CC BY
59УДК 348 01/07
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СРЕДНЕМ ПОВОЛЖЬЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVI —XVII вв.
Л. А. Таймасов
Присоединение Среднего Поволжья стало поворотным событием в дальнейшей истории Российского государства. Не вызывает сомнения, что устремления русского правительства на Восток прежде всего были вызваны геополитическими и торгово-экономическими интересами. По мнению А. Кап-пелера, решающим для качественного перехода Москвы к завоеванию и аннексии Казанского ханства явилось „новое политическое самосознание, которое в эти годы стало присущим молодому московскому государю и его окружению»1. Можно утверждать, что с включением в состав Русского государства многоликого населения бывшего Казанского ханства Россия стала обретать новый облик многонациональной державы. После успешного решения военной задачи покорения Казани, предстояло решить еще более сложную задачу управления полиэтническим и поликонфессиональным населением.
В данной работе рассмотрим правовые аспекты межконфессиональных отношений во второй половине ХУ!-ХУ!! вв., которые в научной литературе не получили должного освещения. В работах авторов XIX — начала ХХ вв. приоритет отдавался изучению церковной истории и политики христианизации нерусских народов и вопросы право-отношений2. Г.И Перетяткович3 и Н.А. Фир-сов4 обратили внимание на религиозный фактор в процессе русской колонизации Поволжья. В истории русского права дореволюционная историография выделяла три перио-
1 Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М., 2000. (перевод с нем.). С. 26.
2 Можаровский А. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 год. М., 1880; Никольский Н.В. Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в XVI-XVIII вв. Казань, 1912; Луппов П.Н. Христианство среди вотяков со времени первых исторических известий о них до XIX века. СПб., 1899; Коркунов К.М. Русское государственное право. СПб., 1908.
3 Перетяткович Г. Поволжье в XV-XVI вв. М., 1877; Он же. Поволжье в XVII и начале XVIII в. Очерки по истории колонизации края. Одесса, 1874.
4 Фирсов Н.А. Положение инородцев Северо-
Восточной России в Московском государстве. Казань, 1866.
да: 1) «земский» (др. названия - «княжеский», «удельно-вечевой») - IX-XIII вв.; 2) «московский» - XIV-XVII вв.; 3) период империи или «петербургский» - XVIII-XIX вв. М.Ф. Владимирский-Буданов в основу периодизации положил правовые источники и дал характеристику каждому периоду: «В первом господствует обычное право; во втором - обычай и закон в равной силе; в третьем господствует закон»5. Время завоевания Казанского ханства пришлось на «московский» период, отмеченный присутствием в нем двух источников права. В XVI в. было многое сделано для утверждения законодательной базы российского самодержавия. Однако еще долгое время все правоотношения в Русском государстве определялись нормами обычного права.
В советский период в ходе освещения вопросов истории народов Среднего Поволжья феодальной эпохи были затронуты некоторые аспекты интересующей нас темы6. В последние годы историография Волго-Уральского региона пополнилась работами российских и зарубежных авторов, в которых отчасти поднимались правовые вопросы межконфессиональных отношений7.
Данная работа строится на основе анализа сборников документов, летописей, законодательных документов и материалов, что позволит рассмотреть правовые основы раз-
5 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Киев, 1905. С. 4.
6 Алишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья. XVI - начало XIX в. М.: Наука, 1990; Ермолаев И.П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. (Управление Казанским краем). Казань, 1982; Маторин Н.М. Религия у народов Волжско-Камского края прежде и теперь. Язычество, ислам, православие, сектантство. М., 1929; Тихомиров М.Н. Русское государство XV-XVII веков. М., 1973.
7 Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в Российском законодательстве второй половины XVI-XVIII вв. Казань: Фэн, 2002; Маньков А.Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб., 1998; Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993; Kappeler A. Ruslands erste Nationalitaten. Des Zarenreich und die Volker der Mittleren Wolga vom 16. bis 19. Jahrhundert. Koln, Wien, 1982; Frank A. Islamic Historiography and "Bulghar" Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia. Leiden, Boston, Koln, 1998.
вития межконфиссиональных отношений во второй половине XVI -XV11 веков. К сожалению, мало сохранилось источников по рассматриваемому периоду, что объясняется и историческими условиями, и многочисленными пожарами, и несовершенством системы хранения документов и т.д. В распоряжении исследователей имеются сотни частноправовых документов (купчих, закладных, меновных и др. видов договоров на недвижимое и движимое имущество, деньги и несвободных людей), еще меньше публично-частных актов, представлявших собой различные формы соглашений верховной власти с отдельными лицами, группами лиц, монастырями и т.д. Что касается законодательных актов, то их единицы.
Население Среднего Поволжья в середине XVI в. состояло из мусульман, язычников и христиан, представленных в основном русскими «полоняниками». При этом нужно заметить, что конфессиональная принадлежность, как правило, отражала социальное положение человека в казанском обществе. Ислам в Казанском ханстве являлся государственной религией, поэтому власть была сосредоточена в руках татар-мусульман. Он оказал значительное воздействие на традиционные верования языческих народов. Этнографические исследования показали наличие в религии чувашей, марийцев, удмуртов элементов ислама, что, несомненно, являлось следствием многовековых этнокультурных контактов между приверженцами двух религиозных систем. Исторические события середины XVI в. показали, что конфессиональные различия народов Казанского ханства сыграли не последнюю роль в его падении. Видимо, нельзя исключить и стремление значительной части русских людей отомстить „ордынцам», за многовековое угнетение и унижение. Многие исследователи не без основания отмечали религиозный характер войн между Москвой и Казанью. Религиозные лозунги борьбы с «бусурманами» и «погаными» всегда сопровождали военные походы Москвы против татар, о чем писали многие исследователи. Завершающий военный поход также готовился и осуществлялся при мощной идеологической и материальной поддержке церкви. Напутствуя русских воинов, митрополит Макарий в 1552 г. подчеркивал, что они идут сражаться «за святыя церкви и за святую веру христианскую»8. В ответном послании царя содержалась та же мысль, но,
8 Акты исторические. Т. 1. СПб., 1841. С. 294.
по мнению Д.М. Макарова, она уже выходила за рамки войны с казанскими татарами9. Иван Грозный просил митрополита молить Бога, чтобы Создатель устроил «путь нам мирен и немятежен, и враги бы наши иноплеменные в покорение и во умирение привел»10.
Успешное завершение казанской кампании укрепило царя в мысли о православной унификации поликонфессионального населения завоеванной территории. Примечательна речь Иван IV, адресованная духовенству во время его встречи в Москве при возвращении из казанского похода. Поблагодарив «достойных Святителей Церкви» за их молитвы, за духовную поддержку, царь сделал важное заявление по поводу дальнейшей конфессиональной политики в регионе: «...Да познают Бога истинного неверные, новые подданные России и вместе с нами да славят Святую Троицу во веки веков»11. По существу, Иван IV обозначил общую государственно-церковную задачу христианизации народов Казанской земли. Церковная иерархия проявила полную солидарность с идеей царя, которая была выражена в ответном слове митрополита Макария, благословившего Ивана IV на «подвизи и труды» во имя распространения «света Христова» среди «иноверцев» казанских12. Утверждение православия в Казанской земле рассматривалось одним из основных направлений установления полного господства Москвы в регионе.
В начальный период христианизации православная церковь испытывала острый недостаток миссионерских центров. Малочисленное духовенство, сосредоточенное преимущественно в городах, не имело возможности вести какую-либо миссионерскую работу. На присоединенной территории в первое время практически всем управляли военные. Следуя царскому заявлению о христианизации нерусских народов, воеводы использовали меры принуждения и насилия. В частности, в летописях встречаются сообщения, что в 1552-1555 гг., заставляя татар принять крещение, сажали в тюрьмы, а затем тех, кто «...не захотели, то их метали в воду»13. Жестокие меры в отношении «иноверцев» в первые годы московского владычества в Среднем Поволжье многократно уси-
9 Макаров Д.М. Самодержавие и христианизация. Чебоксары: Изд-во Чув. ун-та, 2000. С. 24.
10 Акты исторические. Т. 1. С. 296.
11 ПСРЛ. Т. 13. С. 223, 224.
12 ПСРЛ. Т. 13. С. 226.
13 ПСРЛ. Т. З.С. 157.
ливали антимосковские настроения местного населения.
Антимосковские мятежи 1552-1557 гг. заставили московское правительство перейти к более гибкой политике в вопросах религии и веры. Учреждение в 1555 г. Казанской епархии положило начало православному миссионерству в Среднем Поволжье. Одним из первых правовых актов этой поры следует рассматривать „наказную память» Ивана IV первому казанскому архиепископу Гурию (Рогатину) при его назначении на казанскую кафедру. Акцент в ней делался на ненасильственные действия в отношении «иноверцев». Определялось крестить только тех из них, которые сами пожелают: «крещение неволею не приводить, обращаться с иноверцами кротко, с умилением, жестокостей им не чинить, а при необходимости освобождать их от суда воевод и наместников.. .»14. Документ предписывал обучать новокрещен «христианскому закону», всячески оберегать и «привечать», вплоть до приглашения к архиепископскому столу15. Содержание наказной памяти свидетельствует, что уже в первые годы утверждения самодержавия в Среднем Поволжье сложилась практика предоставления льгот и привилегий крестившимся «иноверцам». В последующие эпохи такая практика получала правовое оформление в специальных указах. Архиепископу Гурию предоставлялись широкие полномочия, выходившие далеко за пределы религиозно-миссионерских функций. Согласно наказной памяти он мог вмешиваться в дела гражданской власти: «о которых делах царя и великого князя о думных учнут советовать наместник и воеводы, и архиепископу о тех делах с ними советовати и мысль своя во всякие дела им давати, окромя одних убийственных дел», - говорится в документе16.
Говоря о специфике правовых аспектов межконфессиональных отношений в рассматриваемый период, следует сразу разграничить официальный и народный уровни. На официальном уровне отношения с «неверными» строились исходя из политических и экономических интересов государства и церкви и имели одностороннюю направленность «верхи - низы». В рассматриваемый период они регулировались наказами воеводам и архиереям. Меры христианизации, несом-
14 Акты археографической экспедиции. Т. 1. СПб., 1836. С. 259.
15 Макаров Д.М. Самодержавие и христианизация народов Среднего Поволжья. С. 21-23.
16 ПСРЛ. Т. 13. С. 226.
ненно, оказывали заметное воздействие на конфессиональную ситуацию, но они в рассматриваемый период были малоэффективными. Точное количество крещеных невозможно установить из-за отсутствия надежных источников. Сведения из Казанского летописца о том, что уже в первые годы установления московского господства «мнози же от неверных прихождаху з женами и з детьми и крещахуся...»17, не находит подтверждения. «Многие» - это слишком относительная величина для какого-то обобщения. Н.Р. Романов по различным актовым материалам XVII в. число крещеных чувашей определил примерно 8000 человек, или около 6 % чувашского населения18. Эти цифры далеки от действительности, так как методика подсчетов весьма спорна. Факт крещения еще не свидетельствует о религиозной ориентации человека. Новокрещены, как правило, не знали даже основ православия, крестились по различным экономическим, социальным, и лишь редко по религиозным соображениям. Многих привлекали льготы, других более высокий социальный статус крещеных в государстве, третьих, возможность избежать наказания и т.д. По вере они фактически оставались при старых религиозных убеждениях.
Истинная ситуация с «новокрещенами» представлена в грамоте митрополита казанского и астраханского Гермогена царю Федору Ивановичу от 18 июля 1593 г.: «...В Казани и в Казанском и в Свияжском уездах живут новокрещены с татары, и с чувашею, и с черемисою, и с вотяки вместе, и едят, и пьют с ними с одново, и к церквам божиим не приходят, и крестов не себе не носят, и в домах своих божих образов и крестов не держат, и попов в домы свои не призывают... и детей своих не крестят, только поп не обличит их, и умерших к церкви хоронити не носят... Многие-де русские полоняники и не полоняники живут у татар, и у черемисы, и у чуваши, и пьют с ними, и едят с одного, и женятся у них19. Гермогена беспокоило растущее влияние ислама. Он возмущался строительству мечетей, в том числе и в Казани. «От казанского взятья в сорок лет, не бывали в Татарской слободе мечети, а ныне де учали мечети ставити близко посаду, всего как из лука стрелить», - писал митрополит. По его мнению, все это происходило при попустительстве воевод казанских, пре-
17 ПСРЛ. Т. 19. С. 478.
18 Романов Н.Р. Чувашия в XVII в. // Материалы по истории Чувашской АССР. Вып. 1. Чебоксары, 1958. С. 181.
19 Алишев С.Х. Исторические судьбы. С. 53.
давших забвению царские указы, запрещавшие подобное строительство20. Гермоген просил издать приказ воеводам о запрещении строить мечети: «и вы бы мечети татарские все велели посметати, вперед татарам мечети однолично ставити не велели... »21. Для утверждения в православии предлагал переписать всех новокрещен с женами и детьми и с людьми, чтобы отделить их от влияния мусульман предлагал переселить в Казань и велеть строить себе «дворы» в специально отведенной для их жительства слободе «меж русских людей, а татар бы близко не было»22. Жесткие меры принуждения предлагал в отношении тех, кто отказывался от переселения, а за невыполнение православных обрядов и правил церковной жизни. предписывал «смиряти, в тюрьму сажати, и бити, и в железа и в чепи сажати»23. Приведенный документ свидетельствует о малоуспешности православного миссионерства во второй половине ХУ!-ХУ!! вв.
Непосредственное отношение к прояснению обозначенной в данной работе проблемы имеет определение социального и этнического значения термина «новокрещен». В правовых документах он встречается с 50-х годов XV! века. Этимология термина обычно не вызывает вопросов: так называли представителей нерусских народов, принявших крещение. Несколько сложнее установить социальную и этническую природу новокрещеных. В исторических источниках второй половины XV! -XV!! вв. «новокрещены» обычно фигурируют иногда как особая группа или в сочетании «служилый новокрещен», что может свидетельствовать о близости категорий «новокрещены» и «служилые люди», но в то же время первые встречались и среди землепашцев. Анализируя правовые акты, мы обратили внимание на тот факт, что термин «новокрещен» во второй половине XV! - начале XV!! века использовался более для обозначения социальной категории, нежели конфессиональной. Крестились многие, возможно, для повышения своего социального статуса, дающего какие-то льготы, привилегии. Мы склоняемся к мысли, что этот термин постепенно менял свое первоначальное содержание. Новокрещеные, приняв православие в рассматриваемый период, официально теряли свое этническое имя, поэтому установить по источни-
20 ПСРЛ. Т. 13. С. 223, 224.
21 ПСРЛ. Т. 13. С. 226.
22 ПСРЛ. Т. З.С. 157.
23 Акты археографической экспедиции. Т. 1. С. 259.
кам, представитель какого народа на самом деле скрывался под именем «новокрещен», весьма сложно. Но крещеные фактически продолжали идентифицировать себя со своим этносом - татарами, чувашами, марийцами и др.
Многие исследователи склонны видеть в новокрещенах XV! в. большей частью татар, так как известна особая этноконфессио-нальная группа «кряшен», или «старокрещеных татар». По поводу формирования этой этноконфессиональной группы в источниках и литературе встречаются разные версии24. По замыслу государственных чиновников и церковников XV! в. термин «новокрещен» задумывался как временный, переходный на пути к полному обрусению крещеных народов. В XV!! в. к термину «новокрещен» прибавляли определение социального статуса лица. Например, в наказе Казанских воевод князя Григория Куракина и Михаила Волынского сотенному голове Дмитрию Аристову о наблюдении за действиями взбунтовавшихся уфимских башкир в 1663 г. поручалось ехать «из Казани на Каму реку, заставу, а у него в сотне казанские служилые новокрещены, и мурзы, и татаровя, и ясачные новокрешены, и чуваша, и черемиса, и вотяки, и мордва»25. Как видим, в наказе казанских воевод приведены разные категории новокрещеных. Следующее изменение термин «новокрещен» претерпел, видимо, уже в период петровских реформ, когда были упразднены категории служилых людей, и позже, с переводом ясачных людей в категорию государственных крестьян. В годы проведения политики массовой христианизации нерусских народов термин «новокрещен» стал использоваться с этническими определениями: новокрещеные татары, новокрещеные черемисы и т. д., что объяснялось, с одной стороны, изменениями статуса новокрещен и существованием большой разницы между крещеными из разных народов. Отсутствие четкого разделения новокрещеных по этнической принадлежности, видимо, создавало разные сложности чиновникам и церковникам. Во второй половине XV!-XV!! вв. под именем «новокрещен» выступали крещеные представители разных народов, но большинство среди них составляли татары, так как в XV!!! помимо них
24 История Татарии в документах. С. 147-148; Воробьев НИ. Кряшены и татары. Казань, 1929. С. 12; Глухов М.С. Та1апса. Энциклопедия. Казань, 1997. С. 330; Исхаков Д.М. Этнографические группы татар Волго-Уральского региона. Казань, 1993. С. 23.
25 Акты археографической экспедиции. Т. 4. С. 34.
среди «старокрещеных»представители других народов не упоминаются. Незначительная часть «новокрещен» из чувашей, мордвы и др., скорее всего, обрусела.
Важным фактором, качественно преобразившим этноконфессиональную карту Среднего Поволжья, следует считать русскую колонизацию. В условиях непрекращающихся народных восстаний, слабости управленческих структур, отсутствия надежной социальной опоры новой власти московское правительство избрало путь, позволявший решать все основные политические, экономические, религиозные задачи комплексно: оно стало всячески поддерживать заселение края русскими православными людьми. В историографии достаточно хорошо освещена проблема этнической христианизации Казанского края, в то же время почти не говорится о ее территориальной (пространственной) христианизации. Поэтому создалось ошибочное мнение о малоэффективности церковной политики в этот период. На наш взгляд, церковь тогда за неимением достаточной материально-хозяйственной, социальной, кадровой базы и не ставила задачу масштабной христианизации всех «иноверцев». Ее задача заключалась в создании сильной церковной инфраструктуры, с ней, как мы считаем, она успешно справилась. Казанская епархия к концу рассматриваемого периода превратилась в одну из ведущих епархий русской церкви.
Анализ источников и литературы дает основание говорить о совместных согласованных действиях правительства и церкви в колонизационном процессе. Города, возникавшие в Казанской земле уже с середины XVI столетия (Чебоксары, Алатырь, Тетюши, Цивильск, Кокшайск, Царевококшайск, Уржум, Санчурск и др.), становились не только военно -политическими, административными центрами, но и форпостами православия. В городах-крепостях и вокруг них под защитой военных гарнизонов активно строились церкви и монастыри, предназначавшиеся, прежде всего, для русского православного населения, которое также концентрировалось преимущественно в городах и вокруг них.
Интенсивно проходил процесс монастырской колонизации. Правительство оказывало всемерную помощь в укреплении цер-ковно-монастырского хозяйства. На основании изучения писцовых и дозорных книг историками изучен рост монастырского землевладения в Казанской земле. Значительные земельные владения были пожалованы ар-
хиепископскому дому. Достаточно подробные сведения о предоставлении первому архиепископу Казани Гурию земельных и других угодий были приведены Г.И. Перетя-тковичем26, С.М. Каштановым27. Уже в 1555 г. воевода П.И. Шуйский «до цареву приказу» дал Гурию грамоту на владение семью населенными пунктами с двумя тысячами четвертей земли. По данным писцовых книг 15651568 гг., во владении архиепископа и казанских монастырей находились значительные земельные угодия, им принадлежали 4 села, 4 сельца, 6 деревень, 10 починков, 4 пустоши и займище2.
Интенсивно росли монастырские владения Казанского и Свияжского уездов. Некоторые исследователи, ссылаясь на писцовые книги, полагают, что в этих уездах было роздано русским монастырям 57554 дес. пашни, 770 дес. перелога, на 305710 копен (15285 дес.) лугов и 14582 дес. лесов. К монастырям XVI в. Зилантову и Спасо-Преобра-женскому, Иоанновскому Предтеченскому в Казани, Богородицкому в Свияжске, Пурдо-шанскому в Мордовии, Троицкому в Чебоксарах и др. в XVII в. прибавилось свыше 30 новых монастырей29. Церковно-монастырские владения находились под защитой государства. По мнению С.М. Каштанова, «появление тарханных грамот на казанские и вятские места было вызвано необходимостью укрепления позиций правительства в присоединенной Казани и соседних с ней землях»30. Аналогичные грамоты выдавались и другим монастырям Казанского края. Например, в книге Г.Н. Айплатова и А. Г. Иванова приведен документ о выдаче Спасо-Юнгинскому монастырю «бережельной грамоты» в 1630 г.31 Расширение иммуннитетных и несудимых прав монастырей на свои земли и крестьян способствовало росту населения в монастырских вотчинах, что позволяло черному ду-
26 Перетяткович Г. Поволжье в XV-XVI вв. М., 1877. С. 248-250.
27 Каштанов С.М. Хронологический перечень. С. 167; Его же. Земельно-иммунитетная политика русского правительства в Казанском крае в 50-х годах XVI в. (По актовому материалу) // Из истории Татарии. Казань, 1970. Сб. 4. С. 165.
28 Перетяткович Г. Поволжье в XV-XVI вв. С. 249.
29 Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи с библиографическим указателем. Составил В.В. Зверинский. СПб., 1890; Русские монастыри. Центральная часть России. М., 1995; Д.М. Макаров. Самодержавие и христианизация. С. 76-82.
30 Каштанов С.М. Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 139.
31 Айплатов Т.Н., Иванов А.Г. Монастырская колонизация Марийского Поволжья. Й-Ола, 2001. С. 56-59.
ховенству интенсивно заселять монастырские вотчины русскими крестьянами, бобылями и «всякими вольными людьми». Рост монастырского землевладения в Казанском крае шел вразрез с общей политикой правительства по отношению к монастырскому землевладению, направленной на сдерживание роста монастырского землевладения в центральных уездах страны. В «иноверческом» же крае, где усиление дворянско-монастырского землевладения, составлявшего опору самодержавного режима в крае, считалось важнейшей государственной задачей, правительство поддерживало и поощряло расширение церковно-монастырских земельных владений. По мнению С.Х. Али-шева, в составе зависимого населения казанских духовных феодалов помимо русских находились также татары и чуваши32. Все же следует признать, что подавляющая часть монастырских крестьян была русской.
Наряду с церковно-монастырской колонизацией Казанского края происходил рост помещичьих и дворцовых владений. На бывших ханских землях формировалось дворцовое хозяйство. По мере заселения их русскими крестьянами образовались дворцовые села в окрестностях Казани, на реках Волге и Каме. По дозорной книге 1599 г. описано 27 дворцовых сел с 568 дворами33. Все формы аграрной колонизации, с одной стороны, способ -ствовали укреплению русского феодального землевладения, а с другой стороны, ускоряли перемещение русского населения на территорию бывшего Казанского ханства.
По данным Г. И. Перетятковича, в 60-х годах XV! в. в Казанском и Свияжском воеводствах русских крестьян было немного, всего около 1000 дворов34. По подсчетам И.П. Ермолаева и Е.В. Липанова, в эти годы в Казанском и Свияжском воеводствах число помещичьих и монастырских крестьян составляло более 5 тыс. душ обоего пола35. Интенсивное переселение русских на территории вокруг Свяжска и Казани началось уже во второй половине XV! в., а заселение ими Марийского и Чувашского Поволжья относят преимущественно к XV!! в., когда со строительством новых крепостей, оборонитель-
32 Алишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья. С. 93.
33 Ермолаев И.П., Липаков Е.В. Крестьяне дворцовых сел Казанского уезда в конце XVI-первой четверти XV!! века: по материалам дозорных и переписных книг) // Исследования по истории крестьянства Татарии дооктябрьского периода. Казань, 1984. С. 9-25.
34 Акты исторические. Т. 2. С. 168-170, 325-327.
35 Там же. С. 25-26.
ных линий стало относительно безопасным обоснование здесь русского населения36. Ссылаясь на данные упомянутой выше переписи 1678 г., В.М. Кабузан, полагает, что «на землях, включенных, в основном, в состав бывшего Казанского ханства (в 27 уездах), коренное население примерно достигало 50%, а русское также 50%»37.
Результаты русской колонизации имели самое непосредственное отношение к формированию новой этноконфессиональной карты региона: произошло территориальное закрепление православия, которое утвердилось в местах компактного расселения русского населения. К концу рассматриваемого периода колонизационные процессы вывели межконфессиональные отношения на новый уровень. „Русская вера» стала соседствовать с мусульманством и язычеством. Между верующими разных конфессий начались непосредственные контакты. Межконфессиональные отношения повлияли и на характер внутри-конфессиональных процессов. Постепенно происходило сближение русского и нерусского крестьянства на основе единства мировосприятия, общих хозяйственных интересов, угнетенного социального положения. Религиозная принадлежность отступала на второй план. В социальных движениях XV!! в. крестьяне независимо от национальностей и конфессиональной принадлежности совместно выступали против властей, о чем свидетельствует ряд источников38.
Крестьяне отличались большой веротерпимостью и считали, что в мире 77 языков (народов) и 77 вер. У каждого народа должна быть своя вера. В то же время они считали, что вер много, а Бог един. Скорее всего, эти представления сложились не в XIX в., а гораздо раньше, и на протяжении многих веков способствовали мирному сосуществованию приверженцев различных вероисповеданий на одной территории. Жизненные условия русского крестьянского населения мало отличались от ясачных крестьян. Как отмечали многие исследователи, помещичьи, дворцовые и церковно-монастырские крестьяне, состоявшие в основном из русских, в правовом и экономическом отношениях оказались примерно в одинаковых условиях с ясачными. Кроме того, в «русской вере» существовало четкое различие между ортодок-
36 Алишев С.Х. Исторические судьбы. С. 93.
37 Кабузан В.М. Население Приволжского федерального округа Российской Федерации в XVI-XX вв. в его современных границах. М., 2002. С. 7.
38 Акты исторические. Т. 2. С. 168-170, 325-327.
сальным православием, проповедуемым теологами и церковью, и теми формами массового религиозного сознания, которые реально существовали в среде русского крестьянства, о чем, в частности, писали А.И. Клибанов39, Г.А. Носова40 и некоторые другие авторы. Основываясь на исследованиях историко-этнографического, краеведческого характера, можно утверждать о самобытности народной русской веры, которая во многом отличалась от канонических норм христианского учения. Традиционные верования земледельческих народов, несмотря на официальную их принадлежность к той или иной конфессии, имели много общего.
В истории региона не зафиксированы сведения о крупных столкновениях между крестьянами на религиозной почве. Только в первые десятилетия после присоединения Казанских земель к Москве наблюдались случаи разорения повстанческими отрядами «черемис» русских деревень. Например, данные нижегородской дозорной книги 1588 г., опубликованные Г.Н. Анпилоговым, содержат сведения о сожжении марийцами в ходе войны 1582-1584 гг. многих крестьянских дворов в Нижегородском крае. Источник, к сожалению, не позволяет судить о побудительных мотивах агрессивных действий марийцев. Скорее всего, они могли быть вызваны реакцией на действия русской военно-административной власти. Поход марийцев на нижегородские земли в данном случае был скорее актом возмездия за причиненные разорения со стороны русских «силовых структур». В то время территория Нижегородского уезда многими жителями Казанской земли еще продолжала восприниматься как вражеская. В ходе военных акций марийцы, скорее всего, испытывали неприязненные чувства к православным. Например, в тех же книгах встречается факт сожжения марийцами православной церкви: «Село Велдеманово ... на Гремячем ручью, а в нем место церковное, церковь сожгли черемисы»41.
Нападения повстанческих отрядов имели место и в XVI! в. Источники сообщают о разорении «воровскими отрядами» монастырей в «смутное время». В ходе восстания ясачных людей в 1615-1616 гг. марийские крестьяне разгромили поселения Вятского
39 Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. М., 1996.
40 Носова Г.А. Язычество в православии. М., 1975. С.
3-40.
41 Анпилогов Г.Н. Нижегородские документы XV! в. С.
36-38.
Успенского монастыря по рекам Ошторме, Тойме и Слутке42 . Нападения на монастыри и церкви происходили и в годы крестьянской войны 1670-1671 гг. Однако говорить здесь однозначно о том, что захваты монастырей совершались из каких-то религиозных убеждений, нельзя, так как нередко среди их разорителей в источниках отмечаются и русские люди. Почему именно культовые центры православия становились объектами нападения крестьянских повстанческих отрядов? Объяснение этому явлению, вероятно, заключается в том, что монастыри и церкви нерусским населением воспринимались как государственные учреждения, а в духовенстве оно видело таких же «кровопийц», каковыми считало помещиков и чиновников. Еще одна причина, делавшая монастыри и церкви объектом нападений для повстанческих отрядов и различного рода разбойников - это их богатства. Там всегда можно было поживиться. Помимо этого нельзя забывать и то, что крестьяне часто питали ненависть к церковникам из-за земельных захватов монастырей и церквей. Поэтому, на наш взгляд, нападения на монастыри и церкви были вызваны скорее всего причинами экономическими, политическими, военными и в гораздо меньшей степени религиозными.
Следующий фактор, существенно повлиявший на характер межконфессиональных отношений в регионе, - это изменение социальной природы ислама. Упорное многолетнее сопротивление татар-мусульман и находившихся под их политическим и религиозным воздействием марийцев, чувашей и др. заставило власти перейти, по определению А. Каппелера, «от агрессивной к более мягкой и гибкой политике»43. По мнению исследователя, такая перемена в политике Москвы по отношению к Казани имеет два объяснения. Первое - это наступивший в 1553 г. в результате тяжелой болезни царя внутриполитический кризис, вследствие чего традиционная прагматическая политика государства вновь возобладала над агрессивной нетерпимостью церкви. Вторым объяснением может служить многолетняя борьба татар и нетатарского населения, прежде всего, марийцев, против чужеземного господства за независимость44. Принимая во вни-
42 Димитриев В.Д. Восстание ясачных людей Среднего Поволжья и Приуралья 1615-1616 гг. // Вопросы древней и средневековой истории Чувашии. Чебоксары, 1980. Труды ЧНИИ, В. 105. С. 114-115.
43 Каппелер А. Россия - многонациональная империя.
С. 27.
мание эти аргументы, мы считаем, что последняя причина, обозначенная А. Каппеле-ром, являлась более важной. Вооруженная борьба народов Казанского края в первые годы ее присоединения к Москве убедила царя, что репрессивные меры вызовут еще больший рост антимосковских настроений. Тем более в этот период из-за внутренней и внешней нестабильности Москва не имела достаточных сил для проведения жесткой религиозной политики, о чем свидетельствуют постоянные колебания от «жесткости» к «мягкости» и наоборот, «мягкость», декларированная монархом, не проявлялась в действиях местных властей.
В условиях смуты начала XVII в. давление власти на «иноверцев» значительно ослабло, однако с укреплением самодержавной власти и православной церкви миссионерство обрело новое дыхание. Отец Михаила Романова Филарет, вернувшись из польского плена, сосредоточил в своих руках духовную и светскую власти. Указ 16 июля 1622 г. ограничивал владельческие права татарских феода-лов45. Главной целью данного правового акта являлось уничтожение практики совместного проживания помещиков и вотчинников из числа мусульман с принадлежавшими им православными холопами (русскими и крестившимися латышами). По данному указу православным холопам запрещалось проживать в «господских дворах» некрещеных хозяев. При этом люди, относившиеся к «пашенным» холопам, могли селиться вне господских усадеб, вводился запрет на владение «иноверцам» «служилыми холопами». Правительство следило за тем, чтобы «тата-ровя русских людей никоторыми мерами не бусурманили и православной крестьянской веры не поругались». В последующем нормы указа 1622 г. были распространены на другие категории неправославных служилых людей. В 1628 г. был издан указ «О запрещении неправославным иноземцам владеть православными людьми, живущими в городских дворах»46.
Важным правовым документом XVII в., несомненно, является Соборное уложение 1649 года. В нем определены понятия государственного суверенитета, безопасности, подданства, военного долга, государственных
44 Каппелер А. Россия - многонациональная империя.
С. 27.
45 Законодательные акты Русского государства второй половины XVI - первой половины XVII вв. Тексты. Л., 1986. N2119. С. 113.
46 Законодательные акты. № 166. С. 138.
политических преступлений, детально разработаны вопросы материального и процессуального права, судопроизводства. Особое внимание законодатели уделили регулированию земельных правоотношений, регламентации прав и обязанностей различных категорий населения, в первую очередь, дворянства как господствующего военно-служилого класса. По наблюдениям В.О. Ключевского, «без малого половина всех статей Уложения прямо или косвенно касается его интересов и отношений»47 . Однако в нем не получили должного отражения разделы права, связанные с общественными отношениями, слабо представлены нормы семейного права, тесно связанные с обычным и церковным, совершенно отсутствуют правила межнациональных и межконфессиональных отношений. Документ имеет моноэтничный, ориентированный на русского человека, но по ряду статей документа можно представить позиции правительства в отношении национального и религиозного вопросов.
Первое место Уложение отводило православной церкви как важнейшему атрибуту государственного аппарата. Этим обстоятельством объясняется выделение в I главу «О богохульниках и о церковных мятежниках» статьи, устанавливающей ответственность и меры наказания за преступления против православной церкви: «Будет кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русский человек, возложит хулу на господа бога и спаса нашего Иисуса Христа, или рождшую его пречистую владычицу нашу богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников: и про то сыс-кивати всякими сысками накрепко. Да будет сыщется про то допряма; и того богохульника обличив казнити, сжечь». Уложение закрепило за православием статус официальной государственной религии, предоставив церкви исключительное право миссионерской деятельности. Документ жестко пресекает любые покушения «иноверцев» на статус православного человека: «А буде кого басурман какими-нибудь мерами, насиль-ством, или обманом русского человека к своей басурманской вере принудит, и по своей басурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма: и того басурмана по сыску казнить, сжечь огнем безо всякого милосердия ,..»48.
Вопросы межконфессиональных отноше-
47 Ключевский В. О. Курс русской истории // Сочинения в 9 т. М., 1986. Т. 3. С. 134.
ний получили отражение и в других статьях Уложения. Примечательна статья о судопроизводстве, согласно которой для присяги русские люди должны были целовать крест, «иноземцы» христианского вероисповедания «ставить» крест, князья, мурзы, татары, чуваши и всякие ясачные люди «по их вере по шерти»49. В Соборном уложении принятие присяги «по шерти» встречается в статье 161 главы X «О суде» и статье 3 главы XIV «О крестном целовании»50.
Статья о замужестве разрешала вдове «иноземца» идти замуж за русского со своим прожиточным поместьем, которое подобным образом закреплялось в русском роду. Согласно следующей статье вдова русского дворянина или «сына боярского» могла идти замуж за «иноземца», но только крещеного, со своим прожиточным поместьем и оно также «справливалось» за ее новым мужем51 .
Возможные земельные тяжбы между разными народами смягчали или снимали статьи 41 -45 главы XV! «О поместных землях». Они представляют собой обобщенные и обработанные положения законодательных документов первой половины XVI! в., регулирующих земельные права нерусских феодалов Поволжья 2, статья 43 запрещала всем разрядам русских служилых людей, начиная с бояр, отчуждать любыми способами поместные земли «князей и мурз», а также ясачные земли, принадлежащие чувашам, марийцам, удмуртам и башкирам52 . Особо выделяется статья 44, содержащая следующую правовую норму: «а которые князи и мурзы, и тата-ровя, и мордва и чюваша, и черемиса и вотяки крестились в православную христианскую веру: и у тех, у новокрещенов поместных земель не отымать, и татарам не отдавать»53 , гарантировалось сохранение земельных владений новокрещенам при всех обстоятельствах. Нормы землевладения «иноверцами» были призваны снять социальную напряженность в полиэтническом обществе, в то же время они косвенно способствовали регулированию межконфессиональных отношений.
Законодатели старались обходить этнические и конфессиональные вопросы при разработке 9-й главы - «О мытах и перевозах»54, главы 11-й - «Суд о крестьянах»55.
48 ПСЗ-!. Т. I. С. 156.
49 Там же.
50 Там же. N2 1. С. 71.
51 Там же.
52 Маньков А.Г. Законодательство и право России.
С. 61.
53 ПСЗ-!. Т. I. С. 81.
Среди владельцев крестьян, упоминаемых в ней, перечислены: «патриарх, митрополиты, архиепископы, епископы, монастыри, бояре, окольничие, думные (дворяне), комнатные люди, стольники, стряпчие и дворяне московские, дьяки, жильцы и городовые дворяне, дети боярские и иноземцы, и всякие вотчинники и помещики»56.
По подсчетам А. Ногманова в текстах Уложения понятие «татарин» встречается в 14-ти статьях, «иноземцы» - в 35, «мурзы» -в 5, «люди ясачные» - в 3, «чуваши, черемисы, вотяки» - в 4, «иноверцы» - в одной, понятие «басурман» также в одной статье57 . Наряду с главой XV! «О поместных землях» наименования «татары», «татаровя», «татарчонки» широко употребляются в главе XX «Суд о холопах», одной из самых больших в кодексе58. Здесь они присутствуют в содержании 6 статей. Следует, однако, воздержаться от прямой идентификации этих «татар» с татарами, проживавшими на территории бывшего Казанского ханства.
Заслуживает внимания и содержание статей 117 и 118, отменяющих положения указа Михаила Романова от 1623-1624 гг., запрещавшего покупать, принимать в дар и насильственно крестить татар, проживавших в Сибири и в районе Астрахани. Соборное уложение восстановило прежний порядок в данном вопросе. Татар в указанных регионах мог отныне приобрести любой желающий, за исключением «воевод и всяких приказных людей, которые... у государевых дел будут в Сибири и в Астрахани»59. Купленных людей не возбранялось приводить к крещению. В то же время, согласно статье 97, перепродажа холопов, принявших православие, была запрещена. Предписывалось - «на таких новокрещеных людей в Холопьем приказе никому служилых кабал не давати, и от тех людей, кто их к записке приведет, освободите по тому, что по государеву указу крещеных людей никому продавать не велено»60. Объяснялось это тем, что купчими грамотами оформлялось похолопление только неправославных людей, а холопская зависимость православных по Уложению 1649 г. могла быть оформ-
54 Там же. С. 14-17.
55 Там же. С. 15.
56 Айплатов Г.Н., Иванов А.Г. Монастырская колонизация Марийского Поволжья. Й-Ола, 2001. С. 56-59.
57 Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в Российском законодательстве второй половины XV! - XV!!! вв. С. 68.
58 ПСЗ-!. Т. I. N2 1. С. 114-137.
59 Там же. С. 133.
60 Там же.
лена только служилой кабалой, но последняя оформлялась лишь при согласии лица, дающего на себя кабалу, а не путем насильственного привода в приказ. Существование формального запрета на перепродажу холопов, принявших православие, не препятствовало переходу их от одного владельца к другому. В целом правовое положение холопов неправославного вероисповедания было в меньшей степени урегулировано законом, чем статус православных холопов. Государство строго следило за тем, чтобы не были задеты интересы христианской религии, но практически отдавало на откуп владельцам судьбы холопов-иноверцев. Соборное уложение вобрало в себя почти вековой опыт законодательного регулирования жизни народов бывшего Казанского ханства. Анализ источника показывает стремление властей к русско-православной унификации мозаичного населения региона. Законы ориентировались в поддержку православного человека.
В результате социальной нивелировки татарского населения мусульмане оказались ближе к народным массам. Ислам в Казанском крае, вытесненный из городов, становится религией сельского, преимущественно податного населения. Значительно расширяется территория, занимаемая мусульманами. Как справедливо заметил В.Д. Димитриев, «если народные массы чувашей, мари, удмуртов и мордвы в Казанском ханстве в исламе видели религию господствующего класса... в Русском государстве ислам стал религией оппозиционной господствующей православной церкви»61. Таким образом, постепенно ислам становится народной религией, но сохраняет моноэтничный характер: лица, принимавшие ислам, как правило, отатаривались. Например, подсчеты В.Д. Димитриева, основанные на анализе писцовых книг 1565-1568 гг. и 1603 г. и других актов, показали, что в начале XVII в. в Казанском уезде было около 200 чувашских селений, а во второй половине того же века многие из них считались уже татарски-ми62. Случаи перехода в ислам зафиксированы и среди других народов региона. Ислам становится мощной консолидирующей силой татарского общества. Если в период Казанского ханства, как было отмечено выше, мусульмане особо не стремились пополнять свои ряды за счет рекрутирования язычников, то
61 Димитриев В.Д. Национально-колониальная политика московского правительства в Среднем Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. // Вестник Чувашского университета. 1995. №2. С. 10.
62 Там же. С. 11.
по мере социального нивелирования татар с основной частью населения региона, ислам начинает распространяться через посредство народного миссионерства. Мусульманские прозелиты привлекали в оппозиционную религию своих соседей, недовольных усилением экономического, национального и религиозного гнета со стороны русского государства и православной церкви. Ислам укрепился количественно, но в качественном отношении он явно пострадал. В годы войн и восстаний сократилось число мусульманского духовенства, было уничтожено большое число культовых зданий, нанесен значительный ущерб татарскому образованию, искусству. Как отмечают татарские исследователи, татар лишили естественного хода общественно-политического и культурно-экономического развития. „Было ликвидировано профессиональное искусство и фактически наблюдался регресс во всех областях национальной культуры»63.
Важно обратить внимание и на другой аспект при анализе межконфессиональных отношений на раннем этапе осуществления христианизаторской политики. Ислам и язычество под угрозой духовной агрессии со стороны государственной церкви были обречены на сближение и сотрудничество в отстаивании своих интересов. Они вместе представляли значительную силу, взаимно дополняя друг друга в противостоянии официальной политике христианизации. Православным миссионерам приходилось вести борьбу на два фронта, что делало их действия импульсивными и менее эффективными.
Еще одним фактором, на который следует обратить внимание при изучении вопросов межконфессиональных отношений, являются природно-географические условия обитания разных народов и этнических групп. Как показывает анализ источников, русская колонизация прежде всего охватила наиболее плодородные территории по долинам и устьям рек волжского бассейна. Практически все города-крепости были заложены на реках, которые служили важными торговыми артериями, были богаты биоресурсами, а на малых их притоках можно было ставить водяные мельницы и т.д. Как нами было замечено, именно здесь концентрировалось русское православное население и располагались церкви и монастыри. Нерусские народы, про-
63 Загидуллин И.К. Периодизация татарской истории и государственность: постановка проблемы // Актуальные проблемы истории государственности татарского народа. Казань, 2000. С. 84.
живавшие на этих территориях и в прилегающих к ним районах, испытывали более сильное воздействие русской православной культуры, чем жители отдаленных областей. Уровень знакомства местного населения с православной культурой зависел и от отдаленности от миссионерских центров. В рассматриваемый период этот фактор особенно не обозначился по причине отсутствия действенной миссионерской политики. Только в XV!!! - первой половине XIX в. стали проявляться различия в религиозно-нравственном состоянии различных групп крещеного населения. Например, мордва была более привержена православию, чем другие народы региона. Горные марийцы в отличие от луговых соплеменников намного раньше изменили свою религиозную ориентацию на православие, а восточные более склонялись к восприятию ислама. Русско-православная колонизация Казанского края имела еще одно существенное последствие: она привела к расширению ареала язычества и ислама на территории «дикого поля». В аграрном осваивании новых территорий на востоке и юго-востоке Волго-Уральского региона наравне с русскими участвовали татары, чуваши, марийцы, мордва, удмурты.
Таким образом, во второй половине XV!-XVI! вв. в Казанском крае произошло кардинальное изменение этноконфессио-нальной структуры населения. Новая реальность требовала правового регулирования межконфессиональных отношений. Русское законодательство стремилось к предоставлению экономических и культурных преимуществ для православного населения, «ново-крещенам» и к ущемлению прав «иноверцев». Значительное внимание уделялось новокрещеным. Благодаря законодательной поддержке, они повышали социальный статус в
российском обществе, получали определенные правовые преимущества перед своими сородичами. Новокрещеные составляли небольшой процент и являлись скорее социальной категорией, чем конфессиональной. Небольшая их часть обрусела, а основная масса сохраняла верность религии предков и не изменила этническую принадлежность.
Мусульмане выдержали натиск церков-но-государственной атаки. При существенных качественных потерях они значительно увеличили численность своих рядов за счет ис-ламизации ясачного населения в контактных зонах. Верования большей части ясачно-язы-ческого многонационального крестьянства в силу своей относительной удаленности от зон мусульманского и христианского влияния, прикрепленности его к земле не испытали особых потрясений и продолжали функционировать без особых изменений. Законодательные документы, направленные на правовое ущемление мусульман, под этносоциальным натиском претерпевали определенные коррективы в сторону их смягчения.
Основу системы законодательства государства второй половины XVI -XV11 вв. составляло Соборное уложение 1649 года. В этом документе содержатся отдельные положения, касающиеся межконфессиональных отношений. Позитивное право на данном этапе находилось на начальном этапе формирования и содержит противоречия, однобокость, неравноправие различных этноконфес-сиональных групп и т. д.
На рассматриваемом историческом этапе наряду с официальными нормами права, активно функционировало обычное право. Нормы обычного права позволяли строить толерантные отношения между крестьянами различных конфессий, но это материал отдельного исследования.
L.A. Taimasov. LEGAL REGULATION OF INTERCONFESSIONAL RELATIONS IN THE MIDDLE VOLGA AREA IN THE SECOND HALF OF XVI-XVII CENTURIES.
The conditions of ethnoconfessional processes after joining of the Middle Volga Area to the Russian State are elucidated in the article. The objective necessity is proved for legal regulation of interconfessional relations and juridical documents of the second half of XVI-XVII are analysed and their estimation is given. Under review in the article is also the significance of common law in the tolerant relations formation between peasants of various confessional orientation.
ТАЙМАСОВ Леонид Александрович, родился в 1956 г., окончил Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова (1983), доктор исторических наук, доцент, проректор по научной работе и инновациям Чебоксарского кооперативного института Российского университета кооперации. Автор 91 работы.
