CC BY
124
Библиографический список
Mayne J. D. A Treatise on the Law of Damages. L., 1909.
Беляцкин С. А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. М., 1997.
Варшавский К. М. Обязательства, возникающие вследствие причинения другому вреда. М., 1929.
Горшенков Г. Г. Моральный вред и его компенсация по российскому законодательству: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1996.
Гуревич И. Честь и другие неимущественные права граждан и их охрана в социалистическом гражданском праве // Советская юстиция. 1939. № 2.
Дашко О. В. Моральный вред и особенности его компенсации за нарушение авторских и смежных прав: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
Князькин А. Д. Компенсация морального вреда, причиненного экологическими правонарушениями: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013.
Корень Т. А. Компенсация морального вреда в гражданском праве Республики Беларусь: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Минск, 2004.
Малеин Н. С. Возмещение вреда, причиненного личности. М., 1965.
Малеина М. Компенсация за неимущественный вред // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. № 5.
Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан (понятие, осуществление, защита): автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1997.
Михно Е. А. Компенсация морального вреда во внедоговорных обязательствах: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1998.
Молочков Ю. В. Защита чести и достоинства в гражданском процессе: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1993.
Рясенцев В. А. Неимущественный интерес в советском гражданском праве // Уч. записки Моск. юрид. ин-та. Вып. 1. М., 1939.
Сосна Б. И., Аворник Г. К. Возмещение морального вреда, причиненного нарушением социальных прав работников // Безопасность бизнеса. 2004. № 2.
Утевский Б. Возмещение неимущественного вреда как мера социальной защиты // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 35.
Чиканова Л. Права работников и работодателей при поступлении (приеме) на работу // Хозяйство и право. 2004. № 10.
Эрделевский А. М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. М., 1999.
Эрделевский А. О размере возмещения морального вреда // Российская юстиция. 1994. № 10.
Ярошенко К. Б. Жизнь и здоровье под охраной закона. М., 1990.
Правовое регулирование перехода прав кредитора в Гражданском кодексе Российской Федерации (коллизионные вопросы)
ЛАЗАРЕВА Татьяна Петровна, кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник отдела международного частного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34 E-mail: [email protected]
Статья посвящена вопросам коллизионного регулирования перехода прав кредитора к другому лицу (уступки требования (цессии) и перехода прав на основании закона) в аспекте изменений, внесенных в часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации. От-
мечается, что, хотя внесенные в специальную статью о цессии изменения не являются кардинальными, на регулирование отношений между участниками уступки оказывают влияние изменения, внесенные в другие статьи ГК РФ, относящиеся к договорным обязательствам. Особое внимание уделено новой коллизионной норме, регулирующей переход прав кредитора на основании закона. Анализируется соответствующая судебная практика. На основе сопоставления законодательства отдельных стран, а также норм Регламента ЕС № 593/2008 «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам» («Рим I») и Регламента ЕС № 864/2007 «О праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам» («Рим II») сделан вывод, что, несмотря на некоторые различия в коллизионном регулировании перехода прав кредитора, в целом российские нормы отвечают современным тенденциям развития международного частного права большинства европейских стран.
Ключевые слова: переход прав кредитора, уступка требования, переход прав кредитора по закону, коллизионное регулирование.
Legal Regulation of Adjudication in Civil Code of the Russian Federation (Issues of Conflict Rules)
T. P. Lazareva, PhD in law
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia
E-mail: [email protected]
The article deals with conflict of laws regulation of transfer of creditor's rights to another person (assignment of claims (cessions) and transfer of rights under the law) in terms of amendments to Part III of the Civil Code of the Russian Federation. The author notes that though amendments to the separate article on cession are not fundamental, the amendments of other articles of the Civil Code of the Russian Federation, concerning contractual obligations, do influence regulation of relations between the parties in assignment. The article pays special attention to the new conflict of law rule regulating the transfer of the creditor's rights under the law. Relevant court practice is analyzed. On the basis of comparing legislations of specific countries, as well as norms of EC No. 593/2008 ("Rome I") Regulation and EC No. 864/2007 ("Rome II'') Regulation the author draws the conclusion that despite some differences in conflict of laws regulation of the transfer of the creditor's rights, in general the Russian rules comply with modern trends in private international law in the majority of European countries.
Keywords: transfer of the creditor's rights, assignment of a claim, transfer of the creditor's rights under the law, conflict of law regulation.
DOI: 10.12737/10722
Коллизионные нормы, посвященные переходу прав кредитора к другому лицу, появились в российском законодательстве сравнительно недавно. В 2001 г. в раздел VI «Международное частное право» ГК РФ впервые была включена ст. 1216 «Право, подлежащее применению к уступке требования». В ходе проводимой в последние годы реформы гражданского законодательства, затронувшей разд. VI ГК РФ, данная статья не претерпела существенных изменений. Вместе с тем внесенные в Кодекс дополнения и изменения1 не
1 См. Федеральный закон от 30 сентября 2013 г. № 260-ФЗ «О внесении изменений в
могли не повлиять на коллизионное регулирование уступки требований. Новеллой явилось также включение в данный раздел ГК РФ ст. 12161 «Право, подлежащее применению к переходу прав кредитора к другому лицу на основании закона». В связи с этим рассмотрим некоторые вопросы, связанные с коллизионным регулированием перехода прав.
Коллизионное регулирование уступки требования. При уступке требования производится перемена кредитора в обязательстве, влеку-
часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — Федеральный закон № 260-ФЗ).
щая переход его прав к другому лицу. Возникающие при этом отношения между первоначальным (цедентом) и новым (цессионарием) кредиторами, а также между новым кредитором и должником, которые могут находиться в различных государствах, зависят от решения вопроса о подчиненности их праву того или иного государства.
Законодательство отдельных стран решает этот вопрос неоднозначно. Так, в ряде стран СНГ предусматривается, что уступка требования в связи с договором входит в сферу действия права, подлежащего применению к договору2.
Российское законодательство пошло по другому пути, подчинив отношения, возникающие при уступке требования, различным статутам. При этом были восприняты положения ст. 12 Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г. (далее — Римская конвенция 1980 г.)3, впоследствии воспроизведенные в заменившем данную Конвенцию Регламенте Европейского парламента и Совета Европейского Союза № 593/2008 «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам» («Рим I») (ст. 14), а также коллизионные нормы ряда европейских стран4.
2 См. ст. 47 Закона Украины 2005 г. «О международном частном праве», ст. 1287 ГК Армении, ст. 1127 ГК Белоруссии, ст. 1201 ГК Киргизии, ст. 1192 ГК Узбекистана, воспринявших правило ст. 1227 Модели ГК для стран СНГ.
3 Римская конвенция 1980 г. продолжает использоваться для разрешения коллизионных вопросов договорного права, возникающих между Данией и остальными государствами — членами ЕС.
4 Аналогичные правила содержатся в настоящее время в законодательстве Германии (ст. 33 Вводного закона к ГГУ), Швейцарии (Федеральный закон «О международном частном праве» 1987 г.), Болгарии (ст. 100 Кодекса международного частного права 2005 г.), Грузии (ст. 37 Закона Грузии
Согласно п. 1 ст. 1216 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 30 сентября 2013 г. № 260-ФЗ) право, подлежащее применению к соглашению между первоначальным и новым кредиторами об уступке требования, определяется в соответствии с правилами настоящего Кодекса о праве, подлежащем применению к договору. В свою очередь, п. 2 указанной статьи подчиняет допустимость уступки требования, отношения между новым кредитором и должником, условия, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредитором, а также вопрос о надлежащем исполнении обязательства должником праву, подлежащему применению к требованию, являющемуся предметом уступки.
В ранее действовавшей редакции п. 1 данной статьи при определении права, подлежащего применению к соглашению об уступке требования между первоначальным и новым кредиторами (цессии), содержалась отсылка к конкретным нормам ГК РФ — п. 1 и 2 ст. 1211, которые в ходе реформы были изменены. В соответствии с ними подлежащее применению право определялось на основе критерия наиболее тесной связи с отношениями, что, как представляется, ограничивало сферу применения других положений Кодекса о договорном статуте.
Федеральный закон № 260-ФЗ внес в п. 1 ст. 1216 ГК РФ небольшое, однако имеющее принципиальное значение уточнение, отсылая при вы-
«О международном частном праве» 1998 г.), а также Англии (Закон «О договорах (применимое право)» 1990 г.), Италии (Закон «Реформа итальянской системы международного частного права» 1995 г.), Бельгии (Закон «О Кодексе международного частного права» 2004 г.), во внутреннее право которых инкорпорированы положения Римской конвенции 1980 г., Польши (Закон Польши «Международное частное право» 2011 г., отсылающий в ст. 28 при определении права, подлежащего применению к договорным отношениям, к Регламенту ЕС «Рим I»).
боре права, подлежащего применению к соглашению о цессии, «к правилам настоящего Кодекса о праве, подлежащем применению к договору». Из этого, в частности, следует, что стороны могут сами выбрать право, подлежащее применению к их правам и обязанностям по соглашению об уступке, руководствуясь положениями ст. 1210 «Выбор права сторонами договора» ГК РФ. В случае отсутствия договоренности между ними подлежащее применению право определяется на основании содержащихся в п. 2 ст. 1211 ГК РФ коллизионных привязок, в основе которых лежит критерий исполнения, имеющий решающее значение для договора.
Поскольку при уступке требований речь идет о возмездной (либо безвозмездной) передаче цедентом имущественных прав цессионарию на основании определенного гражданско-правового договора (купли-продажи, мены, дарения и др.), решающую роль в исполнении таких договоров в каждом случае играет сторона, уступающая требование (цедент). Соответственно, основываясь на ст. 1211 ГК РФ, к соглашению об уступке требования с учетом указанного критерия подлежит применению право страны цедента (являющегося одновременно продавцом, дарителем передаваемого требования и т. д.).
Исходя из уточненного положения п. 1 ст. 1216, а также формулировок ст. 1211 ГК РФ, помимо рассмотренных, видимо, возможны и иные решения, принимаемые в зависимости от совокупности обстоятельств дела, условий или существа договора.
В законодательстве некоторых зарубежных стран содержатся специальные коллизионные нормы, направленные на определение права, подлежащего применению к форме соглашения об уступке. Так, согласно ст. 145 Закона Швейцарии «О международном частном праве» 1987 г. «форма соглашения об уступке требования регулируется исключительно правом, применимым к договору об уступке».
В Регламенте ЕС («Рим I») содержится альтернативная коллизионная привязка, отсылающая при определении формы соглашения об уступке к праву, регулирующему его «по существу», либо к праву «страны, где оно было заключено» (ст. 11).
В международном торговом праве имеются и иные решения. Примером служит Конвенция ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г.5, в соответствии с которой в зависимости от того, заключен ли договор об уступке между цедентом и цессионарием, находящимися в одном государстве либо в разных государствах, форма этого договора определяется с использованием альтернативных коллизионных привязок к «праву, регулирующему договор», «праву страны места его заключения» либо «праву одного из государств».
Поскольку в российском законодательстве отсутствует специальная норма, на основании которой определялось бы право, подлежащее применению к форме соглашения об уступке требования (цессии), этот вопрос должен решаться на основании общей нормы ст. 1209 «Право, подлежащее применению к форме сделки» ГК РФ. Указанная статья претерпела изменения в ходе реформы гражданского законодательства, подчинив форму сделки праву страны, подлежащему применению к самой сделке. Как известно, до принятия Федерального закона № 260-ФЗ в отношении формы сделки действовало иное правило — о подчинении формы сделки праву места ее заключения. Таким образом, внесение изменения в ст. 1209 ГК РФ непосредственно коснулось и решения вопроса о выборе права, применимого к форме соглашения о цессии, которая в настоящее время определяется по праву страны, подлежаще-
5 Конвенция не вступила в силу, ее подписали три государства — Люксембург, Мадагаскар, США, ратифицировало одно государство — Либерия.
му применению к самому соглашению о цессии.
Пункт 2 ст. 1216 ГК РФ подчиняет отношения между должником и новым кредитором (цессионарием) праву, подлежащему применению к являющемуся предметом уступки требованию, которое может возникать как из договорных, так и из других обязательств — односторонних сделок, возмещения вреда, неосновательного обогащения и т. д. При этом подлежащее применению право в каждом случае определяется на основании правил, установленных для каждого вида обязательств.
Одним из вопросов, разрешаемых на основе указанного применимого права, является определение допустимости уступки требования. При этом выясняется, какие правила и ограничения установлены соответствующими нормами применимого права. В российском праве такие специальные правила содержатся, например, в п. 2 ст. 382, ст. 383, 388 ГК РФ.
В отечественной правоприменительной практике, а также в правовой доктрине сложилось устойчивое мнение, согласно которому условием действительности (допустимости) уступки является указание предмета договора и определение конкретного требования, передающегося новому кредитору. Исходя из этого, признается, что предметом общегражданской уступки не могут быть гипотетически будущие, не поддающиеся индивидуализации права требования к заранее не известным должникам6. Соответствующее правило в ходе реформы
6 См. постановления Президиума ВАС РФ от 29 декабря 1998 г. № 1676/98, от 9 октября 2001 г. № 4215/00; Дело № 43/2004, решение от 23 мая 2005 г. (Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / сост. М. Г. Розенберг. М., 2006. С. 192); Брагинский М. И., Витрян-ский В. В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 377—378; Почуйкин В. В. Уступка права требования: основные проб-
гражданского законодательства нашло отражение в ст. 3881 ГК РФ7, которая должна приниматься во внимание в случае применения российского права.
Подобный подход признан международной практикой. Так, в соответствии со ст. 9.1.5 «Будущие права» Принципов международных коммерческих договоров 2010 г. (Принципы УНИДРУА) будущее требование, в том числе требование по обязательству из договора, который будет заключен в будущем, должно быть определено в соглашении об уступке способом, позволяющим идентифицировать это требование на момент его возникновения или перехода к цессионарию.
Проблемы, связанные с определением допустимости уступки в соответствии с правом, подлежащим применению к обязательству, возникали при разрешении споров в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате РФ (далее — МКАС). Например, при рассмотрении одного из споров на основании подлежащего применению российского права МКАС признал допустимой уступку требования, принимая во внимание, что в контракте сторон, из которого возник спор, отсутствовал запрет на передачу истцом его требований без согласия ответчика, в состоявшемся договоре уступки были определены предмет и содержание передаваемого требования, а само требование не подпадало под категорию прав, которые в соответствии со ст. 383 ГК РФ (права, неразрывно связанные с лично-
лемы применения в современном гражданском праве России. М., 2005. С. 146—148.
7 Принята в соответствии с Федеральным законом от 21 декабря 2013 г. № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательства) Российской Федерации» (далее — Федеральный закон № 367-ФЗ).
стью кредитора) не могут переходить к другому лицу8.
При определении допустимости уступки требования на основании статута основного обязательства возникает вопрос, возможно ли ограничение свободы выбора права по соглашению сторон в ситуациях, когда после осуществления уступки требования новый кредитор (цессионарий) и должник достигли соглашения об изменении права, подлежащего применению к такому требованию. В литературе, в частности, обращалось внимание на то, что не исключены случаи, когда уступка требования допустима по первоначальному договорному статуту, однако оказывается невозможной по новому праву, впоследствии избранному цессионарием и должником. В связи с этим заслуживает поддержки позиция, согласно которой изменение статута основного обязательства, произведенное цессионарием и должником, не должно затрагивать права прежнего кредитора (цедента) или влечь для него дополнительные обязанности (например, обязанность вернуть все полученное по договору цессии вследствие того, что по новому статуту договор цессии признается недействительным)9. Если в результате последующего выбора права происходит ухудшение правового положения третьего лица (в данном случае — цедента), то новый договорный статут применяется только в отношениях между сторонами договора (inter partes), в то время как в отношениях с третьим лицом (erga omnes) сохраняет свое действие первоначальный договорный статут10.
В соответствии с правом, подлежащим применению к уступаемо-
8 См.: Дело ,№ 71/2005, решение от 20 марта 2006 г. (Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / сост. М. Г. Розенберг. М., 2008. С. 104).
9 См.: Асосков А. В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М., 2012. С. 227.
10 Там же. С. 578.
му требованию, определяются отношения между новым кредитором и должником и, в частности, объем и условия, на которых права цедента по основной сделке передаются цессионарию.
Интерес представляет п. 3 ст. 14 Регламента ЕС («Рим I»), разъясняющий понятие «уступка» (в контексте установленной в данной статье коллизионной нормы) как включающее простую передачу требования, передачу требования на основании поручительства, а также залог или другие виды обеспечения исполнения требования.
В российском праве (как и в законодательстве некоторых стран) вопрос об объеме передаваемых требований решается на основе материально-правовых норм, подлежащих применению на основании соответствующей коллизионной нормы. Так, из ст. 384 ГК РФ следует, что право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты (п. 1). Федеральным законом № 367-ФЗ данная статья была дополнена признанным в международной практике правилом о возможности перехода права требования по денежному обязательству к другому лицу в части (п. 2 ст. 384 ГК РФ), а по иному, чем уплата денежной суммы, обязательству — в части при условии, что соответствующее обязательство делимо и частичная уступка не делает для должника исполнение его обязательства значительно более обременительным (п. 3).
При определении объема передаваемых требований на основании ст. 384 ГК РФ в ходе рассмотрения споров в МКАС учитывалось, что передаче подлежат лишь требования, связанные с основным обяза-
тельством на момент перехода права. Подобным образом решался вопрос при рассмотрении спора, предметом которого являлась передача новому кредитору прав залога на имущество, предоставленного в обеспечение обязательства, в отношении которого должником было произведено исполнение. МКАС, ссылаясь на ст. 384 ГК РФ, указал, что, поскольку залог является акцессорным обязательством, обеспечивающим основное обязательство, а акцессорное обязательство не существует без основного обязательства, залоговые права не могут быть переданы в отношении исполненного обя-зательства11.
В связи с определением объема и условий, на которых передаются права цессионарию, на протяжении многих лет предметом обсуждения являлась проблема признания действительности арбитражной оговорки, включенной во внешнеэкономический договор.
В настоящее время сложилась устойчивая практика, согласно которой к упоминаемым в ст. 384 ГК РФ условиям, на которых права первоначального кредитора переходят к новому кредитору, может быть отнесено положение об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора.
Данная правовая позиция подтверждается судебно-арбитражной практикой12, практикой МКАС13,
11 См.: Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации за 1998 г. / сост. М. Г. Розен-берг. М., 1999. С. 105.
12 См. информационное письмо Президиума ВАС РФ от 16 февраля 1998 г. № 29 «Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц».
13 См., например, решение от 23 мая 2003 г.
по делу № 161/2002 (Розенберг М. Г. Из прак-
тики Международного коммерческого арбитражного суда за 2003 г. // Приложение
практикой международных коммерческих арбитражей в ряде стран14, а также отечественной доктриной15.
В Гражданском кодексе РФ отсутствуют какие-либо положения, относящиеся к правам третьих лиц при уступке. Вместе с тем соответствующие коллизионные нормы известны международной практике. Так, в ст. 22—24 Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности 2001 г. на основе специальных коллизионных норм решается вопрос о коллизии законов относительно приоритета требований конкурирующих заявителей — конкурирующих цессионариев, других кредиторов цедента, управляющего в деле о несостоятельности цедента. В соответствии с ними коллизии, относящиеся к вопросу о приоритетах, подлежат разрешению согласно праву места нахождения цедента.
На необходимость решения данной проблемы в аспекте коллизион-но-правового регулирования в соответствии с современными подходами обращалось внимание в правовой
к журналу «Хозяйство и право». 2004. № 3. С. 22—24); решение от 27 октября 2003 г. (Там же. С. 56—57); решение от 24 марта 2005 г. по делу № 19/2004 (Практика Международного коммерческого арбитражного суда за 2005 г. / сост. М. Г. Розенберг. С. 138); решение от 20 марта 2006 г. по делу № 71/2005 (Практика Международного коммерческого арбитражного суда за 2006 г. / сост. М. Г. Розен-берг. С. 104); постановление МКАС от 14 ноября 2011 г. по делу № 238/2010.
14 Об этом см.: Кожевников Б. О. Еще раз про цессию // Международный коммерческий арбитраж. 2008. № 3. С. 8—14.
15 См., например: Лебедев С. Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. М., 1985. С. 78; Розенберг М. Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. 5-е изд. М., 2007. С. 59—61; Мусин В. А. Арбитражная оговорка во внешнеэкономическом контракте и проблема правопреемства // Третейский суд. 2000. № 4. С. 37—38; Кожевников Б. О. Указ. соч. С. 8—14.
литературе. В частности, предлагалось дополнить ст. 1216 ГК РФ пунктом третьим, в соответствии с которым действие уступки требования в отношении иных, кроме должника, третьих лиц определялось бы по праву страны, где в соответствующий момент находится место жительства или основное место деятельности первоначального креди-тора16.
Актуальность данного вопроса не вызывает сомнений, однако он требует тщательного и всестороннего изучения с учетом практики применения уступки требования, современных международно-правовых тенденций, а также состояния правового регулирования указанных отношений в национальном законодательстве различных стран, принимая во внимание, что такое регулирование в них зачастую пока от-сутствует17.
Коллизионное регулирование перехода прав кредитора по закону. Статья 12161 ГК РФ содержит коллизионную норму, направленную на регулирование перехода прав кредитора, осуществляемого на основании закона, в отличие от передачи права (уступки требования) другому лицу на основании сделки.
При переходе прав на основании закона, как и при уступке требований, происходит перемена кредито-
16 См.: Прокофьев А. С. Уступка прав требования в международном частном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013. С. 8.
17 Законопроектом № 47538-6 «О внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» в п. 4 ст. 390 ГК РФ предполагалось внести изменения, предусматривающие порядок определения приоритета конкурирующих заявителей уступленного требования в зависимости от того, в пользу кого из них передача была совершена ранее. Однако в окончательный текст этой статьи, содержащейся в гл. 24 ГК РФ, данные изменения не были включены.
ра в обязательстве. Поскольку само обязательство при этом не меняется, многие положения применимого материального права согласно законодательству стран, предусматривающих регулирование перехода прав, для обоих способов являются общими. Примером могут служить, в частности, положения, содержащиеся в гл. 24 «Перемена лиц в обязательстве» ГК РФ, части 5 Германского гражданского уложения и др.
Вместе с тем специфика возникающих при переходе прав по закону отношений, не зависящих от волеизъявления сторон, а также предусмотренные законом различные основания перехода прав обусловили их регулирование в специальной ст. 12161 ГК РФ, которая содержит иное коллизионное правило, чем предусмотренное п. 1 ст. 1216 ГК РФ.
В соответствии со ст. 12161 ГК РФ переход прав по закону подчиняется праву, подлежащему применению к отношениям между первоначальным кредитором и новым кредитором, каковым, исходя из принципа наиболее тесной связи с отношениями, по общему правилу является право страны нового кредитора.
При формулировании указанной статьи, как и при принятии ст. 1216 ГК РФ, учитывалось регулирование перехода прав по закону в коллизионных нормах зарубежных стран и международных правовых актах, в частности положение Регламента ЕС («Рим I») (ст. 15 «Законная суброгация»), воспроизведшего ст. 13 «Суброгация» Римской конвенции 1980 г., а также Регламента Европейского парламента и Совета Европейского Союза № 864/2007 («Рим II») (ст. 19 «Суброгация»). В указанных документах содержатся текстуально совпадающие коллизионные нормы, подчиняющие отношения между первоначальным и новым кредиторами «праву, подлежащему применению к обязанности третьего лица» (нового кредитора).
Воспроизводится данное положение и в законодательстве ряда стран,
включая Вводный закон к ГГУ 1896 г. (в ред. по состоянию на 2004 г.) (п. 3 ст. 33 «Передача требований. Переход требования в силу закона»), Кодекс Болгарии «Международное частное право» 2005 г. (п. 1 ст. 99 «Суброгация»), Закон Бельгии «О кодексе международного частного права» 2004 г. (ст. 107 «Право, подлежащее применению к суброгации»), Закон Польши «Международное частное право» 2011 г., инкорпорировавший во внутреннее законодательство положения регламентов ЕС «Рим I» и «Рим II» (ст. 28, ст. 33 соответственно).
В зарубежном законодательстве имеются и иные решения. Так, п. 1 ст. 146 Закона Швейцарии «О международном частном праве» содержит альтернативную коллизионную привязку, отсылающую к регулированию перехода требования в силу закона согласно праву, применимому к первоначальному правоотношению, а при отсутствии такого правоотношения — праву, применимому к требованию.
В статье 12161 ГК РФ не раскрывается, какие именно вопросы решаются «по праву, подлежащему применению к отношениям между первоначальным кредитором и новым кредитором». Вместе с тем в некоторых странах, коллизионное регулирование которых (в части, относящейся к переходу прав кредитора) основывается на регламентах ЕС «Рим I» и «Рим II», отмечается, что «право, подлежащее применению к обязанности третьего лица» (нового кредитора), определяет, «может ли и в какой мере третье лицо осуществлять права, принадлежавшие кредитору по отношению к должнику согласно праву, регулирующему их отношения». Подобное положение включено, в частности, в Вводный закон к ГГУ, предусматривающий, что «право, применяемое к обязательству третьего лица», определяет, правомочно ли оно предъявить в полном объеме или в части должнику «требование кредитора в соответствии с правом, определяющим их отноше-
ния». Указанное правило действует также, «если несколько лиц обязаны исполнить одно и то же требование и кредитор получил удовлетворение от одного из этих лиц» (п. 3 ст. 33).
Представляется, что эти же вопросы должны решаться и в случае обращения к праву, подлежащему применению к отношениям между первоначальным и новым кредитором согласно ст. 12161 ГК РФ.
Указанная статья также не содержит каких-либо указаний относительно оснований перехода права по закону. В тех случаях, когда подлежит применению российское право, этот вопрос решается согласно материальной норме ст. 387 ГК РФ, предусматривающей основания перехода прав по закону, перечень которых не является исчерпывающим. К ним, в частности, относятся: универсальное правопреемство в правах кредитора; решение суда о переводе прав кредитора на другое лицо, когда возможность такого перевода предусмотрена законом; исполнение обязательства должника его поручителем или залогодателем, не являющимся должником по этому обязательству; суброгация страховщику прав кредитора к должнику, ответственному за наступление страхового случая.
Основания перехода прав по закону предусмотрены, например, федеральными законами от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (ст. 21), от 9 июля 1999 г. № 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» (ст. 7).
Особый интерес представляет регулирование перехода прав по закону на основании суброгации, учитывая различные подходы к раскрытию этого понятия. Как ранее отмечалось, в некоторых зарубежных странах, воспроизведших коллизионные нормы регламентов ЕС «Рим I» (ст. 15) и «Рим II» (ст. 19), переход прав по закону связывается исключительно с суброгацией, которая понимается в широком смысле как переход к лицу, исполнившему обяза-
тельство за другое лицо (должника), прав кредитора в размере исполненного обязательства.
Термин «суброгация» при переходе прав по закону употребляется и в более узком значении. Так, в международных двусторонних соглашениях о поощрении и защите капиталовложений, заключенных Российской Федерацией с рядом стран, под суброгацией понимается «осуществление одним государством или уполномоченным им органом прав инвестора в том же объеме, что и сам инвестор, в том случае, если они произвели платеж инвестору на основе гарантий от некоммерческих рисков в связи с его капиталовложением на территории другого государства»18.
Понятие «суброгация» как специальный термин используется в страховых правоотношениях. При суброгации к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходят все права страхователя, которыми он обладает в отношении третьих лиц — причинителей ущерба в пределах уплаченной суммы страхового возмещения19. Как видно, в этом специальном значении понятие суброгации как основание перехода прав используется в российском законодательстве, что прямо вытекает из ст. 387 ГК РФ.
При обращении к российскому праву в случае перехода прав по за-
18 См., например, соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Аргентинской Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1998 г., между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Норвегия о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1995 г., между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Швеция о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1995 г.
19 Об этом см.: Гражданское и торговое право зарубежных государств. Т. II. 4-е изд. / отв. ред. Е. А. Васильев, А. С. Комаров. М.,
2006. С. 268—269.
кону следует учитывать также особенности, связанные с применением вышеупомянутой ст. 384 ГК РФ, положения которой распространяются на оба способа перехода прав (уступку требования и переход прав по закону). Как отмечалось, в силу данной статьи право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права.
В отличие от уступки требования, при которой права переходят в момент заключения договора об уступке, при переходе прав по закону решающим является момент исполнения обязанности новым кредитором. Так, в практике МКАС возникал вопрос о признании компетенции указанного суда при предъявлении иска страховщиком, уплатившим страховое возмещение российскому страхователю, в порядке суброгации к иностранной компании. Обосновывая компетенцию МКАС рассматривать спор, истец (страховщик), требующий возмещения ответчиком его убытков в порядке суброгации, сослался на ст. 965 «Переход к страховщику прав страхователя на возмещение ущерба (суброгация)» ГК РФ и на арбитражное соглашение, содержащееся в договоре международной перевозки, подписанном страхователем и ответчиком (иностранной компанией). В арбитражной оговорке страхователь и ответчик четко определили пределы компетенции МКАС, договорившись передавать на разрешение этого суда только те споры, которые возникнут между сторонами при исполнении ими положений действующего договора.
МКАС признал, что у него отсутствует компетенция рассматривать спор. К такому выводу суд пришел, поскольку истец (страховщик) не представил доказательств того, что между страхователем и иностранной компанией, к которой предъявлено в порядке суброгации требование о возмещении, выплаченном страхователю, продолжал действо-
вать на момент возникновения ущерба договор, содержащий арбитражную оговорку20.
Изучение коллизионного регулирования перехода прав кредитора к другому лицу в российском законодательстве приводит к выводу о том, что, хотя коллизионные нормы ст. 1216 и 12161 ГК РФ отличаются от норм зарубежного законодательства, они в целом соответствуют современному международному частному праву большинства европейских стран. Помимо рассмотренных выше правил, об этом свидетель-
20 Дело № 90/2008, постановление от 8 апреля 2009 г. См.: Розенберг М. Г. Из практики Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ за 2009—2011 годы // Хозяйство и право. 2012. № 11.
ствует и положение абз. 2 ст. 12161, направленное на защиту должника в случае перехода прав по закону от первоначального к новому кредитору. Предусмотренная в нем норма сохраняет действие права, подлежащего применению к обязательству между должником и первоначальным кредитором независимо от того, какое право подлежит применению к отношениям между кредиторами (первоначальным и новым)21.
21 Подобное правило содержится в настоящее время в п. 2 ст. 146 Федерального закона Швейцарии «О международном частном праве». Из него, в частности, следует, что действие общего правила о праве, подлежащем применению к первоначальному и новому кредиторам, при переходе прав «не затрагивает нормы права, применимого к требованиям, которые направлены на защиту должника».
Библиографический список
Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации за 1998 г. / сост. М. Г. Розенберг. М., 1999.
Асосков А. В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М., 2012.
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М., 1997.
Гражданское и торговое право зарубежных государств. Т. II. 4-е изд. / отв. ред. Е. А. Васильев, А. С. Комаров. М., 2006.
Кожевников Б. О. Еще раз про цессию // Международный коммерческий арбитраж. 2008. № 3.
Лебедев С. Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. М., 1985.
Мусин В. А. Арбитражная оговорка во внешнеэкономическом контракте и проблема правопреемства // Третейский суд. 2000. № 4.
Почуйкин В. В. Уступка права требования: основные проблемы применения в современном гражданском праве России. М., 2005.
Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / сост. М. Г. Розенберг. М., 2006.
Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / сост. М. Г. Розенберг. М., 2008.
Прокофьев А. С. Уступка прав требования в международном частном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013.
Розенберг М. Г. Из практики Международного коммерческого арбитражного суда за 2003 г. // Приложение к журналу «Хозяйство и право». 2004. № 3.
Розенберг М. Г. Из практики Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ за 2009—2011 годы // Хозяйство и право. 2012. № 11.
Розенберг М. Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. 5-е изд. М., 2007.
