CC BY
126DOI 10.24411/2076-1503-2020-10319 АСТАФУРОВ Дмитрий Ростиславович,
магистр юриспруденции, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации e-mail: dimitri.ast@yandex.ru
Научный руководитель: БАРКОВ Алексей Владимирович,
доктор юридических наук, профессор, профессор Департамента правового регулирования экономической деятельности Финансового университета при Правительстве Российской Федерации
ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА: ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Аннотация. Одной из ведущих тенденций современной рыночной экономики стала её социализация - распространение социально-ответственного и миссия-ориентированного бизнеса, сближение коммерческого и некоммерческого секторов экономики, смещение приоритетов предпринимательской деятельности с прибыли любой ценой в сторону достижения положительного социального эффекта. Ключевым институтом новой экономической модели стало социальное предпринимательство - форма хозяйственной деятельности, направленная на интеграцию социального и экономического эффектов посредством применения инновационных методов. Принятие Федерального закона от 26.07.2019 г. № 245-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации" в части закрепления понятий "социальное предпринимательство", "социальное предприятие"» ознаменовало присоединение России к правопорядкам, на государственном уровне поддерживающим данный институт. Задачей настоящего исследования является анализ российской модели правового обеспечения социального предпринимательства, оценка его достоинств и недостатков, а также создание рекомендаций по совершенствованию российского законодательства о социальном предпринимательстве. Его актуальность обусловлена высокой эффективностью, которую социальные предприниматели уже успели продемонстрировать при решении проблем безработицы, бедности и социальной депривации уязвимых групп населения. Существование тех же проблем в России делает уместным обращение к достижениям зарубежных правопорядков. Существенной особенностью российской ситуации является новизна принятого Закона и отсутствие последовательного опыта регулирования и поддержки социального предпринимательства до его принятия. Единственным выходом в такой ситуации представляется изучение зарубежных моделей правового обеспечения социального предпринимательства, а также сопоставление правовых конструкций, определений и норм. В качестве образцовых рассмотрены модели правового обеспечения социального предпринимательства развитых государств Европы, прежде всего Италии и Великобритании. Высказаны предложения по совершенствованию российской модели правового обеспечения социального предпринимательства путём адаптации ряда норм итальянского и британского законодательства.
Ключевые слова: социальное предпринимательство, социальный предприниматель, социальное предприятие, предпринимательская деятельность, малое и среднее предпринимательство, некоммерческая организация, правовое обеспечение социального предпринимательства.
ASTAFUROV Dmitri Rostislavovich,
master in law,
Financial University under the Government of the Russian Federation
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
Scientific advisor: BARKOVAlexei Vladimirovich,
Doctor of Law, Professor, Professor of the Department of legal regulation of economic activity of Financial University under the Government of the Russian Federation
LEGAL SUPPORT OF SOCIAL ENTREPRENEURSHIP: WAYS TO ACHIEVE IMPROVEMENT OF RUSSIAN LEGISLATION
Annotation. Socialization of market economy became one of the leading tendencies of today. It includes wide spreading of corporate social responsibility and mission-driven business, convergence of the commercial and non-commercial sectors of the economy and shifting business priorities from profit at any cost to achieving a positive social impact. The key institution of the new economic model has become social entrepreneurship - a form of economic activity aimed at integrating social and economic effects through the use of innovative methods. Adoption of the Federal Law of 26 July 2019 No. 245-FZ "On the making amendments to a Federal Law "On the development of small and medium-sized enterprises in Russian Federation" in giving definitions of "social entrepreneurship", "social enterprise"" marked the accession of Russia to the legal order that supports this institution at the state level. The purpose of this research is to analyze the Russian model of legal support for social entrepreneurship, assess its advantages and disadvantages, and create recommendations for improving Russian legislation on social entrepreneurship. Its relevance is due to the high efficiency that social entrepreneurs have already demonstrated in solving the problems of unemployment, poverty and social deprivation of vulnerable groups of the population. The existence of the same problems in Russia makes it appropriate to refer to the achievements of foreign jurisdictions. A significant feature of the Russian situation is the novelty of the adopted law and the lack of consistent experience in regulating and supporting social entrepreneurship before its adoption. The only way out in this situation is to study foreign models of legal support for social entrepreneurship, as well as to compare legal structures, definitions and norms. The models of legal support of social entrepreneurship in developed European countries, especially in Italy and Great Britain, are considered as exemplary. Suggestions are made to improve the Russian model of legal support for social entrepreneurship by adapting a number of norms of Italian and British legislation.
Key words: social entrepreneurship, social entrepreneur, social enterprise, entrepreneurship, small and medium-sized enterprises, nonprofit organization, legal support for social entrepreneurship.
Всякий кризис, экономический или социальный, является испытанием способности государства адаптироваться. Подчёркивая неэффективность устаревших методов управления, он в то же время содействует внедрению новых правовых моделей, более соответствующих духу времени. Тем не менее, важнейшим условием эффективности государственной политики является неукоснительное следование определённым принципам, самые главные из которых признаются основами конституционного строя. К числу данных принципов относится признание Российской Федерации социальным государством - государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека1. Его неотступное исполнение - гарантия
1 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г) // Росс. газ. -1993. - № 237.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
устойчивости общества и государства в любых условиях, в т.ч. во время кризисных явлений.
Упомянутое выше определение, которое было дано в ст. 7 Конституции РФ, указывает на важнейшую черту социального государства - оно не может быть декларативным, но реализуется в процессе проведения уполномоченными органами государственной власти целенаправленной социальной политики. Её эффективность зависит, главным образом, от адекватности используемого государством инструментария социально-экономическим условиям общества и его актуальным проблемам. Как показывает опыт многих социальных государств, помощь уязвимым слоям населения путём прямых денежных выплат (пособий, доплат, субсидий) далеко не всегда является адекватным инструментом, и не только по причине того, что кризисные явления в экономике могут ограничивать возможности государства «заливать» социальные проблемы бюджетными
деньгами. Многими экспертами выявлена низкая восприимчивость целого ряда социальных проблем к традиционным мерам воздействия в отношении бедности, безработицы и социальной исключенности уязвимых категорий населения [1]. Безвозмездная помощь, исходящая от государства или от благотворительных организаций, часто формирует зависимые от неё слои населения, не заинтересованные в трудоустройстве и саморазвитии. Стратегии помощи гражданам в трудной жизненной ситуации, не ориентированные на стимулирование их собственной активности и привлечение к посильному труду, ещё больше углубляют социальное неравенство и депривацию. Эта проблема, заявившая о себе во второй половине XX столетия, заставила многие государства искать альтернативные подходы к социальной политике.
Перспективным путём модернизации всей социальной сферы стало её постепенное разгосу-дарствливание, а новым вектором политики многих правопорядков - поддержка частных организаций с социальной миссией, готовых принять на себя часть изначально публичных функций. При этом сам ход научно-технического прогресса и развития информационно-коммуникационных технологий способствовал социализации рыночной экономики, иными словами, - построению её модели, способной подчинить экономические процессы интересам гармонизации человека и общества в целом [2]. Одним из решающих факторов производства стал человеческий капитал, сформированный в результате инвестиций и накопленный человеком определенный запас здоровья, знаний, навыков, способностей, мотиваций, которые целесообразно используются в процессе труда, содействуя росту его производительности и заработка [3]. Последовательная реализация социального государства, безусловно способствующая повышению человеческого капитала, стала экономически выгодной для субъектов частной инициативы. В итоге, новые социально-экономические реалии, сочетая движение «сверху» и «снизу», обеспечили бурное развитие социального предпринимательства - института, который не был принципиально новым, но впервые в истории получил государственную поддержку.
Сущность социального предпринимательства как общественного института - соединять «страсть к социальной миссии со свойственной бизнесу дисциплиной, инновацией и решительностью [4]». При этом под социальной миссией понимается общественно значимая цель или совокупность нескольких целей, выполнение которых является для социального предпринимателя приоритетным. Выходя за пределы собственных экономических интересов, он меняет само восприятие социальной роли предпринимателя как актив-
ного преобразователя действительности. Билл Дрейтон описал это формулой «идея, плюс энергия того, кто способен ее воплотить» [5]. В отечественной литературе институт социального предпринимательства был наиболее обстоятельно изучен Я.С. Гришиной. В своей докторской диссертации «Концептуальная модель правового обеспечения российского социального предпринимательства» 2016 г. она дала ему научное определение, при этом сразу в двух смыслах - узком и широком.
В узком, строго терминологическом, понимании социальное предпринимательство - это хозяйственная деятельность, направленная на интеграцию социального и экономического эффекта, посредством применения инновационных методов [6]. Характерная черта этой деятельности - промежуточное, гибридное состояние на стыке коммерческого и некоммерческого секторов экономики. От благотворительности в её традиционном понимании, как и от обычного социально-ответственного бизнеса, её отличает двойное целеполагание - одновременное стремление к экономическим и социальным результатам. Социальное предпринимательство обладает всеми признаками предпринимательской деятельности в её научном и законодательном понимании. Оно является самостоятельной, осуществляемой на свой риск деятельностью, направленной на систематическое получение прибыли, но прибыль извлекается «посредством решения отдельных социальных задач» [7]. Прибыль обеспечивает социальному предпринимателю устойчивую самоокупаемость и финансовую независимость, что отличает его от многочисленных НКО, осуществляющих предпринимательскую деятельность эпизодически. При этом для социального предпринимателя осуществляемая им предпринимательская деятельность не только служит источником финансирования, но решает социальные задачи напрямую.
В основе современного понимания социального предпринимательства лежит разработанный европейской исследовательской сетью EMES ASBL миссия-ориентированный подход. Данным научным сообществом был выработан набор качественных признаков, определяющих принадлежность к данному институту:
- систематическая предпринимательская деятельность в реальном секторе экономики (производство товаров, выполнение работ и оказание услуг);
- высокий уровень автономии (управленческой и финансовой);
- наличие экономического (предпринимательского) риска;
- минимальное количество оплачиваемых работников;
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
- наличие добровольно принятой экономической, социальной, научной, культурной или экологической миссии;
- выражение гражданской инициативы на уровне сообщества или группы;
- механизмы принятия решений, не основанные на владении капиталом;
- активное участие представителей стейк-холдеров (выгодоприобретателей) в управлении предприятием;
- ограниченное распределение прибыли, её реинвестирование на социальные цели.
Чаще всего социальные предприниматели занимают на рынке пустующие ниши, объективно необходимые обществу, но при этом игнорируемые государством и невыгодные для «классического» бизнеса. При этом сочетание социально-направленного целеполагания и финансовой независимости с восприятием социальной миссии как бизнес-плана делает социально-предпринимательские подходы к решению актуальных проблем общества инновационными и обеспечивает высокую эффективность.
У социального предпринимательства есть и широкое понимание - это межсекторное взаимодействие государства, бизнеса и гражданского общества, обеспеченное системой частных и публичных правовых средств [8]. Иными словами, инфраструктура, создаваемая совместными усилиями государственной власти и негосударственных субъектов. При этом центральной задачей государства является правовое обеспечение данной инфраструктуры, т.е. создание юридической системы координат для самих социальных предпринимателей, их контрагентов, стейкхолдеров, органов государственной власти и местного самоуправления, иных участников рассматриваемых правоотношений. Без последовательного установления их прав, обязанностей и меры ответственности социальное предпринимательство как институт не способно развиться дальше отдельных успешных инициатив. При этом в традиционно патерналистском обществе Российской Федерации, где социальная сфера воспринимается как зона деятельности государственных структур, роль права как регулятора особенно велика.
Отправной точкой для российской модели правового обеспечения социального предпринимательства стало принятие Федерального закона от 26.07.2019 г. № 245-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации" в части закрепления понятий "социальное предпринимательство", "социальное предприятие"». С этого момента изменился сам статус дискуссии о социальном предпринимательстве в России, прежде состоявшей из теоретических раз-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
мышлений учёных и некоторого количества удачных практических инициатив. Впервые в российской истории понятиям «социальное предпринимательство» и «социальное предприятие» были даны легальные определения.
Социальное предпринимательство - предпринимательская деятельность, направленная на достижение общественно полезных целей, способствующая решению социальных проблем граждан и общества и осуществляемая в соответствии с условиями, предусмотренными ч. 1 ст. 24.1 настоящего Федерального закона.
Социальное предприятие - субъект малого или среднего предпринимательства, осуществляющий деятельность в сфере социального предпринимательства.
Анализ Закона, на данный момент являющегося единственным правовым актом о социальном предпринимательстве, следует начинать с его центральных определений. Даже беглого их прочтения достаточно для понимания, что социальным предприятием именуется правовой статус, присваиваемый индивидуальным предпринимателям и коммерческим организациям различной организационно-правовой формы. Такой подход идейно близок итальянским социальным кооперативам и британской компании общественных интересов, но существенно отличается от них критериями присвоения:
1) субъектный - статус, дозволяющий осуществление легальной предпринимательской деятельности (юридическое лицо или индивидуальный предприниматель);
2) субъектный уточняющий - статус субъекта малого или среднего предпринимательства (исключаются НКО и крупные организации);
3) целевой - наличие социальной миссии (направленности на достижение общественно полезных целей, решение социальных проблем граждан и общества);
4) целевой уточняющий - соответствие деятельности предпринимателя одному из чётырёх условий, представленных в ст. 24.1 Закона «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» в редакции Закона № 245-ФЗ.
Последний критерий, в сущности, устанавливает принцип «белого списка», т.е. основывается на перечислении конкретных видов деятельности, признаваемых социально-предпринимательскими.
Концептуальной особенностью действующего Закона является закрепление целевого уточняющего критерия социального предпринимательства «с учетом природы целевой социальной группы» [9], которая определяется местом выгодоприобретателей в цепочке создания стоимости. Согласно логике законодателя, таких групп всего
четыре: работники, производители, потребители, общество в целом. Соответственно, социальный предприниматель рассматривается в четырёх ролях:
1) работодателя, трудоустраивающего уязвимые категории граждан (по аналогии с итальянским кооперативом социальной интеграции);
2) продавца, реализующего товары, производимые уязвимыми категориями граждан;
3) производителя товаров/работ/услуг, предназначенных для социальной адаптации и реабилитации уязвимых категорий граждан;
4) субъекта общественно полезной деятельности, способствующего решению социальных проблем общества.
В некотором смысле такой подход является более комплексным, чем итальянская (евро-континентальная) модель, выделяющая предприятия только трёх типов: «социально-трудовой интеграции», «общественной пользы» и «смешанные». Подобное разделение следует считать передовым достижением российской модели правового обеспечения социального предпринимательства, т.к. оно дозволяет расширенный спектр инициатив. Тем не менее, отечественная модель не лишена существенных недостатков, главным из которых является ограничение субъектного состава специфическим МСП-цензом. Статус социального предприятия, дающий право на государственную поддержку, по закону может получить только субъект малого или среднего предпринимательства, что отсекает от признания социальными предприятиями как НКО, многие из которых являются социальными предпринимателями de facto, так и коммерческие организации, не отвечающие критериям МСП. Подобное ограничение субъектного состава представляется существенным препятствием, не дозволяющим заимствование передового опыта социального предпринимательства. В частности, законодательство Великобритании дозволяет участие в нём крупных организаций. При этом достаточно высокая рентабельность позволяет привлекать высококвалифицированные кадры с высокой заработной платой, которые справляются с решением социальных проблем в обществе [10].
Вызывают вопросы и система поддержки социальных предпринимателей, предусмотренная действующим Законом, основными мерами которой предполагаются различные формы прямых денежных вливаний и субсидий, а также предоставление государственного и муниципального имущества. Приоритет подобных мер, дающих социальному предпринимателю «не удочку, а сразу рыбу», представляется небезопасным для его финансовой независимости, т.к. размывает саму предпринимательскую сущность его деятельности. Кроме того, предоставление публич-
ных финансов и имущества напрямую размывает границу между социальным предпринимательством и государственной системой соцобеспече-ния, что сводит на нет основные преимущества социальных предприятий как субъектов частной инициативы, бюрократизирует их деятельность и повышает социальные расходы бюджетов, не давая при этом гарантий эффективности. Худшее из возможных последствий такого подхода - вовлечение социальных предприятий в коррупционные схемы.
Выявленные недостатки свидетельствуют о незрелости российской модели правового обеспечения социального предпринимательства. Единственный действующий закон устанавливает критерии и порядок поддержки социализированных МСП, игнорируя гибридную сущность института, находящегося на стыке коммерческого и некоммерческого секторов экономики. Такое положение вещей можно объяснить восприятием социального предпринимательства в привычных категориях государственного патернализма, а также результатом узковедомственного подхода, принципиально не учитывающего зарубежный опыт активного участия НКО в социально-предпринимательском движении. Ограниченность его понимания обусловлена тем, что «коммерческие и некоммерческие организации подпадают под разные системы не только налогообложения или отчетности, но и поддержки и формы регулирования [11]». Социально-ориентированными НКО и субъектами МСП занимаются два разных департамента Минэкономразвития, слабо координированные между собой.
Как показывает опыт Франции, поддержка социальных предпринимателей и поддержка субъектов МСП - это два принципиально разных направления политики государства, которые являются не взаимоисключающими, а взаимодополняющими. Поощрение предпринимательской активности населения в любой её форме способствует достижению положительных экономических и социальных результатов, а высокоразвитый сектор МСП есть питательная среда для социально-предпринимательских инициатив. Тем не менее, последовательная политика регулирования и поддержки социального предпринимательства предусматривает принятие специализированного федерального закона «О социальном предпринимательстве», устанавливающего его правовые основы без привязки к регулированию каких-либо иных институтов. При этом законодателем должна учитываться гибридная сущность социальных предприятий, сочетающих признаки как коммерческих, так и некоммерческих организаций [12]. Так же существенным представляется уделение большего внимания экологическому аспекту социального предпринимательства. Дея-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
тельность, направленная на защиту и восстановление окружающей среды, безусловно, является разновидностью общественно полезной, и должна поддерживаться, исходя из интересов устойчивого развития общества.
Содержание действующего Закона, легализовавшего социальное предпринимательство в России, является идеологически близким к европейской традиции - моделям Италии и Великобритании. И потому представляется, что многие наработки этих стран могут быть эффективно перенесены на отечественную почву. Например, первым из требующих корректировки вопросов является сам статус социального предприятия, основания его присвоения и субъектный состав. В итальянской модели данный статус максимально открыт и инклюзивен, что является самым существенным из её достоинств. Имея идейное родство с итальянской моделью, статус российского социального предприятия должен присваиваться как индивидуальным предпринимателям, так и юридическим лицам любой организационно-правовой формы.
Основанием для его присвоения должен являться набор не формальных, но содержательных критериев - прежде всего наличие у предпринимателя социальной миссии, реинвестирование половины прибыли на её осуществление либо иные общественно полезные цели, а также наличие целевой группы выгодоприобретателей (уязвимые работники, уязвимые производители, уязвимые потребители, общество в целом). Так же представляется разумным введение смешанных категорий, сочетающих удовлетворение потребностей двух и более категорий. Требования, предъявляемые по каждой из них, должны быть адекватно снижены, но при надлежащем исполнении предпринимателем всех взятых на себя обязательств. А вот установленный действующим Законом МСП-ценз, не имеющий аналогов в европейской практике, представляется нововведением вредным и заслуживающим немедленной отмены. Статус социального предприятия должен присваиваться любым организациям, если их деятельность соответствует содержательным критериям. НКО, регулярно осуществляющие предпринимательскую деятельность для достижения своих уставных целей (социальной миссии), также должны иметь право на получение статуса социального предпринимателя.
Ещё одним итальянским нововведением, легализация которого представляется целесообразным в российских условиях, является учреждение специализированного фонда поддержки социального предпринимательства. В Италии данный фонд финансируется за счёт ежегодных обязательных отчислений, выплачиваемых в размере не меньше 3% годового дохода
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
социального предпринимателя. П. Гослинг предполагает, что это обстоятельство является ключевым фактором, способствующим развитию и поддержанию устойчивости социального предпринимательства и кооперативного сектора в Италии [13]. Фонд позволяет аккумулировать средства, которые могут быть направлены на образовательные, инфраструктурные и прочие целевые проекты в области социального предпринимательства.
Наиболее существенная форма поддержки социального предпринимательства - снижение налоговой нагрузки. Так, итальянским социальным предпринимателям предоставляется льготная ставка НДС вплоть до 4% (в зависимости от сферы деятельности) - учитывая, что обычная ставка НДС в Италии составляет 22%. Подобная мера значительно облегчает их имущественное положение, позволяя снизить издержки и направить высвободившиеся средства на собственное развитие или общественно полезные цели. Так же в Италии социальные предприниматели могут освобождаться от налога на прибыль, если их расходы на выплату заработной платы работникам превышают 50% от всех других расходов, за исключением расходов на сырьё и расходные материалы. Если же размер расходов на оплату труда составляет от 25% до 50% - налог уплачивается, но должен быть уменьшен вдвое1. Данная мера обеспечивает достойный уровень оплаты труда работников. Подобные налоговые льготы представляются методом более предпочтительным, нежели прямые денежные выплаты или предоставление государственного/муниципального имущества. Снижение налоговой нагрузки позволяет с максимальной эффективностью реализовать собственный потенциал предприятия, сохраняя его финансовую независимость. При этом недополучение налогов компенсируется высоким социальным эффектом деятельности предпринимателя, фактически берущего на себя часть государственных или муниципальных функций.
Британский опыт правового обеспечения социального предпринимательства также может быть интересен российскому законодателю. В его основе лежит модель компании общественных интересов (англ. С1С), ключевыми признаками которой являются два обязательства:
1) целенаправленное развитие одного или нескольких местных сообществ;
2) обязательство реинвестировать существенную часть (2/3) прибыли.
1 См.: L'lres per le cooperative // Официальный сайт информационной новостной системы Италии. URL: http://www.fiscooggi.it:8080/attualita/articolo/lires-le-cooperative-3?quicktabs_3=2 (дата обращения: 07.03.2017).
Последнее обязательство представляется благоразумным сократить до 50%. Тем не менее, его следует распространить на всех социальных предпринимателей, независимо от осуществляемой ими деятельности. Сочетание реинвестирования с направленностью социального предпринимательства на развитие конкретных сообществ (территориальных или социальных, обладающих конкретным набором потребностей) представляется более адаптивным, чем принцип «белого списка» социальных услуг и видов общественно полезной деятельности. Всё многообразие жизненных ситуаций невозможно в полной мере предусмотреть и перечислить, а потребности общества могут с течением времени изменяться - поэтому государственная поддержка должна предоставляться, исходя из фактической общественной полезности, а не соответствия формальному перечню одобряемых видов деятельности. При этом координирующую роль, указывающую нерешённые проблемы, желательно предоставить органам местного самоуправления. Муниципализация социальной политики, спускающая значительную часть полномочий на низовой уровень, наиболее приближенный к потребностям конкретных людей, представляется эффективным путём решения проблемы её избыточной централизации. Развитие устойчивых партнёрских отношений между местным самоуправлением и социальным предпринимательством повысит их взаимную эффективность. Кроме того, социальные предприниматели должны активно вовлекаться в систему государственного и муниципального заказа, как это делается в Великобритании.
Согласно принятому в Великобритании 31 января 2013 г. Закону о реализации общественных услуг (англ. Public Services (Social Value) Act), государственные органы при заказе услуг обязаны выбирать тех поставщиков и те предприятия, которые позиционируют себя как способствующих социальному, экономическому и экологическому благополучию местных сообществ и местному развитию в целом. Для многих социальных предпринимателей Великобритании государство становится основным клиентом, что позволяет держаться «на плаву» даже в условиях жёсткой конкуренции со стороны традиционного бизнеса. Описанный опыт целесообразно заимствовать и в России.
В качестве дисциплинирующего инструмента целесообразно введение ежегодной публичной отчётности, аналогичной отчётности итальянских благо-ориентированных обществ (корпораций). Её предназначение - контроль добросовестности выполнения социальным предпринимателем своей миссии, включая направления реинвестированных средств и описание действий, предпринятых для достижения общественно полезных целей. Данная отчетность
должна анализироваться уполномоченным органом государственной власти и подлежать комплексной оценке по основным показателям:
1) выполнение социальной миссии;
2) интересы работников предприятия;
3) интересы потребителей товаров/работ/ услуг;
4) интересы местных сообществ, инфраструктуры и культурного наследия;
5) воздействие на окружающую среду.
Целесообразной представляется балль-
но-рейтинговая оценка эффективности социальных предпринимателей с разделением на ранги в зависимости от числа набранных баллов. При этом размер государственных льгот должен пропорционально зависеть от количества набранных баллов. Информация о результатах отчётности и рейтинге социальных предпринимателей должна являться открытой и подлежать обязательному опубликованию, в т.ч. в сети Интернет. Помимо очевидного мотивирующего эффекта, подобная система полезна для государственного мониторинга, статистики и разработки стратегий развития социального предпринимательства.
Безусловно, результативность всех перечисленных мер зависит от целого множества факторов, в числе которых как объективные экономические процессы, так и добросовестность самих участников правоотношений. Однако европейский опыт доказывает, что с учётом любых погрешностей социальное предпринимательство прогрессивно по своему духу. Являясь важным инструментом политики социального государства, оно способствует оздоровлению общества, экономическому росту и решению наиболее острых социальных проблем. При этом наиболее успешной выглядит деятельность социальных предприятий, направленная на искоренение нищеты и адаптацию наиболее уязвимых слоёв населения по принципу «работа вместо льгот». Успехи в этой области способны многократно восполнить любые затраты. Безусловно, социальное предпринимательство не есть панацея от всех проблем, но при грамотном регулировании оно способно стать весьма эффективным институтом.
Список литературы:
[1] Гришина Я.С. Концептуальная модель правового обеспечения российского социального предпринимательства: дис. ... д-ра юрид. наук. -М.: МАЭП, 2016. - С. 67.
[2] Кицай Ю.А. Социализация корпоративных организаций по российскому и зарубежному законодательству: общие закономерности, тенденции и перспективы развития: монография / под ред. О.А. Серовой. - Краснодар: ИД «ХОРС», 2015. - С. 5.
[3] Смирнов В.Т., Сошников И.В., Романчин В.И., Скоблякова И.В. Человеческий капитал:
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
содержание и виды, оценка и стимулирование: монография / под ред. В.Т. Смирнова. - М.: Маши-ностроение-1, Орел: ОрелГТУ, 2005. - С. 99.
[4] Dees, J.G. The meaning of social entrepreneurship // Center for Advancement of Social Entrepreneurship / Duke University's Fuqua School of Business. - 2001 (revised vers.). URL: http://www.caseatduke.org/documents/dees_sedef. pdf (дата обращения: 17.08.2015). С. 14.
[5] Черток М., Пагава И. Интервью Билла Дрейтона «Я съем этот стол, если в России нет социальных предпринимателей» // Деньги и благотворительность». - 2007. - № 3. URL: http:// nb-forum.ru/interview/experts/bill-dreyton-ya-sem-etot-stol-esli-v-rossii-net-sotsialnyh-predprinimateley (дата обращения: 15.08.2019).
[6] Гришина Я.С. Концептуальная модель правового обеспечения российского социального предпринимательства: дис. ... д-ра юрид. наук. -М.: MAЭП, 2016. - С. 15.
[7] Мохов A.A. Медицинская деятельность -вид социального предпринимательства // Медицинское право. - 2016. - № 1. - С. 6.
[8] Гришина Я.С. Концептуальная модель правового обеспечения российского социального предпринимательства: дис. ... д-ра юрид. наук. -М.: MAЭП, 2016. - С. 15.
[9] Московская A.A. Зачем нужен закон о социальном предпринимательстве? // Мир социального предпринимательства. - 2019. - № 10. -С. 6.
[10] Гришина Я.С. Британская компания общественных интересов (Community Interest Company) как оптимальная модель социального предприятия // Вестник Волгоградского гос. ун-та. Сер. 5 «Юриспруденция». - 2015. - № 3 (28). -С. 189, 190.
[11] Московская A.A., Соболева И.В. Социальное предпринимательство в системе социальной политики: мировой опыт и перспективы России. URL: https://institutiones.com/general/2992-socialnoe-predprinimatelstvo-v-sisteme-socialnoi politiki.html (дата обращения: 10.08.2019).
[12] Калиниченко Д.В. Правовое положение субъектов социального предпринимательства в Российской Федерации и зарубежных странах. -Саратов, 2019. - С. 48.
[13] Gosling, P. Social cooperatives in Italy: Lessons for the UK. - London: Social Enterprise London. - P. 9. URL: http://socialeconomyaz.org/ wp-content/uploads/2011/06/ SocialCooperativesInItaly.pdf (дата обращения: 07.03.2017).
Spisok literatury:
[1] Grishina Ya.S. Konceptual'naya model' pravovogo obespecheniya rossijskogo social'nogo predprinimatel'stva: dis. ... d-ra yurid. nauk. - M.: MAEP, 2016. - S. 67.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2020
[2] Kicaj Yu.A. Socializaciya korporativnyh organizacij po rossijskomu i zarubezhnomu zakonod-atel'stvu: obshchie zakonomernosti, tendencii i pers-pektivy razvitiya: monografiya / pod red. O.A. Ser-ovoj. - Krasnodar: ID «HORS», 2015. - S. 5.
[3] Smirnov V.T., Soshnikov I.V., Romanchin V.l., Skoblyakova I.V. Chelovecheskij kapital: soder-zhanie i vidy, ocenka i stimulirovanie: monografiya / pod red. V.T. Smirnova. - M.: Mashinostroenie-1, Orel: OrelGTU, 2005. - S. 99.
[4] Dees, J.G. The meaning of social entrepreneurship // Center for Advancement of Social Entrepreneurship / Duke University's Fuqua School of Business. - 2001 (revised vers.). URL: http://www. caseatduke.org/documents/dees_sedef.pdf (data obrashcheniya: 17.08.2015). S. 14.
[5] Chertok M., Pagava I. Interv'yu Billa Dre-jtona «Ya s"em etot stol, esli v Rossii net social'nyh predprinimatelej» // Den'gi i blagotvoritel'nost'». -2007. - № 3. URL: http://nb-forum.ru/interview/ experts/bill-dreyton-ya-sem-etot-stol-esli-v-rossii-net-sotsialnyh-predprinimateley (data obrashcheniya: 15.08.2019).
[6] Grishina Ya.S. Konceptual'naya model' pravovogo obespecheniya rossijskogo social'nogo predprinimatel'stva: dis. ... d-ra yurid. nauk. - M.: MAEP, 2016. - S. 15.
[7] Mohov A.A. Medicinskaya deyatel'nost' - vid social'nogo predprinimatel'stva // Medicinskoe pravo. - 2016. - № 1. - S. 6.
[8] Grishina Ya.S. Konceptual'naya model' pravovogo obespecheniya rossijskogo social'nogo predprinimatel'stva: dis. ... d-ra yurid. nauk. - M.: MAEP, 2016. - S. 15.
[9] Moskovskaya A.A. Zachem nuzhen zakon o social'nom predprinimatel'stve? // Mir social'nogo predprinimatel'stva. - 2019. - № 10. - S. 6.
[10] Grishina Ya.S. Britanskaya kompaniya obshchestvennyh interesov (Community Interest Company) kak optimal'naya model' social'nogo pred-priyatiya // Vestnik Volgogradskogo gos. un-ta. Ser. 5 «Yurisprudenciya». - 2015. - № 3 (28). - S. 189, 190.
[11] Moskovskaya A.A., Soboleva I.V. Social'noe predprinimatel'stvo v sisteme social'noj politiki: mirovoj opyt i perspektivy Rossii. URL: https://institu-tiones.com/general/2992-socialnoe-predprinimatelst-vo-v-sisteme-socialnoi politiki.html (data obrashcheniya: 10.08.2019).
[12] Kalinichenko D.V. Pravovoe polozhenie sub"ektov social'nogo predprinimatel'stva v Rossi-jskoj Federacii i zarubezhnyh stranah. - Saratov, 2019. - S. 48.
[13] Gosling, P. Social cooperatives in Italy: Lessons for the UK. - London: Social Enterprise London. - P. 9. URL: http://socialeconomyaz.org/wp-con-tent/uploads/2011/06/SocialCooperativesInItaly.pdf (data obrashcheniya: 07.03.2017).
