CC BY
162
РАН, 2005. Вып. 3. С. 128-157.
4 Басимов М.М. Изучение статистических связей в психологических исследованиях: монография. М.; Воронеж,
2008. С. 432.
5 Басимов М.М. Нелинейная социология в конкретных примерах: научно-методическое пособие. Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2013. 112 с.
6 Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синергетики. Синергетическое мировидение. М.: КомКнига, 2005. С. 240.
7 Basimov M.M. Mathematical methods in psychological research (Nontraditional methods). Monograph. Germany, Saarbrucken: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2011. 185 p.
8 Basimov M.M. Non-linearity sociology. Monograph. Russia, Kurgan: Kurgan State University, 2011. 112 p.
9 Basimov M.M. Mathematical methods in psychological research. Monograph. Russia, Kurgan: Kurgan State University,
2009. 170p.
10 Mainzer K. Thinking in Complexity. The Complex Dynamics of Matter, Mind, and Mankind. Berlin: Springer-Verlag, 1994. P. 13.
М.С. Баютова
Курганский государственный университет
УДК 364 (470)
ПРАВОВОЙ ПЛЮРАЛИЗМ И ЕГО КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ В СОЦИАЛЬНОЙ НАУКЕ
Аннотация
Проблема правового плюрализма приобретает первостепенное значение в условиях усложнения структуры современных обществ. Разрешение вопросов, связанных с сосуществованием в социуме нескольких правовых систем, влияет на достижение общественного благополучия и в целом на бытие самого общества. В настоящей статье приводится наиболее часто использующееся определение правового плюрализма, указывается на различение правового плюрализма и правовой плюральности, обозначаются наиболее важные концептуализации полиюридизма и попытки их систематизации в социальной науке.
Ключевые слова: правовой плюрализм, правовая плюральность, теневое право, институциональная ловушка, плюрализм источников права, живое право, правовые уровни, корпорации, полуавтономное социальное поле.
M.S. Bayutova Kurgan State University
LEGAL PLURALISM AND ITS CONCEPTUALIZATIONS IN SOCIAL SCIENCE
Abstract
Problem of legal pluralism becomes paramount importance in conditions of complication of the structure of modern societies. Resolution of issues related to the coexistence in a society of several of legal systems affect the achievement of social well-being and, in general, the existence of the society. This article presents the definition of legal pluralism most often used, points to the distinction between legal pluralism and legal plurality, represent the more important conceptualizations of legal pluralism and attempts to their systematization in social science.
Index terms: legal pluralism, legal plurality, shadow law, institutional trap, pluralism of sources of law, legal levels, corporations, semi-autonomous social field.
Введение
Прошло около полувека с тех пор, как в социальной и юридической науке появился «правовой плюрализм», однако до сегодняшнего дня и понятие, и проблема полиюридизма остаются не вполне определёнными. Существование «правового плюрализма» указывает на некоторое социально-проблемное, юридически-проблемное поле, наличие которого не подвергается сомнению, но границы его остаются в значительной степени неясными.
Целью данного исследования является обозначение понимания социальной наукой проблемы правового плюрализма. Для достижения поставленной цели необходимо выполнение следующих задач:
- обозначить и проанализировать наиболее распространённое определение «правового плюрализма»;
- обозначить наиболее важные концептуализации правового плюрализма.
1 Понятие правового плюрализма
В современной юридической и в целом социальной науке нет единого, общепризнанного определения правового плюрализма (разнится и термин. В частности, употребляются: «правовой плюрализм», «полию-ридизм», «юридический плюрализм», «правовая плюральность», «правовой полиморфизм»).
Относительно стабильно упоминающимся отечественными и зарубежными авторами является определение, «сформулированное» в 1988 году С.Э. Мерри, согласно которому правовой плюрализм - это «ситуация, при которой две или более правовые системы сосуществуют в одном и том же социальном поле» [1]. В то же время данное определение не всеми учёными принимается безусловно.
Так, В.И. Фатхи указывает, что в нём существует некоторая неточность, и далее пишет, что правовой плюрализм подразумевает под собой не просто «ситуацию, при которой две или более правовые системы сосуществуют в одном и том же социальном поле», но и их обязательное взаимодействие и взаимопроникновение, результатом которых могут быть «как мирное сосуществование двух и более правовых систем, так и конфликт, вплоть до вооруженного» [2]. «Взаимодействие» в качестве существенного элемента правового плюрализма называется и Ф. Стрибоджем.
В продолжение дискуссии об «обязательности»
взаимодействия правовых систем в ситуации правового плюрализма следует привести две дефиниции по-лиюридизма, которые были даны Дж. Гриффитсом в программной статье «Что есть правовой плюрализм?». Согласно первой, правовой плюрализм представляет собой «положение дел, для любого социального поля, в котором встречается поведение, соответствующее более чем одному правовому порядку» [3]. Данное определение Дж. Гриффитсом было сформулировано в качестве рабочего определения для рассмотрения различных концепций полиюридизма. Однако, подводя итоги этого рассмотрения, автор формулирует ещё одну дефиницию, согласно которой правовой плюрализм рассматривается уже как атрибут социального поля (не права и не правовой системы, подчёркивается Дж. Гриффитсом), когда в социальном поле более, чем один источник права, когда наблюдается более, чем один правовой порядок [4].
Ф. Стрибодж, рассматривая указанные дефиниции Дж. Гриффитса, делает выбор в пользу первого определения. Ценность этого определения, по его мнению, заключена в том, что «оно привлекает внимание к такому элементу, как "взаимодействие", что <...> является существенным для уточнения определения правового плюрализма. Оно предполагает понимание плюрализма как ситуации, при которой юридические системы <...> реагируют или могут реагировать друг на друга <...> взаимодействуют или вступают в конфликт друг с другом, потому что их положения (или часть из них) по-разному рассматривают идентичные социальные ситуации» [5].
По словам автора, «взаимодействие» позволяет отличать правовой плюрализм от простой нормативной разнородности (частный случай, разнородность законов), которая имеется повсеместно. Разрешил вопрос различения правового плюрализма и нормативной разнородности, по мнению Ф. Стрибоджа, ещё Вандерлинден, проведя границу между «правовой плю-ральностью» и «правовым плюрализмом», когда правовая плюральность (Ф. Стрибодж приводит в трактовке К. фон Бенда Бекманн) подразумевает под собой существование в одном обществе «различных механизмов, применяемых в различных ситуациях», а правовой плюрализм - существование в одном обществе «различных механизмов для идентичных ситуаций» [5] (здесь необходимо заметить, что в таком случае термин «правовая плюральность» не может быть использован в качестве синонима «правового плюрализма», и соответственно его употребление необходимо оговаривать).
Оль П.А. обращает внимание на другой аспект определения С.Э. Мерри - на использование категории «правового плюрализма» сторонниками отождествления права со всей системой социальной регуляции, когда под правовыми системами «понимаются практически все социальные регуляторы - от норм, установленных государством, до норм, регулирующих взаимоотношения между маргинальными социальными группами» [5]. О подобном риске указано, между прочим, самой С.Э. Мерри [7]. Данное замечание представляется, на наш взгляд, справедливым, поскольку многие авторы, затрагивающие проблему полиюридизма, как правило, не стремятся обозначить, каким образом они понимают право и как отличить его от других социальных регуляторов.
2 Концептуализации правового плюрализма
Прежде чем непосредственно обратиться к концепциям полиюридизма, необходимо отметить, что в социальной науке существуют попытки их систематизации.
Так, Дж. Гриффитс разделяет понимание правового плюрализма в «слабом» и «сильном» смысле. К первому варианту автор относит концепции, обозначающие плюралистическими правовые системы, в которых суверен отдаёт приказы или же грунднорма придаёт юридическую силу различным корпусам права для различных групп населения, ко второму варианту - концепции, понимающие правовой плюрализм уже как характеристику социальной группы, внутри которой наблюдается более, чем один источник права [8]. С.Э. Мерри выделила концепции «классического правового плюрализма» и «нового правового плюрализма», к первому из которых отнесла исследования колониальных и постколониальных обществ (исследование взаимодействия местного права колониальных стран и европейского), а ко второму - исследования по правовому плюрализму не колонизированных стран (особенно промышленно развитых стран Европы и США) [9].
Представляется, что оба варианта классификации не подходят для того, чтобы использовать их основания в качестве фундаментальных. Систематизация С.Э. Мерри хотя и ярко отражает развитие западных исследований правового плюрализма, не говорит ничего о понимании сущности данного явления различными авторами. Если рассматривать классификацию Дж. Гриффитса, то можно увидеть, что, во-первых, в обоих вариантах правовой плюрализм понимается как характеристика, признак, атрибут другого явления (данные «виды» можно объединить как один вид в рамках более широкой классификации, разделяющей концепции, которые рассматривают правовой плюрализм «как самостоятельное явление» и «как признак других явлений»). Во-вторых, Дж. Гриффитс в программной статье противоречит сам себе, приводя в качестве примера теории правового плюрализма Л. Посписила и М.Г Смита, в которых социальная структура совпадает с правовой, а, следовательно, правовой плюрализм как «атрибут права, правовой системы» является одновременно и «атрибутом общества, социальной группы» (подобные теории можно выделить в рамках классификации Дж. Гриффитса в ещё один вид, который бы совмещал характеристику правового плюрализма как атрибута одновременно общества и права, правовой системы).
В данной статье концептуализации правового плюрализма приводятся упорядоченными на основании отношения авторов к полиюридизму как явлению: понимается ли оно ими как реально существующий, подлежащий изучению, развитию феномен или же рассматривается как фикция, негативное отклонение в функционировании правовой системы государства, с которым необходимо бороться. Соответственно, концепции делятся на «негативно-оценочные» и «констатирующие».
2.1 Негативно-оценочные концептуализации
2.1.1 Теневое право
Термин «теневое право» стал в отечественных публикациях по юриспруденции обобщающим, наиболее используемым для отражения факта наличия наряду с официальным иного права (предлагались и другие) [10]. В.К. Самигуллин приводит цитату из произведений Ф.М. Раянова, в которой говорится, что «этим понятием принято обобщать правила, используемые в том или ином обществе для фактического регулирования общественных отношений вопреки установленным государством порядкам» [11]. В.М. Баранов выделил семь признаков теневого права: во-первых, теневое право - проявление юридического плюрализма; во-вторых, специфическая форма неправа; в-третьих, разновидность негативно-
го неофициального права; в-четвёртых, своеобразный свод директивных установлений, обязательных к исполнению предписаний, регламентирующих все этапы противоправной деятельности; в-пятых, форма теневого права - это конгломерат либо устных суждений, либо символических знаков, жестов, ритуалов, либо письменных «воровских установок», либо демонстративных конкретных поступков людей; в-шестых, правила теневого права имеют специфичную санкционную защиту; и, в-седьмых, теневое право - основа воспроизводства преступной сферы (отсюда теневое право обладает опасностью для социума) [12].
С позиций структурно-функционального подхода теневое право было рассмотрено А.Ю. Калининым. Как и В.М. Баранов, А.Ю. Калинин указывает, что теневое право - неофициальное право, составная часть негативного правообразования (в форме устойчивой инсти-туционализации конкретного варианта поведения). Тем не менее, для А.Ю. Калинина теневое право, в первую очередь, показатель качества правообразования, и существование конкуренции норм теневого и позитивного права всегда характеризует правообразование исключительно с отрицательной стороны, по мнению автора, поскольку в этом случае принцип законности оказывается подменённым принципом целесообразности. «Обществу выгоднее удовлетворить свои интересы в обход требованиям позитивного права» [13], - говорит он. В то же время наличие теневого права - свидетельство и низкого качества правоприменения. «Факт состоявшейся институционализации теневой нормы говорит о том, что государство своей правоприменительной деятельностью не в состоянии пресечь массовое нарушение позитивного права, т.к. именно массовый характер этого нарушения и мог привести к институционализации соответствующей нормы в теневой сфере» [13].
2.1.2 «Институциональная ловушка» Е.В. Балацкого
Понятие «институциональной ловушки» как неэффективного, но устойчивого института, или нормы поведения, было сформулировано В.М. Полтеровичем (в рамках экономики) [14]. Е.В. Балацкий использует данное определение и относит полиюридизм к специфической форме институциональной ловушки.
Так, Е.В. Балацкий утверждает, что «каждая правовая система порождает свою собственную институциональную среду, правовой же плюрализм приводит к возникновению своего рода «институционального коктейля» [15]. По мнению автора, данное образование представляет опасность, которая заключается в следующем. «,..<К>аждому институту (правовой норме) соответствует определенный уровень трансакционных издержек (издержки взаимодействия агента с партнерами в рамках той или иной нормы поведения). Чем совершеннее сформировавшаяся институциональная среда, тем ниже трансакционные издержки. Наличие нескольких институтов означает, что среди них есть наиболее прогрессивный с более низкими трансакци-онными издержками, в то время как остальные институты с позиции экономической эффективности осложняют функционирование экономической системы» [15]. Таким образом, Е.В. Балацкий приходит к выводу, что возникший «институциональный коктейль» следует признать неэффективным состоянием системы. Вместе с тем, указывает учёный, и ликвидировать его не удается, так как каждый институт имеет своих сторонников, активно отстаивающих свои убеждения и позиции. «Но тогда "институциональный коктейль", одновременно характеризующийся неэффективностью и устойчивостью, полностью подпадает под определение институ-
циональной ловушки. Следовательно, и сам правовой плюрализм можно трактовать как специфическую разновидность институциональной ловушки» [15].
Е.В. Балацкий указывает на два варианта выхода из данного состояния: эволюционный (примером может быть внедрение общегосударственного права царским правительством во второй половине XIX века на Северном Кавказе) и революционный (курс советской власти на искоренение северо-кавказских правовых реликтов). Второй вариант, как указывает автор, предпочтительнее в силу того, что, по его мнению, одаряет общество более прогрессивной моделью общественного устройства [15].
2.1.3 Плюрализм источников права
Данную концепцию нельзя в полной мере определить как концепцию правового плюрализма, поскольку автор, К. В. Заббаров, определяет её как «попытку обосновать возможность позитивистского подхода в рамках юридической антропологии» [16]. Однако, на наш взгляд, данная концепция может быть полезной для теории правового плюрализма.
К.В. Заббаров начинает с того, что «правовой плюрализм скорее не юридическое, а политическое понятие», поэтому «рациональнее было бы использовать понятие плюрализма источников права, так как в одном государстве не может существовать нескольких правовых систем» [16].
Кроме того, по мнению К.В. Заббарова, «наличие правового плюрализма делает невозможным существование дефиниции самого права, так как последнее опирается на тесную связь с государством, без которой происходит отождествление права с любой нормативной установкой, существующей в социуме» [16]. Вместе с тем «государственническая» позиция вовсе не предполагает a priori отсутствие иных социальных регуляторов за исключением нормативно-правовых актов. Однако обозначение «правом» нормативных конструкций, не имеющих своим источником государство, является неприемлемым в рамках данного взгляда. Причиной этого служит тот факт, что, если убрать связь права с государством, то исчезнет критерий разделения норм права и иных социальных норм.
Указание на невозможность разделения социальных норм в случае, если отбросить связь с государством как определяющий признак права, является краеугольным камнем теории правового плюрализма, поскольку вопрос критериев, позволяющих отличить «право» от других социальных регуляторов, во многом для теории правового плюрализма остаётся открытым.
2.2 Констатирующие концептуализации
2.2.1 «Живое право» О. Эрлиха
О. Эрлих различал «правовое предложение» и «правовую норму», где первым являлась «случайная формулировка обязательного к исполнению правового предписания в законе или судебнике» [17, 95], тогда как правовая норма - «перешедшее в действие правовое предписание в таком виде, в котором оно существует в даже незначительном общественном союзе и может существовать без какой-либо фиксации в вербальной форме» [17,95]. Причем, согласно О. Эрлиху, принудительность - вовсе не характерная особенность правовой нормы, поскольку она (принудительность) основывается на том, что человек никогда не является «одиночкой», он «зажат» в состав общества. В праве «индивид существует только как член бесчисленных союзов, в жизни которых он участвует» [17,116], а принудительная власть государства всегда направляется только против изгоев, стоящих вне общественных связей.
Общество Эрлих рассматривал как «совокупность человеческих союзов, связанных между собой» [17,85]. Союзы, образующие общество, многообразны: это и государство, и народ, и религиозные союзы и отдельно взятые церкви, секты, классы, сословия и др. Однако, несмотря на различия, общественный союз согласно Эрлиху - «множество людей, которые во взаимоотношениях друг с другом признают некоторые правила, определяющие их действия и, по меньшей мере в общем и целом, действуют согласно этим правилам» [17, 96]. Указанные правила также могут быть различными и иметь различное наименование (правила права, морали, религии, чести, приличия, такта, даже правила моды), но природа у них общая. Норма определяет внутреннюю структуру общественного союза, организация и означает существование в союзе правил. Естественно, что не в каждом общественном союзе правовая норма является определяющей, и, соответственно, правовым союзом может быть только тот, что базируется на правовых нормах. Право союзов - это и есть «живое право», т.е. реально действующее.
2.2.2 Теория «правовых уровней» Л. Посписила
Л. Посписил отрицал понимание права в качестве собственности общества как целого. Л. Посписил видел общество как узорную мозаику подгрупп, которые принадлежат к определённым или поддающимся определению типам, а главное, являются субъектами, в которых четыре концептуальных компонента права (власть, намерение всеобщего применения, обязательство, санкция - в совокупности неотъемлемые атрибуты права, согласно Л. Посписилу) являются представленными и уникально сконструированными [18]. «Не общество имеет единую правовую систему, но как много существует правовых систем в нём, так много функционирует подгрупп» [19,16].
Положение правовых систем относительно друг друга, каждая из которых соответствует определенной подгруппе общества, не является неопределенным, а формирует иерархию, отражающую степень всеобъем-лемости соответствующих подгрупп. При этом сумму правовых систем подгрупп некоторого типа и всеобъе-лемости (например, семья, род, общность, политическая конфедерация) Л.Посписил называет правовым уровнем [19,16]. Правовые уровни накладываются друг на друга, система наиболее всеобъемлющей группы будет применима к членам всех конституирующих её подгрупп.
Кроме того, необходимо отметить, что Л. Посписил не рассматривал право вне культурного контекста того общества, в котором оно существует, утверждал, что право обусловлено этим контекстом и что оно не обязано иметь одинаковую форму во всех культурах, чтобы быть «правом».
2.2.3 Теория «корпораций» М.Г. Смита
«Корпорация» - базовая часть социальной структуры, и, что важно, место, где концентрируется политическое действие, поскольку для Смита последнее - одна из характеристик корпораций как частей структуры общества, в котором корпоративное членство индивида является первоначальным и фундаментальным источником его социальных прав и обязанностей [20,18]. Корпорации могут быть основаны на различных принципах членства (возраст, пол, вера, род занятий и др.), и индивид может быть членом множества из них. «Политическое действие» же сливается у М.Г. Смита с «общественными делами» независимо от их содержания, и право в его концепции выступает как внутреннее саморегулирование корпоративной группой своих общественных дел.
Корпорации являются социологическим каркасом права в обществе, и одновременно структура корпораций - структура общества. «В то время как в гомогенных обществах общество конституирует право, в плюралистических обществах <...> существуют доказательства, что право может служить конституированию общества» [21,109]. Каждое общество является уникально сконструированным, поскольку различные корпоративные группы инкорпорируются в общество по-разному (Смит выделял несколько видов инкорпорации). В целом М.Г. Смит выделял несколько уровней плюрализма в обществе, в том числе социальный, культурный, структурный. Правовой плюрализм - следствие этих видов плюрализма.
2.2.4 «Полуавтономное социальное поле» С.Ф. Мур
Под полуавтономностью социального поля С.Ф. Мур понимала то, что оно способно «создавать правила и обычаи и символы внутренне, но что оно также является уязвимым со стороны правил и решений других сил, проистекающих из большего мира, которым оно окружено» [22, 29]. Определение данной характеристики, как пишет Дж. Гриффитс, позволило С.Ф. Мур быстро перейти к формулированию концепции правового плюрализма, в которой «полуавтономное социальное поле» выступило социальными границами права в обществе, его местоположением в обществе (в концепциях Л. Посписила и М.Г Смита местоположением права в обществе были группы и корпорации). «Полуавтономное социальное поле является определённым и его границы определены не его организацией <...> но процессуальной характеристикой, фактом, что это поле может создавать правила и принуждать или побуждать к согласию с ними. Таким образом, арена, в которой множество корпоративных групп имеют дело друг с другом может быть полуавтономным социальным полем. Также корпоративные группы могут сами каждая конституировать полуавтономное социальное поле» [22, 29-30]. В целом, упорядочение правового многообразия социума, предложенное С.Ф. Мур, наименее структурировано в сравнении с другими констатирующими концептуализациями.
Заключение
На основании вышеизложенного можно утверждать, что одной из трудностей, возникших при формулировании определения правового плюрализма, выступает вопрос о том, нужно ли признавать в качестве обязательного признака полиюридизма взаимодействие правовых систем или нет, а также не всегда чёткое понимание, что такое «право», границы его действия в обществе, соотношение с другими социальными регуляторами.
Концептуализации, представленные в данном исследовании, акцентируют внимание на различных проблемных вопросах теории правового плюрализма, в частности, на источнике права в обществе, его носителях, о соотношении с другими источниками и носителями и с главным из них - государством, о роли социальной и культурной среды в формировании и действии правовых норм и многих других.
На данной стадии исследования представляется преждевременным делать какие-либо окончательные утверждения или выводы по указанным выше проблемам в целом и в представленной работе в частности.
Список литературы
1 Merry S.E. Legal Pluralism // LAW & SOCIETY REVIEW, Volume 22, Number5 (1988). P.870.
2 Фатхи В.И. Идея правового плюрализма в контексте
юридической этнологии/Философия права. 2007. №1. С.27.
3 Griffiths J. What is Legal Pluralism? // Journal of Legal Pluralism, 24. 1986. P.2.
4 Там же. P.38.
5 Стрибодж Ф. Концепции правового плюрализма и их применимость в контексте изучения юридической практики у молуккцев в Нидерландах// Обычное право и правовой плюрализм: матер. XI Междунар. конгресса по обычному праву и правовому плюрализму (август 1997 г., Москва). М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1999. URL: http:// www.jurant.ru/ru/publications/
6 Оль П.А. Плюрализм правопонимания и необходимость выработки единого понятия права: некоторые вопросы юридической гносеологии//Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2005. №1(25). С.25.
7 Merry S.E. Legal Pluralism // LAW & SOCIETY REVIEW, Volume 22, Number 5 (1988). P. 871.
8 Griffiths J. What is Legal Pluralism? // Journal of Legal Pluralism, 24. 1986. P.5; 14.
9 Merry S.E. Legal Pluralism // LAW & SOCIETY REVIEW, Volume 22, Number 5 (1988). P. 872.
10 Бирюков С.В. Право, параправо, теневое право, полуправо, неправо // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2010. №4 (25). С.43.
11 Самигуллин В.К. Право и неправо // Государство и право, 2002. №3. С.7.
12 Баранов В.М. О теневом праве. URL: http://law.edu.ru/ doc/document.asp?docID=1169551
13 Калинин А.Ю. Теневое право с позиций структурно-функционального подхода // Юридическая наука. 2011. №4. С.19
14 Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы, 1999 г. URL: http://mpra.ub.uni-muenchen.de/27257/1/ep99001.pdf
15 Балацкий Е.В. Теория институциональных ловушек и правовой плюрализм. URL: http://www.kapital-rus.ru/articles/ article/182692
16 Заббаров К.В. Позитивизм в юридической антропологии/Человек и право. Книга о Летней школе по юридической антропологии. М., 1999. URL: http://www.jurant.ru/ru/ publications/
17 Эрлих О. Основоположение социологии права / пер. с нем. М.В. Антонова; под ред. В.Г. Графского,
Ю.И. Гревцова. СПб.: ООО «Университетский издательский консорциум», 2011. С. 95, 96, 85, 116.
18 Goodale M.R. Leopold Pospisil A Critical Reappraisal// Journal of Legal Pluralism, 40 (1998). P.130.
19 Griffiths J. What is Legal Pluralism? // Journal of Legal Pluralism, 24. 1986. P.16.
20 Smith M.G. Corporations and Societies. London: Duckworth, 1974. P.128, а также Griffiths J. What is Legal Pluralism? // Journal of Legal Pluralism, 24. 1986. P.18.
21 Smith M.G. Corporations and Societies. London: Duckworth, 1974. P.109.
22 Griffiths J. What is Legal Pluralism? // Journal of Legal Pluralism, 24. 1986. P.29-30.
Ю.Н. Данилова
Курганский государственный университет
УДК 10
ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ ТИПЫ КУЛЬТУРЫ
Аннотация
В статье дается анализ концепций Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А.Дж. Тойнби и П. Сорокина о цивилизационных типах культуры.
Ключевые слова: культура, цивилизация, культурно-исторический тип, Вызов и Ответ
U.N. Danilova Kurgan State University
CIVILIZATION CULTURE TYPES
Abstract
This article analyzes the conceptions of N. DanilevskiiI, O. Spengler, A.J. Toynbee, and P. Sorokin about civilization culture types.
Index terms: culture, civilization, culture-historical type, Challenge and Response
Многие исследователи феномена культуры сходятся на том, что наиболее полно раскрыть его значение помогает сопоставление с таким понятием как «цивилизация», введенным в употребление П. Гольбахом во второй половине XVIII в. Долгое время понятия культуры и цивилизации отождествлялись, затем культура все больше начинает связываться с духовным творчеством человека (культура Ренессанса, культура Серебряного века), а в цивилизации видят высший этап развития общества (техническая, индустриальная). В современной литературе под цивилизацией принято понимать некий качественно новый этап в истории общества. Существует два методологических подхода к проблеме цивилизации: один - монистический, сложившейся в XVIII в., другой - плюралистический, окончательно оформившийся только в ХХ в. Суть первого подхода состоит в утверждении единства человеческой истории, суть второго - в отрицании единства человечества, в раздроблении единого человечества на уникальные самостоятельно развивающиеся единицы [1].
Основоположником цивилизационного подхода является Н.Я. Данилевский, об исторической концепции которого Н.Н. Страхов писал: «Именно он отверг единую нить в развитии человечества, ту мысль, что история есть прогресс некоторого общего разума, некоторой общей цивилизации. Такой цивилизации нет,
