CC BY
33
Искусствоведение и культурология
УДК 37(09)
ББК 63.3(2)72
ПРАВОСЛАВНАЯ ИКОНА В РЕЛИГИОЗНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДУХОВЕНСТВА ОРЕНБУРГСКОЙ ЕПАРХИИ НА РУБЕЖЕ XIX—XX СТОЛЕТИЙ
Ю. С. Андреева
ORTHODOX ICON IN RELIGION ENLIGHTEN ACTIVITY OF ORENBURG CLERGY EPARCHY AT THE TURN OF THE 19—20 CENTURIES
Y. S. Andreeva
В статье рассматриваются некоторые особенности православного ико-нопочитания, анализируется использование икон в процессе религиознонравственного воспитания прихожан Оренбургской епархии в конце XIX и начале XX вв.
Ключевые слова: Русская православная церковь, Оренбургская епархия, православная икона, религиозно-нравственное воспитание.
The article deals with some peculiarities of the Orthodox icon worship, the author analyses the use of icons during religion enlighten activity process of Orenburg eparchy parish at the end of 19 and beginning of the 20 century.
Keywords: Russian Orthodox Church, Orenburg eparchy, Orthodox icon, religion enlighten upbringing.
Икона в православии обладает большим воспитательным значением, становясь одним из средств дисциплины личности и укрепления человека в вере. Искусство с его колоссальными возможностями формировать ценностные ориентиры издавна использовалось христианскими церквами в деятельности по духовно-нравственному воспитанию паствы. По этой причине религиозное искусство всегда представляло важнейшую сферу церковной жизни. Однако в русском православии икона в первую очередь являет собой Божественный лик, и лишь затем воспринимается как произведение искусства. Перед «лицом Бога» и его святых человек несет большую ответственность за свои помыслы и дела, следовательно, во много раз повышается воспитательная роль иконы. «Иконы святые, святых сущее изображения, на святое житие нас подвизают, — поучал св. Димитрий Ростовский. — Икона Пречистая Девы, егда на ню взираем, приводит нам в воспоминание пречистое и пресвятое ея житие»1. Поэтому не случайно православная икона как искусство, приоткрывающее «другой план бытия», в первую очередь обращена к сознанию и воле человека2.
Приходская богослужебная жизнь немыслима без икон, однако и в повседневной обрядности русских крестьян икона играла главную культовую роль— без нее не обходились ни свадьбы, ни похороны, ни полевые работы, ни коммерческие предприятия. В домашнем обиходе сельского населения Урала особенно были распространены иконы Николая Чудотворца, Власия, Модеста и
Флора, что указывает на стремление верующих получить практическую помощь в своих нуждах (в излечении членов семьи, скота, ведении успешного хозяйства)3. Для характеристики религиозных представлений уральских крестьян в «Екатеринбургских епархиальных ведомостях» в 1886 г. отмечалось: «Святая икона для простеца ближе, роднее и дороже многих других священных предметов; икона— руководитель и охранитель от бед и напастей»4. Заступничество от иконы (ее «оборонительные» функции) становились особенно актуальными в периоды стихийных бедствий, голода и войн. Например, в ратных подвигах русских солдат в Крымской и Русско-японской войнах (в том числе уральских и оренбургских казаков, участвовавших в боевых операциях) большое значение имели православные иконы как средства поддержания боевого духа5.
Тем не менее, на рубеже XIX—XX столетий, в связи с новым витком российской модернизации и преобладанием секулярных тенденций в культуре, иконопочитание все более воспринималось в качестве анахронизма (особенно в городской среде)6. О деструктивных изменениях в духовном состоянии российского общества в данный период свидетельствуют многочисленные отклики духовенства на явления современной им общественной и культурной жизни. Одни из представителей духовенства сожалели по поводу недоброго соседства эротических сюжетов в искусстве с культовыми изображениями, когда на художественных выставках «религиозные картины соседствуют с изображением обнаженных
Искусствоведение и культурология
женщин», когда «на кладбищах, среди памятников с крестами и иконами, встречаются памятники с фигурами полуобнаженных женщин»7. Другие отмечали неустойчивость веры: «Народ начинает метаться. Что было предосудительным, то становится позволительным»8. О распространении атеизма в Оренбургской епархии, о том, что к делам приходской жизни стали иметь отношение неверующие люди, свидетельствуют докладные записки участников Всероссийского церковного поместного собора 1917—1918 гг. В одном из докладов отмечалось: «Новый строй обновленной церковно-приходской жизни с его выборным началом во многих местах уже использован сектантами и безбожниками в целях пропаганды и натиска на православие. Так, руководителем одного из приходских собраний в Оренбургской епархии был избран совершенно неверующий человек, изгнанный своим домохозяином из квартиры за то, что выбросил его иконы из нанятой квартиры в помойную яму»9. В этих условиях православное духовенство Южного Урала стремилось поднять значение икон в сознании верующих, активно использовать воспитательные возможности православной иконы в деле религиознонравственного развития населения.
Одной из крупных духовно-нравственных и социальных проблем периода была проблема усиления пьянства и связанных с ним негативных социальных последствий. Духовенство Оренбургской епархии по инициативе высших органов власти империи, а также при содействии местных властей, инициировало масштабную пропаганду трезвого образа жизни10. В проповеди трезвого образа жизни огромное значение имели приходские общества трезвости, состоявшие из мирян под руководством священника. Крупнейшим таким обществом являлось «Серафимовское общество трезвости при церкви Преподобного Серафима в Форштадте г. Оренбурга», устав которого стал образцом для других обществ епархии. В уставе в качестве первого и главного средства для достижения цели духовного оздоровления лиц, злоупотребляющих спиртным, называлась усиленная молитва, подразумевающая поклонение иконе11. Условием вступления в члены любого общества трезвости являлось безусловное воздержание от употребления «всяких охмеляющих напитков»: каждый член, записавшись в общество, давал священный обет трезвости перед иконами в присутствии священника12. Икона святого, в честь которого назывались общества трезвости, при этом становилась главным объектом поклонения страждущих. Среди членов обществ практиковался добровольный сбор средств на возжигаемые перед иконами свечи, причем деятельность обществ в отдельных случаях могла привлекать даже нехристи-ан. Например, в XI благочинном округе на призыв к трезвости откликнулись мусульмане, проживавшие в пределах округа: «Умилительное зрелище наблюдалось в храме поселка Адрианопольского в ноябре месяце минувшего года, — гласит отчет за 1912 г.,— несколько мусульман-башкир здесь давали обет трезвости в присутствии многих православных лиц, при этом некоторые из башкир пожертвовали лепту на свечу перед иконой небесного
покровителя Общества Преподобного Серафима Саровского»13.
Огромное значение в религиозно-просветительской и проповеднической деятельности местного духовенства имели крестные ходы с наиболее почитаемыми иконами. Положительным результатам данной работы способствовали многочисленные случаи помощи верующим и заступничества со стороны чудотворной иконы Табынской Божьей Матери — главной святыни Урала XIX — начала XX вв.14 Духовенство совершало неоднократные крестные ходы с Табынской иконой, во время которых «совершались чудесные исцеления». Крестные ходы привлекали массу людей, заказывавших службы, молебны, выражавших подобающую святыне честь, просивших посетить их дома с чудотворной иконой15. Например, в 1871 г. участниками крестного хода с Табынской иконой из Оренбурга в Уральск стали не только представители синодальной церкви, но и старообрядцы. Причт, сопровождавший икону, рапортовал правящему архиерею о той атмосфере благочестия и святости, которая царила среди участников хода. При этом отмечалось, что «крестный ход этот действительно имеет весьма благотворное влияние, возвышая религиозное чувство до самой сильной степени, он не только способствует возбуждению веры, благочестия и страха Божия, но имеет еще и миссионерское значение, т.к. по меньшей мере уничтожает вековую рознь между старообрядцами и православными»16. В 1893 г., во время крестного хода через хутор Петропавловский Покровской волости, крестьянин Федор Ермолаев сын Фомин получил исцеление от иконы, что в дальнейшем было подтверждено следствием17. Фомин с апреля 1893 г. был поражен параличом левой руки и, по словам очевидцев, «не мог даже и препоясать чресла своего без посторонней помощи»18. Исцеление Фомина произошло на глазах массы верующих. Также во время пребывания иконы Табынской Божьей Матери в хуторе Петропавловском произошло еще одно чудо— излечение от язвы старообрядца19. По мнению архиерея, эти события должны были «послужить к славе Божией и укреплению и утверждению истинной веры»20. Духовенством было отмечено: «несомненно, что крестный ход с иконой должен служить одним из сильных средств к воспитанию в нас веры, благочестия и страха Божия»21. В 1903 г. от благочинного XIII округа Шишкова поступило сообщение о том, что лик Божией матери на иконе, хранящейся в Орском Покровском женском монастыре, был «светел и живой, как тело человека»22.
В целом, исследователи отмечают, что в рассматриваемый период крестные ходы зримо и убедительно выражали массовость православного сознания23. Относительно паствы Оренбургской епархии можно констатировать следующий факт: почитание икон, благодаря духовно-просветительской работе духовенства епархии, по-прежнему оставалось характерной чертой религиозности сельского населения Южного Урала. Ситуацию с народным благочестием типично охарактеризовал благочинный I округа Челябинского уезда Петр Холмогор-цев в 1916 г.: «Упадка религиозного не замечается. В воскресные и праздничные дни церковь Божия по-
72
Вестник ЮУрГУ, № 28(204), 2010
Ю. С. Андреева
Православная икона в религиозно-просветительской деятельности духовенства Оренбургской епархии на рубеже XIX—XX столетий
сещается большим числом молящихся, а в великие христианские праздники храмы переполнены прямо до тесноты. Посты блюдутся строго простым народом, про интеллигентный же класс этого сказать, к сожалению, нельзя. Но, в общем, и интеллигенция особой антирелигиозности ни в чем не проявляет. Почти все с усердием принимают святые иконы в дома для служения молебнов»24.
Примечания
1. Димитрий Ростовский, митр. Розыск о раскольнической брынской вере. — М. : Синодальная типография, 1855, —С. 185.
2. Трубецкой Е. Н. Умозрение в красках // Избранные произведения. — Ростов н/Д. : Феникс, 1998. — С. 339.
3. См.: Бальжанова Е. С. Иконы в представлении русских крестьян Урала (вторая половина XIX — начало XX в.) // Исторические чтения : материалы научных конференций Центра историко-культурного наследия г. Челябинска. — Челябинск : Центр историко-культурного наследия, 2004. — Вып. 7—8. — С. 133.
4. Там же. — С. 133.
5. См., напр.: Стромов П. А. «Да вознесет Вас Господь в свое время...» (о значении православных икон в Крымской, русско-японской войнах и возрождении православия на Южном Урале) // Православие на Урале: исторический аспект, актуальность развития и укрепления письменности и культуры : материалы симпозиума с международным участием. — Челябинск : ЧГАКИ, 2007, — Ч. 1. — С. 224—229.
6. См.: Фирсов С. Л. Православная церковь и государство в последние десятилетия существования самодержавия в России. — СПб. : Изд-во Русского Христианского гуманит. ин-та, 1996. — С. 89—90.
7. Православно-русское слово. Издание общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви. — 1902. — № 17. — С. 481—482.
8. Каменев Н. К вопросу о просвещении народа // Православно-русское слово. Издание общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви. — 1902. — № 17. — С. 496.
9. ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 340. Л. 32.
10. Подробнее см.: Андреева, Ю. С. Деятельность православного духовенства по воспитанию трезвого
образа жизни среди населения Оренбургской епархии во второй половине XIX — начале XX вв. // Культура и искусство в памятниках и исследованиях : сб. науч. тр. / науч. ред. Н. П. Парфентьев. — Челябинск : Изд-во ЮУрГУ, 2006. — Вып. 4. — С. 66—73; Судорги-на Т. В. Заботясь о народной трезвости // Южный Урал: историко-культурные проблемы : сб. научных трудов. — Оренбург : Димур, 1995. — С. 24—36.
11. Устав Серафимовского общества трезвости при церкви Серафима в Форштадте г. Оренбурга. — Оренбург : Б. и., 1913. —С. 3.
12. Оренбургские епархиальные ведомости. — 1914,—№ 10, —С. 220.
13. ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 9427. Л. 102.
14. См.: Благодатная помощь от Табынской иконы Божьей Матери // Оренбургские епархиальные ведомости. — 1889. — № 23. — С. 631—634; Случаи чудесного исцеления от Табынской иконы Божьей Матери // Там же. — 1894. — № 6. — С. 197; Случаи Божией помощи и заступление Божией Матери // Там же. — 1882. — № 22. — С. 841—843.
15. См. о крестных ходах из г. Илецка в г. Уральск, из Табынского в Оренбург: Табынская икона Божьей Матери и крестный ход из села Табынского в город Оренбург и другие места Оренбургской епархии (историкоархеологический очерк) / Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. — Оренбург, 1914. — Вып. 31. — С. 45, 47.
16. Там же. — С. 47.
17. ГАОО. Ф. 173. Оп. 3. Д. 4975. Л. 6—7.
18. Там же. Л. 7.
19. Там же. Л. 7.
20. Там же. Л. 6.
21. Табынская икона Божьей Матери и крестный ход из села Табынского в город Оренбург и другие места Оренбургской епархии (историко-археологический очерк) // Труды Оренбургской Ученой Архивной Комиссии. — Оренбург, 1914. — Вып. 31. — С. 44.
22. ГАОО. Ф. 173. Оп. 3. Д. 5926. Л. 3.
23. Громыко М. М. Службы вне храма // Православная жизнь русских крестьян XIX—XX вв.: итоги этнографических исследований. — М. : Наука, 2001. — С. 115; По-плавская X. В. Паломничество, странноприимство и почитание святынь (по материалам Рязанского края) // Там же.—С. 251—255.
24. ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10582. Л. 15.
Поступила в редакцию 23 июня 2010 г.
АНДРЕЕВА Юлия Сергеевна, родилась в 1980 г., окончила Челябинский государственный педагогический университет (2002 г.), кандидат исторических наук (2006 г.), с 2004 г. — аспирант, с 2006 г. — старший преподаватель кафедры искусствоведения и культурологии Южно-Уральского государственного университета. Сфера научных интересов: история Русской православной церкви, история духовной культуры России, история православного служения на Южном Урале.
ANDREEVA Yulia Sergeevna was bom in 1980, graduated from Chelyabinsk State Pedagogical University in 2002, Cand.Sc. (History) from 2006, post graduate student from 2004, senior lecturer from 2006 at the Art History and Culture Studies Department of South Ural State University. Research interests: history of Russian Orthodox Church, history of spiritual culture in Russia, history of Orthodox allegiance in the South Ural.
