CC BY
41
А. И. Мальцев (Новосибирск)
Православная традиция пустынножительства в сочинениях сибирских старообрядцев *
Православная традиция пустынножительства восходит к началу IV в., когда в египетских пустынях появились первые колонии отшельников, а затем возникли монастыри. Начало православного монашества связано с именами свв. Павла Фивейского, Антония Великого, Ма-кария Египетского, Пахомия Великого. В том же IV в. идеалы пустынножительства обосновываются и проповедуются в сочинениях восточнохристианских отцов церкви Василия Великого, Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Григория Богослова, Григория Нисского. Позже, в VI-VIII вв. большую популярность получают сочинения аввы Дорофея, Иоанна Лествичника (Синайского), Исаака Сирина, Иоанна Дамаскина, а впоследствии и других богословов.
Богатейшее византийское богословское наследие становится широко известным на Руси после принятия христианства. Идеалы пустынножительства вдохновляют русских подвижников на уход из «греховного» мира, создание больших и малых монастырей. Ко времени трагического раскола русской церкви православная традиция пустынножительства была хорошо известна русскому крестьянству. После раскола, с возникновением старообрядчества в нем широко распространились идеи ухода из мира в необжитые пространства, туда, где можно было, спасаясь от преследования властей, сохранить в чистоте «древлеправославную» веру.
В старообрядчестве проповедь пустынножительства оказалась тесно связанной с комплексом византийских эсхатологических теорий. Отцы староверия призывали уходить не просто из «греховного» мира, но из мира, где царствует Антихрист и распоряжаются его слуги. Старообрядческие идеологи смогли тесно связать эсхатологические и пустынножительные идеи в рамках единого цельного учения о побеге из мира Антихриста. Опираясь на святоотеческие тексты, они прославляли бегство, уход из мира в уединенную пустынь, при полном разрыве связей с «антихристовым» миром. Такого рода проповедь была присуща многим деятелям старообрядчества, в том числе, уже первым идеологам движения, таким, как протопоп Аввакум, дьякон Федор, инок Авраамий, инок Евфросин и другим.
* Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Проект № 02-01 -00314л
Развитие в старообрядчестве раннехристианского комплекса пус-тынножительных идей оказалось непосредственно связанным с нуждами крестьянского побега, непрерывными миграционными и колонизационными процессами, проходившими в условиях постоянных преследований за веру со стороны властей и приводивших к созданию раскинутых по всей территории России сети тайных убежищ и скитов.
Связь крестьянского старообрядческого побега с православной традицией пустынножительства подробно исследована в работах Н. Н. Покровского. Он отметил легкость, с которой традиция пустынножительства могла быть приспособлена к нуждам крестьянского побега. В конкретных условиях России и Сибири XVIII в. «пустынножитель практически не мог не быть беглецом, и в этом главное. Идеология пустынножительства удобно (и подчас незаметно для самих крестьян) маскировала реальные житейские причины побега под высшие идеалы.....приношение моления Господу Богу", единение с природой и т. д. А организация сети скитов, пустынь, тайных лесных келий создавала одновременно великолепную систему убежищ для беглых»
Нередко судебно-следственные дела дают следующую картину. Задержанные властями пустынники (по официальной терминологии — беглые) объясняли свой уход из мира желанием «приносить моление Господу Богу», причем часто такое объяснение бывало единственным. По мнению властей такой пустынник всегда являлся преступником, беглым, подозрительным в отношении содержания старой веры (последнее, как правило, подтверждалось)2.
Сочинения сибирских старообрядцев, а также рукописи, входившие в круг их чтения, показывают насколько важное место в их мировоззрении занимал комплекс пустынножительных идей, как правило, связанный с эсхатологическими построениями. В этом отношении очень показательны сочинения сибирских староверов часовенного, филипповского1 и страннического согласий, опубликованные в недавно вышедшем томе «Духовная литература староверов востока России ХУШ-ХХ вв.». Тема богоугодности ухода из «антихристова» мира, странничества, странноприимства и нищелюбия присутствует во многих из них.
В частности, урало-сибирские авторы, принадлежащие к часовенному согласию, много внимания уделяют духовной жизни общин пустынников, «заботливо фиксируя для потомков дела их авторитетных руководителей и рядовых членов, их преданность заветам учителей, стойкость в вере» 3. Страннические сочинения прославляют уход в «прекрасную пустыню», призывают христиан разорвать
все связи с «антихристовым» миром, а тех, кто, по какой-то причине, не может уйти, учат соблюдать заветы нищелюбия и странноприим-ства, помогать пустынникам всеми возможными способами.
При изучении сибирского старообрядчества нельзя ограничиваться исследованием только сочинений собственно сибирского происхождения, следует учитывать весь массив рукописей, входивших в круг чтения сибирских старообрядцев, в том числе старообрядческие сочинения, созданные за пределами сибирского региона. Тем более, что, за исключением староверов часовенного и титовского согласий, локализованных исключительно в урало-сибирском регионе, другие старообрядческие согласия, в частности, те же странники, представляют собой общерусское явление «и рассматривать их следует в контексте всей страны, учитывая, прежде всего, роль идеологических центров этих согласий, расположенных в Европейской России» 4.
С учетом сказанного, в рамках нашей темы, мы считаем возможным обратиться к сочинениям инока Евфимия, жившего во второй половине XVIII в. и сыгравшего выдающуюся роль в становлении страннического согласия. Дело в том, что Евфимию, на наш взгляд, удалось в рамках единого цельного учения дать интереснейший пример гармоничного сочетания пустынножительных и эсхатологических идей, пример переосмысления православной пустынножительной традиции, ее приспособления к российским реалиям второй половины XVIII в.
Специфика учения страннического согласия, самоопределившегося в 60-х гг. XVIII в. — утверждение, что побег из «антихристова» мира — это необходимость, первая обязанность и религиозный долг истинно верующего человека, иного пути спасения души просто не существует. Исходя из этого, странники осудили представителей остальных направлений староверия, допускавших возможность мирской жизни, и размежевались с ними. Реальный побег, переход на нелегальное положение, исчезновение из поля зрения властей являлись, по мнению страннических идеологов, обязательными условиями крещения человека. Мирские жители принципиально не могли претендовать на то, чтобы считаться христианами.
Сочинения Евфимия распространялись в Сибири еще при его жизни. В настоящее время списки сочинении инока представлены в крупнейших сибирских хранилищах рукописей — Института истории СО РАН, ГПНТБ СО РАН, НБ ТГУ, Тобольского филиала Государственного архива Тюменской области5. Одно из сочинений Евфимия — Послание к неизвестному о записи в раскол — дошло до нас в единственном списке, хранящемся сейчас в собрании рукописей НБ ТГУ 6.
Пустынножительные идеи были положены иноком Евфимием в основание его учения. Недвусмысленные, резко отрицательные от-
зывы о мирской жизни как таковой — независимо о каком мире: православном, благочестивом или же нечестивом «антихристовом» идет речь — постоянно звучат в сочинениях Евфимия. Он считает, что тлетворному влиянию мира не могут противостоять ни сила духа, ни крепость веры. «...Мира сего житие, — пишет инок, — бедственно есть и пагубно душам человеческим, не точию маломощным, но и са-мем тем силным, могущим победита страсти его». Этим готовится логический вывод: поскольку никто из живущих в миру не может противостоять его пагубному влиянию, единственный выход — покинуть мир и стать пустынножителем. Бегство из мира — это «путь... Христов спасительный» и необходимое условие содержания истинной, чистой веры. «...Поразумей, возлюбленне, — обращается Евфи-мий к воображаемому читателю, — аще будеш и правую веру имети, но егда в том же пленении вавилонском и смущении, и мятежи умном мира сего затворен имаши пребывати, то ... не можеши истовы християнин быти и нарицатися». Еще раз подчеркнем, что все приведенные рассуждения о принципиальной пагубности мирской жизни Евфимий относит и к «благочестивому» православному миру. По мнению инока, мирской житель, даже в православной стране, практически лишен возможности спасти свою душу, если он не будет почти во всем уподобляться иноку: «Еда бо мирскому должно есть что множае имети инока? Ни, но разве еже с женою жити токмо. В сем бо точию имать прощение, во инех же — никако же, но вся равно со иноком делати токмо взаконено есть».
Рассуждения Евфимия о пагубности мирской жизни преследовали конкретную, вполне определенную цель, а именно — показать, что коль скоро даже православный мир служит препятствием для содержания истинной веры, то что говорить о мире, в котором царствует Антихрист, а истинное православие преследуется. Рассуждения о принципиальной пагубности мирской жизни нужны Евфимию для усиления отрицательной характеристики современного ему мира. А его Евфимий воспринимал, подобно другим старообрядческим идеологам, как всемирное царство Антихриста.
Евфимий считал, что в России во времена дониконовского православия и даже некоторое время спустя после реформы Никона люди были свободны в выборе: либо жить в пагубном миру, либо удалиться в спасительную пустынь. Все изменилось после воцарения Петра I, который с помощью ревизии — народного описания «путь... Христов спасительный запре и загради, не дая на нь никому же поступати», заключил всех в «богопротивном» миру, буквально заставив людей служить дьяволу. Более того, он начал сыск и насильственное возвращение в мир уже покинувших его боголюбцев.
За первым и наиболее страшным, с точки зрения Евфимия, мероприятием Петра I — запрещением пустынножительства и заключением всех в «богопротивном» миру, последовал второй шаг — император начал «портить» и без того уже испорченный мир. «Порча» заключалась в последовательном осуществлении ряда нововведений.
Во-первых, император «раздроби народ на разныя чины» и в соответствии с этим «расположи дань подушную»; кто-то должен был платить больше, кто-то меньше, а кто-то — вообще ничего. Во-вторых, император размежевал всю землю и раздал ее в собственность своим подданным в соответствии с социальной иерархией, и, опять же «кому надели много, другому же мало, иному же ничесо дав, токмо едино рукоделие имети».
Разделение людей по социальному и имущественному признакам стало причиной социальных конфликтов и бедствий. «И сим расположением и разделением, — пишет Евфимий, — оны император единых и тыяждых же, яко язычник, содея друх на друга ратоборствова-ти». Из-за этого «вражды родишася, зависть и ненависть, свары, драка и бой, и убийства, зане не имея у имущаго тайно нача похищати, а силнии — другаго надел своею силою нудящеся во область свою отя-ти и в том тяжбу начаша содевати, яко же и прочия житейския вещи тако понудиша человек деяти; от чего суды неправедныя по мзде начаша бывати, сего ради во всех рать неумирима и вражда неукротима воста, и человеконенавидения наглость во вся вместися».
Вследствие того, что «удержани быша врагом (Антихристом в лице Петра I. — A.M.). человецы и понуждени им пещися о дани оной (подушной подати. — А. М.) и домовном строении, и прочем собрании имения», они «тщание возъимеша како болшая собрата. И сего ради оттоле в торгах начаша бывати обманы, неправыя меры, неис-товыя весы, и во всякую вещь неудобныя примесы. Сего деля божбы и клятвы лодаыя родишася. Оттуду, таковаго ради жадательства имении — ненависти и зависти, вражды и драки, и междоусобныя брани прозябоша в человеках». Именно такой виделась иноку конкретика «антихристова» мира 7.
Общий вывод, который делает Евфимий из своих рассуждений — истинные христиане должны обязательно бежать из «антихристова» мира, уходить в неведомые властям пустыни. В контексте нашей темы очень важно еще раз подчеркнуть, что едва ли не основным признаком наступления царства последнего Антихриста Евфимий считал именно запрет «богоугодного» пустынножительства, лишение людей самой возможности спасти свою душу, следуя пути, указанному Христом и отцами церкви. Рассуждая о «богоугодности» пустынножительства, Евфимий широко цитирует сочинения Иоанна Зла-
тоуста, Василия Великого, аввы Дорофея, Ефрема Сирина, Иоаанна Лествичника, Макария Египетского и других богословов.
Отмечая особую ро^ть странников в развитии православной традиции пустынножительства, приспособлении ее к российской действительности, необходимо еще раз подчеркнуть, что прославление бегства их мира и пустынножительства, представление о том, что бежавшие от Антихриста пустынники лучше выполняют свой христианский долг, чем живущие в миру старообрядцы, характерно для многих, если не для всех, течений старообрядчества. Например, изучение истории сибирских часовенных второй половины XIX — XX вв. привело Н. Д. Зольникову и О. Д. Журавель к выводу, что в их среде «монастырь воспринимался как святое место, наиболее защищенное от слуг Антихриста; вне монастыря спасти душу представлялось чрезвычайно трудным делом»8.
Подводя итоги, подчеркнем, что сибирские старообрядцы в своих сочинениях не только опирались на предшествующую православную традицию пустынножительства, они творчески переосмыслили идеи восточнохристианских богословов и, на их основе, широко используя сочинения отцов церкви, создавали и продолжают создавать собственные сочинения.
Примечания
1 Покровский Н. Н. Крестьянский побег и традиции пустынножительства в Сибири в XVIIIв.// Крестьянство Сибири XVIII — начала XXв. (классовая борьба, общественное сознание и культур»). Новосибирск, 1975. С. 46.
2 Там же. С. 19-49.
3 Духовная литература староверов востока России XУШ-ХХ вв. / Отв. ред. Н. Н. Покровский. Новосибирск, 1999. С. 12.
4 Там же. С. 9.
5 Мальцев А. И. Староверы-странники в XVIII — первой половине XIX в. Новосибирск, 1996. С. 234-237, №10, 17, 19, 20; Дергачева-СкопЕ.И., Ромодановская Е. К. Собрание рукописных книг Государственного архива Тюменской области в Тобольске // Археография и источниковедение Сибири. Новосибирск, 1975. С. 66 (№ 2. Л. 105-119 об.).
6 Мальцев А. И. Неизвестное сочинение инока Евфимия// Известия СО АН СССР. История, философия и филология. Вып. 3. Новосибирск, 1991. С. 19-21.
7 Подробнее об учении инока Евфимия см.: Мальцев А. И. Староверы-странники... С. 117-156. По этой же книге (с. 118-122) мы приводим цитаты из сочинений Евфимия.
8 Покровский Н.Н., ЗольниковаН.Д. Староверы-часовенные на востоке России в ХУШ-ХХ вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. М„ 2002. С. 282,426-427.
