CC BY
10
УДК 343.32
ББК 10.25724/VAMVD.A114 ПРАВОВАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ
В ЗАРУБЕЖНОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ СРЕДСТВ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ЛИЦ,
СОВЕРШИВШИХ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ СВОИХ СТРАН Александр Николаевич Пирожников
Управление по вопросам миграции Главного управления МВД России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Санкт-Петербург, Россия
Аннотация. В зарубежной уголовно-правовой доктрине, равно как и в законодательстве, иные меры уголовно-правового характера и вопросы их правового регулирования разработаны лучше, чем в России. Во многом такая ситуация объясняется тем, что за рубежом превалирует упрощенное понимание уголовной ответственности и уголовно-правового воздействия, а также более жесткое и категоричное отношение к ожидаемым результатам их реализации. Наиболее приоритетным видится подход, который с успехом можно использовать и в российском уголовном законе, когда на нормативном уровне выделяются самостоятельные меры иного характера, необходимые для превентивного влияния на лиц, виновных в совершении преступлений против интересов государства. В условиях геополитического противоборства, смен сфер влияний, состояния непрекращающихся (и только нарастающих) войн введение таких мер в отечественном уголовном законе совершенно необходимо и обоснованно. Изучение зарубежного опыта представляет безусловный интерес и способно дать серьезные аргументы при подготовке предложений, направленных на совершенствование Уголовного кодекса Российской Федерации в данной части.
Ключевые слова: иные меры уголовно-правового характера, интересы государства, дополнительные виды наказания, зарубежное законодательство
Для цитирования: Пирожников А. Н. Правовая регламентация в зарубежном уголовном законодательстве средств воздействия на лиц, совершивших преступления против своих стран // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2023. № 2 (65). С. 33—41. doi: 10.25724/VAMVD.A114
LEGAL REGULATION IN FOREIGN CRIMINAL LAW OF THE MEANS OF INFLUENCE ON PERSONS HAVING COMMITTED CRIMES AGAINST THEIR COUNTRIES
Alexander Nikolaevich Pirozhnikov
Department of deportation and readmission of foreign citizens of the migration control department of the migration department of the Main directorate of the Ministry of Internal Affairs of Russia for the city of Saint Petersburg and the Leningrad Region, Saint Petersburg, Russia
Abstract. Foreign criminal law doctrine, as well as in legislation, other criminal law measures and issues of their legal regulation are better developed than in Russia. This situation is largely explained by the fact that a simplified understanding of criminal responsibility and criminal legal impact, as well as a tougher and more unequivocal attitude to the expected results of their implementation, prevails abroad. The most priority approach seems to be one that can be successfully used in the Russian criminal law, when independent measures of a different nature are allocated at the regulatory level, necessary for a proactive influence on persons guilty of committing crimes against the interests of the state. Under conditions of geopolitical confrontation, changing spheres of influence, states of ongoing (and only growing) wars, the introduction of such measures in the national criminal law is absolutely necessary, and also justified. The study of foreign experience is of great interest and can give serious arguments when preparing proposals aimed at improving the Criminal Code of the Russian Federation in this part.
Keywords: other criminal law measures, the interests of the state, additional types of punishment, foreign legislation For citation: Pirozhnikov A. N. Legal regulation in foreign criminal law of the means of influence on persons having committed crimes against their countries. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 33—41, 2023. (In Russ.). doi: 10.25724/VAMVD.A114
© Пирожников А. Н., 2023
Анализ зарубежного законодательства традиционно дает богатую пищу для размышлений о совершенствовании норм российского права. Компаративистика всегда представляла немалую ценность, позволяя в определенных случаях и при грамотном использовании данного метода добиваться по-настоящему прорывных результатов, как собственно в переработке законодательного материала, так и в целом в понимании того или иного явления. И здесь, не умаляя достоинств российского уголовного законодательства в определении системы иного воздействия на лиц, совершивших преступления, которые посягают на интересы Российской Федерации, все же нельзя не обратиться к законодательству зарубежному. Его успех в разработке иных мер уголовно-правового характера отечественными специалистами не оспаривается. Отдавая пальму первенства зарубежным коллегам, российские ученые выделяют ряд предпосылок, которые позволяют об этом говорить в столь утвердительной манере [1, с. 39—50]. Следовательно, и формирование нового направления в российском уголовном законодательстве, с учетом новых геополитических особенностей, не может происходить без соответствующего анализа тех наработок, которые были получены именно в рамках данного аспекта законодателями других стран. С этой точки зрения обращение к зарубежной доктрине, а также правовым нормам представляет безусловный интерес и способно дать серьезные аргументы при подготовке предложений, направленных на совершенствование Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) в данной части.
В первую очередь, необходимо проанализировать законодательство стран, содержащее самостоятельные средства, максимально соответствующие предмету нашего исследования. Ближе всего к этому находится Уголовный кодекс Республики Беларусь (далее — УК РБ), содержащий меры иного воздействия, которые с успехом могут быть применены к лицам, совершившим преступления против интересов государства (вне зависимости от конкретной страны): «Превентивный надзор» (ст. 80 УК РБ) и «Профилактическое наблюдение за осужденным» (ст. 81 УК РБ)1. В обоих случаях, даже исходя из наименования статей, и надзор, и наблюдение представляют несомненный интерес для правоохранительной системы, позволяя на ранних стадиях обеспечить преду-
1 Уголовный кодекс Республики Беларусь от 9 июля 1999 г. № 165-З (по состоянию на 13 мая 2022 г.) // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь: сайт. URL: https://pravo.by/document/?guid= 3871&p0=hk9900275 (дата обращения: 05.01.2023).
преждение посягательств на государство. Несмотря на то что в самой Республике Беларусь данные меры уголовно-правового воздействия применительно к выделяемой нами группе преступлений не применяются (согласно содержанию статей), тем не менее их потенциал именно здесь не вызывает сомнений.
Не меньший интерес представляет опыт Республики Кыргызстан, законодатель которой также совершенствует уголовное законодательство. В статьях 82—83 Уголовного кодекса Республики Кыргызстан (далее — УК РК) устанавливаются, по сути, те же ограничения, что и в белорусском уголовном законодательстве в рамках ст. 80—81 УК РБ2. Речь в обоих случаях идет о так называемом превентивном надзоре за лицами, имеющими наибольшую общественную опасность, к числу которых, безусловно, следует относить и тех, кто совершает преступления против интересов государства. Законодательство обеих стран демонстрирует максимальную гибкость в реализации самого подхода к средствам уголовно-правового воздействия, не делая акцента на его репрессивном потенциале. И, несмотря на прямое указание законодателя Республики Кыргызстан в п. «4» ч. 2 ст. 82 УК РК на то, что пробационный надзор за преступлениями против основ конституционного строя и безопасности государства не применяется, тем не менее его потенциал по отношению к данной группе посягательств нам видится практически неисчерпаемым. Вопрос лишь в определении правовой природы данной меры и правилах ее реализации. Если бы получилось в ч. 1 ст. 82 УК РК уйти от ее определения как «принудительно-поощрительной меры уголовно-правового воздействия» в сторону исключительно надзорной меры, то с потерей собственно пробационного начала можно было бы приобрести столь необходимую в таких случаях надзорно-контролирующую функцию.
Новаторским в сфере уголовно-правового воздействия представляется уголовное законодательство Монголии. Так, ст. 7.2 Уголовного кодекса Монголии (далее — УК Монголии) предусматривает такое средство воздействия, которое может быть присоединено к наказанию как «принудительные меры в виде возложения обязанностей и ограничения прав» (п. 1.1 ч. 1 ст. 7.2 УК Монголии (по состоянию на 1 августа 2020 г.))3.
2 Уголовный кодекс Республики Кыргызстан от 28 октября 2021 г. № 127 (в ред. от 9 августа 2022 г. № 89) // Централизованный банк данных правовой информации Кыргызской Республики: сайт. URL: http://cbd.minjust.gov.kg/ act/view/ru-ru/112309 (дата обращения: 06.01.2023).
3 Уголовный Кодекс Монголии / пер. с монг. Батболд Галбадрах, Амарсанаа Вандан-Иш; под науч. ред. проф.
Несмотря на то что аналогичные ограничения, которые содержатся в ст. 7.3 «Принудительное возложение обязанностей и ограничение прав», имеются и в отечественном УК РФ, тем не менее важен сам факт их выделения в самостоятельную норму в качестве отдельного средства уголовно-правового воздействия. Безусловно, его потенциал, в том числе в части влияния на исследуемую нами группу посягательств, с учетом столь широкой формулировки, является несравненно более высоким, чем если бы статус такой меры вообще не был определен (ч. 5 ст. 73 УК РФ) [2]. Именно в УК Монголии соответствующие ограничения прав находят свое непосредственное подтверждение в санкциях статей, предусмотренных за преступления против государственной власти. Так, в санкциях ст. 19.8 «Осуществление экстремистской деятельности», 19.11 «Незаконное получение государственной тайны», 19.12 «Разглашение государственной тайны», 19.14 «Незаконное пересечение Государственной границы Монголии» (и ряд других преступлений) наряду с наказанием установлено такое
ограничение, как ограничение прав на передвиже-
1
ние на срок от одного года до пяти лет .
В части 2 статьи 34 Уголовного кодекса Китайской Народной Республики в качестве дополнительного вида наказания устанавливается такое средство воздействия на виновных, как ограничение в политических правах2. Несмотря на статус дополнительного вида наказания, об этом средстве имеет смысл говорить в рамках компаративистского аспекта исследования. С содержательной точки зрения речь идет именно о тех ограничениях, которые должны выполнять функцию предупредительного воздействия на лиц, совершающих преступления против интересов государства. Так, данный вид наказания предусматривает: лишение права избирать и права быть избранным; права свободы слова, печати, собраний, союзов, уличных шествий и демонстраций; права занимать должности в государственных органах; права занимать руководящие должности в государственных компаниях, на предприятиях, в учреждениях и общественных организациях3. Практически все из перечисленных выше ограничений вполне при-
М. В. Бавсуна, проф. А. А. Нечепуренко. Омск: Изд-во Омск. акад. М-ва внутр. дел Рос. Федер., 2020. С. 32.
1 Уголовный Кодекс Монголии. С. 86—87.
2 Уголовный кодекс Китайской Народной Республики от 14 марта 1997 г. // Посольство Китайской Народной Республики в Российской Федерации: сайт. URL: http:// ru.china-embassy.gov.cn/rus/zfhz/zgflyd/201601/t20160111_ 3149373.htm (дата обращения 07 января 2023 г.).
3 Уголовный кодекс Китая / под ред. проф. А. И. Ко-робеева, проф. А. И. Чучаева; пер. с кит. проф. Хуан Даосю. Москва: Юрид фирма Контракт, 2017. С. 13.
менимы именно за посягательства против основ конституционного строя и безопасности государства. Кроме того, большинство из них имеют превентивный эффект и способны оказать более серьезное влияние на виновного, чем репрессия.
Уголовный кодекс Социалистической Республики Вьетнам (далее — УК РВ) предусматривает самостоятельную группу мер воздействия — судебные меры (ст. 46 УК РВ). По своему содержанию судебные меры не что иное, как иные меры уголовно-правового характера, которые, помимо прочего, согласно уголовному закону данной страны, применяются именно в дополнение к наказанию. По усмотрению суда они могут применяться к любым преступлениям, когда это будет способствовать достижению целей наказания. Не являются исключением и преступления против основ конституционного строя и безопасности государства. К таким мерам относятся: конфискация денег и предметов, непосредственно связанных с преступлением; возврат, ремонт имущества или предоставление компенсации; принесение публичных извинений; обязательное лечение болезни. Вместе с тем к судебным мерам, применяемым к юридическому лицу, совершившему преступление (в том числе связанное с деятельностью, направленной против интересов государства), относятся: конфискация денежных средств и предметов, непосредственно связанных с преступлением; возврат, ремонт имущества или предоставление компенсации; принесение публичных извинений; восстановление исходного состояния; осуществление иных мер
-4
по смягчению и предотвращению последствий .
В то же время существует ряд стран, которые крайне жестко относятся к лицам, совершившим преступления исследуемой нами группы. Данный подход реализуется также посредством потенциала иных мер уголовно-правового характера. Так, в Сомали к подобным мерам относятся помещение в госпиталь или интернат для психически больных; помещение в психиатрическую больницу; помещение в реформаторий, полицейский надзор; и — что важно в нашем случае — депортация иностранца из страны (высылка) (ст. 173 Уголовного кодекса Сомали (далее — УК Сомали)). Меры безопасности в виде запрета проживания в стране применяются в отношении иностранных граждан, виновных в совершении преступления и приговоренных к лишению свободы на срок не менее 10 лет. Эти лица должны быть высланы из республики (ст. 181 УК Сомали). Данная норма применяется
4 Criminal Code Pursuant to Constitution of Socialist Republic of Vietnam. The National Assembly promulgates the Criminal Code // WIPO Lex: site. URL: https://www.wipo.int/ wipolex/ru/text/585382 (date of access: 7 January 2023).
только в отношении иностранных граждан, высылка собственных граждан запрещается Конституцией страны [3].
Похожая в этом отношении ситуация и в Уголовном кодексе Объединенных Арабских Эмиратов (по состоянию на 2015 г.; далее — УК ОАЭ), содержащем отдельную главу «Меры уголовно-правового характера». В данной главе в п. 5 ст. 110 законодатель предусмотрел такую меру воздействия, как высылка из страны1. Одновременно, так же как и в Сомали, согласно ст. 121 УК ОАЭ высылка из страны применяется только к иностранцам, совершившим преступление или уголовный проступок. С учетом того, что нарушение закона совершается именно иностранцем, то и наказание может быть заменено высылкой2. Интересно также, что, по ст. 117 УК ОАЭ, если приговор вынесен осужденному за преступление, затрагивающее внешнюю или внутреннюю безопасность государства, то в отношении данного лица может быть назначен надзор до пяти лет в качестве иной меры уголовно-правового характера3. Таким образом, уголовное законодательство страны предусматривает как минимум две меры иного воздействия, которые могут применяться за посягательства на интересы государства в сочетании с уголовным наказанием.
Несколько иная ситуация в уголовном законодательстве Исламской Республики Иран. Санкции за преступления против интересов данного государства не предусматривают иных мер воздействия в отношении виновного. В то же время для этого существует отдельная норма закона (ст. 17), регламентирующая так называемые предупредительные меры, включающие в себя как наказание, так и средства дисциплинарного характера. К таковым Закон об исламских уголовных наказаниях относит полное или частичное лишение социальных прав; ограничения свободы выбора места жительства; иные меры. Что интересно, согласно ст. 16 Закона об исламских уголовных наказаниях и те, и другие не имеют своих пределов и могут применяться по усмотрению судьи. Их применение при этом возможно по отношению к любым категориям преступлений, тоже по решению суда, в зависимости от личности виновного и обстоя-
4
тельств совершения конкретного деяния .
1 Уголовный кодекс Объединенных Арабских Эмиратов / пер. С. Н. Осипов. Санкт-Петербург: Юрид. центр, 2015. С. 109—110.
2 Там же. С. 88—89.
3 Там же. С. 87.
4 Закон об исламских уголовных наказаниях Ислам-
ской Республики Иран / пер. с перс. М. С. Пелевина; под
Аналогичная ситуация прослеживается и в Уголовном кодексе Голландии (далее — УК Голландии). Статья 28 УК Голландии устанавливает меры, которые могут быть применены в совокупности с наказанием вне зависимости от категории тяжести и видовой принадлежности совершенного преступного посягательства. Среди таковых запрет на службу в вооруженных силах, запрет занимать государственную должность, запрет быть советником в судах или административным должностным лицом, запрет заниматься определенной деятельностью, запрет избирать членов общих представительных органов или выставлять свою кандидатуру в эти органы и некоторые другие5. Данные меры могут быть применены по усмотрению суда вне зависимости от видовой принадлежности совершенного преступления, что делает их реализацию максимально универсальной. На самом деле универсальный подход к применению исследуемых средств воздействия крайне важен, поскольку с его помощью удается решить наиболее сложные и спорные задачи, стоящие перед уголовно-правовым воздействием на лиц, совершивших преступления.
Похожая ситуация складывается и в большинстве других европейских стран. Так, в Общей части Уголовного кодекса Федеративной Республики Германия (далее — УК ФРГ) есть гл. 6, содержащая перечень конкретных мер (меры исправления и безопасности), которые могут распространяться на любые виды и категории преступлений, включая посягательства на интересы государства. Вместе с тем, согласно параграфу 62 УК ФРГ, основным требованием, которое предъявляется к применению мер подобного рода, является их соразмерность. Набор мер, отраженный в параграфе 61 УК ФРГ, мало отличается от своих аналогов в других странах. Он также включает в себя, помимо помещения в психиатрическую клинику, превентивное заключение, установление надзора за поведением и запрет заниматься профессиональной деятельностью (в случае совершения дорожно-транспортных преступлений это может быть и лишение водительских прав) [4, с. 66—67].
Таким образом, на Западе сегодня сформировалась вполне устойчивая концепция применительно к исследуемой нами проблеме, которая сводится к двум аспектам.
Во-первых, «...считается, что меры безопасности являются наиболее адекватной формой для
науч. ред. А. И. Ахани. Санкт-Петербург: Юрид. центр Пресс, 2008. С. 44—46.
5 Уголовный кодекс Голландии / науч. ред. Б. В. Вол-женкин; пер. с англ. И. В. Мироновой. 2-е изд. Санкт-Петербург: Юрид. центр Пресс, 2001. С. 60.
предупреждения преступлений со стороны конкретной личности посредством лишения ее на определенное время фактической возможности совершать преступления (лишение или ограничение свободы), путем нежелания снова претерпевать ограничения (негативная частная превенция), а также через воспитание уважения к существующему общественному и правовому порядку (позитивная частная превенция)» [5, с. 175]. В общеевропейском понимании меры безопасности — это, в первую очередь, меры превенции, максимальная эффективность которых достигается в ситуации «до совершенного общественно опасного деяния». Отсюда и отсутствие важности самого вида деяния (конкретного преступления), и выделение таких мер в единую группу в рамках Общей части уголовного законодательства. Применительно к преступлениям против интересов государственной власти основную реализацию получают средства, направленные на предварительную изоляцию виновного, а также средства, реализуемые в рамках продленных сроков лишения свободы, когда у государства есть все основания подозревать, что виновный способен совершить посягательство данной группы. Например, этот тезис находит соответствующее подтверждение в уголовном законодательстве Италии, Швейцарии, Австрии и даже Республики Корея, где превентивное заключение (а в Италии это направление в трудовые колонии, по своему содержанию соответствующее именно превентивному заключению) относится к категории часто применяемых средств воздействия, используемых наряду с наказанием. Характерно, что «время реального нахождения осужденного в местах лишения свободы по неопределенному приговору зависит от административного органа — совета по условно-досрочному освобождению» [6, с. 274]. Аналогичным образом выглядит ситуация и в Англии, где «превентивное заключение» и «продленный срок лишения свободы» применяются к так называемым привычным, или упорным, преступникам еще с 1908 г. [7]. В Бельгии тоже существует «передача в распоряжение правительства», или «превентивное заключение», опасных преступников (в определенных правительством учреждениях), в Испании — помещение в трудовое учреждение, в Мексике — изъятие или уничтожение опасных предметов, полицейский надзор и т. д. [7, с. 178—179].
Во-вторых, идеологически уголовно-правовое воздействие в законодательстве стран Запада проникнуто идеями целесообразности и непримиримости к преступности в целом и к тем, кто совершает преступления, в частности. Особенно это касается англосаксонской системы права, где
прагматизм в данном направлении возведен в абсолют. «Не законность, а целесообразность выступает на первый план: законность должна быть подчинена целесообразности... Государство должно противодействовать войне под названием преступность... Его цель, главным образом, — обеспечение безопасности» [8, с. 104, 107]. И. Анде-ненс пишет по этому поводу буквально следующее: «Основной целью вмешательства общества является формирование уважения к социальным нормам, а не исцеление индивидов от их асоциальных наклонностей» [9, с. 45]. Многие «наказания в интересах общества» назначаются судом как альтернатива лишению свободы или штрафу, даже не упоминаясь в санкциях статей [10, с. 272], что указывает на мощные позиции целесообразности, лежащей в основе реализации совокупности мер воздействия на преступность. Определяя наказание как «любую боль, страдание, кару, ограничение, налагаемое на лицо в соответствии с нормами права и по решению суда за преступление или уголовное правонарушение, совершенное им, или за невыполнение обязанности, предписываемой законом» [11, с. 257], специалисты невольно относят к данной категории и все иные правоограничения, связанные с фактом совершения преступления, без которых невозможно достижение цели предупреждения или защиты общества от преступных проявлений [12, с. 97].
Наличие глобальной цели позволяет западному правотворцу быть более свободным в выборе средств, не стесняясь в условных ограничениях. В свою очередь, определение обозначенного желаемого результата правоохранительной системы повлекло за собой вывод о кризисе санкций, который сегодня определяется как неспособность лишения свободы реально достигать целей наказания. Основной упрек на данный момент сводится к тому, что во многих случаях лишение свободы используется избыточно и не оказывается «последним доводом» [13, с. 637]. Отсюда и активный поиск новых средств. Особенно это становится важным в условиях нестабильности государства как главного субъекта правоотношений, постоянно возрастающей потребности в его защите и охране традиционных ценностей, идеологическом, националистическом, социальном, экономическом и даже религиозном противоборстве, нарастающем в глобальном обществе в геометрической прогрессии. Меры предупреждения в такой ситуации уже давно по своей значимости превысили потенциал, заложенный в наказании. Репрессия вторична (или как минимум не единственная в своем роде) по отношению к иному воздействию, способному помочь государству в нынешних условиях в значительной мере больше, чем наказание.
Вместе с тем законодатель зарубежных стран, включая и наше ближнее зарубежье, уже давно избавился от многих стереотипов, в том числе по поводу выбора конкретных средств воздействия на лиц, виновных в совершении преступлений против интересов государства, и их законодательных, а также правоприменительных пределов. Так, в пенитенциарном кодексе Эстонии в ст. 54 предусмотрена такая мера иного воздействия, как выдворение. Его применение, помимо прочего, предполагает возможность для гражданина Европейского союза или члена его семьи выдворения из государства с запретом на въезд на срок 10 лет в качестве дополнительного наказания, если пребывание лица на территории Эстонии представляет собой угрозу общественному порядку или государственной безопасности. «Если виновный является гражданином Европейского союза или членом его семьи и проживает в Эстонии на основании постоянного права на проживание, то выдворение и запрет на въезд можно применять исключительно в случае, если от лица исходит серьезная угроза для общественного порядка или угроза государственной безопасности. Если виновный является гражданином Европейского союза, который постоянно проживал в Эстонии в течение десяти лет подряд, то выдворение и запрет на въезд можно применять только в случае, если лицо представляет собой угрозу государственной безопасности»1.
Аналогичная ситуация просматривается и в уголовном законодательстве других прибалтийских стран. Так, в Уголовном законе Латвии в п. 2 ч. 2 ст. 36 предусмотрено дополнительное наказание в виде выдворения из страны. Помимо этого, в соответствии с пп. 3 и 4 ст. 36 к лицу могут быть применены такие виды дополнительных наказаний, как ограничение прав и надзор пробации. Данные виды воздействия, возведенные законодателем в статус наказания, могут применяться даже в тех случаях, когда они напрямую не указаны в санкциях статей Особенной части (ст. 44—46 Уголовного закона Латвии)2. Последнее обстоятельство указывает на их иную правовую природу происхождения, в большей части относящуюся к иным мерам уголовно-правового характера, а не к наказанию.
1 Пенитенциарный кодекс Эстонии // Juristaitab: сайт. URL: https://www.juristaitab.ee/sites/www.juristaitab.ee/files/ elfinder/ш-seadused/пенитенциарныйo/o20кодекс (дата обращения: 28.01.2023).
2 Уголовный закон Латвии от 17 июня 1998 г. (по сост. на 20 июня 2019 г.) // Lawyer-khroulev.com: сайт. URL: https://lawyer-khroulev.com/wp-content/uploads/2019/09/ ugolovnij-zakon-latvii.pdf (дата обращения: 29.01.2023).
Несколько иной подход к правовой регламентации исследуемых нами мер (более близкий для российского уголовного законодательства) демонстрируется в Уголовном кодексе Грузии (далее — УК Грузии). Все меры иного характера в уголовном законодательстве данной страны расположены в статьях, регламентирующих вопросы условного осуждения, в рамках которого возможно наложение на виновного неограниченного круга обязанностей. В частности, в ст. 65 УК Грузии «Возложение обязанностей» (которая была включена в уголовный закон только с 1 января 2020 г.) прямо сказано: «...Не менять постоянного места жительства без разрешения Бюро превенции преступлений, исполнения наказаний, не связанных с заключением под стражу, и пробации, не устанавливать отношений с лицами, могущими вовлечь его в антиобщественную деятельность, не посещать определенных мест, оказывать материальную поддержку семье, пройти курс лечения от алкоголизма, наркомании, токсикомании или венерического заболевания, а если осужденным является лицо, совершившее семейное преступление, — также обязательный курс обучения, ориентированного на изменение насильственного отношения и поведения. Суд может возложить на осужденного и другие обязанности, способствующие его исправлению»3. Аналогичного плана меры предусмотрены и в ч. 5 ст. 73 УК РФ 4. Однако все они носят максимально общий характер, не имя четкой целевой принадлежности, направленной
3 Уголовный кодекс Грузии от 13 августа 1999 г. // Законодательный вестник Грузии: сайт. URL: https:// matsne.gov.ge/ru/document/view/16426?publication=242 (дата обращения: 14.01.2023).
4 Следует отметить, что подобного плана меры существуют практически во всех законодательствах стран Европы, имея при этом максимально общий спектр действия и минимальный характер их упорядочивания в части видовой определенности. Так, УК ФРГ в обязательном порядке предписывает осуществление надзора в случае назначения лицу мер исправления и безопасности, а также лицу, отбывающему наказание в виде срочного лишения свободы, если существует опасность, что лицо совершит другие уголовно наказуемые деяния (§ 68). Содержание подобного надзора (§ 68—68g) во многом схоже с существовавшим ранее в отечественном законодательстве институтом административного надзора. В УК Франции существует институт «освобождения от наказания с режимом испытания» (подотдел 4), содержание которого также предусматривает определенные условия прохождения испытательного срока и формы контроля за поведением осужденного, как в случае освобождения от наказания, так и после его отбытия. В большинстве уголовных кодексов США также предусматривается обязательное установление «пробацион-ного надзора» за условно осужденными и освобожденными условно-досрочно от наказания.
на превенцию отдельных видов преступного поведения, включая и посягательства, направленные против интересов государства [2, с. 7]. Между тем в новых условиях в России требуется появление средств именно подобного рода, в том числе направленных на охрану общественных отношений в сфере конституционного строя и безопасности государства. Совершенно справедливо, по нашему мнению, пишет М. В. Бавсун, который отмечает, что «...геополитическая трансформация может влиять не просто на изменение отдельных средств уголовно-правового воздействия или даже объема уголовной репрессии в целом, но и на смену самой идеи противодействия преступности. Смену такой идеи мы наблюдаем и сегодня, о чем свидетельствуют не только те изменения, которые характеризуют главу, направленную на охрану государственной власти и основ конституционного строя Российской Федерации. Хотя уже сам факт динамики развития данной части Уголовного кодекса в последние три года также достаточно красноречиво указывает на резко возросшую потребность в усилении защиты именно государства и именно средствами уголовно-правового воздействия. Это говорит о том, что в условиях изменяющейся мировой конъюнктуры, в результате чего в опасное положение в первую очередь попадают государственные устои, приоритет охраны всегда будет смещаться в сторону основ государственной власти и конституционного строя, в том числе в ущерб интересам личности» [14, с. 483—484]. Российское государство в сложившейся ситуации должно просто защищаться от внешних и внутренних угроз, основной целью которых является не что иное, как развал государства, посягательство на основные его интересы, включая целостность, суверенность, самоидентичность и др.
Подводя итог изложенному, следует отметить, что современное зарубежное уголовное законодательство, несмотря на свою неоднородность в решении исследуемого нами вопроса, тем не менее, сформировало собственные позиции, имеющие достаточно жесткий характер по отношению к тем, кто посягнул на интересы своих государств. Неизбежность наряду с непримиримостью законодательного подхода к ответственности за таковые деяния практически не ограничивают сегодня регулятора в его выборе конкретных средств противодействия, включая и максимально репрессивные, как, впрочем, и меры иного характера, по-прежнему слабо разработанные как в отечественной доктрине, так и в правоприменительной практике.
Важно при этом отметить, что российскими специалистами в области уголовного права, причем как в теоретической, так и в практической
сферах, поддерживаются наиболее жесткие образцы регулирования данного вопроса. Проведенное исследование показало, что такой подход основывается на двух аспектах. Речь идет, во-первых, о самом факте принятия позиции, согласно которой должно происходить выделение самостоятельных мер иного характера, направленных на воздействие на лиц, совершивших преступления против интересов государства. Во-вторых, выделение таких мер должно происходить лишь в случае их способности оказать максимальный предупредительный эффект, а также сохранять целостность государства, стабильность его существования и развития и т. д.
По своей сути, с учетом сложившихся геополитических реалий, российские теоретики и практики пришли к единому мнению о возможности доминирования в данном вопросе идеи целесообразности, столь характерной для западных доктрины и законодательства. Между тем уже сам факт допущения отказа от базового начала законности и признания ее идеологической противоположности в виде целесообразности подразумевает гораздо больше, чем простой переход от одной идеи к другой. Выражение данной позиции означает не трансформацию правовых ориентиров, а лишь степень осознания тех проблем, которыми грозит нынешняя ситуация вокруг Украины, а также во всем мире, и возможность выхода из кризиса за счет появления средств экстраординарного характера, в том числе в уголовно-правовой сфере. Тем не менее, данное обстоятельство представляется крайне важным в ходе оценки зарубежного уголовного законодательства, изначально в этом отношении более жесткого и одновременно гибкого (с позиции обеспечения вопросов частной превенции). В свою очередь, собственно анализ уголовно-правовой сферы регулирования за рубежом показал, что в большинстве случаев уголовные законы иностранных государств предусматривают отдельные меры, направленные на правовую регламентацию ответственности за деяния, нарушающие права и законные интересы государства. В частности, речь идет об уголовных законах таких стран, как Исламская Республика Иран, Объединенные Арабские Эмираты, Социалистическая Республика Вьетнам, Монголия, а также некоторых стран Евросоюза, например Эстонской и Латвийской Республик и др., — первой группы государств.
Во вторую группу входит законодательство стран, предусматривающее меры иного характера, спектр реализации которых является широким, позволяя их применять лишь к относительно определенному перечню преступлений, включая посягательства на интересы государства. В частно-
сти, речь идет об Уголовных кодексах Италии, Австрии, Сомали, Китайской Народной Республики, Республики Азербайджан, ФРГ, а также Швейцарии и Республике Корея, Англии, Бельгии и некоторых других.
И, наконец, третью группу составляют страны, законодательство которых максимально широко подходит к реализации средств иного воздействия по отношению к тем, кто совершил любое преступление. Такие меры, как правило, регламентируются в рамках институтов условного осуждения и пробации. К данной группе относятся: Грузия, Кыргызская Республика, а также ряд других законодательств государств постсоветского пространства, включая Российскую Федерацию.
Несмотря на разность подходов, необходимо отметить, что сегодня в уголовном законодательстве зарубежных стран исследуемой нами проблеме уделяется большое внимание. Наиболее приоритетным нам видится подход, который с успехом можно использовать и в российском уголовном законе, когда на нормативном уровне выделяются самостоятельные меры иного характера, необходимые для превентивного влияния на лиц, виновных в совершении преступлений против интересов государства. В условиях геополитического противоборства, смен сфер влияний, состояния непрекращающихся (и только нарастающих) войн введение таких мер в УК РФ видится совершенно необходимым и обоснованным.
1. Бавсун М. В. Антропологические предпосылки формирования современной уголовной биополитики // Российский девиантологический журнал. 2021. № 1. С. 39—50.
2. Бавсун М. В., Карпов К. Н. Контроль за поведением лиц, осужденных условно или освобожденных от наказания, как иная мера уголовно-правового характера // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2010. № 3. С. 6—10.
3. Минязева Т. Ф., Серебренникова А. В., Абдикарим А. А. Меры безопасности: законодательная регламентация в России и зарубежных странах // Пробелы в Российском законодательстве. 2016. № 2. С. 116—124.
4. Головненков П. В. Уголовное уложение (Уголовный кодекс) Федеративной Республики Германия: Strafgesetzbuch (StGB): науч.-практ. коммент. и пер. текста закона. 2-е изд., перераб. и доп. Москва: Проспект, 2016. 311 с.
5. Концептуально-теоретические основы правового регулирования и применения мер безопасности / под науч. ред. проф. Н. В. Щедрина. Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2010. 323 с.
6. Козочкин И. Д. Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования. Санкт-Петербург: Юрид. центр Пресс, 2007. 476 с.
7. Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии): сб. законодат. материалов / под ред. И. Д. Козочки-на. Москва: Зерцало, 2001. 352 с.
8. Клейменов И. М. Сравнительная криминология: монография. Москва: Норма, 2012. 368 с.
9. Анденес И. Наказание и предупреждение преступлений / пер. с англ. В. М. Когана; под ред. и с вступ. ст. Б. С. Никифорова. Москва: Прогресс, 1979. 264 c.
1. Bavsun M. V. Anthropol ogical prerequisites for the formation of modern criminal biopolitics. Russian Deviantological Journal, 39—50, 2021. (In Russ.).
2. Bavsun M. V., Karpov K. N. Control over the behavior of persons convicted conditionally or released from punishment as another measure of a criminal law nature. Criminal executive system: law, economics, management, 6—10, 2010. (In Russ.).
3. Minyazeva T. F., Serebrennikova A. V., Ab-dikarim A. A. Security measures: legislative regulation in Russia and foreign countries. Gaps in Russian legislation, 116—124, 2016. (In Russ.).
4. Golovnenkov P. V. Criminal Code (Criminal Code) of the Federal Republic of Germany: Strafgesetzbuch (StGB). Scientific and practical commentary and translation of the law. 2nd ed., rev. and add. Moscow: Prospect; 2016: 311. (In Russ.).
5. Conceptual and theoretical foundations of legal regulation and the application of security measures. Under the scientific ed. of professor N. V. Shchedrin. Krasnoyarsk: Siberian Federal University; 2010: 323. (In Russ.).
6. Kozochkin I. D. US criminal law: successes and problems of reform. Saint Petersburg: Juridical center Press; 2007: 476. (In Russ.).
7. Criminal legislation of foreign countries (England, USA, France, Germany, Japan). Collection of legislative materials. Ed. by I. D. Kozochkin. Moscow: Zertsalo; 2001: 352. (In Russ.).
8. Kleimenov I. M. Comparative criminology. Moscow: Norma; 2012: 368. (In Russ.).
9. Andenes I. Punishment and crime prevention. Translation from English by V. M. Kogan; ed. and introductory article by B. S. Nikiforov. Moscow: Progress; 1979: 264. (In Russ.).
10. Есаков Г. А., Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право зарубежных стран: учеб. пособие. Москва: Проспект, 2008. 336 с.
11. Rush G. The dictionary of criminal justice. 3rd ed. Guilford, Conn: The Dushkin Publishing Group, Inc., 1991. 444 р.
12. Бавсун М. В. Уголовно-правовое воздействие: идеология, цели и средства реализации: дис. ... д-ра юрид. наук. Омск, 2013. 396 с.
13. Жалинский А. Э., Рерихт А. Введение в немецкое право. Москва: Спарк, 2001. 767 с.
14. Бавсун М. В. Влияние факторов геополитического характера на изменение уголовно-правовой политики государства // Всероссийский криминологический журнал. 2015. № 3. С. 483—492.
10. Esakov G. A., Krylova N. E., Serebrenni-kova A. V. Criminal law of foreign countries. Training manual. Moscow: Prospect; 2008: 336. (In Russ.).
11. Rush G. The dictionary of criminal justice. 3rd ed. Guilford, Conn: The Dushkin Publishing Group, Inc.; 1991: 444. (In Eng.).
12. Bavsun M. V. Criminal law impact: ideology, goals and means of implementation. Dissertation of the doctor of juridical sciences. Omsk; 2013: 396. (In Russ.).
13. Zhalinsky A. E., Roericht A. Introduction to German law. Moscow: Spark; 2001: 767. (In Russ.).
14. Bavsun M. V. The influence of geopolitical factors on the change in the criminal law policy of the state. All-Russian criminological journal, 483— 492, 2015. (In Russ.).
Пирожников Александр Николаевич,
начальник отделения депортации и реадмиссии иностранных граждан отдела по контролю в сфере миграции Управления по вопросам миграции Главного управления МВД России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области
Pirozhnikov Alexander Nikolaevich,
head of the department of deportation and readmission of foreign citizens of the migration control department of the migration department of the Main directorate of the Ministry of Internal Affairs of Russia for the city of Saint Petersburg and the Leningrad Region
Статья поступила в редакцию 19.04.2023; одобрена после рецензирования 02.05.2023; принята к публикации 16.05.2023.
The article was submitted 19.04.2023; approved after reviewing 02.05.2023; accepted for publication 16.05.2023.
* * *
