CC BY
76
УДК 340.1
Стойко Олег Анатольевич
Краснодарский университет МВД России
milena.555@mail.ru
Oleg A. Stoiko
Krasnodar university Ministry of Internal Affairs of Russia milena.555@mail.ru
ПРАВОВАЯ КУЛЬТУРА МОЛОДОГО ПОКОЛЕНИЯ РОССИЯН:
ЕВРАЗИЙСКИЙ ПОДХОД
LEGAL CULTURE OF THE YOUNGER GENERATION OF RUSSIANS:
EUROASIAN APPROACH
Аннотация: В статье ставятся вопросы правовой культуры молодого поколения россиян в свете евразийской идеи. Автор выдвигает концепцию, согласно которой собственно формирование правовой культуры наших соотечественников есть внешний акт по отношению к акту внутреннему. Поскольку последний соотносится с такими неотъемлемыми составляющими евразийской цивилизации, как «внутренний Запад» и «внутренний Восток», осуществляемая во внутреннем пространстве личности интеграционная модель становится фундаментом для раскрытия евразийской цивилизации во всем ее своеобразии.
Ключевые слова: евразийская идея, религия, вероисповедание, культурный диалог, правовая культура.
Summary: In article questions of legal culture of the younger generation of Russians in the light of the Euroasian idea are raised. The author puts forward the concept according to which formation of legal culture of our compatriots is characteristic there is an external act in relation to the act internal. As the last corresponds to such integral components of the Euroasian civilization as "the internal West" and "the internal East", the integration model which is carried out in internal space of the person becomes the base for disclosure of the Euroasian civilization in all its originality.
Keywords: Euroasian idea, religion, religion, cultural dialogue, legal culture.
В современной социокультурной ситуации идеи евразийства оказываются в числе наиболее популярных идей гуманитарной научной парадигмы, вбирающей в себя такие отрасли знания, как юриспруденция, право, моральная философия, культурология, политология, экономика, социология и т.п. Комплексный характер обозначенной идеи обусловлен следующим обстоятельством. Как свидетельствует С.Г. Агаджанов, изучение особенностей функционирования контактных зон, образующих евразийское
пространство, будет заведомо ущербным без одновременного учета естественно-природных факторов, а также факторов историко-культурных, социально-экономических и политико-административных [1].
Специально заметим, что интерес отечественных и зарубежных ученых-гуманитариев к евразийской теме в ее самых разных ракурсах видится вполне объяснимым. Дело в том, что, как отмечает Ж.С. Сыздыкова, за последние сто лет идея евразийства актуализировалась в наиболее кризисные периоды российского государства. «Сначала это было в 70-х годах XIX века (Н.Я. Данилевский), затем в 20-30-х годах ХХ века (евразийцы -русские эмигранты) и, наконец, в самом конце ХХ века (проект Н.А. Назарбаева, поддержанный рядом политиков и ученых) [7]. Другими словами, евразийская идея оказывается спасительной именно в переломные для самых разных стран и народов эпохи.
По сути, реализуемая в рамках евразийской проблематики установка на регионализацию и интеграцию коррелирует с диалогом культур, неотъемлемой составляющей которого выступает диалог религий. Специально заметим, что отмеченный диалог не имеет ничего общего с религиозным экуменизмом, который на сегодняшний день опознается на уровне двух тенденций:
1) объединение всех христиан (межхристианский экуменизм);
2) объединение представителей самых разных исповеданий (межрелигиозный экуменизм).
В данном случае речь идет, прежде всего, об опыте согласования противоречий, в рамках которого происходит обсуждение неизменной для всех участников диалога темы, осуществляемое по единым для каждого смысловым правилам. Знаменательно, что в процессе такого культурного диалога никто из включенных в диалогическую ситуацию субъектов не оказывается в проигрыше, поскольку преодоление разногласий - результат готовности к совместному поиску подлинной сути происходящего, обнаружение которой неизменно оборачивается благом для представителей любой религиозной культуры.
Важность отмеченного диалога подкрепляется позицией К. Леви-Стросса, согласно которой перспективные для глобального мира достижения могут накапливаться исключительно в «форме истории, характерной для таких социальных суперорганизмов, которые составляют группы обществ» [8, с. 283]. Напротив, жизнь изолированных обществ обречена на застой, приводящий к их деградации, отмеченной неполноценностью существования. Значимость для современной социокультурной ситуации гармонизирующего диалога, складывающегося между приверженцами той или иной религии, становится очевидной и тогда, когда имеющиеся противоречия сплетаются в прочную нить, связывающую воедино представителей самых разных конфессий.
В частности, размышляя о своеобразии стыковых культур, Г. Померанц делает акцент на следующих моментах. Если в исламе слово, продиктованное Аллахом, есть истина, которая приобретает статус закона, то в христианстве
выше закона благодать, а собственно истина во всей свой полноте получает выражение исключительно в личности Христа. Казалось бы, подобное положение дел позволяет говорить о том, что ислам в данном контексте предстает более рациональным по сравнению с христианством, поскольку в отличие от расколов, которые в исламе были обусловлены несогласиями в толковании государственного и более частных законов, в христианстве споры разгорались вокруг структурной иерархии Троицы [4, с. 212].
Однако именно в недрах христианства была рождена свободная личность Нового времени, тогда как законничество ислама стало опорой централизованной теократии. При этом на фоне принципиально невыразимой истины, скрывающейся в «благородном молчании» Будды или в «неясном и туманном» Лаоцзы как ислам, так и христианство имеют дело с высказанным абсолютом. Точно так же в противоположность любви, которая дает о себе знать в отношениях Христа к своим ученикам или суфия к Аллаху Дао предстает совершенно безличным. В то же время, Г. Померанц находит основания выявить точки соприкосновения между, с одной стороны, Россией и Индонезией - наследницей «полинезийской, индийской, мусульманской, китайской и европейской традиции», а с другой стороны, - между Россией и Японией [4, с. 224-225].
Аналогичным образом в ситуации, когда началась вестернизация Азии и Африки, известный некогда спор «западников» и «почвенников», имевший место в России, оказался столь же актуальным и для этих стран. Более того, как утверждают ученые, созвучные идеи, возникшие в результате противостояния Хомяковым Западу, обнаруживают себя и у Окакуро Какудзо, и у Ку Хунмина, и у Ауробиндо Гхоша, и у ал-Афгани, и у Сенгора [5, с. 230].
Поскольку обозначенные несоответствия органически связаны со всей политически-правовой системой страны, опирающейся на ту или иную доминирующую религиозную установку, понятно, что становление культурного диалога невозможно без соответствующего уровня образованности вступающих в диалог субъектов. Неслучайно поэтому, давая определение евразийской цивилизации, Ж. С. Сыздыкова отталкивается от трактовки цивилизации, предложенной Н. Н. Моисеевым. В обоих случаях речь идет о таком субъекте, который, отказавшись от животного начала в себе, эволюционирует, встав «на рельсы общественного развития» [2, с. 96].
Другими словами, овладение навыками диалога культур требует специальной подготовки и дело здесь не только и не столько в степени владения языком другой страны, сколько в способности актуализировать пространство духа. Последнее складывается на пересечении рационального и иррационального, вербального и невербального, индивидуального и коллективного, являя собой диалог сознаний как прообраз, некую универсальную модель внешнего диалога. Другими словами, пространство интеграции, осуществляемой на уровне сознания отдельного гражданина, являет собой «иррациональную ("внутренний Восток") и рациональную ("внутренний Запад") составляющие евразийской метакультуры [7].
Принципиальным в данном контексте видится максимальное развитие двух психических сфер, которое может и должно осуществляться как посредством духовных практик, которые в избытке содержатся в религиозном опыте, так и на основе светского образования. Отдельным вопросом здесь стоит вопрос культурного наследия, которое являет собой произведения искусства, представленные литературой, изобразительным искусством, архитектурой и т.п. Являя собой запечатленную в слове, красках, камне и т.п. истину, художественное творчество представителей самых разных культур и религиозных конфессий обеспечивает молодому поколению россиян вхождение в кладовую памяти народа, приобщая к традиционным ценностям, которые обретают общемировое значение, позволяя каждому из субъектов восприятия дать ответ на некогда поставленный одним из апологет евразийства вопрос: «... сама Россия не есть ли уже Восток?» [6, с. 45].
В целом, размышляя, вслед за П.Н. Савицким, на предмет того, «.много ли найдется на Руси людей, в чьих жилах не течет хазарской или половецкой крови, татарской или башкирской, мордовской или чувашской крови? Многие ли русские всецело чужды печати восточного духа: его мистики, его любви к созерцанию, лени?» [там же] нельзя не прийти к следующей мысли. Будучи уникальным по составу религиозных конфессий государством, Россия стоит перед необходимостью продемонстрировать всему миру гармоничное сосуществование как общечеловеческих норм и ценностей, так и ценностей, обусловленных принадлежностью к конкретной культуре и определенному вероисповеданию.
Возвращаясь к обозначенному Г. Померанцем сходству России и Японии, нельзя не признать, что, на первый взгляд, искомый опыт обнаруживает себя в Стране восходящего солнца, отмеченной мирным сосуществованием синтоизма, конфуцианства и буддизма. «Несмотря на обилие храмов, - пишет по этому оводу В. В. Овчинников, - все обиходные молитвы японца сводятся к трем фразам, которые обретают статус житейской мудрости». Примечательно, что, по сути, таковая имеет ценность сама по себе, безотносительно к какой-либо конкретной религии» [3, с. 37].
Тем не менее, открытость России навстречу новым влияниям, искренность и широта русской души в корне противостоят закрытости и некоторой герметичности Востока. При этом столь важное для жизни всякого христианина осознание противоречия между плотью и духом не имеет никакого значения для японца, чьи поступки целиком и полностью зависят от долга чести. Примечательно, что такой долг «основывается не столько на абстрактных понятиях добра и зла, сколько на строго предписанном регламенте человеческих отношений» [3, с. 139]. Однако именно в японской культуре веками выработалась установка «избегать открытого столкновения противоположных взглядов» [3, с. 143], которая действует во всех случаях жизни, в том числе и в практике принятия решений. По свидетельству ученых-японистов, «решения эти обычно представляют собой не результат чьей-то личной инициативы, а итог согласования мнений всех
заинтересованных лиц - как бы общий знаменатель, найденный на основе взаимных уступок» [там же].
Другими словами, согласно деловой этике японцев преимущество остается не за тем, кто проявляет твердость, отстаивая свою, пусть даже единственно верную позицию, но за тем, кто демонстрирует готовность идти на компромисс ради общего блага [3, с. 143]. Все вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что правовая культура российской молодежи, формируемая сквозь призму евразийского подхода, недостижима, с одной стороны, без фундаментального гуманитарного образования. С другой, - без глубокого проникновения в собственную культуру, специфика которой с наибольшей полнотой проявится на фоне изучения других культур. Наконец, с третьей стороны, - без овладения духовными практиками, закрепляемыми в пространстве тех или иных религиозных догматов. Именно в этом случае компромисс между «внутренним Западом» и «внутренним Востоком», осуществляемый на уровне мыследеятельности, станет залогом того внешнего компромисса, который призван обеспечить правопорядок как на территории российского государства, так и на территории других стран.
Литература
1. Агаджанов С.Г. Основные проблемы и задачи изучения контактных зон Восточной Европы // Контактные зоны в истории Восточной Европы: перекрестки политических и культурных взаимовлияний. М., 1995. С. 7-22.
2. Моисеев Н.Н. Цивилизация на переломе. Пути России. М., 1996. РИЦ ИСПИ РАН, 1996. — 167 с.
3. Овчинников В. В. Религия или эстетика //В. Овчинников. Сакура и дуб. М.: АСТ, Астрель, 2012. С. 36-40.
4. Померанц Г. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур //Г. Померанц. Выход из транса. М., 1995. С. 205-227.
5. Померанц Г. Россия на перекрестке культур //Г. Померанц. Выход из транса. М., 1995. С. 228-238.
6. Савицкий П. Н. Два мира // На путях. Утверждение евразийцев. Кн. 2-я: Статьи П.Н. Савицкого, А.В. Карташёва, П.П. Сувчинского, кн. Н.С. Трубецкого, Г.В. Флоровского, П.М. Бицилли. Москва-Берлин: Геликон, 1922.
С. 9-26. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www. bfrz.ru/
?mod=phpopac&lang=&action=lire.livre&cle livre=0224823 (Дата
обращения: 04. 07. 2016)
7. СыздыковаЖ.С. Евразийское пространство: от евразийской идеи к евразийской цивилизации //Евразийское пространство: прошлое, настоящее, будущее : материалы Круглого стола. М., 2012. С. 18-40 [Электронный ресурс]. Режим доступа: elibrary.ruПрава и социологии>?id=19735383 (Дата обращения 29.05.2017).
8. Levi-Strauss C. Dinamique culturelle et valeurs // Approches de la science du dévelopment socio-économique. P., Л1971.
Literature
1. Agadzhanov S. G. The main problems and problems of studying of contact zones of Eastern Europe/Contact zones in the history of Eastern Europe: intersections of political and cultural interferences. M, 1995. Page 7-22.
2. Moiseyev N.N. A civilization on a change. Ways of Russia. M, 1996. RITs ISPI RAS, 1996. — 167pages.
3. Ovchinnikov V. V. Religion or esthetics//V. Ovchinnikov. Oriental cherry and oak. M.: Nuclear heating plant, Astrel, 2012. Page 36-40.
4. Pomerants G. Theory субэкумен and problem of an originality of butt cultures//G. Pomerants. An exit from a trance. M, 1995. Page 205-227.
5. Pomerants G. Russia at the intersection of cultures//G. Pomerants. An exit from a trance. M, 1995. Page 228-238.
6. Savitsky P. N. Two worlds//On the ways. Statement of Eurasians. 2 princes: P.N. Savitsky, A.V. Kartashyov, P.P. Suvchinsky's articles, prince of N.S. Trubetskoy, G.V. Florovsky, P.M. Bitsilli. Moscow-Berlin: Helicon, 1922. Page 926. [Electronic resource]. Access mode: http://www.bfrz.ru/? mod=phpopac&lang=&action=lire.livre&cle_livre=0224823 (Date of the address: 04. 07. 2016)
7. Syzdykova Zh.S. Euroasian space: from the Euroasian idea to the Euroasian civilization//the Euroasian space: last, real, future: materials of the Round table. M, 2012. Page 18-40 [An electronic resource]. Access mode: elibrary.ru of Right and sociology)? id=19735383 (Date of the address 5/29/2017).
8. Levi-Strauss C. Dinamique culturelle et valeurs//Approches de la science du dévelopment socio-économique. P., '1971.
