CC BY
52
СОЦИАЛЬНАЯ ДИАГНОСТИКА
И.В. Староверова ПРАВОВАЯ КУЛЬТУРА МОЛОДЕЖИ НА ЭТАПЕ СОЦИАЛЬНОГО СТАРТА
СТАРОВЕРОВА Ирина Владимировна — преподаватель социологии и политологии Государственного университета землеустройства E-mail: staroverov@list.ru
Освещаются методологические вопросы анализа и практические социолого-правовые вопросы правовой культуры молодежи, находящейся в активной стадии социализации, то есть ее жизненного старта. Показано, что состояние правовой культуры молодежи зависит от совокупности факторов и условий ее жизненной среды и что наиболее сильна зависимость правовой культуры от социальных, социокультурных и социально-политических факторов, приоритетно влияющих на правосознание и на правовое мышление молодежи. В основу статьи положена эмпирика конкретных исследований автора, объектом которых были студенты младших курсов и их не учащиеся сверстники.
Ключевые слова: правосознание, правовое мышления, правоповедение молодежи 18-21 лет, социальные факторы ее девиации и делинквентности, феномен социализации, методология междисциплинарного изучения правовой культуры, молодежная субкультура, субкультурные ниши.
В настоящем материале будут изложены некоторые результаты конкретно-социологического анализа данных статистики и проведенных нами эмпирических исследований правовой культуры молодежи. Для выявления девиантогенности поведения молодежи нами использовалась комбинация методик С.И.Григорьева11 и В.О.Рукавишникова12, при этом в первую были добавлены новые позиции девиантности, а из второй убраны те, которые не имели существенного значения для стоявших перед нашим исследованием задач.
11 Григорьев С.И. 17-летние россияне 1997 года: сочетание либеральных и антилиберальных ориентаций// Социс. - 1998. - № 7. - С. 36-47.
12 Рукавшников В.О., Халмар Л., Эстер П. Мораль в сравнительном изучении // Социс. - 1998. - № 6. - С. 89.
Статистико-социологическая диспозиция. По сообщениям СМИ, юристы, работники правоохранительных органов, социальные психологи, сотрудники центров молодежной релаксации, новаторы-педагоги, социологи прилагают гигантские усилия для решения проблем неправомерного поведения молодежи. Казалось бы, все дефекты правового сознания и явления массового девиантного поведения должны быть давным-давно (превентивно) устранены. Но даже далекая от точности, склонная не к преувеличениям, а к преуменьшениям, современная отечественная статистика в корне разбивает такого рода надежды (табл.1).
Таблица 1.
Возрастная структура совершивших преступления и осужденных лиц13
Показатели 1990 1995 2000 2007
Зарегистрировано преступлений,
тыс. 1839 2756 2952 3583
Возраст преступников, тыс.
человек
14-15 лет 31,3 69,2 49,3 38,1
16-17 лет 47,7 139,0 129,0 93,9
18-24 лет 123,1 363,0 465,0 363,0
25-29 лет 109,1 231,0 289,0 238,0
538 1036 1184 929
Осуждено,тыс.человек
Возраст осужденных, %
14-17 лет 14,7 11,2 12,6 9,1
18-24 лет 22,9 24,0 31,3 30,0
25-29 лет 20,3 15,6 16,3 18,8
Нетрудно заметить, что, хотя доля молодежной части совершенных преступлений в последние 5-10 лет снижалась, масштабы молодежной преступности с учетом динамики роста их общего количества увеличивались. При всей либерализации правоосудительной практики последних лет страна так и не возвратилась к состоянию правового поведения молодежи в дореформенном 1990 г.
Особенно тревожит состояние правового сознания и поведения подростков. Только в текущем десятилетии подростковая наркомания выросла в 15-17 раз, число венерических заболеваний среди подростков 14-15 лет увеличилось в 45-50 раз, растет
13 Российская Федерация в цифрах в 1993 году. - М., 1994. - С.318-320; Россия в цифрах: официальное издание. - М., 2008. - С. 159-162.
проституция среди малолетних. По сведениям социального психолога проф. С.Беличевой, государственные органы, при всем их нежелании заводить криминальные дела, готовят сейчас в 6-7 раз больше материалов о лишении родительских прав, чем в начале либеральных реформ.
Отражением всего этого стал тот факт, что число несовершеннолетних, доставляемых в правоохранительные органы превысило 1 миллион, из которых половина доставляется с расплывчатой, но, в общем-то, не оставляющей сомнения в девиантном характере поведения этих подростков формулировкой «за совершение правонарушений, влекущих меры административного и общественного порядка». Растут масштабы и последствия беспризорности и безнадзорности детей, в том числе доля подростковых тяжких и особо тяжких преступлений. Об этом свидетельствует уже структура несовершеннолетних подростков, осужденных к лишению свободы, по срокам заключения. Вопреки общей тенденции смягчения наказаний за преступления, ставшей отличительной чертой Фемиды либеральной России, наказания несовершеннолетних становятся все суровее, что отражает рост доли в их преступности уголовной тяжести совершенных ими деяний (табл.2).
Таблица 2.
Структура несовершеннолетних, осужденных к лишению свободы, по срокам заключения,
%14
Показатели 1995 2000 2002 2005
Осужден на срок до 1 года 6,3 3,9 4,9 4,1
включительно
от 1 года до 2 лет 23,3 14,0 14,9 14,2
от 2 до 3 лет 30,2 27,9 21,2 20,9
от 3 до 5 лет 29,7 37,5 31,7 32,3
от 5 до 8 лет 8,6 12,9 20,3 21,0
от 8 до 10 лет включительно 1,9 3,8 7,0 7,5
100 100 100 100
Итого
14 Преступность и правопорядок в России: Статистический аспект. Официальное издание. - М., 2007. - С.33.
Эти и другие факты свидетельствуют не столько о не оправдавшихся надеждах на то, что проблемы девиантного сознания и поведения молодежи может быть решена юридическими и правоохранительными мерами, но и о том, что для воспитания российских детей и юношества не прошли бесследно по сию пору еще не изжитые ошибки радикально-либерального развала специфической цивилизационной основы отечественной, — заложенной в дореволюционное и развитой в советские время, — системы.
Как известно, отечественная система формирования сознания и поведения молодых поколений базировалась на приоритете в ней традиционной морали и нравственности. Этот приоритет обеспечивался единством обучения и воспитания. Причем в обучении доминировал принцип овладения основами фундаментальных научных знаний в сочетании с практическим опытом их приложения. В свою очередь, его реализация обеспечивалась исторической преемственностью прошлого и настоящего, с ориентаций на будущее и при диалектической гармонии материального и идеального.
Либеральные реформаторы много потрудились, чтобы расшатать основы этой системы. Нельзя в связи с этим не напомнить, сколь разрушительным оказался нахлынувший в конце 80-х годов на российскую среднюю и высшую школу и продолжающий бушевать по сию пору шквал фальсификации и очернения отечественной истории. Новые программы обучения и учебники истории, литературы, обществоведения весьма поспособствовали развернутой в СМИ кампании по дегероизации поколений родителей, дедов и прадедов, строителей экономического и оборонного могущества разрушенной советской сверхдержавы, а также дореволюционных отечественных патриотов, бывших для новых поколений символами российских цивилизационно-социальных и правовых ценностей.
Сегодня мало кто сомневается, что этот шквал по дезорганизации традиционной отечественной системы обучения и воспитания новых поколений весьма способствовал формированию в нашей стране многомиллионного контингента ценностно дезориентированных молодых манкуртов. Можно напомнить также о заполонившей в начале 90-х годов учебные заведения волне ориентированных на возбуждение у респондентов определенных интересов социологических и социо-психологических анкет сексуальной направленности для школьников, студентов и не учащейся молодежи. Вместе с «клубничными» детскими и юношескими газетами и многотиражными журналами,
далеко переходящими за грани традиционной морали телевизионными передачами, всем доступными порнофильмами, они, безусловно, имеют самое прямое отношение к появлению и расцвету в современной России педофилии, малолетней проституции, появлению массовых жертв тотального юношеского аморализма.
Политика растления по сию пору не встречает необходимого сопротивления. В 2008 г. Государственная дума РФ очередной раз отклонила законопроект, не допускающий рекламу услуг сексуального характера и вводящий ответственность за распространение подобных изданий.
Все это сыграло огромную роль в ценностном перекодировании основывавшегося ранее на коллективизме, на патриотизме, на культурных интересах массового сознания многочисленных формальных и неформальных групп и различных иных субкультурных объединений российской молодежи. А известно, что во многом именно этого рода группы и объединения определяют позитив или негатив такого мощного фактора социализации, как досуг.
По различным экспертным оценкам, экстремистский потенциал среди сегодняшней российской молодежи составляет от 5-7% в столицах и до 11-12% в глубинке, особенно в депрессивных социально-экономически регионах. Между тем охват молодежи деятельностью социально-позитивных молодежных объединений не намного выше, а на периферии и значительно ниже.
Наконец, следует сказать еще об одной драматической странице реформирования системы российского образования и воспитания. Суть ее в том, что реформаторы немало уже сделали для того, чтобы подменить базировавшуюся на единстве обучения и воспитания его отечественную классическую систему зарубежной системой калькулированного утилитарного образования. И эта политика усиливается, становится все разрушительнее.
Модальные зависимости и связи. Мы напоминаем эти обстоятельства не для того, чтобы обозначить их главной причиной неблагоприятных для российского общества результатов молодежной политики. При всей пагубности для воспитания юношества этих ошибок, очевидно, что суть все-таки не в них, а в чем-то более глубинном.
Прежде всего, в том, полагаем, что в своей ставке на чисто юридические и правоохранные меры, либеральные реформаторы традиционной российской молодежной политики упустили из виду те факторы, которые более значимо влияют на правовое сознание и поведение молодежи, требуют иных, более мощных мер, чем паллиативные по отношению к ним частные меры рассмотренного характера. Это подтверждается материалами эмпирических социологических обследований, в том числе наших.
Возьмем результаты самого специфического из них, касающегося проверки гипотетических факторов зависимости правового сознания и поведения студентов юристов и гуманитариев, а также их не учащихся сверстников (наряду со студенчеством, нами совместно с к.с.н. В.В. Староверовым обследовались в рамках других КСИ молодые предприниматели, а также различные слои сельской молодежи: аграрной и не аграрной, занятой и безработной, различающейся разным уровнем образования).
Гипотеза-основание основной модели состояла в утверждении наличия зависимости правосознания от высшего образования. Чтобы проверить ее, необходимо было проверить все вытекающие из нее гипотезы-следствия. Прежде всего, мы проверили корреляцию собственно индикаторов одной переменной между собой. Многие признаки переменной «эмоциональный компонент правового нигилизма» не коррелировали друг с другом. Слабая связь наблюдалась у признаков вопросов «Согласны ли Вы с утверждением «Закон суров, но он закон», «Кто из этих героев детективных произведений близок Вам больше всего?», «Если ребенок растет в социально и экономически неблагополучной семье, то он будет нарушать законы». Так же не очень хорошо коррелировали с другими индикаторами оценка существующих законов и признаки вопроса «Если в семье кто-либо из родителей был осужден, то ребенок будет нарушать закон». Зато признаки переменной «поведенческий компонент правового нигилизма» коррелировали друг с другом полностью. В переменной нравственные установки в семье между собой коррелируют все три индикатора. Индикаторы переменной «экономическое благосостояние семьи» вообще не коррелируют между собой (коэффициент корреляции -0,178).
Гипотезы следствия из гипотез оснований основной модели проверялись с помощью Independent-Samples T-Test. Гипотеза-следствие 1 из гипотезы-основания основной модели: проверялась зависимость эмоционального компонента правового нигилизма от специализации получаемого высшего образования. Данные анкетирования
свидетельствовали о наличии зависимости между специализацией образования и индикаторами вопросов «Согласны ли Вы с утверждением «Закон суров, но он закон» (уровень значимости 0,001), «Выполняют ли законы свою функцию в области регулирования общественных отношений?» (уровень значимости 0,034), «Если человек знает право и законы, он может и будет их нарушать» (уровень значимости 0,019), «Если ребенок растет в социально и экономически неблагополучной семье, то он будет нарушать законы» (уровень значимости 0,045), «Если в семье кто-либо из родителей был осужден, то ребенок будет нарушать закон» (уровень значимости 0,032). Тест показал отсутствие зависимости между специализацией образования и индикаторами вопросов «Как Вы считаете, можно ли нарушать закон?» (уровень значимости 0,636), «Продолжите фразу: «Я не нарушаю законы, потому что...» (уровень значимости 0,489), а также оценками существующих законов (уровень значимости 0,720), признаками вопросов «Согласны ли Вы с высказыванием «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло» (уровень значимости 0,467), «Кто из этих героев детективных произведений близок Вам больше всего?» (уровень значимости 0,170), «Представьте себе ситуацию: Вы узнали, что Ваш друг незаконно получает социальное пособия. Что Вы сделаете?» (уровень значимости 0,882), «Если человек занимает высокое социальное положение или он очень богат, то он может, и будет нарушать закон» (уровень значимости 0,522), так как уровень значимости больше 0,05. Таким образом, гипотеза-следствие 1 из гипотезы-основания не подтвердилась.
Гипотеза-следствие 2 из гипотезы-основания основной модели: проверялась зависимость поведенческого компонента правового нигилизма от специализации получаемого высшего образования. Анализ анкетных данных подтвердил зависимости между специализацией образования и индикаторами вопросов «Нарушали ли Вы законы Российского законодательства» (уровень значимости 0,002), «Если бы Вы были уверены, что Вам не грозит наказание, нарушили бы Вы закон уголовного законодательства» (уровень значимости 0,023) и «Часто ли Вы ездите в транспорте без билета» (уровень значимости 0,003). Таким образом, гипотеза-следствие 2 из гипотезы-основания подтвердилась.
Гипотеза-следствие 3 из гипотезы-основания основной модели: проверялась зависимость эмоционального компонента правового нигилизма от факта получения высшего образования. Корреляционный анализ данных подтвердил наличие зависимости между специализацией образования и индикаторами вопросов «Как Вы считаете, можно ли нарушать закон?» (уровень значимости 0,007), «Продолжите фразу: «Я не нарушаю
законы, потому что...» (уровень значимости 0,000), оценками существующих законов (уровень значимости 0,026), признаками вопросов «Согласны ли Вы с утверждением «Закон суров, но он закон» (уровень значимости 0,000), «Представьте себе ситуацию: Вы узнали, что Ваш друг незаконно получает социальное пособия. Что Вы сделаете?» (уровень значимости 0,000), «Если человек знает право и законы, он может и будет их нарушать» (уровень значимости 0,000), «Если человек занимает высокое социальное положение или он очень богат, то он может и будет нарушать закон» (уровень значимости 0,000), «Если ребенок растет в социально и экономически неблагополучной семье, то он будет нарушать законы» (уровень значимости 0,000), «Если в семье кто-либо из родителей был осужден, то ребенок будет нарушать закон» (уровень значимости 0,043). Тест также показал отсутствие зависимости между специализацией образования и индикаторами вопросов «Согласны ли Вы с высказыванием «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло» (уровень значимости 0,063), «Выполняют ли законы свою функцию в области регулирования общественных отношений?» (уровень значимости 0,305), «Кто из этих героев детективных произведений близок Вам больше всего?» (уровень значимости 0,527). Таким образом, опровергается гипотеза-следствие 3 из гипотезы-основания основной модели.
Гипотеза-следствие 4 из гипотезы-основания основной модели: проверялась зависимость поведенческого компонента правового нигилизма от факта получения высшего образования. Анкетные данные показали наличие зависимости между фактом получения высшего образования и индикаторами вопросов «Если бы Вы были уверены, что Вам не грозит наказание, нарушили бы Вы закон уголовного законодательства» (уровень значимости 0,000) и «Часто ли Вы ездите в транспорте без билета» (уровень значимости 0,004). Однако из полученных данных также следует, что связь между фактом получения высшего образования и индикатором вопроса «Нарушали ли Вы законы Российского законодательства» (уровень значимости 0,151) отсутствует. Поэтому пришлось отвергнуть гипотезу-следствие 4 из гипотезы-основания основной модели как не подтвердившуюся. А так как в результате обработки данных подтвердилась только 1 гипотеза-следствие из 4, то мы вынуждены были отвергнуть и саму гипотезу-основание.
Такой результат вполне может быть следствием ряда допущенных нами методических ошибок исследования. При заполнении анкет респонденты указывали, что, отвечая на некоторые вопросы, они испытывали большие затруднения из-за отсутствия необходимой информации, а также некорректной постановки вопроса (слишком прямолинейной). В результате более половины респондентов затруднились ответить на
вопрос «Нарушал ли кто-либо из Ваших родителей законы российского законодательства?». В случаях с двумя вопросами табличного характера методическая ошибка состояла в том, что варианты ответов не были вынесены непосредственно в графы таблицы, что повлияло на полноту ответов некоторых респондентов на этот вопрос. Поучительным было распределение ответов на вопрос: «Каким, по Вашему мнению, является уровень жизни Вашей семьи?»: 90% респондентов оценили свой уровень жизни как средний, при разбросе сумм среднедушевого месячного дохода от 2,5 до 21,0 тыс. рублей. Ошибка заключалась в ориентировании вопроса на субъективное мнение. Однако такое распределение ответов может быть интересно не только социологам, но и психологам. К ошибкам исследователя также можно отнести объединение в одной переменной номинальных и порядковых индикаторов, что очень сильно затруднило обработку полученной информации. Недостатком является и не всегда тщательный отбор признаков, из-за чего некоторые из них не коррелировали друг с другом. В данном исследовании осталось не учтенным множество латентных факторов, влияющих на зависимые переменные, помимо тех, которые вычленили исследователи, например, пол (статистика свидетельствует о том, что женщины менее подвержены правовому нигилизму, нежели мужчины), однако мы вынуждены были оставить их в стороне из-за ограниченности ресурсов исследования. Мы также полагаем, что одной из причин опровержения гипотезы-основания был выбор социологов в качестве студентов неюридической направленности, так как социологи, как и юристы, в силу специфики своей работы, очень часто проникаются цинизмом по отношению к обществу и всем его институтам, а стало быть, и к праву.
Впоследствии, в аналогичном обследовании мы учли все отмеченные ошибки и недоработки. Поскольку обсчет уже данного обследования достаточно определенно показывает приоритетное влияние социальных факторов на правовое сознание и поведение молодежи, т.е. подтверждает, как и в других случаях, нашу основную гипотезу, мы посчитали возможным и в дальнейшем ориентироваться в своем анализе на его результаты.
Далее мы проверяли гипотезу-альтернативу 1 к гипотезам дополнительной модели, говорящей о зависимости правосознания от социальных факторов. Проверка осуществлялась с помощью теста хи-квадрат
Гипотеза-следствие 1 из гипотезы-альтернативы 1: проверялась зависимость эмоционального компонента правового нигилизма от состава семьи. В результате обработки данных была обнаружена зависимость между полнотой семьи и индикаторами вопросов «Как Вы считаете, можно ли нарушать закон?» (уровень значимости теста Пирсон-хи-квадрат 0,007), «Продолжите фразу: «Я не нарушаю законы, потому что.» (уровень значимости 0,000), оценками существующих законов (уровень значимости 0,000), «Согласны ли Вы с высказыванием «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло» (уровень значимости 0,000), «Согласны ли Вы с утверждением «Закон суров, но он закон» (уровень значимости 0,009), «Выполняют ли законы свою функцию в области регулирования общественных отношений?» (уровень значимости 0,000), «Кто из этих героев детективных произведений близок Вам больше всего?» (уровень значимости 0,000), «Представьте себе ситуацию: Вы узнали, что Ваш друг незаконно получает социальное пособия. Что Вы сделаете?» (уровень значимости 0,000), «Если человек знает право и законы, он может и будет их нарушать» (уровень значимости 0,008), «Если человек занимает высокое социальное положение или он очень богат, то он может и будет нарушать закон» (уровень значимости 0,001), «Если ребенок растет в социально и экономически неблагополучной семье, то он будет нарушать законы» (уровень значимости 0,039), «Если в семье кто-либо из родителей был осужден, то ребенок будет нарушать закон» (уровень значимости 0,001). В итоге гипотеза-следствие 1 из гипотезы-альтернативы 1 подтвердилась.
Гипотеза-следствие 2 из гипотезы-альтернативы 1: проверялась зависимость поведенческого компонента правового нигилизма от состава семьи. Полученные данные зафиксировали наличие зависимости между составом семьи и индикаторами вопросов «Нарушали ли Вы законы Российского законодательства» (уровень значимости 0,000), «Если бы Вы были уверены, что Вам не грозит наказание, нарушили бы Вы закон уголовного законодательства» (уровень значимости 0,001) и «Часто ли Вы ездите в транспорте без билета» (уровень значимости 0,011). Следовательно, мы можем сделать вывод, что и эта гипотеза-следствие подтвердилась.
Гипотеза-следствие 3 из гипотезы-альтернативы 1 проверялась с помощью теста хи-квадрат (для определения зависимости между номинальным и интервальным индикаторами) и коэффициента корреляции (для определения зависимости между порядковым и интервальным индикаторами). Проверялась зависимость эмоционального компонента правового нигилизма от уровня жизни респондента. Полученные данные
свидетельствовали о наличии зависимости между уровнем жизни и индикаторами вопросов «Как Вы считаете, можно ли нарушать закон?» (уровень значимости теста Пирсон-хи-квадрат 0,000), «Продолжите фразу: «Я не нарушаю законы, потому что.» (уровень значимости 0,000), «Кто из этих героев детективных произведений близок Вам больше всего?» (уровень значимости 0,000), «Представьте себе ситуацию: Вы узнали, что Ваш друг незаконно получает социальное пособия. Что Вы сделаете?» (уровень значимости 0,000). По коэффициенту корреляции мы установили наличие связи между уровнем жизни и индикаторами вопросов «Если человек знает право и законы, он может и будет их нарушать» (коэффициент корреляции равен 0,669 с уровнем значимости 0,000) и «Если человек занимает высокое социальное положение или он очень богат, то он может и будет нарушать закон» (коэффициент корреляции равен 0,449 с уровнем значимости 0,000). В последнем случае, хотя коэффициент корреляции меньше 0,5, он достаточно значителен, чтобы говорить о существовании определенной связи.
Также было обнаружено существование обратной связи, однако не очень сильно выраженной, между независимой переменной и индикаторами оценки существующих законов (коэффициент корреляции равен -0,316 с уровнем значимости 0,002), а также признаками вопросов «Согласны ли Вы с утверждением «Закон суров, но он закон» (коэффициент корреляции равен -0,360 с уровнем значимости 0,000), «Выполняют ли законы свою функцию в области регулирования общественных отношений?» (коэффициент корреляции равен -0,230 с уровнем значимости 0,023), «Если ребенок растет в социально и экономически неблагополучной семье, то он будет нарушать законы» (коэффициент корреляции равен -0,227 с уровнем значимости 0,024). Эти данные в целом говорят о том, что с повышением уровня жизни падает уважение к закону в целом и конкретным законам государства. Однако другие данные говорят также об отсутствии связи между уровнем жизни и индикаторами вопросов «Согласны ли Вы с высказыванием «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло», где коэффициент корреляции равен 0,143, и «Если в семье кто-либо из родителей был осужден, то ребенок будет нарушать закон» (коэффициент корреляции равен -0,150). Эти величины столь малы, что позволяют утверждать об отсутствии значимой связи между этими переменными, а также отвергнуть гипотезу-следствие ввиду отсутствия связи между некоторыми из индикаторов.
Гипотеза-следствие 4 из гипотезы-альтернативы 1 также проверялась с помощью теста хи-квадрат (для определения зависимости между номинальным и интервальным
индикаторами) и коэффициента корреляции (для определения зависимости между порядковым и интервальным индикаторами).
Проверялась зависимость поведенческого компонента правового нигилизма от уровня жизни респондента. Полученные данные говорят о наличии зависимости между уровнем жизни и индикатором вопросов «Нарушали ли Вы законы российского законодательства» (уровень значимости теста Пирсон-хи-квадрат 0,001), так как уровень значимости меньше 0,05. Коэффициент корреляции между индикаторами вопроса «Если бы Вы были уверены, что Вам не грозит наказание, нарушили бы Вы закон уголовного законодательства» и уровнем жизни равен 0,117. Эта величина позволяет утверждать о малой значимости связи между переменными. Коэффициент корреляции между индикаторами вопроса «Часто ли Вы ездите в транспорте без билета» равен 0,549 с уровнем значимости 0,000. Эта величина достаточно велика, так что мы можем утверждать, что между этими переменными есть определенная связь. Но так как в одном случае из трех связи были мало значимыми, есть основания отвергнуть эту гипотезу.
Гипотеза-следствие 5 из гипотезы-альтернативы 1 проверялась с помощью теста хи-квадрат (для определения зависимости между номинальным и интервальным индикаторами) и коэффициента корреляции (для определения зависимости между порядковым и порядковым индикаторами). Эта гипотеза говорит о зависимости эмоционального компонента правового нигилизма от нравственных установок семьи респондента. Полученные данные говорят о наличии зависимости между оценкой отношения родителей к закону и индикаторами вопросов «Продолжите фразу: «Я не нарушаю законы, потому что.» (уровень значимости теста Пирсон-хи-квадрат 0,000) и «Кто из этих героев детективных произведений близок Вам больше всего?». Также была установлена зависимость между частотой одобрения родителями незначительных нарушений законов и индикаторами вопросов «Как Вы считаете, можно ли нарушать закон?» (уровень значимости 0,000), «Продолжите фразу: «Я не нарушаю законы, потому что.» (уровень значимости 0,000), «Кто из этих героев детективных произведений близок Вам больше всего?» (уровень значимости 0,000), «Представьте себе ситуацию: Вы узнали, что Ваш друг незаконно получает социальное пособия. Что Вы сделаете?» (уровень значимости 0,000).
По коэффициенту корреляции мы установили наличие связи между оценкой отношения родителей к закону и индикаторами оценки существующих законов
(коэффициент корреляции равен 0,234 с уровнем значимости 0,021), а также вопросов «Согласны ли Вы с утверждением «Закон суров, но он закон» (коэффициент корреляции равен 0,597 с уровнем значимости 0,000) и «Если в семье кто-либо из родителей был осужден, то ребенок будет нарушать закон» (коэффициент корреляции равен 0,388 с уровнем значимости 0,000). Хотя коэффициент корреляции здесь не очень велик, но он достаточно значим, чтобы признать наличие связи. Также обнаружена обратная связь между оценкой отношения родителей к закону и индикаторами вопросов «Если человек знает право и законы, он может и будет их нарушать» (коэффициент корреляции равен -0,435 с уровнем значимости 0,000) и «Если человек занимает высокое социальное положение или он очень богат, то он может и будет нарушать закон» (коэффициент корреляции равен -0,501 с уровнем значимости 0,000).
Было обнаружено также наличие прямой связи между частотой одобрения родителями незначительных нарушений законов и индикаторами вопросов «Согласны ли Вы с высказыванием «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло» (коэффициент корреляции равен 0,399 с уровнем значимости 0,000), «Если человек знает право и законы, он может и будет их нарушать» (коэффициент корреляции равен 0,533 с уровнем значимости 0,000), «Если человек занимает высокое социальное положение или он очень богат, то он может и будет нарушать закон» (коэффициент корреляции равен 0,357 с уровнем значимости 0,000), и обратной связи с индикаторами вопросов «Согласны ли Вы с утверждением «Закон суров, но он закон» (коэффициент корреляции равен -0,334 с уровнем значимости 0,001) и «Выполняют ли законы свою функцию в области регулирования общественных отношений?» (коэффициент корреляции равен -0,411 с уровнем значимости 0,000). Это говорит о том, что чем выше положение закона в семейной системе ценностей, тем выше уважение респондента к закону и тем негативнее его отношение к стереотипам формирования правосознания, связанным с социальными, экономическими и образовательными факторами (но не с факторами семейного характера!).
Однако данные говорят также и об отсутствии связи между оценкой отношения родителей к закону и вопросами «Согласны ли Вы с высказыванием «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло» (коэффициент корреляции равен -0,134) и «Если ребенок растет в социально и экономически неблагополучной семье, то он будет нарушать законы» (коэффициент корреляции равен 0,031), а также между частотой одобрения родителями незначительных нарушений законов и индикаторами оценки существующих законов (коэффициент корреляции равен -0,177), вопросов «Если ребенок растет в социально и
экономически неблагополучной семье, то он будет нарушать законы» (коэффициент корреляции равен 0,036) и «Если в семье кто-либо из родителей был осужден, то ребенок будет нарушать закон» (коэффициент корреляции равен -0,035). Эти величины малы, что позволяет сказать лишь о мало значимой связи между этими переменными и отвергнуть гипотезу-следствие ввиду отсутствия связи между некоторыми из индикаторов.
Гипотеза-следствие 6 из гипотезы-альтернативы 1 проверялась с помощью теста хи-квадрат (для определения зависимости между номинальным и интервальным индикаторами) и коэффициента корреляции (для определения зависимости между порядковым и порядковым индикаторами). Проверялась зависимость поведенческого компонента правового нигилизма от нравственных установок семьи респондента. Полученные данные говорят о наличии зависимости между оценкой отношения родителей к закону и вопросом «Нарушали ли Вы законы Российского законодательства» (уровень значимости теста Пирсон-хи-квадрат 0,000) и между частотой одобрения родителями незначительных нарушений законов и вопросом «Нарушали ли Вы законы Российского законодательства» (уровень значимости 0,002). Коэффициент корреляции между оценкой отношения родителей к закону и вопросом «Если бы Вы были уверены, что Вам не грозит наказание, нарушили бы Вы закон уголовного законодательства» равен -0,220 с уровнем значимости 0,030, а между этим показателем и вопросом «Часто ли Вы ездите в транспорте без билета» равен -0,268 с уровнем значимости 0,008, так что можно говорить о наличии не очень сильной обратной связи. Была также обнаружена прямая связь между частотой одобрения родителями незначительных нарушений законов и вопросами «Если бы Вы были уверены, что Вам не грозит наказание, нарушили бы Вы закон уголовного законодательства» (коэффициент корреляции равен 0,553 с уровнем значимости 0,000) и «Часто ли Вы ездите в транспорте без билета» (коэффициент корреляции равен 0,253 с уровнем значимости 0,012).
Это подтверждает гипотезу о том, что готовность нарушить закон тем меньше, а случаи не законно-послушного поведения тем реже, чем выше положение закона в системе ценностей семьи респондента. В данном случае связь есть во всех случаях, так что мы можем принять эту гипотезу.
Дополнительные зависимости и связи. Поскольку в целом подтвердились только 3 гипотезы-следствия из 6, можно считать гипотезу-альтернативу 1 не подтвержденной. Следовательно, ни основная, ни альтернативная гипотеза основной модели не
подтвердились. Оставалось надеяться на проверку гипотез дополнительной модели, гипотеза-основание 1 которой состояла в предположении, что высшее образование зависит от социальных факторов.
Гипотеза-следствие 1 говорила о зависимости специализации высшего образования от экономического благосостояния семьи. Эта гипотеза проверялась с помощью теста хи-квадрат. В результате обработки данных была обнаружена зависимость между уровнем жизни респондента и специализацией высшего образования (уровень значимости теста Пирсон-хи-квадрат 0,005).
Таким образом, эта гипотеза подтвердилась.
В гипотезе-следствии 2 проверялась зависимость между нравственными установками семьи и специализацией высшего образования. Эта гипотеза проверялась с помощью теста хи-квадрат. Из полученных данных следует, что существует связь как между специализацией высшего образования и оценкой отношения родителей к закону (уровень значимости 0,001), так и между специализацией высшего образования и частотой одобрения родителями незначительных нарушений законов (уровень значимости 0,006). Таким образом, и эту гипотезу также можно принять.
В гипотезе-следствии 3 проверялось наличие зависимости специализации высшего образования от состава семьи. Эта гипотеза проверялась с помощью теста хи-квадрат. По полученным данным была обнаружена зависимость между полнотой семьи респондента и специализацией высшего образования (уровень значимости 0,046). Так как уровень значимости меньше 0,05 (хотя и не намного, то и эту гипотезу можно принять.
Гипотеза-следствие 4 говорила о зависимости факта получения высшего образования от экономического благосостояния семьи. Эта гипотеза проверялась с помощью теста хи-квадрат. В результате обработки данных была обнаружена зависимость между уровнем жизни респондента и фактом получения высшего образования (уровень значимости 0,000). Следовательно, эта гипотеза также подтвердилась.
В гипотезе-следствии 5 проверялась зависимость между нравственными установками семьи и фактом получения высшего образования. Эта гипотеза проверялась с помощью теста хи-квадрат. Была обнаружена связь как между фактом получения высшего образования и оценкой отношения родителей к закону (уровень значимости
0,000), так и между наличием высшего образования и частотой одобрения родителями незначительных нарушений законов (уровень значимости 0,011). Так как уровень значимости меньше 0,05, эту гипотезу можно считать надежной.
Гипотеза-следствие 6 говорила о зависимости факта получения высшего образования от состава семьи. Эта гипотеза проверялась с помощью теста хи-квадрат. По полученным данным была обнаружена зависимость между полнотой семьи респондента и фактом получения высшего образования (уровень значимости 0,000). И в этом случае уровень значимости меньше 0,05 и, следовательно, эта гипотеза также подтвердилась.
При проверке гипотезы-основания 1 дополнительной модели подтвердились все гипотезы-следствия, следовательно, мы можем принять эту гипотезу о приоритетной зависимости правового сознания и поведения от социальных факторов. Таким образом, в результате исследования выяснилось, что гипотезы о зависимости правосознания от наличия и характера высшего образования, а также от доверия к законам имеют право на существование, но они менее значимы, нежели гипотеза о зависимости их, независимо от образования, от социальных факторов.
Суммарные результаты исследования. Кратко говоря о результатах исследования, можно сказать, что в практическом аспекте подтвердились гипотезы о значимости и противоречивом влиянии юридического образования на правосознание и правоповедение современной молодежи. Также подтвердились гипотезы о более сильной подверженности негативам правосознания и неправомерному поведению респондентов, не имеющими специального высшего образования и не являющимися студентами. К тому же у них оказалась существенно иной структура неправового поведения (реального и прожективного), чем у студентов.
Значимость этих зависимостей, бросающихся в глаза уже при первом взгляде на матрицу связей, действенна при всех ситуациях, а вот негативизм их обусловлен прежде всего социальными факторами, деформирующими семью, школу, референтные молодежные группы и социальную структуру общества, а через них — сознание и поведение молодежи. Юридическое образование обретает качества негативного влияния постольку, поскольку само отражает пороки современного социального уклада жизни молодежи.
В этом плане интерес представляет отношение разных групп опрошенной молодежи к антисоциальным явлениям (табл.3)
В целом опрос показал разную степень негативного отношения молодежи к различным антисоциальным явлениям. В наибольшей степени отрицательно относится она к хулиганству, в наименьшей — к взяточничеству. Особенно это характерно для студентов, причем наиболее терпимо относятся к этим явлениям гуманитарии, далее юристы и социологи. Анализ благосостояния их семей показал, что у вторых семей оно выше. Можно предположить, что это является одной из причин такой разницы.
Таблица 3.
Негативное отношение к антисоциальным явлениям, в %
Явление В целом, Юристы и Гуманитарии Не учащаяся
N=364 социологи №=86 молодежь
№=181 №=97
Хулиганство 79 84 83 71
Алкоголизм 70 75 71 51
Наркомания 72 73 69 72
Проституция 61 65 60 54
Секта нтство 73 76 71 69
Криминал 74 79 72 68
Фашистская 78 80 75 69
идеология
Взятки 56 54 53 63
Сказывается и то, что проанализированные ранее взаимосвязи показали большую степень осознания юристами меры кары за поведение в духе перечисленных в таблице антиобщественных явлений.
Что касается не учащейся молодежи студенческого возраста, то почти по всему спектру антисоциальных явлений, за исключением наркомании и взяточничества, она проявила наименьший уровень негативного к ним отношения. Отрицание ею наркомании оказалось немного слабее, чем у юристов и социологов, но значительно сильнее, чем у гуманитариев, что возможно объясняется разным характером свойственной тому и другому контингенту молодежи богемы. Семейное благосостояние завсегдатаев Арбата ниже, чем у студентов, чем и определяется, вероятно, разная степень негативного отношения их к взяточничеству. Возможно, вторые сталкиваются с ним чаще, а потому притерпелись к этому явлению.
Бросается в глаза намного меньшая степень отрицания не учащейся молодежью пьянства и алкоголизма, хулиганства и проституции, сектантства и фашистской идеологии. Выше у этой молодежи и степень идеализации криминального мира. Очевидно, сказывается не столько неодинаковый уровень благосостояния их семей, поскольку в целом их располагаемые личные доходы выше студенческих, сколько начало формирования у студентов и данного молодежного контингента под влиянием неодинаковых условий жизни и доминантных черт их образа жизни разных субкультур.
Располагая значительно большим свободным временем и меньшим культурным багажом, чтобы использовать его для саморазвития, — не учащаяся молодежь в большей степени увлекается выпивками, курением травки, сексом, рискованными поступками на грани хулиганства, нетрадиционными религиями и идеологиями, в том числе, фашистской. Постепенно для многих молодых людей этой категории такие увлечения превращаются в элементы девиантного сознания и поведения.
Зачатки дифференциации субкультур обнаруживаются и при сравнении отношения к антиобщественным явлениям будущих юристов и социологов, с одной стороны, гуманитариев, с другой. В данном случае, как мы полагаем, имеет место обусловленная профессиональной принадлежностью дифференциация молодежных субкультур.
Рассмотренные тенденции подтверждаются данными о безразличном отношении разных групп молодежи к антисоциальным явлениям (табл.4)
Из данных таблицы 5 следует, что в целом молодежь проявляет различную степень равнодушия к тем или иным видам антисоциальных явлений. В наибольшей степени она равнодушна к взятничеству, что свидетельствует, на наш взгляд, с одной стороны, о примирительном отношении к нему как к привычному явлению, с другой — о зреющей установке на возможность его интериоризации в качестве модели собственного будущего поведения.
Таблица 4.
Безразличное отношение к антисоциальным явлениям, в %
Явление В целом, Юристы и Гуманитарии Не учащаяся
N=364 социологи №=86 молодежь
№=181 №=97
Хулиганство 11 9 8 18
Алкоголизм 13 14 15 10
Наркомания 15 13 14 19
Проституция 23 19 23 24
Сектантство 17 19 18 12
Криминал 18 17 15 23
Фашистская
идеология 15 12 16 19
Взятки 33 35 34 26
Тревожно, что в наибольшей степени безразличие присуще студентам, у которых в перспективе после получения специальности будет больше возможностей для такого поведения. У гуманитариев равнодушие к этому явлению обусловлено скорее всего примирением с реальностью типа «се ля ви». Не учащаяся молодежь также, хотя и в меньшей степени, проявляет в этом аспекте свой конформизм.
Студенты вообще, помимо взятничества, проявляют большее безразличие, чем не учащаяся молодежь к пьянству и алкоголизму, а также к сектантству, увлечение которыми требует много дефицитного у них свободного времени. Не учащаяся молодежь более безразлична к хулиганству, наркомании, проституции, а также к идеализации криминального мира и к фашистской идеологии. Но, как свидетельствуют данные таблицы 6, часто это идет не от равнодушия к этим явлениям, а по причине их одобрения.
Степень одобрения антисоциальных явлений за исключением взяточничества, как и следовало ожидать, наименьшая у студентов юристов и социологов, которые лучше, чем другие категории молодежи осведомлены в правовом отношении, «что такое хорошо, что такое плохо». В 1,5-2,0 раза выше она у студентов гуманитариев, за исключением неодобрения ими хулиганства, к которому «ботаники» по своему складу менталитета предрасположены меньше, чем кто-либо. Зато намного толерантнее они к пьянству, наркомании и проституции, а также к фашистской идеологии. Неожиданно выше оказался в их среде и уровень идеализации криминального мира. В последних двух случаях сказался, очевидно, свойственный им романтизм книжного характера при относительно слабом интересе к реальности.
Таблица 5.
Одобрительное отношение к антисоциальным явлениям, в %
Явление В целом Юристы и Гуманитарии Не учащаяся
№364 социологи №=86 молодежь
№=181 №=97
Хулиганство 8 7 6 10
Алкоголизм 15 9 12 29
Наркомания 10 8 15 9
Проституция 9 7 8 14
Секта нтство 7 4 7 13
Криминал 5 3 7 5
Фашистская
идеология 5 3 6 7
Взятки 10 11 9 9
Наибольшую тревогу внушает толерантность по отношению к антисоциальным явлениям не учащейся молодежи. За исключением отношения к не одобряемому ею взяточничестве, к криминальному миру, к которым завсегдатаи музыкальных тусовок по самому своему характеру не могут испытывать симпатии, да дорогостоящей наркомании, для увлечения которой у этой категории молодежи отсутствуют материальные ресурсы, и поэтому она замещает ее повышенным одобрением пьянства и алкоголизма, по всем остальным позициям ее одобрение выше, чем у студентов.
В принципе, не определившихся в своем отношении к антисоциальным явлениям среди московской молодежи немного (табл.6), причем такой уклончивый ответ больше свидетельствует о нежелании открывать свои позиции, — особенно это характерно для группы юристов и социологов, — чем о действительной их неопределенности. У нас создалось впечатление, что уклончивые ответы скрывали больше одобрительное отношение к антисоциальным явлениям, чем безразличие или отрицательное отношение к ним.
Таблица 6.
Не определились в своем отношении к антисоциальным явлениям, в %
Явление В Юристы и Гуманитарии Не учащаяся
целом социологи №=86 молодежь
№364 №=181 №=97
Хулиганство 3 0 3 1
Алкоголизм 2 2 2 13
Наркомания 3 6 2 0
Проституция 7 9 3 8
Сектантство 3 1 4 6
Криминал 3 0 6 4
Фашистская
идеология 2 5 3 5
Взятки 1 0 4 3
При обработке мы пропустили ошибку, когда программист объединил в одну группу юристов и социологов. Сделал он это потому, что почти по всем позициям они крайне близки друг к другу. В действительности же по отношению к закону, его соблюдению у студентов-юристов больше релятивизма и даже своеобразный цинизм, выражавшийся при опросах в часто звучавшей в их устах фразе «закон суров, но это фигня».
С точки зрения теории социально-правовых установок уровень правосознания зависит от социально-правовой установки индивида, сформировавшейся под влиянием многих факторов, одним из которых вполне может быть наличие специализированного образования и глубина знаний по предмету права. Правовой нигилизм как социально-психологическое явление развивается на основе пограничной, негативно отклоняющейся и отчасти неустойчивой системы социально-правовых установок. С этой точкой зрения перекликается выдвинутое в рамках социологии молодёжи положение о взаимосвязи социального риска и молодёжного максимализма, которое используется и в данном исследовании. Поскольку личность молодого человека находится в стадии социализации, и он имеет ещё не полностью сложившееся отношение к явлениям социальной реальности, то она намного больше подвержена влиянию со стороны и склонна все воспринимать намного ярче, нежели другие социальные группы, и за счёт этого также в большей степени демонстрирует своё мировоззрение. Из этого, кстати, следует, что тенденции социальной реальности лучше всего можно изучить именно на примере молодёжи и в молодёжной среде.
Для обследованного нами контингента эти тенденции в нашей стране в первую очередь и в наибольшей мере зависят от состояния сферы отечественного образования. И, поскольку социология образования изучает влияние наличия и специализации образования на отношение индивида или социальной группы к определённым общественным явлениям, то большую социальную значимость приобретает обнаруженное в рамках нашего исследования обстоятельство, подтверждающее связь наличия образования вообще и наличия специализированного образования, в частности, как детерминирующего правовое сознание индивида фактора.
Установлена также значимость изучаемых в рамках социологии девиантного поведения девиантных субкультур. Она подтверждает, что отношение индивида к нормам и установкам определяется нормами и ценностями той субкультуры, с которой он себя идентифицирует.
Субкультура, к которой человек принадлежит, влияет как на его ценностную ориентацию, так и на личность, особенно если последняя только находится в стадии формирования. В случае нашего исследования дифференциация субкультур происходит по признаку глубины знания права и правовых норм в контексте наличия/отсутствия образования и образования по предмету. В качестве девиантогенной субкультуры здесь выступает правовая субкультура профессиональных юристов, противопоставленная культуре остального общества по критерию знания правовых норм и собственно сущности права, носителями которого, по сути, и являются субъекты данной субкультуры.
Симптоматично и то, что, судя по данным нашего обследования, немного выигрывая в сравнении со студентами-юристами в степени девиантогенности своего правосознания и правоповедения, студенты-социологи несколько проигрывают в этом отношении студентам-филологам. Вероятно, здесь сказывается их лучшее знание не законов и того, как их обойти, а механизмов функционирования общества и государственных структур, ответственных, по идее, за реализацию этих законов
Исследование вывело нас еще на одно любопытное наблюдение, связанное с тем, что, если у студентов всех категорий в большей или меньшей мере выражено девиантогенное сознание и поведение, то в когорте не учащейся молодежи, особенно не имеющей специального или полного среднего образования наблюдается «нулевое» — ни правовое, ни неправовое, — сознание и более выраженное, чем у студентов, неправовое (прожективное) поведение.
Это обстоятельство имеет существенное значение в связи с тем, что в современной России перманентно растет доля молодежи не получающая полного среднего образования. В 2007 г. аттестаты об основном общем, т.е. неполном среднем образовании получили 1,5 млн. юношей и девушек. Но в первый класс их в свое время поступило 2,3 млн., следовательно, треть отсеялась в пути, оставшись без документа о неполном среднем образовании. Аттестаты о полном среднем общем образовании в 2007 г. получили вдвое меньше численности ставших 11 лет назад первоклашками. Дипломы о специальном среднем профессиональном образовании получили на 16% меньше, чем три года назад.
По итогам анализа можно сделать следующие выводы:
• Правовое сознание и мышление, а, соответственно, и правоповедение молодежи зависят от уровня и характера ее образования, а также от ее доверия к законам. Вместе с тем эта зависимость слабее детерминирующей силы социальной среды, что позволяет констатировать приоритетную зависимость от них как правового сознания, так и правомерного поведения наших респондентов.
• Состояние правового сознания и поведения российской молодежи последовательно ухудшается. Главная причина - неоправдание надежд на кардинальное улучшение жизни в стране в целом, и молодежи, в том числе. Немаловажной причиной является и то, что в российской социальной политике отсутствует системность, которая проистекала бы из научно обоснованных потребностей формирования правовой культуры населения страны, молодежи в первую очередь.
• Правовая культура молодежи в период ее социального старта, взаимосвязи данного феномена с бытием современного российского общества и функционированием его основных социальных институтов должны стать императивным звеном национальной молодежной политики, особенно той, которая сориентирована на задачи социализации подростков и юношества.
Литература:
1. Григорьев С.И. 17-летние россияне 1997 года: сочетание либеральных и антилиберальных ориентаций// Социс. - 1998. - № 7. - С. 36-47.
2. Вишневский Ю.Р., Ковалева А.И., Луков В.А., Ручкин Б.А., Шапко В.Т. Практикум по социологии молодежи. - М.: Социум, 2000. - 296 с.
3. Волков Ю.Г., Добреньков В.И., Кадария Ф.Д., Савченко И.П., Шаповалов В.А. Социология молодежи. - Ростов-н/Д.: Феникс, 2001. - 576 с.
4. Добрынина В.И., Кухтевич Т.Н. Формирование интеллектуальной элиты в высшей школе. - М.: Изд-во МГУ, 1996. - 94 с.
5. Зоркая Н.А. Молодежь: типы адаптации, оценка перемен, установки на социальное достижение // Мониторинг общественного мнения, - 2001. - № 2 (52). - С.23-30
6. Лескова И.В. Социокультурная идентичность и правовое воспитание личности // Государство и право. - 2007. - N 4. - С.91-98.
7. Омельченко Е. Молодежные культуры и субкультуры. - М.: Изд-во Института социологии РАН, 2000. - С. 165-167.
8. Рукавшников В.О., Халмар Л., Эстер П. Мораль в сравнительном изучении // Социс. -1998. - № 6. - С. 89.
9. Чупров В.И. Молодежь в общественном воспроизводстве // Социс. - 1998. - № 3. -С. 93-106.
