CC BY
83
Фомин Е.М.
правовая квалификация арендных отношений: опыт сравнительного ПРАВОВОГО исследования ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА РОССИИ И ИТАЛИИ
Цель: Изучение арендных отношений в гражданском праве Италии, страны - «правопреемницы» Древнего Рима, и их сравнительно-правовой анализ с положениями ГК РФ.
Методология: Применялись историко-правовой, формально-логический методы, сравнительно-правовой анализ.
Результаты: Подтверждено и обосновано, что арендные отношения есть отношения обязательственные. Проведен детальный анализ структуры владения арендатора и средств защиты его владения. Сделаны следующие выводы: арендатор не является самостоятельным владельцем, а является держателем вещи (опосредованное владение), несмотря на отсутствие законодательного закрепления в праве РФ правомочия держания. «Право следования» должно закрепляться сторонами в договоре на основании их волеизъявления, как это имеет место в праве Италии. Посессорная защита факта владения является необходимым условием, обеспечивающим реализацию прав арендатора.
Новизна/оригинальность/ценность: В статье рассмотрены доктринальные и законодательные положения касательно природы арендных отношений по праву Италии и России, ранее не подвергавшиеся детальному исследованию.
Ключевые слова: договор аренды, гражданский кодекс Италии, посессорная защита, владение (держание)
Fomin E.M.
LEGAL CLASSIFICATION OF LEASEHOLD RELATIONSHIPS: THE ExPERIENCE OF COMPARATIVE LAw RESEARCH OF The CIVIL LAw OF RuSSIA AND ITALY
Purpose: Analysis of leasehold relationships in the civil law of Italy, successor of the Ancient Rome, and comparative legal research with the provisions of the Civil Code of the Russian Federation.
Methodology: Historical and legal comparative method, Aristotelian method, comparative legal research.
Results: The work confirms and proves that leasehold relationships are legally binding ones. A detailed analysis of the lessee's possession pattern and possession protection means is made. The following conclusions are made: lessee is not an independent owner but is a holder of an item (mediated possession), despite of the lack of legislative framework of legal faculty of holding in the Russian law. The «resale right» must be stipulated by the parties in an agreement based on their will, as it is provided for in the Italian law. Possessory protection of the fact of possession is a necessary condition ensuring execution of the lessee's rights.
Novelty/originality/value: The article deals with doctrinal and statutory provisions pertaining to the nature of leasehold relationships under Italian and Russian law.
Keywords: lease contract, civil code of Italy, posessor protection, possession (continence)
В ГК Италии раздел об аренде содержится в книге 4 «Об обязательствах», аналогичное место занимает договор аренды и в ГК России. Однако отведение аренде места в системе обязательственных отношений не лишило ее вещно-правовых элементов и свойств, которые договор аренды приобретал в течение всего срока правовой эволюции.
Следует согласиться, что классический древнеримский принцип emptio tollit locatum, указывающий на исключительно обязательственную природу арендных отношений, уступил место прочно укрепившемуся в континентальном гражданском праве принципу emptio non tollit locatum.
К примеру, статья 1599 ГК Италии прямо указывает, что договор сдачи внаём может быть противопоставлен третьему лицу, т. е. покупателю,
если имеет удостоверенную дату, предшествующую дате продажи объекта. В силу статьи 1600 ГК Италии, если аренда не имеет удостоверенной даты, но держание арендатора предшествует продаже, покупатель не обязан соблюдать аренду, кроме как на период, соответствующий установленному для аренды на неопределенное время.
Данное обстоятельство дает повод характеризовать право арендатора как абсолютное. Тезис об абсолютном характере права пользования арендатора находит свое подтверждение также в теории защиты права владельца вещи, сочетающейся с защитой прав арендатора и его правопреемников, учитывая хотя бы иск о восстановлении в правах (о восстановлении владения) в силу статьи 1168 ГК Италии, который прямо дозволен, в том числе и держателю вещи.
Отечественный дореволюционный ученый В.А. Умов, фундаментально исследовавший договор найма по римскому праву, справедливо отмечал: «Существо найма состоит не в установлении для нанимателя права на известную вещь, а в известной совокупности действий, которыми устанавливается для нанимателя известное пользование в размере, определенном договором. Сама вещь на втором месте» [15, с. 11].
В поддержку обязательственной природы арендных отношений уместно говорить о тезисе, согласно которому право пользования арендованным благом реализуется только через выполнение арендодателем обязательства, принятого как основное, - «предоставить в пользование» арендатору благо каждодневно и в каждый отдельный момент, а значит через выполнение единого и длящегося обязательства [18, с. 87].
Вместе с тем, дискуссия о природе арендных отношений вышла за пределы спора только о вещных или обязательственных правах. В итальянской доктрине принято выделять реальное право пользования (diritto reale di godimento), то есть пользование вещного свойства, и личное право пользования (diritto personale di godimento), основанное на субъективном праве. Арендные отношения, как уже было отмечено, имеют свою собственную специфику. В этой связи в Италии, учитывая юридическую реальность, высказываются о третьем самостоятельном виде права пользования. Тем самым делаются попытки преодолеть вечный спор о природе права арендатора, квалифицируя его как обязательственное право, обладающее характером как незамедлительности, так и абсолютности [19, с. 120].
В России также встречаются схожие мнения. По мнению В.В. Витрянского, «обременение нового собственника сданного в аренду имущества правами арендатора, а также наделение последнего вещно-правовой защитой представляют собой лишь результат использования законодателем отдельных элементов вещных правоотношений для регулирования договора аренды, в целом сохраняющего свою обязательственно-правовую природу» [4, с. 77]. Следовательно, можно утверждать, что арендные отношения являются самостоятельным, единственным в своем роде типом (разновидностью) обязательственных правоотношений.
Вместе с тем, нельзя не отметить, что в российской цивилистике имеет развитие еще одна теория, согласно которой арендные отношения следует считать смешанными. По мнению К. Кавелина, для найма характерно совмещение прав
вещных и обязательственных, поскольку одна и та же «реальная вещь» находится в обладании одного лица и становится «предметом употребления» других лиц [10, с. 64]. Часть складывающихся в гражданском обороте правовых связей отвечает вещным или обязательственным признакам, размышляет М.И. Брагинский, и все же едва ли не большинство гражданских правоотношений является смешанными «вещно-обязательствен-ными» [2, с. 160]. О.С. Иоффе, к примеру, считал, что деление на абсолютные и относительные правоотношения носит в высшей степени условный характер [9, с. 75]. Е.В. Вавилин считает, что арендные отношения представляют собою совокупность вещных и обязательственных отношений [3, с. 60]. Нельзя не отметить, что на основе приведенной выше теории высказывалась точка зрения, согласно которой определять арендные правоотношения как смешанные (вещно-обя-зательственные) неверно, поскольку арендные правоотношения представляют особое правовое состояние [12, с. 95]. Исключительность же правового состояния, по мнению К.Л. Токоевой, заключается в том, что в аренде следует видеть две группы разных (но не смешанных) правоотношений. Во-первых, это обязательства по поводу предоставления объекта аренды, обязательства по уплате арендной платы, являющиеся исключительно обязательственными; во-вторых, правоотношения в связи с обладанием вещью [12, с. 95]. В основе этой позиции также лежит следующее высказывание М.М. Агаркова: «Различие абсолютных и относительных правоотношений является различием именно правоотношений, а не институтов. В пределах одного и того же института могут быть правоотношения как абсолютные, так и относительные. Так, например, институт имущественного найма охватывает как вещные правомочия, так и чисто обязательственные...» [1, с. 211].
Но все вышеприведенные точки зрения фактически констатируют юридическую реальность, закрепленную в нормах, ее внешнее проявление и особенности оборота, в силу которых арендные отношения обогатились вещными свойствами.
По своей природе найм имущества есть пользование вещью большей частью физическое: это предполагает известное физическое же отношение к вещи, делающее доступным пользование. Это физическое отношение к вещи, сходное с таковым же в вещных правах [15, с. 11], и является предпосылкой к развитию теорий, в силу которых имущественный найм либо относят к вещным правам, либо видят в нем смешанные отношения или вовсе иное правовое состояние.
евразийская -
> 4 (23) 2016 <
- адвокатура
В дореволюционной России наниматель приобретал на нанятое имущество отдельное владение [6, с. 333], то есть иное по своему содержанию и природе, нежели имеет собственник имущества. Такого подхода строго придерживалась практика кассационного департамента правительствующего сената. Так, правительствующий сенат признавал невозможным иск о восстановлении нарушенного владения между арендатором и собственником, потому что ввиду несамостоятельности владения арендатора и зависимости его от владения собственника нельзя выяснить и установить факт владения без проверки прав на таковое [6, с. 13]. В деле Реш. 1878 № 160 был высказан вывод, что «арендатор владеет арендуемою землею не от своего имени, а от имени собственника, представителем которого он и является в исках в восстановлении нарушенного владения, посему таковые иски арендатора к собственнику допускаемы быть не могут, по сим основаниям представляется невозможным и иск арендатора к арендатору, если оба арендатора арендуют имение, принадлежащее тому же собственнику» [6, с. 13].
Таким образом, приведенные решения показывают, что в дореволюционной России далеко не всякое владение защищалось владельческим иском, а только владение, проникнутое характером самостоятельности [6, с. 14]. Арендатор же не имел такого самостоятельного владения, его владение имело другую природу, свойство и не могло приравниваться к владению собственника.
Вместе с тем, как верно отметил И.П. Ко-жокарь, «современное право защищает любое владение, в том числе и держание. В странах, допускающих особую владельческую защиту, она предоставляется любому владению (держанию)» [11].
В статье 1168 ГК Италии сказано, что каждый, кто был насильно или тайно лишен владения, может в течение года с момента лишения требовать против виновника восстановления того же владения. Такое действие также отдается тем, кто имеет право держания вещью, кроме случаев, когда оказываются услуги или гостеприимство.
Таким образом, право на восстановление владения отдается также и держателям вещи, в том числе и нанимателям.
Вместе с тем, следует подчеркнуть, что в силу статьи 1168 ГК Италии объектом защиты выступает любое фактическое владение, а при таких обстоятельствах иск нанимателя к собственнику следует квалифицировать как посессорный, где защищается фактическое владение (держание),
и в таком случае доказывать основание владения не представляется необходимым, достаточно доказать факт произвольного нарушения владения.
В России, согласно статье 305 ГК РФ, право на защиту владения принадлежит лицу, хотя не являющемуся собственником, но владеющему имуществом на праве пожизненного наследуемого владения, хозяйственного ведения, оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором. Это лицо имеет право на защиту его владения также против собственника. В отличие от ГК Италии статья 305 ГК РФ защищает исключительно титульное владение. Следовательно, если при иске нанимателя к любому третьему лицу в защиту своего владения действия нанимателя можно квалифицировать как действия от имени собственника, то иск к собственнику по смыслу 305 Кодекса может иметь место только тогда, когда истцом по такому требованию выступает не лицо, которое прямо связано с собственником договорными правоотношениями, а иное лицо, к примеру субарендатор, поскольку субарендатор держит вещь от имени арендатора, и для субарендатора арендодателем выступает арендатор по первоначальному договору. Следует согласиться с С.А. Синицыным, утверждавшим, что по смыслу статьи 305 ГК РФ характер и юридическая природа исков о защите титульного владения, направленных против собственника, предопределены двумя ситуациями: 1) когда собственник и титульный владелец связаны договором; 2) когда основанием возникновения титульного владения не является непосредственно договор с собственником (владение субарендатора, субкомиссионера, субподрядчика) [13]. В этой связи только в последнем случае можно говорить о применении статьи 305 ГК РФ в отношении собственника, в первом же случае речь можно вести о требовании исполнения обязательства в натуре, а не о вещном требовании.
Таким образом, предоставление арендатору вещных способов защиты его владения не следует расценивать как атрибут вещного свойства аренды, ибо арендатор в случае с исками против лиц, нарушивших его владение (держание), действует от имени собственника, защищая владение собственника и, как следствие, свое держание. В случае же с иском нанимателя к собственнику такой иск должен квалифицироваться либо как посес-сорный иск, либо как иск в порядке ст. 398 ГК РФ.
Другим атрибутом арендного правоотношения является так называемое право следования. По римскому праву купля-продажа прекращала найм. Однако такое положение дел, очевидно, не
устраивало арендатора, который в любой момент мог лишиться своего права пользоваться вещью, что делало его лицом беззащитным по отношению к собственнику. В этой связи уже в римском праве стали предусматриваться механизмы защиты арендатора. Обычно стороны специально предусматривали ответственность за несохранение договора, так что в случае продажи вещи арендодатель был обязан уступить арендатору свои иски из купли покупателю [7]. По Гражданскому уложению Итальянского Королевства 1865 года, если хозяин не выговорил себе право уничтожить договор найма в случае продажи отданной в найм вещи, то покупщик обязывается сохранить договор найма, если он был заключен прежде покупки и явствует из публичного акта или частного документа с обозначением времени его совершения (статья 1597) [8, с. 403]. А если у покупщика есть право выгнать нанимателя, то сделать это он может, прежде уведомив нанимателя в срок, принятый местными обычаями. Арендатор сельскохозяйственной земли должен быть предупрежден за год вперед (статья 1600) [8, с. 404]. Статьей 1599 действующего в Италии Гражданского кодекса предусматривается, что договор сдачи внаём может быть противопоставлен третьему лицу - покупателю, если имеет удостоверенную дату, предшествующую дате продажи объекта. Однако такое правило не применяется к договорам сдачи внаём движимого имущества, не зарегистрированным в государственных реестрах, если покупатель получил во владение объект добросовестно. Если же договор найма не имеет удостоверенной даты, но держание (detenzione) арендатора предшествует продаже, покупатель не обязан соблюдать аренду, кроме как на период, соответствующий установленному для аренды на неопределенное время (статья 1600 ГК Италии) [8, с. 404]. В силу статьи 1601 ГК Италии, если арендатор был выселен покупателем, поскольку договор сдачи внаём не имел удостоверенной даты, предшествующей продаже, арендодатель обязан возместить ему убытки. При этом статьей 1603 ГК Италии закрепляется следующее правило. Если сторонами согласовано, что договор аренды может быть расторгнут в случае отчуждения арендованного имущества, покупатель, который хочет воспользоваться таким правом, обязан уведомить нанимателя в отведенные законом сроки, а наниматель вправе требовать уплаты ему убытков [8, с. 404].
Таким образом, по итальянскому гражданскому праву совершенно четко прослеживается последовательность законодателя и преемствен-
ность правовых эпох и традиций, когда от древнеримских источников права до современного кодекса договор аренды сохраняет и подчеркивает свою обязательственную правовую природу, поскольку «право следования» не является императивно установленным кодексом условием арендного отношения. Наделение арендных отношений «правом следования» было обусловлено, прежде всего, защитой слабой стороны в обязательстве, а именно арендатора, когда последний мог быть выгнан собственником в любой момент. В то же время предоставление безусловного «права следования» в абсолютно любых арендных отношениях ставит собственника имущества в положение слабой стороны. Закрепление в итальянском кодексе норм, позволяющих сторонам самостоятельно установить или отказаться от «права следования», безусловно, является позитивным условием и характерным признаком развитого правопорядка, поскольку при таких условиях возможно обеспечить и соблюсти баланс интересов сторон.
Против семи статей итальянского кодекса, «посвящённых праву следования», ГК РФ имеет только одну статью 617, состоящую из трех небольших абзацев. В силу названной статьи переход права собственности (хозяйственного ведения, оперативного управления, пожизненного наследуемого владения) на сданное в аренду имущество к другому лицу не является основанием для изменения или расторжения договора аренды.
Таким образом, норма отечественного гражданского кодекса императивным образом сохраняет арендный договор в силе при смене собственника объекта аренды и не предоставляет сторонам даже права самостоятельно определить судьбу арендного правоотношения при отчуждении арендованного имущества, что не отвечает природе отношений.
В дореволюционной России отчуждение вещи прекращало найм, так как он не может быть обязательным для не участвующего в нем приобретателя [16]. Однако, как совершенно четко было подмечено Г.Ф. Шершеневичем, «жизнь противится этому логическому заключению, опасаясь за интересы арендаторов и квартирантов, которые при таком последовательном проведении юридических начал могут быть во всякое время лишены крова и насиженного гнезда, земли, обработанной тщательным трудом» [16, с. 399]. Первыми шагами на пути к защите арендатора было включение в устав гражданского судопроизводства норм, которыми устанавливалось исключение из общего правила. Процессуальными нормами предусматривалось, что при продаже имущества с публич-
евразийская -
4 (23) 2016
- адвокатура
ных торгов арендные договоры сохраняют силу, если были заключены до получения повестки и до обращения на него взыскания [6, с. 334]. Также на защиту арендатора встала судебная практика, которая стала устойчиво придерживаться положений, что арендный договор и при отчуждении вещи сохраняет свою силу до назначенного в нем срока, был он или не был известен приобретателю (кас. реш. 1875 № 144) [16, с. 399].
Советский период уже строго и безальтернативно определил за арендой право следования, что не стало предметом изменений при составлении действующего гражданского кодекса.
Такой подход не видится оправданным с точки зрения природы отношений, однако обеспечивает защиту арендатора от возможных злоупотреблений арендодателя. На первый взгляд, проблема могла бы быть решена установлением законной неустойки, которую арендатор вправе был бы взыскать с арендодателя в случае досрочного прекращения арендного договора, вызванного отчуждением арендуемой вещи. Предложенное как раз обеспечивало бы защиту арендатора, что, в свою очередь, одновременно могло бы послужить отказу от «права следования». Следует отметить, что ранее высказывались подобные предложения [16]. Вместе с тем, сохранение за арендатором прав пользоваться и владеть (держать) имуществом при смене собственника является, очевидно, куда более эффективным способом защиты, нежели наделение его правом требования неустойки или иными другими способами защиты своего права. Другое дело, что стороны должны быть наделены правом самостоятельно определять последствия отчуждения нанятого имущества и последствия прекращения обязательства в связи с отчуждением вещи (выплата неустойки, предоставление другого имущества, аналогичного по своим характеристикам, взамен отчужденного и т. д.).
Таким образом, про гражданскому праву Италии нельзя говорить о вещном характере аренды, поскольку установление «права следования» может быть отрегулировано посредством волеизъявлений сторон, что при вещных отношениях исключается. Отсутствие в ГК РФ у сторон возможности отказаться от «права следования» представляет собою юридическую фикцию. Однако следует признать, что отечественный оборот еще не готов к либерализации, и наличие в кодексе норм, позволяющих сторонам отказаться от «права следования», не сможет в полной мере обеспечить главную цель - защиту арендатора при нынешней правовой порядочности участников оборота.
Еще одно препятствие на пути квалификации аренды как вещного права - закрытый перечень вещных прав (numerus clausus). В этой связи уместно обратить внимание, что в Италии некоторые ученые высказываются о сохранении установленных пределов numerus clausus, поскольку при помощи этого перечня в случае договоров inter pares (не между равными) получится защитить более слабого контрагента, учитывая возможность исключить ситуацию, когда частная автономия превалирует и реализуется в новых договорных схемах, созданных для регулирования интересов по пользованию различными благами, что в результате может привести к привилегиям и более выгодному положению более сильной стороны [19].
Таким образом, несмотря на различные точки зрения, следует констатировать, что арендные отношения и по праву Италии, и по праву России являются обязательственными правоотношениями. Следует согласиться с Е.А. Сухановым, что реализация вещного права не зависит от действий других лиц [14], в то время как в арендных отношениях реализация прав владения (держания) и пользования напрямую зависит от сторон и в особенности от арендодателя. Действия арендодателя не исчерпываются одним актом - передать вещь и права пользования и владения (держания) ею; такое действие, а точнее бездействие (не мешать пользоваться), подлежит выполнению каждодневно и в каждый отдельный момент.
Наличие у арендатора вещных средств защиты владения не может рассматриваться как признак (свойство) вещности арендных отношений, поскольку арендатор фактически является представителем собственника и защищает владение собственника и собственное владение (держание), позволяющее реализовать правомочие пользования. В случае же с иском нанимателя к собственнику такой иск должен квалифицироваться либо как посессорный, либо как иск в порядке ст. 398 ГК РФ.
Несмотря на то, что российское гражданское законодательство и доктрина не разделяют право держания и право владения, держание фактически предопределено структурой владения арендатора по праву России, в том числе по той причине, что вещные иски дозволены арендатору (как представителю арендодателя), когда арендные отношения есть только обязательственные отношения.
Так называемое «право следования» по гражданскому праву Италии не является императивно закрепленным законодателем. Данное, во-первых,
eurasian
> 4 (23) 2016 <
- advocacy
существенно отличает арендные правоотношения от вещных, когда право следования невозможно установить или отказаться от него по обязательству, а во-вторых, несет в себе доктринальную особенность, отличающую подход итальянского гражданского права от цивильного права России, в котором право следования является безусловным и императивно установленным, что видится ошибочным.
Пристатейный библиографический список
1. Обязательство по советскому гражданскому праву // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. Т. 1. М., 2002. С. 211.
2. Брагинский М.И. Договорное право. Общие положения. Кн. 1. М.: Статут, 2001. С. 160.
3. Вавилин Е.В. Содержание договора аренды // Вестник СГАП. 2011. № 3. С. 60-64.
4. Витрянский В.В. Договор аренды и его виды: прокат, фрахтование на время, аренда зданий, сооружений и предприятий. М.: Статут, 2000. С. 77.
5. Гуляев А.М. Иски о восстановлении нарушенного владения в практике гражданского кассационного департамента правительствующего сената. СПб.: Юрид. кн. маг. И.И. Зубкова, 1911. С. 13.
6. Гуляев А.М. Русское Гражданское право. Обзор Гражданского законодательства и проекта гражданского уложения. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1911. С. 333.
7. Дождев Д.В. Римское частное право: учебник для вузов / под. ред. В.С. Нерсесянца. М.: Норма, 1996. С. 525.
8. Зарудный С.И. Гражданское уложение Итальянского королевства и русские гражданские законы: в 2 ч. Ч. 1. СПб., 1869. С. 403.
9. Иоффе О.С. Советское гражданское право. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1958. С. 75.
10. Кавелин К. Права и обязанности по имуществам и обязательствам. СПб.: Типография М.М. Стасюлеви-ча, 1879. С. 64.
11. Кожокарь И.Г. Институт фактического владения в гражданском праве РФ // Гражданское право. 2015. № 1. С. 39-42.
12. Кокоева Л.Т. Основные проблемы гражданско-правового регулирования арендных отношений: дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2004. С. 95.
13. Синицын А.С. Защита титульного владения несобственника: опыт российского и германского права. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
14. Суханов Е.А. Гражданское право России - частное право / отв. ред. В.С. Ем. М.: Статут, 2008. С. 290.
15. Умов В.А. Договор найма имуществ по Римскому праву и новейшим иностранным законодательствам. Ч. I. М.: Унив. тип. (Катков и К), 1872. С. 11.
16. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Казань: Имп. ун-т, 1894. С. 399.
17. Thon Augusto. Norma giuridica e diritto soggettivo: indagini di teoria generale del diritto. Padova: Cedam, 1939. P. 291.
18. Barassi L. La teoria generale delle obbligazioni. Milano: Giuffe, 1946. P. 87.
19. Trimarchi M. La locazione. Trattato di diritto civile del consiglio nazionale del natariato. Napoli: Edizioni scientifiche italiane, 2013. P. 120.
References (transliterated)
1. Objazatel'stvo po sovetskomu grazhdanskomu pra-vu // Agarkov M.M. Izbrannye trudy po grazhdanskomu pravu. T. 1. M., 2002. S. 211.
2. Braginskij M.I. Dogovornoe pravo. Obshhie polozhenija. Kn. 1. M.: Statut, 2001. S. 160.
3. Vavilin E.V. Soderzhanie dogovora arendy // Vest-nik SGAP. 2011. № 3. S. 60-64.
4. Vitrjanskij V.V. Dogovor arendy i ego vidy: prokat, frahtovanie na vremja, arenda zdanij, sooruzhenij i pred-prijatij. M.: Statut, 2000. S. 77.
5. Guljaev A.M. Iski o vosstanovlenii narushennogo vladenija v praktike grazhdanskogo kassacionnogo de-partamenta pravitel'stvujushhego senata. SPb.: Jurid. kn. mag. I.I. Zubkova, 1911. S. 13.
6. Guljaev A.M. Russkoe Grazhdanskoe pravo. Obzor Grazhdanskogo zakonodatel'stva i proekta grazhdansk-ogo ulozhenija. SPb.: Tip. M.M. Stasjulevicha, 1911. S. 333.
7. Dozhdev D.V. Rimskoe chastnoe pravo: uchebnik dlja vuzov / pod. red. V.S. Nersesjanca. M.: Norma, 1996. S. 525.
8. Zarudnyj S.I. Grazhdanskoe ulozhenie Ital'janskogo korolevstva i russkie grazhdanskie zakony: v 2 ch. Ch. 1. SPb., 1869. S. 403.
9. Ioffe O.S. Sovetskoe grazhdanskoe pravo. L.: Izd-vo Leningr. un-ta, 1958. S. 75.
10. Kavelin K. Prava i objazannosti po imushhestvam i objazatel'stvam. SPb.: Tipografija M.M. Stasjulevicha, 1879. S. 64.
11. Kozhokar' I.G. Institut fakticheskogo vladenija v grazhdanskom prave RF // Grazhdanskoe pravo. 2015. № 1. S. 39-42.
12. Kokoeva L.T. Osnovnye problemy grazhdansko-pravovogo regulirovanija arendnyh otnoshenij: dis. ... d-ra jurid. nauk. Saratov, 2004. S. 95.
13. Sinicyn A.S. Zashhita titul'nogo vladenija nesobst-vennika: opyt rossijskogo i germanskogo prava. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy «Konsul'tantPljus».
14. Suhanov E.A. Grazhdanskoe pravo Rossii - chast-noe pravo / otv. red. V.S. Em. M.: Statut, 2008. S. 290.
15. Umov V.A. Dogovor najma imushhestv po Rims-komu pravu i novejshim inostrannym zakonodatel'stvam. Ch. I. M.: Univ. tip. (Katkov i K), 1872. S. 11.
16. Shershenevich G.F. Uchebnik russkogo grazhdan-skogo prava. Kazan': Imp. un-t, 1894. S. 399.
17. Thon Augusto. Norma giuridica e diritto soggettivo: indagini di teoria generale del diritto. Padova: Cedam, 1939. P. 291.
18. Barassi L. La teoria generale delle obbligazioni. Milano: Giuffe, 1946. P. 87.
19. Trimarchi M. La locazione. Trattato di diritto civile del consiglio nazionale del natariato. Napoli: Edizioni sci-entifiche italiane, 2013. P. 120.
lls
