CC BY
113
ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО
А. С. Верхогляд
ПРАВОВОЙ СТАТУС ДЕЛЕГАТОВ ЗЕМСКИХ СОБОРОВ ХУ1-ХУН ВЕКОВ
Основную исследовательскую стратегию статьи можно представить как раскрытие сущности правового статуса делегатов представительных учреждений Московского государства в XVI-XVIIвеках путем выделения и анализа его компонентов. В центре внимания находятся условия получения статуса делегатов, их права, обязанности и ответственность, а также гарантии, обеспечивающие осуществление делегатами своих полномочий.
Ключевые слова: правовой статус, выборный представитель, требования к делегатам, полномочия, ответственность, гарантии деятельности.
Анализ правового статуса делегатов представительных учреждений Московского государства XVI-XVП веков следует начать с требований, которым должны были соответствовать избранные лица. Условия цензов для делегатов соборов указывались в грамотах и распоряжениях о высылке выборных в Москву. К делегатам предъявлялись территориальный, возрастной, социальный, имущественный, морально-нравственный критерии.
Предметом особого внимания был конкретно указываемый территориальный критерий. Так, согласно приговору 1648 года из Переславля должны быть избраны «с больших станов по два человека, а из меньших по человеку» [6, с. 165]. Изменение территориальной принадлежности выборных представителей не одобрялось. Подразумевалось, что делегаты не должны быть слишком молоды. «Возрастной отбор» доказывают сведения о «государевой службе», которая предшествовала выборам в земские соборы. Так, в воеводских отписках указывается невозможность выбрать делегатов, поскольку соответствующие требованиям люди уже несут государеву службу. Следовательно, речь идет о людях немолодых. Социальный критерий выражался в предписании «прислать лутчихъ и середнихъ», «быти посадцким людям и волостным крестьянам к нам к Москве лутчим и середним». Отписки воевод предусматривали определенный имущественный достаток избираемых представителей в земские соборы. Но имущественный критерий имел второстепенное значение, поскольку соборная деятельность была ограничена по времени и делегаты несли расходы лишь на собственное содержание. Имеется един-
ственное указание, относящееся к собору 16481649 годов, на то, что выборные должны были привозить с собой на собор «запасы, чтобы прожить в соборное время в Москве». Содержание выборных было не только делом избирателей, правительство также принимало в этом участие. Из челобитных делегатов собора 1648-1649 годов следует, что «запасы» отчасти покрывались в виде жалования, которое получали они за участие в «государевом и земском деле», а также в виде некоторых льгот от служб и привилегий посадским людям. За участие в соборе 1648-1649 годов «жалованья выборным людям прибавлено по 5 рублев» [5, с. 374].
Учитывая коллегиальный характер земских соборов, следует признать, что эффективность их работы зависела и от качественных характеристик выборных представителей. В призывных грамотах часто встречается требование к умственным и нравственным качествам кандидатов: выборные должны быть людьми добрыми, умными, которым «государевы и земские дела за обычай» и «грамоте умели». В содержание нравственного критерия входило и требование достойного поведения кандидатов, отсутствие совершенных ими преступлений и проступков. Так, причиной недовольства жителей Крапивны воеводским ставленником Богдановым на собор 1648 года было то, что он «воришка и ябедникъ». Недовольство моральным обликом этого делегата вылилось в челобитную жителей государю с замечанием, что тот не годится для «соборного дела» [7, с. 100]. Указанием соблюдать нравственный критерий были не только рекомендации, но и запреты. В частности, призывная грамота на собор 1659 года вместе с ре-
комендацией избрать людей «добрых» и «душою прямых» устанавливала запрет на «воровскихъ и бражниковъ» [8, с. 54].
К числу требований к кандидатам относился критерий совместимости со службой, однако сведения об этом весьма противоречивы. Некоторые авторы считали, что должность давала преимущество на выборах. В большинстве документов, касающихся выборов в земские соборы XVII века, указывалось, что служба является обязательным условием избрания: «велено болховичом, которые службу служат по выбору по два человека из городовъ быть к Москве...» [1, с. 39]. Для дворян служба была постоянным состоянием, характеризующим их сословную принадлежность. Росписи городов, от которых избирались делегаты на собор 1648 года, содержали указания мест и сроков их службы от дворян и детей боярских. В частности, выборный от Серпухова «Прохор Иванов-Соймонов нынъшня-го лъта был на государеву службе в Яблонове» [8, с. 58]. Отличие заключалось только в том, где они служат - в Москве либо в границах своей земли.
Следует отметить, что обязательным фактором являлась не только действительная служба, но и прежняя, и потенциальная служба. Те лица, которые несли службу в других городах, вряд ли могли быть избраны от своего уезда. Кандидатами могли быть и дворяне, которые «отставлены» от службы. В частности, на собор 168384 годов были приглашены служилые люди и отставные дворяне, следовательно, учитывалась и прежняя служба.
В отношении службы посадских также не сформировалось единого мнения. Например, С. А. Авалиани считает, что «необязательно было избирать на собор непременно должностного человека; выбор последнего был удобнее, но этого обязательства не повелось» [1, с. 68]. Следовательно, нельзя утверждать преимущество на выборах посадских, имеющих служебную должность. Однако некоторые документы, относящиеся к XVII веку свидетельствуют об обратном. Так, звенигородским воеводой была отправлена отписка «выбрать лучшего человека некого, потому что звенигородские посадские, лучшие люди взяты к твоему государеву оградному, каменному делу в целовальники в Сторожевский монастырь». Подобное содержание имела и отписка рыльского воеводы: «А из посадских... выбрать неиского, потому что посадских людей в Рыль-ске мало, а которые, государь, посадские людишки есть, и они в твоем, Государь, деле на кабак и в таможенном сбор в цъловальниках». Судя по вышеприведенным отпискам, воеводы считали, что целовальники в таможенном, строительном
и кабацком деле не могли быть избраны делегатами собора. В челобитной колмогорца Филатова свою просьбу о пожаловании за участие в соборе 1648-49 годов он обосновывает своими прежними заслугами, а именно службой у Ар-хангелсково города и на колмогорах в таможнях и на кораблях, у хлебной отдачи в целовальниках...» [2, с. 64].
Таким образом, из вышесказанного следует, что выборные представители земских соборов должны были соответствовать территориальному, возрастному, социальному, имущественному и морально-нравственному критериям, которые были нормативно закреплены в призывных грамотах либо основывались на обычаях.
Соборы созывались, когда в этом была необходимость. Сроки заседаний зависели от сложности рассматриваемых вопросов. Пока заседал собор, делегаты не имели права покидать Москву. Обязательность присутствия на соборе являлась важным положительным моментом. Сохранились челобитные, в которых выборные просят разрешить им уехать из Москвы раньше срока окончания земских заседаний. Но из царских грамот следует, что не всегда такие просьбы были удовлетворены, «потому что они на Москве от государева и земского дела не отделали-ся» [9, с. 72]. Это подчеркивает то, насколько ответственной была должность выборного представителя земских соборов. К сожалению, столь положительный исторический опыт современный законодатель не перенял.
Депутаты призывались для «государева и земского дела». В такой формулировке отражены обязанности депутата, который должен был «блюсти интересы своего государя, а затем уже давать советы по земским делам». Вместе с тем А. К. Кабанов отмечает, что это не противопоставление, а логическое дополнение. «Вся земля» -государева, значит, любое «земское дело» будет обязательно «государевым» [7, с. 97].
Выборные делегаты получали особые наказы (инструкции) от избирателей. В случае, если в призывных грамотах указывалась цель созыва земского собора, избиратели заранее оговаривали свою позицию с делегатом. Сведения о таких наказах содержатся в призывных грамотах. Так, в грамоте Пожарского, приглашающей выборных на собор 1612 года, указано: «.. .и совет нам свой отписати со своими руками, как нам против общих врагов Польских и Литовских людей стоять и как нам в нынешнее время. безгосударственным быть и выбрати б нам Государя всею землею». На собор 1613 года выборные также должны были приехать «договоряся в городах накрепко и взяв у всяких людей о Государском избрании
Философия права, 2015, № 1 (68)
полные договоры» [3, с. 6]. Однако, поскольку документальные данные о выборных инструкциях избирателей малочисленны, а сами наказы не сохранились, в научной литературе не сложилось единого мнения об их природе. Так, по мнению В. О. Ключевского, выборные не имели письменных инструкций и наказов избирателей. Противоположной точки зрения придерживается Н. П. Загоскин, считая, что избиратели давали своим выборным «наказы» - письменные полномочия, определявшие деятельность выборных на соборных заседаниях. Каждый выборный делегат собора представлял на нем волю определенной социальной группы, имея конкретные полномочия от своих избирателей [4, с. 314]. Конечно, нельзя утверждать, что избиратели давали выборным наказы в современном смысле этого слова. Вместе с тем посредством наказов они наделяли своих представителей полномочиями по принятию решений на соборе.
Таким образом, выборные представители земских соборов играли активную роль в законодательном процессе, участвуя в заседаниях соборов, совещаниях чинов и принятии решений.
Порядок проведения соборов предполагал раздельные заседания сословных групп или, точнее, чинов. Каждая группа делегатов собора принимала определенное решение, называемое «сказкой», которое сообщалось царю и заносилось в соборный протокол, или приговор. Затем на общем заседании после обсуждения всех «сказок», имеющих равное значение, вырабатывалось общее решение по конкретному вопросу. Анализ архивных документов позволяет утверждать, что соборные решения принимались «общим согласием всех чинов» [10, с. 543]. Мнения выборных учитывались наравне с мнением членов Боярской думы и Освященного собора. В случае, когда голосование проходило не по чинам, а индивидуально, никто из делегатов также не имел преимущества, каждый обладал одним голосом вне зависимости от чина. Однако, возможно, и существовал некий неформальный механизм, позволяющий царю и Боярской думе навязывать свое мнение выборным делегатам.
«Единогласие» при принятии общего решения не исключало и факта подачи отдельных мнений тех делегатов, которые были не согласны с позицией большинства. Субъективное мнение в форме документа, содержащего предложения по обсуждаемому вопросу, рассматривалось Боярской думой и учитывалось при принятии окончательного соборного решения. В частности, отдельное мнение было подано печатником Вис-коватым на соборе 1566 года, дворянами Бекля-мишевым и Желябужским на соборе 1642 года.
Соборное решение утверждалось царем и скреплялось печатями царя, патриарха и членов высших чинов. Выборные низших чинов «прикладывали к нему свои руки», причем за неграмотных подписывали грамотные. В порядке подписей соблюдалось иерархическое положение подписывавших. Так, Пожарский подписался только десятым под соборным приговором 1613 года. Соборный приговор, то есть решение выборных, утвержденное царем, приводился в исполнение посредством особых грамот, которые содержали требования исполнения решений, принятых на соборе.
Часто выборные делегаты подавали царю особые прошения - челобитные, в которых просили об осуществлении необходимых реформ, сообщали о своих нуждах и притеснениях властей, обращались с просьбой об их разрешении. Посредством подачи челобитных осуществлялась законодательная и судебная функции соборов. Поскольку земский собор являлся первой судебной инстанцией, на нем рассматривались публичные споры между властями и подданными. Подача челобитных напрямую царю была традиционной привилегией выборных. Эта возможность активно использовалась делегатами соборов, поскольку ускоряла процесс принятия решения.
Институт челобитных стал одной из форм участия делегатов в законодательном процессе. Так, челобитные на Земском соборе 1648 года вошли в Соборное уложение в форме новых статей. На основании челобитных служилых людей в 1682 году было упразднено местничество и т. п. Такой механизм законодательной инициативы выборных имел законодательное закрепление. Как свидетельствуют архивные источники, некоторые выборные делегаты вошли в состав кодификационной комиссии, разрабатывающей проект Соборного уложения, и приняли непосредственное участие в его создании.
Делегаты соборов занимались не только нор-мотворческой деятельности, но и контролировали исполнение принятых решений. Например, когда выборный представитель курских служилых людей Малышев не озвучил их наказы на-Земском соборе 1648-1649 годов, избиратели обвинили его в том, что «против северских и польских украиных городов челобитья не о всех нуждах государев указ учинен». Ожидая наказания от своих избирателей, Малышев просил «выдачи ему береженой грамоты» [5, с. 372].
Уезжая после завершения работы собора, делегаты увозили с собой документы, подтверждающие то, что они исполнили пожелания избирателей и провели их в законодательство.
Таким образом, правовой статус выборных представителей земских соборов определялся «призывными» грамотами об избрании делегатов, в которых указывались условия цензов. Делегаты обладали полномочиями в решении вопросов государственного значения, для обсуждения которых и созывался собор. Они играли активную роль в правотворческом процессе, участвуя в заседаниях соборов, принятии «сказок», в работе кодификационной комиссии по составлению Соборного уложения, имели право на законодательную инициативу.
Литература
1. Авалиани С. А. Земские соборы. Литературная история земских соборов. Одесса, 1916.
2. Акты, относящиеся к истории земских соборов / под ред. Ю. В. Готье. М., 1909.
3. Акты государственных грамот. 1821. Т. III.
4. Загоскин Н. П. История права Московского государства. Казань, 1877. Т. 1.
5. Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 1908.
6. Институт выборов в истории России. Источники, свидетельства современников. Взгляды исследователей XIX - начала XX века / под ред. А. А. Вешнякова М., 2001.
7. Кабанов А. Х. Организация выборов на земские соборы в XVII веке // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1910.
8. Латкин В. Н. Земские соборы Древней Руси. СПб., 1885.
9. Латкин В. Н. Материалы для истории земских соборов XVII столетия. СПб., 1884.
10. Памятники русского права / под ред. С. В. Юшкова. М., 1959. Т. 5.
В. А. Хажироков
РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В КОНТЕКСТЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
В статье рассматриваются проблемы осуществления правоохранительной функции Российского государства в условиях различных угроз национальной безопасности, прежде всего радикального ислама. Формы политического влияния радикального ислама, полагает автор, носят исключительно деструктивный характер и по своей природе направлены на разрушение традиционных общественных отношений, политических связей, систем публичного управления и замещение их собственными формами публичной идеологии, регулятивными нормами и методами управления.
Ключевые слова: правоохранительная функция государства, национальная безопасность, религиозная безопасность, радикальный ислам, традиционные ценности.
Продолжившиеся после распада СССР тенденции национального сепаратизма в России, вызванные как слабой экономикой, так и малоэффективным государственным управлением, привели к увеличению религиозного и национального конфликтогенного потенциала на отдельных территориях, среди которых наиболее сильной правовой деструкции подвергся Северный Кавказ. Однако наступивший в регионе конституционный кризис, возникновение откровенного антиправового режима под эгидой религиозного национализма были обусловлены не только экономическими факторами, но и политическим влиянием извне. Очевидно, что в посткоммунистической России «сворачивание» правоохранительной функции государства привело к развитию как организованных криминальных структур на Северном Кавказе [ 1, с. 40-41], так и антироссийской деятельности спецслужб ряда за-
рубежных государств. При этом следует учитывать, что исламская религиозная традиция народов Северного Кавказа имела и имеет ряд особенностей, не свойственных христианству. Так, в частности, ислам не разделяет на светское и духовное управление обществом, понимания и воспринимая государственное и духовное управление как единое целое. Отсюда все государственные функции, преломляясь через религиозное восприятие, получают особое содержание и форму исполнения. Такая тесная взаимосвязь политики и религии многократно усиливает влияние и роль ислама в публичном управлении.
Таким образом, ислам политичен, а политика на территориях, где превалирует население, исповедующее ислам, религиозна по своей сути.
В этом культурно-духовном контексте традиционные методы усиления федерального контроля и уголовного преследования, предлагаемые
