CC BY
35
Л.Х. Сатушиева
Сатушиева Любовь Хабасовна — кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и административного права
Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х.М. Бер-бекова
Правовая культура народов Северного Кавказа и принципы российского законодательства в 1990-е годы: причины всплеска традиционных примирительных процедур
На Северном Кавказе исторически сложились особые модели урегулирования конфликтных ситуаций, истоки которых лежат в бытовании в прошлые века норм обычного права (т.н. адата). Они не были вытеснены пришедшим позднее исламом и шариатским правом. Российская и советские власти в значительной степени ограничили их применение, тем не менее, вплоть до 1990-х годов традиционная примирительная идеология, в основе которой лежал принцип посредничества и компенсации на причиненный физический или материальный ущерб, неофициально сохранялась во всех горских обществах Северного Кавказа.
В 1990-е годы, года началось строительство нового государства — Российской Федерации, началось становление и новой правовой системы, правовой идеологии и правовой практики. Общие изменения в стране своеобразно повлияли на правовую ситуацию на Северном Кавказе. Можно говорить о появлении трех тенденций в этой области жизни.
Во-первых, практически во всех республиках появились общественные и политические движения, которые начали призывать к открытому функционированию местного права, т.е. того традиционного, основанного на обычном праве. Его лидеры предлагали легализовать отдельные норм адата.
Во-вторых, появившееся в 1990-е годы исламское возрождение на Северном Кавказе привело к тому, что некоторые лидеры ислама стремились внедрить и отдельные нормы шариата.
В-третьих, в период ослабления в 1990-е годы правового контроля за обществом, в целом, в России, и на Северном Кавказе, в частности, наблюдался рост криминальной обстановки, возродились такие правовые обычаи как кровная месть. В регионе вновь появились многочисленные семьи, состоявшие в кровных отношениях. Кроме того, 1990-е годы ознаменовались возникновением многочисленных национальных движений на Северном Кавказе, которые стали отстаивать свои территории, инициировать создания новых республик (например, Балкария) и т.д. (т.е. появились межнациональные групповые конфликты).
Остановимся подробнее на этих тенденциях.
Национальные общественные движения и медиаторство
Прежде всего, отметим, что активное обращение к традиционному праву в 1990-е годы было инициировано национальными общественными организациями. Покажем этот процесс на примере деятельности осетинской общественной организации «Стыр Ныхас».
В 1993 г. в основу деятельности Стыр Ныхас была положена идея возрождения народных традиций, в том числе и всех форм и методов народной дипломатии, традиций и обычаев горских народов для урегулирования конфликтов. По мнению лидеров движения, эту идею можно было воплотить с помощью, во-первых, возрождения фамильных ныхасов (т.е. собраний членов родственных групп), и, во-вторых, с помощью общественных примирительных комиссий, которые могли бы урегулировать конфликты.
В 1997 г. Стыр Ныхас создал первую региональную комиссию для преодоления межнациональных конфликтов на Северном Кавказе.
В 1998 в Осетии были созданы: Комиссия по пропаганде обычаев и национальной культуре и Юридическая комиссия1.
В конце 1999 — начале 2000 г. под руководством «Стыр Ныхас» проводился 4-й Съезд осетинского народа, на котором был подтвержден взятый на предыдущих съездах курс на возрождение правовых обычаев и традиций осетин. На съезде говорилось, что следует «всемерно использовать все формы народной дипломатии для быстрейшего преодоления последствий грузино-осетинского и ингушско-осетинского конфликтов»2.
1 Газета «Стыр Ныхас» 997, N 9 (25) 11 (27); 2000, N 3 (81); 1998, N 5 (43); газета «Северная Осетия» 1997, N 45; 1998, N 185.
2 Газета «Жизнь правобережная» 1997, № 127; 11, 1998, № 126, 137; 10, 1998, № 5 (43), 19 (57); 000, № 3 (81);1998, № 17, 18.
Появились и региональные (районные, квартальные) и, наконец, фамильные ныхасы, которые создавались на основе объединения 3 и более семейств одной фамилии. Например, фамилия Джиоевых-Гиоевых объединила 870 семей, проживающих в Северной Осетии. Ныхас контролировал криминальную ситуацию в своей фамилии. Кроме Джиоевых-Гиоевых появились фамильные ныхасы Кубаловых, Баси-евых, Канатовых, Цалаговых и др.
Подобные общественные организации появились и в других республиках Северного Кавказа в 1990-е годы.
Тем не менее, со временем, к началу 2000-х гг. большинство подобных организаций на Северном Кавказе практически перестали существовать. Почему? По-нашему мнению, причин несколько.
Во-первых, как правило, они не были поддержаны государственными республиканскими структурами. Во-вторых, польза от обращения к традиционного медиаторству не всегда была заметной. Комиссиям часто им не удавалось примирить стороны. В-третьих, призывы к созданию во многих республиках примирительных комиссий были связаны не столько с желанием регулировать правовую ситуацию но нормам обычного права, сколько с тем, что традиции вообще, и адат, в частности, стал своего рода инструментом деятельности национальных движений. Спад в 2000-х гг. национальных движений ослабил и интерес к обычно-правовым традициям горцев Северного Кавказа.
Приведем пример. В 1990-е годы в Кабардино-Балкарии появились два мощных национальных движения — кабардинское и балкарское. В их основе лежало желание получить больше политической самостоятельности, вплоть до создания двух республик (Кабарда и Балкария)1. Кабардинскими идеологами движения, равно как и местными учеными, стала активно разрабатываться идея правового плюрализма2, в основе которой было положено возможное сочетание государственного права с элементами традиционных правовых обычаев. По мнению правовых плюралистов, в правовом наследии горцев можно выделить полезные традиции, которые были утрачены в последние десятилетия. Их следует возродить и впоследствии ввести их в законодательство как правовые нормы. Российские ученые стали активно изучать правовую культуру народов Северного Кавказа: появились монографии, диссертации. Сформировалось новое научное направление — юридическая антропология3.
Тем не менее «государственники» (депутаты Парламента КБР и республиканские чиновники) поддерживали принципы федеральной государственной, в том числе и правовой, политики, и признавали государственное право как единственный правовой порядок на Северном Кавказе. В силу этого свою законодательную или исполнительную деятельность они старались основывать на соответствующих федеральных законах.
Основным аргументом чиновников стало отсутствие, по их мнению, у горцев в настоящее время традиционного правосознания. Они убеждены, что советская судебная реформа за 70 лет настолько изменила правовые ценности кабардинцев и балкарцев, что можно говорить о преобладании в КБР российского правосознания даже в большей степени, чем это имеет место в других северокавказских республиках.
Похожая ситуация сложилась и в Северной Осетии сформировалось единое отношение к современной российской и местной правовой практики. Большинство властных структур, правоохранительных и судебных органов, общественных организаций прокуратура, судебный Департамент, Министерство юстиции сходятся во взглядах на современное правовое поле и ориентируются на внедрение во все области осетинского судопроизводства российского законодательства при сохранении нейтралитета к сохранившимся отдельным нормам местного права. Сторонники этих взглядов считают, что в правовой политике в Осетии следует руководствоваться исключительно российским законодательством, но при этом учитывать различия в сельском и городском правосознании. Сельское население республики, которое составляет его меньшую часть, чаще обращается к традиции примирения для урегулирования отношений между конфликтующими сторонами. Признавая наличие отдельных норм обычного права в области урегулирования конфликтов, возникающих при авариях и при неумышленных преступлениях, сторонники этой позиции отмечают, что при совершении умышленного преступления виновного следует отдавать в руки российского правосудия. Традиция примирения, по их мнению, сохраняется в осетинском обществе для того, чтобы ослабить страх мести, который еще бытует среди осетин. Сторонники этой позиции считают, что у осетин существует уважение к российскому закону, поэтому осуждение виновного в российском суде не ухудшает взаимоотношений между участниками конфликта. Тем не менее, если одновременно с российским судебным процессом состоялось примирение между конфликтующими сторонами с помощью традиционного ритуала примирения, то это обстоятельство оказывает влияние, как на дальнейшую работу российского суда, так и на дальнейшие взаимоотношения между фамилиями потерпевшего и виновного. Приверженцы этой позиции считают, что право является государственным рыча-
1 Этнополитическая ситуация в Кабардино-Балкарии. М., 1993.; Этнополитическая ситуация в Кабардино-Балкарии. М., 1993. Т.1, 2.
2 Pospisil L. The Anthropology of Law: A Comparative Theory of Law. N.Y., 1976
3 Сатушиева Л.Х. Механизм реализации адата на Северо-Западном и Центральном Кавказе: историко-правовой анализ ^V— начало ХХ в.). М., 2012.
гом, в силу чего традиционные правовые обычаи тоже можно использовать, лишь без их дальнейшей легализации. Карательная же практика должна быть только российской и традиционное примирение не должно заменять российского правосудия.
Осетинские медиаторские институты так и не были узаконены Парламентом республики. Однако, согласно ст. 109 Конституции Северной Осетии — Алании (12 ноября 1994 г.) «местное самоуправление осуществляется в городских, сельских поселениях и на других территориях с учетом исторических и иных местных традиций»1.
И лишь в одной республике, наоборот, республиканские власти поддержали возрождение принципа традиционного медиаторства, — это Республика Ингушетия. В этой республике за последние 20 лет наблюдался значительный рост кровников. Практически все граждане республики имели своих кровников. Жить стало просто невыносимо. В результате начиная с Р. Аушева и кончая Юнус-Беком Евлоевым наблюдается постоянна поддержка деятельности Примирительных комиссий на государственном уровне2. Остановимся на этом подробнее в следующем разделе.
Исторический экскурс
Обычное право народов Северного Кавказа, которое принято называть «горским адатом», имеет длительную историю, корни которого уходят в далекое средневековье. Российская империя, присоединив регион в ходе Кавказской войны, столкнулась с необходимостью «считаться» с ним как с одним из механизмов регулирования конфликтов. В целом, на Северном Кавказе в ходе правового реформирования во второй половине XIX — начале ХХ в. исторически сложившийся полиюридизм, заключавшийся в двуединстве обычного и шариатского права, модифицировался при русском правлении в форму двуеди-нства государственного и местного адатно — шариатского законодательства. С одной стороны, российская администрация легализовала адат и шариат, с другой, был создан Горский словесный суд, ставший переходным судебным органом, применявшим и местное право, и нормы российского законодательства.
Вплоть до XX в. гражданские и семейно — наследственные иски регулировались в основном по религиозному праву, а уголовные преступления против личности и собственности — по местным адатам3. Сосуществование адатно-шариатской и российской (а после 1922 г. — советской) правовых систем сохранялось до 1925 г. Советская правовая политика опиралась на идею постепенной замены традиционных юридических институтов на новые, базирующиеся на советском законодательстве. Советская власть, в целом негативно оценивая его роль в советском обществе, тем не менее, использовала отдельные институты адата. После запрета в 1925 г. адата и шариата горцам пришлось приспосабливаться к жизни в условиях единой советской судебно-правовой системы. Судебные институты и нормы адата и шариата претерпели под влиянием советских реформ сложную трансформацию. Адатное правосознание, нормы и институты оказались устойчивее, чем подобные советские структуры.
На Северном Кавказе отношение советских властей к традиционному медиаторству в 1920-е г. было разным: в одних республиках сохранялся медиаторский суд, в других — появились новые Примирительные комиссии, но с разными правилами их бытования (Ингушетия и Чечня) и, наконец, в Осетии осуществлялось всестороннее введение советских органов власти. Тем не менее, во всех республиках Северного Кавказа официально, полуофициально и совершенно неофициально сохранялся полиюри-дизм — сосуществование в областях нескольких судебно-правовых систем. Судебные институты и нормы адата претерпели под влиянием советских реформ сложную трансформацию. В 1920-е годы советские и партийные органы решили взять на себя функции посредников — примирителей, для чего были созданы специальные советские комиссии для примирения кровников практически на всем Северном Кавказе. Первая примирительная комиссия на Северном Кавказе была создана в 1920 г. — в Ингушетии. Во многих решениях Примирительной комиссии Назрановского округа при урегулировании конфликтов применялись нормы обычного права4.
Начатая в конце 1920-х годов активная борьба с бытовыми преступлениями привела к тому, что они перестали осуществляться явно, уйдя в «подполье». Результатом этого этапа становления советского судопроизводства явилось формирование системы «двойного» урегулирования конфликтов, заключавшейся в том, что каждый горец, попавший в серьезный конфликт, рассматривал его одновременно в советском народном суде (что его вынуждали делать) и с помощью медиаторов (что он делал по собственному желанию).
В конце 1950-х годов, когда сначала в годы хрущевской оттепели, затем в застойные годы советская печать и органы Министерства юстиции республики заговорили о наличии у горцев «полезных адатов», а именно: почитание стариков, медиаторство, охрана общественного порядка и собственности. По мысли идеологов советских реформ, нужно было поставить полезные адаты на службу советской власти5.
1 Конституция Республики Северная Осетия — Алания // http://docs.cntd.ru/document/304200016
2 Плиев А.А. Некоторые правовые традиции чеченцев и ингушей. 1880-1970 гг. М., 2016.
3 Северный Кавказ в составе Российской империи. М., 2007.
4 Плиев А.А. Некоторые...
5 Бабич И.Л. Эволюция обычного права адыгов в советское и постсоветское время на Северо-Западном Кавказе // Этнографическое обозрение. 1997. №3. С.95-108.
Период 1950-1980-х годов характеризовался упрочением системы «двойного» урегулирования конфликтов и возникновением тенденции рассмотрения многих из них только с помощью медиаторов при завуалированной поддержке местных судебных институтов. Особенно эта тенденция проявилась в 19701980-е годы, период «застоя», когда был значительно ослаблен центральный и республиканский контроль за правовыми органами северокавказского региона. Результатом этого этапа стала значительная трансформация советского судопроизводства, в основу которой было положено возрождение и укрепление некоторых норм адата и шариата и формирование полулегального адатно-шариатного судопроизводства. Так, в Северной Осетии при сельсоветах стали создавать советы старейшин. Они включали в себя от 3 до 15 мужчин пенсионного возраста. Их задачей было помогать народным судам и сельсоветам в поддержании общественного порядка в колхозе и совхозе, улаживать конфликты между его членами, по возможности предупреждать случаи кровной мести, следить за поддержанием в порядке дорог, оросительных каналов, сельских клубов и не допускать расхищения колхозной собственности. В отличие от дореволюционных органов сельского самоуправления, которые они внешне копировали, советы старейшин в советской Северной Осетии играли чисто консультативную роль при местных народных судах и исполкомах сельсоветов.
Принципы медиаторства в общественной идеологии
Как нам представляется, в целом, на процесс формирования современной медиаторской идеологии и практики на Северном Кавказе оказывают влияние следующие факторы:
* социально-экономическая история народов, населяющих ту или иную северокавказскую республику,
* история местного права (обычного права, или адата, и шариата),
* политика российско-имперской, советской и постсоветской администрации на Северном Кавказе по отношению к местному праву,
* социально-экономические и общественно — политические условия, складывавшиеся в республиках Северного Кавказа в 1990-е годы,
* современная социальная (общинная) организация северокавказских народов и место обычного права и шариата в системе общинных ценностей.
Медиаторский суд как правовой институт отсутствует в настоящее время. В современных северокавказских обществах до некоторой степени сохраняется традиционное правовое сознание и в основе горской жизни продолжает лежать принцип примирения, который способствует созданию спокойной атмосферы и общественного мнения, направленного на сохранение миролюбивых отношений. Медиаторы считаются общественными в современном понимании этого слова посредниками, которые принимают участие в примирении конфликтующих сторон.
У горцев Северного Кавказа сохраняются понятия о коллективной (родственной) ответственности за вину и коллективном праве представлять интересы своих потерпевших родственников. В 1990-2010-е годы медиаторы, или как их чаще в настоящее время называют посредники, продолжают оставаться ключевыми фигурами в обычно-правовой практике народов Северного Кавказа. Как и в прежние времена, медиаторы начинают заниматься конкретной спорной ситуацией только по желанию потерпевшего или его близких родственников. Ответчиком может быть как сам обвиняемый, так и его близкие родственники. В целом, в современном обществе критерии выбора на роль медиаторов сохраняются прежними.
Часто местные судебные и административные органы не препятствуют горцам самим выбирать ту правовую систему, к которой они хотят прибегнуть при урегулировании конфликтов. Ныне часть уголовных преступлений не поступают на рассмотрение в российские судебные органы (в том числе и причинение физического ущерба, которое требует «удовлетворения», а не наказания).
Например, кабардинцы при рассмотрении дел о причинении физического ущерба медиаторы руководствуются, как и прежде, адатом, и применяют следующие нормы: устройство «примирительного угощения»; подарки потерпевшей стороне; выплата компенсации; выселение семьи виновного на временное или постоянное жительство в другое место.
Если во время исходного конфликта произошло ранение, то медиаторы вместе с виновным приходят с извинениями к семье потерпевшего, навещают его самого, приносят ему подарки. По выздоровлении потерпевший устраивает вечер (тхьэлЫу , кабард.), на который виновный приносит угощение. Иногда виновный сам устраивает традиционное «примирительное угощение» и приглашает семью потерпевшего, которая чаще всего не отказывается от такой встречи. Если физический ущерб значителен, то медиаторы предлагают семье потерпевшего денежную компенсацию. Например, если пострадавшему выбили зуб, виновная сторона оплачивает стоматологические услуги и т.п.
При неумышленных убийствах или причинении неумышленного физических увечий, совершенных главным образом во время автомобильных аварий, виновный, как правило, всегда обращается к медиаторам за помощью в примирении с семьей потерпевшего. В таких случаях горцы охотно откликаются на просьбу, однако семья потерпевшего не всегда соглашается на переговоры с медиаторами. Можно сказать, что до сих пор в горском правосознании нет четкого разделения между совершением умышленного или неумышленного преступления. Известны случаи, когда при неумышленном убийстве старика его дочь отказалась мириться, а при аналогичном убийстве мальчиком мальчика из винтовки также поступи-
ли родители потерпевшего. В среднем в 8 из 10 случаев автомобильных аварий со смертельным исходом семья потерпевшего или вовсе не обращается в официальные судебные органы, если ранее подала жалобу, то отсылает в российский народный суд заявление об отсутствии претензий к виновному1.
Процедура традиционного примирения, фидыд, частично сохраняется в современном осетинском обществе. Если старшие из фамилии виновного решили идти мириться, то они в начале отправляли в дом потерпевшего посыльного для того, чтобы спросить, можно ли им прийти. Если разрешение получено, то делегация численностью до 100 чел., в которую включаются посредники (фидауаг или ми-наварттае), духовные лица (если селение — мусульманское) и старшие родственники виновного, идет в дом потерпевшего. Их встречают старшие из фамилии потерпевшего, которые ко времени прихода делегации собираются в его доме. В настоящее время уже не бытуют многие обычаи примиренческого процесса, например, вставание на колени, сохранявшееся, как свидетельствуют этнографические материалы, еще в 1940-е годы. Если родственники потерпевшего соглашаются на примирение, то посредники начинают разговор о компенсации. Потерпевшая сама называет сумму. Бывает и так, что примирение состоялось, хотя потерпевшая сторона отказывалась от компенсации, говоря, что они «кровь не продают». Помимо компенсации виновная сторона дает деньги и продукты для устройства похорон и поминок. Родственники из фамилии виновного должны прийти на похороны. В знак уважения к семье потерпевшего виновный и члены его фамилии иногда в течении 40 дней после погребения соблюдают траур: женщины ходят в черном платке, а мужчины не бреются и носят головные уборы. В редких случаях траур соблюдается в течение года.
Если посредникам не удалось восстановить дружеские отношения между семьями виновного и потерпевшего, то иногда, как уже отмечалось, семья виновного принимает решение о добровольной смене места жительства. Применяемая в прошлом мера о принудительном выселении виновного и его семьи на временное или постоянное место жительство трансформировалась в добровольную смену жительства. В тех случаях, когда медиаторы все же склонны применить меру о принудительном выселении виновного и его семьи, они обращаются к сельскому сходу для получения на это разрешения. Обычно сход принимает решения о выселении злостных воров или агрессивно настроенных участников драки, но такие случаи бывают редко.
Например, в осетинском сел. Сурх-Дигора в середине 1960-х годов некто Г. (50 лет) поссорился с молодым человеком из того же селения — Г. (20 лет) и убил его в драке. Убийцу судили в местном народном суде и приговорили к расстрелу. Вскоре после вынесения судебного решения состоялся сход членов местного колхоза. Он постановил для прекращения кровной вражды выселить из селения весь клан виновника инцидента, состоящий из семей братьев и сестер убийцы. Семья виновного, не пытаясь опротестовать решение схода в народном суде или сельсовете, продали дома и переехали в г. Моздок. До сих пор их бывшие односельчане, оказавшись в городе, отказываются от всяких контактов с родственниками убийцы2.
Современное горское общество и горское правосознание на Северном Кавказе направлено на посредничество как на основную форму урегулирования спорных ситуаций. Горец, который отказывается от услуг медиаторов, односельчанами осуждается, а иногда даже презирается ими. Вокруг такого человека создается атмосфера отчуждения, которая его вынуждает в конце концов обратиться к медиаторам.
Медиаторство в Ингушетии
Особый интерес представляют особенности применения принципа медиаторства при урегулировании конфликтов и особенно кровной мести в республике Ингушетия3.
В современной Ингушетии реформа государственных судебных органов осуществлялась одновременно со всеми теми изменениями, которые имели место во всей России. Между тем со второй половины 1990-х годов в республике начались и «собственные» правовые преобразования, связанные с попытками республиканских властей внедрить в урегулирование различных конфликтов, в том числе и очень серьезных, связанных с кровной местью, ряд норм как обычного (адата), так и мусульманского (шариата) права.
Злободневный вопрос, тревожащий население Ингушетии постоянно, — это кровная месть, с которой боролись и борются ингуши на протяжении последних двух веков. Все это время в Ингушетии существовали и действовали примирительные комиссии, которые функционируют и поныне во всех населенных пунктах республики.
Началось все с того, что на традиционную правовую систему, сложившуюся в течение ряда веков и включавшую в себя нормы адата и шариата, обратил свое внимание один из наиболее известных и значительных Президентов Республики Ингушетия — Р.С. Аушев, который издал целый ряд постановлений и нормативных актов, регулирующих правовую жизнь ингушей, с учетом правовых ингушских традиций. Так, распоряжением Президента Р.С. Аушева от 6 сентября 1995 г. были приняты меры по предупре-
1 Бабич И.Л. Правовая культуры адыгов. М., 1999.
2 Гостиева Л.К. Полевые этнографические материалы, 2006-2008 гг., Северная Осетия.
3 Албогачиева М.С. Полевые материалы, 2009-2014 гг.; Албогачиева М.С., Бабич И.Л. Правовая культура ингушей // История государства и права. 2009, № 19. С. 33-39, № 20. С. 34-38.
ждению преступлений, совершаемых на почве кровной мести. 15 сентября того же года им было утверждено «Положение о примирительных комиссиях по делам кровной мести». В 2006 г. более 180 семей в Ингушетии находились в состоянии «кровной вражды». Несмотря на все попытки примирить «кровников», многие из них не могут это сделать: в нынешнее время между собой враждуют восемьдесят шесть тейпов.
Центрами примирения в последнее время становятся мечети. Здесь после короткой молитвы бывшие кровные враги говорят: «Я прощаю тебя (аз пха битар х I она)», обнимают друг друга, благодарят и расходятся с миром. Деятельность исламских лидеров и старейшин по примирению кровников была поддержана нынешним Президентом Республики Ингушетия Юнус-беком Евкуровым с целью искоренения обычая кровной мести. Он сам старается быть посредником во время примирения, провел личную встречу с главами нескольких враждующих кланов, которых он призвал к миру и прощению обидчиков. За последнее время около 10 пар кровников примирились.
Местные имамы мечетей всегда принимают активное участие в примирении враждующих сторон. Одним из них был уже умерший имам Суламбек Евлоев, который всю свою сознательную жизнь участвовал в решении многих спорных вопросов, состоял в примирительной комиссии и был членом шариатского суда. Среди нынешних можно назвать имена Хазира и Сайфудина Цолоевых, Магомеада Чибиева, Макшарипа Султыгова, Султана Белхароева, Сасурко Латырова, Асхаба Барахоева и др.
В современной Ингушетии наряду с имамами первой судебной инстанцией стали и созданные в 1990-е годы примирительные комиссии, которые, как правило, возглавляют: старшина мюридов тхама-да, его помощник — исполнитель турк и авторитетные члены сельского общества, которые, не доводя дела до шариатского (или российского) суда, сами решают спорные и сложные вопросы.
Примирительные комиссии рассматривают дела, связанные с причинением физического ущерба, с также сложные дела, в результате которых между фамилиями виновного и потерпевшего установились кровнические отношения и семьи находятся в состоянии кровной вражды. Для рассмотрения наиболее сложных вопросов члены примирительной комиссии объединяются вместе с членами сельских советов старейшин. Если их знаний и сил недостаточно для урегулирования конфликта, они передают дело на рассмотрение в гражданский или шариатский суд.
Для того чтобы дело было рассмотрено в примирительной комиссии, требуется добровольное обращение хотя бы одной из конфликтующих сторон. Выслушав жалобу, члены комиссии стараются найти компромиссные решения, которые удовлетворили бы обе стороны. Для того чтобы стороны согласились на примирение, члены комиссии прибегают к различным формам мотивации: уважению к старшим и старейшинам, а также и к любви к Аллаху. Люди часто мирятся «ради Аллаха». Это главная мотивация в «успешных» примирениях.
Если примирительной комиссии удается разрешить конфликт, то на заключительной стадии процедуры конфликтующие стороны должны в знак примирения дать друг другу руки и поклясться, что по данной проблеме между ними в будущем не возникнет претензий. Как правило, данное слово не нарушается, потому что авторитет лиц старшего возраста еще очень высок и цена данного слова тоже. Это вторая «санкция» в достижении успешных примирений. В современное время при урегулировании сложных конфликтов, когда в первичном конфликте произошло умышленное убийство, примирители назначают выплату компенсации, размеры которой диктуются потерпевшей стороной.
Чаще всего в тех случаях, когда кровникам не удается примириться, то семья виновного на время или навсегда переселяется на жительство в другой регион. У ингушей сохраняется и так называемый «этикет кровников», например, виновный не имеет права посещать мечеть, в которой родственники убитого совершают намаз, ходить на свадьбы и похороны к общим родственникам. Женщины из семьи виновного и потерпевшего не носят светлые одежды и при встрече не разговаривают с кровниками. Из страха кровной мести многие увольняются с работы и учебы. Некоторые ингуши уезжают из родных и обжитых мест и скрывают свое местонахождение, боясь преследования.
В ингушском обществе существуют условия, при которых совершение мести невозможно. Так, согласно правилам ингушского обычного права нельзя совершать возмездие, когда человек спит, беззащитен — безоружен, раздет, купается и др. В народе всегда порицалось вероломное убийство из-за угла, со спины, из засады, без предупреждения, не окликнув.
В тех случаях, когда убийство в первичном конфликте не было умышленным, достичь примирения значительно легче. Так, в ноябре 2009 г. в сумерках водитель легковой машины из фамилии Х. сбил старика из фамилии Б., идущего вдоль трассы. Водитель оказал первую помощь и отвёз пострадавшего в больницу. В свою очередь близкие родственники водителя Х. приехали в больницу и одновременно к родным старика Б., сообщить о случившемся. С первого дня в больнице дежурили представители фамилии Х. и лично сам водитель. Они проявили своё участие и отправили своих старейшин с дипломатической миссией. Однако родственники Б. лишь ответили: «О чем-либо говорить, когда наш отец в таком состоянии мы не намерены». Две недели старик лежал в реанимации и умер. В день похорон снова появились старейшины с дипломатической миссией и получили следующий ответ: «Мы хороним своего человека. Никаких разговоров пока быть не может». После того, как тело покойного увезли на кладбище, в 12 часов дня снова появились старейшины-дипломаты, а многочисленная родня Х. водителя остано-
вились на значительном расстоянии от дома — в метрах 500-700. Старейшина рода и члены примирительной комиссии направились во двор погибшего. Выразив сочувствие по поводу гибели старика, мулла начал спокойную речь, в которой просил милосердия друг к другу, прощения кровника, который стал им из-за роковой случайности. «Нас ингушей мало, — начал он свою речь — Между нами много родственных связей. Мы все родственники друг другу. Мы вместе все пережили тяжёлые трагедии народа. Мы нелегко жили в горах, мы теряли близких и родных в депортации, мы умели быть сильными, когда требовали обстоятельства. Быть милосердными — это и быть мусульманами в душе. Аллах прощает тех, кто прощает на земле. ...» И дальше о том, что это была трагическая случайность, произошедшая в сумерках, когда водитель не мог ожидать вдоль трассы идущего человека. Мулла говорил свои слова сидя. Все стояли вокруг и слушали. Затем выступил старейшина из рода Б. Он говорил чуть меньше, но выразив сочувствие по поводу случившегося, сказал, что во имя Аллаха, во имя покойного они прощают смерть. Ни сыновья, ни жена умершего, ни дочери ничего не говорили, а молча стояли в гуще людей. Старший сын — по второму ряду среди близких родственников. Далее, старший рода сказал, что родственникам водителя можно подойти к дому Б. а пострадавшей стороне нужно выйти им навстречу и стать вдоль дороги. Возглавил эту группу мулла и старейшины, за ними — старшие мужчины и в конце колонны — молодежь. В той же последовательности стала и обратная сторона дожидаясь процедуры примирения. Получив знак, они склонив головы, подошли к мужчинами из фамилии Б., и, выражая формулу соболезнования, прошли через всю группу ожидавших примирения. Затем без лишних эмоций, родственники Б. вошли во двор и сели старейшины, молодые остались стоять. Родственники X., выждав паузу, в возрастном порядке широкой групповой колонной вошли во двор для выражения соболезнования всем родным. После чего, мулла сказал слова благодарности, связывая это с именем Аллаха. Всё это происходило в то время, когда на кладбище хоронили старика. Ко времени возвращения участников похорон и продолжению обрядового процесса после погребения, «кровь была прощена». На протяжении трёх дней похорон X. приняли участие в трапезных расходах1.
Наиболее частым обращение к традиционному посредничеству в Ингушетии происходит при похищении девушек с целью устройства дальнейших браков. Эта традиция, по-прежнему, — явление распространенное на всем Северном Кавказе. В тех случаях, когда девушка наотрез отказывается выходить замуж за похитителя, и возвращается в свою семью, между семьями девушки и похитителя возникают отношения кровной вражды: как правило, похитителя стремятся убить или подвергнуть гонениями. Так, в 1999 г. в Ингушетии была украдена девушка, которая ожидала автобуса на остановке. Ее похититель уже был женат, но у первой жены не было детей, поэтому он и решил взять в жены другую. Девушка не знала этого человека и категорически отказалась выйти за него замуж, поэтому он был вынужден ее вернуть, однако через несколько дней родственники девушки убили похитителя.
Некоторое время Примирительная комиссия работала и в Чечне. В 2010 г. в Чечне республиканскими властями была создана Примирительная комиссия, которая в течение года занималась примирением кровников в республике. Р. Кадыров признал, что у них кровников действительно много. Некоторые скрываются в Европе, дабы избежать мести. Те, кто из них хотел бы вернуться на Родину, обратились в эту комиссию. Например, чеченец О. живет с семьей в Чехии, т.к. во времена Масхадова вместе со своими братьями он убил районного чиновника, сотрудничавшего с федералами. В настоящее время Российское государство их простила, а родственники чиновника — нет. Комиссии удалось примирить 41 кровника, но тех, кто живет за границей — нельзя это сделать. Для примирения нужно, чтобы кровник приехал в Чечню2. В 2011 г. Комиссию расформировали. Официальная причина — комиссия примирила всех тех кровников, которые живут в Чечне.
Заключение
В целом, мы можем сказать, что правовая культура народов Северного Кавказа не является анахронизмом. Нормы адата успешно «работают» в тех случаях, когда это возможно. Правовое наследие горцев, направленное на урегулирование конфликтов в обществах, является безусловным достижением северокавказской культуры и может рассматриваться не как элемент прошлой истории, но и как часть современности и даже будущего культурного поля региона. В мировой юридической антропологии понятие правового плюрализма используется для обозначения правовой ситуации, при которой сосуществуют две или более правовых системы в одном и том же социальном поле3.
Применительно к Северному Кавказу можно говорить о своеобразном применении правового плюрализма. Особенности правовой культуры народов Северного Кавказа в значительной степени влияют на формирование современного гражданского общества в этом регионе. В основе данного процесса лежит, с одной стороны, грамотное использование специфики правовой идеологии и правовой практики горцев, а, с другой стороны, умелое сочетание традиционной правовой культуры и новых институтов гражданского общества, ранее им не свойственных, но столь необходимых в нынешнее время.
1 Албогачиева М.С. Полевые материалы, 2009-2014 гг.
2 Общество. 18.10.2011
3 Moore S. F. Social Facts and Fabrications: Customary Law on Kilimanjaro, 1880-1980. Cambridge, 1986.
