом исчезает оттенок незамедлительности совершения действия: Горхо харангYй гуталаа бу тайла! «Не увидев реки, не снимай сапоги», Бусалканкаа ама хурэ, бууралкаа Yгэ дуула «Отведай от сваренного, слушай советы седого». Такое разнообразие оттенков можно проследить у каждой побудительно-желательной формы, поэтому в дальнейшем мы воздержимся от перечисления всех семантических вариаций.
Данная форма с соотносительной ей формой множественного числа, как и в русском языке, является основной формой выражения повелений второму лицу: Яба! - Иди!; Ябагты! - Идите!; Бай! - Стой!; Байгты! - Стойте! Как видно из примеров, действие с точки зрения говорящего должно быть выполнено сейчас же или в течение ближайшего времени.
2. В языке ССМ в повелительных предложениях большая доля сказуемых выражена формой бенедиктива с аффиксами -tkun и -ktun/-ktut, т.е. формой 2-го лица множественного числа побудительно-желательного наклонения: Qolumta mino bu burelketkun, Belkutai-i bu tebcitkun! ... (§ 77), бур. Гуламтыем 6y залирагты, Бэлэгэтэйем 6y хорлогты, калм. Нулмтим бичэ бурядултан, Бел^тайиг бичэ квндэтн! - "Не гасите моего очага, не трогайте Бельгутая"; Qoyar jalaus bei ta. Ujelduktut, mona qoina bu tebcilduktut! (§93), бур. Та хоёр залуунуудта, Уулзажа байгты. Энээнкээ хойно бэе бэеэ 6y орхигты; калм. Хойр залус болвт. Узлдтн, YYнэ хввн бичэ салтн! - Вы оба молоды. Встречайтесь! С этого времени поддерживайте друг друга! Из примеров видно, что данная форма выражает обращение ко 2-му лицу множественного числа с повелением совершить какое-либо действие, и по охвату временной семантики не отличается от аналогичной формы единственного числа.
В бурятском языке форма бенедиктива имеет аффикс —гты и архаичный аффикс -гтуун, а в калмыцком - аффикс -тн. Deu-ner, koudiyen baouju ujetkun! (§ 101), бур. Хубууд, буугаад Yзэгты!; калм. Дуунр кввуд, бууж Y3mH¡ - Спешитесь и посмотрите!; Qarcu boko kucu temeceldutkun! (§245), бур. Газаашаа гаража, 6YXbi хYCэеэ Y33,nC3rTbi"; калм. Ьарч бек^ч темцлдтн! - Идите бороться на улицу!
Считается, что форма на -ytun появилась позже, чем форма на -dqun, которую она заменила в позднем классическом языке, хотя М.Н. Орловская указывает, что в языке «Алтан тобчи», написанном ученым монахом Лувсан Данзаном в XVII в., форма на -ytun/-gtün встречается значительно реже, чем форма на -dqun/-dkün [Орловская, с. 79]. Исследователи, за исключением Г. Д. Санжеева, считают, что форма на -ytun возникла из -dqun путем метатезы [Poppe, с. 253; Гаа-дамба, с. 231].
3. Форма концессива, или повелительно-желательная форма 3-го лица, в ССМ имеет аффиксы tukai, -тугай/-тYгэй/-тогой в бурятском и монгольском, -тха/-тхэ в калмыцком. Например, Bidan-tur kesikten oroulurun, Tumedun Miyyadun jaudun Noyadun kout, duri-in kuuno kout ororun, erdemutan sil said-i, bidan-o derkede yabuqun metus-i oroultugai! Miyyadun Noyadun koudi oroulurun, harban nokottu nikan deu ino daqaulju iretukai! jaudun Noyadun koudi oroulurun, tabun nokot tu nikan deu-i daqaulju iretukai! (§224); бур. Бидэнэй хэшэгтэниие томилходо, тумэнэй, мянганай, зуунай ноёдой, мун албанhаа CYлвврhэн хунуудэй хyбyyдhээ минии хажууда ябажа тэнсэхэ бэлиг эрдэмтэй, бэе hайтайень оруулагты! Мянгадай ноёдой хубууд арбан нухэдвв, нэгэ дуугээ дахуулжа ерэг! Зуунай ноёдой, хубууд табан нухэр, нэгэ дуугээ дахуулжа ерэг! Арбанай ноёдой, мун албанhаа CYлвврhэн хунэй хубууд гурбан нухэр, нэгэ дуугээ дахуулжа ерэг! Угсаата-ниинь унааень бэлдэжэ эльгээг!; калм. Маднд квшгтн орулхларн, тумдин, минhдин, зуудын ной-дын кввуд, дурна куунэ кввуд орулхларн, эрдмтэ, шил сээтэг, мана зергд йовулж болмиг орултха. Минhдин нойдин кввудиг орулхларн арвн нвкдтэ, нэг дYYhэн дахуулж иртхэ. Зуудын нойдын кввудиг орулхларн, тавн нвкдтэ, нег дYYhэн дахулж иртхэ. Арвадын нойдын кввудиг орулхларн, зурна куунэ кввудиг орулхларн, hурвн нвкдтэ, нег дYYhэн дахулж, йозурас ула, куч засж илгэтхэ - В кешигтены-телохранители пусть набирают сыновей нойонов-темников, тысячников и сотников, а также сыновей освободившихся от службы людей. Пусть выбирают из них наиболее способных и сильных, достойных состоять при нас! Сыновья нойонов-тысячников приводят с собой пять товарищей и одного младшего брата. Дети нойонов-десятников как и сыновья освободившихся от службы людей приводят с собой троих товарищей и одного младшего брата! Всем снаряжением их обеспечивает род.
Как видно из примеров, форма концессива выражает повеление или пожелание, чтобы действие совершило 3-е лицо или лица. Форма концессива с аффиксом -тугай/-тогой в бурятском литературном языке имеет ограниченное употребление и встречается только в пожеланиях и лозунгах: Мандаха болтогой! - Да здравствует! Ута наhатай, удаан жаргалтай ябахатнай бол-тогой! - Живите долго и счастливо! Форма на -тугай как элемент старомонгольского языка употребляется в бурятском литературном языке в стилистических целях для отображения высокого книжного слога:
Буряад хэлэн - Байгал далай, Бурьялма эршэтэй аршан бэлэй. Амии наhанайм сэнтэй гэлэй, Алтан дэлхэйдэ мандатугай!
(ЦБ. Бадмаев)
Бурятский язык как море Байкал, Он как аршан целебный, Дорог мне как моя жизнь. Пусть здравствует на этом свете!
В калмыцком языке форма концессива на -тха, по предположению Г.Д. Санжеева, может иметь «генетическую общность с форматом на —^ип, хотя эти формы не сходятся между собой в отношении лица» [Санжеев, с. 107]. В литературном и разговорном бурятском языке ординарной формой концессива является форма на -г, о ней будет сказано ниже. Исходя из различия в употреблении форм на -г и на -тугай, Г.Д. Санжеев совершенно верно утверждал, что в монгольских языках существует не одна форма с разными показателями, а разные формы [Санжеев, с. 106].
4. Следующей, весьма распространенной формой побудительно-желательного наклонения является пропозитивная с аффиксом —su, передающая готовность, желание говорящего совершить какое-нибудь действие. Б1гуа aqtatan-i ёеегте аЬси вЛа keeesu, Бв1кШт ики1егип: "Ы
nekesu!" keeba (§90). бур. Шаргал агтаднь дээрмэ абажа ошобо гэхэдэнь, Бэлгэтэй "Би нэхэhYY " гэбэ, калм. "Шарк агтсиг деермчнр авч одв" - гихлэ, Белкутай Yглхлрн: "Би hwcy" -Когда ему рассказали об угоне соловых меринов, Бельгутай говорит: "Я еду в погоню!"; Irke cimada oksu (§ 239), бур. Иргэниие шамда YгэhYY!, калм. Ирг чамд вгсв! - Жалую их тебе в подданство.
В калмыцком языке пропозитив имеет аффикс -с, который в сопровождении лично-предикативных частиц 1-го лица приобрел вид -св для единственного числа и -свидн для множественного, также в калмыцком сохранилась форма на -Cy/-CY. В бурятском языке пропозитивная форма имеет аффикс -куу/-куу, т.е. аффикс сохранился в неизменном виде, но в соответствии с общей закономерностью в бурятском языке звук [с] заместился фарингальным [h].
5. В языке ССМ широко употребляется желательная форма с аффиксом -suqai/-sukai, т. е. форма побудительно-желательного наклонения 1-го лица. В ССМ форма на -suyai передает желание говорящего совершить действие: Bi sirga aqta tan, tende bi, huldeju qarsuqai! keeba. (§90), бур. Манай шарга морид тэрэ байна. Би тэдэниие туугаад ерэhYY, калм. Би шарк агтсан, тэр бээнэ, кввж hapcy! - гив. - Я выгоню своих соловых меринов, вон они!; Burqan-qaldun-i manayar buri maliyasuqai, Udur buri ocisukai! (§103), бур. Бурхан халдун шамайе Yглвв бYри ШYтэжэ байя! Удэр бYри тахижа байя!, калм. Буркан-калдунд врYн болкн мвргсэ, вдр болкн ачлса. - «Теперь Бурхан-халдуну каждое утро я буду молиться, каждый день я буду приносить жертвы!». Считается, что желательная форма на -suyai появилась позже на базе пропозитивной формы на -su, поэтому часто значения этих форм пересекаются [Санжеев, с. 109]
В бурятском языке форма на —hyy выражает желание совершить действие от 1-го лица единственного числа. В современном калмыцком языке форма на —са также является желательной формой 1-го лица, но имеет легкий оттенок сомнения [Мушаев, с. 211]. В разговорном бурятском в предложениях с субъектом 1-го лица множественного числа для выражения призыва совершить действие вместо формы на -куу употребляются глагольная форма на -я, а также будущее причастие на -ха: "Manaqar-un undan bu mekusdeulsukai! Ude-in undan bu osoldosukai!" (§124), бур. Углввнэй зоогые Yрьдэжэ околтуулхагYй, Удын ундые Yлввжэ такалдуулхагYй бэлдэжэ байя!, калм. Манкарин унд бичэ мвксдYлсэ, Yдин унд бичэ оцлдасув! - Да не будет недостатка в утренней трапезе, да не будет промедления в обеденной трапезе!; "Bi basa otcu uqasuqai!" keeju... (§169), бур. Би бака ошожо ушарыень мэдэе, калм. Би бас одж, ухалса! - «Пойду-ка я и тоже поразмыслю»; Bi endece jamut eserku barilduulsugai. Basa endece Batu-tur elcin ilesukai (§279), бур. Би эндэкээ угтуулан Yртвв замые байгуулхаб. Би эндэкээ Батада элшэ эльгээе., калм. Би эндэс замдуд эсргY бэрYлсэ. Бас эндэс Бату тал элч илгэсэ. - Я отсюда тебе навстречу буду строить дорожные станции-джамы. Еще я пошлю гонца к Бату.
Также в бурятском языке вместо формы на -suqai в предложениях с субъектом, выраженным 1-м лицом употребляют форму на -кай, которая определяется как оптативная форма, при этом форма на -кай присоединяет частицы личного притяжания 1-го лица, например, абаhайб «возьму-ка я», ошо^йб «съезжу-ка я». Также может употребляться форма дубитатива на -уужа с лично-предикативной частицей -б: Ukuesu ino ukusukai. Aasu ino asuqai! (§24), бур. Ухвв каа YXYYжэб, амиды ябаа каа ябуужаб!, калм. Укхлэ, YгсYв. Бээхлэ, 6z3CYe! - Умру, так умру! Останусь жив, так буду жить!;
6. Форма волюнтатива, или побудительно-пригласительная форма 1-го лица множественного числа, в ССМ имеет показатель -ya/-ye, в бурятском и монгольском языках -я/-е/-ё, в калмыцком -йа/-ий: Kuun-ne ese okdeksen boesu, Dobun-Merkan deu-deen cimada guyuya!" keeju, Dobun-Merkan deu-yüen ujere ilebe (§6); бур. ХYндэ YгтввгYй байгаа каань, Добуун-Мэргэн дYY шамдаа эрие!; калм. «Куунд эс вггдсн болхла, Добун-Меркан дYYдэн чамд сурйа», - гиж Добун-Меркан дYYкэн: «Узэд ир», - гикэд илгэв. - «Если она не выдана замуж, то мы ее для тебя, мой младший брат Добун-Меркан, сосватаем!» - затем он послал братишку Добун-Меркана посмотреть ее; Tende qatqulduya (§265), бур. Тэндэ байлдая!, калм. Тенд хатхлдйа - "Там и сразимся мы".
Волюнтатив выражает обращение к слушателю с сообщением намерения, желания или призывом совместно совершить действие.
В бурятском языке в разнообразных стилистических задачах одна форма побудительно-желательного наклонения может употребляться вместо другой. Например, преподаватель на занятии говорит: «Номкоо 6yy харая!» - «Давайте не будем смотреть в книги!» Г.Д. Санжеев счи-
тает вполне допустимым определять волюнтативную форму с аффиксом -я/-е как инклюзивную, включающую и говорящего, и слушателя, в отличие, например, от пропозитивной с аффиксом -su, которая в этом же плане могла бы считаться эксклюзивной, исключающей собеседника. Используя указанное свойство данной формы, говорящий употребляет эту форму как более вежливую вместо императивной: Буу харая! «Не будем смотреть» вместо Буу хара! «Не смотри!»
Примерно в таком ключе используется данная форма в ССМ в следующем высказывании Чингисхана: Ciykis-qagan jasaq ukuleldurun: «Daisun kuu daruasu, olja-tur bu baiya! Darun baraasu, tere olja bidanoai bi je, qubiyaldut je bida! Nokor kuun-e icuaqdaasu, turun-o dobtuluqsan gajar-duriyen ekeuruye. Turun-o dobtulqan-tur ese ekeeruksen kuun-i mokoriuluye!» keen jasaqlalduba. (§153); бур. Чингис хаан хуули тогтоожо зарлаhаниинь: «Дайсаниие дараха сагта олзодо 6y каатагты! Дайсан дарагдабал, тэрэ олзо бидэнэй, хубаалдана бэзэбди! Сэрэгшэд сухариха болоо hаа, анха добтол^н газарта бусаха. Тэрэ газартаа бусаагуй хунэй толгой такалха» гэhэн иимэ хули тогтоохо зарлаба; калм. ... «Дээсн ку дарвас, олзд бичэ бээйэ. Дарщ барвас, тэр олз мана болх, хувахнь бидн болнавидн. Нвкр кууг цукхрхла, турун довтлсн hазртнь эргYлйэ. Турун довтлснд эс эргулгдсн кууг мокарулйа!» - гищ засгллдв. - ...Чингис-хан провозгласил указ: «При подавлении неприятеля, не задерживаться у добычи. Ведь после окончательного разгрома неприятеля добыча эта от нас не уйдет. Сумеем, поди, поделиться. В случае же отступления воинов, возвратиться в то место, откуда начали наступление. Если кто не вернется на первоначальное место, того обезглавить!». В этом сверхфразовом единстве употреблен волюнтатив вместо ожидаемого императива.
7. Форма дубитатива, или форма опасения с аффиксами -aujai / -eujei, -уужа в бурятском, -уузай в монгольском, и -вза/-взэ в калмыцком, выражает предостережение, опасение или боязнь, как бы не совершилось какое-либо действие. При предикате в форме дубитатива возможен актант-исполнитель любого лица, выраженный местоимением или существительным. В ССМ предложения со сказуемым, выраженным формой дубитатива, немногочисленны: Temujun ukulerun: "Mino tula ci erusteujei, bi qarbulaldusu!" keeju, eserku qarin qarbulalduba (§91); бур. Тэмуужэн: Минии тулвв ши хосоруужаш гэжэ айнаб, би харбалдаhуу!» гэжэ, гэдэргээ харан харбалдаба; калм. Темущин углхлэрн: Мини твлэ чи Yрвзэч, би харвлдсв!» - гищ эсргу хэрн харвлдв. - Темуд-жин ответил: «Ради меня ты можешь погибнуть. Я буду отстреливаться!» - и, повернувшись к преследователю, начал отстреливаться. Mino tula aqa deu-tur maouqalin bolulcaujai! (§131), бур. Намhаа боложо аха дуунэр эбээ такаруужа; калм. Намас квлтэ ах-дууд му хальдх болвза. - Из-за меня как бы не вышло между братьями худого!; "Je, tein boesu, koun aljaujai! (§174); бур. За, тиимэ байвал, хубууние алдуужа!, калм. Э, тиим болхла, кввун алгдвза. - Ну, если так, смотрите, чтобы сын не погиб!; Ta, kout deuner mino, oter qaritqun, Sirkuetu namai alaju ireujei!" keen ... (§149), бур. Таанад, минии хубууд, дуунэрни, утэр харигты, бусаагуй хадатнай, Шэргуутэ на-майе алуужа!, калм. Та, кввуд-дуунрм! Шулун хэртн, Ширкуету намаг алж Yрзвзэ! - Вы, мои сыновья и братья, скорее возвращайтесь домой. Иначе Ширкуету меня погубит!
Для выражения дубитативного значения после формы на -уужа могут использоваться дополнительные поясняющие слова, как приведенные «гэжэ айнаб», например: Ааляар, гэнтэ ма-найхин дуулуужа - Тише, как бы наши не услышали!; Нохой зуулгуужа гэжэ удэшэдэг - Провожает, опасаясь как бы (его) не покусала собака. Дело в том, что в бурятском языке форма на -уужа стала выражать еще некатегорическое повеление говорящего, чтобы какое-либо действие совершилось в будущем, и это значение стало основным для данной формы, например: Ерэмсэ-эрээ, намда ошуужан - Как только приедет, пусть идет ко мне. Также нужно отметить, что в бурятском языке форма на -уужа имеет значение предостережения, если субъект выражен 2- и 3-м лицом, а с субъектом 1-го лица форма на -уужа имеет значение пропозитива.
8. Оптативная форма всех лиц множественного числа с аффиксом -t. Глагольная форма с аффиксом -t встречается в языке ССМ и в языке памятника квадратной письменности «Панча-ракша» (1308): §173. «Dain-a buruuilan kodoldeesu, bida cerikiyen jibsiercu, qatquldut je!" keeju kodolba. - Потом он тронулся, говоря: "Раз неприятель бежит, мы нападем на него в обход!", (§190). Yeke uke ukulet ta! -"Очень уже надменно вы говорите! В языке ССМ эта форма употреблялась только в прямой речи героев и отсутствовала в речи автора, которая характеризуется приближением к литературным нормам, что может косвенно говорить об архаичности данной формы.
С.А. Козин определил значение формы на -t как «равнозначное с морфемой -m, -mui», т.е. с морфемой изъявительного наклонения настоящего времени [Козин, 1939]. Ученый отметил, что
различие между этими двумя морфемами заключается в большем приближении формы на -t к понятию сослагательного наклонения. Это же отмечает и М.Н. Орловская [Орловская, с. 99]. Мы же определяем форму на -t как финитную оптативную форму для всех лиц множественного числа исходя из особенностей ее употребления. Для определения статуса этой формы мы опирались на ее синтаксические функции и синтаксическое окружение. В ССМ нами выявлено двадцать случаев использования глагольной формы на -t. Во всех этих случаях глагол в форме на -t употребляется в ССМ как финитное сказуемое, находящееся в конце предложения и имеющее собственный субъект. Все эти предложения использовались только при передаче прямой речи персонажей ССМ. Во всех 20-ти предложениях подлежащие-субъекты действия выражены словами в форме множественного числа либо с семантикой множественности, а именно: с личными местоимениями 1-го лица ba «мы» один случай, 1-2-го лица bida «мы» десять случаев, 2-го лица ta «вы» три случая, 3-го лица tede «они» три случая, и с существительными или субстантивированными словами три случая. В 11-ти предложениях из 20-ти сказуемое, выраженное глаголом на -t, сопровождалось утвердительной частицей je «да, действительно», в двух случаях (§64) - глагольной отрицательной препозитивной частицей ulu «не». Во всех предложениях имеется непосредственное обращение говорящего к слушателям исполнителем действия. Таким образом, глагол в форме на -t выражает пожелание или побуждение к совершению действия.
Далее рассмотрим формы побудительно-желательного наклонения, которые не употреблялись в языке ССМ - это формы на -у, -yarai, -yasai, и -yaci. В старописьменном монгольском языке эти формы появились позже времени составления ССМ под влиянием разговорного языка, почти все они имеют широкое употребление в современных монгольских языках.
9. Форма прескриптива с аффиксами -yarai в классическом, -аарай/-ээрэй в монгольском и бурятском языках обозначает действие, которое должно быть выполнено вторым лицом: бур. Хэлээрэй! - Скажешь (потом). Унтаарай даа! - Засыпай! В ССМ нет ни одного случая употребления этой формы, в тексте «Алтан тобчи» Лувсан Данзана, во многом дословно совпадающем с ССМ, данная форма, по наблюдениям М.Н. Орловской, встретилась всего один раз: Ene üge-yi minu qudal gejü sanaqu boluysan cimadur tursiyul elci ilegekü bui medegerei gebe. - «К тебе, посчитавшему эти слова мои ложью, (хан) отправляет разведчика-гонца, (знай это)». Считается, что в классическом письменном монгольском языке эта форма появилась под влиянием устной народной речи и употреблялась редко, особенно в ранний период [Орловская, с.78].
Прескриптив широко используется в устном народном творчестве в благопожеланиях и народных песнях, например:
Ардагайл кайниие унахал гээ каа, Адуундань табижа амаруулаарай. Айдарлаад намхантайгаа ябахал гээ каа, Абындам хааяаш каань айлшалуулаарай. (Буряад арадай дуун)
Если хочешь ездить на резвом коне, В табун отпускай его отдохнуть. Если хочешь со мной жить весело, В дом отца отпускай погостить. (Бурятская народная песня)
Прескриптив также употребляется в художественном стиле для выражения наказа, пожелания удач, счастья, успехов: Зай, тиигээд тухеэрхэ юумэеэ тухеэржэ, мордохо тээшээ моринойн-гоо шэхэ баярлуулжа ябаарай даа! (Х. Намсараев) - «Ну, собери то, что нужно собрать, и пусть твой конь радуется, слыша от тебя только доброе!». Среди других побудительно-желательных форм прескриптив на -аарай отличается поэтичностью, выражает доброжелательность, ласку, тревогу за дорогого человека [Шагдаров, 1977, с. 264-265]:
Эгээл энэ хирэдээ, Эжэл гансам, ерээрэй, Эбэрэн байкан ЗYрхыем Эдэгэхэеэ ерээрэй
(Г.Чимитов)
Именно в это время,
Мой милый, единственный, приезжай!
Мое тоскующее сердце
Приезжай успокоить!
В современном калмыцком данная форма не зарегистрирована. По наблюдениям Г.И. Рам-стедта, этой формы в ойратском языке начала XX в. уже не было [Рамстедт, с. 47], хотя полвека назад остаточные явления употребления формы на -арай/-эрэй были зафиксированы А. Бобров-никовым и А. Поповым [Бобровников, с. 131-132; Попов, с. 134].
10. Форма прекатива с аффиксами -аач/-ээч/-ооч в халхаском, -ыш/-иш, -ыт бурятском и -ич в калмыцком языке обозначает побуждение 2-му лицу совершить действие. Форма прекатива широко употребляется в современных монгольских языках, но, по мнению Санжеева, в языке ССМ и Алтан тобчи ее не было, как и вообще в старописьменном монгольском [Санжеев, с. 100]. Эта форма сравнительно недавно зафиксирована в письменном языке с аффиксом -yaсi/-geсi под влиянием разговорного языка. Монголоведы полагают, что аффикс прекатива составной, в нем -аа/-ы - лишь эмфатическое наращение к основе глагола, а последние -ш/ -ч и -т являются лично-предикативными частицами. Бобровников называет данную форму просительной, она образуется долгим гласным и местоимениями чи и та [Бобровников, с. 133].
Имея значение усиленной просьбы, эта форма широко употребляется в поэтических произведениях и народных песнях:
Халуун дураяа, Любовь свою горячую,
Хуби заяагаа Судьбу свою светлую
Бэлэглыш намдаа, Подари же мне, дорогая,
Гансал намдаа, инагни Только мне, милая моя.
(Д.Дамбаев)
11. Оптативная форма с аффиксами -yasai/-gesei в классическом, -аасай/-ээсэй в монгольском и бурятском языках выражает пожелание или просьбу 3-му лицу: Хурдан ээж минь ирээсэй! - Пусть моя мама побыстрее вернется! В современном калмыцком языке эта форма вышла из употребления, но была зафиксирована в середине XIX в. А. Бобровниковым с аффиксом -сай/-сий [Бобровников, с. 133]. В разговорной речи бурят форма на -аасай используется редко и встречается в основном в песнях. Эта форма имеет широкое используется в языке монголов АРВМ КНР:
Хвввлзвн нуух у^лэсээ Плывущие по небу облака
Хвврхий нутагт минь очиосой Летите на мою любимую Родину,
Хвгшин буурал аав ээжийн минь Мои пожилые седые отец и мать
Амрыг нь асуугаад яваасай. Узнайте, как там живут.
Сл. Маши (АРВМ КНР)
В бурятском языке оптатив также выражается формой на -кай: Манай морин тYPYYлжэ ерэкэй! - Хоть бы наш конь пришел первым! Форма на -Ьай в бурятском языке употребляется в отношении всех трех лиц, и имеет следующие особенности: если форма сопровождается лично-предикативными частицами 1- или 2-го лица, то исполнителем действия назначается 1-е или 2-е лицо; если лично-притяжательной частицы нет, то исполнителем должно быть 3-е лицо, например, харакайб, харакайбди, харакайш, харакайт - хорошо бы мне (нам, тебе, вам) увидеть, харакай - хорошо бы он (она, они) увидели.
12. Форма концессива, или повелительно-желательная форма 3-го лица единственного и множественного числа с аффиксом -у в классическом и -г во всех современных монгольских языках, обозначает повеление или пожелание третьему лицу выполнить действие: ДYYШни номоо кайнаар Yзэг лэ! - Пусть твой младший брат хорошо учится! В языке ССМ эта форма не встречалась ни разу, а в языке «Алтан тобчи» М.Н. Орловская обнаружила только один случай употребления формы на - у [Орловская, с. 81].
В зависимости от контекста, употребления модальных частиц и от интонации данная форма может выражать позволение, наставление, пожелание и другие модальные оттенки: Бухы амитан жаргалтай яваг л даа! - Пусть все живые существа живут счастливо!; Сонсог лэ, би тYYнээс айхгYй! - Ну и пусть услышит, я ее не боюсь!
Итак, в языке ССМ и современных монгольских языках в функции финитного простого глагольного сказуемого наряду с изъявительными формами глагола употребляются побудительно-желательные. Система побудительно-желательного наклонения в ССМ, как показывает приведенный в статье материал, в основных и типичных чертах совпадает с системой побудительно-желательного наклонения в современных монгольских языках. Конечно, материал одного памятника ССМ не может раскрывать всей картины побудительно-желательных форм средневекового монгольского языка, но все же представленный в нем материал показывает, что к тому времени система побудительно-желательного наклонения сформировалась, она сохранилась в современ-
ных монгольских языках и получила в них дальнейшее развитие. Средневековые формы имеют почти полное соответствие с современными формами (табл.).
Таблица
Сравнительная таблица форм побудительно-желательного наклонения
в монгольских языках
№ Форма побудительно-желательного наклонения Аффиксы в ССМ Аффиксы в класс. письм. монг. языке Аффиксы в совр. монг. языке Аффиксы в совр. бурят. языке Аффиксы в совр. калм. языке
1 Пропозитив (1-е лицо ед. ч.) -БИ -su -сУ -Ьуу -с: -св, -свидн, -су/^
2 Оптатив (1-е лицо ед. ч.) -БЩШ / -Бике1 -suyai/ -sügei -сугай/ ^гэй -Иай -са/-сэ
3 Волюнтатив (1-е лицо мн. ч.) -Уа -y=a/-y=e -я/-е/-ё -я /-е/-ё -ий/-ия
4 Императив 2-е лицо ед. ч. нет аффикса нет аффикса нет аффикса нет аффикса нет аффикса
5 Бенедиктив (2-е лицо мн. ч.) -дШп/-кШп/ -км -ytun/ -gtün -гтун/ -ггун -гты, -гтуун (редко) -тн
^ип/-1кип/ -dqun/ -dkün нет нет нет
6 Прескриптив (2-е лицо ед. и мн. ч.) нет в ССМ -yarai -аарай / -ээрэй / -оорой/ -еерэй -аарай / -ээрэй / -оорой -рай/-рэй
7 Прекатив (2-е л.) нет в ССМ нет (-yací/ -geci в совр. письм.) -аач/ -ээч/ -ооч/ -ееч -ыш (ед.ч), -ыт (мн.ч.) -и: -ич (ед.ч.), -ит (мн.ч.)
8 Пермиссив нет в ССМ -Y -г -г -г
9 Концессив (3-е лицо ед. и мн. ч.) -Шда1 / -Шуш / -Шкш / -Шке1 -tuyai / -tügei / -тугай/ -тYгэй -тагай/ -тэгэй/ -тогой (редко) -тха/-тхэ
10 Дубитатив (для всех лиц) -(и)щш / -(и)ще1 / -иищ -yujai/ -güjei -уузай/ -уузэй -уужа/-YYжэ/ -вза/-взэ с личными частицами
11 Оптативная (3-е лицо ед. и мн. ч.) нет в ССМ -yasai/ -gesei -аасай/ -ээсэй/ -оосой/ -еесэй -аасай (редко) арх. -сай
Литература
1. Бобровников А. Грамматика монгольско-калмыцкого языка. - Казань, 1849.
2. Гаадамба Ш. Зарим Yr, хэллэгийн тайлбар // Mongyol=un niyuca tobciyan. - Улаанбаатар, 1990.
3. Грамматика бурятского языка. Фонетика и морфология / под ред. Г. Д. Санжеева, Т. А. Бертагаева, Ц.Б. Цыдендамбаева. - М.: Изд-во вост. лит. , 1962.
4. Козин С. А. Об одной неизвестной глагольной форме в монгольском письменном языке древнего периода монгольской литературы // Уч. зап. ЛГУ. Сер. филол. наук. № 20. - Вып. 1. - Л., 1939.
5. Козин С. А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием «Mongol-un niguca tobciyan» // Юань Чао Би Ши. Монгольский обыденный изборник. Т. 1: Введение в изучение памятника: перевод. тексты, глоссарии. - М.; Л.: Ин-т востоковедения АН СССР, 1941.
6. Мушаев В.Н. Структура и семантика калмыцкого предложения. - Элиста: Джангар, 2005.
7. Орловская М.Н. Язык «Алтан тобчи». - М.: Наука, 1984.
8. Попов А. Грамматика калмыцкого языка. - Казань, 1847.
9. Рамстедт Г.И. Uber die Konjugation... Kalmückisches Wörterbuch. - Helsinki, 1935.
10. Санжеев Г. Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Глагол. - М., Наука, 1963. - Т. 2.
11. Шагдаров Л. Д. Функционально-стилистическая дифференциация бурятского литературного языка. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1974.
12. Poppe N.N. Introduction to Mongolian comparative studies. - 2 impression. - Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura, 1987.
Тумахани Эржен Аркадьевна, старший преподаватель кафедры «Английский язык в профессиональной коммуникации» Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления. Тел.: +7-9149866359; e-mail: [email protected], [email protected]
Tumakhani Erzhen Arkadievna, senior lecturer of «English language in the professional communication» of the East Siberian State University of Technology and Management.
УДК 395(470.47)
© Т. С. Есенова, Г.Б. Есенова
Национально-культурные особенности коммуникативного поведения калмыков
Рассматривается система национально-культурной коммуникации калмыков, в основе которой лежат общемонгольские элементы и которая складывалась под влиянием буддизма и разносторонних тесных контактов калмыков с русскими во всех сферах жизни.
Ключевые слова: коммуникативное поведение, этнокультурные процессы, калмыки, монголы, буддизм.
T.S. Esenova, G.B. Esenova National and cultural features of communicative behavior of the Kalmyks
The article reviews a system of cultural communication of the Kalmyks, which is based on a pan-Mongolian elements and was influenced by Buddhism and versatile close contacts with Russian in all spheres of life.
Keywords: communicative behavior, ethno-cultural processes, Kalmyks, Mongols, Buddhism.
Одной из важных проблем современности, обусловленных глобализацией и активными межкультурными процессами, является коммуникативное поведение [Argyle; Triandis, 1994].
Коммуникативное поведение калмыков представляет собой систему правил, регламентирующих поведение членов калмыцкого лингвокультурного сообщества в разных ситуациях общения. Она учитывает ролевые функции, пол, возраст, социальный статус и типичные характерологические черты личности. К важнейшим факторам, сформировавшим этностиль коммуникативного поведения калмыков относятся традиционный вид занятия, образ жизни, природная среда, формы организации социальных групп и отношений внутри них.
Калмыки являются потомками ойратов, западных монголов-кочевников, населявших Джунгарию (в настоящее время северо-запад Китая). В начале XVII в. ойратские племена, совершив трансконтинентальный переход из Азии в Европу, добровольно вошли в состав Российского государства и заселили обширные степные просторы Южного Предуралья, Поволжья и Северного Кавказа. В составе Российской империи ойраты образовали Калмыцкое ханство, в границах которого сложилась особая монголоязычная народность - «калмыки» (этноним образован от тюркского слова калмак - осколок, оторвавшийся) Bergmann, р. 145]. В результате миграции в Прикаспийские степи с их резко континентальным климатом калмыки оказались в иной эколого-климатической среде. Они стали жить среди православных славян, основным занятием которых было земледелие, и северно-кавказских народов, исповедовавших ислам. За 400 лет пребывания в новых геополитических, природно-климатических и этнокультурных условиях калмыки изменили многое. Они осваивали новые виды деятельности и перешли от кочевого к оседлому образу жизни. На смену созерцательной пассивности кочевника пришли такие качества, как способность к длительному однообразному, монотонному тяжелому физическому труду, поскольку их требовали не свойственные скотоводам виды занятий. На смену кочевой кибитке, в которой заключено представление номадов об устройстве вселенной, пришли стационарные жилища. Под влиянием перечисленных факторов модифицировалось коммуникативное поведение калмыков. Стремление
