CC BY
33
3. Vinogradov V.S. Izbrannye trudy. Leksikologiya i leksikografiya. Moskva, 1977.
4. Barhudarov L.S. Yazyk i perevod. Moskva, 2014.
5. Fedorov A.V. Osnovy obschej teorii perevoda. Moskva, 2003.
6. Rarenko M.B. Terminologicheskj slovar-spravochnik. Osnovnye ponyatiya perevodovedeniya (otechestvennyj opyt). Moskva, 2010.
7. Komissarov V.N. Teoriya perevoda (lingvisticheskie aspekiy). Moskva, 1990.
8. Dolinin K.A. Interpretaciya teksta. Available at: http://philologos.narod.ru/dolinin/hermen.htm
9. Mahova V.V. Vliyanie fonovyh znanij na perevodcheskoe reshenie pri perevode tekstov v oblasti komp'yuternyh i informacionnyh tehnologij. Izvestiya Yugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Lingvistika i pedagogika. 2016; № 3 (20): 78 - 84.
10. Ozhegov S.I. Shvedova N.Yu. Tolkovyjslovar'russkogoyazyka: 72500 slov i 7500 frazeologicheskih vyrazhenij. Moskva, 1993.
11. Go L. Sootnosheniya mezhdu polisemiej i omonimiej i problema ih razgranicheniya. Yazyk. Slovesnost'. Kul'tura. 2014; № 3: 103 - 126.
12. Tregubov A.N. Nekotorye aspekty razvitiya polisemii. Vestnik Dagestanskogo nauchnogo centra RAN. Moskva, 2011; № 5: 97 - 99.
13. Tregubov A.N. Polisemiya: problemy i puti vozmozhnogo resheniya. Znanie. Ponimanie. 2011; № 7: 179 - 183.
14. B'yankina E.G. Perevodcheskoe reshenie kak faktor formirovaniya ponyatiya u nositelej yazyka perevoda. Izvestiya Yugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Lingvistika i pedagogika. 2016; № 1 (18): 47 - 52.
Статья поступила в редакцию 13.01.20
УДК 811.161.1
Nikolenkova N.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Philological Faculty, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
Ding Qiang, postgraduate, Philological Faculty, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: [email protected]
SPELLING OF PROPER NAMES IN TEXTS OF THE END OF XIX CENTURY AS A STAGE OF DEVELOPMENT OF CHINESE BORROWINGS. The article discusses several works in the period of the XIX - XX century, which describe the countries in the Far East - China, Tibet, Mongolia, narrate the features of the local residents' organizations of their lives, the legends and history of these territories are explicated in detail. The task requires the authors to independently solve a complex problem, namely the transfer of new vocabulary, a significant layer of which is proper names - toponyms and anthroponyms. Despite the adopted guidance of J.K. Groth at the end of XIX century, which is about the spelling, neither in it nor in the practical manuals which are published on the basis of it indications of how to write new borrowings can be found. The aim of authors of the Far East's descriptions is not the rules of spelling, but the principles that Independently formed, probably focusing on the works of geographers, ethnographers and other practitioners, a not spelling theorists. The article considers both general trends and a high degree of variability that characterizes the spelling of these texts. In addition, it will be shown how some of the spelling tendencies that spontaneously formed during that period go into the practice of writing eventually in the 20th century.
Key words: history of Russian standard language, language of 19-20 century, spelling principles, capital letter, hyphen.
Н.В. Николенкова, канд. филол. наук, доц., Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва,
E-mail: [email protected]
Ц. Дин, аспирант, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
ПРАВОПИСАНИЕ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ В ТЕКСТАХ КОНЦА XIX В. КАК ЭТАП ОСВОЕНИЯ КИТАЙСКИХ ЗАИМСТВОВАНИЙ
В статье рассматривается несколько сочинений рубежа XIX - XX вв., в которых даются описания стран Дальнего Востока - Китая, Тибета, Монголии, рассказывается об особенностях организации жизни местных жителей, пересказываются легенды и история этих территорий. Поставленная задача требует от авторов самостоятельного решения сложной задачи, а именно передачи новой лексики, значительным пластом которой являются имена собственные -топонимы и антропонимы. Несмотря на принятое в конце XIX в. руководство по орфографии Я.К. Грота, ни в нем, ни в изданных на его основе практических пособиях нельзя найти указаний на то, как писать новые заимствования. Авторы описаний Дальнего Востока ориентируются не на правила орфографии, а на принципы, которые формируют самостоятельно, вероятно, ориентируясь на произведения географов, этнографов и других практиков, а не теорети-ков-орфографистов. В статье рассмотрены как общие тенденции, так и высокая степень вариативности, характеризующая орфографию этих текстов. Кроме того, будет показано, как некоторые из стихийно формировавшихся в тот период правописных тенденций входят в итоге в практику письма XX в.
Ключевые слова: история русского литературного языка, язык XIX - XX вв., орфографические принципы, прописная буква, дефис.
Конец XIX - начало XX вв. в истории русской письменности связан в первую очередь с непрекращающимися дискуссиями о путях реформирования системы орфографии [1, с. 66 - 74]. Принятое Министерством народного просвещения в 1885 г в качестве базовых правил русского письма руководство Я.К. Грота «Русское правописание» не удовлетворяло многих лингвистов, критиковали его и педагоги-словесники. Недовольство было связано и с чрезмерным усложнением формулировок правил, и с опорой на этимологический принцип письма, преобладающий характер которого был утвержден автором [2, с. 2 - 3]. Круг вопросов, обсуждавшихся в филологической среде в связи с идеями упрощения графики и орфографии, известен: это вопрос о сохранении или упразднении ряда букв, изменении некоторых правил (к примеру, правописания приставок или букв «и»/ «ы» после шипящих), об изменении написаний ряда падежных форм и т.д. [1, с. 77 - 78]. Дискуссии, в которых принимали участие видные филологи, словесники, писатели и просто образованные люди, описаны в целом ряде работ, посвященных истории русской письменности (наиболее подробно в [1]).
Однако в тот же период возникали проблемы, не выносимые на широкое обсуждение и, вероятно, не воспринимаемые обществом как значимые. Один из таких вопросов, оставшийся без внимания грамотной части общества рубежа веков, - это формирование написания культурно-коннотативной лексики [3, с. 86 - 87], в частности передачи заимствованных из разных языков слов кириллицей. Расширение границ Российской Империи, начиная с XIX в., рост экономических, политических и культурных контактов России со странами Ближнего и Дальнего Востока ставили перед орфографистами новые задачи, однако в филологических работах рубежа XIX - XX вв. подобные вопросы не поднимаются [1, с. 331 - 338].
Мы привлекаем к исследованию несколько разножанровых сочинений, в которых в центре внимания авторов находится описание истории Китая, территории и обычаев страны, нравов местных жителей, китайский фольклор и т.д. Среди них, например, составленный на основе разных сочинений обзор «Срединное царство. Китай и китайцы. Их прошлое и настоящее мировое значение» (далее СЦ [4]); сочинение П.Я. Пясецкого о его путешествии в 1874 - 1875 гг (далее ППК [5]); очерк П.Я. Бадмаева «Россия и Китай» (далее РиК [6]), а также фрагменты из пересказа китайских (и шире - дальневосточных) легенд, которые опубликовал в 80-е гг. ГН. Потанин [7].
Можно выделить три основные проблемы, встающие перед создателями текстов, где используются иноязычные лексемы, которые необходимо передать кириллическими буквами - и ввести их в систему русского языка.
Первой проблемой будет графическая - передача звуков иных языковых систем при помощи кириллического алфавита. При отсутствии научных подходов к практической транскрипции с других языков авторы описаний стран Востока часто действовали исходя из своих собственных представлений о возможных способах передачи иноязычных звуков. При этом в пособии Грота есть раздел, в котором ученый обращается к вопросу о написании заимствованных русским языком слов, однако в нем речь идет лишь о пришедших из западноевропейских языков словах, в том числе об именах собственных, уже привычных в XIX в. для носителя русского языка [2, с. 75 - 84]. Скажем, наряду с употреблением в заимствованных словах графемы «э» Грот предлагает ввести букву «э» для передачи «германского «о» или французского «ей» в начале слов» [2, с. 78], заменив графему «ё», которая, как полагает академик, не соответствует иностранному звуку. В п. 87 Грот предлагает ввести в русский алфавит особую букву для передачи европейского «Ь>, чтобы точнее передавать «фамильные имена Ховен, Хусс и
т.п.» [2, с. 79], а далее (п. 92) размышляет о вариантах написания «Йорк» или «1орк», отмечая, что не впервые вводит эту тему в рассуждения о русской графике и ссылается на предложения А.Х. Востокова [2, с. 83].
Однако предложения Грота оказались не востребованы грамотными людьми. Идущая в обществе дискуссия об упрощении письма и выводе ряда букв из употребления не могла одновременно включать в себя дебаты о введении новых графем. Большинство авторов рассмотренных нами сочинений о Китае не пытаются ввести особые буквы, однако при передаче китайских лексем (в первую очередь имен собственных) активно используют малохарактерные для русского письма сочетания, что не вполне точно передает фонетику китайского языка, но делает лексему сложночитаемой для русскоязычного читателя, да и графический облик оказывается непривычен. Так, частотны в рассмотренных нами сочинениях сочетания «цз», «нчж», «чж»; «ця», «гэ», «хэ», «жэ»; «уэ», нетипичные для русской графики. К примеру, в РиК отмечены Тай цзунъ, Цянъ-лунь (46), Юн-чжэнъ (71), Тянь-Цзинъ (89). Подобные примеры можно найти во всех исследованных нами текстах.
Единичные примеры употребления не известных кириллическому алфавиту графем «ö» и «у» мы встречаем у Потанина при изложении монгольских легенд: «Боролтай убугунъ» (старик Боролтай) с вариативными написаниями имени [7, с. 170]. (Здесь необходимо отметить, что в тексте Г.Н. Потанина мы встречаемся с большим количеством кириллических записей китайских, тибетских, монгольских и иных восточных слов и словосочетаний; автору присуще желание передать звучание слов: «лукавыхъ рыжихъ лисиц (джёльбынъ шари унюге) и волковъ (чхоно)», «и говорит: ергу чоныгъ ергинъ догуръ бухурлачхила» [7, с. 170 - 171]). Сам элемент «убугунъ» встречается и в записи других легенд, однако автор использует графему «у» [там же, с. 172]. Героиней другой легенды будет Тбмбнъ-жаргаланъ-хатанъ [там же, с. 88]. Вероятно, автор пытается дать читающему возможность как можно точнее произнести необычное имя. Необходимо отметить и широкое использование Потаниным именно в именах собственных буквы «ё» (Сута-Ноёнъ) при отсутствии её в собственно русских словах.
Отметим, что в записи китайских и монгольских имен не употребляется буква «t», однако при склонении «t» в косвенных падежах появляется в полном соответствии с правилами [2, с. 66]: «говорит Аку-ртомбъ» [7, с. 169]; «дождливые въ Шанъ-хай1ъ апр'Ьль и сентябрь (СЦ, с. 28); «были опубликованы въ 1874 году въ Шанъ-хаъ» (СЦ, с. 31). Нельзя не обратить внимание на вариативность написания данного топонима в пределах одного и того же текста.
Формирование графического облика нового слова - имени собственного - у авторов анализируемых нами публикаций абсолютно соответствует «перекодированию» иноязычного слова, описанному А.В. Суперанской [8, с. 103]. В текстах конца XIX - начала XX в. о Китае спорят все потенциально возможные написания, китайские имена собственные находятся на этапе графического освоения (этапа колебаний) [9, с. 14], при этом выработка единственного варианта желательна, так как их необходимо отождествлять с реальными написаниями (и с произношением названий) [там же, с. 17].
Орфографических проблем, связанных с передачей новых слов иноязычного происхождения, в наших источниках выделяются две. Во-первых, это употребление прописной буквы, во-вторых, использование знака дефиса. В именах собственных рассмотренных нами источников есть возможность увидеть индивидуальное понимание каждым из авторов этих правил, а также выявить общие тенденции в правописном узусе определенного периода.
Раздел об употреблении прописной буквы в руководстве Грота не включает «экзотических» имен, в примерах лишь русские и европейские [2, с. 88 - 91]. При этом подавляющее большинство примеров - это однословные наименования или примеры из нескольких элементов, которые пишутся раздельно (Юлиан Отступник, Государь Император, Нижний Новгород), лишь в одном примечании мы встречаем примеры не только с использованием двух прописных, но и с дефисом (это относится к прилагательным в таких географических именах, как Киево-Пе-черский монастырь [там же, с. 89]). Дефис («черточка» в определении Я.К. Грота) в именах собственных не разбирается отдельно в разделе «О соединении двух слов в одно» [там же, с. 91 - 97]. Не помогают решить проблему использования прописной буквы и дефиса и пособия рубежа веков, предназначенные для практической отработки действующих правил [10, 11].
При отсутствии правил или хотя бы рекомендаций, связанных с передачей имён китайского (да и вообще восточного) происхождения, авторы сочинений о Китае предпринимают собственные попытки, которые оказываются в чем-то симметричны. Так, для записи антропонимов может использоваться вариант с прописными буквами в каждом компоненте имени. В СЦ отмечаем: «мой приятель Уангъ-Мингъ-Це» (33); «съ двумя богдыханами нынЬшней динас™: Канъ-Си и Юнъ-Чженомъ» (39). Можно предположить, что использование прописных во всех элементах антропонимов для русскоязычного автора является некоторой аналогией с традиционным русским вариантом выделять имя, отчество и фамилию с прописной буквы. Однако единого правила использования прописных букв в каждом из компонентов антропонима не формируется.
Вариативность наблюдается и при употреблении знака дефиса. Фактически мы встречаем у авторов и последовательное соединение дефисом каждого из элементов: Абай-Гэхэръ-Богдо-ханъ, Алма-Моргонъ-хатаной [7, с. 88]; частичное соединение элементов дефисов при отсутствии его при присоединении одной из частей имени: Ку-Уангъ Ше (СЦ, с. 34), а также написания элементов
имени раздельно - Чингисъ Ханъ (частотно). Только в РИК мы встречаем последовательное слитное написание Чингисханъ. Вариативность наблюдается и при использовании дефиса либо выборе слитного написания; к примеру автор СЦ постоянно колеблется в передаче написания реки Янтсеюангъ или Янтце-юан-гъ [4, с. 9, 16].
Однако можно обнаружить и общие тенденции, характерные для всех рассмотренных нами сочинений. Представим основные из них.
1. Все авторы, вне всякого сомнения, владеют языками (китайским, монгольским, вероятно, что даже различными диалектами), что позволяет им идентифицировать некоторые части имен собственных как повторяющиеся и имеющие значение нарицательного имени: хан, хэ/хо (река), кианг (большая река), алин (горный хребет); видят они и повторяющиеся элементы в ряде названий. Это позволяет им с уверенностью разделять имя собственное на части, чаще всего используя для объединения знак дефиса: Гоангъ-Хо, Тей-хо, Хуанъ-хэ, провинции Цзянь-су, Гань-су, Юнь-нань, Ху-нань, Цзянь-Цзу, Цзянъ-онъ, горы Шаньянъ-Алинъ, Дус-се-Алинъ, Цугъ-Лингъ, Нанъ-Лингъ (СЦ, частотно); кочевье Гиланъ-Норъ, город Тянь-Цзинь, провинции Шень-Си, Гань-Су в ППК [5, с. 26]. Во всех источниках мы встречаем написание «ханъ», отделенное от имени, хотя, как указано выше, дефис иногда не употребляется (Падма-ханъ, Уйленъ-ханъ и т.д. [7]).
Такая правописная тенденция, хотя и не прописанная ни в одном руководстве, является общей для узуса XIX и начала XX в. К примеру мы сталкиваемся с ней при анализе написаний азербайджанских имен с элементами «бекъ», «Ага», «Гаджи» и т.д. [12, с. 116 - 117]. Для географических названий описанная выше логика обнаруживается в словаре П.П. Семенова-Тян-Шанского, в первом томе которого, например, дается толкование топонима «Аа» (несколько рек Балтийского бассейна), а далее предлагаются написания нескольких из этих рек: Больдер-Аа, Лавенъ-Аа; гора на Аджарском хребте записывается как Али-бекъ [13, с. 1, 72].
Таким образом, можно говорить о норме правописания, которая развивается не в теоретических положениях орфографистов XIX в., а в трудах географов, этнографов, собирателей фольклора и других практиков, а не теоретиков языка. Необходимо говорить о выработке стихийных орфографических принципов в передаче имен собственных, заимствованных из других языков.
2. Наши наблюдения показывают, что есть общая тенденция в выборе прописной или строчной буквы после дефиса. В грамматических руководствах XIX века мы встречаем разные способы оформления последефисного элемента. К примеру в грамматике А.Х. Востокова есть раздел о «единитном знаке» (§ 177), где после дефиса может быть как прописная буква (Генерал-Майор, Александро-Невская, Вице-Президент), так и строчная буква: трехъ-аршинный [14, с. 196 - 197]. Мы не обнаруживаем у Востокова никаких указаний на логику выбора, но она понятна (соединение двух равнозначных корней, равноправные сочинительные или подчинительные отношения). На наш взгляд, знакомство с грамматикой Востокова и его рекомендациями прослеживается у авторов рассмотренных нами сочинений, но нельзя говорить о точном следовании им. Так, П.Я. Пясецкий использует рекомендованный вариант двухъ-аршинный, но может написать со строчных звание «генералъ-губернаторъ».
Выбор прописной или строчной буквы после дефиса в подавляющем большинстве случаев связан с представлением о второй части имени как имеющей характер собственного или нарицательного. При этом «вспомогательные» элементы имен собственных восточного происхождения могут писаться со строчной независимо от их места в лексеме: ма-Чжаныкъ (нижний Пекин) и рто-Гуйцыръ (верхний Гуйцынъ) [7, с. 4].
Логика написания второй части антропонима со строчной буквы после дефиса отражена в § 95 (примечание 2) Правил орфографии и пунктуации 1956 года [15], однако стихийная выработка этого принципа начинается еще в конце XIX - начале XX в.: полководцы Янъ-хао, Ли-же-бо, Ду-сунъ (РиК, с. 29), император Кан-си, Юн-женъ, Цзянъ-лунь (РиК, с. 46). Тот же принцип последовательно проводит Потанин, называя героев китайских, монгольских, тибетских легенд: младшая жена Алма-Моргонъ-хатанъ, старшая жена Урма-Гохонъ-хатанъ, супруга хана Наранъ-гериль [7, с. 88, 164]. П.Я. Пясецкий, объясняя некоторые китайские названия, подчеркивает, что они не имеют значения собственного имени, например, Май-май-чэнъ - просто торговый городок [5, с. 17].
Постепенно вырабатывается и традиция писать важные для восточной культуры и религии имена с двух прописных - Далай-Лама, Баннинъ-Эрдэни (в РиК), буддистский пилигрим Пуэнъ-Тсангъ (в СЦ), Кунъ-Фу-Цзы (в ППК).
Широкая вариативность в использовании прописных и строчных букв в именах собственных - это общая правописная тенденция, характеризующая рубеж XIX - XX вв. Эту вариативность можно наблюдать не только в текстах, описывающих дальневосточные земли, она отмечается в массе имен собственных, появляющихся в это время. Это и топонимы, и антропонимы неславянского происхождения, и новые типы названий организаций, которые появляются в это время [12, 16].
Исследованные нами сочинения позволяют проследить эволюцию написания в русском языке некоторых заимствованных лексем, например, слова «богдыхан» (титул китайского императора). Сама лексема появляется в текстах XVII в. в написаниях богдыханъ, бугдыханъ, богдоканъ [17, с. 259]. Вариативность написания демонстрируют и тексты XVIII в., однако не использовался знак дефиса. Наши источники также не демонстрируют единообразия в оформлении.
П.А. Бадмаев в РиК использует вариант богдоханъ, ГН. Потанин фонетически использует тот же вариант, однако использует дефис: Богдо-ханъ. В СЦ титул пишется с прописной - Богдыханъ [4, с. 14]. Таким образом, мы сталкиваемся с ситуацией, когда можно зафиксировать очень долгое освоение заимствований в русском языке, причем продлевается первый уровень освоения - графико-ор-фографический.
Библиографический список
Наши наблюдения над текстами рубежа XIX - XX вв., которые описывают Китай и Дальний Восток, демонстрируют, что целый ряд орфографических правил, принятых в русском языке в XX в., формируется не в процессе теоретических рассуждений ученых, а в результате практической деятельности нефилологов. Стихийное формирование правописных принципов оказало не меньшее влияние на развитие русской орфографии, чем работа теоретиков.
1. Григорьева Т.М. Три века русской орфографии (XVIII -XXвв.). Москва, 2004.
2. Русское правописание: Руководство, составленное по поручению Второго отделения Императорской Академии наук академиком Я.К. Гротом [1885]. Санкт-Петербург, 1894.
3. Уржа А.В., Скворцова В.В. Текстовые функции культурно-коннотатированной лексики в рассказе В. Пелевина «СПИ» и его англоязычном переводе. Мир русского слова. 2016; № 3: 85 - 96.
4. Срединное Царство. Китай и китайцы. Их прошлое и настоящее мировое значение. Одесса, 1900.
5. Пясецкий П.Я. Путешествие по Китаю в 1874 - 1875 гг. Санкт-Петербург, 1880.
6. Бадмаев П.А. Россия и Китай. Санкт-Петербург, 1900.
7. Потанин Г.Н. Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия: путешествие ГН. Потанина 1884 - 1886. Санкт-Петербург, 1893.
8. Суперанская А.В. Теоретические основы практической транскрипции. Москва, 1978.
9. Нечаева И.В. Актуальные проблемы орфографии иноязычных заимствований. Москва, 2011.
10. Подщивалов М.М. Упражнения в русском правописании. Елец, 1903.
11. Острогорский А.Я. Русское правописание: Руководство к его наглядному изучению. Санкт-Петербург, 1917.
12. Николенкова Н.В., Тахирзаде А.М. Реформа русской письменности начала XX в. и ее отражение в изданиях бакинских типографий 1915 - 1917 гг. Stephanos. 2017; № 4 (24): 111 - 121.
13. Семенов П.П. Географическо-статистический словарь Российской империи: в 5-ти т. Санкт-Петербург, 1863; Т. 1.
14. Востоков А.Х. Русская грамматика Александра Востокова, по начертаниию его же сокращенной грамматики полнее изложенная. Санкт-Петербург, 1874.
15. Правила русской орфографии и пунктуации. Москва, 1956. Available at: http://new.gramota.ru/biblio/readingroom/rules/
16. Кузьминова Е.А., Николенкова Н.В., Пентковская Т.В. История русской орфографии и пунктуации с древнейших времен до эпохи реформ. Москва, 2019.
17. Словарь русского языка XI - XVII вв. Москва, 1075; Т. 1.
References
1. Grigor'eva T.M. Tri veka russkojorfografii (XVIII-XXvv.). Moskva, 2004.
2. Russkoe pravopisanie: Rukovodstvo, sostavlennoe po porucheniyu Vtorogo otdeleniya Imperatorskoj Akademii nauk akademikom Ya.K. Grotom [1885]. Sankt-Peterburg, 1894.
3. Urzha A.V., Skvorcova V.V. Tekstovye funkcii kul'turno-konnotatirovannoj leksiki v rasskaze V. Pelevina «SpI» i ego angloyazychnom perevode. Mirrusskogo slova. 2016; № 3: 85 - 96.
4. Sredinnoe Carstvo. Kitaj i kitajcy. Ih proshloe i nastoyaschee mirovoe znachenie. Odessa, 1900.
5. Pyaseckij P.Ya. Puteshestvie po Kitayu v 1874 - 1875 gg. Sankt-Peterburg, 1880.
6. Badmaev PA. Rossiya i Kitaj. Sankt-Peterburg, 1900.
7. Potanin G.N. Tangutsko-Tibetskaya okraina Kitaya i Central'naya Mongoliya: puteshestvie G N. Potanina 1884 - 1886. Sankt-Peterburg, 1893.
8. Superanskaya A.V. Teoreticheskie osnovy prakticheskoj transkripcii. Moskva, 1978.
9. Nechaeva I.V. Aktual'nyeproblemy orfografiiinoyazychnyh zaimstvovanij. Moskva, 2011.
10. Podschivalov M.M. Uprazhneniya vrusskompravopisanii. Elec, 1903.
11. Ostrogorskij A.Ya. Russkoe pravopisanie: Rukovodstvo k ego naglyadnomu izucheniyu. Sankt-Peterburg, 1917.
12. Nikolenkova N.V., Tahirzade A.M. Reforma russkoj pis'mennosti nachala XX v. i ee otrazhenie v izdaniyah bakinskih tipografij 1915 - 1917 gg. Stephanos. 2017; № 4 (24): 111 - 121.
13. Semenov PP. Geografichesko-statisticheskij slovar' Rossijskoj imperii: v 5-ti t. Sankt-Peterburg, 1863; T. 1.
14. Vostokov A.H. Russkaya grammatika Aleksandra Vostokova, po nachertaniiyu ego zhe sokraschennoj grammatiki polnee izlozhennaya. Sankt-Peterburg, 1874.
15. Pravila russkoj orfografii i punktuacii. Moskva, 1956. Available at: http://new.gramota.ru/biblio/readingroom/rules/
16. Kuz'minova E.A., Nikolenkova N.V., Pentkovskaya T.V. Istoriya russkoj orfografii ipunktuacii s drevnejshih vremen do 'epohireform. Moskva, 2019.
17. Slovar' russkogo yazyka XI - XVII vv. Moskva, 1075; T. 1.
Статья поступила в редакцию 17.01.20
УДК 45.06.01
Makhina A.I., postgraduate, Surgut State University (Surgut, Russia), E-mail: [email protected]
Koptyakova Ye.Ye., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Linguistics and Translation Studies, Surgut State University (Surgut, Russia),
E-mail: [email protected]
POLITICAL DISCOURSE AS AN OBJECT OF LINGUISTIC RESEARCH. Modern Russian society is characterized by high politicization and increasing public interest in political events. The study of political discourse, its features and characteristics is becoming more and more relevant. The article considers political discourse as an object of linguistic research. The authors analyze approaches to defining the concepts of "discourse" and "political discourse". Political discourse in the study is presented as a set of all speech acts used in political discussions and debates, rules of public policy, as well as texts of a political nature published in the media. A key feature of political discourse is its ability to verbally influence the recipient.The author concludes that one of the key characteristics of political discourse is its focus on influencing the recipient. Such an impact can also be called manipulation. The study of the principles and mechanisms of manipulation is, accordingly, key to understanding the processes of modern political communication.The author concludes that one of the key characteristics of political discourse is its focus on influencing the recipient. Such an impact can also be called manipulation. The study of the principles and mechanisms of manipulation is, accordingly, key to understanding the processes of modern political communication.
Key words: discourse, political discourse, speech influence.
А.И. Махина, аспирант, Сургутский государственный университет, г. Сургут, E-mail: [email protected]
Е.Е. Коптякова, канд. филол. наук, доц., Сургутский государственный университет, г. Сургут, E-mail: [email protected]
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Современное общество можно характеризуется высокой политизированностью и возрастающим интересом общественности к политическим событиям. Изучение политического дискурса, его особенностей и характеристик становится все более актуальным. В статье рассмотрен политический дискурс как объект лингвистического исследования. Авторы анализируют подходы к определению понятий «дискурс» и «политический дискурс». Политический дискурс в исследовании представлен как совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях и дебатах, правил публичной политики, а также текстов политического характера, публикуемых в СМИ. Ключевой чертой политического дискурса является его способность вербально воздействовать на адресата.
Ключевые слова: дискурс, политический дискурс, речевое воздействие, манипуляция, манипулирование.
