CC BY
30
\ПРАЗДНИК \
Свет Невечерний
Каждый год в конце кульминационной для Великого поста Страстной седмицы весь христианский мир ждет чуда — схождения Благодатного огня в Иерусалиме. Утром Великой Субботы паломники со всего света вместе с греческим духовенством собираются в Храме Воскресения (Гроба Господня).
После усердной молитвы Патриарх Иерусалимский входит в маленькую часовню в центре Гроба Господня — Кувуклию. Спустя немного времени всполохи необычного огня появляются «из ниоткуда». По всему храму сами собой зажигаются свечи: в руках Патриарха, у паломников, лампады в храме...
Мне посчастливилось быть свидетелем этого чуда в 2001 году — ровно за полгода до взрыва башен-близнецов в Нью-Йорке 11 сентября. В начале Страстной недели мы оказались в Иерусалиме, в русском Горнен-ском женском монастыре в группе наших соотечественников. По обычаю в первый день паломничества нас приветствовал секретарь греческой патриархии — владыка Тимофей. «Вы удивительные люди, — сказал он, — потому что именно вас Господь сподобил в такие дни оказаться на Святой земле. Далеко не всем в жизни это удается. Так что, когда вернетесь домой, вашей обязанностью будет рассказать обо всем, потому что многие люди не имеют такой возможности. А вы будете свидетелями».
В первые дни Страстной седмицы мы объехали окрестности Иерусалима, Вифлеем, Галилею. Начиная с четверга Евангельские события сосредоточиваются в самом Святом городе. В четверг утром на площади перед храмом Воскресения происходит чин омовения
Федор
КАЛИНИН
ног — вспоминаются события Тайной Вечери, когда Христос омыл ноги 12 апостолам. Выдвигается помост, духовенство бросает жребий, кому кого из 12 апостолов изображать. Тот, кому достается «роль» Иуды, часто плачет. Священники поднимаются на помост, Патриарх, подпоясавшись, омывает им ноги.
Вечером в четверг идет служба с чтением 12 отрывков из Евангелия — воспоминания страстей Господних.
В пятницу утром из Темничного места (много лет назад там была тюрьма для преступников, в ней Христос провел ночь перед распятием) начинается Крестный ход. Патриарх Иерусалимский выносит крест и шествует с ним по крестному пути — Вия Долороза, проходит порог Судных Врат. Это — своего рода точка невозврата. До момента, когда осужденный переступал через порог, любой имел право сказать что-то в его оправдание, изменив приговор. Но если процессия пересекала черту и выходила из города, ничего изменить было нельзя. Так, в 34 году по Рождестве Христовом не нашлось ни одного заступника за Спасителя.
...Процессия выходит на площадь перед храмом Гроба Господня. Ударяет колокол, и Патриарх произносит проповедь.
Ночью — с десяти вечера пятницы где-то до часу ночи субботы — в храме Воскресения проходит служба Великой Субботы. На Камень помазания выносят плащаницу с изображением Христа. На нее насыпают красные лепестки роз, которые символизируют израненное тело Спасителя, снятое с Креста. Затем шесть греческих архиереев несут плат в сторону внутреннего храма Воскресения с остановками возле каждого придела. За два часа
процессия обходит огромный собор, плащаницу заносят в алтарь. Архиерей берет лепестки роз и бросает в толпу — символически раздает тело Христово собравшимся.
В субботу, где-то с 13 до 14, по молитвам православного Патриарха и всего мира на храм Воскресения сходит Благодатный огонь. Нас предупредили, что с вечера пятницы до часа-двух дня субботы выйти из храма невозможно (точнее, покинув собор, нельзя будет в него вернуться). Всю пятницу, готовясь к такому испытанию, мы не ели и не пили. Взяв с собой «пенку», спальник, мы с трудом отыскали свободное местечко, которое стало нашей «базой». Здесь мы теснились вчетвером на одном квадратном метре.
Рядом с нами на «базе» оказалась одесская эмигрантка, православная женщина. Ее муж — правоверный еврей. Супруга зажигает ему свечи в шабат, а сама ходит на все православные праздники. На Фаворе бывает в Преображение, на Иордане — в Крещение. Благодатный огонь не пропускает. Она была со стульчиком, рас-
сказывала, как старожил, что именно происходит в Великую Субботу (к тому времени она уже шесть лет наблюдала схождение огня): «Каждый раз бывает что-то особенное. В прошлом году, например, напротив нас на стене храма висела картина. В момент схождения Благодатного огня от полотна отделилось сияние и зажгло свечи у монахинь». В общем, мы были в предвкушении необычных явлений.
Часов в десять вечера ко мне подошла взволнованная знакомая: «Пойдемте, Федор Валерьевич, там икона кровоточит!» Быстро идем с ней к столбу бичевания. На нижней части иконы, написанной на холсте, на ногах Спасителя зияют пятна, из которых течет темно-багровая жидкость. Народ — в трепете, в ужасе. По-гречески отовсюду слышен шепот: «Хэма, хэма! Амартолос имон...», то есть «Кровь, кровь!.. Это наши грехи.». Поскольку у меня близорукость, пришлось рассматривать икону через глазок видеокамеры, приближая изображение с помощью зума. Какие-то женщины брали у меня камеру, чтобы тоже посмотреть на кровь. Около получаса я снимал,
По молитвам православного Патриарха на храм Воскресения Господня в Страстную Субботу сходит Благодатный огонь.
\ ОБЩЕСТВО \
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 4 (96) 2010
109
\ПРАЗДНИК \
потом вернулся на «базу». Снова пришла знакомая. «Это миро, — говорит, и дает понюхать платочек, — там ребята греческие расхрабрились, миро стирают и всем раздают».
Позже, по времени, запечатленном на видео, я понял, что мироточение началось в момент начала крестного хода с плащаницей. С окончанием шествия икона перестала мироточить. Икона «кровоточила» трижды в истории — ровно за год до Варфоломеевской ночи, за год до Октябрьской революции и, как выяснилось позже, ровно за полгода до гибели тысяч людей в башнях-близнецах — начала террористических войн.
.Остаток ночи пришлось коротать полулежа, полусидя. Напротив нас расположились румынские монахини, они тоже изнемогли: неделя трудная, постная, служб много. Головы опустили, спят, сидя. Мы лишь попытались заснуть. В шесть часов утра нас разбудила католическая служба — в том году Пасха католическая и православная совпали. Католики служили часов до девяти. Потом началась подготовка к схождению благодатного огня. Света в храме не было с восьми-девяти часов утра — все лампадки потушили. В храме царил полумрак. Проход к Куву-клии отгородили железными перилами, по нему флегматично расхаживали израильские полицейские — молодые мужчины и женщины в форме. Их задача — поддерживать порядок. Мне и раньше рассказывали, что, когда сходит огонь, пожарные совершенно безо всяких эмоций гасят пылающие пучки свечей холщевой рукавицей.
.Пришли арабские хоругвеносцы — колышется море древних полотнищ из тяжелой парчи. Толпа крепких арабских молодых ребят по двое — один на плечах у другого — колотят в барабаны и громко ритмично скандируют по-арабски: «Наша вера правая, наша вера лучше всех!». И все это длится часа два — два с половиной. Представьте себе: одноголосая, унисонная, немного монотонная греческая служба плюс отчаянный ритмичный барабанный бой (так усердно в них колотят молодцы), утомление от бессонной ночи и поста, все теснят друг друга.
По рассказам я помнил, что Патриарха должны разоблачить, при этом мусульмане следят за тем, чтобы он ничего «зажигательного» не пронес в Кувуклию. Затем Первосвятителя запечатывают (на двери Кувуклии накладывают восковую печать размером с большое блюдо),
Проповедь после Крестного хода в Великую пятницу по Вия Долороза, 2001 год.
и Патриарх молится о схождении огня. Израильское время отстает на час от московского, а «русское» время Горнен-ского монастыря — еще на час. По предварительным слухам огонь сходит в час (или в два?). А по какому времени, когда точно это произойдет, никто не мог сказать.
Между тем всеобщее возбуждение нарастало. Появлялись мощные вспышки, и люди начинали гадать — то ли это свет от фотоаппаратуры, то ли всполохи благодатного огня. Я периодически вскакивал на чей-то брошенный стульчик, прямо как «ванька-встанька» и начинал снимать все происходящее. Сзади по-гречески меня тут же одергивали, и чем дольше, тем, естественно, недовольнее: «Като! Като! (вниз! вниз!)».
В один из таких моментов я, утомившись, опустил руку с камерой. И вдруг раздался единодушный вопль. Огонь появился в Кувуклии и в алтаре храма Воскресения — одновременно. И вот четыре греческих юноши — носители огня, специальным образом одетые, бегут от Кувуклии с факелами (это тоже символика — их четверо, огонь разносят по четырем сторонам света). Затем выходит Патриарх с серебряным сосудом в руках. В нем — большая лампада. А вокруг уже море огня, у румынских монахинь — пылающие пучки свечей, инокини, радостные, умываются огнем. Все помещение, только что мрачное, теперь залито светом, кажется, что храм пылает. Везде всполохи, горящие пучки свечей.
Жена, как и все остальные, очень устала за эту ночь, и теперь, обессиленная, сидела, глядя поверх голов на хоры, где висели погашенные лампады. И вот у нее на глазах сама собой вспыхнула сначала одна лампада, а затем зажглись каскадом все остальные.
Помимо этого поразил контраст между по-детски простодушным и бурным ликованием палестинских юношей, восторгом верующих — и отстраненной реакцией на «ежегодное» чудо израильских полицейских и пожарных. Эти молодые люди, примерно того же возраста, что и барабанщики, абсолютно не удивляются чудесным явлениям, не видят в них ничего особенного.
Стоит упомянуть и о неожиданной для многих, кто впервые «погружается» в паломничество по Палестине, необъяснимой перемене в понимании всей Евангельской истории. Совершенно перестаешь воспринимать Евангелие как своего рода литературное сочинение. Постепенно начинаешь видеть в нем очень краткий и конкретный отчет о некоторых случившихся на Святой Земле событиях.
Уже после Пасхальной седмицы, во время которой мы побывали и на Синае, в монастыре св. великомученицы Екатерины, и в Лавре преп. Саввы Освященного, и вновь в Галилее, на Иордане, жили в Горненском монастыре, уже вернувшись домой, мы с тоской и радостью осознали, что несмотря на все наши немощи и недостатки, Бог сподобил нас прикоснуться к раю, который он иногда открывает паломникам во Святую Землю. И это чувство влечет нас туда.
P.S. Один паломник, военный, начал путешествие по Святой Земле с такими мыслями: «Зачем мне было ехать сюда, ведь Бог вездесущ, и как дома, в России, Он тот же, так и здесь — в Палестине». Продолжая путешествие, он получил во сне такой ответ: «Ты совершенно прав в отношении того, что Бог вездесущ. Но именно здесь (и нигде более) Он воплотился. Здесь Сын Божий стал человеком».
