CC BY
17
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4 (24). С. 114-119.
УДК 94(470.51)«1942/1948»
DOI 10.24147/2312-1300.2019.3.114-119
Д. В. Перевощиков
ПРАВОНАРУШЕНИЯ ИНОСТРАННЫХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В УДМУРТИИ В 1942-1948 гг.*
На основе архивных документов, значительная часть которых впервые вводится в научный оборот, рассматриваются типы правонарушений, совершённых иностранными военнопленными из стран гитлеровского военного блока на территории Удмуртии. Раскрываются также некоторые причины проступков и преступлений. Перечисляются санкции, выносимые в наказание. Делается вывод о том, что в Удмуртии большинство видов невыполнения установленных правил пленными носило мелкоуголовный характер, а побеги, профашистская или антисоветская агитация, за которые применялись самые строгие меры, составляли заметное меньшинство подобных инцидентов.
Ключевые слова: Удмуртия; военнопленные; лагеря; спецгоспитали; правонарушения; кражи; саботаж; побеги.
D. V. Perevoshchikov
A INFRINGEMENTS OF LAW OF THE FOREIGN PRISONERS OF WAR IN UDMURTIA DURING 1942-1948
The article deals with a infringements of law that foreign prisoners of war (PoWs) committed in a camps and special hospitals or enterprises situating on the territory of the Udmurt Autonomous Soviet Socialist Republic. The some causes of the crimes revealed in the research. The author enumerates the kinds of punishments for infringements of law. The flights, fascist and anti-Soviet agitation from PoWs resulted most stern punishments. The research revealed the most widespread varieties of the offences that former soldiers and officers of Hitler military alliance committed in Udmurtia. The author states that majority of the infringements of law had a petty-criminal nature. The most frequent cases of the offences were thefts and illegal sales of clothes and provisions that were given for PoWs in a camps and special hospitals. The flights, fascist and anti-Soviet agitation from PoWs made up obvious minority of similar incidents.
Keywords: Udmurtia; prisoners of war; camps; special hospitals; infringements of law; thefts; sabotage; flights.
В 1941-1949 гг. в Удмуртской АССР было размещено 4 лагеря, 3 отдельных рабочих батальона иностранных военнопленных и 7 специальных госпиталей, где они проходили медобслуживание. В указанный период на территории республики находилось, по меньшей мере, 17 тыс. бывших солдат и офицеров из стран гитлеровского военного альянса, выступившего в 1941 г. против СССР. За свой труд на строительстве, торфо-
разработках, лесозаготовках, участие в благоустройстве городских улиц и ремонте зданий пленные получали заработную плату.
Пребывание многотысячного контингента бывших военнослужащих армий противника не могло обойтись без определённого количества нарушений ими режима и установленного порядка в лагерях, спецгоспиталях, населённых пунктах и на предприятиях, где они работали.
* Статья подготовлена при поддержке Комплексной программы фундаментальных научных исследований УрО РАН, проект № 18-6-6-38.
© Перевощиков Д. В., 2019
Права и обязанности обезоруженных вражеских солдат и офицеров в Советском Союзе были зафиксированы в Положении
0 военнопленных, принятом СНК СССР
1 июля 1941 г. Кроме того, Советским правительством было официально заявлено о том, что в отношении бывших военнослужащих противника оно соблюдает Гаагскую конвенцию 1907 г.
Вопрос о правонарушениях, совершённых в 1941-1956 гг. иностранными военнопленными в советских пунктах их содержания или на предприятиях, где применялся труд спецконтингента, остаётся весьма недостаточно исследованным как на региональном уровне, так и в масштабах всей страны. Эта проблема во многом является «белым пятном» и лишь затрагивалась в работах М. Е. Ерина и Н. В. Барановой [1], В. Б. Конасова [2], Н. В. Суржиковой [3], А. Л. Кузьминых [4; 5], Н. Н. Макаровой [6], А. О. Тюрина [7], Н. Б. Смирновой [8]. Вопрос нуждается в дальнейшей разработке, в том числе и на материалах Удмуртии.
Враждебное отношение некоторых пленных к советским порядкам, а также недисциплинированность спецконтингента, нежелание работать и соблюдать установленные нормы поведения, вызывало череду случаев неподчинения, саботажа и различных правонарушений. Наибольшую их часть составляли кражи.
Так, в лагере № 371, в 1945-1948 гг. располагавшемся в г. Ижевске, только в четвёртом квартале 1947 г. произошло 68 хищений личных вещей, совершаемых пленными друг у друга. Кроме того, было зафиксировано 64 случая краж лагерного имущества. Например, в первой половине 1946 г. немец Ю. Кауфман систематически обворовывал своих соотечественников, совершал хищения и в лагере. Среди украденных им вещей были обнаружены золотые ручные часы, зуб с золотой коронкой, ножницы из лазарета [9, л. 12]. Позднее проблема хищений со стороны пленных продолжала существовать.
Бывшие солдаты разгромленных армий совершали также кражи на предприятиях, где работали. Нередко это были хищения стройматериалов, используемых пленными для благоустройства лагеря № 371 - мел, гвозди, краски, олифа, доски и т. д. Представители
спецконтингента не брезговали ничем. В 1947 г. специальной комиссией было проведено обследование санитарного состояния 2-го лагерного отделения. В результате проверки почти у каждого пленного под матрацем были обнаружены куски железа, проволока, тряпки, похищенные с ижевских предприятий.
Насколько укоренившейся оказалась проблема мелкого воровства, иллюстрирует случай с пленным Паишем. После того, как его уличили в краже, он заявил: «Держите меня всё время в карцере, тогда я воровать не буду» [10, л. 21 об., 36 об.].
В лагере № 75, который в 1941-1947 гг. дислоцировался на территории пос. Рябово Увинского района, регистрировался не такой значительный показатель хищений, поскольку там находилось меньшее количество военнопленных по сравнению с г. Ижевском. Так, в январе 1945 г. в этом пункте пребывания спецконтингента было зарегистрировано лишь 6 случаев краж.
Помимо хищений встречались и другие виды правонарушений, совершаемых военнопленными. Так, в лагере № 75 в январе 1945 г. было зарегистрировано 9 фактов порчи имущества, 7 - симуляции и 6 отказов от работы. В ижевском пункте пребывания спецконтингента в течение 4-го квартала 1947 г. представители администрации зарегистрировали 12 случаев спекуляции (скупки и перепродажи) хлеба. В тот же период один военнопленный был уличён в саботаже, другой замечен в проведении профашистской агитации [10, л. 38]. Трое иностранцев, включая военного врача Петерсона, находясь в г. Ижевске, были замечены там в нетрезвом виде, за что их поместили в карцер на 5 суток [10, л. 36 об.].
Пьянство среди военнопленных было нередким явлением. Так, в июле 1946 г. содержавшегося в ижевском лагере бывшего солдата вермахта, повара К. Мрацовского за систематическое употребление горячительных напитков подвергли строгому 10-суточ-ному аресту [9, л. 34].
Случаи пьянства регистрировались даже среди военнопленных, находившихся на лечении. В пос. Факел с иностранными пациентами из госпиталя № 3779, в 1944-1948 гг. располагавшегося в г. Глазове, произошёл
анекдотичный случай. Во главе с одним из сотрудников медучреждения пленные отправились на автомашине в этот населённый пункт за оконным стеклом. Когда работник госпиталя перестал за ними наблюдать, бывшие солдаты вермахта стали употреблять горячительный напиток, затем начали плясать, громко петь немецкие песни [11, л. 2].
Некоторые военнопленные вели себя в г. Ижевске без уважения к местному населению. Например, 39-летний немецкий унтер-офицер А. Виккер, находясь в цехе № 14 металлургического завода, ударил в лицо вольнонаёмного рабочего Живаева за то, что тот не дал ему прикурить от газовой печи. После разбора инцидента немец был посажен под арест на 10 суток, отчислен из вспомогательной команды и переведён на общие работы.
Менее строгими мерами пресекалась в лагере № 371 карточная игра на деньги. Любителям такого досуга давали 3 суток ареста с выводом на работу [9, л. 47, 53].
Весьма распространённым видом нарушений пленными установленного порядка являлась продажа выданного имущества. Бывшие иностранные солдаты, работавшие на тех ижевских предприятиях, где им платили невысокую зарплату, сбывали по дешёвке обмундирование, обувь и постельные принадлежности некоторым вольнонаёмным сотрудникам заводов за деньги и продукты. Например, в феврале 1946 г. военнопленный Ш. Блеш, договорившись с вольнонаёмным рабочим, обменял недавно выданную ему в лагере шинель на старую, за что получил 140 руб. В марте 1946 г. трое бывших иностранных солдат пытались продать в г. Ижевске полученные в лагере новые ботинки [9, л. 7-8]. Военнопленный Хеферт, трудившийся на кирпичном заводе, отдал одному из рабочих новую телогрейку за 10 руб. и небольшое количество картофеля. Причём представители спецконтингента нередко продавали таким образом не свою, а чужую одежду и другие вещи, украденные у своих же соседей по бараку [10, л. 29].
Подобную «предприимчивость» проявляли даже пленные, лечившиеся в специально организованных для них медучреждениях. В конце 1946 г. один из работников спецгоспиталя № 3779, расположенного в г. Глазове, отправился в командировку в д. Нижняя Бо-
гатырка. Вместе с ним в качестве помощников туда выехали и выздоравливающие иностранные пациенты, физическое состояние которых не вызывало у врачей опасений. После прибытия в пункт назначения сотрудник госпиталя перестал опекать военнопленных, которые, оказавшись без присмотра, начали воровать у местного населения картофель и продавать дрова.
На собраниях коллектива госпиталя отмечались другие факты недостаточного контроля за деятельностью и поведением иностранных пациентов, ухитрявшихся через третьих лиц сбывать выданное им мыло на местном рынке.
Помимо незаконных продаж ситуацию осложняло наличие среди представителей спецконтингента убеждённых нацистов и тех, кто принципиально не желал «работать на русских». Эти гитлеровцы саботировали многие мероприятия, организуемые руководством лагерей, и настраивали некоторых своих соотечественников на совершение побегов. Одним из тех, кто не хотел работать, оказался военнопленный Мензак. Он уклонялся от исполнения своих трудовых обязанностей в лагере № 75. Врачи признали его годным к работе. Мензак попытался бежать, но безуспешно. Этот пленный не желал мириться со своим положением, даже отрубил себе кисть левой руки, потом умышленно затягивал лечение, загрязнял рану. Такое упорное нежелание подчиняться установленным правилам привело к тому, что Мензак был отдан под суд военного трибунала [12, с. 137].
Некоторые другие военнопленные также пытались самовольно покинуть места их пребывания, расположенные в Удмуртии. 26 мая 1946 г. немцы Эрнст и Ланге решили реализовать свой план побега с цементного завода треста № 51. Однако замысел не удался, и беглецов вернули в лагерь № 371. Эрнста как инициатора наказали строгим арестом на 10 суток без вывода на работу. В августе 1946 г. такой же санкции за аналогичный проступок был подвергнут бывший солдат венгерской армии Л. Кочиш.
18 мая 1946 г. начальник Управления лагеря № 371 подполковник Ф. М. Максимов распорядился наказать пленного Л. Ф. Сырбу за совершённые побеги строгим 10-дневным арестом. Этот бывший румынский солдат
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4 (24). С. 114-119.
проявил изобретательность и хитрость при попытке вырваться из плена. В ноябре 1945 г. Л. Ф. Сырбу незаметно для конвоя отстал в г. Молотове (ныне - г. Пермь) от эшелона, затем на товарном поезде сумел добраться до ст. Балезино. В колхозе д. Сычи Глазовского района Удмуртии он устроился на работу в качестве кузнеца. Румын трудился там до 15 января 1946 г. В этот день Л. Ф. Сырбу как не имеющий документов был задержан сотрудниками районного отдела милиции, выдав себя за дезертира оборонной промышленности Г. Ф. Мариуца. Однако вскоре подлинные имя и статус пленного стали известны, и его отправили в тюрьму. Оттуда Сырбу был доставлен в лагерь № 510. Но 28 декабря 1945 г. он бежал и оттуда. 6 января румын был задержан в д. Карасево Глазовского района. После всех этих приключений пленный оказался в ижевском лагере № 371. Там его за совершённые побеги после отбытия 10-суточного ареста зачислили в штрафной взвод на три месяца [9, л. 10, 22, 36].
В 1945 г. в районе пос. Лынга Якшур-Бодьинского района Удмуртской АССР размещалось 3-е отделение лагеря № 371 [13, л. 94]. Пленные, находившиеся там, работали на лесозаготовках. Когда один из бывших немецких солдат совершил побег, на его поиски были посланы конвойные с собаками. Сбежавшего нашли и отправили обратно в лагерь. Возвращаясь туда, пленный в грубой форме раскритиковал Гитлера за то, что тот принял решение совершить военное нападение на СССР. «Здесь и лес русскому помощник», - заявил пленный [14].
Летом 1947 г. предпринял побег бывший солдат румынской армии Г. Теодор. Незадолго до случившегося он был переведён из Ижевска в лагерь № 75, в его отделение, располагавшееся в густом лесном массиве северо-западнее пос. Ува (бывший лагерь № 155). 30 июня в 7:30 утра этот румын в составе бригады военнопленных был выведен в лесосеку для работы. Пользуясь временным отсутствием вахтера, исполнявшего функции конвоира, Теодор скрылся. О побеге было сообщено только в 14:20, спустя 6 часов после происшествия. В розыске участвовал весь личный состав лагеря, актив сельских и поселковых Советов, сотрудники местной милиции [10, л. 32].
В 1945 г. в Глазовском районе Удмуртии размещался лагерь для военнопленных № 510. Бывшие иностранные солдаты работали на местном торфопредприятии [15, л. 21]. По положению на 1 апреля в лагере содержалось 452 военнопленных, а также 993 интернированных немцев, прибывших из г. Пиллау (Восточная Пруссия). Такой значительный контингент находился под надзором лишь 40 человек из роты охраны. В результате, 18 марта два пленных немца совершили побег. Они воспользовались малочисленностью конвоя, а также отсутствием колючей проволоки на заборе. Задержали их в 18 км от лагеря. Во время следствия выяснилось, что военнопленные спланировали побег, находясь ещё в г. Одессе. За свой проступок они отбыли по 10 суток строгого ареста [16, л. 10-12]. После этого инцидента был поставлен вопрос об усилении охраны лагеря и оснащении забора колючей проволокой.
Случаи побегов военнопленных, содержавшихся в лагерях, спецгоспиталях, которые в 1941-1949 гг. располагались на территории Удмуртии, были скорее исключением, чем правилом. Многие бывшие военнослужащие вермахта, даже убеждённые нацисты, осознавали, что в их положении совершать побеги бессмысленно. Удмуртия в годы Великой Отечественной войны являлась глубоким тылом и даже осенью 1941 г. находилась на расстоянии приблизительно 1 тыс. километров от линии фронта. После полного разгрома и капитуляции немецкой армии количество побегов резко снизилось. Нетрудно понять, что в этих условиях даже теоретическая возможность нелегального приезда в Германию или в другие страны Центральной и Западной Европы была близка к нулю.
Жители Удмуртии не изъявляли желания укрывать беглецов. Наоборот, как правило, сообщали об их местонахождении. Не радовала пленных и перспектива погибнуть от голода и холода в совершенно незнакомой, нередко болотистой местности, покрытой густым лесом.
Таким образом, бывшие военнослужащие армий гитлеровского блока, находившиеся в Удмуртии, совершали два основных вида правонарушений. В первую очередь это преступления со свойственным им уголовным характером: кражи, спекуляция, руко-
прикладство в отношении некоторых представителей местного населения, саботаж, порча имущества, отказ от работы, побеги, антисоветская или профашистская агитация. Военнопленных уличали также в проступках, не подлежавших строгому наказанию, но нуждавшихся в необходимых санкциях: симуляция болезней, пьянство, драки, публичные оскорбления представителей лагерной администрации или других военнопленных, карточная игра на деньги.
Мотивами и причинами правонарушений со стороны обезоруженных солдат и офицеров противника можно назвать несколько основных факторов. Во-первых, необходимо отметить имевшуюся у представителей лагерной администрации нехватку опыта осуществления адекватного наказания пленных за совершенные ими преступления и проступки, а также их охраны. Во-вторых, у бывших иностранных военнослужащих было больше прав, чем у заключённых, осуждённых за уголовные преступления. Например, офицеры имели право не работать. Оно было закреплено в Положении о военнопленных, утверждённом Советским правительством летом 1941 г. [17, с. 67]. Расконвоированные иностранцы могли без всякой охраны перемещаться по населённым пунктам. Пленные в какой-то мере злоупотребляли подобными послаблениями в режиме содержания. В-третьих, в первое время существования ижевского лагеря № 371 воровство и некоторые другие виды правонарушений, совершённых военнопленными, строго не пресекались. Это создало условия для роста подобных инцидентов. Кроме того, некоторые убеждённые нацисты, русофобы или антисоветчики, особенно отдельные офицеры всячески поощряли правонарушения, совершаемые их соотечественниками, отчасти удовлетворяя, тем самым, чувство мести русским за участь военнопленного и связанные с этим лишения.
Необходимо учитывать, что военнослужащие немецкого вермахта и войск СС, а также их союзники из Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, других европейских стран и на оккупированных ими территориях отнюдь не отличались примерным поведением: убивали, насиловали, мучили, избивали, грабили, занимались спекуляцией, различ-
ными торговыми аферами, пьянствовали, не утруждая себя физической работой. Поэтому какую-то часть своих фронтовых привычек, насколько это было возможно в новых для них условиях советского глубокого тыла, перенесли и в лагеря для военнопленных.
Правонарушения бывших иностранных военнослужащих на территории Удмуртии, в большинстве случаев, имели мелкоуголовный характер - кражи, незаконная продажа выданной в лагерях одежды и продуктов, пьянство, драки, симуляция болезней. Хищения совершались бывшими военнослужащими разгромленных армий, главным образом, для того, чтобы продать украденное. И в этом проявилась психология западноевропейского обывателя любой ценой извлечь для себя максимальную материальную выгоду, даже если это приходится делать в непривычных и в не очень удобных условиях. Кражи и незаконная продажа выданных в лагерях или госпиталях одежды и продуктов являлись самыми распространёнными видами правонарушений, совершённых военнопленными.
Лишь некоторые представители спецконтингента (явное меньшинство) были замешаны в более серьёзных видах невыполнения утверждённых правил - попытках саботажа, побегов, антисоветской и профашистской агитации. Это говорит о том, что среди военнопленных, находившихся в Удмуртии, убеждённых нацистов или людей, категорически настроенных против СССР и его порядков, оказалось не очень много.
За совершённые нарушения установленных правил военнопленные подвергались санкциям. Самой серьёзной из них была передача дела в военный трибунал. Как правило, этому наказанию подвергались злостные саботажники, а также пленные, ведущие антисоветскую или профашистскую агитацию. Строгим арестом на 10 суток наказывались бывшие иностранные солдаты, предпринявшие попытку побега. Такая же мера применялась к уличённым в продаже выданных в лагере одежды или продуктов, систематическом воровстве или пьянстве. Менее строго наказывались симуляция, порча имущества, драка, карточная игра на деньги - 2-3 суток ареста.
Санкции за нарушения установленного регламента бывшими солдатами и офицера-
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4 (24). С. 114-119.
ми армий гитлеровского блока в большинстве советских пунктов их содержания имели примерно одинаковый характер и были намного мягче, чем в аналогичных учреждениях в нацистской Германии и оккупированных её войсками странах. И это является ещё одним доказательством того, что нельзя отождествлять советские и гитлеровские лагеря для военнопленных.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ерин М. В., Баранова Н. В. Немцы в советском плену (по архивным материалам Ярославской области) // Отечественная история. - 1995. -№ 6. - С. 133-142.
2. Конасов В. Б. Судьбы немецких военнопленных в СССР: дипломатические, правовые и политические аспекты проблемы. Очерки и документы. - Вологда : Изд-во Вологодского ин-та повышения квалификации и переподготовки педагогических кадров, 1996. - 320 с.
3. Суржикова Н. В. Иностранные военнопленные Второй мировой войны на Среднем Урале (1942-1956 гг.). - Екатеринбург : Изд. Гуманитар. ун-та, 2006. - 499 с.
4. Кузьминых А. Л. Военный плен и интернирование в СССР (1939-1956 годы). - Вологда : Древности Севера, 2016. - 528 с.
5. Кузьминых А. Л. Особенности организации режима в лагерях для военнопленных НКВД-МВД СССР // Уголовно-исполнительная система на современном этапе: взаимодействие
Информация о статье
Дата поступления 12 августа 2019 г.
Дата принятия в печать 5 ноября 2019 г.
Сведения об авторе
Перевощиков Дмитрий Викторович - младший научный сотрудник Отдела исторических исследований Удмуртского института истории, языка и литературы Удмуртского федерального исследовательского центра Уральского отделения Российской академии наук (Ижевск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 426004, Россия, Ижевск, ул. Ломоносова, 4 E-mail: dmitryizh76@mail.ru
Для цитирования
Перевощиков Д. В. Правонарушения иностранных военнопленных в Удмуртии в 19421948 гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4 (24). С. 114-119. DOI: 10.24147/2312-1300.2019.4. 114-119.
науки и практики : материалы Междунар. на-уч.-практ. межведомст. конф. - Самара, 2016. -С. 354-357.
6. Макарова Н. Н. Военнопленные в Магнитогорске: особенности повседневной жизни и стратегии выживания (1945-1950 гг.) // Российская история. - 2016. - № 6. - С. 83-96.
7. Тюрин А. О. Охрана военнопленных и борьба с побегами в 1944-1949 гг. (на материалах лагеря № 204 для военнопленных при УМВД по Астраханской области) // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. - 2017. - № 6. - С. 162-169.
8. Смирнова Н. Б. Отдельный рабочий батальон военнопленных № 369 (г. Алатырь) // Научные исследования: от теории к практике. -2016. - № 3 (9). - С. 31-32.
9. Российский государственный военный архив (РГВА) Ф. 55п. Оп. 6. Д. 2.
10. РГВА. Ф. 55п. Оп. 3. Д. 4.
11. Центр документации новейшей истории Удмуртской республики (ЦДНИ УР). Ф. 301. Оп. 1. Д. 9.
12. Перевощиков Д. В. Военнопленные в Удмуртии. 1941-1949 гг. // Вопросы истории. -2010. - № 2. - С. 132-137.
13. РГВА. Ф. 55п. Оп. 6. Д. 1.
14. Фертиков П. Там, за высоким забором // Удмуртская правда. - 2007. - № 93. - 15 авг.
15. ЦДНИ УР. Ф. 4609. Оп. 1. Д. 6а.
16. РГВА. Ф. 1 п. Оп. 9в. Д. 110.
17. Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы / под ред. М. М. Загорулько. -М. : Логос, 2000. - 1120 с.
Article info
Received August 12, 2019
Accepted
November 5, 2019 About the author
Dmitry V. Perevoshchikov - junior scientist of the Department of Historical Researches of the Udmurt Institute of History, Language and Literature of the Udmurt Federal Research Center of the Ural Branch of Russian Academy of Sciences (Izhevsk, Russia)
Postal address: 4, Lomonosova ul., Izhevsk,
426004, Russia
E-mail: dmitryizh76@mail.ru
For citations
Perevoshchikov D.V. A Infringements of Law of the Foreign Prisoners of War in Udmurtia During 1942-1948. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2019, no. 4 (24), pp. 114119. DOI: 10.24147/2312-1300.2019.4.114-119 (in Russian).
